Текст книги "Ангел для Демона"

18. Ангел

Наши дни 

Калининград, Россия

От него разит перегаром и сигаретами с привкусом ментола. Шершавые ладони скользят по моей талии, пальцы уверенно пересчитывают рёбра. Тяжелое дыхание звучит за моей спиной, выдавая зверя. Оно шевелит волосы на затылке, посылает волны мурашек по всему телу.

Но я не реагирую. За три года брака научилась абстрагироваться, чтобы ничего не чувствовать. Думаю обо всём на свете, но только не происходящем в супружеской спальне.

Пытаюсь вспомнить, сколько гостей прибудет на приём в честь годовщины свадьбы. Прокручиваю в голове план рассадки и праздничное меню. Вспоминаю, что ещё не обсуждала закупки с поваром. Надо бы исправить это.

А тем временем, Олег уже избавился от верхней одежды, оставив меня в чёрном кружевном бюстгальтере. Жадные губы мужа прижимаются к основанию шеи, кончик языка проходится по позвонкам. Сейчас укусит. Он всегда вонзается в меня зубами, когда не может справиться с возбуждением.

Не успеваю подумать об этом, как плечо начинает щипать от неприятных ощущений. Гортанное рычание раздаётся над самым ухом, густая борода мужа щекочет кожу.

– Самая вкусная женщина в мире, – твёрдые мужские губы стирают следы боли. Прокладывают длинную дорожку до виска. – Я скучал по тебе, Катюш…

Знаю, что должна ответить на его признание. Сказать подобную милость, развернуться и обнять супруга, как это делают все нормальные жены. Только вот заставить себя никак не получается. Невидимый барьер не позволяет переступить черту и стать той самой женщиной, какой так искусно притворяюсь на людях.

Молчу. Стою к нему спиной, прижав ладони к столу, и терплю. Олег выпил. Значит, пытка не будет долгой. Он удовлетворит свою жажду и отправится спать. Как и всегда.

Ловкие пальцы мужа проникают под резинку юбки, накрывают лобок. Он уже на грани. Понимаю это по окаменевшим мышцам и объёмному бугру, что вжимается в поясницу. Даже сквозь плотную джинсовую ткань, чувствую мощь его желания.

Олег никогда не врал, когда называл меня своим наркотиком. Его тело любило меня. Наслаждалось фактом обладания. Моментально отзывалось на моё любое, даже самое невинное, прикосновение.

– Каждую ночь, пока был в Москве, – не дождавшись от меня никакой реакции, продолжает Олег, – думал о тебе. Мечтал о том, как вернусь домой и разложу тебя прямо на обеденном столе.

Не проходит и минуты, как я оказываюсь, прижата к холодной деревянной поверхности. Юбка сползает по ногам и падает на пол синим облачком. В чулках и трусиках чувствую себя совершенно обнажённой. Раскрытой книгой, которую он будет перечитывать в тысячный раз.

Моё горячее дыхание оставляет на зеркальной поверхности паровые разводы. Половинка лица отпечатывается на ней, а руки изо всех сил сжимают края стола.

Терпи! Не смей плакать!

Я снова и снова повторяю себе эти слова, пытаясь заблокировать ненужные мысли.

Не думай ни о чём! Он – твой муж. Он имеет на тебя полное право. Запомни, наконец: секс между супругами – это нормально. Прикуси язык и молчи!

Но тело не хочет слушать. С каждой секундой оно деревенеет все больше. Внутри будто что-то умирает. Желудок скручивается в тугой узел, низ живота саднит и стонет от тупой боли.

Пряжка ремня с шумом открывается, звук молнии режет слух, доводя меня до полуобморочного состояния. Крепко зажмурившись, стискиваю зубы и жду.

– Ты снова сухая, – недовольный голос доносится откуда-то издалека. – Какого чёрта ты это делаешь, Кать?! Сколько можно строить из себя жертву?

Прижав ладонь к половым губам, чуть разводит их в стороны. Умелые пальцы принимаются за работу. Теребят и стимулируют до тех пор, пока не появляется немного смазки.

Тихий всхлип вырывается из моего горла. Муж принимает его за хороший знак. Решает, что я уже готова. Подаётся вперёд, сжимает мои плечи и заходит. Медленно. Сантиметр за сантиметром, давая возможность привыкнуть. Заполняет меня собой до основания.

