Текст книги "Социология"

Структура любой культуры сложна и многослойна. Поэтому культура может быть структурирована по различным основаниям. Если понимать ее как предпосылку всех видов социально значимой деятельности, тогда основными элементами ее структуры выступают общезначимые формы фиксации и передачи социокультурного опыта.

Элементарной единицей структуры культуры выступают знаки (значения) – специфическое культурное средство соединения человека с миром и обществом. Они лежат в основе культуры. Их стабильность – условие бытия культуры как таковой. Благодаря постоянству значений социокультурный мир устойчивым образом предстает в сознании его членов.

Любая культура – это знаковая система. Весь культурный мир социально означен. С помощью знаков культура выделяет и обозначает (означивает) социально важные объекты. Без знаковой составляющей мир как бы незрим и непознаваем, явление как бы не существует в нашем сознании, а значит, и не существует вообще. Обозначая любой факт, культура тем самым открывает для нас возможность его распознавания наряду с другими. Именно интерпретации культуры составляют основу нашего социального опыта (знания). Поэтому главным итогом социализации является умение читать знаки. Таким образом, культура – это прежде всего общая для данной социокультурной общности система смыслов и значений, мир ее символики, обеспечивающий единство восприятия реальности, единство ориентиров поведения. Все глубокие социальные перемены начинаются с того, что известным, уже означенным явлениям приписываются новые значения.

Язык. Для всех культур характерна выраженность в языке – вербальность. «Границы моего языка есть границы моего мира» (Л. Витгенштейн). Язык оказался в центре внимания в связи с так называемым «лингвистическим поворотом» XX века, который открыл принципиально новую перспективу анализа общества и культуры. Эта перспектива переводит вопрос об устройстве мира, в классическом мышлении – объективном, в план языковых, т. е. субъектных представлений о нем, характерный для неклассического мышления.

Согласно современным представлениям, язык – это система условных символов, в которой существуют «договорные» отношения между словом и его объектом. Все слова согласованы в рамках этой системы, поэтому каждое слово приобретает смысл только будучи элементом этой структуры – языка. Существует «структурная предопределенность» – определяемый внутренней структурой языка тип восприятия реальности. Старая вера в референциальный язык, т. е., язык, способный правдиво и достоверно воспроизводить действительность, говорить «истину» о ней, подвергается сомнению.

«Идеограммы китайского, латинского или арабского письма были не случайно сфабрикованными репрезентациями реальности, а ее эманациями… В исламской традиции вплоть до самого недавнего времени Коран был буквально непереводимым (а потому и не переведенным), ибо истина Аллаха была доступна лишь через незаменимые истинные знаки арабского письма. Здесь нет даже мысли о мире, который был бы настолько отделен от языка, что все языки были для него равноудаленными (а тем самым и взаимозаменяемыми) знаками. В результате онтологическая реальность постижима лишь через одну-единственную привилегированную систему репрезентации истины – язык церковного латинского, коранического арабского или экзаменационного китайского»[30]30
  Сорокин П. А. Кризис нашего времени /П. А. Сорокин. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.С. 429–435.


[Закрыть].

Новый подход к языку нашел свое наиболее популярное воплощение в предложенном М. Фуко понятии «эпистема» – глобальной духовной структуре, в первую очередь языковой, организующей все проявления жизни. Она скрыта от человека, непознаваема и бессознательно предопределяет его мышление и поведение, осуществляет культурно-языковой диктат. Каждая историческая эпоха вырабатывает свою эпистему. М. Фуко выделяет пять эпистем – античную, средневековую, возрожденческую, просветительскую и современную. Для современной эпистемы, по мнению Фуко, характерен разрыв слова и вещи («Слова и вещи» – наиболее известная работа М. Фуко), который означает глубочайшую культурную мутацию Запада. Это связано с грандиозным поворотом во всей истории человечества, когда вместо силы главным средством власти стала манипуляция сознанием, а язык превратился в орудие господства.

