Текст книги "Доктрина Русского мира"

В России, как и в любой стране, в которой существуют национальные автономии и религиозное разнообразие, с той или иной степенью остроты стоят проблемы сепаратизма и религиозного экстремизма. Для Индии проблемы сопряжения множества культур, религий, языков и национальностей потенциально являются ещё более острыми, чем для России. А как подобные проблемы могут быть использованы Западом для разрушения неугодных стран, мы много раз уже видели.

Культурно-цивилизационные особенности предрасполагают и Россию, и Индию к непосредственно глобальному, а не региональному мышлению, к активной позиции в деле формулирования и продвижения глобальных инициатив и альтернативного мирового устройства. При этом колониальное прошлое и история национально-освободительной борьбы предопределяют склонность Индии к определённым глобальным альянсам, а именно – направленным против всех форм неоколониализма и имеющим своей целью построение более справедливого мирового устройства. Но именно в силу тех же особенностей своего прошлого Индия пойдёт на участие в этих альянсах только в том случае, если в них она будет выступать в качестве равноправного партнёра, а не зависимого от другой силы участника. В этом отношении Россия и Индия – идеально дополняющие друг друга партнёры. И Россия без Индии, и Индия без России резко сокращают свои шансы на отстаивание собственных интересов в средне–  и долгосрочной перспективе.

Особый фактор риска для Индии – состоявшийся и крепнущий альянс Китая с Пакистаном. Он развивается на фоне фундаментальной слабости индийской дипломатии в деле выстраивания плодотворных отношений с исламским миром. Сегодня индо-пакистанский конфликт заморожен, в том числе благодаря тому, что Индия и Пакистан обзавелись ядерным оружием. Тем дороже обеим сторонам может обойтись разморозка этого конфликта в будущем. Учитывая степень влияния США на исламский мир и глобальные процессы в целом, а Китая – на Пакистан, потенциальная угроза разморозки конфликта может исходить как от Китая, так и от Запада.

Индо-пакистанский конфликт – лишь наиболее яркое проявление стратегической проблемы, стоящей перед Индией. Если мы предполагаем столкновение Запада и Китая в будущем, то оно будет развиваться в обоих измерениях геополитики – на море, прежде всего в Азиатско-Тихоокеанском регионе, где уже сейчас обострились территориальные споры, и на суше, на территории, по которой будет проходить «Новый Шёлковый путь» – китайский проект континентальной глобализации. На суше росту торгового влияния Китая США противопоставят управляемый хаос радикального ислама. Эта стратегия представляет значительную угрозу России, но для Индии радикализация ядерного Пакистана представляет угрозу не просто значительную, но смертельную. С другой стороны, если Китай будет успешен в деле взятия под контроль Средней Азии и мирного продвижения своих интересов в исламском мире, что останется Индии в Евразии? Какие рынки и партнёры, с которыми она могла бы успешно сотрудничать и торговать?

Нельзя не отметить растущую обеспокоенность Индии по поводу содержания инициативы создания Китаем «Нового Шёлкового пути». Например, индийский военный эксперт Анкита Датта в своей статье в Indian Defence News прямо указывает на то, что план Китая по созданию «Морского Шёлкового пути ХХI века» в рамках инициативы «Один пояс и один путь» является вызовом для морской безопасности Индии[52]52
  Анкита Дата. «Индия не знает, как противостоять „большой стратегии“ Китая», 16.05.2016, http://inosmi.ru/politic/20160516/236537200.html


[Закрыть].

Стабильность в Евразии – в интересах всех трёх основных континентальных держав: и России, и Китая, и Индии. Однако Индия, обладая значительным потенциалом экономического роста, не обладает достаточным политическим влиянием. России есть что предложить от себя: объединить экономический потенциал Индии с дипломатическим влиянием России.

Помимо политических существует немало и чисто экономических аспектов взаимных интересов. Правда, на сегодняшний день Россия привыкла связывать развитие своего международного экономического сотрудничества, прежде всего, с нефтегазовой сферой. Как раз именно в этой сфере у России и Индии практически нет точек соприкосновения. Однако у обеих стран есть потенциал взаимодействия, выходящий далеко за рамки торговли нефтью или газом.

Углубление сотрудничества с Индией с учётом перспектив бурного роста её экономики открывает целый пласт возможностей для России в плане возрождения и развития своей технологической базы. Индия, страна с более дешёвой рабочей силой, была бы заинтересована в России как в рынке сбыта своей недорогой конечной продукции, мы же могли бы использовать спрос индийского бизнеса на технологии для развития своего научно-технологического комплекса.

