Текст книги "Год добровольца (сборник)"

Леонид Зенин

Егорьевск

(Лауреатская песня опубликована в моих сборниках стихов: «ВЕСЕННЕЕ ПОЛОВОДЬЕ», «ЗВЕНИ! ГРАД!», «ЗОЛОТАЯ СТРОКА МОСКОВЬЯ» и других изданиях)

 
Помню, вечер был тих и хорош,
Лампа нежно дарила огонь,
Милый взгляд увлажнял бисер слез,
Они падали мне на ладонь.
Я влюбленно смотрел ей в лицо,
Глаза – губы слезами горели,
Она шептала: «Ты был молодцом».
О любви славно песню мы пели.
Потому я слезами дышу –
Это счастье нельзя мне забыть,
Его в память свою положу
И до старости буду с ним жить.
Я тебя не отдам никому,
Пусть молвою ругают меня…
Ты утри мне ладонью слезу,
Я опять расцелую тебя…
 

3 сентября 1995 г.

Виктор Костров

Москва

 
Когда мы встретились с тобой,
Мой любимый и родной,
Поклялась я небесам,
Свою любовь я не отдам.
 

Припев:

 
Я прошу мою любовь,
И молю вновь и вновь,
Я прошу тебя любя,
Не покидай меня.
 
 
Если на сердце печаль,
Не уходи любимый вдаль.
Рядом будь всегда со мной,
Мой желанный и родной.
 

Припев:

 
Я прошу мою любовь,
И молю вновь и вновь,
Я прошу тебя любя,
Не покидай меня.
 
 
Когда любимый далеко,
А на сердце мне легко,
Знаю, что вернется домой
Ко мне желанный мой.
 

Припев:

 
Я прошу мою любовь,
И молю вновь и вновь,
Я прошу тебя любя,
Не покидай меня.
 
 
Часто прошу я небеса
Проявите чудеса.
Зажгите сердечный мой огонь,
Только любимого не тронь.
 

Припев:

 
Я прошу мою любовь,
И молю вновь и вновь,
Я прошу тебя любя,
Не покидай меня.
 

21 декабря 2017 года

 
Мужская тоника нижняя нота,
Начальная гамма любого прохода
Женская доминанта нота высокая
Очень подвижная, но одинокая.
 
 
Звуки стремятся навстречу друг к другу
Когда влюбленный встретит подругу
А для соединения двух сердец,
Им помогает небесный отец.
 
 
От бурной энергии юных сердец
Реагирует небесный отец.
Небеса устанавливают код,
А отец соединяет звуки в аккорд.
 
 
Радуются небеса обетованные,
Появились духовнорожденные,
Теперь в душах молодых три звука
О благозвучии знает наука.
 
 
Многие слышат о чудесах,
что браки совершаются на небесах.
Но только влюбленным раскроют секрет,
Который храниться тысячи лет.
 

21 декабря 2017 года

Ирина Лесная-Иванова

Москва

– Не умирайте! Доживите хотя бы до лета! Там всё изменится! Правда!

(Из частного разговора)

С.Г.

 
Твоё отчаянье меня
На миг над бездной удержало.
«Не умирайте хоть три дня!»
Три дня, а дальше что бы стало?
Не заслонишь от пули, нет,
Раз пуля отлита судьбою,
И если Бог погасит свет,
Не станешь новую звездою.
И ты лишь человек, не Бог.
Но если тонут, так спасайте.
Ты сделал больше, чем ты мог.
Ты так сказал: «Не умирайте»,
Что мигом раскололась твердь
И мир предстал в обличье новом.
Спасибо, что чужую смерть
Живым остановил ты словом…
 

1994 г.

Я заметила, что чаще всего уступают место в метро девушкам, богато одетым дамам, из желания познакомиться, а также глубоким старушкам из чувств воспитанности, сострадания. Просто женщинам, усталым, обыкновенно и бедно одетым, уступают так редко, что это событие, достойное стихотворения.

