Текст книги "Население России 2013. Двадцатый первый ежегодный демографический доклад"

1.5. Концентрация населения в больших городах замедлилась

Наряду со стабилизацией доли городского населения отличительной особенностью двух последних межпереписных периодов стало быстрое сокращение числа городских поселений (рис. 1.14). Оно происходило за счет поселков городского типа (пгт.), совмещающих в себе черты небольших городков и сельских поселений. В период между переписями 1989 и 2002 гг. число поселков городского типа сократилось на 351, между переписями 2002 и 2010 гг. – на 556, а после переписи 2010 г. – еще на 82, составив к началу 2014 г. 1204[26]26
  Не включая 2 пгт. в границах г. Москвы: Кокошкино (12,7 тыс. человек) и Киевский (9,6 тыс.), но включая 3 пгт. без населения в Республике Коми.


[Закрыть]. Только за 2013 г. число поселков городского типа сократилось на 31.

Число городов продолжало умеренно возрастать в 1990-е гг., но в 2000-е практически стабилизировалось. На 1 января 2014 г. в России насчитывалось 1097 населенных пунктов со статусом города[27]27
  Без учета трех городов, вошедших в 2012 г. в состав г. Москвы: Московский (24,2 тыс. человек на начало 2014 г.), Щербинка (38,9 тыс.) и Троицк (47,3 тыс.).


[Закрыть].

Хотя число поселков городского типа и численность населения, проживающего в них, росли вплоть до 1990-х гг., сокращение доли горожан, проживающих в поселках городского типа, наблюдается уже с 1960-х гг. По данным переписей 1926, 1939 и 1959 гг., в них проживало около 15 % городского населения. Последующие переписи показали снижение доли городского населения, проживающего в поселках городского типа: 13,6 % в 1970 г., 12,6 % в 1979-м и 12,5 % в 1989 г. После переписи 1989 г. вследствие резкого сокращения числа поселков городского типа численность их населения стала быстро уменьшаться не только относительно, но и абсолютно. По данным переписи 2002 г., доля населения поселков городского типа в городском населении России снизилась до 9,9 %, по данным переписи 2010 г. – до 7,4 %, а к началу 2014 г., по текущим оценкам, – до 6,9 %. Доля городского населения, проживающего в поселениях со статусом города, возросла соответственно с 84,7 % по данным переписи 1959 г. до 93,1 % на начало 2014 г.

Рис. 1.14. Число городских поселений России и их население, по данным переписей населения и на начало 2014 г.

Источники: Российский статистический ежегодник, 2004. М.: Росстат, 2004. С. 99; Российский статистический ежегодник. 2013. С. 92; Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года: стат. бюл. М.: Росстат, 2014. С. 75.

Основная масса российских городов (более 70 %) представлена малыми городами с числом жителей, не достигающим 50 тыс. человек (табл. 1.6). Их число, быстро возраставшее до 1970-х гг. (731 по данным переписи 1970 г.), в 1970-е гг. снизилось на 3 % (709 по данным переписей 1979 и 1989 гг.). В 1990-е гг. оно вновь стало расти, увеличившись до 768 по данным переписи 2002 г., а затем – до 781 по данным переписи 2010 г. и 783 на начало 2012 г. В 2012–2013 гг. их число сокращалось (на два за год), составив на начало 2014 г. 779. Среди малых городов есть города-«карлики», которые по численности населения уступают не только многим поселкам городского типа, но и некоторым сельским населенным пунктам. Среди них можно отметить 12 городов с числом жителей менее 3 тыс. человек и 29 городов с населением от 3 тыс. до 5 тыс. человек по состоянию на начало 2014 г. По данным переписи 1989 г., число таких городов составляло соответственно 7 и 17.

Таблица 1.6. Распределение городов Российской Федерации по числу жителей, по данным переписей населения и на начало 2014 г.

Источники: Российский статистический ежегодник. 2004. С. 99; Российский статистический ежегодник. 2013. С. 92; Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года. С. 75, 78.

Численность населения, проживающего в малых городах, в последние десятилетия изменялась незначительно. Если в 1920-е гг. в таких городах проживало более трети жителей российских городов, а в конце 1930-х – более четверти, то с конца 1980-х гг. – около 17 % (после 2002 г. она стала снижаться – до 16,3 % на начало 2014 г.). Абсолютная численность населения городов с числом жителей до 50 тыс. возросла с 15,9 млн человек по переписи 1989 г. до 16,6 млн по данным переписи 2002 г., а затем снизилось до 16,4 млн человек по данным переписи 2010 г. и 16,1 млн на начало 2014 г.

