Текст книги "Игра, старая как империя"

Торговля островами

Джерси и другие подобные налоговые гавани обеспечивают оффшорный интерфейс, в котором соединяются регулирование и полная свобода, законное и незаконное. Внешне кажется, что оффшорные банки копируют банковскую систему внутри стран, однако недостаток прозрачности и отчетности означает, что оффшорные компании не проходят проверку, поэтому невозможно узнать, кто владеет этими компаниями, кто получает прибыль от оффшорных трестов и какой цели они служат. Эта секретность обеспечивает идеальные условия для того, чтобы преступность и коррупция стали неотличимы от законной экономики. Компании не используют налоговые гавани, чтобы добавить экономическую ценность своей деятельности, они стремятся участвовать в экономической вседозволенности или же осуществлять финансовые аферы. Деятельность в налоговой гавани предполагает участие в экономике мошенничества, коррупции, отмывания денег, уклонения от налогов, продажи оружия, бандитизма, внутренней торговли или других форм искажения рынка, которые все дальше отходят от истинного предпринимательства и создания богатства. Практически неизбежно Джерси, прозванный сатирическим журналом Private Eye «гнилым островом», заслужил свою репутацию за практику уклонения от налогов, которая отразились в шутке Лондонского Сити «Джерси или тюрьма», которая относится к каждому, кто ходит по краю пропасти в своих налоговых махинациях.

Моя работа и бесконечные волнения, связанные со сферой уклонения от налогов, невероятно надоели мне, и я уволился из трастовой компании, перейдя на должность экономического советника правительства острова осенью 1987 года.

Правительство Джерси, известное как Штаты Джерси, не работает по Вестминстерской модели с правительством и оппозицией. Нет там и партийной системы. У законодательных органов нет сил и средств для расследования деятельности исполнительной власти. Местных политиков больше волнуют бизнес-интересы. Должности представительствующего судьи и президента совмещает бейлиф острова (доверенное лицо), назначающийся Великобританией, что говорит об отсутствии четкого разделения между законодательной и судебной ветвями власти. Единственная газета Джерси, Jersey Evening Post, многие годы контролировалась наиболее влиятельным политиком острова. Нет университетов или научно-исследовательских центров. Примерно одна четверть работоспособного населения занята в оффшорном финансовом центре острова, а большинство остальных жителей зависят от поступления его доходов в местную экономику. В подобных условиях невозможно критически оценить намерения политиков. Отсутствие проверок и равновесия сил, требуемых в демократическом государстве, создает идеальную среду для некомпетентности и коррупции, особенно на маленьком острове, где процветают конформизм и секретность. Wall Street Journal точно описал подобную политику в 1996 году: «Джерси… управляется группой людей, которые, хотя и представляют собой социальную и политическую элиту, являются в большинстве своем владельцами малого бизнеса и фермерами, которые столкнулись с индустрией мирового масштаба с оборотом в миллиарды долларов. Они потеряли почву под ногами».[53]53
  Harry McRandle, «Financial Crime: 500-Case Backlog», Jersey Evening Post, February 9, 2006.


[Закрыть]

Регулирование банковской и финансовой систем в то время (1987 год) испытывало недостаток опытных специалистов и находилось под политическим контролем. Меры регулирования были минимальными и в основном только пускали пыль в глаза. Они были призваны создать видимость регулирования, однако Джерси не хватало административных мощностей для обеспечения соблюдения необходимых требований. Подобное продолжается и по сей день. В январе 2006 года Jersey Evening Post сообщила, что нехватка полицейских возможностей для расследования финансовых преступлений означала, что остров рискует нарушить свои обязательства по внедрению международных стандартов финансовой честности.[54]54
  Accountancy, September 1996, p. 29.