 
Я не печалюсь, когда уступают мне место в метро.
Вовсе не думаю: «Возраст… Уже есть морщины?»
Я королева всем бедам назло
И понимаю, что чувствуют это мужчины.
Я не печалюсь, а радуюсь даже в душе:
Рыцари есть, бескорыстно у них благородство.
Только их мало. Я вдруг на крутом вираже
Чувствовать стала, что с места подняться – геройство.
Место уступят – «Спасибо», – скажу и закрою глаза.
В юности как в них гроза полыхала!
Память укусит, словно гюрза,
Совесть осудит: «Знакомств тебе мало?»
Я притворюсь, будто сон о любви,
Нежный, красивый, хороший мне снится,
И удивлюсь, когда вдруг «Выходи», –
Скажет, коснувшись плеча, проводница.
 

 
Русалка милого ждала,
Глаза светлы от слёз.
Русалка ведьме отдала
Прядь золотых волос
И голос нежный и живой.
Зачем его хранить?
Зачем? Уж лучше быть немой,
Но вместе с милым быть.
Русалке женщиной не стать,
С русалкой не живут,
Русалок любят созерцать.
О них в стихах поют.
Мой принц возлюбленный! На дно
Не падай вслед за мной.
Ты жить не сможешь всё равно
В моей стране морской:
Здесь губы разъедает соль,
Здесь храмы из песка,
Здесь электрическую боль
Вонзает в тело скат.
Здесь солнца отражённый свет
Струится по волнам.
Но шепчут водоросли: «Нет!
Не будет счастья вам!»
Здесь ярко-красные цветы,
Здесь жемчуга на дне.
Не будет счастья нам и ты
Не думай обо мне!
 

А когда принц женится, ты станешь пеной морской.

Г.Х. Андерсен

 
Скоро стану пеной морской…
Принц русалку не полюбил.
Уж шумит в голове прибой,
Океан объятья раскрыл.
Океан… Мне не страшен он.
В нём я плавала с детских лет.
О душе я видела сон,
Ведь у нас, говорят, душ нет…
Поднималась куда-то ввысь
Я в счастливом, радостном сне;
В высоте, там огни зажглись
И так сладостно было мне!
Я б хотела поверить сну,
Но должна уйти в глубину,
Чтобы белую пеной стать,
Никогда уже не страдать…
Как зовёт меня Океан!
Здесь мой дом. Он мне Богом дан!
 

И стала в сказке Андерсена русалочка дочерью Воздуха, которая должна обрести бессмертную душу, если свершит много добрых дел…

 
Я бессмертную душу хочу обрести.
Я, невидимая, над миром.
Мне кого-то порой удаётся спасти
В этом царстве, бренном и сиром.
Я не знаю усталости. Только вперёд.
Я услышу ангелов пенье
И увижу: роза цветёт
В небесах, даря наслажденье.
 

2015 г.

 
Нашла дитя в кустах сирени.
Они цвели, благоухали.
И бегали вокруг олени,
И не было в лесу печали.
В пелёнках белых, с бантом красным,
Лежала дочь и улыбалась.
И небо было ясным-ясным,
И жизнь мне сказкою казалась.
Медведь нам подарил коляску,
Соткали белки одеяло,
Лисица притащила маску,
Ежиха чепчики связала.
Так с мира доброго по нитке
Собрали мы. Жизнь заиграла.
 

Ксения Нагайцева

Москва

* * *

 
за моим кабинетом,
распластанным в десять окон,
и за партой
того загорелого парня в футболке,
утонченный, как сон,
просит хода немой Рубикон,
и клубится, и колет глаза,
как большие иголки;
и за этим, и каждым
студентом, забывшим тетрадь,
за портретом и схемой
ненужной английской науки,
собирается память,
славянская храбрая рать,
мускулистые к небу
вздымая красивые руки.
 
