Текст книги "Нацистская Германия против Советского Союза: планирование войны"

«План “Барбаросса” значительно отличался от проектов генералов Э. Маркса и Г. фон Зоденштерна. Основная его идея состояла в нанесении мощных рассекающих ударов на нескольких участках южнее и севернее Припятских болот с развитием наступления на ленинградском, московском и киевском стратегических направлениях с одновременным окружением и уничтожением в нескольких “котлах” всего первого стратегического эшелона советских войск, сосредоточенного западнее рек Днепр, Западная Двина» (с. 148). После выполнения стратегических задач, исходя из условий достигнутого положения, конечным рубежом вторжения значилась линия Архангельск – Астрахань. Особенность плана заключалась в том, что операции вторжения групп армий вермахта были спланированы на окружение советских войск, хотя в целом стратегическое наступление происходило по расходящимся направлениям. По мнению автора, в первую очередь германские стратеги не учли колоссального экономического потенциала Советского Союза, народного патриотизма. Нацисты были убеждены в реальной возможности разгрома первого эшелона Красной армии и выхода на оперативный простор, что им и не удалось сделать в результате блицкрига. Налицо была явная переоценка опыта западноевропейской кампании. «Весь смысл противоречия в планировании состоял том, что группировки вторжения должны были гнаться всеми командными инстанциями вперед, как можно дальше на восток, даже ценой уклонения от боя, не заботясь ни о создании надежного фронта окружения, ни о борьбе с окруженным или отходящим противником» (с. 174). План «Ост» по немецкой колонизации Восточной Европы и выселению ее исконных жителей С. П. Соловьев считал приложением к плану «Барбаросса». В ходе контрнаступления советских войск под Москвой планы гитлеровской Германии на «молниеносную войну» были полностью перечеркнуты.

Помимо труда С. П. Соловьева, к 1965 г. было опубликовано второе издание книги начальника Института военной истории МО СССР член-корреспондента Академии наук СССР генерал-лейтенанта П. А. Жилина «Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз»[18]18
  Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз. 2-е изд. М., 1966.


[Закрыть]. В ней «значительно полнее, чем в первом, говорится о подготовке фашистской Германии к войне против СССР»[19]19
  Егоров Е. П. Рецензия на книгу: Жилин П. А. Как фашистская Германия готовила нападение на Советский Союз (Расчеты и просчеты). Вопросы истории. 1968. № 3. С. 160–162.


[Закрыть]. Автор впервые в отечественной историографии попытался обобщить все выводы о причинах и ходе подготовки гитлеровской Германии к войне против СССР. Вместе с тем на содержании работы П. А. Жилина сказалось влияние эпохи «холодной войны», императивы политико-идеологического противоборства: красной линией в книге проходит идея о стремлении стран капитализма «использовать германский фашизм в качестве ударной силы, с помощью которой они надеялись разделаться с Советским Союзом» (с. 15). П. А. Жилин считал, что десантная операция «Морской лев» служила как прикрытием для подготовки к нашествию на Восток, так и носила политический характер, выступая средством нажима на Великобританию. Планировалось молниеносным ударом уничтожить Советское государство, прежде чем Британская империя сможет достигнуть мобилизационного пика.

Борьба на Востоке должна была носить кардинально иной характер, нежели на Западе. «Войну против СССР фашистские главари рассматривали как борьбу двух идеологий» (с. 90). Планом «Ост» «предусматривалось в течение 30 лет переселить в Западную Сибирь из Польши, Чехословакии, Украины, Белоруссии и Прибалтики значительную часть населения и заселить эти территории немецкими колонистами» (с. 90).

Согласно П. А. Жилину, главная ошибка гитлеровцев заключалась в «недооценке состояния и возможностей экономики Советского Союза, а это решающим образом повлияло на общий ход войны и ускорило поражение фашистской Германии» (с. 95). Автор отвергал версию о том, что замысел нападения на СССР был единоличным творением фюрера, считая причастным к этому и высшее военное руководство Германии. Критике подвергается гипотеза о «превентивности» войны: идея о войне на Востоке зародилась еще в 1920-е гг., о чем свидетельствуют заявления Гитлера о необходимости расширения жизненного пространства в сторону Уральского хребта.

