Текст книги "Под маской альтер-эго (сборник)"

Они одержали победу. Конечно, то, что им предстояло сделать, было мерзко и отвратительно и нечувствительно размывало границы между ними и теми, что лежали сейчас на земле, но победа была одержана, победителей не судят, и можно немного расслабиться. И они расслабились. Расслабились совсем немного – ровно настолько, чтобы не услышать характерную шаркающую походку трёх десятков зомби, выруливших с шоссе к усадьбе. Был ещё шанс – кинуться в машину, был шанс запереться в доме, но они упустили его. Периметр безопасности был отключен, и сигнализация не сработала.

Начинания, вознёсшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия.

Хрум!

ka3a4ok
Лаба (Почти по Лукьяненко)

Дз-з-зинь…

– Алиса, это Саушкин. Привет, не отвлекаю?

– Отвлекаешь, ну да ладно. Чего тебе?

– У меня лаба по трансмутации. Философский камень. Фигня какая-то с ингредиентами, не понимаю.

– Ну и? Я-то тебе чем…

– Советом.

– Хорошо. Отдежуришь за меня в пятницу, с часу до шести, по рукам?

– Гм… В пятницу… Ладно, по рукам.

– В чём проблема?

– У меня философский камень в реторту не помещается…

– В смысле?

– Ну вот, в учебнике: в разогретую на живом огне стеклянную реторту объёмом двести миллилитров с десятью граммами Венеры необходимо добавить… так… и ещё пятьдесят граммов вездесущего духа жизни… и аква фортис… ага, вот: и пепел чёрной кошки!

– Подожди, я пока реторту сотворю…

(Слышатся постукивание, позвякивание, невнятная ругань и противное шипение.)

– Саушкин?

– Да, Алиса. Получилось?

– Не влазит. Эта долбаная кошка – не влазит!

– Вот и я о том же.

– Может быть, опечатка? А если взять реторту побольше?

– Не получается, я пробовал. Реакция не идет. Дерьмо какое-то получается, а не золото.

– Хм.

– Идеи есть?

– Нет.

– Жаль. В пятницу дежуришь сама.

– Костя!

– Нет ножек – нет мультиков. Привет.

Бряк.

Пи-пи-пи…

Дз-з-зинь.

– Антон?

– Костя?

– Антон, когда ты учился, у тебя был зачет по трансмутации?

– С какой целью интересуешься?

– Да мне завтра сдавать, а я лабораторку сделать не могу.

– А-а-а-а… Тогда ладно. А в чём проблема?

– Трансформация кубика меди в кубик золота.

– Классическая алхимия?

– Она, родимая. Споткнулся на пепле чёрной кошки.

– На чём?

– Пепел кошки. Чёрной. В реторту не влазит.

– А… Так у вас же алхимический ряд другой. Вы же живодеры. У нас всё больше на светлых стихиях построено – никаких кошек. Так что извини…

– Чёрт… Ладно, пойду экспериментировать…

– Пока.

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь.

– Костя? Это Донникова. Ну как, сделал лабу?

– Нет.

– Предложение о пятнице в силе?

– Если поможешь.

– Записывай или запоминай: кошка должна быть молодая, ни разу не рожавшая – вообще котёнок.

– И что?

– Пепла меньше. Должно влезть.

– Сейчас попробую.

Пи-пи-пи…

Дз-з-зинь!

– Донникова? Это Костя. Не влазит.

– Слушай, а ты пепел как получаешь?

– Как-как… Печь муфельная, 2,6 кВт, температура 1100 градусов.

– Воняет, поди?

– Не то слово.

– М-да.

– Есть ещё идеи?

– Нет.

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь!

– Это Городецкий.

– Да, Антон.

– Костя, ты классику читаешь?

– В смысле?

– Ну, Стругацких. Помнишь, как Витька с лещом возился?

– Ну?

– Дисперсия свойств. Возьми другую кошку.