 
да, они там стоят –
за стеной, где языческий вождь
смотрит вдаль,
далеко за московское серое царство,
и бушует в журнале фамилий
бессмысленный дождь,
и вином бродит в войске
азартное это коварство;
перейти или нет Рубикон:
словно сон, где-то здесь,
Рубикон – как рубин…
эта точка в конце коридора,
в кабинете,
в который – как в яму – обязан залезть
и дождаться конца
для рабочего дня, как позора;
и плестись,
чтобы снова вернуться зачем-то туда,
где коней удержать
– у черты, у границ, у порога,
чтоб увидеть,
как точит копыта речная вода,
под навесом столичного
и ненавистного смога;
и запутаться
в этих примерах возможных сторон,
у коллег – то ли шлем,
то ли блещет под лампой корона,
то ли после занятий
случился внезапный, рубиновый сон,
где клубилась вода
переменчивого Рубикона.
 

* * *

 
что же замолчал ты и исчез?
точки две расставлены над веком,
между ними хмурый зреет лес,
выращенный тусклым человеком.
 
 
ты теперь в молитвах и беде.
завтра всё изменится, но всё же
эта ночь, как лес, и… Боже! Боже!
как мне перейти его и где?
 
 
если испугался, то молись
посреди зверей больших и диких.
прошепчу протяжно: «Появись!»
и кора сойдёт с дубов великих.
 
 
если вдруг обижен – онемей:
пролечу не близко и сурово,
и совьётся из земных корней
дар тобой утерянного слова.
 
 
если я заставлю – вновь придёшь,
лес шумит и гнёт густые кроны.
приманю на золочёный грош
и воображаемые стоны.
 
 
с этого момента будь в пути:
завтра приползёшь больным и грустным
из лесу, посаженным расти
хмурым человеком – злым и тусклым…
 

* * *

 
Я встану вширь с опустевшим небом,
На нём ничего не останется больше.
А ты называешь это побегом
В дремучие, мама, небесные рощи?
 
 
Но если останутся лестницы в небо
Пусты и нетронуты мною, то матерь
Мне даст вместо золота, ткани и хлеба
С собой самобраную лунную скатерть.
 
 
И голод уйдёт, не останется грусти,
И холод укроется ночью горячей,
Славянская матерь уже не упустит
Из колыбели над миром висячей,
 
 
И выйду из рощи холодной, как память,
Прозрачной от горя и очарований,
Меня встретит мать… и ничто даже ранить
Не сможет в конце этих долгих скитаний
 
 
По светлым ступеням, по лестнице в небо –
Она назовёт это «жизнью», и вместе
Мы будем мечтать вновь о рощах и слепо
Бродить снова с мамой на временном месте.
 

Григорий Рожков

Москва

 
Прочь проклятые птицы –
чёрной масти отродья –
Биты козыри ваши,
этот кон будет мой.
И покуда струится
в жилах кровь моей Родины,
Данью памяти павшим
завершаю свой бой.
 
 
Стихли ядер раскаты,
смолкли бранные крики,
Тишину распиная,
бродят в сумерках стоны;
Отражают булаты
честных воинов лики,
Скорбно их поминая,
плачут в храмах иконы.
 
 
Цветом серо-багровым
твердь земная пылает,
Славных предков могилы
вопрошают: доколе?!
Сокрушаются вдовы:
в их полку прибывает,
Воронье окружило
Бородинское поле.
 
 
Сном забылись гусары
богатырским и вечным,
Тщетны были потуги
их принудить склониться;
Не трубите фанфары,
не будите сердечных.
Спите, милые други.
Прочь проклятые птицы!
 
 
Час решительной встречи –
вот он миг наслажденья!
Вот он праздник гусарский,
отрезвляющий хмель!
Распрямляются плечи.
Рать исполнена рвенья.
Удаль с вензелем царским
направляется в цель.
 
