Текст книги "Ночи живых мертвецов (сборник)"

Ночи живых мертвецов (сборник)

© 2017 by Jonathan Maberry and George A. Romero

© Агеев А. И., Баннов А. А., Воронцова К. В., Резник С. В., перевод на русский язык, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Эта книга посвящается Джону Скиппу, который своей знаковой антологией «Книга мертвых» (совместно с Крэйгом Спектором) дал билет в жизнь литературе о зомби. Ты навсегда останешься нашим другом, Скипп.

От Джонатана: как всегда, посвящается Саре Джо.

От Джорджа: посвящается Сюзанне Дезроше и Джорджу Ромеро

Благодарности

Особая благодарность Джорджу Э. Ромеро и Джону Руссо за то, что написали сценарий «Ночи живых мертвецов» и, тем самым, зажгли фитиль бомбы, которая прогремела громче, чем кто-либо мог себе представить. Спасибо Майклу Хомлеру из издательства St. Martin’s Griffin за то, что поддержал этот проект. Спасибо нашим агентам Саре Кроу и Дэвиду Гершу за то, что они провели его через странные и опасные пределы современного книгоиздания. И также, спасибо Дане Фредсти, самому лучшему в мире злобному ассистенту.

Джордж Э. Ромеро

«Ночи живых мертвецов»: предисловие

Пятьдесят лет назад я смог убедить своих друзей, что нам по силам снять фильм; видит бог – настоящий, полнометражный игровой фильм.

В то время мы жили в Питтсбурге, штат Пенсильвания. До этого никто и никогда не снимал в Питтсбурге кино. Я родился и вырос в Нью-Йорке (Паркчестер, Бронкс)[1]1
  Паркчестер (первоначально Parkchester – East 177th Street) – станция Нью-Йоркского метро, находится в Бронксе, в округе Хантс-Пойнт.


[Закрыть] и застал те ужасные дни, когда вокруг кишели банды вроде «Акул» или «Реактивных». В моем районе на улицах всем заправляли «Золотые макаронники». Это была итальянская банда. А меня все считали «мексикашкой». Из-за этого моя задница заработала тогда немало пинков.

Мой отец был величайшим человеком в мире. Когда я только появился на свет, он работал сразу на трех работах, чтобы меня содержать (я был единственным ребенком в семье).

Величайший человек в мире считал себя «кастильским» испанцем. Его семья была родом из Ла Коруньи[2]2
  Ла-Корунья, или А-Корунья (галис. и исп. A Coruña, неофициально исп. La Coruña) – крупный город на северо-западе Испании, также являющийся курортом и портом.


[Закрыть]. Родители его прибыли на Кубу в дни ее расцвета. Достигнув успеха, они отправили папу и его братьев в Нью-Йорк. Там мой отец встретил женщину из Литвы, Энн Дворски, и они поженились. Я вырос, не зная ни испанского, ни литовского – только английский. Американский английский. Нью-йоркский. Если еще точнее – бронксовский.

Итальянцы с нашего района говорили на точно таком же «бронкс инглише», но из-за моей фамилии они считали меня «мексикашкой». Сейчас в основном считается, что у моего имени итальянские корни, но когда я рос, Цезарь Ромеро[3]3
  Цезарь Роберт Ромеро (1907–1994) – популярный американский актер кубинского происхождения.


[Закрыть] был большой звездой, поэтому здесь не оставалось других вариантов – для всех я был латинос.

Но ведь я был лишь наполовину латинос, так? А если брать моего отца, то во мне не было ни капли латинской крови! В наши дни «латинос» означает «пуэрториканец». К моему смущению, мой испанец-отец отказывался иметь хоть что-то общее с теми «ублюдочными пуэрториканцами», которые «превратили Нью-Йорк в КЛОАКУ!».

Так что, как вы теперь понимаете, я никогда не придавал ярлыкам какого-либо значения.

