Текст книги "Меган и Гарри: подлинная история"

Однако за пределами королевского мира трещины начали возникать по мере того, как роман Меган и Гарри набирал обороты. Первым, кто не выдержал, был Пирс Морган[28]28
  Пирс Морган – британский журналист и телеведущий, в настоящее время работает в США.


[Закрыть], которого Меган обхаживала во время предыдущих визитов в Лондон. Они выпили последний глоток перед тем, как она уехала на свою первую встречу с принцем Гарри, и, как говорит Пирс, после этого она его просто «выключила».

Хотя она, несомненно, чувствовала необходимость проявлять осторожность и защищать свои зарождающиеся отношения от любопытных глаз прессы, факт остается фактом: она допустила тактическую ошибку. Пирс Морган – благородный человек. При всей своей риторике и противоречивости он никогда не предал бы ее доверия. Поступая так, Меган делала все, чтобы ее воспринимали как врага, если что-то пойдет не так. И, когда так произошло, ее действия ударили по ней рикошетом.

Еще одной подругой, которую Меган завела за последние пару лет, пока летала туда-сюда, в то время как Нелторп-Каун улучшала ее имидж и пополняла ее банковский счет, стала бывшая жена профессионального футболиста, модель, телеведущая и светская львица Лиззи Канди. Они подружились настолько тесно, что Меган призналась в желании покинуть «Форс-мажоры», переехать в Лондон, присоединиться к звездному составу в реалити-шоу «Золотая молодежь Челси» и выйти замуж за британца. Тот факт, что она не принадлежала к числу звезд первой величины и не была британкой, похоже, не имел значения в расчетах Меган, поскольку она призналась, что хочет присоединиться к актерскому составу реалити-шоу о британцах из высших слоев общества, живущих в Челси, и вскоре умоляла Лиззи найти ей «богатого и знаменитого англичанина». Лиззи предложила познакомить ее с футболистом-мультимиллионером Эшли Коулом, но Меган отклонила предложение, как только поняла, кем он был. Лиззи подумала, что это могло быть потому, что семейное прошлое у обоих было неоднозначным, но один из критиков Меган предположил, что «это произошло потому, что ей не нравятся цветные мужчины. Достаточно взглянуть на ее историю, чтобы увидеть, что все ее основные партнеры были белыми». Конечно, нет причин, по которым цветная женщина должна ограничивать себя цветными мужчинами. Один из английских друзей Гарри и Меган полагал, что предложение Лиззи оскорбило Меган, которая была чувствительна к своей расовой принадлежности. Не хотела ли Лиззи сказать, что она годится для общения только с мужчинами смешанной расы? Для Меган это было бы унижением, но вскоре после этого она встретила Гарри и уже не нуждалась в других вариантах. Когда Лиззи услышала эту новость, она написала Меган сообщение, в котором говорила, какой это «улов». Меган ответила: «Да, я знаю!», а затем также пропала.

Следующей из ее жизни была вычеркнута Нелторп-Каун – несмотря на то что они были настолько близкими подругами, что рассказывали друг другу о своей личной жизни, путешествовали вместе и сформировали, как думала бизнес-менеджер, близкую связь. Когда Меган сообщила ей после третьего свидания с Гарри, что их намерения «серьезны», что они планируют «будущее вместе и что они сказали друг другу: «Мы собираемся изменить мир», Нелторп-Каун попыталась раскрыть ей глаза на то, какова на самом деле жизнь члена королевской семьи. «У меня появились дурные предчувствия, когда я поняла, что она ждала предложения от Гарри. Это было не только внимание СМИ. Я отчетливо помню, как объясняла, когда мы потягивали вино в лондонском Вест-Энде, что она должна оправдать огромные ожидания британской публики, королевской семьи и придворных. Я объяснила ей: «Это серьезно. Это конец твоей нормальной жизни, конец твоего уединения: всего». Меган подняла руку и заставила Нелторп-Каун замолчать. «Стой, – сказала она стальным тоном, которого я раньше не замечала. – Я не хочу слышать негатива. Это счастливое время для нас». Таково было начало конца. Он настал вскоре, за неделю до того, как общественности стало известно об отношениях Меган и Гарри. Меган написала Нелторп-Каун электронное письмо, в котором «говорила, что отказывается от своей карьеры и мы должны расторгнуть наш контракт». После этого она забыла о существовании Нелторп-Каун и вела себя так, будто у них никогда не было продуктивных профессиональных отношений, близкой личной дружбы или даже встреч.