Технологии разрушения языка, ухода от всякого слова, обладающего смыслом, создание «антиязыка» («новояза», по Оруэллу) – все это хорошо известные миру проявления «семантического террора», которым всегда сопровождаются радикальные общественные перевороты. И тот факт, что во всем мире используются одни и те же хорошо известные методики, не снижает их эффективности. Так, во время вьетнамской войны в США использовался специальный язык по освещению важнейших событий, который получил название Vietlish («программа умиротворения», «сдержанность», «операция» и т. п.). Война в Чечне тоже освещается при помощи специального языка– «наведение конституционного порядка», «борьба с терроризмом» и т. п. Что это, как не табу на использование реальных слов? По оценке одного из американских лингвистов, «Америка – это первое общество, которое добилось настоящего табу на все неприятное». Не становится ли Россия вторым таким обществом? В нашем лексиконе появились слова без корней, разрушающие смысл речи. «Киллер» – вместо «убийца», «лидер» – вместо «руководитель», «электорат» – вместо «избиратели» и т. п. Собиратель сказок А. Н. Афанасьев писал: «Забвение корня в сознании народном отнимает у образовавшихся от него слов их естественную основу, лишает их почвы, а без этого память уже бессильна удержать все обилие словозначений; вместе с тем связь отдельных представлений, державшихся на родстве корней, становится недоступной».

Дж. Оруэлл. «1984».

Из диалога Уинстона и Сайма (филолога, специалиста по новоязу).

«А знаешь ли ты, что новояз – единственный в мире язык, чей словарь уменьшается с каждым годом?… Разве ты не видишь, что главная цель новояза – сузить диапазон человеческого мышления? Мы добьемся в конце концов, что преступное мышление станет невозможным – не будет слов для его выражения… С каждым годом будет все меньше и меньше слов, и соответственно станет уменьшаться диапазон человеческого сознания. Конечно, и теперь нет ни причин, ни оправдания преступному мышлению. Это вопрос самодисциплины, контроля над действительностью. Но в конце концов и это не будет нужно. Революция завершится лишь тогда, когда станет совершенным язык… Тебе не приходило в голову, Уинстон, что самое позднее к 2050 году не останется в живых ни одного человека, который смог бы понять разговор вроде нашего сегодняшнего?».

Проблема разрыва «слова» и «вещи» становится особенно актуальной в контексте тех кардинальных изменений социокультурной ситуации, которые происходят в современном, прежде всего западном, мире в связи с развитием информационных технологий, под воздействием глобализирующейся системы масс-медиа, мистифицирующей массовое сознание, порождающей мифы и иллюзии. Наиболее репрезентативной в интерпретации этих изменений является теория гиперреальности Жана Бодрийара. Гиперреальность, по Бодрийару, возникает тогда, когда культурные представления и знания утрачивают связь с социальной и человеческой реальностью, которую они должны описывать, и становятся автономными – симулякрами. Это ставшее модным слово означает псевдовещь, замещающую «агонизирующую» реальность, стирающую различия между реальным и воображаемым, кажимость, не обладающую никакими референтами. Весь современный мир состоит из симулякров, которые не имеют основания ни в какой реальности, кроме собственной; это мир самосоотносимых знаков, абсолютно искусственный мир. В этом мире человеческая жизнь становится призрачной, неаутентичной, вызывает ощущение пустоты и бессмысленности, хаоса и отсутствия гармонии, нестабильности и всеобщей дезорганизованности мира. Именно таково ощущение субъекта, оказавшегося в полной зависимости от гиперреальности.

Традиции – важнейшее звено любой культуры, одна из основных форм социального наследования. Это целостные, привычные образцы поведения, которые узаконены самим фактом их существования. Так, в России не принято есть лягушек, а во Франции это деликатес. Входя в помещение, европеец снимает шляпу, а восточный человек – обувь и т. д. Традиция – это самая простая и в то же время самая устойчивая форма социокультурного воспроизводства. Поэтому все социокультурные изменения, происходящие в ходе реформ и революций, сохраняются, только будучи закрепленными в традициях – обычаях, нравах, привычках, ритуалах. В традиционных обществах традиции являются основным социальным регулятором (отсюда и само название). В обществах модерна и постмодерна – одним из компонентов более сложной системы социокультурной регуляции и воспроизводства.

Нормы – более сложная форма социокультурной регуляции. Социальная норма – это стандарт действия, характеризующий принадлежность индивида к определенной социальной группе, регулирующий поведение людей в определенной социальной сфере. Иначе говоря, социальная норма – это средство социальной типизации человеческого поведения, «социальное в действии»: она устанавливает допустимые границы деятельности определенного типа, она же является и условием принадлежности к данному типу (врача делает врачом, офицера – офицером и т. п.). Социальные нормы обеспечивают предсказуемость, стандартность и общепонятность поведения. Если человек вступает в отношения, не урегулированные социальными нормами, последствия могут быть непредсказуемыми (современное выразительное слово «беспредел» описывает именно такую ситуацию).

