Текст книги "Без своей жизни"

– Не трогай мальчика, – спокойно сказал папа.

– Но ты, кажется, сам не веришь в эту галиматью? – выпалил шериф.

– Представь себе, сейчас верю каждому слову. Мой сын не станет врать!

Бывает, папа ругается, а то и ремень возьмет да всыплет как следует, но в критической ситуации на его помощь можно рассчитывать.

– Должен тебе напомнить, Генри, – сказал шериф, – про твою стычку с Энди Картером. Едва удалось убедить его не передавать дело в суд.

– Энди Картер… – сказал папа значительно спокойнее, чем можно было ожидать. – Это тот тип, что живет недалеко от нас. Кто-нибудь видел его в последнее время?

Он оглянулся по сторонам, но все молчали.

– В последний раз я говорил с Энди по телефону, – сказал папа, – когда просил его помочь нам. Он ответил, что у него работы невпроворот, чтобы еще заниматься поисками пропавшего щенка какого-то там инопланетянина. И добавил, что им же лучше будет, если они отправятся ко всем чертям.

Папа посмотрел на собравшихся, но ему никто не возразил. Думаю, с папиной стороны было не очень вежливо говорить такие вещи в присутствии папы Мохнатика и папы Малыша, и других инопланетян. Но, святая правда, Энди говорил все это вслух и только папа имел смелость пересказать им ее прямо в глаза.

Тут кто-то начал говорить, а вернее, все сразу, так что я не разобрал, чей это был голос.

– А я вам говорю, ребята, что по справедливости все вышло с сеновалом Картера.

Шериф нахмурился:

– Если узнаю, что кто-то из вас в этом замешан, то я…

– Ничего ты не сделаешь, – сказал папа и повернулся ко мне. – Стив, что ты хотел рассказать? Обещаю, что все тебя выслушают, и никто не станет перебивать.

Сказав это, он внимательно посмотрел на шерифа.

– Минутку, – попросил папа Малыша, – я хочу подчеркнуть одну важную деталь. Я знаю, что этот мальчик видит Граничников, ведь я сам сделал ему специальные очки. И, может быть, это нескромно с моей стороны, но я хочу заверить вас, что я квалифицированный оптик.

– Спасибо, – сказал папа. – Ну, а теперь, Стив, говори.

Но, едва я успел рот открыть, из-за сеновала появился Малыш со своим ружьем. Во всяком случае, я не сомневался, что это за ружье, хотя оно не было похоже на обычное охотничье. Обычная палка, блестевшая на солнце множеством призм и зеркалец, установленных под разными углами.

– Папа! – крикнул он. – Я узнал, что произошло, поэтому пришел с ружьем. Надеюсь, не опоздал.

Он подбежал к своему папе, который взял у него ружье и поднял так, чтобы все видели.

– Спасибо, сынок, – сказал он. – Но ружье нам не понадобится. Сегодня мы не будем стрелять.

И тут Малыш закричал:

– Он там, папа! Там Мохнатик!

Не знаю, все ли поверили, что он увидел Мохнатика. Многие наверняка сомневались, но сидели тихо, потому что не хотели спорить с моим папой. Конечно, Малыш увидел его без этих дурацких очков, но он инопланетянин, а от инопланетян всего можно ожидать.

– Ну, хорошо, – согласился шериф, – может он и там. Но что нам в данной ситуации удастся сделать?

– Кажется, немногое, – сказал мой папа, – но там его оставлять нельзя. – Он посмотрел на папу Мохнатика. – Вы не беспокойтесь. Что-нибудь придумаем.

Но я отлично понял, почему он говорит так уверенно: чтобы папа Мохнатика не думал, что мы признали свое поражение. Что касается меня, то я полностью потерял надежду. Если нельзя вытащить его тем же путем, каким он туда попал, то иного способа я не видел. Ведь в мир Граничников не было двери.

– Джентльмены, – воскликнул папа Малыша, – у меня есть идея.

Мы все повернулись к нему.

– Это ружье, – сказал он, – служит для уничтожения Граничников. Оно приподнимает завесу между двумя мирами, чтобы пропустить заряд. Его можно переделать, и мне кажется…

– Мы не станем стрелять в мальчика, – сказал шериф, – даже если решили освободить его оттуда.

– Я не собираюсь в него стрелять, – объяснил папа Малыша. – В ружье не будет патрона, мы попробуем использовать его только ля того, чтобы пробить завесу, разделяющую два мира. А я постараюсь настроить ружье так, чтобы дыра получилась как можно шире.

Он сел на землю и стал возиться с ружьем, переставляя призмы и поворачивая зеркальца.

– Есть одна существенная деталь, – сказал он, – дыра существует только одно мгновенье. Парень должен приготовиться, чтобы не прозевать и прыгнуть сразу же, как появится отверстие.

Он повернулся ко мне.