– Моя маленькая, – стонет, уронив голову на мой затылок. Хватает за подбородок и заставляет повернуться.

Наши взгляды скрещиваются. Его – затуманенный похотью и страстью, и мой —обречённо-подавленный.

– Никогда тебя не отпущу, – шепчет он, поднимает лицо и накрывает мои губы своими.

Твёрдые и в то же время упругие, они способны свести с ума любую. Наверное, будь я другой, мне бы нравились поцелуи Олега. Их прикосновения, в отличие от уверенных движений сзади, нежные и ласковые.

Поддавшись инстинктам, чуть приоткрываю губы, позволяя его языку ворваться в мой рот. Горький привкус виски царапает по вкусовым рецепторам.

Хват на моей шее становится сильнее, толчки ускоряются, приближая финал. Дыхание мужа становится частым. Прерывистым. Будто точные выстрелы, пронзающие воздух, его короткие вздохи звучат надо мной, заставляют вдыхать каждый из них.

– Давай же, – просунув свободную руку между нашими телами, начинает ласкать клитор. – Кончи со мной. Хоть один гребаный раз, Катя. Давай!

Напряжение внизу живота нарастает. Словно тугой узел образуется. Он растёт, подводит меня к самому краю, за которым нет ничего. Бездна, которая тянет меня магнитом. Зовёт к себе. Обещает неземное наслаждение.

Всего один шаг. Небольшое усилие, и я упаду. Вместе с ним, рука в руке, но… У меня не получается. Снова.

Издав гортанный рык, Олег изливается в меня. Заполняет моё лоно своим семенем и замирает. Падает сверху, вдавливает гранитным телом в жёсткую поверхность стола. Заставляет ощутить частое сокращение каменных мышц и жар, исходящий от него.

– На этот раз ты должна забеременеть, – выдыхает мне в щеку. – Мне нужен наследник, Катюш…

Ещё один поцелуй в висок, и Олег отстраняется. Хватает со стула свою рубашку и набрасывает на мои плечи.

Она пахнет им. Аромат дорогого парфюма, вперемешку с запахом табака и ментола, кружит голову. Не даёт возможности опомниться.

Прихожу в себя только, когда муж подхватывает меня на руки и прижимает к груди. Его глаза оказываются на одном уровне с моими.

Глубокие. Магические, как хвойный лес за окном. В них плещется холодное пламя. Скрытое обещание и тайна, которую совсем не хочется разгадывать. Она пугает и манит одновременно. Заставляет убегать и возвращаться вновь.

– Не смотри так на меня, девочка. Я не железный, Катя.

Заносит меня в спальню, но не отпускает, несёт в ванную. Ставит на мраморный пол и отворачивается, чтобы настроить воду.

– Олеж, – начинаю я, глядя на широкую спину, покрытую сетью татуировок.

Ни одна картина не сможет передать той бешеной энергетики, что исходит от него. Она способна раздавить, убить одним прикосновением. Но, помимо этого, она ещё и защищает, оберегает от боли и слёз. Накрывает собой и служит надёжным куполом от любых посягательств извне. С ним мне не грозит ничего. В этом я убеждена на миллион процентов.

О такой внешности, какой Олега наделила сама природа, другие могут лишь мечтать. Высокие скулы, широко посаженные глаза, прямой нос с лёгкой горбинкой и губы – пожалуй, моя самая любимая часть его тела. Густая тёмная борода и волосы, постоянно спадающие на лоб.

Существуют такие люди, которые одним лишь взглядом способны покорить весь мир. Смотришь на них, и понимаешь, что перед тобой настоящие хозяева жизни. Они не знают, что такое поражение. Ставят перед собой цель и идут к ней, несмотря ни на что. Они пробивают стены, разбивают кулаки в кровь, переступают через трупы и шагают по головам. И никогда не проигрывают. Именно к такому типу относится Олег.

Муж оборачивается и смотрит на меня в ожидании продолжения. Румянец медленно окрашивает мои щёки, смущение от того, что так открыто, рассматривала его, проникает в кровь, заставляет отвести взгляд в сторону.

– Завтра день рождения Марата, – запинаюсь. Знаю, что ему не нравится моя привязанность к этому мальчику. – Я бы хотела навестить их. Если ты не против…

Дыши, Катя. Посмотри ему в глаза. Давай же, милая. Ещё чуть-чуть.