Число средних городов с населением от 50 тыс. до 100 тыс. человек перестало расти, начав сокращаться после переписи 1989 г. из-за перехода части городов в группу городов меньшего или большего размера. Совокупное население средних городов неуклонно сокращалось до 2013 г. (с 11,2 млн человек по переписи 1989 г. до 10,5 млн на начало 2013 г.), но в 2013 г. немного увеличилось (до 10,7 млн человек на начало 2014 г.).

Число больших городов – с числом жителей 100 тыс. и более – росло на протяжении ХХ в., хотя и существенно замедлилось в 1990-е гг. По данным переписи 1989 г., оно составило 165, к 2002 г. увеличилось лишь на 2 города (167), а к 2010 г. сократилось до 164. После переписи 2010 г. оно колебалось, увеличившись до 166 к началу 2013 г., а затем вновь снизившись до 165 к началу 2014 г. При относительной стабилизации числа больших городов их совокупное население продолжало расти, составив 67,4 млн человек в 1989 г.; 68,2 млн в 2002 г.; 70,2 млн в 2010 г. и 72,2 млн человек на начало 2014 г., а его доля в населении городов увеличилась с 71,3 % в 1989 г. до 72,9 % на начало 2013 и 2014 гг.

Число самых крупных городов, в которых проживает миллион человек и более, устойчиво росло до 1989 г., а затем практически стабилизировалось. Как и число больших городов, число городов-миллионеров изменялось лишь за счет повышения-понижения ранга Волгограда и Перми с численностью населения около миллиона человека (табл. 1.7). Тенденция устойчивого роста числа крупных городов, характерная для предшествующих десятилетий, была нарушена. При этом совокупное население городов-миллионеров продолжало расти, увеличившись с 25,2 млн человек в 1989 г. до 27,4 млн в 2002 г. и 28,2 млн человек в 2010 г., а его доля в населении городов возросла с 26,6 % в 1989 г. до 28,9 % в 2010 г. В 2012 г. группу городов-миллионеров пополнили Красноярск и Воронеж, в результате чего население этой группы городов возросло до 32,1 млн человек, или 32,5 % населения городов. Это более чем вдвое превышает долю населения городов-миллионеров в период быстрого роста городов (по данным переписи 1959 г.). На начало 2014 г. совокупное население городов с числом жителей 1 млн и более оставалось тем же, а его доля в населении городов незначительно снизилась – до 32,4 %.

За период между переписями 1989 и 2002 гг. впервые сократилась численность населения многих городов-миллионеров, рост населения сохранялся лишь в Москве, Санкт-Петербурге, Казани и Ростове-на-Дону Между переписями 2002 и 2010 гг. увеличилась численность населения всех городов-миллионеров, за исключением Нижнего Новгорода и Перми, временно даже выбывавшей из их числа. После переписи 2010 г. население всех городов-миллионеров росло. Особенно быстро увеличивалось население Воронежа (на 14,0 % к началу 2014 г. по сравнению с данными переписи 2010 г.), более умеренными темпами росло население Москвы (5,3 %), Санкт-Петербурга (5,2 %) и Новосибирска (5,0 %). Прирост населения Екатеринбурга, Волгограда, Красноярска и Казани превысил 4 %, Челябинска и Уфы – 3 %. После довольно продолжительного периода убыли населения возобновился рост числа жителей Нижнего Новгорода и Перми, хотя он был незначительным. Прирост населения Перми, Самары, Нижнего Новгорода и Омска после переписи 2010 г. не превысил 1 %.

Таблица 1.7. Численность населения городов Российской Федерации с числом жителей от 1 млн и более, по данным переписей населения и на начало 2014 г.

Источники: Российский статистический ежегодник. 2011. С. 81–83; Российский статистический ежегодник. 2013. С. 90–91;

Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года. С. 86.

Среди больших городов меньшего размера – с числом жителей от 500 тыс. до 1 млн – наиболее высоким приростом населения после переписи 2010 г. выделяются Махачкала (на 15,4 % к началу 2014 г.), Тюмень (14,8 %), Краснодар (11,9 %) и Ижевск (9,5 %). Более умеренными темпами росло население Томска (6,1 %), Владивостока (4,5 %), Иркутска (4,2 %). Население Тольятти, Ярославля, Новокузнецка, Кемерова, Набережных Челнов, Рязани, Липецка и Тулы сократилось. При этом Тула, теряя население, понизила свой ранг, перейдя в группу городов меньшего размера (491 тыс. человек на начало 2014 г.).