[Закрыть] В 1987 году ситуация ухудшилась, из-за того что некоторые ведущие политики входили в совет директоров компаний, которые им предстояло регулировать. Например, Пьер Хорсфолл, владелец гостиницы, был директором филиала швейцарского банковского гиганта UBS и одновременно президентом Государственного комитета по финансам и экономке, а также председателем Департамента финансовых услуг, то есть ответственным за регулирование банковской деятельности. Его преемник, Фрэнк Уокер, владелец газеты и премьер-министр острова, совмещал свои обязанности по регулированию с управлением Barclays Bank. Подобные несовместимые должности оправдывались тем, что сотрудники регулирующих органов получали возможность понять принципы деятельности оффшорных банков, но на самом деле эти перекрестные должности указывали на политическую культуру, в которой конфликты интересов наделены законным статусом.

Как государственные служащие мы не должны были видеть, слышать или говорить ничего плохого о налоговой гавани. Эта позиция «трех обезьян» возникла из-за постоянных страхов, что финансовые скандалы повредят репутации Джерси. Подобная стратегия была очень рискованна и в итоге развалилась на части, когда Wall Street Journal раскрыл торговые отношения между Cantrade Bank, филиалом UBS и Робертом Янгом, британским торговцем валютой, обвиненным в нарушении Закона США об инвестировании полученных от рэкета капиталов. В длинном обличении перекрестных политических и финансовых интересов Wall Street Journal пришел к выводу о том, что Джерси – оффшорная угроза, «существующая благодаря слабому контролю и политическому вмешательству». Ассистент окружного прокурора штата Нью-Йорк Джон Москоу был еще более критичен: «Джерси видит свою задачу в сотрудничестве с криминальными органами власти, если того требует закон, не избегая общения с преступниками».

На острове любого, кто задает «неудобные» вопросы, попросят прекратить «выставлять грязное белье острова на всеобщее обозрение». А упорствующим посоветуют «покинуть остров с первым же судном». В небольшом сообществе без эффективной защиты от доносчиков и ограниченным количеством рабочих альтернатив подобная стратегия легко затыкает рот несогласным. В результате жители Джерси, как и население многих небольших сообществ, избегают вслух высказывать свои мысли. Один человек, который открыто выступил против налоговой гавани острова, Розмари Пестана, женщина средних лет, работающая уборщицей в больнице, говорит: «Джерси управляют богатые люди, а если мы будем говорить об этом, то затянем себе петлю на шее. Если они не смогут заставить вас замолчать, то начнут запугивать». К сожалению, уровень разводов, алкоголизма, наркомании и домашней преступности на острове невероятно высок.

Как и в других налоговых гаванях, налоговая политика Джерси ориентирована на создание налоговых условий, привлекательных для богатых клиентов и иностранных корпораций. Публично заявляется, что Джерси привлекает оффшорный бизнес благодаря своей политической стабильности и низким налогам, служа важным каналом для денежных потоков в Лондонский Сити. Этот аргумент не учитывает поток грязных денег и уклонение от налогов, и, несмотря на все улики, указывающие на то, что Джерси используется для сокрытия ворованных капиталов и уклонения от налогов, официальные власти острова фактически отрицают, что Джерси является налоговой гаванью. На самом деле, хотя официально налоговая ставка в 20 % остается неизменной в течение десятилетий (она была установлена немецкими оккупантами в 1940-е), налоговая политика постоянно корректировалась, чтобы создать новые возможности для привлечения иностранного бизнеса. В 1984 году, к примеру, Штаты приняли закон о трестах, чтобы систематизировать деятельность по учреждению оффшорных трестов в Джерси. Позднее был представлен закон о создании особой категории не облагаемого налогом бизнеса, не являющегося частью местной экономики. В 1993 году был принят закон о разрешении учреждения «международных бизнес-корпораций», который позволял компаниям с иностранными акционерами платить налоги от 2 до 0,5 %, в зависимости от общей прибыли, зарегистрированной на острове. Эти новые формы компаний были ограждены от местной экономики, чтобы помешать иностранному бизнесу и индивидам использовать их в своих целях, и были намеренно созданы для привлечения оффшорной налоговой деятельности. В 2005 году Штаты решили сократить ставку налога на корпорации на все бизнесы до 0 %, чтобы конкурировать с другими налоговыми гаванями, предлагающими ту же ставку. В январе 2006 года в силу вступил закон о предоставлении страховым компаниям права участвовать в оффшорном страховании и конвертировать капитал в ценные бумаги для перепродажи.

