Текст книги "100 знаменитых любовниц и фавориток королей"

Береника

Эту рабу любви современники называли «уменьшенной копией Клеопатры». И, надо сказать, когда знакомишься с судьбами одной и другой, поневоле возникает эффект дежавю.

Главный (и, пожалуй, единственный) роман в жизни Береники – трепетные отношения с Титом – будущим императором Рима. События же до романа шумны, громоздки и утомляют количеством имен, лет, цифр и родственных связей. Так что мы лишь вкратце перечислим основные вехи биографии царицы иудейской, наследницы Ирода Агриппы І и сестры Агриппы ІІ.

Родилась Береника в 28 году н. э. в царской семье. Трижды была замужем. В 13 лет в Иудее девочка считалась уже взрослой. В этом возрасте на ней женили Марка Юлия Александра, сына управителя еврейской общиной Александрии. Не исполнилось Беренике и 16 лет, как она овдовела.

Ее отдали брату отца – Ироду Халкидскому. На этот раз она овдовела через четыре года, успев родить двух сыновей – Берекиана и Гиркана. Ее с детьми оставил при дворе брат Ирод Агриппа II, с которым, по весьма устойчивым слухам, она находилась в порочной связи.

Лишь через 17 лет, в 65-м, она дает согласие выйти замуж снова. Будущий муж, царь Олбы Полемон II, от счастья даже согласился на обрезание. Ей же якобы нужно-то было всего-навсего опровергнуть сплетни на свой счет. Судя по всему, желаемого результата сей шаг не возымел, потому через короткое время она снова вернулась к брату, сбежав от законного мужа.

Первая встреча с Титом состоялась в 67-м. В свои 39 лет Береника была еще весьма соблазнительна, а уж богата так, что не только Тит, но и его отец Веспасиан в ней души не чаяли. В борьбе за власть состояние Береники могло оказаться хорошим подспорьем. Титом же, к тому времени уже дважды разведенным, в отличие от батюшки, овладело сильное чувство к иудейской красавице, ибо в 69-м он прибыл в Иудею не столько по делам, сколько просто свидеться. В Рим он вернулся лишь через два года.

К удивлению Береники, с собой он ее не взял. Приглашение в столицу империи пришло к ним с братом лишь в 75-м, зато в какое торжество был превращен их визит! Агриппа получил все символы римской власти в Иудее, Беренику чествовали почти как императрицу.

К этому времени Береника уже обладала немалым влиянием. Стоило ей попросить своего бывшего тестя, римского ставленника в Египте, подать свой голос в пользу Веспасиана, и легионы Тиберия перешли на сторону отца Тита.

Она была сильно увлечена Титом, мечтая стать его женой и императрицей Рима. Но на то время это было из разряда фантастики. Римляне терпеть не могли евреев. Настроения были подогреты еще и затянувшейся, чрезвычайно затратной войной с Иудеей. Когда в этом противостоянии наконец была поставлена точка, Веспасиана и Тита чествовали в Риме как богов.

Все 12 лет их совместной жизни Беренику не оставляла тревога, хотя за широкой спиной Тита ей ничто не угрожало и вести себя она могла как его жена.

Тит все свободное время проводил с любовницей. Они развлекались, пировали, Тит сам неплохо пел, небесталанно исполнял стихи модных поэтов Рима, сам что-то сочинял, музицировал и помогал Беренике осваивать кифару.

Тит, как свидетельствует Светоний, вроде бы даже давал слово Беренике, что она станет его женой, что не мешало ему, по замечаниям другого историка, Тацита, не терять голову, оставаясь для народа Рима достойным государственным деятелем.

Но спокойно жить им не давали. Приходилось отвечать жестко. Пьяный Диоген, привселюдно в театре осыпавший оскорблениями пару влюбленных, был бит розгами. Герант, пожелавший испытать судьбу вслед за Диогеном, потерял голову уже в буквальном смысле.

Но Береника все равно чувствовала себя униженной. Римляне за словом в карман не лезли, а Тит не мог круглосуточно находиться с ней рядом, ограждая от каждого наглого выкрика. В конце концов она ощутила себя посмешищем, это было уже выше ее сил и граничило с психическим расстройством. Казалось, все потешаются над ней, тыкают пальцами и злобно паясничают.