П. А. Жилин являлся противником теории оппозиционности генералитета к намерениям фюрера в войне с Советским Союзом, доказывая, что военные полностью разделяли агрессивные взгляды руководства Третьего рейха. Но все же идея о нападении осенью 1940 г. была отвергнута, ввиду надвигавшейся зимы и на тот момент недостаточно развитой инфраструктуры в Польше и Румынии. Подготовка к вторжению условно разделена П. А. Жилиным на два периода: с июля по 18 декабря 1940 г. (подписание директивы № 21 – план «Барбаросса») и с 18 декабря 1940 г. до начала войны. «Первый период подготовки включал разработку Генеральным штабом стратегических принципов ведения войны; определение сил и средств, необходимых для нападения на СССР; проведение мероприятий по увеличению вооруженных сил Германии и изучение предстоящего театра военных действий» (с. 126). Немецкие генералы были уверены в непобедимости стратегии блицкрига. Разгром вооруженных сил должен был привести к развалу политической системы, отказу экономики и полному поражению Советского государства. В то же время намечались серьезные противоречия в порядке выполнения задач по разгрому СССР. «Если Гитлер считал, что в первую очередь надо достичь экономических целей – захватить Украину, Донецкий бассейн, Северный Кавказ и таким образом получить хлеб, уголь и нефть, то Браухич и Гальдер на первый план выдвигали уничтожение советских вооруженных сил» (с. 145).

Активно Третьим рейхом велась дезинформационная работа. Переброска войск на Восток тщательно маскировалась под видом подготовки к десанту на Британские острова. «В штабах групп армий в феврале – марте 1941 г. проводились военные игры, на которых по этапам проигрывались действия войск и порядок организации их снабжения» (с. 153). Таким образом, подготовка к нападению приближалась к финальной фазе. Была проведена серия инспекционных поездок военного и государственного руководства в штабы групп армий.

В своей статье «Военная подготовка нападения германского империализма на Советский Союз»[20]20
  Брюль R Военная подготовка нападения германского империализма на Советский Союз // Вопросы истории. 1971. № 12. С. 58–68.


[Закрыть] директор Института военной истории ГДР профессор Р. Брюль доказывает, что Германия активно готовилась к войне против СССР, целью которой была ликвидация социалистического общественного и государственного порядка. Одна из ключевых идей статьи – личная ответственность и даже доминирующая роль высшего военного командования Третьего рейха за планирование, подготовку и реализацию на территории Советского Союза ликвидации необходимых условий для жизни и беспощадного массового уничтожения населения, то есть за геноцид. В этих целях он приводит факты тесного сотрудничества управления по руководству военной экономикой главного командования вермахта с крупными промышленниками в отношении Советского Кавказа; разработки именно военными деятелями теорий тотальной войны и блицкрига; подготовки операций против советского флота уже в 1936 г. и эффективного использования ВВС для нанесения удара по СССР уже в 1938 г.; реализации с середины 1930-х гг. пропаганды в духе антисоветской истерии в военных СМИ и восхваление агрессивных действий против Советской республики в официальной военной историографии; подготовки совместно с другими фашистскими организациями комплекса мероприятий по политико-идеологической деморализации советского населения и Красной армии; участия военных историков немецкого Генерального штаба в попытках оправдать агрессию, помимо прочего, тем, что Советский Союз не является якобы ни государством, ни участником международно-правового сообщества западноевропейских стран (с. 61–65).

Проанализировав мероприятия Третьего рейха в области планирования агрессии и оккупации СССР, Р. Брюль выявил их следующие характерные черты. Во-первых, руководящие военные органы нацистской Германии оказывали активную и неограниченную поддержку в осуществлении политических целей агрессии. Во-вторых, они приняли решающее участие в разработке преступных приказов, которые оправдывали террор и насилие в отношении советских граждан (например, указ о военной подсудности в районе «Барбаросса» («приказ о подсудности», подписанный В. Кейтелем 13 мая 1941 г.). В-третьих, военное руководство Третьего рейха активно участвовало в детальной разработке главной экономической цели агрессии: наряду с уничтожением Советского государства уничтожить и социалистическую экономическую систему, разграбить страну и превратить уцелевшее население в рабов (с. 64–65).

Не остались без критики автора из ГДР и попытки западногерманской историографии оправдать преступления Третьего рейха и особенно его руководящих органов. По его мнению, уже тогда фальсификаторы истории пытались снять всякую ответственность с тех военных органов и руководящей верхушки, которые определяли политику нацистской Германии. Мало того, жертвы агрессии объявлялись соучастниками совершенных над ними преступлений (с. 67).