Когда годы спустя мы вместе с Джоном Руссо объединили усилия над сценарием моего первого фильма, то совершенно не планировали, что главный герой будет цветным. Когда мы его придумывали, то в нашем воображении он был «белым парнем». Афроамериканец Дуэйн Джонс прошел прослушивание на роль, и, положа руку на сердце, это был лучший вариант, исходя из возможностей нашего скромного бюджета.

Мы не стали изменять сценарий. Дуэйн сам добавил кое-что в диалоги, чтобы его герой был меньше похож на того «неотесанного дальнобойщика», каким мы его изначально придумали с Джоном, но в остальном наша история осталась нетронутой. Его герой, Бен, встретил такой же трагический конец, будучи «черным», какой мы планировали, когда он еще был «белым». Это была, что называется, его «родовая травма».

Когда мы с Рассом Штрайнером ехали в Нью-Йорк с самой первой распечаткой «Ночи живых мертвецов» (тогда она называлась «Ночь пожирателей плоти») в багажнике автомобиля, то на каком-то пенсильванском шоссе услышали, что убит Мартин Лютер Кинг. После этого (и навсегда) – наш фильм стал восприниматься как расовый манифест. Мы и представить себе не могли, что расовый вопрос станет причиной, по которой фильм увидит свет. Мы рассчитывали, что сюжет будет вращаться вокруг группы персонажей, которые оказываются в экстраординарных обстоятельствах и не могут примириться из-за своих различий, что в итоге приводит их к смерти.

Сегодня я считаю, что причина успеха фильма в том, что его неверно интерпретировали. Нам повезло. И это везение продолжается.

Зомби заслужили себе место среди «Знаменитых чудовищ Фильмляндии». Они давно слонялись где-то поблизости. «Я гуляла с зомби»[4]4
  Фильм ужасов режиссера Жака Турнера 1943 года.


[Закрыть], «Белый зомби»[5]5
  Американский фильм ужасов 1932 года режиссера Виктора Гальперина.


[Закрыть]; даже Эббот и Костелло[6]6
  Американский комедийный дуэт.


[Закрыть] встречались с одним из них или даже с парочкой. Когда мы с Джоном писали «Ночь», то не думали, что наши монстры – это «зомби». Мы никогда их так не называли. По нашей задумке, мертвые таинственным образом возвращались к жизни и пожирали плоть живых. Мы назвали их гули. Лишь после того, как о «Ночи» было столько написано, как об авторитетном явлении в кинематографе, после всех тех сотен статей, в которых наших созданий называли «зомби», я смирился с этим названием. Десять лет спустя после выхода «Ночи» я сочинил и снял сиквел, «Рассвет мертвецов», в котором впервые использовал слово «зомби».

Сегодня в популярной культуре зомби процветают. Я горжусь тем, что меня считают «крестным отцом» зомби-жанра, и не могу выразить, насколько горд тем, что получил признание в одном ряду со множеством великих, что творили до меня. Я посвятил свою жизнь кинематографу и считаю, что таким образом оправдал оказываемые мне все эти годы почет и уважение. Но все же, звание «крестного отца зомби-жанра» кажется мне незаслуженным. Я получил его только благодаря счастливому случаю.

Как бы там ни было, я люблю этот жанр. И всегда любил. Я считаю привилегией дарованную мне возможность принять участие в его развитии и польщен тем, что меня попросили написать предисловие к сборнику историй писателей, которые пришли в этот жанр не случайно, а абсолютно осознанно. Ну, а я всегда буду благодарен тем курьезным обстоятельствам, благодаря которым получил этот статус. Который, в свою очередь, позволяет мне сейчас представить вам работы тех уважаемых творцов, с которыми вы познакомитесь на этих страницах.

Джордж Э. Ромеро

Размышления странного ребенка в обветшалом кинотеатре: предисловие

Я испытываю огромную привязанность к нашим лишенным жизни согражданам.

Зомби. Гули. Ходячие. Называйте их как угодно. Я люблю их давно и страстно.

Правда-правда. Ничего кроме любви.