На налоговые гавани оказывается постоянное давление со стороны сферы уклонения от налогов, чтобы создать новые типы оффшорных корпоративных структур. Политически слабая экономика небольшого острова может быть захвачена крупнейшими банками и бухгалтерскими фирмами, которые ищут подходящие государства для удовлетворения своих интересов. Это объясняет легкость, с которой два бухгалтерских предприятия, Ernst&Young и Price Waterhouse (нынешний PricewaterhouseCoopers), смогли убедить влиятельных политиков Джерси ускорить принятие закона, позволяющего создавать товарищества с ограниченной ответственностью. Целью этого закона было защитить эти фирмы от судебных исков их акционеров, озабоченных неудавшимся и небрежным аудитом. Эти две компании поручили юридической фирме из Лондонского Сити составить законопроект за 1 миллион долларов и договорились с президентом Финансового и экономического комитета Джерси Пьером Хорсфоллом представить этот закон законодательным органам Штатов в качестве решенного вопроса. Однако неожиданно небольшая группа политиков выразила недовольство тем, как закон был представлен Штатам, и разразился политический скандал, спровоцированный конфликтом интересов. Оппоненты закона утверждали, что из острова сделали «законодательство напрокат», и выражали обеспокоенность тем, что Штаты Джерси порабощены транснациональными корпорациями, преследующими свои интересы. Их страхи подтвердились старшим партнером одной причастной к этому делу фирм, который позднее заявил британской финансовой прессе: «Нам прямо заявили, что законопроект будет представлен Штатам в марте, будет принят [курсив мой – С. Х.]… и войдет в свод действующих законов и юридических актов в сентябре».[55]55
  Richard Rahn, «The Injustice of Tax Justice», Washington Times, April 2005.


[Закрыть]

Этот закон о товариществе с ограниченной ответственностью (ТОО) действительно стал действовать в сентябре, но ни одно предприятие в Джерси так и не стало ТОО. На самом деле все эти действия были нацелены на то, чтобы вынудить британское правительство уменьшить регулятивную силу своего собственного закона о ТОО, – стратегия, оказавшаяся эффективной. Руководители Джерси, многие из которых пользовались плодами налоговой гавани, без зазрения совести торговали политическим суверенитетом острова. Этот процесс захвата острова происходил постепенно и при попустительстве со стороны его населения, хотя горстка политиков выступила против некоторых предложений относительно налоговой гавани, а слова одной смелой группы гражданских активистов широко цитировались в Guardian: «Мы не должны торговать своим островом».

Политический кризис, возникший из-за принятия закона о ТОО в 1997 году, привлек внимание политиков Великобритании, включая старших членов кабинета лейбористского правительства. Джерси оказался в центре нежелательного внимания не только со стороны британского правительства, которое поручило Эндрю Эдвардсу, бывшему министру финансов, исследовать регулятивную деятельность острова, но и со стороны Группы по разработке финансовых мер борьбы с отмыванием денег, назначенной МВФ для усиления контроля над отмыванием денег террористами и глобальной торговлей наркотиками. В то же время Организация экономического сотрудничества и развития, научно-исследовательский центр ведущих промышленных стран, в 1998 году выступила со своей инициативой, направленной против губительной налоговой практики. На короткое время налоговые гавани, подобные Джерси, попали под беспрецедентную проверку.

В отчетах Эдвардса, опубликованных в 1998 году, отмечались 153 способа улучшения регулятивной системы вместо зависимости от Британской короны.