 
Два стремительных взора
на мгновенье застыли,
Две холодные стали
оба сердца проткнули.
Вознеслись над позором
и друг друга простили
Две звезды, что мерцали
и навеки уснули.
 
 
И не наша вина
в том была изначально,
Что мы выбрали путь
долга чести и веры.
Пригубите вина
за столом поминальным,
Не забыв помянуть
молодых кавалеров.
 
 
Ну, а нам – в облака –
там, где ратникам нега.
Дайте только с Россией
да с любимой проститься.
Мне теперь на века
быть её оберегом,
И вернуться сюда
белокрылою птицей.
 

 
Какие скачки, господа!
Какие скачки? –
Всё поросло быльём минувших лет.
Седую пыль
Стряхнув с кудрей на бачки,
Нам жизнь напомнила
О горечи побед.
 
 
Какая прыть!
Помилуй Бог,
Какая прыть? –
Всё чаще сердца учащённые биения,
Что до сих пор
Мне не дают никак забыть
И боль, и гордость
Бородинского сражения.
 
 
Какой ценой,
Друзья мои!
Какой ценой
Нам удалось
Побед над ворогом добиться.
Ах, если бы вернуться в этот бой –
Я б счастлив был
С надменным галлом вновь сразиться!
Какую славу я обрёл,
Какую славу!
Теперь я горькую
На бивуаке пью,
И не клико, а трав несносную отраву,
Что рот кривит,
Как в яростном бою.
 
 
Но кто сказал,
Что головой поник,
Кто с честью вышел
Из кровавой драчки?
Когда к семёрке выпадает дама-пик,
Я напеваю:
«Господа, какие скачки!»
 

 
Помилуйте, корнет!
Да Вы ли это, право?
Вас просто не узнать,
Вы нынче сам не свой.
 
 
Задора вовсе нет
И нет привычки бравой
На выхвалку блистать
Улыбкой боевой.
 
 
Вы, судя по всему,
Влюбились безнадежно,
С рассудком Ваша страсть
Вступила в жесткий спор.
 
 
Пытливому уму
Сообразить не сложно:
Постигла вас напасть
И одолела хворь.
 
 
Сердечный Ваш недуг –
Лишь лёгкая интрижка.
Душевный пыл и жар
В морозный день пригож.
 
 
А Вы, любезный друг,
Совсем ещё мальчишка –
Вы свой бесценный дар
Не ставите ни в грош.
 
 
Хватает вдосталь слёз,
Когда мы в чьей-то власти,
И драгоценней нет
Свободы юных лет.
 
 
На смену прежних грёз
Придут иные страсти
И скажет высший свет:
«Не правда ли, корнет?»
 
 
Нет истины в вине,
Но так или иначе,
Обратного пути
И не было и нет.
 
 
За тех, кто на коне!
За рыцарей удачи!
Желаю Вам найти
Спасение, корнет!
 
 
Поверьте, сударь мой,
Настанет та минута,
Когда судьбу решить
Способен Ваш совет.
 
 
И Вы, гусар седой,
Вдруг скажите кому-то:
«Вам некуда спешить…
Помилуйте, корнет!»
 

 
За окном резвится рыжий ветер,
Падающим золотом шурша,
И по очарованной планете
Бродит захмелевшая душа.
 
 
Клёны бьют прощальные поклоны,
Подают багряную ладонь
Солнышку. И зажигают клёны
Осени причудливый огонь.
 
 
Плещутся пожухлые долины,
Словно беспокойный океан.
Заблудился в роще соловьиной
Утренний задумчивый туман.
 
 
Парки и сады в объятьях дрёмы,
Птицы собираются на юг,
Ветер с клёнов скидывает кроны…
И печаль пронизывает вдруг.
 
 
Золота цыганского сияние
Озарило светом мир земной.
Трепетных минут очарование
До поры прощается со мной.
 
 
За окном гуляет рыжий ветер,
Потускневшим золотом шурша
И по умирающей планете
Плачет безутешная душа.
 