Тенденцией в западногерманской историографии в 1960-1980-е гг. (в рамках консервативного направления) стали попытки обосновать тезис о том, что в развязывании войны против И. В. Сталина решающую роль играли не «программные» установки А. Гитлера, а сложившаяся военно-стратегическая обстановка, определяющим фактором которой стала «чреватая агрессией» против Германии внешняя политика Советского Союза[21]21
  Fabry Р. Die Sowjetunion und das Dritte Reich. Stuttgart, 1971; Erikson R. Kriegsvorbereitun-gen der Sowjetunion 1940–1941 // Probleme des Zweiten Weltkrieges. Koln, 1976.


[Закрыть]. Соответственно, в этих условиях военно-политический курс Гитлера носил во многом реагирующий, превентивный характер. Подобный тезис стал впоследствии активно эксплуатироваться историками «ревизионистской» школы в различных странах. В частности, исследователь Э. Нольте в статье «Прошлое, которое не хочет проходить» («Vergangenheit, die nicht vergehen will») настаивал на том, что преступления нацистов не уникальны, они блекнут на фоне ужасов гражданской войны в России, коллективизации и «красного» террора. В 1987 г. шумная рекламная кампания была развернута в связи с выходом книги Э. Нольте «Европейская гражданская война 1917–1945 гг.»[22]22
  Nolte Е. Der europaische Biirgerkrieg 1917–1945. Berlin, 1987. S. 460, 466.


[Закрыть], в которой автор утверждал, что германская агрессия против СССР была «компонентом объективно обоснованной и решающей борьбы». Тезис о «превентивной войне» Э. Нольте считал вполне допустимым, хотя и «требующим дополнительных доказательств». Подобная позиция вызвала неприятие представителей исторического сообщества даже в ФРГ[23]23
  Benz W. Praventiver Volkermord? – Blatter fur deutsche und Internationale Politik, 1988. P. 10.


[Закрыть].

Близкие Э. Нольте взгляды высказал и другой германский историк, профессор Кёльнского университета А. Хильгрубер. В статье «Двойной закат. Крах германского рейха и конец европейского еврейства» этот автор утверждал, что поражение нацизма стало равнозначным поражению Европы, а немецкая армия, демонстрируя самоотверженность, до последнего «спасала население рейха» от «большевистского потопа» (Р. 118). Соответственно, война Германии против СССР носила цивилизаторский характер, ее подлинным смыслом являлась защита европейской цивилизации от славянских и азиатских орд. Именно Германия, сражаясь против Советского Союза, в отличие от западных держав-союзников, представляла вплоть до 1945 г. интересы Европы, констатировал А. Хильгрубер[24]24
  Hillgruber A. Noch einmal: Hitlers Wendung gegen die Sowjetunion 1940. Bonn, 1982. S. 214, 224.


[Закрыть]. В своей аргументации историк исходил из того, что Германия со дня основания Германской империи в 1871 г. выполняла системообразующую функцию на европейском континенте, выступая в роли своеобразного «посредника между Балтикой и Черным морем»[25]25
  Ibid. S. 227.


[Закрыть]. Раздел Германии в результате Второй мировой войны означал, по мнению ученого, утрату в лице Германии ключевого, центрального элемента в европейском порядке. В отношении тезиса о «превентивной войне» А. Хильгрубер был более осторожен. Еще в 1982 г. он сам убедительно опроверг «ревизионистские» интерпретации, характеризуя их как «возврат к трактовкам, которые признаны устаревшими»[26]26
  Ibid.


[Закрыть].

Аргументация Э. Нольте и новая позиция А. Хильгрубера вызвала неприятие у большинства профессиональных историков, поскольку основывалась, по их мнению, на устаревших доводах, которые уже несколько десятилетий назад артикулировались неонацистскими организациями. В числе этих аргументов попытка обоснования «превентивного» вынужденного характера войны против Советского Союза, обусловленного необходимостью защиты Европы от «большевистской угрозы» и, в связи этим, стремление переложить ответственность за войну на Советский Союз. Фактически позиция Э. Нольте и его сторонников сводилась к тому, что Третий рейх вел «правильную» войну и в целом защищал интересы Европы, в отличие от других стран Запада, которые, вместо того чтобы поддержать близкую по цивилизационным основаниям Германию, сделали ставку на сотрудничество с чуждым коммунистическим режимом[27]27
  Ibid. S. 266.


[Закрыть].