Однако требование о раскрытии имен владельцев оффшорных компаний и трестов, информации о регистрировании оффшорных трестов и их учредителях, получающих от них прибыль, осталось невыполненным. Я сопровождал одного политика на разбирательстве этого дела с участием Эндрю Эдвардса. Мы предложили обязать оффшорные тресты Джерси, по крайней мере, регистрировать подробные сведения о своих учредителях и бенефициариях, а также предоставлять годовые финансовые отчеты. Однако, к нашему сожалению, даже эти минимальные меры не были приняты. Возможность сделать прозрачнее деятельность оффшорных компаний была упущена. К сожалению, МВФ практически легализовал налоговые гавани, поощряя регулятивную деятельность, чем облегчил жизнь террористам и торговцам наркотиками, при этом игнорируя более широкий вопрос нелегального оттока капитала и уклонения от налогов. Эта неспособность раскрыть главный оффшорный секрет означала, что и сегодня найдутся желающие воспользоваться такими налоговыми гаванями, как Джерси.

Мы отплываем утром

Более десяти лет работая в политической системе налоговой гавани, я очень многое узнал о политической коррупции и подрывной деятельности сферы уклонения от налогов. Все это время я стремился сохранить честность и добросовестность в общении с политиками и руководителем своего департамента, главного советника Штатов. Иногда напряжение становилось невыносимым, особенно с тех пор как в моем отделе стало не хватать сотрудников, а работы было слишком много. Я знал, что моя роль экономического советника должна была сводиться к легализации незаконной деятельности, и что друзья за пределами острова часто критиковали мою работу. Более того, в 1997 году обсуждался вопрос об уменьшении моей профессиональной независимости путем ограничения консультационной деятельности моего отдела работой с ведущими политиками, а не со всеми членами законодательного собрания Штатов. К этому времени мне уже исполнилось 40 лет, мои сыновья достигли школьного возраста, и я должен был решить – остаться в этой должности, несмотря на новые условия, или же прислушаться к совести и уехать с острова.

Мысль о переезде не очень-то радовала меня. Я был очень привязан к острову. Быть сравнительно крупной рыбой в очень маленьком пруду довольно-таки привлекательно, и даже несмотря на большую загрузку, мне удавалось соблюдать разумный баланс между работой и жизнью. Я был президентом кинематографического общества Джерси и делал кинообзоры для местной радиостанции BBC. В выходные я участвовал в гонках на катамаранах на западном берегу острова. У моей жены тоже было много увлечений – она занималась изобразительным искусством, да и оба наши сына родились на этом острове. Переехать и найти работу в другом месте было бы нелегко. Искушение ничего не менять было невероятно сильным, особенно после завершения ремонта своего огромного дома – этого тяжелого труда, плодами которого так хотелось бы насладиться. У нас было много причин остаться в Джерси – стабильная и хорошо оплачиваемая работа и сравнительно легкая жизнь.

Наконец, после длительных самокопаний, в январе 1998 года я подал заявление об увольнении с госслужбы Джерси и согласился отработать шесть месяцев перед уходом. На следующий день после опубликования новости о моем увольнении в Jersey Evening Post со мой связалось кадровое агентство, предложив мне вдвое большую зарплату за работу в одной оффшорной компании. Я знал эту компанию, и мне нравились ее менеджеры, но я решительно отклонил предложение. В конце июня мы организовали вечеринку перед отплытием, попрощались с друзьями и двумя днями позже отплыли на пароме из Сент Хельер в Уэймут (Англия). Я смотрел с палубы на скалы северного берега, утопающие в тумане, и думал о том, что остров, который я так любил еще мальчиком, изменился до неузнаваемости. Если раньше я с гордостью называл себя уроженцем Джерси, то теперь мне было стыдно за то, что остров потонул в алчности и бездумном эгоизме тех, кто создал здесь налоговую гавань. Перенаселенный, с завышенными ценами, наводненный машинами и уродливыми офисными зданиями, остров утратил прежние общность и целостность. Как говорил мне однажды вечером в Центре искусств Сент Хельер Джерри Дорей, бывший сенатор Штатов Джерси: «В Джерси сформировалась социальная структура, очень напоминающая фойе гостиницы “Хилтон”. Остров превратился в собрание чужих друг другу индивидов, которые гоняются за деньгами». Мои друзья на острове думали, что я сошел с ума, раз уезжаю. Лишь немногие (если таковые были) поняли истинные мотивы моего переезда. Я больше не мог участвовать в оффшорной экономике и не хотел, чтобы мои дети, став взрослыми, решили, что мы заработали свои деньги на распространении бедности и несправедливости.