Тит был очень привязан к Беренике и не хотел верить, что им когда-то придется расстаться, осознание необходимости сего выжигало все внутри. Неримлянка не может быть его женой, таковы правила. Все, кто пытался их нарушить, мертвы. Недаром ему отовсюду шепчут: «Клеопатра… Цезарь… Антоний… помни!» Помни, как бесславно пали те, кто поднял свое «я» против законов Рима. Или ты наш император, или любовник иноземной блудницы – придется выбрать. А еще знаешь ли ты, за кого вышла замуж ее сестра? За прокуратора Иудеи? Он бывший раб, имя ему – Феликс! И ты хочешь объявить императрицей Рима сестру жены раба?!

Даже шутить подобным образом в Древнем Риме было не-уместно. Пришлось делать выбор против сердца, но в пользу разума. Тит выслал Беренику из Рима – для ее же блага.

В 79-м после смерти Веспасиана Тит унаследовал трон, и Береника, решив, что это все меняет, как на крыльях прилетела в столицу. Да ничего это не меняло, Тит ее тут же, уже вторично, выслал. Как точно выразился Гай Светоний Транквилл, «Беренику он тотчас выслал из Рима, против ее и против своего желания».

Больше они не виделись. Сколько она еще прожила и где ее могила, история умалчивает. Да и для Тита, судя по всему, это был выбор, превышавший его душевные силы, – до смерти ему оставалось два года. Поговаривают, что он был отравлен Домицианом, своим братом. Быть может, следовало все-таки выбрать личное счастье и отказаться от власти? Думается, их с Береникой представления о счастье несколько отличались: ей все равно нужна была корона.

Образ Береники – один из самых популярных в европейском искусстве Нового времени и индустриальной эпохи. Среди самых известных произведений искусства – фреска в Версале, драма Пьера Корнеля (1670), трагедия Жана Расина (1670), новелла Генриха Шумахера (1890), трилогия Лиона Фейхтвангера «Иосиф Флавий» (1932–1945) и др.

В своей трагедии «Береника» Ж. Расин выводит образ безответно влюбленного в нее Антиоха, сирийского царя. В ожидании решения Береники он признается, что готов покинуть Рим, если Береника выберет Тита.

Тит, узнав, что Антиох уезжает, расстроен этим известием: они старые боевые товарищи, ему нужна поддержка друга. В доверительной беседе он признается Антиоху, что вынужден оставить свои планы насчет Береники: сейчас, после смерти отца, на него легла вся ответственность за судьбы народа и государства, и он не вправе отказываться, но не знает, как сказать об этом Беренике. Тит просит своего друга сделать это за него. А еще лучше – уехать вместе с Береникой, так ему будет спокойнее за них обоих.

Антиох оказывается в весьма щекотливом положении: не передать своей возлюбленной волю Тита он не может, а передать – значит, расстроить ее, вызвать в ее душе негативное отношение к себе и, возможно, навсегда распроститься с мечтой, которая именно сейчас стала так близка. Единственная его надежда – на то, что по пути в Иудею Береника, брошенная императором Рима, согласится стать его женой.

Как ни тяжело было сирийскому царю передать любимой слова Тита, он это сделал. Результат был предсказуем: Береника не верит ему на слово, желая сама во всем убедиться, и не хочет его больше видеть.

Наступает тяжелая сцена все выясняющего разговора Береники с Титом. Тит не может преступить закон. Береника разочарована: разве не уверял ее Тит, что она для него важнее всех законов? Но Тит не мог знать заранее, что все так сложится. В ответ на призыв Тита понять, что долг царя – соблюдать закон, Береника замечает, что, судя по всему, его высший долг – «вырыть ей могилу». Раз так, то жизнь ее кончена, она убьет себя. Тит отвечает, что все это выше его сил: если она сейчас же не поклянется, что не станет совершать задуманное, он сам первый покончит с собой.

Антиох, оказавшийся свидетелем этой сцены, не в силах вынести их страданий, предлагает свою жизнь положить на алтарь счастья Тита и Береники – возможно, боги примут жертву и позволят им быть вместе. Такого беспредельного великодушия и благородства не выдерживает уже Береника и, «повергнутая в стыд», соглашается уехать и больше не появляться.

Этот сюжет на столетия вперед стал для многих поколений примером проявления истинного чувства, исполненного самоотверженного горения во имя любимого человека и свободного от мелочного эгоизма.

Средние века

Феодора

Святая грешница – так можно назвать девочку из бедной семьи, ставшую знаменитой гетерой, перед которой дважды раскрылись врата Святой Софии в Константинополе – для бракосочетания с наследником византийской короны Юстинианом и для церемонии коронации. Феодора (500–548), что означает «Божий дар», за свою деятельность на византийском престоле причислена христианской церковью к лику святых.