В отличие от Китая экономический рост на основе форсированного создания современной инфраструктуры в Индии только начинается. Если мы умело воспользуемся будущим индийским спросом на технологии, связанные с созданием инфраструктуры, мы получим рынок сбыта для своих технологий и заказы для своих компаний. Кроме того, для модернизации старой инфраструктуры и создания новой нужна энергия. В сфере ядерной энергетики России есть что предложить Индии, и спрос со стороны Индии будет только расти.

Уже цитировавшийся выше П.Ш. Рагхаван отмечает: «Около 60 % нашего вооружения – советского или российского производства. <…> Россия – единственное иностранное государство, участвующее в развитии индийской атомной промышленности. <…> Сейчас реализуется амбициозная программа по строительству 12 атомных энергоблоков, нацеленная на производство более 13 тысяч МВт энергии к 2025 году. <…>

Россия – крупнейший экспортёр необработанных алмазов в мире, а Индия – крупнейший производитель обработанной алмазной продукции. <…> Существуют и другие совместные проекты в сфере передачи промышленных технологий, инвестиций в добывающий сектор России, образования, науки и технологий, туризма и других; их слишком много, чтобы детально останавливаться на всех»[53]53
  P.S. Raghavan, India at a Strategic Crossroads, The Asian Age, May 29, 2016, http://www.asianage.com/editorial/india-strategic-crossroads-656; русский перевод – http://inosmi.ru/politic/20160601/236731334.html


[Закрыть].

Обстоятельством, до некоторой степени осложняющим сближение наших двух стран, является традиционное англосаксонское тяготение, характерное для ряда индийских элит. Однако его можно обратить и на пользу нашему взаимодействию – индийские связи с англосаксонским миром могут выступать в качестве балансирующего фактора, столь нужного для «третьей силы», чтобы не скатиться в отрытую конфронтацию с одной из двух сил, которые будут доминировать в середине XXI века. Кстати, такую же балансирующую роль для Индии в какой-то мере могут играть «теплеющие» отношения России с Китаем.

В нынешних условиях форматирование двусторонних стратегических отношений между нашей страной и Индией, в том числе установление теснейших экономических связей – вплоть до создания зоны свободной торговли (а в будущем, возможно, и экономического союза) должно стать важнейшим приоритетом российской внешней политики. Логичным шагом на этом пути является подключение Индии к процессу евразийской интеграции.

Со стороны Индии интерес к такому сближению подтверждён на официальном уровне. Так, бывший посол Индии в РФ Пунди Шринивасан Рагхаван заявил, что всеобъемлющее экономическое соглашение о сотрудничестве Индии с ЕАЭС может быть обоюдовыгодным и, возможно, распространится далеко за пределы зоны свободной торговли. Он считает, что сближение Индии и ЕАЭС позволит совершить «квантовый скачок в экономическом сотрудничестве»[54]54
  Сближение с ЕАЭС позволит Индии совершить квантовый скачок в экономическом сотрудничестве. Интервью с чрезвычайным и полномочным послом Республики Индия в Российской Федерации Пунди Шринивасан Рагхаваном, «Экономические стратегии», № 7, 2015.


[Закрыть].

Перспективы валютного союза

С раскладом мировых сил тесно связан вопрос о структуре будущей мировой валютно-финансовой системы. Вопрос этот ключевой, с учётом главенствующей роли международных финансовых отношений в современной экономической парадигме.

Напомню также, что совсем недавно президент Путин давал поручение правительству и Центробанку форсировать разработку предложений по созданию валютного союза в связи с необходимостью углубления процесса евразийской интеграции. (Правда, затем, из-за случившейся обвальной девальвации и последовавшей курсовой нестабильности рубля, данная тема была несколько «подморожена», однако в стратегическом отношении поставленная задача имеет принципиальный характер.) Нам представляется важным в рамках нашего анализа попытаться уточнить, на чём может быть основана актуальность данного поручения Путина и каковы могут быть перспективы валютного союза исходя из его возможных конфигураций с учётом меняющегося глобального расклада экономических сил, а также – в зависимости от конфигураций – каковы должны быть задействованные механизмы, направления активности, как должны быть выстроены приоритеты.