– Спасибо, Антон. Я уже. Мне невинно убиенные кошки ночами сниться будут.

– Я всегда говорил, что ты порядочный человек, хотя и вампир. Хочешь курс интенсивной антивампирной реабилитации?

– Антон, ей-богу…

– Молчу-молчу.

Бряк.

Пи-пи-пи…

Дз-з-зинь!

– Костя, это Антон. Я о твоей задачке у Ольги поспрашивал. Всё-таки старая школа.

– Надеюсь, она не слышит…

– Так я же со всем уважением и без намёков! Так вот, она говорит, что кошка должна быть сиамской…

– Антон, у меня пепел в реторту не влезет! Хоть это будет сибирец, хоть сиамец – какая разница? А берёшь щепотку – не получается, доза мала!

– Хм.

Бряк.

Пи-пи-пи.

– Дз-з-зинь…

– Привет, вампиреныш.

– Ольга?

– Только из уважения к твоему другу… В чём проблема?

– Проблема соотнесения объёмов. Большой объём пепла не влазит в маленький объём реторты…

– А лабораторную работу у тебя кто принимает?

– Луллий.

– Раймунд? О как! Ладно, подожди…

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь!

– Саушкин?

– Мэтр Луллий?

– Откуда ты знаешь Светлую? Впрочем, это неважно. Во исполнение давно данного обещания… впрочем, это тебя не касается… готов проконсультировать.

– У меня пепел кошки не помещается…

– Чёрной?

– Чёрной.

– В реторту?

– В реторту.

– На последнем этапе возгонки?

– Да.

– Подожди.

(Слышны кряхтение, матерок заклинания, стук-бряк.)

– М-да, действительно. Не помещается. Совсем старик стал, всё забываю. Перезвоню.

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь!

– Саушкин?

– Это кто?

– Ты что, мой голос не узнал?

– Завулон?

– Обоев рулон! Что у тебя там с кошкой?

– Откуда вы…

– Мне твой долбаный Луллий только что заявление об увольнении подал. По собственному желанию. Говорит, впал в маразм, простенькое превращение совершить не может. Что там у тебя?

– Кошка…

– Не влазит?

– Не влазит.

– Ладно, позвоню Гэсеру. Пусть у ночников голова болит.

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь!

– Константин Саушкин?

– С кем имею честь?

– Это Великий Инквизитор. Ваши действия, Константин Саушкин, привели к системному кризису баланса сил. Дозоры Москвы потеряли несколько заслуженных работников. Четыре сотрудника Ночного Дозора не смогли решить поставленную вами задачу и ушли на пенсию. Три сотрудника Дневного Дозора по этой же причине развоплотились. Из-за того, что утеряны цепочки, мы не можем выяснить суть задачи. Изложите.

– Методами классической алхимии необходимо провести трансформацию кубика меди в кубик золота. Не могу решить: в заданный объем реторты не входит необходимый объём пепла чёрной кошки.

– Ясно.

Бряк.

Пи-пи-пи.

Дз-з-зинь!

– Костя?

– Да, Антон.

– Костя, ты дебил.

– Хм.

– И я дебил. И алхимик твой – тоже дебил. И шеф твой дебил. И эта девица… как её… тоже дебилка.

– Ближе к делу.

– Вот скажи мне, Костя, как ты себе представляешь сжигание кошки в Средневековье?

– Нормально представляю. У них там у всех печи были, камины…

– И вытяжные шкафы… И кошек чёрных тоже было немерено…. Мы достучались до Бернардо, Добряка из Тревизо. Подняли мужика со смертного ложа, еле упросили проконсультировать… Сам Гэсер просил…

– Ну и?

– Что и? Шерсть! Шерсть нужно было жечь! Шариковы недоделанные…

Бряк.