Несмотря на весь свой «свирепый интеллект», Меган, похоже, не понимала, что выдавливание людей из своей жизни заставляло их чувствовать себя использованными. Она отбрасывает их, будто они никогда не существовали, когда теряет к ним интерес. Можно утверждать, что Меган была осторожной и старалась обезопасить себя, но факт остается фактом: она создавала себе проблемы.

Она настраивала против себя людей, которые были и хотели оставаться ее друзьями, и, независимо от того, насколько успешной она была и насколько великой станет, если их с Гарри отношения закончатся браком (а оба они чувствовали, что дело идет именно к этому), – придет день, когда это ей аукнется.

Так оно и вышло. Хотя позже Меган во время своего скандального южноафриканского интервью говорила Тому Брэдбери, что была «наивной, когда друзья предупреждали ее об опасности СМИ», Нелторп-Каун совсем не считает ее наивной и прилагает усилия, чтобы мир узнал об этом. «Она очень амбициозная женщина, и когда приходит время двигаться дальше, у Меган есть способ закрыть дверь в прошлое, как она сделала со своим отцом, братом и сестрой, со своим первым мужем и со мной». Меган пыталась представить себя невинной, однако «она была не инженю, а искушенной женщиной, стремившейся к осуществлению своей жизненной миссии – поймать не какого-нибудь старого принца, а ПРИНЦА». Нелторп-Каун заявила: ее опыт общения с Меган показал, что та «непорядочна» и нисколько не испытывает угрызений совести, прилагая максимум усилий, чтобы скрыть свою расчетливость за вуалью несуществующей невинности. Она отвергает утверждения Меган о чистоте ее сердца и помыслов при знакомстве с Гарри. Меган утверждала, что, «будучи американкой, она даже не знала, кто такой Гарри». Это заставило Нелторп-Каун «громко рассмеяться», потому что в юности у Меган не только были книги о Диане: она неоднократно смотрела запись с похорон принцессы, а затем использовала ее как ролевую модель. При этом Меган сказала Нелторп-Каун, когда они пили в тот день, когда она должна была впервые встретиться с принцем Гарри, что прогуглила его. Однако она не только точно знала, кто такой Гарри, но и была очень взволнована встречей с ним, понимая, что тот станет ее билетом к всемирной славе, если у них все сложится. «Я смотрела на то, какая она ошеломительная, и думала: «Он просто не сможет устоять перед ней».

Конечно, Меган должна была быть слепой и глупой, каковой она отнюдь не была, чтобы не увидеть, как Гарри может изменить ее жизнь к лучшему, если они сблизятся. Но что действительно сделало ее неотразимой для одинокого принца, так это не внешность, которая и так была бесподобной, а огонь, который ярко горел в ней. Она обладала пылом и решимостью оставить заметный след от своего путешествия к месту назначения. С каждой ступенькой, на которую она поднималась по лестнице успеха, ее личность становилась сильнее, навыки общения – более совершенными, самопрезентация – все более отточенной. При этом налет мягкости и уязвимости становился все ярче.

За семь неполных лет, которые занял ее путь от неудачливой актрисы до всемирной знаменитости, Меган действительно избавилась от всего, как она выразилась, «негатива», который когда-то сдерживал ее. И сегодня, когда бы она ни включала навыки своей выдающейся личности, чтобы разбить чью-то защиту, ей это, как правило, удается. Она была совершенно убедительна в своей демонстрации заботы и искренности. Если под поверхностью и был намек на сталь, это воспринималось положительно, а не отрицательно, поскольку указывало на огромную силу ее характера и целеустремленность.

Меган так открыто говорила о своей амбициозности, о желании повлиять на каждую ситуацию, которая была ей благоприятна, об этике, что люди воспринимали ее мягкость как единственную черту Меган, считая, что все проявления жесткости скрывали мягкое и благородное сердце. При этом те, кого она оставила, относились к ней цинично, а те, с кем сохранила отношения, были убеждены, что она действительно замечательный, самоотверженный, восхитительный, любящий и отзывчивый человек. Так, в частности, заявляла Джессика Малруни. И еще она сильная. «Она самый сильный человек, которого я знаю», – сказала Серена Уильямс.