Итак, в первом из перечисленных выше вариантов евразийской интеграции – Россия + экс-СССР (без Прибалтики) – рубль может функционировать в качестве валюты весьма скромного в мировых масштабах регионального интеграционного объединения. Причем смысл создания специальной коллективной валюты в этом случае совершенно не очевиден: в силу доминирования экономики России в этом объединении с функцией коллективной валюты рубль справится лучше любой искусственно созданной наднациональной валюты (во всяком случае, издержки создания особой валюты в этом случае явно неоправданны). Валюта интеграционного объединения в рамках такой конфигурация сможет претендовать преимущественно на статус ведущей валюты межстрановых торговых и платежных расчётов внутри объединения, резервные же функции её (особенно за пределами объединения) будут крайне ограничены.

Во втором варианте – РФ + экс-СССР + Иран + Сирия + Турция – рубль (или специально созданная коллективная валюта) может иметь значение региональной валюты и одной из мировых валют второго эшелона (подобно роли йены или фунта стерлингов в современной валютной системе).

Только в третьем варианте – РФ + экс-СССР + Иран + Сирия + Турция + Индия – рубль (или даже скорее специальная коллективная валюта) может претендовать на одну из ведущих мировых ролей, войдя в четвёрку-пятёрку основных валют (наряду с долларом, юанем, евро), имея все шансы превзойти по своей роли йену. В этом варианте валютного союза его валюта имеет также все шансы обрести статус одной из мировых резервных валют.

Таким образом, если исходить из провозглашенного президентом Путиным курса на построение валютного союза, нужно иметь в виду, что архитектура такого союза, цели, методы и инструменты его строительства будут зависеть от вариантов конфигурации будущих интеграционных процессов с участием России. Идея создания полноценной валюты мирового значения может быть реализована лишь при достижении практически максимально возможных рамок интеграционных процессов в Евразии – если принять во внимание (в качестве ограничения рамок такого интеграционного процесса) как самостоятельные амбиции Китая, так и твёрдое желание США воспрепятствовать сближению Европы с Россией.

Учитывая стремительность происходящих геоэкономических процессов, Россия уже сейчас должна многократно нарастить свои дипломатические усилия на «восточном направлении» и соответствующим образом переориентировать свои внешнеэкономические приоритеты, имея в виду указанную выше третью конфигурацию.

Вертикальное измерение Евразийского проекта

Таким образом, защитить свой суверенитет и вновь обрести активную роль в мировых делах Россия может только на путях создания союза или достаточно широкой и сплочённой коалиции стран, стремящихся сохранить свою самостоятельность в обостряющемся противостоянии Китая и объединённого Запада. Задача в том, чтобы сформировать силу, достаточно весомую как для защиты собственных интересов, так и для того, чтобы воспрепятствовать любому из двух основных полюсов занять абсолютно доминирующую позицию в мире.

В свете этого принятое несколько лет назад президентами России, Казахстана и Белоруссии решение, касающееся общего вектора на евразийскую интеграцию, без всяких сомнений, является стратегически верным. Однако, как представляется, оно больше основано на некоем интуитивном ощущении его полезности, а не на бескомпромиссном осознании императивного характера требований времени.

Отсюда, на наш взгляд, проистекает отсутствие понимания необходимой конфигурации будущего интеграционного объединения. И отсюда же ограниченность политических усилий чисто техническими процедурами и очевидный дисбаланс в пользу сугубо практицистских (с виду) подходов к интеграционным процессам в ущерб разработке базовых принципов более высокого порядка, только и способных выполнить задачу сплочения наций в рамках широкой коалиции и быть полноценной основой, цементирующей будущий союз.

Процесс евразийской экономической интеграции нужно резко интенсифицировать, придать ему статус абсолютного политического приоритета. Это предполагает скоординированные усилия и комплексные действия в области экономики, торговли, финансов, права, политики, дипломатии, идеологии. Трезвая оценка перспектив требует резкого расширения рамок интеграционных процессов и создания такой конфигурации Евразийского союза, которая максимально комфортно и надёжно позволит России реализовать сохраняющийся у неё потенциал геоэкономической субъектности в рамках гармонизации интересов с возможными союзниками и их совместного продвижения и отстаивания.

