Текст книги "Магистраль вечности (сборник)"

Глава 15

К западу от реки местность становилась все выше и суше, пока не превратилась наконец в плоскогорье. Кашинг смотрел на желтую ленту реки, которая змейкой вилась внизу. Она была похожа на гладкую шелковую ленту и очень отличалась от той реки, возле которой они разбили лагерь, чтобы набраться сил для последнего (если он последний) броска. Вблизи было видно, что вода желта от песка – бешеный ревущий поток прогрызал себе путь сквозь скалы. Странно, подумал Кашинг, до чего реки не похожи друг на друга: мощная, торжественная Миссисипи, стремительная в верхнем течении, болтливая квочка Миннесота, шумная, воинственная Миссури.

В расселине на склоне Ролло развел костер, выбрав место, где можно было как-то укрыться от ветра, который со свистом и завыванием прилетал из обширных западных прерий. Было видно, как к западу от реки земля поднимается, собираясь в складки, и наконец исчезает в мареве заката. Пока они достигнут равнины, пройдет еще один день, целый день. Путешествие тянется куда дольше, чем следовало бы. В одиночку он уже давно добрался бы до цели. Хотя, если подумать, будь он один, он бы понятия не имел, где она, эта цель. Он вспомнил, каким странным обстоятельствам обязан встречей с Ролло, в сознании которого засело это название: Громовый утес. Будь Кашинг один, он не нашел бы ни Ролло, ни карт.

Когда к ним присоединились старик и девушка, они пошли еще медленнее. Эзра то и дело выкапывал ямки для ног, чтобы побеседовать с кактусом или кустом перекати-поля, а то вдруг садился на корточки и болтал с одинокой фиалкой. И всякий раз Кашинг останавливался рядом с ним и стискивал зубы, подавляя острое желание пинками погнать старого дурня дальше. Но в то же время он не мог не признать, что Эзра ему нравится. Несмотря на все свои странности, он был отнюдь не глуп и позволял подтрунивать над собой – до тех пор, разумеется, пока речь не заходила о его чудачествах. По вечерам у костра он толковал о былых временах, когда считался великим воином и охотником и заседал в совете старейшин, о том, как начал обнаруживать в себе необычайную способность беседовать с растениями. Когда об этой способности узнало племя, положение Эзры изменилось: он вырос в глазах соплеменников. Хотя почти не рассказывал им о том, как с годами его дарование укреплялось и достигло такой степени, что он почувствовал себя обязанным исполнить свой священный долг, причем не с пышными ритуалами, в которых с радостью участвовали бы его соотечественники, а тихо и скромно, в полном одиночестве, если не считать его странной внучки.

– Она – часть меня, – говорил он. – Я не знаю, как это происходит, но мы понимаем друг друга без слов.

Когда он говорил – о ней или о чем-нибудь еще, – она вместе со всеми сидела у костра, спокойная и отрешенная, уронив руки на колени и склонив голову, как во время молитвы, или откинув назад, и взгляд ее устремлялся не в окружающий мрак, а в какой-то иной мир, в иное время. Во время переходов она всегда шагала так легко, что иногда казалось, будто она летит, а не идет. Безмятежная, грациозная – да что там! Воплощенная грация, порождение иного мира, вольнолюбивый дух, томящийся в жалкой, бренной человеческой оболочке. Эта девушка не старалась быть непохожей на всех, она просто была другой. Говорила она редко, а когда и произносила пару слов, то только обращаясь к деду. И причиной тому – не пренебрежение к спутникам, просто она очень редко испытывала необходимость в общении с ними. Ее голос был чистым и мелодичным, а речь – правильной и совсем не похожей на невнятное бормотание умственно неполноценного человека, хотя временами она и казалась душевнобольной, отчего все недоумевали пуще прежнего.

Мэг все время держалась рядом с ней. Глядя, как они сидят или идут бок о бок, Кашинг задавался вопросом: что влечет их друг к другу – чудесные способности, которыми обладают обе, или просто дружеские чувства? Не то чтобы они были по-настоящему дружны: между ними всегда сохранялась известная дистанция. Мэг иногда разговаривала с Илейн, но не слишком часто. Уважая молчание, разделяющее или, быть может, связывающее их. Со своей стороны, Илейн обращалась к Мэг не чаще, чем к остальным.

– Ее странность – если это в самом деле странность, – сказала Мэг Кашингу, – такого рода, что дай бог всем нам быть такими странными.