Встретив Гарри и решив, что он ей нравится, Меган сделала его последним в длинной череде людей, испытавших силу ее притяжения. Впервые они встретились за бокалом вина в начале июля 2016 года в частном клубе Робина Бирли по адресу Хертфорд-стрит, 5, в Мэйфэр, и сразу же хорошо поладили. Гарри сказал: «Я даже не слышал о ней», пока Вайолет фон Вестенхольц не упомянула ее имя. Он попросил Вайолет дать «немного информации о ней. Я никогда не смотрел “Форс-мажоров” и никогда раньше не слышал о Меган. Я был приятно удивлен, когда вошел в эту комнату и увидел ее – вот она сидит там. Я подумал: ладно, мне нужно постараться».

Если вы проанализируете слова Никки Придди и других людей, хорошо знавших Меган на протяжении многих лет, то обнаружите закономерность. Меган такая сдержанная, но при этом яркая, даже когда молчит, а когда говорит, она настолько полна энтузиазма, настолько непосредственная и теплая, что выявляет лучшее в каждом, на кого хочет произвести впечатление. Но сама ее сдержанная манера транслирует мужчинам молчаливое послание, что им следует «постараться», как выразился Гарри. Тем самым он неосознанно признался, что с самого начала понимал: вся игра сведется к доставлению удовольствия Меган. Она гордая и откровенная феминистка, которая не только отстаивает расширение прав и возможностей, но и не скрывает желания сохранить контроль над своей судьбой. Это невозможно сделать, не управляя ее отношениями, в которых она состоит, и прочими обстоятельствами жизни.

Когда после ухода от Тревора Меган сказала, что разлука не пугает ее, а даже придает сил, она на самом деле имела в виду, что никогда больше не будет связана с мужчиной, который не выполняет ее требования именно так и тогда, как и когда она этого захочет. За все эти годы глотания обид, когда Тревор цеплялся за свою принципиальность и отказывался найти ей роли, она поняла, что мужчину стоит заводить только в том случае, если он даст ей то, чего она пожелает, здесь и сейчас. Если он не может или не хочет, она перейдет к кому-то другому, кто сможет и сделает. Такой подход давал ей автономию, привлекательную для мужчин, которым нравились сильные личности. Они интерпретировали его как силу и независимость, а не бездушие или приспособленчество.

Это была не единственная сторона личности Меган, которая с самого начала очаровала Гарри. Она открыто говорила о своей потребности иметь «голос» не только с мужчиной в ее жизни, но и со всеми остальными. Он был потрясен тем, насколько она была самоуверенной. Меган также дала понять, что должна сохранять контроль и что у нее нет времени на тех, кто ее не радует. Я думаю, они довольно быстро сказали друг другу: «Ну, что мы делаем завтра? Мы должны встретиться снова». Ни на мгновение она не выразила ни малейшего почтения. Для принца, привыкшего к нему, но жаждущего быть мужчиной, это было чрезвычайно привлекательно. По иронии судьбы, то же самое помогло Уоллис Симпсон завоевать сердце бывшего короля Эдуарда VIII. Это сработало и для Ричарда Бёртона, когда он отнесся к Элизабет Тейлор, привыкшей к почитанию, как богиня кино, просто как к женщине.

Гарри и Меган покинули Хертфорд-стрит, 5, зная, что произошло нечто особенное. На следующий вечер взволнованный принц, словно летавший на крыльях от предвкушения, что возможно лишь для искреннего и эмоционального человека, встретился с весьма самоуверенной, но очень теплой и отзывчивой Меган в Soho House. Ее друг Маркус Андерсон обеспечил им укромное местечко, где они могли спокойно выпить вина.

«Два свидания подряд в Лондоне, – сказал Гарри. – Спустя три, может быть, четыре недели мне удалось убедить ее присоединиться ко мне в Ботсване, и мы разбили лагерь вдвоем под звездами». Они были вместе «там пять дней, и это было что-то совершенно фантастическое. Тогда мы были действительно одни, и для меня очень важно, чтобы у нас была возможность узнать друг друга».

Меган сказала: «Все, что я узнала о нем, я узнала через него, а не из разных новостей, таблоидов или чего-то еще. Всем, что я узнала о его семье, он сам поделился со мной, и наоборот. Так что для нас обоих это был абсолютно естественный способ узнать друг друга».