В 1985–1986 гг. вышла получившая широкую известность книга австрийского философа и историка Э. Топича «Война Сталина», в которой автор утверждал, что Советский Союз в 1939–1941 гг. преследовал «империалистические цели» по отношению к своим западным соседям, предъявил в ноябре 1940 г. Германии «ультимативные требования», и в сложившейся обстановке последней ничего не оставалось, как предпринять «упреждающий удар», чтобы «своевременно себя спасти»[28]28
  Topitsch Е. Stalins Krieg: Die sowjetische Langezeitstrategie gegen den Westen als rationale Machtpolitik. Miinchen, 1986.


[Закрыть].

Ключевым у Э. Топича стал тезис о том, что «политический смысл Второй мировой войны сводится к агрессии Советского Союза» против западных демократий, а роль Германии и Японии состояла в том, что они служили военным инструментом Кремля. Э. Топич выдвинул версию о том, что советское руководство якобы «само спровоцировало» Гитлера на нападение, дабы «предстать перед всем миром в качестве жертвы агрессии»[29]29
  Ibid. S. 140–145.


[Закрыть].

Э. Топич, а также консервативный публицист Г.-К. Кальтенбруннер заявили о том, что новые исследования могут представить «серьезные доводы для подтверждения того, что не только Гитлер стремился к расширению жизненного пространства на Востоке, но одновременно и Сталин готовил контрнаступление». При этом, однако, делалась оговорка, что «пока еще нет точных научных доказательств того, что русский подход действительно являлся превентивной войной»[30]30
  Rheinischer Merkur, 12. XII. 1986, 16.1. 1987.


[Закрыть].

«Психополитический»[31]31
  Topitsch Е. Die deutsche Neurose. Criticon. Miinchen, 1987. S. 100–101.


[Закрыть] анализ возможных действий Сталина отвлекал от расистско-идеологического содержания «восточной программы» нацистского рейха. Игнорировались также не соответствующие доказываемой версии источники и документы. Историки и публицисты консервативного толка, например, старались обойти молчанием такой важный для данного контекста источник, как опубликованные дневники Й. Геббельса, содержание которых неопровержимо доказывало агрессивную направленность подлинных намерений А. Гитлера по отношению к СССР[32]32
  Die Tagebiicher von Joseph Goebbels. Samtliche Fragmente, Bd. 1–4. Miinchen, 1987.


[Закрыть]. Концепцию Э. Топича поддержали ряд историков, в частности, австрийский историк X. Магенхаймер, приписавший агрессии вермахта «превентивные функции»[33]33
  Magenheimer H. Neue Erkenntnisse zum «Unternehmen Barbarossa» – Osterreichische Militarische Zeitschrift, 1991. P. 5.


[Закрыть].

Вместе с тем итогом исследований авторитетных историков Г. Вайнберга, X. Тревор-Ропера, Э. Йеккеля, А. Куна о внешнеполитической программе, целях войны и стратегии Гитлера стал вывод о том, что намерение фюрера напасть на СССР не вытекало исключительно из военной ситуации 1940 г., но являлось органическим следствием его «восточной программы», выработанной до 1933 г.[34]34
  Weinherg G. Germany and the Soviet Union. 1939–1941. Leiden, 1954.; Trevor-Roper H. Hitlers Kriegsziele. Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte, 1960. S. 2; Hillgruber A. Hitlers Strategic. Miinchen, 1965.; Jacket E. Hitlers Weltanschauung. Tubingen. 1969.; Kuhn A. Hitlers AuBenpolitisches Programm. Stuttgart, 1970.


[Закрыть] Эти исторические исследования показали, что агрессивная политика Третьего рейха была последовательным осуществлением сформулированной еще в 1920-е гг. «восточной политики»[35]35
  Das Dritte Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd. 4. Stuttgart, 1983.


[Закрыть]. Решение о нападении на СССР полностью соответствовало главной цели Гитлера, изложенной в «Майн кампф» (1924) и во «Второй книге» (1928), равно как и в его заявлениях после вступления в должность канцлера в январе 1933 г. Преобладающая позиция, которой придерживались в тот период авторитетные немецкие историки, сводилась к следующему: «В июне 1941 г. началась не превентивная война, но реализация Гитлером его подлинных, идеологически мотивированных намерений, в структуру которых были включены традиционные гегемонистские требования»[36]36
  Schreiher G. Zur Perzeption des Unternehmens «Barbarossa» in der deutschen Presse. – «Unternehmen Barbarossa». S. 41.


[Закрыть].