Следует отметить, что новые инициативы российского президента дают основание для надежд на переформатирование Евразийского интеграционного проекта с учётом необходимости вывода его за пределы постсоветского пространства и создания на его основе полноценного геоэкономического полюса. Выступая на пленарном заседании Петербургского международного экономического форума в этом году, Владимир Путин заявил: «Видим большие перспективы во взаимодействии Евразийского экономического союза с другими странами и интеграционными объединениями. Кстати, желание создать зону свободной торговли с Евразийским экономическим союзом выразили уже более 40 государств и международных организаций. Мы с нашими партнёрами считаем, что Евразийский экономический союз может стать одним из центров формирования более широкого интеграционного контура»[55]55
  Стенограмма выступления Владимира Путина на ПМЭФ-2016, https:// rg.ru/2016/06/17/reg-szfo/stenogramma-vystupleniia-vladimira-putina-na-pmef-2016.html


[Закрыть].

Однако на сегодняшний день пока отсутствует видение комплексной модели интеграции – в существующем интеграционном проекте превалирует прагматическая экономическая идея. На фоне относительной разработанности экономической составляющей интеграционной инициативы зияющей лакуной остаётся её идеологическая компонента, в частности, не артикулированы социальная модель интеграции, ценностные установки, историко-культурная основа и пр. Сегодня Евразийский союз не предлагает идеологии, которая была бы привлекательна как мировоззренческая и ценностная модель. Однако проекту нужна сверхзадача, измерение «вверх», вдохновляющие идеи, способные создать новую идентичность. Если объединительные идеи не получат отклика в виде резонанса с ценностями, идеалами и чаяниями в душах людей и народов на евразийском пространстве, существует большой риск, что проект, основанный на голом прагматизме, потерпит фиаско.

В целях успешного создания действительно прочного образования, обладающего привлекательностью и способного к расширению, на повестку дня следует срочно поставить вопрос о разработке проблемы евразийской идентичности. Необходимо, чтобы люди на евразийском пространстве ощущали свою принадлежность к чему-то общему, необходим единый мировоззренческий базис и единый общественный идеал, благодаря которым все они, несмотря на разные национальности и вероисповедание, стали бы общностью. Нужно сформулировать собственные идеологемы и устойчивые позитивные образы, соответствующие менталитету народов региона: «евразийскую мечту» (по аналогии с «американской мечтой»), «евразийские ценности» (в противовес нынешним «европейским ценностям» или «общечеловеческим ценностям» западного розлива), собственную идеальную модель общественных отношений и общественного устройства, основанную на правде и справедливости.

От идеальной мировоззренческой стороны интеграционного проекта (измерения «вверх») во многом зависят и возможности его развития «вширь», в том числе перспектива включения в этот проект государств из-за пределов постсоветского пространства (Индия, Иран, Турция, Вьетнам и др.).

Интеграционный проект может и должен позиционироваться не только как взаимовыгодная торгово-экономическая инициатива, но и как цивилизационная альтернатива, нацеленная на истинный прогресс человечества. Чисто «прагматичный» подход имеет тупиковый характер. История свидетельствует, что самую высокую практическую ценность и надежность демонстрируют как раз идеальные ценности, и только с опорой на них можно выстроить по-настоящему прагматический проект, рассчитанный на долгую жизнь.

Наталья Овчинникова, Юрий Ковальчук
На культурных фронтах Русской весны
(обзорный экспертный доклад)

Государственный переворот и гражданская вой на на Украине стали катализатором процессов, значимость которых можно будет оценить в полной мере только по прошествии времени. В трагических событиях нашло свой выход многое из того, что назревало в течение долгого времени. Суть происходящего прекрасно выразил Юрий Поляков: «На Украине жёсткий межцивилизационный конфликт. То, что для одних алтарь, для других – плевательница. Для одних русский язык – основа самоидентификации, для других – «собачья москальская тарабарщина». <…> Есть такое понятие – «конституирующий чужой». Народу, чтобы обособиться, надо кого-то себе противопоставить. Строя свою внезапную государственность, украинская, воспитанная на галицийской традиции элита не нашла ничего лучшего, как выбрать себе в качестве «конституирующего чужого» Россию. <…>

Межцивилизационный конфликт – это борьба символов, а также версий истории. Так, для одних граждан Украины День Победы – главный праздник. Для других – день поражения, сигнал к жестокому реваншу. Как соединить в одном государстве людей, для которых главный герой войны – Жуков, с теми, кто молится на Бандеру?»

Однако по мысли философа Хайдеггера, всякое «анти» застревает в сущности того, против чего оно выступает, – а это значит, что наступление на русскую культуру и попытка украинскую культуру противопоставить общерусской обречена на провал.