Хотя критики Меган обвиняли ее в неискренности, в том, что она хорошо подготовилась и знала о Гарри гораздо больше, чем утверждала, факт остается фактом: их отношения сложились. Если ее мотивы и были более разноплановыми, чем его, это не меняет того факта, что между ними явно было что-то особенное. Теперь они взялись за создание своего мира, в котором отношения стали развиваться очень стремительно. После третьего свидания Меган сказала Нелторп-Каун, что они с Гарри настолько серьезно относятся друг к другу, что уже строят планы совместного будущего.

Позже пара утверждала, что у нее было пять или шесть месяцев уединения, прежде чем отношения стали достоянием общественности. На деле все было не так. Они встретились всего несколько раз менее чем за четыре месяца, прежде чем стало известно об их связи. Это показывает, насколько интенсивной была жизнь у каждого из них. Меган снималась в «Форс-мажорах» в Торонто, и Гарри прилетал к ней несколько раз. Она также приезжала в Лондон один или два раза, тихо проживая у Гарри в Ноттингемском коттедже, который тогда был его домом на территории Кенсингтонского дворца.

Этот небольшой и старомодный коттедж использовался для размещения личных секретарей, вышедших на пенсию, таких, как сэр Алан «Томми» Ласеллс, которого принцесса Маргарет справедливо обвиняла в том, что он лишил ее шансов выйти замуж за полковника авиации Питера Таунсенда. Всякий раз, когда она видела его идущим по комплексу Кенсингтонского дворца, она велела своему шоферу «сбить ублюдка» – указание, которое он благоразумно избегал выполнять. Но коттедж был скромным, поэтому Меган и Гарри смогли уединиться, чтобы вывести свои отношения на новый уровень.

Затем, 30 октября 2016 года, The Sunday Express раскрыл гнездышко влюбленных. Теперь мир знал, что у принца Гарри есть девушка по имени Меган Маркл. Он как раз был у нее в Торонто, когда стала известна эта история. В течение нескольких часов она впервые в жизни стала известным человеком.

Меган наконец добралась до того, к чему так стремилась. Тут начинается самое интересное.

Глава 4

В наши дни новости распространяются почти со скоростью света. В доинтернетовскую эпоху событиям, случившимся в воскресенье, приходилось ждать понедельника, пока их не опубликуют газеты. Ежедневные издания не выходили по субботам и воскресеньям. В результате публике всегда приходилось ждать до утра понедельника, чтобы получить полный отчет. Точно так же было и в случае со столь значимым событием, как смерть принцессы Уэльской.

Интернет все изменил. Через несколько часов после того, как The Sunday Express раскрыл существование Меган в жизни Гарри, все основные издания собрали истории и разместили их на своих веб-страницах. Объем информации, полностью положительной, был впечатляющим. В то время над этим никто не задумался. У продюсеров «Форс-мажоров» явно был эффективный рекламный отдел, да и сама Меган позиционировала себя, используя опытный глаз настоящего профессионала, таким образом, чтобы появиться во всем сиянии. При этом авторы публикаций в таких несопоставимых изданиях, как журнал People в США и газета The Daily Mail в Англии, получили доступ к столь лестной и всесторонней информации о Меган, и притом в настолько короткий промежуток времени после появления новости, что возникал вопрос: кто дирижировал повествованием за кулисами?

У Меган был The Tig, но никому не приходило в голову, что она сама дергает за ниточки, чтобы марионетки прыгали так, как ей хочется. Большинство журналистов считало, что актрисы слишком глупы, чтобы писать свои собственные реплики, не говоря уже о создании собственного рассказа. Они полагали, что The Tig вел кто-то другой и что так было всегда.

Тем не менее были явные признаки того, что совпадение публикаций по времени было не совсем случайным. Меган бросила Нелторп-Каун за неделю до этого, а в понедельник, 31 октября 2016 года, на следующий день после утечки информации из The Sunday Express, The Vancouver Sun опубликовала статью о том, как она продвигает свою коллекцию весенних платьев из пяти предметов, все стоимостью менее 100 долларов, для канадской сети магазинов Reitmans. Хотя Меган была слишком хитрой, чтобы упомянуть Гарри по имени, ее известность за предыдущие двадцать четыре часа выросла столь стремительно, что, сказав: «Моя чаша любви переполнена, и я самая счастливая девушка в мире», она подтвердила статус подруги Гарри. В тот же день это было доведено до сведения публики журналом People, который, как вскоре выяснилось, получил особый доступ к Меган. Журнал поведал миру о том, что «принц Гарри так серьезно относится к актрисе Меган Маркл, что помолвка может произойти, как предполагают инсайдеры, довольно скоро». Заголовок гласил: «Принц Гарри уже познакомил Меган Маркл с принцем Чарльзом…» Это означало, что информация могла исходить только от Гарри, Меган или кого-то близких.