Полемика сторонников и противников концепции «превентивной» войны продолжилась в рамках так называемого спора историков, (Historikerstreit), развернувшегося в ФРГ в 1986–1987 гг. и ставшего очередным рубежным моментом в развитии немецкой историографии, посвященной проблемам подготовки войны Германии против СССР. Этому событию предшествовала кампания в периодических изданиях неонацистского толка, которая пыталась представить агрессию А. Гитлера против СССР как «крестовый поход» в защиту Европы от большевизма и параллельно оправдать политику нацистского режима относительно евреев и славян. Один из военных журналов ФРГ, в частности, утверждал в 1985 г., что «главной заслугой немецких солдат, воевавших в России», было «отражение коммунистической угрозы, продолжавшееся вплоть до высадки англичан и американцев на западе Европы»[37]37
  См.: Europaische Wehrkunde. Wehrwissenschaftliche Rundschau, 1985, S. 520.


[Закрыть].

Летом 1986 г. в консервативных средствах массовой информации ФРГ появились материалы, в которых нападение вермахта на СССР именовалось «превентивной войной»[38]38
  См.: Jeismann K.-E. Das Problem des Praventiv Krieges im europaisieren Staatssystem. Miinchen, 1987.


[Закрыть], прозвучали требования переосмыслить характер операции «Барбаросса». Возобновление дебатов о «превентивной войне» вело к размыванию границ между выводами, содержащимися в публикациях авторов – апологетов нацистского режима и в работах серьезных исследователей. Речь шла, по сути, о попытке формирования новой концепции национальной истории Германии.

С помощью тезиса о «превентивной войне», по мнению германского историка В. Ветте – сторонника объективного подхода в исследовании исторических событий, – «гитлеровский режим надеялся избавиться от обвинений в агрессивной политике в глазах общественного мнения, и в особенности – в глазах собственного народа»[39]39
  Frankfurter Allgemeine Zeitung. 1986. 20 Aug., 16 Okt.


[Закрыть]. Эту точку зрения поддержали такие немецкие историки, как В. Дейст, М. Мессершмидт, Г. Е. Фолькман, изложившие свои взгляды в книге «Причины и предпосылки Второй мировой войны»[40]40
  Ursachen und Voraussetzungen des Zweiten Weltkrieges/Deist W., Messerschmidt M, Folkmann G E., Wette W. Frankf.a.M., 1989.


[Закрыть]. Схожей позиции придерживаются авторы трудов «Была ли война войной Гитлера?» под редакцией Х.-П. Ульрике и Р. Кюнля[41]41
  Hitlers Krieg? Zur Kontroverse um Ursachen und Charakter des Zweites Weltkrieges /Hrsg.: Forster-Philips U., Kuhnl R. Koln, 1989.


[Закрыть] и «Не только война Гитлера. Вторая мировая война и немцы» под редакцией К. Клесмана[42]42
  Nicht nur Hitlers Krieg: Der Zweite Weltkrieg und die Deutschen / Hrsg.: KiessmannGh. Diisseldorf, 1989.


[Закрыть].

«Модифицированные» версии о «превентивной войне» были опровергнуты на ряде международных научных конференций, прошедших в этот период[43]43
  Zwei Wege nach Moskau. Miinchen, 1991; Erobern und Vernichten. Der Krieg gegen die Sowjetunion 1941–1945. Berlin, 1991; Operation Barbarossa. The German Attack on the Soviet Union, June 22, 1941. Salt Lake City, 1991; Der Mensch gegen den Menschen. Hannover, 1992.


[Закрыть]. Особый интерес в этой связи представляет также книга «Два пути на Москву. От пакта Гитлера – Сталина до операции “Барбаросса”»[44]44
  Wegner B. Zwei Wege nach Moskau: Vom Hitler-Stalin Pakt bis zum «Unternehmen Barbarossa». Freiburg, Miinchen, 1994.


[Закрыть], подготовленная историками, представлявшими десять заинтересованных в объективном изложении проблемы стран. В книге рассматриваются особенности планирования нападения Германии на СССР, роль Битвы под Москвой, которая привела к «срыву блицкрига как стратегической цели Германии в войне против Советского Союза». Немецкие историки Г. Р. Юбершер и В. Ветте в книге «Нападение на Советский Союз. Операция “Барбаросса”»[45]45
  См.: Борозняк А.И. 22 июня 1941 года: взгляд с «той» стороны // Отечественная история. М., 1994. № 1. С. 8–9.


[Закрыть] отметили сходство процессов, развернувшихся в последние годы в российской и германской исторической науке, сопровождающихся переосмыслением ряда прежних оценок причин и хода Второй мировой войны, смещением проблем, связанных с подготовкой агрессии Германии против Советского Союза, в центр публичных дискуссий не только в германском, но и в российском обществе.