Пи-пи-пи.

ka3a4ok
Год дракона

Настя всегда была слегка повёрнута на драконах. Её рабочий стол был завален плюшевыми крылатыми уродцами, дракончики давно поселились за лобовым стеклом жёлтенького «матизки», а стена за монитором был заляпана глянцевыми репродукциями дрянных картинок. Ну, вы знаете: масса крылатых рептилий, поблёскивающих зеленью чешуи, дымчатые замки, мускулистые герои и полуобнажённые красотки с мечами. Саня, помнится, на одном из корпоративов, – кажется, встречали Новый год или провожали старый, – уже будучи изрядно вполсвиста, занялся толкованием Настиного увлечения в рамках учения Фрейда.

– Дракон – это воплощение фал-л-лоса, – говорил он, вращая пальцем перед носом слушателей, большей частью воображаемых. – Зелёного крылатого фал-л-лоса. Всё это – бегство от действительности. Эс…капизм. Собирая дракончиков, ты занимаешься суб… лимацией…

Так как все познания Сани в области психоанализа сводились к вышеозвученному тезису, эффекта его речь не возымела. Он даже не огреб от Насти как следует: на дураков не обижаются, а уж на пьяных дураков и подавно. Впрочем, прозвище «Крылатый Фаллос» ненадолго закрепилось за оратором.

Настина коллекция росла. Отправляясь в отпуск или командировку, в преддверии 8 Марта или иного подобного социально значимого праздника, мы всегда знали, что нужно искать, везти, дарить Насте.

Самого большого – ростом почти с саму Настю – дракона мы подарили ей на день рождения. Самого маленького, искусно вырезанного то ли из кости, то ли из дерева, привез Дениска откуда-то из Азии. У Настёны были пластмассовые, резиновые, деревянные и глиняные экземпляры, были свечи в виде драконов, шариковые ручки с драконьими навершиями, а брелоки с растопырившими крылья чудовищами исчислялись, наверное, сотнями. Она развешивала эти брелоки замысловатыми пучками по всему офису.

Настя жила в однокомнатной хрущовке со своей бабкой. Квартира была бабкина, отношения у них были не очень – такое заключение мы сделали на основании некоторых косвенных признаков. Всё её крылато-чешуйчатое богатство обитало в офисе. Ну, разве что за исключением той малой части, что разместилась в машине. Настя была человеком не вредным, поэтому никто не сопротивлялся резиново-плюшевому засилью. Даже гигантский дракон без особых проблем прижился в старом сломанном кресле, между шкафом с подшивками и общественным принтером.

Поэтому, когда в офисе появился Дракоша, мы знали, кому его сдать на поруки.

Дракошу принёс Денис. Принёс в большой плетёной корзине, из тех, с которыми ходят по грибы. Было это в феврале, в тот самый гадкий период, когда зима, пытаясь вырваться из окружения, бросает в ход свои последние резервы. Город оказался завален снегом, снегоуборщики не справлялись, машины стояли в километровых пробках. Мы постоянно опаздывали на работу, а начальство в лице Нашего Непосредственного Шефа (подпольная кличка Ваша Непосредственность) смотрело на это сквозь пальцы. Что поделать, раз такое буйство стихий.

Так вот, Дениска ввалился в контору уже ближе к одиннадцати, весь в снегу, лучезарно сияя всеми своими двадцатью тремя зубами. (Дениска в раннем юношестве подавал надежды на ледовой арене, чуть было не стал виртуозом конька и шайбы. Выкладывался весь, но родители, наблюдая за стремительным прореживанием улыбки, забрали его из секции. Протезирование зубов в ту пору у нас в стране было крайне не развито. А теперь, по словам Дениски, у него просто не хватает времени; да и хрен с ним, привык. Семейной жизни не мешает. В нашем дружном коллективе за Дениской закрепилось прозвище Дядюшка Ау.) Корзину он нёс перед собой, как несут праздничный пирог. Дениска гордо прошествовал по офису, оставляя за собой мокрые следы, орошая всё окрест быстро тающими комочками, и водрузил корзину на мой стол, небрежно сдвинув в сторону свежие распечатки.