Поколение, на долю которого выпадает эпоха войн и перемен, принято называть потерянным. Но мы не потерянное поколение, а наоборот – обретшее смысл, обретшее себя. В определённом смысле Русская весна стала для нас возвращением домой. Почему так произошло? Может быть, потому, что у русского человека «жизнь задыхается без цели». Потребительство и стяжательство, которое пытаются навязать нам, чужды нашему цивилизационному коду. Русскому человеку нужна великая идея, мечта, цель.

Два года назад эта мечта, эта цель родилась.

Её суть прекрасно выразил поэт и прозаик Сергей Арутюнов в своём выступлении на первом публичном мероприятии литературно-общественного проекта «Слово о Новороссии»:

«Я все эти годы не чувствовал, что вокруг нас может образоваться что-то вроде братского чувства. И вот та кровь, которая пролилась, а её набралось бы кубический километр, она вдруг пробудила и страх, и ненависть, и отчаяние, но и великую надежду. И сюда меня привела вера, что там, среди руин, среди обломков и горя, может быть, после 20 лет абсолютной дезинтеграции, неверия, отчаяния, начнёт биться новое второе сердце России. Это странная, сумасшедшая вера. И это единственное, что поддерживало меня в этот страшный год. Вера, что новое сердце Руси может забиться даже за географическими нынешними границами. И через кровь, через отчаяние, через увечья образуется, зазиждется новый град – Небесный Град Руси, о котором писали мистики, о котором говорили святые отцы. Зазиждется новый Град. Каким он будет? Это будет царство справедливости. Без олигархов, без лжи, без фальши…»

Начало

Когда начались революционные события, все, у кого было достаточно ума, чести и совести, пошли в ополчение. Это были люди, которым не только не нравилась идея жить по правилам «постмайданной» Украины, но и те, кому претило то, что творилось в Донецке.

До начала военных действий это был беспечный край. Край непуганых людей, которые продолжали писать картины и стихи, касающиеся только их личных переживаний. Мужчины Донбасса проводили вечера в пивнушках, обсуждая последние события. Женщины взволнованно говорили о растущих ценах на продукты. Всё изменилось – кто бы мог подумать – всего за день. За тот день, в который были нанесены первые артиллерийские и авиаудары украинской стороны по гражданскому населению.

Лишь тогда большинство донбассцев поняло, что это не логическое продолжение «майдана», а полномасштабная война, причём с самыми высокими ставками. Шок, вызванный многочисленными смертями и ещё большим количеством разрушений, на какое-то время парализовал людей. Мгновенно началось расслоение общества – кто-то спешно уезжал на подконтрольную Украине территорию; кто-то рвался в РФ; кто-то уже оплакивал близких; кипел ненавистью. Тысячи людей пошли в ополчение.

Конечно, это не касается тех, кто первым выступил с протестом против насильственной смены власти и варварской украинизации. Эти люди, среди которых хватало и убеждённых сторонников Русского мира, и неприкаянных пассионариев, и авантюристов, и, возможно даже, какое-то число городских сумасшедших, не искали дополнительных аргументов для своих убеждений.

Среди ополченцев были анархисты, коммунисты, неоязычники, монархисты, социалисты, скинхеды, «профессиональные русские», прочие и прочие… Огромное количество представителей самых разных идеологий, мнений и концепций, из всех уголков СНГ. Но среди них практически не было споров, так как все приехали ради общего дела – создавать, а позже и спасать Новороссию.

Впрочем, вскоре реальность стала до такой степени обременительной, что предаваться философским или теологическим спорам стало некогда. Уже во второй половине июня 2014 года обстрелы стали ежедневными, причём ВСУ не прекращали их даже в религиозные праздники, – и они палили из самых смертоносных видов оружия.

Количество смертей росло в геометрической прогрессии, а вид разрушенного жилища перестал шокировать. В период со второй половины июля по вторую половину августа все, кто мог и хотел, покинули Новороссию. Остальные были оглушены ужасом происходящего и ежечасной заботой о том, чтобы выжить.