Возникает вопрос: чьим интересам лучше всего отвечала новость о том, что Меган была девушкой Гарри и что у них были серьезные отношения? Поскольку я сама стала жертвой утечек в прессу и пережила немыслимые девяностые, когда Диана Уэльская выдавала информацию различным авторам, а затем представляла себя жертвой гончих, у меня появился нюх на заказные статьи. Иногда информация, содержащаяся в рассказе, носит настолько личный характер, что может исходить лишь от кого-то из персонажей. Как только я увидела личные детали в этих историях, сразу поняла, что источником был кто-то очень близкий к паре. Зная, как Гарри ненавидит прессу, которую он винит в смерти своей матери, и то, что у него не было никаких причин сообщать о своих отношениях с Меган, я попыталась докопаться до сути. Поэтому я позвонила Адаму Хелликеру, в то время общественному обозревателю The Sunday Express, – человеку, которого я знала, любила и уважала на протяжении десятилетий. Адам сказал мне, что «наводка пришла по старинке. От прислуги».

Это не объясняло деталей других сообщений, но я пока этим удовлетворилась и решила все оставить так, как есть. Пока у вас не будет достаточно информации, чтобы прийти к взвешенному выводу, всегда лучше сохранять непредвзятость.

Неудивительно, что роман Гарри и Меган стал мировой новостью и журналисты повсюду пытались добыть крупицы информации, которые дали бы им преимущество перед конкурентами теперь, после того, как The Sunday Express раскрыл эту историю.

Несомненно, что одни страны более благосклонно смотрели на возможность вступления американской актрисы смешанной расы в брак с представителем британской королевской семьи, чем другие. Цвет Меган всегда был проблемой. Несмотря на то что это выглядело плюсом в Великобритании, США, Канаде и многих других странах Содружества, в иных, менее прогрессивных государствах, особенно в культурных сообществах, где было мало браков между представителями разных рас, классов и вероисповеданий, всегда была тенденция смотреть на это сквозь иную призму.

Кроме того, предметом обсуждения было прошлое Меган и ее положение как актрисы. Хотя британская пресса предпочла представить ее как ведущую звезду, причем уважительно, СМИ многих других стран придерживались более предвзятого мнения.

Подобные оценки могут казаться нам устаревшими, но там они актуальны. Они основаны на традиционных ценностях, которыми в этих странах все еще дорожат, даже если мы их уже не ценим. В их представлении мужчине одного класса неприлично общаться с женщиной другого класса, если только она не проститутка, с которой у него шашни, тем более что такие вещи скрыты от посторонних глаз. Однако что-либо более серьезное просто неприемлемо. Если добавить сюда разницу в цвете кожи, возникала совершенно особая ситуация.

Хотя мы на Западе придерживались точки зрения, что это старомодный и оскорбительный подход и что отношения, подобные отношениям Гарри и Меган, могли только способствовать достижению межрасовой гармонии и социального взаимообогащения, имел место и иной взгляд, распространяемый западными СМИ. Он подразумевал наличие несоответствий помимо классовых и расовых, в частности проблему статуса. Имелось в виду, что Меган не была ведущей звездой и ее имя не было нарицательным. Две недели назад никто не мог идентифицировать ее как звезду даже в «Форс-мажорах». Этот сериал имел настолько второстепенное значение, что даже к моменту описываемых событий мало кто знал других его актеров, притом что имя самой Меган сделалось столь запоминающимся. Почему же западным СМИ пришлось преувеличивать ее значимость, если она действительно подходила для британского принца?