Сокращение численности населения поселков городского типа между переписями 1989 и 2002 гг. шло в основном за счет крупных поселений (с 10 тыс. жителей и более[28]28
  Численность населения поселков городского типа редко достигала 50 тыс. человек, на начало 2014 г. самым крупным был пгт. Горячеводский в Ставропольском крае – 36,8 тыс. жителей.


[Закрыть]), в период между переписями 2002 и 2010 гг. – напротив, за счет самых мелких (до 3 тыс. жителей). После переписи 2010 г. сократились число поселков городского типа и их население по всем группам, кроме поселков городского типа с числом жителей от 3 тыс. до 5 тыс. человек (табл. 1.8).

В целом тенденция концентрации населения России в крупных городах сохраняется, хотя скорость ее существенно замедлилась. Тенденция роста доли городского населения, нарушенная в 1990-е гг., возобновилась в XXI в., доля населения, проживающего в крупных городах – с числом жителей 100 тыс. и более, превысила половину, а в городах с населением 1 млн человек и более достигла 22,4 % на начало 2013 г., несколько снизившись к началу текущего года – до 22,3 % (табл. 1.9). Доля россиян, проживающих в сельских населенных пунктах, снизилась к началу 2014 г. до 25,8 %, в малых городских поселениях с числом жителей до 50 тыс. человек – до 16,5 %.

Распределение населения по поселениям разного типа и размера заметно различается по регионам.

На начало 2014 г. доля населения, проживающего в сельских поселениях, варьировалась от 0 % в Санкт-Петербурге и 1,1 % в Москве до 71,0 % в Республике Алтай (рис. 1.15). В сельских поселениях проживало больше половины населения также в республиках Чечня (65,2 %), Ингушетия (59,6 %), Карачаево-Черкесия (57,3 %), Калмыкия (55,1 %), Дагестан (54,9 %), Адыгея (53,0 %). С другой стороны, в трех регионах, помимо двух городов федерального значения, доля горожан превышала 90 % (в Магаданской и Мурманской областях, Ханты-Мансийском автономном округе – Югре). В центральной половине регионов доля сельского населения составляла от 22,5 до 35,8 % при медианном значении 29,2 %.

Таблица 1.8. Распределение поселков городского типа Российской Федерации по числу жителей, по данным переписей населения и на начало 2014 г.

Источники: Российский статистический ежегодник. 2004. С. 99; Российский статистический ежегодник. 2013. С. 92; Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года. С. 81, 83.

Таблица 1.9. Распределение населения Российской Федерации по поселениям разного типа, по данным переписей населения и на начало 2014 г., %

Источники: Российский статистический ежегодник. 2004. С. 99; Российский статистический ежегодник. 2013. С. 77, 92; Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года. С. 8–9, 75–84.

Рис. 1.15. Распределение населения регионов – субъектов РФ по поселениям разного типа на начало 2014 г.

Источник: Численность населения Российской Федерации по муниципальным образованиям на 1 января 2014 года. С. 8–9, 78–80, 83–84.

Доля населения, проживающего в городах с числом жителей 100 тыс. и более, варьировалась от 0 % в Республике Алтай, Ненецком и Чукотском автономных округах, Еврейской автономной области, Ленинградской и Магаданской областях до 100 % в Санкт-Петербурге и 96,8 % в Москве, а без учета этих регионов с крайними значениями – от 20,8 % в Чеченской Республике до 67,7 % в Самарской области.

2. Брачность и брачное состояние

2.1. Число зарегистрированных браков начало падать?

Если рассматривать изменение числа заключаемых браков в длительной, более чем в полувековой ретроспективе, то становится очевидным их волнообразное движение, которое в первую очередь отражает изменение численности мужчин и женщин в молодом бракоспособном возрасте. В то же время действовали и некоторые другие факторы. Так, в первое послевоенное десятилетие общий коэффициент брачности поддерживался на рекордно высоком уровне – 12 на 1000 населения (рис. 2.1), что объясняется тем, что, во-первых, одновременно заключали браки многочисленные представители поколений, появившиеся на свет в предвоенные годы, во-вторых, происходил компенсационный всплеск заключения браков, отложенных в годы войны, и, в-третьих, официально регистрировали свои отношения супруги, которые из-за отсутствия брачного свидетельства теряли легитимность своего неформального союза и соответственно социальную поддержку от государства (в 1944 г. были внесены существенные изменения в брачно-семейное законодательство СССР, отменявшие прежнее либеральное отношение к незарегистрированным союзам).