 
Таких, как ты, земля не знала,
Да и не ведает теперь.
Судьбой гонимый, словно зверь,
Потомок рода Ганнибала,
Ты воспевал родную Русь,
В свершениях былых и славных,
В делах и подвигах державных –
Во всём, чем ныне я горжусь!
Сукно зеленое, бумага,
Порою хмур, порой улыбчив,
Как жеребец арабский вспыльчив,
А в сердце доблесть и отвага!
Ты полон дум…
С чего начать?
И вдруг, одернув ворот узкий,
Ты росчерк делаешь:
«Я – русский!
Что я могу еще сказать?!..»
И все, что с уст твоих слетало –
Распахивало настежь дверь!
Таких, как ты, земля не знала,
Да и не ведает теперь…
 

 
Позвольте искренней любовью
Очаровать Вас, ангел мой,
Прильнуть безмолвно к изголовью
И стать певучею струной.
А если выпадет награда
Стать страстью жаркою в ночи –
Не говорите: «Нет! Не надо…»
И ты, колдунья ночь, молчи!
Я виноват уж тем пред Вами,
Что до беспамятства люблю,
Что чувства пылкого словами
Не выразить. Но я ловлю
Ваш взгляд, очей моих отрада,
Ваш трепет рук из-под парчи.
Не говорите: «Нет! Не надо…»
И ты, колдунья ночь, молчи!
Блаженное очарование –
Ваш гибкий стан, Ваш дивный лик
И утомлённое молчание,
В котором затаился крик.
Уже рассветная прохлада
Играет пламенем свечи
И шепчет мне в ответ отрада:
«Не надо лишних слов. Не надо!
И ты, колдунья ночь, молчи!»
 

 
Скрипучая мелодия пера
Скользит строкой по белоснежной глади.
Ради любви и откровений ради
Усердствует осенняя пора.
Признания звучат в руладах птиц,
Божественно природы оживление!
И веером исписанных страниц
Парит и торжествует вдохновение!
Смущённый взгляд ресницами прикрыт.
Застенчив и предательский румянец,
И губ девичьих карамельный глянец,
И приступ робости впервые позабыт.
– Но что смогло
От смутных ощущений
Нас довести до дерзких воплощений,
Лишить покоя, гордости и сна?
– Весна пришла, вы слышите?!
Весна!
 

 
Туманной проседью рассвет
Укутал сосны-великаны,
И на озерные поляны
Накинул белопенный плед.
 
 
Росой примятая трава
Волнует бирюзою нежной,
И манят свежестью прибрежной
Плакучей ивы кружева…
 
 
Заголосили петухи.
Вот из печей дымком пахнуло.
И утро сердце распахнуло,
Благословляя на стихи:
 
 
Вставай, Отчизна!
Просыпайся!
Ликуй и здравствуй,
Милый край! –
Объятья миру простирай!
И улыбайся, улыбайся!
 
 
Взяла гармонь.
Тональность выше!
Плывут напевы по Руси,
И хлебным духом пашня пышет,
И греет, Господи спаси!
 
 
Ещё не нажил ты богатства,
Но получил сполна за труд.
Здесь славою своей гордятся!
Здесь православные живут!
 
 
Здесь делу доброму – хвала!
Назло потерям и утратам
Взмывают ввысь, сияя златом,
Церквей российских купола!
 
 
Воскресные колокола
Звучат малиновой усладой,
Неизреченною отрадой.
И горница моя светла.
 
 
Чудны, Господь, твои дела!
Звонят, звонят колокола!
 

Александр Рябцов

Москва

(к 100-летию создания РККА – Рабоче-Крестьянской Красной Армии)

 
Защитницей страны СССР
Являлась армия красноармейцев…
И это был единственный пример,
Чтоб армия была из добровольцев.
 
 
Сражались на фронтах большевики,
РККА в сраженьях создавали.
И победили Красные полки,
Которые Советскими назвали.
 