– Она слишком погружена в себя, – заметил Кашинг.

– Напротив, – возразила Мэг, – она сейчас далеко, очень далеко отсюда.

Добравшись до реки, они устроили привал в ивовой роще на берегу, возвышавшемся над водой на добрую сотню футов. После долгого перехода через прерию с ее скудной растительностью это местечко показалось им райским уголком, и они отдыхали тут целую неделю, объедаясь рыбой, которой кишела река. Эзра сдружился с огромной древней ивой. Он часами простаивал под деревом, обнимал его, шептал что-то и слушал ответное бормотание трепещущих листьев. А Илейн все время сидела в сторонке на земле, прикрыв голову изъеденным молью платком и сложив руки на коленях. Время от времени Трепещущая Змейка покидала Ролло и кружилась в танце над головой девушки, но та обращала на нее не больше внимания, чем на всех остальных. Иногда и Преследователи, пурпурные сгустки тьмы, окружали ее, словно стая голодных волков, и они занимали девушку не более, чем Трепещущая Змейка. Наблюдая за ней, Кашинг вдруг подумал, что она не замечает никого из них потому, что, раз увидев, поняла их суть и они больше не интересуют ее.

Ролло все искал гризли, и Кашинг пару раз охотился вместе с ним. Но гризли не попадались; здесь вообще не было никаких медведей.

– Смазка почти на исходе, – сетовал Ролло. – Я скоро начну скрипеть, потому что вынужден экономить ее.

– Но ведь убитый мною олень был такой толстый, – возразил Кашинг.

– Там сало! – вскричал Ролло. – Терпеть не могу сало!

– Ничего, когда выйдет твоя смазка, будешь рад любой. Надо было убить медведя еще на Миннесоте, там их было полно.

– Я искал гризли. А здесь гризли тоже нет.

– Вот проклятое упрямство! – вспылил Кашинг. – Жир гризли ничем не отличается от жира любого другого медведя, можешь ты это понять или нет?

– Это не совсем верно. Но делать нечего.

– Может, на западе будут гризли.

В восточной прерии Энди с отвращением жевал чахлую горькую траву, которой ему едва хватало, чтобы не испустить дух. Теперь он пасся на сочных лугах с высокой, по колено, травой. Фыркая от удовольствия, он катался с раздувшимся брюхом по песчаному берегу и наслаждался, а кулики и сороки возбужденно трещали вокруг, негодуя по поводу такого вторжения в их вотчину.

Потом Энди помогал Ролло и Кашингу таскать плавник, выброшенный на берег весенним половодьем. Из этого плавника Кашинг и Ролло соорудили плот, туго связав бревна ремнями из оленьей кожи. Во время переправы на плоту сидели Мэг и Ролло. Мэг – потому, что не умела плавать, а робот – из-за боязни воды, которую начал испытывать теперь, когда смазка почти кончилась. Все остальные плыли, держась за плот и стараясь править против течения, чтобы плот не слишком сносило. Сначала Энди не пожелал входить в быструю реку, но потом все же плюхнулся в воду и поплыл так рьяно, что скоро обогнал всех и первым выбрался на другой берег, оглашая воздух веселым ржанием.

Переправившись, путешественники решительно двинулись к предгорьям. Даже Эзра не просил больше остановиться, дабы побеседовать с растениями. Мало-помалу река скрылась из виду, а громадная пурпурная вершина горы, казалось, все никак не приближается.

… Кашинг сидел у вечернего костра. Завтра, думал он. Завтра мы сумеем до нее добраться…

Пять дней спустя они увидели Громовый утес. Всего лишь пятнышко на северном горизонте. Но они знали, что это она – вершина одинокой скалы. Ведь ничто другое на этой равнине не могло вознестись так высоко и нарушить идеально правильную окружность горизонта.

– Мы нашли то, что искали, – сказал Кашинг Мэг. – Через пару дней будем на месте. Интересно, что мы там увидим?

– Это не суть важно, мой мальчик, – ответила она. – Путешествие было просто чудесное.

Глава 16

Три дня перед ними маячила одинокая вершина Громового утеса. И вот путь им преградили пять всадников. Они стояли на низком взгорке, и, когда Кашинг со спутниками приблизился, один из них выехал вперед, подняв левую руку в знак того, что не желает раздора.