Беда сплотила всех. Когда начались настоящие обстрелы с применением РСЗО, крупнокалиберной артиллерии и авиации, когда зверства эскадронов смерти стали данностью, люди впервые задумались о том, что всё это всерьёз и надолго. В тот момент в Донбассе треснула цивилизационная ось. Всё, чтобы было привычно и понятно, иногда даже приемлемо, на глазах превращалось в пыль. Новое врывалось с насилием, заставляя наиболее прозорливых понять, что оно, новое, всё равно ворвётся. Поэтому лучше в нём участвовать и влиять на процесс, чем превратиться в пассивного наблюдателя творящегося ужаса.

В умах царил настоящий хаос. Даже те, кто был до последнего верен своим убеждениям, порой теряли веру. Тому способствовала паника, распространившаяся в социальных сетях после выхода ополчения из Славянска и Краматорска 5 июля 2014 г. Осенью, после так называемого «Южного котла», когда стало понятно, что ВСУ остановлено и даже терпит серьёзные потери, жители Новороссии начали постепенно возвращаться из состояния шока. После выборов 2 ноября понемногу начала восстанавливаться уверенность в завтрашнем дне. Начала восстанавливаться и культура, во многом благодаря сотням и тысячам сотрудников театров, музеев и библиотек. Стоит упомянуть, что уже в ноябре 2014 г. билеты в филармонию Луганска и Донецка приходилось бронировать за несколько недель.

Возрождению также способствовала активная работа всех тех, кто пережил первые и, будем надеяться, самые травмирующие ужасы войны и при первой возможности пытался выплеснуть их в творчестве. Причём к маститым поэтам, художникам и писателям Донбасса присоединились не только профессиональные авторы из многих стран мира, но и ополченцы.

Достаточно вспомнить командира 1-й отдельной гвардейской мотострелковой Славянской бригады – ныне он командир батальона обеспечения Донецкого высшего общевойскового командного училища, подполковника Сергея Шамберина (позывной «Поэт»). Он объясняет, почему пошёл воевать:

«В моем понимании, сейчас на Украине фашистский режим. Я – русский человек, рожденный в СССР. Я воспитан на традициях наших дедов, и я понимал, что Русскому миру угрожает опасность. В Славянск я уехал добровольно, 21 апреля 2014 года. Самое дорогое, что было за два года войны, – это Славянск! Туда пришли исключительно добровольцы, у каждого свои причины, но все против той власти, против хунты».

Но еще лучше это выражено в его стихотворениях:

Победа за нами!

 
Вся выжжена Донецкая земля.
И запах пороха, устойчивый, и гари.
Назад ни шагу, отступать уже нельзя.
И так мы нацикам Донбасс почти отдали.
 
 
Идут повсюду, жаль, неравные бои,
И, как обычно, их на каждого по сотне.
Мы просим Господа, нас, Господи, храни.
Идёт война за дорогой всем край наш отчий.
 
 
Идёт война, и льётся кровь наших бойцов.
Сыны Донбасса встали лучшие из лучших.
Против фашизма, против тяжести оков.
Нам Украина-сука больше не попутчик.
 
 
Она в руины превращает города
И разбросала наши семьи по вселенной,
Но не сдадимся мы подонкам никогда,
За нами правда и победа будет верной.
 
 
За нами слёзы наших жён и матерей,
И это горе нам утраивает силы.
Ответят твари за обиженных детей.
Ответят твари за Донбасс наш, сердцу милый.
 
 
Во всей Европе им спасенья не найти,
А надо будет – ляжет и Европа.
Смотри, фашизм, возмездие в пути,
И открывает нам оно к победе тропы.
 
 
Россия с нами, и не дан последний бой.
Да только верю я, что он не за горами.
Зовёт нас Родина, как прежде, за собой,
Как в сорок первом… и ВИКТОРИЯ за нами!
 

Даже во время зимней кампании, когда боестолкновения не прекращались ни на минуту, а продовольственная блокада, которую дополнила крайне холодная зима, сильно угнетала жителей Донбасса, парадигма существования Новороссии продолжала обрастать плотью. В некотором роде этому способствовало постепенное «оттаивание» местной культурной жизни, которая теперь в основном состояла из достойных доверия, в большинстве своём проверенных людей.

Период, начинающийся с марта-апреля 2015 года и продолжающийся по сегодняшний день, когда-нибудь, возможно, будет назван началом Ренессанса Донбасса. Чем меньше снарядов падало на города, тем больше в них возвращалось жителей; тем больше открывалось возможностей и для творчества, и для реализации накопленного материала.