– Вот, – сказал Денис. – Любуйтесь.

Из корзины появилась мультяшная голова на длинной чешуйчатой шее, обвела оторопевших нас слегка маслянистым взором.

– Какое чудо, – охнула Настя.

Голова заявила неожиданным баском:

– Можно звать просто Дракошей.

Конечно же, Дракоша не был разумным. О каком разуме может идти речь, если мозг чуть больше грецкого ореха? Просто гипертрофированная способность к звукоподражанию. Как у попугая, только круче. Дракоша запоминал целые предложения, при этом копировал интонацию и тембр голоса. Та, первая фраза, несомненно, принадлежала предыдущему хозяину. Кто он был – мы так и не узнали: Дениска уверял, что купил Дракошу у какой-то затрапезной бабульки. Купил на автобусной остановке, за полтинник, вместе с корзинкой.

– Она бы и так отдала, – горячился Дениска, – да я не взял. Обязательно нужно платить, хоть рубль, хоть копеечку – иначе не приживётся.

– А зачем ты его сюда притаранил? – спросил грубый Саня.

– Ну не домой же его нести, – развёл руками Дениска.

На это никто не нашёлся что-нибудь ответить. Только Настя посмотрела на Дениску с благодарностью. Я даже почувствовал что-то вроде лёгкого приступа ревности.

Мультяшный вид Дракоши нас изрядно выручал: никто из посетителей – на фоне Настиного великолепия – просто не обращал на него внимания. Подумаешь, ещё одна игрушка. Мало ли какие игрушки создаются в наш век продвинутых технологий. На радость детям, на страх родителям. Не знаю, рассчитывал ли на такой эффект Дениска, когда тащил Дракошу в офис, или всё вышло спонтанно. Скорее второе – Дениска у нас в принципе не способен выстраивать длинные логические ряды. Простые ответы серого вещества на внешние раздражители. Увидел Дракошу – загорелся – купил – принёс. На, Настя, нянчись.

Настя и нянчилась. Естественно, никто толком не знал, как ухаживать за дракончиком и чем его кормить. Существо, вопреки ожиданиям, отказалось от молока и мяса, зато с аппетитом хрумкало морковку и яблоки, нарезанные в тонкую соломку. Воды Дракоша боялся, и Настя, после нескольких попыток искупать Дракошу в специально принесённом корытце, стала ограничиваться протиркой чешуи влажными салфетками.

Спал Дракоша в платяном шкафу, совершенно как спят летучие мыши: ухватив перекладину лапками и спрятав голову под чешуйчатые крылья. Ходил, пардон, в кошачий лоток, и это достижение было на совести предыдущих владельцев.

В субботу и воскресенье Настя пёрлась через город в офис, чтобы покормить Дракошу. По такому случаю ей был торжественно вручен персональный ключ, а охранникам что-то наврали, я уже и не помню что. Мол, обязательное каждодневное присутствие. Написание отчётов. Сверка нетто с брутто. Ненормированный рабочий день. Охранники Настю жалели.

Мы тоже Настю жалели, но не очень. Потому как выглядела она вполне довольной жизнью, её эти поездки не напрягали. По крайней мере, нам так казалось.

Прошла зима, пришла весна. Дракоша ничуть не подрос: то ли уже достиг своих максимальных размеров, то ли рост у этих созданий был медленным. Это тоже устраивало всех – не хватало нам только крылатого чудища ростом с корову. Или трамвай, что еще веселей.

Дракоша вёл себя почти смирно и трудовому процессу не мешал. Сидел у себя в корзинке и время от времени выдавал какую-нибудь фразу голосом одного из присутствующих. Иногда это получалось весьма забавно, иногда заставляло вздрагивать. Лексика Дракоши была много богаче, чем у знаменитого шимпанзе, владеющего тремя сотнями слов.