– Мы – стражники, – сообщил он, – и дали слово задерживать здесь нарушителей и любопытных.

На стражника он был мало похож, хотя Кашинг слабо представлял себе, как должен выглядеть настоящий стражник. Этот скорее смахивал на бродягу, переживающего худшие времена. Копья у него не было, но за плечами висели лук и колчан с короткими стрелами. Его короткие штаны были протерты на коленях, рубахи не было вовсе – вместо нее видавшая виды кожаная безрукавка. Вероятно, когда-то его лошадь отличалась красотой и норовом, но теперь всаднику угрожала опасность рухнуть наземь вместе с околевшей от старости клячей. Остальные четверо, восседавшие поодаль на своих доходягах, выглядели не лучше.

– Мы не зеваки и не нарушители, – сказал Кашинг, – так что можете нас пропустить. Мы знаем, куда и зачем идем, и не хотим ссориться.

– Тогда лучше бы вам направиться в другую сторону, – заявил всадник. – Если подойдете к утесу еще ближе, не миновать вам беды.

– Это Громовый утес? – спросил Кашинг.

– Именно так, – ответил стражник. – Если вы видели его нынче утром, то должны были сами догадаться. Над утесом висела громадная черная туча, а в вершину били молнии. И грома тоже хватало.

– Мы видели, – сказал Кашинг. – И еще подумали: неужто утес прозвали Громовым именно по этой причине?

– Изо дня в день над утесом висят огромные черные тучи, – сообщил стражник.

– То, что мы видели утром, было обыкновенной грозой, – возразил Кашинг, – которая прошла стороной на север.

– Ты ошибаешься, дружище, – сказал стражник, – мы говорим чистую правду.

Он махнул рукой остальным и спешился, потом подошел поближе и присел на корточки.

– Вы тоже можете сесть, – пригласил он. – И давайте побеседуем.

Его товарищи приблизились и тоже уселись; лошадь первого стражника побрела к своим соплеменницам.

– Ладно, – произнес Кашинг, – мы посидим с вами, если вы хотите, но недолго: нам еще идти и идти.

– А этот? – спросил стражник, ткнув пальцем в Ролло. – Никогда не видал подобной личности.

– Будьте спокойны, – ответил Кашинг. – Он безобиден.

Приглядевшись, он заметил, что все стражники, за исключением одного коротышки, были страшно худыми и изможденными, чистые пугала, будто их морили голодом до полного истощения. Сквозь бурую пергаментную кожу лиц проступали кости; руки и ноги напоминали палки.

Со взгорка, на котором они сидели, был хорошо виден Громовый утес. Он один господствовал над голой равниной. Подножие опоясывала темная полоса – должно быть, те деревья, которые, как сказал Ролло, образуют защитное кольцо и о которых, по утверждению Эзры, говорили подсолнухи и другие растения.

– Нынче утром, – обратился Кашинг к сидящим стражникам, – я увидел на вершине Громового утеса что-то белое. Точно не скажу, но похоже на здания. Вы не знаете, есть ли наверху какие-нибудь строения?

– Это волшебная обитель, – ответил предводитель стражи. – Там спят существа, которые будут после людей.

– Что значит «будут после людей»?

– Когда люди исчезнут с лица Земли, появятся они и будут жить вместо нас. А если разбудить их раньше времени, они сами уничтожат людей, сметут их с лица Земли и займут их место.

– Вы назвали себя стражниками, – заговорила Мэг. – Вы охраняете сон этих существ?

– Стоит кому-нибудь приблизиться, и они могут проснуться, – отвечал стражник. – А мы не хотим, чтобы они просыпались. Мы хотим, чтобы они продолжали спать. Ибо, если они проснутся и выйдут оттуда, дни человека на Земле будут сочтены.

– И вы предупреждаете всякого, кто подходит слишком близко?

– Век за веком, – сказал стражник, – несем мы нашу службу. Мы не одни – здесь много таких отрядов. Наши люди выпроваживают отсюда любопытных. Вот почему мы остановили вас: нам показалось, что вы направляетесь к утесу.

– Это так, – ответил Кашинг, – мы направляемся к утесу.

– Но туда нельзя! – воскликнул стражник. – Вы все равно не доберетесь до утеса: Деревья вас не пропустят. Но даже если Деревья не остановят вас, это сделают другие. Камни переломают вам кости…

– Камни! – вскричала Мэг.