Время тянется мучительно долго. Под его пристальным взглядом ёжусь и плотнее запахиваю на груди рубашку. Чувствую, как жар заливает лицо, поднимаясь от груди и захватывая всё новые территории.

– Хорошо, – наконец, соглашается Олег. Хватает меня за руки и тянет на себя. – Поедешь с Вадимом и пробудешь у них два часа. Не больше.

Впервые за весь вечер начинаю улыбаться. Замечаю в глазах мужа голодный огонёк. Он наклоняется, прижимается лбом к моему.

– Знаешь ведь, как сильно я люблю твою улыбку? Рядом с тобой я дурею, девочка.

Прижав ладони к его груди, считаю секунды. Дожидаюсь, когда пульс успокоится, приподнимаюсь на носки и целую в пухлую нижнюю губу. Его борода щекочет, царапает нежную кожу, но я уже не обращаю на это внимания. Привыкла, наверное. Заставила себя привыкнуть.

19. Ангел

Зареченск встретил нас приветливым августовским солнцем и свежим, ничем не загрязненным, воздухом. Изумрудная зелень полей, что тянулись слева от трассы, ярко контрастировала с чернильной морской гладью справа. Длинный коридор из высоких кленов тянулся на многие и многие километры вперёд, создавая над дорогой тенистую аллею.

Комфортабельный внедорожник бесшумно мчался по трассе, приближая меня к месту назначения. В салоне, обитом натуральной кожей, приятно пахло свежестью и кофе. Спокойная классическая композиция ласкала слух и клонила в сон.

Прижавшись щекой к тонированному стеклу, я балансировала на грани сна и реальности. В голове почти никаких мыслей, тело расслабленно.

Рядом со мной, прямо на диване, лежала подарочная коробка, перевязанная огромным синим бантом. Подарок на день рождения Марата я выбирала несколько месяцев. Обошла все магазины города, изучила десятки различных сайтов на тему: «Что подарить мальчику на семь лет?» или «Идеальный подарок для сына».

Наконец, отбросив прочь все бредовые советы, остановила выбор на навороченном графическом планшете от известного американского бренда. Стоило только представить реакцию Марата, как губы растягивались в довольной улыбке до ушей.

Моя уверенность в этом крепла с каждым часом, а желание сделать ему приятно, разрывало грудную клетку на части.

– Катя, а почему мы с бабушкой такие бедные? – спросил он меня в нашу прошлую встречу.

– Почему это вы бедные? – искренне удивилась я. Никогда не думала, что дети в шесть лет способны рассуждать на столь взрослые темы. – На чем основана такая уверенность?

Марат поднял на меня серьезное личико, на котором сияли огромные светло-карие глаза. Темные брови мальчика вопросительно взлетели, на лбу появилась недовольная складочка.

– Я же вижу, как мы живем, – пожал плечами. – Каждый раз, когда бабушка пересчитывает пенсию и пытается отложить немного денег мне на подготовку к школе, она плачет. Смотрит на деньги и шепчет что-то. А когда я спрашиваю у нее, в чем дело, не отвечает. Поэтому, мне интересно. Почему одни люди очень богаты, вот как ты, например. А другие бедные? Кто это решает?

В тот день я не нашлась, что ему ответить. Благо, тетя Люба пришла на выручку и заняла Марата просьбой продемонстрировать мне свои рисунки. Но слова мальчика так и не выходили у меня из головы.

Действительно, в чем вина Марата? Почему он вынужден думать о деньгах и социальном неравенстве? Ему бы общаться с друзьями, играть с соседскими мальчишками и наслаждаться детством – самым лучшим периодом жизни, который априори должен быть беззаботным. А что на деле?

– Ты не принимай его слова близко к сердцу, – тетя Люба дотронулась до моей руки и слабо улыбнулась. – Марат у меня мальчик смышленый. Иногда, мне кажется, что из нас двоих взрослый именно он. Если бы его родители были живы…

Эта история мне была хорошо известна. Дочь тети Любы разбилась в автомобильной аварии вместе с мужем. Они ехали в Калининград, когда у водителя встречной фуры случился сердечный приступ. Ни у кого не было шансов выжить.