Начали работать типографии, выпуская не только убогие агитлистки, но и собрания стихов, первые книги авторов новорождённых республик; сборники их авторов. Возрождение заключалось не столько в том, что творческие люди вновь получили возможность писать и публиковать свои опусы и выставлять или рисовать новые картины, сколько в новом наполнении творчества Донбасса, а вернее – Новороссии.

Массовая культура приобрела невиданный ранее формат, когда в центре находятся рядовые деятели культуры; сверху их бомбардируют вдохновлённые новым содержанием понятия «Русский мир» деятели РФ, а с другого фланга напирают самородки из ополченцев и просто свидетелей войны, до глубины души впечатлённых происходящим.

Именно в этот момент и на этой земле те слова, которые раньше звучали как пропагандистский клич – Православие; Великая Победа; Деды; Родина; Честь и т. д., – окончательно обросли плотью и кровью. Притом не только для народа Донбасса, но и для многих граждан России, которых эта гражданская война внезапно вырвала из лап текущего пассивного прозябания и потребительства, чтобы вновь осознать, что и «братство» невозможно без взаимовыручки; и враг вполне реален; и Родина стоит того, чтобы положить за нее жизнь.

Ценности и смыслы

Как сами поэты Новороссии обозначают ценности Русского мира?

Хотелось бы процитировать поэтессу Елену Заславскую, её доклад «Некоторые особенности культурного слоя», который был опубликован в юбилейном сборнике луганского Философского монтеневского общества «Четверть века с философией»: «Война разделила нашу жизнь на до и после, стала точкой отсчёта новой истории, не только в политическом смысле, но и в культурном. Возникло два новых государства – Луганская и Донецкая народные республики. Но мало их создать, нужно государственность укреплять и развивать, а для этого необходима идеология с опорой на культуру и ценности, ради защиты которых поднялся народ Донбасса. Если выразить эти ценности словами-маркерами, то наиболее точным, на мой взгляд, будет выражение «Русский мир», которое, в свою очередь, включает в себя много понятий: и русский язык, и великую русскую литературу, и «спасибо деду за победу», и «умереть за други своя», и «с нами правда, с нами Бог», и «жить по совести», и «фашизм не пройдёт»… И то, что Русский мир на Донбассе не принесён российской пропагандой, как пытаются нам доказать наши русофобствующие оппоненты, сторонники «украинского Донбасса», для многих очевидно, но не грех и напомнить, потому как «лагідна українізація» Донбасса шла 23 года независимости и закончилась братоубийственной войной».

Ей вторит в своём уже хрестоматийном «Ватнике» Юрий Юрченко – первый военкор и георгиевский кавалер – об «умереть за други своя», о самопожертвовании, альтруизме, который привёл на Донбасс добровольцев:

 
Зачем иду я воевать? —
Чтоб самому себе не врать.
Чтоб не поддакивать родне:
«Ты здесь нужней, чем на войне!
Найдётся кто-нибудь другой,
Кто встанет в строй, кто примет бой…»
За это «неуменье жить»
Не грех и голову сложить.
 

И ещё:

 
Скажи, мой грач,
какой же толк
в словах про верность
и про долг,
когда не сможем мы сберечь
ни нашу честь, ни нашу речь…
 

А вот говорит донецкий бард и поэт Владимир Скобцов:

«О реалиях: дворовой шпаны больше нет, пацаны ушли в ополчение и стали мужчинами, трезвыми, по-волчьи умными и взрослыми. В глазах женщин проснулся огонь защитниц очага, его не потушить тем, кто зажёг. Ясными, как снятый с предохранителя АКМ, стали мужчины. Дружба стала братством. Ошибочно причислившие себя к буржуазии лишились иллюзий, оставшиеся – достойно, уехавшие – нет. Появилось слово «Родина», и это не Украина. Предавшим не отмыться, но им не желают смерти, над ними смеются.

О надеждах и о том, что нас ждёт Победа».

Духовный феномен Русской весны – подлинное возрождение Русского мира – наиболее ярко и полно нашёл свое отражение в поэзии, созданной за два последних года.

Наталья Лясковская в статье «Незатёртых слов боезапас…» о новейшей поэзии Новороссии отмечает: «За один год русскоязычная поэзия совершила невиданный взлёт и сейчас переживает явный расцвет. Во многом это явление связано с событиями на Украине. Русские пережили духовный катарсис, который высвободил мощную творческую энергию, нашедшую наиболее полное воплощение именно в поэтическом жанре».