– Да, Камни. Живые Камни, которые стоят на страже вместе с Деревьями.

– Ну вот, видишь, – сказала Мэг Кашингу, – теперь ясно, откуда взялся тот булыжник.

– Но ведь это было в пятистах милях отсюда, – удивился Кашинг. – Что он мог там делать?

– Пятьсот миль – это много, – сказал стражник. – Но Камни иногда путешествуют. Так вы, говорите, нашли Живой Камень? Они ведь с виду обычные валуны.

– Это точно, – заметила Мэг.

– Деревья пропустят нас, – сказал Эзра. – Я поговорю с ними.

– Подожди, дедушка, – заговорила Илейн. – Эти господа не просто так не пропускают нас. Мы должны объяснить им все.

– Я уже сказал вам, – упорствовал стражник, – мы боимся, что Спящие проснутся. Столетиями мы охраняли их сон, мы и наши предки. Эта обязанность переходит от отца к сыну, из поколения в поколение. И мы свято исполняем ее, ибо в древних сказаниях говорится, что будет, когда Спящие проснутся.

Его речь текла рекой – торжественная, размеренная речь фанатика. Слушая вполуха, Кашинг думал, что эти странные люди сделали древнюю сказку своей религией и теперь посвящают жизнь поддержанию этого заблуждения.

Косые лучи заходящего солнца превратили пейзаж в волшебное сплетение изломанных теней. За взгорком виднелся глубокий овраг, пересекающий равнину; по краям оврага густо росли грушевые деревья, вдали виднелась рощица вокруг маленького озерца. Кроме этой рощицы да деревьев у оврага, на простиравшейся вдаль равнине не было ничего, только иссохшая трава.

Кашинг поднялся и отошел в сторонку. Ролло, который не мог усидеть на месте, присоединился к нему.

– Что будем делать? – спросил робот.

– Пока не знаю, – ответил Кашинг. – Не хочется мне с ними связываться. Да и им тоже неохота, судя по их действиям. Можно, конечно, спуститься с холма и подождать, пока им не надоест тут сидеть, но мне кажется, это бесполезно. И переубедить их тоже нельзя: они фанатично веруют в истинность того, что делают.

– Не так уж они и крепки, – сказал Ролло. – Если применить силу…

Кашинг покачал головой.

– Кто-нибудь из нас может пострадать.

Илейн поднялась на ноги; до них донесся ее спокойный и тягучий голос.

– Вы ошибаетесь, – заявила она стражникам. – В том, что вы говорите, нет ни грана истины. Там нет ни Спящих, ни опасности. Мы идем вперед.

С этими словами девушка пошла навстречу стражникам, медленно, но уверенно, как будто никто не мог остановить ее. Мэг вскочила и уцепилась за руку Илейн, но та, резко высвободившись, двинулась дальше. Эзра быстро поднялся и поспешил за ней, а за ним последовал Энди, размахивая хвостом.

Стражники тоже вскочили и стали отступать. Их взгляды были прикованы к пугающе безмятежному лицу Илейн. Вдруг раздался хриплый рев, и Кашинг оглянулся. Чудовищный серо-бурый зверь вылез из кустов и, припадая к земле и разинув огромную пасть, направился к лошадям стражников. Скованные ужасом лошади застыли, потом, словно очнувшись, огромными скачками понеслись прочь.

Ролло ринулся в бой, уже на втором шаге развив громадную скорость. Копье он держал перед собой обеими руками.

– Гризли! – вопил он. – Наконец-то!

– Вернись, болван! – заорал Кашинг, доставая стрелу и натягивая тетиву.

Лошади быстро удалялись, за ними с яростным ревом бежал медведь, проворно нагоняя перепуганных животных. А за медведем, нацелив на него копье, мчался Ролло. Кашинг вскинул лук, прицелился и пустил стрелу, которая сверкнула в лучах заходящего солнца. С ужасным ревом медведь развернулся: стрела пронзила ему шею. Кашинг достал вторую. Когда он снова поднял лук, медведь стоял на задних лапах, молотя передними по воздуху, из яростно оскаленной пасти текла слюна. Ролло со своим копьем едва не влетел к нему в объятия.