Вскоре мы нашли новый дом в Чилтерн Хиллс, между Лондоном и Оксфордом, а я стал директором издательской и консультационной фирмы, специализирующейся на оценке политических и экономических рисков в развивающихся странах. Но мое участие в сфере оффшорных налоговых гаваней на этом не закончилось. В 1999 году Oxfam предложила мне роль советника в команде, исследующей воздействие налоговых гаваней на развивающиеся страны. Доклад Oxfam «Использование скрытых миллиардов для ликвидации бедности» (Releasing the Hidden Billions for Poverty Eradication), опубликованный в июне 2000 года, вызвал огромный международный интерес, прежде всего, потому, что развивающиеся страны, по оценкам Oxfam, теряли ежегодно не менее 50 миллиардов долларов из-за губительной налоговой практики транснациональных компаний. Разумеется, политики и банкиры Джерси не очень-то обрадовались моему участию в том, что они считали «нападками на остров». Мои критические статьи о налоговых гаванях в Financial Times, Guardian, Le Monde или в программах BBC, рассказывающих о текущих событиях, воспринимались как откровенное предательство. Пресса Джерси изо всех сил пыталась меня изобличить. Лондонские журналисты BBC сообщили мне, что официальные лица Джерси пытались отговаривать их брать у меня интервью, намекая на мою «личную заинтересованность» во всем этом. Обозреватель одной газеты сказала мне, что с ней лично связался Фил Остин, генеральный директор Jersey Finance – маркетингового инструмента финансовой индустрии острова, который дал ей понять, что я якобы связан с коммунистами и социалистическими организациями в Великобритании. На похожую нелепую клевету пошел и Ричард Ран, приглашенный специалист Института Като, который написал в Washington Times.[56]56
  Baker, Capitalism’s Achilles Heel, pp. 172, 173.


[Закрыть] Интересно, что эта газета принадлежит преподобному Сан Миунг Муну, осужденному в США за уклонение от налогов. В 2005 году я пригрозил сообщить о деятельности Криса Брайта, редактора Jersey Evening Post, Британской комиссии по жалобам на прессу, если он опубликует клеветническую статью. Он сразу же капитулировал. Над всем этим можно было бы посмеяться, как над банальной политической грызней, однако это показало, на что может пойти сфера уклонения от налогов, чтобы избежать судебного расследования. Это не милые люди; тут замешаны огромные деньги; многие «шкафы полны скелетов».

В ноябре 2002 года множество общественных деятелей, ученых, журналистов, специалистов в области финансов и других профессионалов съехались во Флоренцию (Италия) для обсуждения вопросов, поднятых докладом Oxfam. Меня поразила глубина знаний участников съезда о воздействии налоговых гаваней и их решимость вынести эти вопросы на международное обсуждение гражданского общества. Через несколько дней мы договорились о координации исследований, а спустя четыре месяца была официально открыта компания Tax Justice Network на церемонии в парламенте Великобритании. Впоследствии сформировались национальные сети по всей Европе, в США и Латинской Америке, а в январе 2007 года предполагалось открытие сети в Африке. Спустя 60 лет после высказывания Джоном Мейнардом Кейнсом и Гарри Декстером Уайтом своих опасений по поводу оттока капитала и уклонения от налогов в Бреттон Вудс в 1944 году, гражданское общество, наконец-то, начинает проникать в суть проблемы перманентной бедности в мире изобилия.