Приверженцы тезиса о «превентивной войне», резюмирует немецкий историк Б. Бонвеч, не располагают доказательной базой, их доводы, отмечает историк, «хромают на обе ноги»[46]46
  Bonwetsch В. Von Hitler-Stalin-Pakt zum «Unternehmen Barbarossa». Berlin, 1991. S. 576.


[Закрыть]. Убедительно показал несостоятельность подобного подхода и израильский историк Г. Городецкий[47]47
  Городецкий Г. Миф «Ледокол». М., 1995. См. также: Красная звезда, 20. II. 1993; Российская газета, 10. VII. 1993; Die Zeit, 24. II. 1995; Frankfurter Allgemeine Zeitung, 10. IV. 1996.


[Закрыть].

Заметной вехой в развитии либерального исторического направления в германской историографии (ФРГ) стала монография «Вермахт в нацистском государстве» известного историка М. Мессершмидта. Опираясь на ряд не известных до этого документов, историк дезавуировал распространенный тезис о якобы существовавшей скрытой оппозиции немецкого генералитета завоевательным планам А. Гитлера, в том числе и в отношении Советского Союза. Историк убедительно показал активное участие немецкого генералитета в подготовке и осуществлении плана «Барбаросса», в основной массе разделявшего уверенность фюрера в возможности скоротечной победоносной войны против Советского Союза. М. Мессершмидт пришел к выводу о том, что «образ мышления военной верхушки был неотделим от образа мышления и деятельности нацистского государства»[48]48
  Messerschmidt М. Die Wehrmacht im NS-Staat. Zeit der Indoktrination. Hamburg, 1969. S. 491.


[Закрыть]. Выводы ученого вызвали ожидаемое неприятие на консервативном фланге западногерманской исторической науки, а также со стороны радикальных западногерманских «солдатских союзов» и бывших гитлеровских генералов. Историка обвинили в нанесении «оскорбления немецким вооруженным силам»[49]49
  Cm.: Wette W. Wehrmachts tradition und Bundeswehr//Vorbild Wehrmacht? Wehrmachts Verbrechen, Rechts Extremismus und Bundeswehr. Koln, 1998. S. 138–139.


[Закрыть]. Однако подобные обвинения носили необоснованный характер. После войны высший генералитет, по мнению немецкого историка Р. Мюллера, попытался возложить единоличную ответственность за допущенные просчеты и ошибки на А. Гитлера. Первой из подобного рода работ стала выпущенная в 1949 г. брошюра бывшего начальника штаба сухопутных войск генерал-полковника Ф. Гальдера «Гитлер как полководец»[50]50
  Haider F. Hitler als Feldherr. Der ehemalige Chef des Generalstab es berichtet die Wahrheit. Munchen, 1949.


[Закрыть]. Ф. Гальдеру, по оценке Р. Мюллера, удалось тщательно замаскировать важные факты о «предварительном планировании войны против СССР», в котором самое деятельное участие приняли немецкие военачальники. Установка о единоличной ответственности Гитлера, о непричастности к его преступлениям немецкой правящей элиты на несколько десятилетий стала «несущей конструкцией исторической литературы». Доминирующим подходом стало «сокрытие инициатив командования вермахта по подготовке Восточного похода»[51]51
  Muller R.-D. Der Feindsteht im Osten. Hitlers geheime Plane fur ein en Krieg gegen die Sowjetunion im Jahr 1939. Berlin, 2011. S. 8, 12, 196.


[Закрыть].

Противником возложения единоличной ответственности за войну против СССР является сотрудник Института современной истории в Мюнхене И. Хюртер, который составил «коллективный портрет» 25 командующих войсками вермахта, воевавших на Восточном фронте[52]52
  Htirter J. Hitlers Heerfiihrer. Die deutschen Oberfefehlshaberim Krieg gegen die Sowjetunion 1941/42. Munchen, 2006.


[Закрыть]. Среди них: генерал-фельдмаршалы Ф. фон Бок, Э. Буш, Э. фон Клейст, Г. фон Кюхлер, В. фон Клюге, В. фон Лееб, Э. фон Манштейн, В. фон Райхенау, Г. фон Рундштедт. Автор пришел к выводу, что эту «гомогенную группу генералов» объединяла принадлежность к военной касте (преимущественно к прусско-дворянской), участие в Первой мировой войне, и вынесенная оттуда ненависть к России, боязнь повторения Ноябрьской революции 1918 г., неприятие Веймарской республики, отторжение большевизма, безоговорочное согласие с Гитлером относительно целей и способов осуществления агрессии против Советского Союза. Как в ходе подготовки войны против Советского Союза, так и на этапе ее реализации между Гитлером и высшим командным составом вермахта существовало полное «единство относительно целей войны и образов врага». Установки нацистов «были поняты, приняты всерьез и развиты дальше» (S. 213,220).