Марату тогда был год. Его оставили с соседкой, так как планировали вернуться через несколько часов. Но так и не приехали за ним. Если бы не тетя Люба, малыша отправили бы в детский дом…

В первое время, когда только узнала о Марате, не могла избавиться от мысли, что он мог бы быть моим сыном. Тем самым, которого я потеряла. А факт аварии, который был связующим звеном в наших трагических историях, лишь укреплял мою привязанность к нему и желание сделать все возможное, чтобы помочь этому ребёнку. Я всем сердцем хотела подарить ему ту любовь и заботу, которыми могла бы окружить своего сына или дочь.

Когда боль в груди стала совсем невыносимой, поспешила отогнать от себя все грустные воспоминания. Я уже давно решила, что не буду больше травить себя ядом потерь, которых в моей жизни было слишком много. Прошлое навсегда осталось за запертыми дверями. Ключи к нему я спрятала и не собиралась доставать вновь.

– Через пять минут будем на месте, – сообщил Вадим, разогнав остатки апатии.

– Отлично. Жду не дождусь, когда увижу реакцию Марата.

– Мальчик будет счастлив, – в ответе мужчины прозвучало искреннее одобрение. Вадим всегда сопровождал меня и прекрасно знал, как сильно я люблю внука тети Любы. – По крайней мере, если бы ко мне приехали с такими подарками, я был бы рад.

Свернув с асфальтированной дороги на грунтовую, поехали вдоль частных домов. Простых таких, деревенских. Выкрашенных в голубые, зеленые и желтые цвета. Немного перекошенных, но живых. Полных энергии и человеческих историй. Ни один современный коттеджный поселок не сравнится с красотой и колоритом простой русской деревни.

Несмотря на то, что уже несколько лет не брала в руки кисть, захотелось запечатлеть эту девственную красоту на холсте. Перенести все на бумагу и забрать с собой, как яркое напоминание о том, что в жизни есть место куда более важным вещам, чем те, ради которых мы существуем.

Дом Семеновых стоял на отшибе, почти у кромки моря. Небольшое одноэтажное здание из красного кирпича, с бордовой крышей. Мы подъехали к деревянным воротам, и Вадим заглушил двигатель.

– Вы пока загоните машину во двор, а я побегу к имениннику.

– Как скажете, Катерина Владимировна.

Мужчина открыл дверцу, помог мне выйти и вручил коробку с основным подарком.

– Вы точно справитесь? Может, все-таки я?

Он смотрел на меня, держащую перед собой большой синий квадрат. Взглянув на охранника поверх банта, поспешила успокоить его.

– Вы лучше шары из багажника достаньте, пока Марат нас не увидел в окно.

Затея с сюрпризом осуществилась лишь наполовину. Юный озорник перехватил нас на полпути к дому.

Выбежал на крыльцо и закричал во все горло:

– Катя приехала! Бабуль, иди скорее, – и бросился на меня.

– С днем рождения, мой хороший, – поставив коробку на брусчатку, обняла своего любимца. Крепко-крепко. Так, что тот вскоре завозмущался.

– Кать, задушишь, – смеясь, протянул Марат, глядя на меня своими необыкновенными глазками.

За несколько месяцев разлуки он заметно подрос, стал выше и шире в плечах.

Пока мы были заняты исполнением своего тайного рукопожатия, из сарая вышла тетя Люба. А вот она, как раз, совсем не изменилась. Все та же миловидная, полненькая женщина с добрыми серыми глазами и морщинками, притаившимися у висков.

– Катюша, деточка, – прижав меня к своей мягкой груди, громко чмокнула в щеку. – Как я рада тебя видеть!

– Я же говорил, что моя Катя приедет, – пробасил довольный Марат. – Она никогда не пропускает мой день рождения.

– Правильно, – поддержала его. – Конечно, я и подарки привезла. Тебе разве не интересно посмотреть, что там в коробке?

В карих глазах мальчика заплясали чертята. Он перевел взгляд на коробку и присвистнул, чем вызвал возмущение бабушки.

– Очуметь! Это все мне?!

– Марат! – возмутилась тетя Люба, пригрози ему пухлым кулачком. – Вот несносный мальчишка. Сколько раз говорила, чтобы не произносил этого слова?

– Конечно, тебе, – засмеялась я, забавляясь их перепалкой. – Вадим, помогите, пожалуйста, занести все в дом.