 
Мартеновский вулкан сталь выплавлял,
Рождалась армия из красной лавы,
Готовясь защищать свой идеал,
Свой СССР, предвидя бой и Славу.
 
 
Победою окончилась война,
Народ и армия спасли Отчизну,
В историю вписали имена
Героев, за страну отдавших жизни.
 
 
Любите армию – в своей стране,
Страна – как мать, её не покидают.
Вы видите, сейчас весь мир в огне.
Любите тех, кто Родину спасает!
 
 
Любите тех, кто защитит страну,
Семью, детей, любимых ваших внуков.
Лишь армия предотвратит войну.
Цените армию, её заслуги.
 
 
Пока есть армия – есть и страна,
Мир держится не на словах – на силе.
Родная армия всегда нужна:
Враги войну готовят для России.
 
 
На подступах к стране идёт война.
Не забывайте добровольцев-воинов,
Погибших в Сирии, чтобы страна
Россия наша жить могла спокойно.
 
 
Любите тех, кто жизнь отдаст за вас…
И нет надёжней силы для Победы,
Чем Армия и Флот, и ВКС!
Так было, есть и будет через годы!
 

 
С футболом в детстве вырастали,
Гоняли мячик по дворам.
И «звёзд» футбольных почитали,
Кричали им за гол: «Ура-а-а!»
 
 
Разбили стёкол мы не мало,
В них, как в ворота, мяч влетал.
Потом мы стёкла те вставляли,
Чтобы хозяин мяч отдал.
 
 
А на подходах к стадионам
Всегда звучал один вопрос:
«Билетик лишний есть?». В сторонку
Отходят… Так и повелось.
 
 
Для школьников настало лето,
Футбол хотелось посмотреть…
У пацанов же ни билетов,
Ни денег на билеты нет.
 
 
Через забор перелезали,
По крышам касс ползли туда,
Где мастера в футбол играли.
Случалась, правда, и «беда»,
 
 
Когда застрявшего парнишку
Снимал с ограды постовой
И узнавал вдруг в нём «сынишку»,
И не ругал, не гнал домой…
 
 
…Мы подросли, воспряли духом,
Шли, как на праздник, на футбол,
О знаменитых слышать слухи
И видеть безупречный гол.
 
 
Заставит комментатор верить
Всех в беспристрастный репортаж.
Но всё же выдаст себя первым
И вскрикнет: «Го-о-о-л!», войдя в кураж.
 
 
Опять решительна атака,
Удар и… в штангу врезал мяч.
Болельщики готовы плакать,
А кой к кому спешит и врач.
 
 
С трибун несётся: «Засудили…»,
Судья, взяв паузу, – молчит.
А публика: «Судью на мыло…»,
Но… как-то празднично кричит…
 
 
 –
 
 
Легенды спорта, стадионов,
Спортивной Родины мотор,
Глядят ожившими с экранов
И не забыты до сих пор.
 
 
Как добровольцы-волонтёры
Напутствуют, чтоб победить
В чемпионате мира скором
И учат, как голы забить…
 
 
Не повезло с Олимпиадой,
Переживём мы эту грусть…
Но пусть болельщикам на радость
В футболе побеждает Русь!
 

Ольга Сафронова

Москва

 
На какую волну нам настроить слова,
Чтобы с них началась лучшей жизни глава,
Чтобы в душах будили они красоту,
Заполняя любовью сердец пустоту,
Чтобы люди, признав наше время лихим,
Непомерно жестоким, к их бедам глухим,
Захотели припомнить заветы Творца
И для мира свои распахнули сердца,
Чтобы снова добро пожелали творить
И друг другу тепло бескорыстно дарить?!..
Впрочем, можно без слов обойтись нам вполне –
Душу слышит душа на сердечной волне!
 