С Дракошей можно было играть – совсем как с котёнком или глупым щенком. В запале он мог хватануть зубами за руку, но не больно, слегонца. И ещё он любил, когда его щекочут под мышками – в ложбинках, имевшихся у основания крыльев.

Лето пролетело незаметно. Помню пару выездов на шашлыки всем кагалом. Дракошу тоже брали с собой, Настя придумала ему длинную шлейку по образцу кошачьих. Помню духоту офиса в середине июля: клиент внезапно попёр косяком, и внезапно же сдох кондиционер. Компьютеры плавились от невыносимой жары, и мы плавились тоже; один Дракоша был доволен жизнью. Он полюбил сидеть на раскрытом подоконнике, свесив хвост на улицу. А потом внезапно наступила осень.

Была середина сентября, и был понедельник. Закончилась планерка, Наш Непосредственный Шеф завернул нуждающимся пару дежурных лещей, потом сломался кулер, потом Саня обрушил сервер (хорошо не на пол), потом, когда починили кулер, выяснилось, что кофе закончился, и долго решали, кому бежать в магазин на сей раз; а потом появился Первый Странный Посетитель.

Я не помню, по какому делу он пришёл. По-моему, его вообще занесло в нашу контору случайно. Или нет, он просто не успел сказать, зачем явился. Точно: он вошел в офис, спросил Сергея Витальевича (так в миру кличут Нашего Непосредственного), увидел Дракошу и остолбенел.

– Это что?.. – спросил он внезапно севшим голосом, показывая пальцем на Дракошу. – Почему оно такое?..

Я был недалеко и видел, что лицо посетителя позеленело.

– Это игрушка, – пояснил Саня. – Не обращайте внимания.

– Игрушка? – изумился посетитель. – Вот это – игрушка? Ни хера себе игрушка. И вам не противно?

Мы переглянулись.

– Симпатичный дракошка, – сказала Настя. – У нас тут их много.

Посетитель обалдело глянул на Настю.

Дракоша, видимо, поняв, что речь идёт о нём, потешно покивал своей мультяшной головой и повторил Настиным голоском:

– Симпатичный дракошка!

Посетитель попятился, попятился и юркнул в дверь.

Мы опять переглянулись. Денис снял с вешалки куртку.

– Пойду покурю, – сказал он. – Подышу свежим воздухом.

В то утро он соображал удивительно быстро.

Второй Странный Посетитель появился через две недели. Собственно, это был Игнат из техподдержки, пришёл перенастраивать сетку. Раньше он работал с нами, еще в старом здании, пока мы не переехали в другой офис.

– Привет, ребята, – сказал Игнат. – Как жизнь молодая?

Он бухнул на пол сумку с инструментом и стал раздеваться. А потом увидел Дракошу.

– Это что за херня? – спросил Игнат оторопело.

– Это Дракоша, – обиделась Настя.

– Дракоша? Почему Дракоша? – удивился Игнат. – Мерзость какая.

– Сам ты мерзость, – обиделась Настя, подняла Дракошку с пола (он неспешно и смешно ковылял в сторону Игната) и прижала к груди.

– Ну, Настена, ты – панк, – сказал Игнат. Видно было, что он уже пришёл в себя. – Мужики, у вас пиво есть? Или лучше водки.

Так мы выяснили, что некоторые видят Дракошку по-другому. Игнат, наматывая на вилку кусок маринованной селёдки и размахивая рюмкой, описал:

– Оно у вас такое… Коричневое и аморфное. Как вторичный продукт. И белые зубки торчат, или это не зубки? Короче, бня какая-то острая с одного боку, и эта бня шевелится… Бр-р-р… А посередине спины – это спина? – один большой глаз, покрытый зелёной слизью.

Денис подливал в рюмки, а Настя хлопала ресницами, не веря.

Мы просидели до позднего вечера, и Денис два раза бегал за добавкой. Дракоша сидел на моём мониторе и умилительно подёргивал крылышками.