Отец Феодоры и еще двоих ее сестер Акациус служил сторожем при византийском ипподроме. После получения этого места семья смогла перебраться с Кипра, где родилась Феодора, в Константинополь. Когда отец умер, девочке было всего 11. Чтобы как-то прокормить семью и не потерять крышу над головой, мать стала сожительствовать с помощником сторожа, а повзрослевших дочерей сдавать желающим для интимных ласк.

Их все-таки выгнали на улицу, но матери удалось договориться о представлении ее дочерей на подмостках театра мимов, а тем – так выступить, что их выступления стали постоянными, а отчим был принят сторожем в цирк.

Поначалу Феодора лишь помогала своей сестре – носила за ней табурет во время акробатических выступлений, позже стала выступать и сама как танцовщица и акробатка. Талант и красота расцвели в ней одновременно, и к 15 годам она уже собирала немалую публику на своих выступлениях. Красота ее была необыкновенной, эта красота звучала, как песня лесов и полей, как гимн природы: завитки светлорусых волос, белая, чистая кожа, спелые ягоды губ – зеленоглазая нимфа!

Феодора предпочитала выступать совершенно обнаженной и нисколько не стеснялась этого, одежда ее только сковывала и раздражала. Будучи крещеной, она не придавала вероисповеданию большого значения, богословская книжность не коснулась ее, а реальная жизнь диктовала свои законы. Живя со своими сестрами, она с детства наблюдала картины плотских утех, культ тела был зрим и понятен, так что еще до достижения полноценной зрелости Феодора обладала немалым опытом в ремесле жрицы любви.

В этой вакхической стихии, переходя из рук в руки, она чув-ствовала себя как рыба в воде и пользовалась такой популярностью, что редкая пирушка обходилась без сладострастной и безотказной прелестницы. Она щедро раздаривала свою молодость и красоту, невзирая на ранги, звания, положение в обществе: рабы и патриции, музыканты и матросы встречались в одном будуаре.

О ней ходили легенды, шутки, небылицы, делались ставки: скольких граждан и рабов она примет сегодня. Клиентура Феодоры не выдержала бы никакого учета, самой пикантной новостью вечерних встреч за кружкой вина были ее последние подвиги, мужчины наперебой хвастались, как она им отдалась, восторженно подчеркивая достоинства и внешние данные. А в светлое время суток шарахались и делали вид, что не узнают на улице.

В этом вакхическом угаре шли годы. А годы, как известно, безжалостны. Красота 24-летней Феодоры уже не так блистала, как в 17 лет, тем более на фоне подросших за это время нимфеток. Быть может, она бы еще лет 10 превосходила всех самых юных, если бы… если бы не безрассудно-расточительная, напропалую развратная жизнь.

Видя, что больше никому не нужна, она опустилась ниже некуда. Но так уж, видимо, было ей предначертано – чтобы возвыситься недосягаемо для всех. А пока что ей оставалось лишь вернуться на родину, Кипр, где она решила возложить свою жизнь на алтарь храма Афродиты.

Неизвестно, какой бог помог ей – христианский или языческий: она встретила Гекебола, префекта одной из областей в Северной Африке. А тот увлекся ею до такой степени, что забросил государственные дела и потерял должность. Не имея более возможности содержать Феодору, он ее выгнал. Из роскоши, которой она до тех пор никогда и не видела, Феодора попала на грязь мостовой.

Близкая к помыслам о самоубийстве, не зная зачем, Феодора вернулась в Византию.

Ей снова встретился спаситель – на сей раз в облике старой ведуньи, которая не только приютила ее, но и предсказала большое будущее, в ожидании которого предложила наполнить свое сердце раскаянием и в качестве епитимьи поработать у нее ткачихой. Предсказанию вторил странный сон, будто повстречается ей сам Князь Тьмы и станут ей принадлежать все сокровища мира.

Жизнь не оставила Феодоре особого выбора: проституция в ее возрасте уже не приносила тех заработков, которые позволили бы иметь кров. И она села за ткацкий станок.

И вот однажды… Как в сказке! Он увидел ее, ткущую холст… И тут же попросил руки!

«Князем Тьмы» оказался византийский военачальник царских кровей Юстиниан, которому суждено было именно после встречи с прекрасной блудницей сделать головокружительную карьеру: в этот же год он назначается консулом, на следующий – объявляется наследником византийской короны. Феодора стала его добрым ангелом.