 
Чем я могу тебе помочь?
Грядёт беда, она уж близко,
И птицей чёрной нынче ночь
Кружится над тобою низко.
Её огромных крыльев тень
Растёт и свет не пропускает,
Ты – в маете который день,
И Бог грехи не отпускает…
Молю, гони несчастье прочь!
Не верь, что ноша непосильна.
Скажи мне, чем тебе помочь?!
Но ты молчишь. И я бессильна…
 

 
Когда о сокровенном ты, порою,
Рассказываешь липе вековой,
Когда с прогулок редких под луною
Приносишь в косах запах луговой,
Когда уснуть не можешь до рассвета,
И в этом виноваты соловьи…
Тогда душа предчувствием согрета –
И это проявление любви!
 
 
Когда живёшь чудесным ожиданьем,
Слагая гимн Небесному Отцу,
Когда идёшь по жизни с состраданьем,
И слёзы милосердия – к лицу,
Когда с волною чайки спорят звонко,
И парус алый грезится в дали…
Тогда в груди стучит сердечко громко –
И это откровение любви!
 
 
Пока тебе весь мир любить не сложно,
Жизнь удивлять тебя не устаёт.
Быть несчастливой – просто невозможно,
Когда любовь в душе твоей живёт!
 

 
Всегда, когда по доброй воле
В слезах за ближнего молюсь,
Я с каждым выдохом – до боли,
Всё ближе к Богу становлюсь.
 
 
Пусть не гожусь совсем в монахи
И не живу я в шалаше,
Но за чужие беды – страхи
Молюсь всегда с Христом в душе.
 
 
И в миг духовного простора,
Порой, прикрыв молитвослов,
Я для молитвы – разговора
Прошу простых сердечных слов.
 
 
И в день любой, а не воскресный,
Из них рождаются стихи,
Когда шепчу: Отец Небесный,
Прости земные нам грехи…
 
 
И слыша Ангелов молитвы
За всех, и даже подлеца,
Я сердцем считываю ритмы
Законов праведных Отца!
 
 
И с каждым выдохом – до боли,
К Нему я ближе становлюсь
Опять, когда по доброй воле
В слезах за ближнего молюсь.
 

Дмитрий Силкан

Москва

(Версия… по Айзеку Азимову)

 
«Что будет в той Ночи?»
В испуге зажались
наивные люди,
не знавшие Мрака…
Им смерть напророчат
волхвы, что стяжали
себе поклоненье
в бесформенных страхах.
 
 
«Настанет Суд страшный,
и грешных – осудят!»
Терзается плоть
и душа коченеет…
И даже не важно,
как всё это будет:
спастись всё равно
ведь никто не сумеет!
 
 
«Приблизим развязку
и станем слепыми:
мы вырвем глаза,
чтобы свыкнуться с Ночью!»
Привычную сказку
скрижалями злыми
толкуют жрецы
и Спасение прочат…
«Грядёт гибель света!
Все Солнца исчезнут!
И жуткая ночь
вдруг наполнится кровью!»
В надежде ответа,
Мессия болезный
в истерике страха
взывает к Безмолвью…
 

 
Программа счастья закодирована
в унылости «успешных» правил,
и вечность вся урегулирована
столбцами цифр, где мир замер…
 
 
Расчётно-азбучный континуум
моделей, схем и карт Спасения…
А рай – лишь «кандидатский минимум»
для практикующих Смирение.
 
 
Разграфлены, модифицированы
пути к «вселенской высшей истине»,
Писания – проиллюстрированы
и прошнурованы по листику.
 
 
К душе – присосками и проволкой
подключены все «духоприводы»:
постигнешь Вечности основы ты –
смотри на стрелку, делай выводы…
 
 
Но не забудь – отдай «копеечку»
во имя Блага человечества!
И встань смиренно по линеечке
к дверям Эдема: там подлечишься!
 
 
Нагрянет «новая эстетика»:
к врагам не будет больше жалости!
И всё заменит «Дианетика» –
дитя компьютерного хаоса…