– Вообще, клёво, – резюмировал Игнат, пытаясь попасть рукой в рукав куртки. – Вы молодцы! Я ведь чуть было не блеванул, когда все это увидел. Настёна – респект и уважуха! – как ты её к титькам прижала, я думал – кранты. А ты ничего, даже не побледнела. Сила! Жаль я женат, а то увёл бы тебя у Серого… Серый, – он ткнул меня в бок, – цени Настюху. А то уведу.

Симпатичный парень Игнат. Мы его искренне любили.

До конца света, напророченного древними майя, оставалось чуть больше двух месяцев. Тридцатого октября Греция объявила о дефолте. Первого ноября евро уже не существовало. Пятнадцатого ноября доллар взлетел на недосягаемую высоту, и с прилавков исчезли продукты. По улицам после шести вечера стало опасно ходить, а охранников стало не на что содержать. Но, оказывается, огнестрельное оружие у нас достать не так уж и сложно – причём вполне легально. Или почти легально. Гладкоствол, конечно, и по кабинетам побегать пришлось, и на лапу дать, зато в конторе собрался приличный арсенал: сайга, два вепря, эр-восьмой блейзер, два йохансеновских карабина. Под всё это добро пришлось оборудовать внушительный сейф.

– Надеюсь, это не пригодится, – сказал Наш Непосредственный Шеф, с удовлетворением поглядывая на заполнившуюся стойку.

Мы тоже на это надеялись. Но бережёного бог бережёт.

Заказов у нас практически не было, мы днями просиживали, гоняя пасьянсы на мониторах и слушая новости, которые напоминали теперь сводки с мест боевых действий. В Питере и Москве введён комендантский час. В Берлине во время массовых манифестаций погибло семь человек. Лондон оказался отрезанным от поставок топлива с континента – пришлось расконсервировать угольные шахты.

Единственное, что нас тогда держало, не позволяя сорваться с катушек, это Дракоша. Дракоша успокаивал, Дракоша наполнял наши сердца теплом. Мой роман с Настёной закрутился с новой силой. Дракоша был нашим ангелом-хранителем, в выходные у нас с Настёной всегда были повод и место для встречи. Впрочем, вскоре и Саня, и Денис, и даже Наша Непосредственность стали приходить в офис по воскресеньям. Дома в ту осень было как-то неуютно.

В конце ноября Дениска развёлся.

– Ну ее, дуру, – объяснил он нам, затягиваясь сигаретой. – Пожили и хватит.

Больше из него ничего вытрясти не удалось. Денис притащил откуда-то ящик дешёвой водки, спрятал его под своим столом, и трезвым мы его больше не видели. Наш Непосредственный Шеф тоже стал попивать, и это было совсем дурным знаком – деньги кончались у всех. Работы не было.

В городе стали экономить электричество. Теперь его отключали каждый день после шести вечера. Вода из кранов бежала два часа в сутки – и только холодная. Батареи едва грели. Шеф на последних литрах бензина привёз с дачи буржуйку. Топили её прошлогодними отчётами. Сноровистый Саня вырезал отверстие под дымоход прямо в стеклопакете. Начались настоящие холода. И только от Дракошки продолжало исходить тепло.

В декабре начались погромы.

Мы видели из окна, как толпа громила продуктовый магазинчик на той стороне улицы. Мы видели, как молодой парень с окровавленной головой, протянув вперёд руку, вышел из пустоглазого проёма дверей, сделал несколько босых шагов по снегу и упал. Мы видели, как трое мужиков выбежали следом и стали охаживать его, лежащего, ногами, смачно хакая. Всё это мы видели, сжимая в руках оружие. Помочь парню мы не могли. Нам было страшно. И, наверное, страшно было Дракоше, хотя он и не подавал вида. По улице тянуло дымом, где-то пылал пожар и, должно быть, не один.

А потом пришли за нами.