Юстиниан не останется в долгу. Вот уже Феодора признана равной патрициям. Но самой заветной мечтой Юстиниана была свадьба с ней. По действующим законам Византии, это невозможно: консул не может взять в жены женщину из низов общества. А кроме законов категорически против этого две другие женщины: императрица Евфимия и мать самого Юстиниана. Так что, хоть и принята Феодора в царском дворце, для всех она лишь некая блажь царевича – в недавнем прошлом шлюха с площади. Юстиниана мучило такое положение вещей, и он не собирался с ним мириться. Ведь он сам рожден в крестьянской семье и своим положением обязан лишь дяде Юстину – нынешнему владыке империи!

И тут фортуна повернулась к их любящим сердцам во всем своем великолепии. Евфимия умирает. Юстин I, любящий и племянника, и его избранницу, с большим удовольствием меняет закон, не дающий им жить в браке. В новой редакции эта норма предусматривала возможность бракосочетания знатного византийца и актрисы, если она обещает бросить свое ремесло! Куда уж демократичнее…

Говорят, мать Юстиниана, еще не так давно простая крестьянка, скончалась в судорогах, не вынеся позора.

А Византия на их венчании ликовала.

Через три года ослабевший император, чувствуя, что смерть его близка, послал за молодыми. Когда они явились, он благословил их на царство, передав обоим как равным и достойным друг друга свой титул. Свидетелем сего был сенат в полном составе. Через три дня два простолюдина (куртизанка и крестьянин) были коронованы Патриархом Константинопольским и заняли византийский престол. Никто не был против. Народ не роптал, армия и церковь – все согласны!

Вот так, выйдя из грязи в князи, Феодора, рожденная в нищете и неоднократно бывавшая на самом дне общества, оказалась у руля одной из величайших империй. И мигом она стала эталоном всего прекрасного и изящного – та, на которую показывали пальцем как на гулящую. Думается, этот сюжет еще ждет своего Шекспира.

В истории немного найдется таких активных и ответственных государственных деятелей, как Феодора. Этапы чудесных превращений этой необыкновенной женщины сравнимы только с биологической цепью «гусеница – куколка – бабочка»: каждый следующий этап – это совершенно другое существо. От бесшабашной и распутной нимфетки ничего не осталось. Императрица Феодора – это достойнейшая правительница своей эпохи, которой груз ответственности за многонациональное и трансконтинентальное государство оказался вполне по силам.

Она занималась государственными делами с не меньшим, а то и большим энтузиазмом, чем муж: принимала иностранные делегации, утверждала бюджет, назначала и снимала с должностей, казнила и миловала.

Особо благодарны должны быть ей грядущие поколения, выросшие на византийской почве, за ее смелую позицию во время восстания Ника. Мятеж в столице достиг такого масштаба, что Юстиниан, показавший себя крайне непоследовательным, никудышным политиком, уже снарядил три корабля, собравшись бежать.

Тогда Феодора на государственном совете сказала столь выразительную речь, обращенную к Юстиниану и прочим потенциальным дезертирам, после которой смерть при защите города и короны показалась им сущим благом в сравнении с позором бегства. Когда защитники города снова поверили в себя, дело оказалось проще простого – окружить ипподром, на котором заговорщики устроили «мирную демонстрацию», и порубать всех до единого. Говорят, никто не вышел. И завтра в городе уже было спокойно.

Законодательная и благотворительная деятельность Феодоры была ознаменована главным образом законами, облегчающими жизнь женщин. Она же запретила гомосексуальные связи и установила простое наказание – оскопление. Монастыри, клиники, приюты, храмы, фортификационные сооружения были построены под ее кураторством.

Ни внутреннюю, ни внешнюю политику она не выпускала из поля зрения, мир и война с сопредельными государствами были в ее власти. Разбив варваров на севере, Юстиниан намного расширил границы Византии, включив в состав империи области, находившиеся под протекторатом Рима. Если бы не супруга, августейший монарх и пальцем бы не пошевелил.

Вот такая история про византийскую «золушку», ставшую «вольною царицей и владычицей морскою».

Феодора умерла от рака 28 июня 548 года. Похоронили ее в храме Двенадцати апостолов, Юстиниан дал обет безбрачия и с тех пор клялся только ее именем.

Фредегунда

Эта история напоминает кровавый телесериал и дает представление о том, откуда растут ноги у жанра «фильм ужасов».