Кашинг выстрелил и услышал глухой стук – то стрела вонзилась в грудь медведя. Зверь стал валиться, все еще пытаясь дотянуться лапами до Ролло, но тот изловчился и поразил его копьем в грудь, а Энди изо всех сил лягнул медведя в брюхо. Зверь рухнул. Ролло выбрался из-под него; блестящий металлический корпус робота был залит кровью. Энди еще раз пнул медведя, потом прошелся вокруг него танцующей рысью, горделиво выгнув шею. Ролло исполнил над добычей какой-то воинственный танец, сопровождавшийся уханьем и завыванием.

– Смазка! – ликовал он. – Смазка! Моя смазка!

Лошади стражников уже превратились в быстро удаляющиеся точки. Сами дозорные, во все лопатки мчавшиеся за ними, тоже были едва заметны.

– Ну, мальчик мой, – заметила Мэг, следя за ними, – кажется, наши переговоры сорваны.

– А теперь идемте к утесу, – сказала Илейн.

– Нет, – отвечал Кашинг. – Сперва добудем жир для Ролло.

Глава 17

Как и предупреждали стражники, неподалеку от Деревьев путников поджидали Живые Камни. Неторопливо и без всяких усилий перекатываясь с боку на бок, они появлялись десятками со всех сторон. Видимо, они умели управлять своими движениями. Время от времени они останавливались, потом катились снова. Они были темно-серые, почти черные, а в поперечнике достигали футов трех. Камни не старались преградить путь, а постепенно окружали путешественников, словно для того, чтобы погнать в сторону Деревьев. Мэг придвинулась поближе к Кашингу. Он взял ее за руку и почувствовал, что она дрожит.

– Мальчик мой, – сказала она, – я опять чувствую холод и пустоту – такие же, как тогда, во время первой встречи с таким вот Камнем.

– Было бы неплохо, сумей мы пройти лесом, – заметил Кашинг. – Похоже, эти Камни хотят, чтобы мы шли к Деревьям.

– Но стражники говорили, что Деревья нас не пропустят.

– Стражники, – возразил Кашинг, – действуют согласно древнему обычаю, от которого сейчас нет никакого проку, а может быть, и с самого начала не было. Просто они цепляются за него как за единственную весомую вещь в их жизни, единственное, во что они могут верить. Он связывает их с далеким прошлым и придает им чувство собственной значимости.

– И к тому же, – добавила Мэг, – когда медведь спугнул лошадей, стражники оставили нас и бросились их догонять. И не вернулись.

– Мне кажется, это из-за Илейн, – сказал Кашинг. – Ты видела их лица, когда они смотрели на нее? Они были в ужасе! Когда медведь погнался за лошадьми, он вывел стражников из состояния шока и дал им благовидный предлог для бегства.

– Может, лошади и ни при чем, хотя для степного народа лошадь очень важна. Без лошади они калеки – настолько эти люди срослись с ними. Неудивительно, что стражники припустили за лошадьми.

Деревья маячили впереди сплошной зеленой стеной. Выглядели они как обыкновенные деревья, но Кашинг поймал себя на том, что не может определить, какие именно. Кроны были густыми и раскидистыми, но это были не дубы, не клены, не вязы и не орешник. Они вообще не были похожи ни на одно из известных деревьев. Их листья трепетали и шелестели на ветру так же, как листья других деревьев, но, вслушавшись, Кашинг уловил в этом шелесте некую выразительность. Казалось, будь его слух немного острее, он сумел бы различить слова.

Трепещущая Змейка с огромной быстротой закружилась над головой Ролло. Преследователи, эти сгустки мрака, шедшие за ними по пятам, приблизились к путешественникам, словно ища защиты.

Эзра остановился футах в десяти от зеленой стены и застыл в своей обычной позе: руки сложены на груди, голова откинута назад, глаза закрыты. Илейн опустилась на землю, скрестила ноги, положила руки на колени и низко склонила голову, покрытую истрепанным платком.

Вдруг сзади послышался новый звук – резкий стук, и Кашинг, обернувшись, понял, что его издают Камни. Они выстроились полукольцом, края которого упирались в стену Деревьев, путники оказались в самой середине. Камни неуклюже переворачивались и стучали, задевая друг друга.

– Ужас! – вскричала Мэг. – У меня от этого холода кровь стынет в жилах.

Эзра все стоял истуканом, Илейн сидела сиднем, а Энди нервно помахивал хвостом. Преследователи уже суетливо сновали между путешественниками, сливаясь в сплошное темное облако. Трепещущую Змейку было едва видно – так яростно она кружилась.