Боя никакого не было – зря мы хорохорились. Огнестрельное оружие – ничто, если ты не профессионал. Я не знаю, сколько раз мы успели выстрелить. Раздался хлопок, и дверь наша улетела в сторону. За ней оказались какие-то люди, затянутые в чёрное, в касках и со стеклянными щитами. Шеф вскинул сайгу, но был отброшен встречным выстрелом. Саня дергал затвором. Я медленно поднимал свой карабин, уже понимая, что сейчас произойдёт. Настя развернулась, пытаясь прикрыть Дракошку, и тут же дёрнулась, теряя равновесие. Резиновая пуля попала ей в висок, сломала тонкую кость, голова дёрнулась, выворачивая шейные позвонки. Наверное, это был случайный выстрел – конечно же, нас пытались взять живыми. Просто Насте очень не повезло. На этот раз – по-настоящему. Я закричал и нажал на спусковой крючок. И тут же что-то большое и горячее ударило меня в живот. Последнее, что я увидел, – лежащего на боку мультяшного Дракошу, забрызганного Настиной кровью.

У меня светлая и просторная палата. Кровать – какое-то хитрое медицинское ложе, помаргивающее лампочками: я такие кровати видел только в сериале про доктора Хауса. Слева от меня – стойка с приборами, справа – одинокий табурет. Он предназначен для одного посетителя. Для моего следователя.

Сейчас конец декабря, сограждане дружно отметили конец света. Потом в программе – Рождество, Новый год, конец света по старому стилю и Старый Новый год. Доллар стоит что-то около тридцатника, а евро – сорок рублей с хвостиком. Греция худо-бедно справляется с долгами. Про погромы никто не слыхал. Настю, наверное, уже похоронили.

Следователь утверждает, что Он нами манипулировал. Говорит, полгода вводил в хитрый транс, а вторую половину – дёргал за ниточки: обеспечивал себе охрану, нагнетал психоз. Заставил обзавестись оружием, заставил каждодневно возле него дежурить. Первого Странного Посетителя убил Денис, кто убил Игната – до сих пор выяснить не удалось. Может быть, Настя. Может быть, Денис. Может быть, Саня. Или Наш Непосредственный Шеф. Может быть, я.

Но это вряд ли. Я бы помнил. Я ведь всё помню – пусть как в тумане, но всё. Помню Настин взгляд. Как она смотрела на Дракошу – милого мультяшного зверька. Раньше так она смотрела только на меня.

Следователь приходит ежедневно. Он многое мне рассказал, в надежде, что я тоже не буду молчать. Так я узнал, что Дракош было много: только по России не менее полусотни. Следователь сказал, что готовилось вторжение.

Ментальные паразиты. Пришельцы из космоса или иного измерения, из прошлого или из будущего. Результат спонтанных мутаций. Наверное, они были неразумны – в противном случае Земля уже была бы захвачена. Любовь и страх – вот всё, на чём они играли и каждый раз прокалывались в этой игре. Наверное, потому, что играли на чужом поле.

Но это всё неправда. Если бы всё было так, значит, Настя погибла зря. Если бы это было так, значит, мы простые бурдюки с аминокислотами. Значит, любви не существует, раз её так легко подделать.

Тогда, в день штурма, Настя подставилась под пулю не потому, что повиновалась приказу. Она должна была защитить слабого, и она защищала его – ценой своей жизни. Она любила Дракошу, любила по-настоящему, светлой любовью, доступной только женщине.

В ее руках было семя, и она дала ему прорасти.

То, что досталось нападавшим – в нашем ли офисе или в других местах, – всего лишь органические шкурки, куски никому не нужного шлака. Дракошки ушли, поселившись глубоко в наших душах.

Настанет день, может быть, завтра, может, через десять лет, когда нас выпустят на свободу, а с нами – и веселых пушистых существ, нёсших тепло.

И тогда мы научим весь мир любить.