Дело было в Богом забытом VI столетии нашей эры, когда после падения Римской империи свет культуры в большей части Европы потух и наступило всеобщее одичание. В наступившей тьме рыскали варвары, вандалы, готы, которые в понимании среднего гражданина Византии того же века мало чем отличались от бурых медведей.

Краткий пересказ триллера приводится по двум источникам: хроникам современника и очевидца всех этих кошмаров Григория Турского «История франков», а также по написанной двумя столетиями позже «Книге истории франков». В роли главной злодейки – королева Нейстрии Фредегунда (ок. 540/545 – 597).

561 год нашей эры. Умирает Хлотарь – первый наследник основателя государства франков Хлодвига I. Трое сыновей делят между собой наследие. Так появляются три королевства: восточное, Австразия, признается за Сигибертом, Нейстрия на западе отходит к Хильперику, Бургундия же остается Гонтрану. Поделили вроде честно, но не сказать, чтобы это их успокоило на века, всегда найдется повод для зависти. А если уж правду сказать, то каждый спал и видел двух других своих братьев в сырой земле, а их земли – в своем единоличном владении.

В свободное от бандитских набегов время братья, как и подобает потомственным рыцарям, упражнялись, кто больше употребит алкоголя, в искусстве превращения девушек в женщин и выясняли, «кто кого сильнее поколотит». В общем, время коротали весело.

Самым просвещенным из троих был, пожалуй, Хильперик: его вечно тянуло что-то строить (цирки в Орлеане и Париже, например), менять алфавит (добавил к латыни три буквы и стал отцом древнегерманской азбуки). Потому, видимо, он мало кем был понят и обозлен на всех. Особенно утомляли современников его разглагольствования на богословские темы: о таинстве Троицы, например, или как покрестить всех евреев.

Стараясь быть понятным обществу, не в меру просвещенный Хильперик распутствовал и безумствовал похлеще остальных, с особым тщанием, усердно делая вид, как ему это все нравится. В итоге найти женщину, с ним не переспавшую, на вверенной ему территории из современников никто не брался.

Можно себе представить, с каким удивлением он обнаружил однажды незнакомую женщину в своем собственном замке. «Почему не знаю?» – воскликнул он и добавил еще три буквы из изобретенного им алфавита.

Знал бы он, на кого нарвался! В его замок каким-то образом просочилось самое что ни на есть исчадие ада, которое еще всем даст прикурить. А по имени – просто Фредегунда, да и внешне – весьма и весьма! Девушка оказалась новенькой служанкой королевы Аудоверы и – тут же выяснилось еще кое-что – самой искусной и сладострастной любовницей на всем белом свете.

После того как Хильперик в этом убедился, ему уже не захотелось уезжать на очередную войну, да пришлось. А пока доблестный рыцарь искал новых подвигов, супруга родила, и коварная Фредегунда как бы невзначай посоветовала своей госпоже самостоятельно крестить свою дочь в отсутствие достойной кандидатуры крестной матери. Тут Аудовера, видимо, не столь просвещенная, как ее муж, сделала главную ошибку в своей жизни – послушалась совета Фредегунды.

Но вот вернулся Хильперик, и Фредегунда, лукаво улыбаясь, задает ему с виду не более чем шаловливый вопрос: «С кем же мой господин разделит сегодня ложе?» Не придавший этому значения король отправился в опочивальню к жене. Но уже в тот же вечер, поняв, что произошло, навсегда отстранил от себя Аудоверу, впоследствии выгнав ее и отправив в монастырь.

Эта притча о том, как важно быть политически грамотной даже супруге короля. Оказывается, в то дремучее время церковью были запрещены близкие отношения с кумовьями! И Хильперик, учитывая его положение, не мог игнорировать эту догму.

Так Фредегунда впервые убрала с дороги того, кто ей мешал. В результате служанка заняла место королевы!

В это время пришло известие из Австразии: Сигиберту надоела беспутная жизнь, он женится! Увидев в этом что-то новенькое, как минимум увесистый мешок с приданым, Хильперик решил не отставать от брата и тоже объявил засватанную дочь правителя вестготов Галесвинту своей единственной до гроба. Условие было жестким, король вестготов шутить не любил.

Потеряв вместе с Хильпериком мечту о царской короне, Фредегунда проявила чудеса настойчивости и снова устроилась в замок прислугой. Долго строить глазки августейшему жеребцу и принимать самый несчастный вид не пришлось, молодая жена была вытеснена с брачного ложа. Хильперик и не жил с Галесвинтой, и домой ее не отпускал: подарки не отдарки.