Различные виды деятельности нормируются не в одинаковой степени (нормы техники безопасности – и бытовые нормы, этикет). Различна и степень обязательности той или иной нормы (юридическая норма – и моральная), формы социального контроля за их соблюдением (применение уголовного или административного наказания – и моральные санкции).

Ценности. По утверждению Т. Парсонса, «нормативный порядок не является самолегитимирующимся». Простая ссылка на правильность и эффективность социальных норм (аргументы сциентизма и технократизма) оказывается недостаточной. Они закрепляются с помощью общественных санкций, но легитимируются через соотнесение с ценностями (добро – зло, красиво – безобразно и т. п.). Ценностная система является более широким контекстом, в котором размещаются традиции и нормы, получая определенное обоснование, приобретая определенный (свой в каждой культуре) смысл. Таким образом, ценности преобразуют механизм социокультурной регуляции, выводят его за уровень повседневности.

Ценности выражают значимость свойств определенных объектов для определенной социокультурной общности. Поэтому релятивность культурных ценностей очевидна. Однако для каждой данной культуры ценности – это «незыблемые точки опоры». Так, главным достижением Реформации стало освящение труда, который стал не только долгом, профессией, но и служением, т. е. сакральной ценностью буржуазного общества, ценностной основой этики индивидуального достижительства. Однако, как отмечал К. Юнг, протестантизм, дав этическую основу для капитализма, одновременно разрушил священные коллективные символы. «Предпринятый Реформацией штурм образов буквально пробил брешь в защитной стене священных символов… История протестантизма является хроникой штурма образов. Одна стена падала за другой. Да и разрушать было не слишком трудно после того, как был подорван авторитет церкви. Большие и малые, всеобщие и единичные, образы разбивались один за другим, пока, наконец, не пришла царствующая ныне ужасающая символическая нищета… Протестантское человечество вытолкнуто за пределы охранительных стен…»

«Штурм символов» – неотъемлемая составная часть и всех современных «перестроек». Не случайно нашу новейшую «революцию» П. Бурдье уподобил Реформации и назвал в первую очередь «символической революцией». Однако не все «рубежи» пали. Так, целенаправленная программа разрушения исторической памяти, которая в определенных символах закрепляет наиболее фундаментальные ценности отечественной культуры, не привела к ожидаемым результатам. Согласно данным ВЦИОМ, самым значительным событием XX века для 85 % респондентов в 1999 году была победа в Великой Отечественной войне (в 1989 году– для 77 %, в 1994– для 73 %), для 64 % – Октябрьская революция (в 1989 году – для 63 %, в 1994 – для 42 %) и для 54 % – полет Ю. А. Гагарина (в 1989 году – для 35 %, в 1994 – для 32 %). Эти три события, как и прежде, остаются самыми главными и наиболее общими позитивными символами отечественной истории.

Устранение стабилизирующего блока ценностей резко повышает уязвимость общества, культуры для воздействия манипулятивных технологий, которая не компенсируется рациональными, логическими компонентами. Так, кризис трудовых ценностей стал той основой, на которой смогли вырасти различные «пирамиды». Участниками пресловутой МММ стали служащие – 67 %, коммерсанты – 9 %, рабочие – 6 % (соотношение интеллигенции и рабочих – 13:1!), остальные– пенсионеры и безработные. Причем 60 % опрошенных понимали, что обещанная прибыль не могла быть заработана.

Однако в определенных ситуациях «незыблемые ценности» могут сыграть консервативную и даже реакционную роль, не позволяя обществу по-новому оценить изменившуюся ситуацию. В такой опасности сейчас оказалось американское общество, которое подчеркнуто демонстрирует свою непоколебимую приверженность принципам американизма, которые потерпели сокрушительное историческое поражение.

Такова «элементарная» структура культуры. Ее более сложные компоненты, такие, как искусство, мораль, религия, идеология и т. д., часто не напрямую, а опосредованно, через систему образов, внедряют в сознание и поведение определенные представления, нормы, ценности – и именно в этом смысле они представляют собой феномены определенной культуры.