– Мы не одни, – тихо сказал Ролло. – Взгляните назад.

Кашинг и Мэг обернулись. В полумиле от них на фоне неба выделялись силуэты пятерых всадников.

– Стражники, – пробормотала Мэг. – Чего им тут надо?

Едва она умолкла, как стражники вдруг тонко и пронзительно заскулили. В этом вопле слышалось беспредельное отчаяние.

– Господи, мальчик мой, когда же все это кончится? – воскликнула Мэг. С этими словами она быстро подошла к Эзре и умоляюще воздела руки. – Ради всего святого, пропустите нас! – закричала она. – Пожалуйста, пропустите нас!

Деревья, казалось, ожили и заволновались, их ветви пришли в движение, и стволы раздались в стороны, образуя проход. Путники вошли туда, в торжественное безмолвие, и весь остальной мир исчез, отдалился. Между Деревьями не было молодой поросли. В темной пустоте виднелись лишь гигантские стволы, которые торжественно возносились ввысь подобно колоннам храма. Землю устилал многовековой ковер опавшей листвы. Когда путешественники оказались среди Деревьев, проход сомкнулся и снаружи все стало по-прежнему.

Они остановились в тишине, которую лишь подчеркивал легкий шелест листвы над головой.

«Мы сумели, мы прорвались сюда», – хотел сказать Кашинг, но не смог, подавленный величием окружающего. Здесь было не место праздным разговорам. Здесь было нечто такое, что ему и не снилось. Он искал Звездный Город, и, даже понимая, что может в самом деле найти его, он был уверен, что это просто площадка, с которой люди отправляли в космос свои огромные корабли. Однако Деревья, Живые Камни и стражники – все это было настолько фантастично, что совершенно не вязалось с местом, которое он предполагал найти. И если этот утес – в самом деле Звездный Город, что за чертовщина происходит вокруг?

Эзра стоял на коленях, и его губы шевелились, словно он что-то шептал.

– Эзра! – воскликнул Кашинг. – Что происходит?

Илейн не сидела, как обычно, рядом с дедом. Она повернулась к Кашингу.

– Оставь его в покое, – холодно сказала девушка. – Оставь его в покое, глупец.

Мэг дернула Кашинга за рукав.

– Святая святых? – спросила она.

– Боже мой, о чем ты?

– Об этом месте. Это святая святых, разве ты не чувствуешь?

Кашинг покачал головой. Он не видел здесь ничего святого. Ужас – да. Чувство одиночества – да. Место, откуда нужно скорее уносить ноги. Место, покой которого внушает странное беспокойство. Но ничего святого.

– Ты прав, – сказали ему Деревья. – Здесь нет ничего святого. Тут жилище правды, тут мы ее находим, тут мы отделяем зерна от плевел. Здесь место вопросов и учения. Здесь мы заглядываем в души.

Он мельком увидел – или ему показалось? – зловещую мрачную фигуру в черном. Голова ее была прикрыта черным капюшоном, в котором пряталось злобное костлявое лицо. Эта фигура вселила в него ужас. Ноги ослабли и подломились, плечи поникли, мозг превратился в дрожащее желе. Его жизнь, вся его жизнь, все, что он когда-либо думал и делал, вытряхивалось из души, и он чувствовал, как жесткие пальцы с грязными ногтями деловито копаются в этом, ощупывая, изучая, распределяя, а потом тощая костлявая ладонь запихивает все обратно в его душу.

Он пошел вперед, едва держась на дрожащих ногах. Мэг шагала рядом, поддерживая его, и в этот миг сердце Кашинга наполнилось любовью к славной старой ведьме, которая без жалоб и сетований прошла вместе с ним много долгих миль.

– Вперед, мой мальчик, – сказала она. – Теперь путь свободен, осталось совсем немного.

Затуманенному взору Кашинга открылся проход, туннель, в конце которого виднелся свет. Кашинг, пошатываясь, шел рядом с Мэг. Он боялся оглянуться, потерять дорогу. Он знал, что его друзья следуют за ним. Мало-помалу светлое пятно приближалось. Кашинг из последних сил ускорил шаг и увидел прямо перед собой бесконечный подъем, склон, поросший прекрасной сухой золотистой травой. Тут и там торчали скалистые уступы, кусты и деревца.

Шедший сзади Ролло произнес:

– Вот мы и добрались, хозяин. Наконец-то мы здесь. Мы на Громовом утесе.