Журналисты из этих скептически настроенных обществ вскоре обнаружили в Меган массу сокровищ, разбросанных, словно многочисленные забытые реликвии, на равнинах ее прошлого. В этой охоте к ним присоединились многие их британские и европейские коллеги из таких стран, как Германия, медиапространство которой имеет сильный бульварный элемент. Это не прирученные издания, и они никогда такими не были. Хотя по тону и содержанию некоторые из них сродни The National Enquirer в США, многие другие более серьезны и солидны. Само слово «таблоид» у американцев ассоциируется с чем-то наподобие супермаркетов, продающих всякую дешевку, но в остальном мире у него нет такого негативного подтекста, и оно является просто описанием того, что более популярно в прессе. Тем не менее у всех этих изданий та же цель, что и у более низкопробной части американского медиарынка. Они специализируются на срывании масок и ни перед чем не останавливаются, чтобы добраться до сути истории, если она достаточно актуальна.

Меган была в середине своего четвертого десятилетия. Она прожила полноценную жизнь. У нее был целый набор мужчин. Она пробовала свои силы во многих видах деятельности. Не было никаких сомнений в том, что предстоит снять множество слоев и раскопать интересные истории. Единственный вопрос состоял в том, насколько грязными они будут.

Как человек, которому в течение последних сорока пяти лет приходилось подавать в суд на каждую крупную газетную компанию в Великобритании за клевету, могу подтвердить, что даже относительно авторитетные издания редко сопротивляются соблазну сделать сенсацию из незначительных инцидентов в прошлом знаменитости и представить ее самые нейтральные качества как ужасные недостатки. Алан Фрейм, бывший заместитель редактора The Daily Express, дочерней газеты The Sunday Express, которая раскрыла историю Меган, однажды сказал мне, что его газета получила массу противоречивых данных о моем прошлом от множества людей. Они называли себя моими лучшими друзьями, и он счел бы меня самой популярной женщиной на земле, если бы они не были такими язвительными. Многие из информаторов, естественно, хотели денежного вознаграждения за свои рассказы, какими бы лживыми они ни были.

Разлагающее влияние грязной наживы проявляется по-разному. Британские газеты особенно известны тем, что платят солидные суммы информаторам, которые могли бы, но в равной степени и не могли бы твердо оперировать фактами. Многие издания достаточно циничны, чтобы дать правде перебить хорошую байку, когда они хотят представить восток западом, а север югом. Не требуется воображения, чтобы увидеть, как журналисты с подобными убеждениями готовят блюда из такого набора сенсационных, равно как и поддающихся проверке фактов.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы обнаружить, что у восхитительной суперзвезды, героини новостей от 30 и 31 октября, есть предыстория, причем такая, которую не нужно приукрашивать. Еще до конца недели половина Флит-стрит[29]29
  Цитадель британской прессы.


[Закрыть] узнала в ходе своих расследований в Голливуде и Торонто, что Меган на своем пути к вершине взращивала, завлекала и очерняла как мужчин, так и женщин – а потом избавлялась от них. Журналист The Mail сказал мне: «Когда она взбирается на следующую ступеньку лестницы, она ставит ногу вам на голову. А когда вы вытираете лицо, вы видите, что оно покрыто коровьим навозом».

Другими словами, Меган сбросила как балласт целую кучу друзей обоих полов, не исключая мужчин, с которыми у нее были отношения, и сделала это таким образом, что они превратились во врагов. Эти люди были счастливы общаться с прессой, а когда у них не было настроения, они перенаправляли журналистов к тем, кто был рад поговорить с ними.

В течение первой недели ноября 2016 года репортеры со всего мира предлагали огромные суммы за выступления некоторых из этих отверженных. И кое-кто пошел на это. Но даже если они этого не делали, способному журналисту хватило бы нюха, чтобы узнать, что где-то поблизости закопан труп.

Всплыло столько фактов, которыми можно поживиться, что журналист The Mail сказал мне: «Нечасто нам приходится преуменьшать, а не преувеличивать. Но в случае с Меган было именно так. С самого начала. Это был единственный способ дать информации пройти через фильтр юридического отдела».

Был еще один, более трогательный аспект подхода британской прессы к этому сюжету. Журналист из The Mirror прекрасно описал все это, сказав: «Никто не хотел причинить Гарри боль. Он был по-настоящему популярен, и если это была именно та девушка, которая ему нужна, если она могла сделать его счастливым, что она, судя по всему, и делала, то никто не хотел портить ему праздник. С практически всеобщего, но безмолвного согласия мы все заняли мягкую позицию».