Рис. 2.1. Общие коэффициенты брачности и разводимости, Россия, 1950–2013 гг.

Источник: Демографический ежегодник России. 2013.

Когда в первой половине 1960-х гг. пришел черед заключать браки малочисленным поколениям, рожденным в годы Второй мировой войны, число браков и общий коэффициент брачности резко снизились. Кроме того, отмеченный выше компенсационный эффект, связанный с повышенной интенсивностью заключения браков, к началу 1960-х сошел на нет. В 1970-х гг., когда настала очередь многочисленным послевоенным поколениям вступать в брак, оба эти показателя росли. С конца 1970-х гг. и вплоть до середины 1990-х происходило снижение числа браков, особенно быстрое в 1989–1995 гг. Минимальная точка была пройдена в 1998 г., когда было заключено 848,7 тыс. браков (табл. 2.1), а общий коэффициент брачности составил 5,8 на 1000 населения, что, видимо, является рекордно низкой величиной в российской истории (см. рис. 2.1). Правда, в это число не входят браки, имевшие место в Чечне, и число их неизвестно. С 1993 по 2002 г. на данной территории (а также в 1994–1995 гг. на территории современной Ингушетии) отсутствовала универсальная для России система статистического учета демографических событий, основанная на сведениях, получаемых из загсов. В то же время общий российский тренд не изменился бы от включения брачных союзов в Чечне, поскольку их доля в общероссийском показателе была незначительной (браки на территории Чеченской и Ингушской республик составляли в 1992 г. 0,5 %, в 2003 г. – 1,3 % от общего числа браков в Российской Федерации).

В начале 2000-х гг. начался очередной этап повышения общих показателей брачности, который с некоторыми перепадами поддерживался вплоть до 2012 г. Ежегодное число браков в 2011 г. достигло 1 млн 360 тыс., что на 55 % выше по сравнению с 1998 г. (в действительности рост был чуть меньше с учетом оговорки, сделанной выше, насчет отсутствия в 1990-х гг. данных по Чечне). Соответственно за 10 лет существенно возрос и общий коэффициент брачности, который вернулся к уровню рубежа 1980-хи 1990-х гг. – 9,2 на 1000 населения в 2011 г.

Таблица 2.1. Число зарегистрированных браков и доля повторных браков в их общем числе, Россия, 1960–2013 гг.

* В число повторных условно включены браки индивидов с «неизвестным брачным состоянием», составляющие в 2013 г. менее 1 % от общего числа браков.

Источник: расчеты авторана основе неопубликованных данных Росстата.

В увеличение общего числа браков внесли свой вклад не только первые, но и повторные браки. Хотя повторные браки составляют от одной четверти до одной трети ежегодного числа заключаемых браков, т. е. существенно меньшую их долю, темпы их увеличения в отдельные годы перекрывали темпы роста первых браков (как, например, в 2011 г.). В результате общий прирост числа повторных браков за весь период подъема с 1998 г. опередил общий прирост первых браков (первые увеличились за 1998–2011 гг. на 50 %, повторные – более чем на 60 %). В 2011 г. вклад повторных браков в общее число заключаемых браков достиг исторического рекорда для России: у мужчин – 30 %, у женщин – 29,4 %, а в 2012–2013 г. он оставался практически на том же уровне (соответственно 28,8 и 29,3 %, см. табл. 2.1). Можно с уверенностью полагать, что повторные браки в последние десятилетия полнее компенсируют союзы, распадающиеся вследствие разводов и овдовения, чем в 1970-х и 1980-х гг.