Еще один способ анализа структуры культуры связан с выделением материальной и духовной культуры. Материальная культура включает в себя все сферы материальной деятельности и ее результаты. К ней относятся техника, жилища, одежда, предметы потребления, способ питания и поселения и т. п., что в совокупности составляет определенный образ жизни. Духовная культура включает все сферы духовной деятельности и ее продукты – познание, воспитание, просвещение, право, философию, науку, искусство, религию и т. п. Духовная культура также воплощается в материальных носителях (книги, дискеты, картины и т. д.). Вне духовной своей ипостаси культура вообще не существует, как не существует и ни один вид деятельности человека. Более того, именно духовная культура является приоритетной для существования любого общества.

«Если два корабля, один с английскими, другой с испанскими пассажирами, разобьются у двух соседних островов, одинаково пустынных и одинаково плодоносных, и пассажиры того и другого корабля одинаково будут выброшены на берег, подобно Робинзону Крузо, не имея ровно ничего при себе или на себе, кроме платья и нескольких складных ножей, участь того и другого поселения будет ли одинакова? Нет. Посетив через десять лет остров англичан, вы найдете у них удобные и прочные жилища, изобильно снабженные всеми вещами, необходимыми для комфорта; найдете обширные и хорошо возделанные поля с богатыми жатвами; словом, найдете благосостояние и даже избыток. На испанском острове вы не увидите ничего подобного. Его жители представятся вам бедняками, живущими в жалких лачугах, часто голодающими и не имеющими ничего, кроме своих старых плащей, уже обратившихся в лохмотья. Отчего же такая разница? Оттого, что англичане, хотя и выброшены были на берег, подобно испанцам, без всякого запаса денег и других вещественных капиталов, имели в своих привычках и знаниях нравственный капитал, несравненно важнейший, нежели все те громады товаров, тысячи фабрик и паровых машин, которыми владеет их родина. Они имели с собой трудолюбие и бережливость, имели технические знания, наконец, основание всему остальному, они имели развитые головы, с убеждением, что человеку следует жить в довольстве, и крепкою уверенностью в своих силах. Всего этого лишены были испанцы. А в этом нравственном капитале и заключается источник всего материального капитала»[31]31
  Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма.


[Закрыть].

Культура характеризует особенности деятельности людей в различных общественных сферах, в связи с чем выделяют политическую, экономическую культуру, культуру труда и быта, культуру предпринимательства и т. д.

Кроме того, культура характеризует особенности жизнедеятельности различных социальных групп – половозрастных, профессиональных, этнических и т. п. Система ценностей и норм, установок, способов поведения и жизненных стилей определенной социальной группы, отличающаяся от господствующей в обществе культуры, хотя и связанная с ней, называется субкультурой. В современном обществе существует значительное количество таких субкультур.

Существуют также девиантные и даже делинквентные (преступные) субкультуры, вырабатывающие такие системы ценностей и нормы поведения, стили жизни, которые в господствующей культуре рассматриваются как антиобщественные или преступные. Они формируются в определенных социальных условиях и для некоторых социальных групп предоставляют специфические возможности решения проблемы бедности, низкого статуса, ограниченных социальных возможностей и т. п. Внутри системы ценностей субкультуры, ее статусной структуры происходит социализация индивидов, и в этом смысле она ничем не отличается от «стандартной» социализации законопослушных граждан. Поэтому, например, преступность не может быть убедительно объяснена с точки зрения индивидуальных подходов. Это явление в решающей степени связано с особенностями социализации в контексте субкультуры, осуществляющей передачу и воспроизводство девиантных нравов, специфическим образом компенсирующей индивидам и социальным группам их неудачу в большом обществе.

Молодежные субкультуры часто также рассматриваются как девиантные, выражающие некоторую степень оппозиции господствующей культуре. Они развиваются чаще всего на основе своеобразных стилей в одежде и музыке и связаны с развитием «общества потребления», создающего все новые и новые рынки продукции, нацеленные прежде всего на молодежь. Молодежные субкультуры – это культуры демонстративного потребления. Возникновение молодежных субкультур связано также с повышением доли и значения свободного времени, досуга, вокруг которого и формируются все отношения. Они сосредотачиваются также в большей мере на дружбе и группе сверстников, а не на семье. Кроме того, рост жизненного уровня позволяет осуществлять масштабные эксперименты с образом жизни, поиск иных, отличных от культуры взрослых, культурных оснований своего существования.