На мое плечо опустилась теплая ладонь бывшей няни. Она порывисто обняла меня и повела по дорожке.

– Ну, рассказывай. Как ты? Почему так долго не появлялась?

Не зря говорят, что в любой ситуации самое главное – это умение задавать правильные вопросы. Тетя Лида обладала этим даром. Она всегда с такой легкостью и точностью могла подобрать нужные слова, что лишала любой возможности увернуться, солгать или притвориться. Ей было достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы прочитать по моим глазам все мои страхи и переживания. Обычно, так бывает с мамами, но свою я почти не помнила. С раннего детства, именно тетя Люба была рядом со мной. Воспитывала и поддерживала, после каждого падения помогала подняться на ноги и настоятельно рекомендовала подтереть сопли и быть сильной девочкой. Ее сильной девочкой.

– В чем дело, Катюш? Ты чего, родная? – в глубине прекрасных глаз заискрилась тревога, голос стал тише. – Он снова взялся за старое, да? Олег ударил тебя?

20. Ангел

– Нет. Конечно же, нет! – смотрю на няню, силясь понять ход её мыслей. – С чего ты это взяла? Олег никогда и пальцем меня не трогал.

Несколько секунд женщина всматривалась в мои глаза, будто пытаясь найти в них обратное, но так и не смогла этого сделать. Потому что другого не было и быть не могло.

Несмотря на все странности и недостатки Олега, он не был тираном. За три года супружеской жизни, он ни разу не сделал ничего такого, о чём думала тётя Люба. Скорее наоборот, муж всегда старался защитить меня. От всего. Оградить от любой боли и проблем, обеспечить мне такую жизнь, о которой другие могут только мечтать.

Безусловно, он понимал, что я не люблю его. Что возможно никогда не смогу ответить ему взаимностью и сделать хоть половину того, что делал для меня Олег. Но… Супруг не требовал от меня взаимности. Никогда.

Я знала, что ему тяжело со мной. Кому будет хорошо с фригидной женщиной, которая боится физической близости и не никогда испытывает удовольствие в постели?

Каждый раз, когда Олег пытался поднять меня на вершину блаженства, которое испытывал сам, я отпускала его руку. Не могла заставить себя пойти до конца. Тело не слушалось, не подчинялось мне. Но снова и снова он обещал, что у нас получится. Однажды мы дойдём до этой вершины вместе. Только все было напрасно…

Мы прошли на небольшую летнюю кухню с низким потолком. Тётя Люба усадила меня за стол, а сама принялась раскладывать столовые приборы.

Уличив момент, окинула помещение взглядом. Прошлась по зелёным стенам, увешанным рисунками Марата, чуть задержалась на противоположном уголке, где мы оставили свои разноцветные отпечатки ладоней. Ему тогда только исполнилось пять лет. Наш первый совместный праздник.

Почувствовала, как в сердце закрадывается тоска. Тяжёлая такая, давящая. И никуда от неё не деться. Она всегда будет со мной. Будет жить во мне, вопреки всему. Не отступит, не позволит расслабиться.

Временами, ненавижу себя так, что хочется выть в голос. Забиться куда-нибудь и умереть там, в абсолютном одиночестве. Только бы никто не видел, не смотрел на меня. Не понял, как мне тяжело жить с этим грузом на плечах.

Разве может женщина забыть своего ребёнка? Забыть, как он был зачат? Процесс беременности забыть и выкидыш?

А я забыла. Сколько бы ни старалась, не смогла пробудить в памяти ни одного воспоминания о тех днях. Я забыла всё. Забыла наши отношения с Костей, оставив его в мыслях только как друга. Забыла, как узнала, что жду ребёнка. Забыла день аварии.

Как?! Как такое вообще возможно?! Почему из моей головы стёрлись все эти события? Исчезли, будто их никогда и не было…

– Ты слишком напряжена, – до сознания долетел голос няни и вырвал из омута грустных мыслей. – Что с тобой, Катюш? Я же вижу, ты не в порядке. В чём дело, родная?

Отодвинув соседний стул, села рядом и накрыла мои холодные ладони своими. Тепло близкого человека отозвалось на коже лёгким покалыванием, глаза защипало от потока непрошеных слёз.

– В последний раз, я видела тебя такой перед свадьбой, – медленно, осторожно подбирая слова, начала женщина. – Когда Саша сказал, что уезжает…

Попала. В самое больное место ткнула, сама того не понимая.