В 2012 г. произошел резкий спад числа браков – на 7,8 % по сравнению с предшествующим годом. Снижение затронуло и первые, и повторные браки в одинаковой степени. В 2013 г. общее число браков едва заметно повысилось (на 0,98 %), причем у мужчин повышение затронуло в большей степени первые браки (1,0 % против 0,2), а у женщин, напротив, прирост первых браков оказался значительно слабее повторных (0,8 % против 2,9). Следует заметить, что при столь незначительных колебаниях числа событий, как в 2013 г., точность оценивания величины абсолютных и относительных изменений раздельно по первым и повторным бракам может быть поставлена под сомнение. Проблема заключается в присутствии в общем числе зарегистрированных браков 8,7 тыс. союзов (2013 г.), для которых неизвестен брачный статус вступающих в брак женихов и невест, т. е. неизвестно, состояли ли брачующиеся когда-либо прежде в браке, были ли они вдовыми или разведенными. После распределения таких браков пропорционально доле браков с известным брачным статусом жениха и невесты получается, что в 2013 г. по сравнению с 2012 г. ни в сельской, ни в городской местности у женщин не было прироста первых браков и весь прирост был обеспечен повторными браками. Для мужчин в результате выполнения данной процедуры прирост первых браков сохраняется и в городской, и в сельской местности, но сводится к статистически незначимой величине – 210 в городском населении и 272 в сельском.

Вероятнее всего, Россия постепенно вступает в новую полосу длительного снижения браков, в первую очередь первых по порядку, обусловленную особенностями российской возрастной пирамиды.

Если повышению общего числа браков с середины 1990-х гг. помогала благоприятная возрастная структура населения – в возрастах до 35 лет число мужчин и женщин увеличивалось за счет относительно многочисленных поколений, родившихся в 1980-е гг., то в настоящий момент Россия переживает отрицательную динамику численности молодежных возрастных групп.

Уменьшение потенциальных брачных партнеров и родителей началось с возрастной группы 15–19-летних. По сравнению с 2002 г. общее ее уменьшение составило 5,6 млн (рис. 2.2). В 2009 г. сокращение распространилось на следующую группу – 20–24-летних, вносящих более весомый вклад в ежегодное число браков в России (за 2009–2013 гг. сокращение составило 2 млн человек). Численность мужчин и женщин в возрасте от 25 до 35 лет пока еще продолжает увеличиваться, что заметно поддерживает число браков. Следует принять во внимание, что в 2013 г. наиболее часто встречаемый (модальный) возраст заключения брака у россиян составлял 25 лет для мужчин и 24 года для женщин. Однако в ближайшие годы начнется быстрое уменьшение численности лиц старше 25 лет, что потянет за собой снижение и общих показателей брачности, и числа рождений.

Рис. 2.2. Среднегодовая численность населения обоих полов в соответствующих возрастах, Россия, 1979–2013 гг.

Источник: неопубликованные данные Росстата.

Временное улучшение потенциального выбора для невест (в соответствии с социальной нормой обычно женихи на два – три года старше невест) не способно существенным образом влиять на ситуацию (рис. 2.3). Россия 30 лет назад переживала похожую ситуацию на «брачном рынке». Нынешние женихи и невесты – дети малочисленных родителей, создававших свои семьи в конце 1970-х – первой половине 1980-х гг. Волнообразное воспроизведение схожих пропорций и соотношений по возрасту и полу с периодичностью в 25–30 лет (этот период определяется в демографии как длина поколения) практически неизбежно. Следовательно, в ближайшие годы мы будем наблюдать продолжение дальнейшего улучшения потенциального выбора для невест, в том числе и для женщин старше 25-летнего возраста, и как зеркальное отражение этой тенденции – ухудшение выбора для женихов.

Рис. 2.3. Соотношение потенциальных женихов и невест в возрастах максимальной брачности. Число мужчин в возрасте 22–26 лет и 27–31 года на одну женщину в возрасте 20–24 и 25–29 лет, Россия, 1979–2013 гг.

Источник: расчеты автора на основе неопубликованных данных Росстата.

Не зависящий от конъюнктурных изменений в половозрастной структуре населения коэффициент суммарной брачности (КСБ) – интегральный показатель, характеризующий ожидаемое число браков в расчете на одну женщину к возрасту 50 лет при неизменной возрастной интенсивности заключения браков – также свидетельствует, что по каким-то причинам, не связанным с особенностями половозрастной структуры населения, 2012 г. оказался неблагоприятным для заключения и первых, и повторных браков и для горожан, и для жителей сельской местности. В 2013 г. этот показатель несколько отыграл утраченные позиции, особенно для женщин – их показатели практически вернулись к уровню 2011 г. (табл. 2.2).