В частности, начальник оперативного отдела Верховного командования вермахта А. Йодль, воспроизводя слова фюрера, именовал войну «противоборством двух мировоззрений», которое приведет к ликвидации «еврейско-большевистской интеллигенции». Генерал-фельдмаршал Г. Кюхлер считал агрессию против СССР «продолжением вековой борьбы между германцами и славянами». О том же в марте 1942 г. говорилось в приказе генерал-фельдмаршала В. фон Браухича: «борьба расы против расы» должна вестись «со всей необходимой жестокостью». Г. Клюге, в свою очередь, приказывал «немедленно ликвидировать как партизан вооруженных гражданских лиц, даже если у них будет обнаружена всего лишь опасная бритва за голенищем» (S. 211, 219, 231–232, 368).

По прямой инициативе генералитета, констатирует И. Хюртер, было заранее достигнуто «быстрое и бесконфликтное единство с СС», что означало «неприкрытый разрыв с правовыми соглашениями о способах ведения военных действий» и решительный выход «за пределы любых этических и моральных границ». По существу, происходило превращение оккупированных территорий в «гигантский концентрационный лагерь». Он пришел к выводу о том, что «громадный комплекс преступлений германского военного командования на территории Советского Союза» фактически нашел свое оправдание в Западной Германии, поскольку генералы вермахта не только избежали наказания, но «в своих мемуарах сконструировали такую трактовку событий, которая превратилась в символы и мифы коллективной памяти послевоенного общества» (S. 241,249, 264, 359, 617).

В целях реализации захватнических планов Третьего рейха в отношении СССР осуществлялся комплекс мероприятий пропагандистской подготовки Германии к войне. Данный аспект также нашел отражение в отечественной историографии.

К 30-летию начала Великой Отечественной войны завершил свою книгу «Особая папка «Барбаросса»[53]53
  Безыменский Л. А. Особая папка «Барбаросса». Документальная повесть. М., 1972.


[Закрыть] писатель, журналист и военный историк Л. А. Безыменский. Она посвящена зарождению плана «Барбаросса», его развитию и воплощению. Примечательно, что во время Великой Отечественной войны автор выступал в качестве переводчика, присутствуя на допросах плененных нацистских военачальников, переводил письма руководства Третьего рейха для Г. К. Жукова. Исследование автора изобилует фактологическим материалом, с которым он лично соприкасался. Л. А. Безыменский критически относился к западной историографии, полагающей, что фюрер замыслил свой преступный план только после разгрома Франции летом 1940 года. Даже несмотря на отсутствие какого-либо единого документа, касательно действий Германии после прихода к власти нацистов и вплоть до нападения на СССР, автор опровергает всякую теорию импровизации, господствующую в умах историков Запада (с. 14).

Уже в «Майн Кампф» провозглашались недвусмысленные мысли об антисоветской агрессии. А. Гитлер требовал от немцев прекратить смотреть в сторону Западной и Южной Европы и обратить свой взор на «жизненные пространства» Востока. Но и идеи А. Гитлера были не новы для Германии: когда гремели пушки Первой мировой войны, в немецких высших военных кругах под руководством М. Гофмана и А. Рехберга уже был разработан план по заключению мира с Антантой и созданию из бывших противников коалиции для совместного «похода на Москву» (с. 18). Нельзя забывать о «широкой программе аннексии», выдвинутой фельдмаршалом П. фон Гинденбургом в дни заключения Брестского мира. Тем самым престарелый начальник Генерального штаба предвосхитил будущую идею плана «Барбаросса» (с. 32). Поэтому Л. А. Безыменский предполагал, что нападение на СССР в 1941 г. имело свои глубокие корни на фоне преемственности политических целей кайзеровской и нацистской Германии.