В конце концов Хильперику надоело слушать нытье жены, и он ее задушил. А уже через восемь дней, игнорируя обязательный траур, официально женился на Фредегунде. «От поминок холодное пошло на брачный стол…» Как видим, история Гамлета типична для своего времени.

Так Фредегунда добилась своей цели, как бы фантастично та ни звучала поначалу: она – королева! И тут началось самое интересное. За время своего владычества Фредегунда своими действиями как никто другой постаралась запечатлеть в памяти потомков, как на самом деле выглядит Медуза горгона в исполнении франков середины I тысячелетия от Рождества Христова.

Началось с того, что супруга Сигиберта Брунгильда, узнав о безвременной кончине своей сестры, не поверила, что та умерла своей смертью. Сигиберт, подстрекаемый женой, набросился на Хильперика. Хильперик решил, что брата снова потянуло на «кто кого сильнее поколотит», и пошел войной. И был так поколочен, что скрылся с поля боя в неизвестном направлении. Сигиберт беспрепятственно занял Париж и назначил церемонию коронации на ближайшую пятницу.

Фредегунда не стала ждать, когда ее лишат трона, и решила, что правильнее будет руками своих людей лишить жизни короля Австразии. Он был пронзен отравленными ножами. Самим наемникам это тоже стоило жизни.

Узнав об этом, Хильперик прозрел: так, значит, он победил! И первым делом захватил главный трофей – прекрасную Брунгильду.

Это не входило в планы Фредегунды. Мысленно она стала внимательно перелистывать картины самых изощренных убийств. Но тут подоспел со своей страстью к трофею папы один из его сыновей от Аудоверы. Брунгильда из соображений мести согласилась.

Хильперик был взбешен. Сына – в монастырь, Брунгильду – туда, откуда пришла! В результате отпрыск наложил на себя руки, а Брунгильда вернулась царствовать в Австразию.

Не без удовлетворения узнав о смерти наследника престола, Фредегунда продолжила избавляться от детей Аудоверы. Вскоре все они были мертвы, как и сама Аудовера в монастырском заточении.

В общем, люди в окружении Фредегунды умирали, как мухи, она даже начала опасаться, что скоро ей нечем будет заняться. Заодно она открыла, что кровопролитие, месть и пытки доставляют ей наслаждение куда большее, чем секс, которым она, по природе своей, никогда насладиться не могла.

Однажды по ее приказу палачи привязали провинившегося управляющего замка к колесу и несколько часов полосовали его ремнями. Наконец, обессилев, присели перекурить. Больше им ни приседать, ни курить не пришлось: им отрубили кисти рук и ступни ног.

Кстати, костры инквизиции тоже можно считать изобретением августейшей особы. В 577 году эпидемия оспы унесла всех детей Фредегунды. Она обвинила в колдовстве трех женщин и сожгла их на костре.

Но короне все-таки нужен преемник. Стареющему, истощенному Хильперику на это нечего было возразить, но надеяться на него в столь щепетильном вопросе королева не стала. В этом деле государственной важности совершенно секретно с большим воодушевлением приняло участие чуть ли не все королевство. Результат коллективного труда назвали Хлотарем и объявили наследником престола.

После рождения сына новая волна сексуальной революции ударила в голову ненасытной королеве. Это уже было просто безумие и бешенство, через нее проходили толпы мужчин. Бедный муж как-то осмелился заглянуть к ней в спальню. Фредегунда сидела спиной к двери и, не видя вошедшего, назвала его именем другого мужчины…

Что ж, после этого пришлось убить и Хильперика, который даже не успел понять, как он ошибся. Несчастный случай на охоте – и все дела.

Вот и настал тот момент, когда все цели достигнуты, все лишние люди с дороги убраны, и королеве нечем заняться. Теперь, когда растрачивать свою неуемную энергию больше не на что, замок был превращен в настоящий, непревзойденный сексодром. От десяти и более истощенных за ночь мужчин буквально выползали из покоев королевы франков. Из них те, кому не удалось адекватно ответить на ее изысканные запросы, – без гениталий.

13 лет непрекращающегося секс-марафона. До самой смерти.

А потом мы спрашиваем, откуда берутся Франкенштейны, Фредди Крюгеры и английские детективы…

В 597 году Хлотарь II наконец воссел на престоле. Его матушка отдала душу. А кому – Богу или дьяволу, – история умалчивает.