Понятие субкультуры предполагает существование господствующей культуры, ценностно-нормативного консенсуса в обществе. Однако для общества постмодерна характерна культурная фрагментация, мозаичность, мультикультурализм, что делает весьма проблематичным существование целостной культуры. Скорее, современная культура представляет собой определенную совокупность конфликтующих субкультур.

Контркультура, или альтернативная культура, – это субкультура, которая по своим основным установкам отрицает основную, господствующую в обществе культуру. Этот термин появился в 1960-х гг., когда в западных обществах наблюдался расцвет контркультурных движений, прежде всего движения молодежи, студентов-радикалов, получившего название «новых левых» (в отличие от «старых» левых – движения рабочего класса). Они вырабатывали новые теории, новые стратегии поведения в отношении образа жизни и институтов западного общества, новые модели семейной жизни, идущие вразрез с общепринятыми ценностями и моделями поведения, и т. п.

Еще один срез структуры культуры выявляется на основе дихотомии элитарная – массовая культура. Они не имеют четко выраженных границ, однако выделение массовой культуры как специфического феномена имеет определенный смысл. Сейчас понятие массовой культуры в значительной мере утратило свой первоначальный критический смысл и используется для характеристики специфики современного культурного производства и потребления. Это производство культуры, организованное по типу массовой, серийной, конвейерной индустрии и поставляющее такой же стандартизованный, серийный, массовый продукт для стандартизованного массового потребления. Массовая культура – специфический продукт современного индустриального урбанизированного общества. Различные направления ее анализа тесно связаны с соответствующими вариантами теории массового общества. Критический анализ массовой культуры акцентировал в ней характеристики «низкой», примитивной культуры, «культуры масс», создающей угрозу «высокой культуре», или подчеркивал использование элитами массовой культуры, возбуждающей «низменные инстинкты» для духовной эксплуатации масс, массовой стандартизации и обезличивания. При более оптимистических подходах массовая культура рассматривалась как в целом вполне удовлетворительная форма культуры, характерная для зрелого индустриального общества с высоким уровнем образования, высоким уровнем жизни, развитой системой массовых коммуникаций.

В современной социологии понятие «массовая культура» все более утрачивает свою критическую направленность. Подчеркивается функциональная значимость массовой культуры, обеспечивающей социализацию огромных масс людей в условиях сложной, изменчивой среды современного индустриального урбанизированного общества. Утверждая упрощенные, стереотипные представления, массовая культура тем не менее выполняет функции постоянного жизнеобеспечения для самых различных социальных групп. Она обеспечивает также массовое включение в систему потребления и тем самым функционирование массового производства. Массовая культура характеризуется всеобщностью, она охватывает широкую срединную часть общества, затрагивая специфическим образом и элиту, и маргинальные слои.

Следует отметить, что в последние годы с развитием современных информационных технологий появляются принципиально новые явления. Происходит разделение «массы» на сегменты, развиваются процессы демассификации, формирования культурного многообразия. Теперь понятие «массовая культура» акцентирует лишь один – рыночный аспект современной культурной ситуации. Массовая культура– это набор культурных продуктов с товарными свойствами; это товар, в котором экономические характеристики, т. е. возможность продать на рынке, являются главным критерием, а ценностная нагруженность отошла на второй план. Именно это приводит к приоритетному развитию развлекательных, а не идеологических или аналитических программ, к превращению шоу-бизнеса в один из наиболее доходных видов бизнеса.

В 1990-е гг. развернулась борьба крупнейших ТНК за сегменты рынка культурной продукции. Развитие глобальных сетей придало этой борьбе мировой характер. Шесть крупнейших в мире ТНК доминируют ныне на рынке культурной индустрии, и каждая из них проводит свою культурную политику. Изменившиеся технологические формы производства культуры уже не позволят вернуться к старым, традиционным образцам, которые могут сохраниться только на периферии культурной жизни. В процессе жизненного цикла современного культурного продукта, включающего в себя такие этапы, как творческая работа, производство авторского экземпляра, промышленное производство (тиражирование), реклама, оптовая и розничная торговля, импорт/экспорт и архив, творческая часть составляет 10 %, а остальное подчиняется обычным товарным законам.