Однако эта позиция была недостаточно мягкой для Меган, которая привыкла к прессе не вопрошающей, а ручной, рабски воспроизводящей то, что скармливала журналистам она сама или ее представители. К концу первой недели своей настоящей славы Меган была так встревожена возможным появлением новых разоблачений, что Гарри сделал заявление:

«С юных лет принц Гарри прекрасно сознавал то теплое отношение, которое дарили ему представители общественности. Он рад, что его поддерживает столько людей, и он знает, какую счастливую и привилегированную жизнь ведет.

Гарри также понимает, что его личная жизнь вызывает огромное любопытство. Он никогда не чувствовал себя комфортно в этом плане, но старался не обижаться по поводу связанной с этим степенью интереса со стороны СМИ. Принц редко выступал официально в связи с весьма регулярной публикацией вымышленных историй, написанных о нем, и он упорно трудился, чтобы развивать профессиональные отношения со СМИ, сосредоточенные на его работе и на тех проблемах, которые его волнуют.

Однако на прошлой неделе граница дозволенного была пересечена. Его подруга Меган Маркл подверглась волне оскорблений и преследований. Одна часть этих публикаций была весьма громкой: клевета на первой полосе газеты; расовый подтекст в комментариях; откровенный сексизм и расизм медийных троллей и комментариев к статьям в интернете. Другая часть была скрыта от общественности: ночные бои за то, чтобы не допустить клеветнических историй в газетах; огромные усилия, которые пришлось сделать ее матери, чтобы пройти мимо фотографов и добраться до входной двери собственного дома; попытки репортеров и фотографов незаконно проникнуть в ее дом и последовавшие за этим звонки в полицию; крупные взятки, предлагаемые газетами ее бывшему бойфренду; нападки почти на каждого друга, сотрудника и любимого человека в ее жизни.

Принц Гарри беспокоится о безопасности г-жи Маркл и глубоко разочарован тем, что не смог ее защитить. Это неправильно, что всего через несколько месяцев после начала отношений с ним г-жа Маркл подверглась такой буре. Он знает, что комментаторы скажут, что это «цена, которую она должна заплатить» и что «это все часть игры». Он категорически не согласен. Это не игра – это ее жизнь и его жизнь.

Он попросил опубликовать это заявление в надежде, что представители прессы, которые продвигают эту историю, смогут остановиться и задуматься, прежде чем будет нанесен какой-либо дальнейший ущерб. Он знает, что это необычно – делать подобное заявление, но надеется, что здравомыслящие люди поймут, почему он счел необходимым выступить публично».

Это заявление было мастерским ходом. Гарри не только раздвинул границы, но и попытался защитить Меган так, как никогда не поступал с Челси Дэви или Крессидой Бонас, которым пришлось выдержать годы внимания прессы, но они не услышали от Гарри ни слова в их защиту. Стало ясно, что Меган занимает особое положение. Заявление показало их обоих в самом позитивном свете, вызвав сочувствие многочисленных романтиков и поклонников, которые однозначно желали им долгого счастья. Это также помешало дальнейшим поискам информации. Тем самым он заткнул рот не только несправедливым критикам, но и справедливым, которых впоследствии можно будет огульно обвинить в расизме, если они не отступят. Он блестяще спутал роли реальных расследователей и троллей благодаря уловке равного распределения вины между теми, кто пишет достоверные истории, и теми, кто использует интернет как площадку для выражения сомнительных суждений.

В качестве публичной фигуры, чьи многочисленные друзья привлекают внимание общественности, я могу сказать, что никто из них никогда не читает комментарии о себе в интернете, если только они не находятся в настроении, когда хочется как следует посмеяться. Публичные фигуры регулярно подвергаются троллингу. Он охватывает всю их жизнь и сферу деятельности, причем издания отслеживают свои разделы комментариев, лишь если возникают серьезные юридические проблемы. В прочих случаях все считают, что сумасшедшие, которые населяют интернет, составляют такую крошечную, пусть и громкую долю читающей газеты публики, что их следует скорее сбросить со счетов, чем принимать во внимание. Но в своем заявлении Гарри объединил ответственных авторов и безумных троллей, используя последних, чтобы заставить первых замолчать. Это был похвально эффективный прием, который, безусловно, дал ему и Меган достаточно времени и пространства, чтобы мирно развивать свои отношения.