– Стив, ты можешь ему объяснить?

– Объяснить?

– Сказать ему. Знаками, или губами, или еще как?

– Конечно, могу.

– Тогда начинай.

Я надел очки, огляделся и увидел Мохнатика. Прошло много времени, прежде чем он понял, что от него требуется. Нам мешали Граничники, которые все время кружили рядом и показывали то на мой телебиовизор, то на свои головы.

Минут через двадцать я сказал папе Малыша, что мы готовы. Папа протянул Малышу ружье. Все расступились, остался только Малыш с ружьем и я позади него. А там, в другом мире, стоял Мохнатик, окруженный дурацкими Граничниками, которые, судя по всему, не были знакомы с ружьем инопланетян, иначе бы они разбежались. Мохнатик побледнел, будто его поставили к стенке и собрались расстрелять.

Краем глаза я заметил Чистюлю, который как раз отплывал в сторону…

Но тут же все призмы и зеркальца на ружье Малыша задвигались. Вероятно, он нажал на спуск. А затем нас ослепила яркая вспышка.

На мгновение прямо напротив нас, в воздухе, открылась удивительная дыра с рваными краями. И я увидел, как Мохнатик, одновременно с ее появлением, прыгает сквозь нее.

И снова Мохнатик был среди нас – он как раз пытался удержаться на ногах после этого прыжка – но не один. Он выдернул за собой одного из Граничников, крепко держа его за руку, очевидно вытащив силой, потому что физиономия у Граничника была не слишком довольной. Я сразу понял, что это тот самый, с моим телебиовизором на голове.

Мохнатик подтолкнул Граничника в мою сторону и сказал:

– Только так я мог вернуть тебе телебиовизор.

Он отпустил руку Граничника, а я быстро схватил его за другую и с удивлением обнаружил, что она вполне осязаема. Я бы не удивился если б моя рука прошла сквозь нее насквозь, потому что Граничник все еще выглядел туманным и бестелесным, хотя вроде загустел немного.

Папа подошел ко мне и сказал:

– Осторожно, Стив!

– Ничего страшного. Он даже не пытается убежать.

В этот момент раздался крик, я обернулся: несколько Граничников уцепились за края дыры в свой мир, удерживая их так, чтобы они не сомкнулись, а остальные лезли сквозь дыру, толкаясь и ссорясь; мне показалось, что их стало гораздо больше, чем я предполагал.

Мы стояли и смотрели, пока они не влезли все. Никто не пошевелился, да и что мы могли сделать? И они тоже стояли и глазели на нас, сбившись в кучу.

Шериф, сдвинув шляпу на самый затылок, подошел к папе, и я увидел, что он обалдел окончательно, но его ошарашенный вид доставил мне удовольствие, ведь он все еще отказывался верить в Граничников. Не знаю, может он еще надеялся, что это очередные фокусы инопланетян? Только, по-моему, не надо излишне-то и голову напрягать, чтобы понять, что у них про запас осталось много удивительного кроме этого.

– Как получилось, – подозрительно спросил он, – что у одного из них на голове телебиовизор?

Я объяснил ему, а он в ответ лишь глазами заморгал, но сказать ничего не смог.

И тут все заговорили одновременно, но папа Чистюли, поднявшись над нашими головами, сделал знак рукой, призывая к тишине.

– Минуточку! Прежде чем мы займемся решением серьезных вопросов, я хотел бы сказать вот что. Зная историю со скунсом, вы правильно считаете, что наша семья в значительной степени несет ответственность за происшедшее.

В устах человека это звучало бы глупо и высокопарно, но папе Чистюли как-то сошло.

– Поэтому, – сообщил он, – должен вас проинформировать, что виновник – мой сын – в течение ближайших тридцати дней будет ходить по земле. Ему нельзя будет подняться даже на дюйм в воздух. Если это наказание окажется недостаточным…

– Хватит, – прервал его папа, – парень должен получить по заслугам, но нельзя над ним издеваться.

– Простите, – начал папа Мохнатика, – если это не столь необходимо…

– Я не изменю своего решения, – ответил папа Чистюли. – Я просто не вижу другого способа.

– Может быть, – крикнул шериф, – кто-нибудь мне, наконец, объяснит, что все это значит?

– Слушай, шериф, – обратился к нему папа, – понимаешь ты или нет – сейчас не важно, а объяснять тебе – слишком долго. У нас есть более существенные дела. – Он слегка повернулся, чтобы стать лицом к собравшимся. – Ну, так что будем делать? У нас гости. А раз эти создания приносят счастье, мы должны к ним относиться самым лучшим образом.

– Папа, – я потянул его за рукав, – я знаю как можно привлечь их на нашу сторону. Каждый из них хочет иметь свой собственный телебиовизор.

– Это правда, – сказал Мохнатик, – все время, пока я там был, они приставали ко мне с вопросами, как и где достать телебиовизор. И все время ссорились из-за того, кто следующий будет пользоваться телебиовизором Стива.