Поморщившись, отвернулась. Принялась разглядывать цветочный узор на фарфоровом пузе чайника. Только бы не думать. Не вспоминать о прошлом.

– Кать, – голос Саши до сих пор преследовал меня, вынуждая снова и снова переживать тот чёртов день. – Прости. Я… Мы не сможем быть вместе. Я поторопился, сделав тебе предложение. Ты… не тот человек, с которым мне бы хотелось провести всю свою жизнь. Прости… 

Сказал, как отрезал. Обрубил последнюю ниточку надежды, что не позволяла мне пойти ко дну. Столкнул с обрыва, отправив в свободное падение.

Ты не та.

Всего три коротких недослова, а сколько смысла?! Сколько ядовитого подтекста, от осознания которого хочется вгрызться в ладонь зубами. Только бы не закричать. Не завыть раненым зверем. Не показать, как сильно обожглась.

– Тема с Сашей закрыта, – произнесла уверенно, тряхнув головой. – Я не собираюсь всю жизнь нести траур по своей несостоявшейся юношеской любви. У него своя жизнь, а у меня своя. Пусть так и остаётся.

Договорить мне не дал Марат. Влетев на летнюю кухню, мальчик бросился на меня с криками и объятиями. Его круглое личико сияло от счастья, в янтарных глазах плескался неподдельный восторг. Кажется, я всё-таки угадала с подарком.

– Катя! Катя, я так тебя люблю! – щебетал озорник, стиснув мою шею своими ручками. – Графический планшет! Ты купила для меня графический планшет!

Обхватив тёмную голову, прижалась губами к открытому лбу. На мгновение, когда втянула запах свежести, что исходил от него, мне показалось, будто Марат действительно мой сын. Тот самый малыш, которому так и не посчастливилось появиться на свет…

Сердце сжалось от удушающего чувства несправедливости, осознание которой обожгло слабый орган кислотой, оставляя на нем страшные шрамы. И были они настолько уродливыми, что ни один пластический хирург не смог бы с ними справиться.

Крепко зажмурив глаза, сжала челюсти и заставила себя улыбнуться.

– Я рада, что тебе понравился мой подарок, – поддела указательным пальцем упрямый подбородок и подмигнула ему. – Когда разберёшься с его работой, и меня научишь. Договор?

– Договор, – с готовностью подтвердил Марат. – А ты со мной порисуешь? Помнишь, ты обещала показать, как правильно накладывать тени.

– Теть Люб, разрешите? – смеясь, спросила у няни.

– Идите уже, художники, – махнула пухлой ладонью и встала из-за стола.

Сорвавшись с места, мы с Маратом бросились во двор. В этот момент, впервые за долгое-долгое время, я чувствовала себя по-настоящему счастливым человеком. Свободным. Принадлежащим себе.

Слушала щебетание мальчика, подставляла лицо солнечным лучам, проникающим сквозь изумрудную листву, и улыбалась. Просто так. Без повода. Только потому, что мне хорошо.

– Кать, – недовольные нотки зазвенели в голосе Марат. – Ты совсем меня не слушаешь! Посмотри. У меня хорошо получается?

– Прости, пожалуйста, – перевела взгляд на мольберт и застыла.

Что-то неприятное кольнуло в груди, ребра затрещали от напряжения. Стало тяжело дышать. Будто горло сдавили тисками. Зажали в раскаленных щипцах.

Орёл… Огромный. Бесстрашный. Он парил над бескрайними полями, раскинув мощные крылья. Его стальные глаза смотрели на меня с угрозой и… ненавистью.

Пошатнулась, как от удара. Отступила на шаг назад и, прижав ладонь к солнечному сплетению, отсчитывала бешеный пульс.

Тут-тук, тут-тук…

– Ну, здравствуй, Катенька, – стальное эхо зазвучало в голове, перекрывая все остальные звуки и голоса. Грозное. Дребезжащее. Оно резало слух и выворачивало внутренности наизнанку. 

Ноги подкосились. Стали ватными, перестали держать. Словно позвоночник вмиг расплавился. Кости рассыпались, превратились в мелкий порошок.

Потеряв равновесие, упала на ближайшую скамью, продолжая смотреть на полотно с изображением чёрного орла.