Установившаяся с середины 1990-х гг. величина КСБ на уровне 0,8 говорит о том, что при наблюдаемой интенсивности вступления в брак примерно 20 % женщин к 50 годам не удастся вступить в брак. Эта доля, как минимум, в 2 раза выше, чем в советский период. Показатель «окончательного безбрачия» для мужчин ожидается на 5 п.п. выше (см. табл. 2.2, 2.3). Напомним, что здесь речь идет только об официально зарегистрированных отношениях.

При сравнении брачности в разрезе городского и сельского населения обращают внимание аномально высокие значения КСБ в последние годы для сельских женщин. Так, для первых браков в 2011 и 2013 гг. показатель для селянок превысил единицу, а в 2012-м был очень близок к ней (0,966), что невозможно для реальных поколений (первый брак может быть заключен только один раз). Даже близкое приближение его к единице – свидетельство сильных подвижек в календаре заключения первых браков у целого ряда поколений, поскольку равенство его единице означает, что все женщины без исключения когда-либо в своей жизни состояли в официальном браке, что на практике нереально.

Заметим, что с ситуацией аномально высоких интегральных показателей брачности Россия ранее уже сталкивалась. Так, в 1970-х гг. КСБ для первых браков превышал единицу для всего населении страны, да и в 1980-х гг. его величина была завышенной (см. табл. 2.3). В этот период высокая величина КСБ свидетельствовала, что каждое новое поколение стремилось заключать браки во все более молодом возрасте, в результате чего статистика фиксировала повышенную концентрацию браков: одновременно регистрировали первые браки и поколения, следовавшие прежнему расписанию жизни, и последующие поколения, в которых распространялась идея более раннего брака. Плавно снижающаяся величина среднего возраста невесты и жениха при регистрации брака подтверждала факт омоложения брачности (см. следующий раздел и рис. 2.6). Решающую роль в этой тенденции играла необходимость легитимации быстро распространявшегося раннего начала сексуальных отношений, а зачастую и незапланированных беременностей, наступавших вследствие них.

Таблица 2.2. Коэффициент суммарной брачности для всех, первых и повторных браков во всем, городском и сельском населении (браки, заключенные мужчинами и женщинами в возрасте до 50 лет), Россия, 2011–2013 гг.

Источник: расчеты автора на основе неопубликованных данных Росстата.

Таблица 2.3. Коэффициент суммарной брачности для первых браков, заключенных мужчинами и женщинами в возрасте до 50 лет, и вклад в его величину отдельных возрастных групп, Россия, 1980, 1985, 1990, 1995, 2011–2013 гг.

* Без данных по Чеченской Республике.

Источник: расчеты автора на основе неопубликованных данных Росстата.

В последующие два десятилетия мода на ранние браки у российской молодежи быстро сошла на нет. Вектор массового поведения был направлен в противоположную сторону – формирование семьи стало начинаться в более зрелом возрасте. Жесткие социальные нормы, подталкивающие к браку, постепенно отступали, планирование беременностей становилось более эффективным, вследствие этого сокращалось количество неоправданно ранних браков, в том числе и «стимулированных» добрачной беременностью. В результате если в 1980-х гг. женщины, вступающие в первый брак в возрастах до 25 лет, обеспечивали более 80 % величины КСБ, то в 2011–2013 гг. – менее 60 % (вклад браков у женщин моложе 20 лет сократился за тот же период с 33–35 до 13 %), а у мужчин вклад новобрачных до 25 лет в интегральный показатель упал еще заметнее – с более 70 до менее 40 % (см. табл. 2.3).

Однако тенденция к откладыванию регистрации браков (и даже к отказу от официального брака вообще), по всей видимости, раньше и сильнее затронула городское население. Хотя сельское население России следует тем же тенденциям, что и жители городов, в сельском населении и интенсивность заключения браков остается выше (см. табл. 2.2), и, как будет показано далее, средний возраст вступающих в брак ниже. Можно предположить, что в настоящее время в сельском населении мы наблюдаем, с одной стороны, усилившуюся реализацию отложенных браков в старших поколениях (и соответственно в старших возрастах), которая, с другой стороны, сопровождается сохранением достаточно высокой интенсивности заключения браков в молодом возрасте, все еще характерной для сельских окраин, но главным образом для национальных республик и автономий. В результате наложения различных календарей браков у различных поколений и этносоциальных групп мы получаем завышенные интегральные показатели брачности для сельских женщин.