– Вы хотите сказать, что эти существа умеют говорить? – спросил шериф слабым голосом.

– Конечно, умеют, – ответил Мохнатик. – Там, в своем мире, они способны на такое, о чем мы даже не могли догадываться!

– Если так, – с удовлетворением сказал папа, – то это не слишком высокая цена за удачу, которую они нам принесут. Сбросимся и купим нужное количество телебиовизоров. Может, удастся со скидкой…

– Но, если мы дадим их Граничникам, – перебил его папа Малыша, – то нам от них не будет никакой пользы. Мы перестанем быть им нужны. Свои образцы они начнут черпать из телебиовизоров.

– Что ж, – сказал папа, – если так, то мы, по крайней мере, от них избавимся. Они перестанут преследовать нас несчастьями.

– Как ни крути, ничего хорошего из этой затеи не выйдет, – заявил папа Малыша, который явно недолюбливал Граничников. – Они живут стаями. Всегда так было. И они никогда не помогали всем, только одному человеку или, в лучшем случае, одной семье. Нам не удастся поделить их так, чтобы они всем приносили пользу.

– Если послушаете меня чуток, мужики, – объявился Граничник с моим телебиовизором на голове, – то я вам все растолкую.

Должен сказать, что его голос вызвал у нас шок. Трудно было представить, что они вообще умеют говорить. А тут еще таким языком и таким тоном. Вылитый Энди Картер! Он тоже – либо просто ругался, либо выражался с грубоватой язвительностью. И этот Граничник, который столько лет жил по его образцу, просто не умел говорить иначе.

Мы стояли, уставившись на Граничников, а они так усиленно кивали головами, что едва не сломали себе шеи.

Первым опомнился папа.

– Валяй, – сказал он Граничнику. – Мы тебя слушаем.

– Мы будем с вами якшаться, только чтобы все по-честному. Мы будем вас оберегать от несчастий и другой фигни, но за это вы дадите нам телебиовизоры – только без трепа, ясно? По одному для каждого. И на вашем месте я не стал бы хитрить.

– Звучит вполне разумно, – сказал папа. – Ты имеешь в виду нас всех?

– Как есть всех, – ответил Граничник.

– Значит, вы разделитесь? На каждого из нас будет приходиться по крайней мере один из вас? И вы больше не будете жить группами?

– Я думаю, – вмешался папа Чистюли, – мы можем на них положиться. Я понял, что хотело сказать это существо. Почти та же история, что и с родом человеческим на Земле.

– А что такое случилось с родом человеческим на Земле? – с легким удивлением спросил папа.

– Исчезла потребность групповой жизни. Когда-то люди были вынуждены жить семьями или племенами. А потом появились патефон, радио, телевидение – исчезла потребность в общении. У каждого человека есть уйма развлечений дома. Ему не надо даже выходить из своей комнаты, чтобы увидеть мир. Поэтому зрелища и развлечения массового характера постепенно вымерли.

– Вы думаете, что то же самое произойдет с Граничниками, когда мы снабдим их телебиовизорами?

– Наверняка, – ответил папа Чистюли, – мы устроим им, как я сказал, индивидуальное развлечение. И, таким образом, у них исчезнет потребность в групповой жизни.

– Клево сказано, приятель! – с энтузиазмом воскликнул Граничник. Остальные согласно закивали головами.

– Но это ничего не даст! – крикнул папа Малыша, разозлившись не на шутку. – Ведь они теперь в нашем мире, и неизвестно, смогут ли они здесь что-нибудь для нас сделать.

– Заткнись, пожалуйста, – сказал Граничник. – Конечно, здесь мы ничего не сможем для вас сделать. В вашем мире мы не можем заглядывать вперед. А чтобы мы были вам полезны, это необходимо.

– Значит, как только мы даем вам телебиовизоры, вы вернетесь к себе? – спросил папа.

– Еще бы! Там наш дом, и попробуйте только нас туда не пустить!

– Мы не станем вам мешать, – ответил папа. – Наоборот, даже поможем вернуться туда. Дадим вам телебиовизоры, а вы возвращайтесь и беритесь за дело.

– Мы будем работать честно, – заверил Граничник, – но нам нужно время зырить телебиовизор. Идет?

– Ладно, – согласился папа.

Я выбрался из толпы. Все как-то устроилось, а я уже был сыт по горло. Хватит с меня всяких историй.

Возле сеновала я увидел Чистюлю, медленно бредущего по земле. Он шел с большим трудом, но мне почему-то ничуть не было его жалко. Сам виноват.

На мгновение мне подумалось, а не подойти ли к нему, и не наподдать за тот раз, когда он вывалял меня в грязи. Но потом я сообразил, что с моей стороны это означало – бить лежачего, ведь он и так наказан собственным папой на тридцать дней.