Л. А. Безыменский не считал, что агрессия против СССР выросла из цепочки последовательных внешнеполитических акций Третьего рейха. Он был уверен, что эта цепочка изначально была спланирована ради одной цели – расширения «жизненного пространства» на Восток (с. 40–42). Главной целью выступало достижение господства в континентальной части Европы. Как это ни было бы парадоксально, автор сообщал нам, что А. Гитлер даже после Польской кампании и в период нападения на Францию рассчитывал развернуть широкую общеевропейскую коалицию против Советского Союза (с. 161). В книге приводится интервью Ф. Паулюса, где немецкий генерал делится тайнами разработки «Барбароссы». Подтверждается традиционная версия о планировании нападения уже после разгрома Франции под прикрытием десантной операции «Морской лев» (с. 189–193). Л. А. Безыменский указывал на противоречия Гитлера с военным руководством по вопросу о целях войны: если генералы видели строго военную составляющую, разгром советских вооруженных сил, то фюрер активно подчеркивал и экономические нужды войны (захват территорий и ресурсов): без колоссальных расходов ресурсов (в первую очередь нефти) Германии войну не выиграть; поэтому делалась ставка на эксплуатацию промышленной и сырьевой базы оккупированных территорий СССР (с. 215–220).

С конца 1990-х гг. в отечественной науке вновь стало уделяться повышенное внимание вопросам планирования Германией войны против Советского Союза. Так, в 1999 г. вышла работа сотрудника Института всеобщей истории М. Ю. Мягкова «Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942»[54]54
  Мягков М. Ю. Вермахт у ворот Москвы, 1941–1942 / РАН. Ин-т всеобщ, истории; отв. ред. О. А. Ржешевский. М., 1999.


[Закрыть]. Для нас это исследование представляет интерес потому, что в нем проанализированы роль и место московского направления, которому гитлеровское командование отводило особое значение в достижении политических и стратегических целей Третьего рейха в ходе наступления на Восток. По мнению М. Ю. Мягкова, руководство вермахта считало захват советской столицы одной из приоритетных задач войны – недаром на центральном направлении была сосредоточена самая мощная группировка войск вермахта.

М. Ю. Мягков утверждал, что нацистские генералы и политическое руководство Германии переоценили возможности сил вермахта и не учли высокую моральную составляющую Красной армии, качественную мобилизационную готовность советской промышленности. У руководителей Третьего рейха после приграничных сражений сложилось впечатление, что победа над противником будет легко достижима. Объективной причиной выступало также и расположение транспортных коммуникаций СССР по центральной оси «Вильно – Минск – Смоленск – Москва», что одновременно облегчало движение по центральному направлению, но тормозило переброску сил немецкой армии на фланги (с. 23–24). И все же, «вопрос о том, каким образом немецкие войска овладеют Москвой в результате развития операции «Барбаросса», должен был решиться впоследствии, исходя из конкретной обстановки. Надобности в особой операции именно по захвату советской столицы в будущем могло и не понадобиться. Очевидно, предполагалось, что Москва падет сама собой в случае развала советского сопротивления» (С. 25), делал выводы автор. Реалии войны показали ошибки немецкого руководства в разработке и осуществлении плана «Барбаросса».

В своем труде «Россия над бездной. 1918 – декабрь 1941 г.» видный отечественный исследователь А. И. Уткин раскрывает процесс подготовки Германии к новой мировой войне, который, как считал российский ученый, началась уже на второй день после подписания позорного для немецкого государства Версальского договора (1919)[55]55
  Уткин А. И. Россия над бездной. 1918 – декабрь 1941 г. М., 2000.


[Закрыть]. А. И. Уткин анализировал стратегию Третьего рейха в отношении СССР и фокусировал внимание на серьезной недооценке возможностей Советского Союза как в собственно военной области (число и качество дивизий РККА), так и в экономической (результаты индустриализации), политической областях (с. 281–315).

В 2001 г. свет увидела книга американского военного историка Д. Гланца «Барбаросса»: вторжение Гитлера в Россию, 1941». Это труд интересен тем, что в нем более объективно, чем в предшествующей западной историографии, излагались истинные цели Третьего рейха в отношении СССР. Д. Гланц обращал внимание, что весомым фактором успешного для Германии начала войны было стечение обстоятельств: Красная армия находилась в состоянии реорганизации, в то время как вермахт уже завершил ее[56]56
  GlantzD. М. Barbarossa: Hitlers invasion of Russia, 1941. Charleston, 2001.


[Закрыть]. Имеет смысл отметить, что данная идея Д. Гланца созвучна оценке ключевых причин неудач РККА в начале войны, которые высказывали выдающиеся советские военачальники во главе с Г. К. Жуковым и А. М. Василевским в своих воспоминаниях (см. седьмую группу).