Мои отношения с ними уходят корнями далеко в прошлое. Когда мне было десять лет, я и мой приятель Джим пробрались одной прохладной октябрьской ночью 1968 года в старый кинотеатр «Мидвэй», чтобы посмотреть новый ужастик под названием «Ночь живых мертвецов». Это была премьера, и все, что нам было о ней известно, мы почерпнули из увиденного неделю назад кинотрейлера. Нам показалось, что фильм может быть страшным, но мы уже столько раз разочаровывались, что не ожидали многого. Мы были городскими детьми и пересмотрели все, что могли предложить «Юниверсал», «РКО»[7]7
  РКО (англ. RKO Pictures, сокращенно от Radio-Keith-Orpheum) – последняя по времени основания и наименьшая по оборотам из пяти студий-мейджоров классического Голливуда.


[Закрыть] и «Хаммер Хоррор»[8]8
  Хаммер Хоррор (англ. Hammer Film Productions Limited) – легендарная киностудия, основанная в 1934 году в Великобритании. Обанкротилась в 1975 году.


[Закрыть]. Старые и новые ленты. Мы были трудными подростками, потому что это был трудный район. Тут было много уличных происшествий, проявлений расовой нетерпимости, домашнего насилия и разборок между бандами. Крайне редко киноужастики предлагали что-то большее, чем обычный эскапизм. Ничто не могло нас напугать.

Так нам тогда казалось.

Понимаете, после всех этих вампирских картин мы поняли, что вампиры не представляют особой угрозы. Давайте посмотрим правде в глаза – какое-то время вампиры на экране выглядели опасными, но уже в третьем акте все, что они делали – это летали в своих плащах и падали грудью на неудобные куски заточенного дерева. Или поджаривались на солнце, не сумев должным образом защитить от него свои замки. Оборотни находились в плохом настроении всего три дня в месяц – а у меня было четыре сестры, поэтому я чувствовал себя достаточно подготовленным для встречи с ними. То же самое можно было сказать и о мумиях, тех самых, что имели привычку слоняться в легко воспламеняющихся повязках, а мы, черт возьми, очень любили играть со спичками!

В общем, мы с Джимом решили, что можем справиться со всем, что встанет у нас на пути, и пробрались внутрь, прихватив с собой бутылки шипучки «Хайр» и бумажные пакеты с лакричными конфетами «День-Ночь». Когда-то «Мидвэй» был водевильным театром, но в те дни большая его часть была заброшена. Балкон признали негодным к использованию и закрыли еще десять лет назад. Это дало нам моральное обоснование, чтобы забираться туда и смотреть с него фильмы.

И вот мы снова туда залезли – два закаленных подростка, которых ничем нельзя удивить. Мы были готовы к встрече со всем, что могло ползать, хлопать, летать, скользить или ковылять по серебристому экрану.

За исключением того, к чему, как выяснилось, мы готовы не были.

Никто из тех, кто видел «Ночь живых мертвецов», не будучи заранее предупрежден, не был к этому готов. Только не в 1968 году, нет, сэр. Возможно, те, кто смотрел зомби-фильмы позднее, или пришел в жанр через комиксы или телешоу, ценят и даже любят это кино, но если они не смотрели этот фильм во время оригинального релиза, то просто не понимают, КАКОЕ он тогда произвел впечатление.

Ни вампиров. Ни оборотней. Никаких мумий и прочих существ: демонов, радиоактивных ящериц, гигантских муравьев или ужасных солнечных дьяволов.

Большую часть фильма мы не могли понять, что это за создания. То, что они были ожившими мертвецами – это было ясно. То, что они ели людей, тоже было очевидно. Но вот почему они это делали, было совершенно не понятно. Фильмы про вампиров и оборотней имели под собой мощную мифологию. Мумии были подняты из мертвых чарами и питались листьями таны. Кинг-Конг жил на затерявшемся во времени острове. Призраки были мертвыми людьми, которым угрожала опасность быть призванными, чтобы слоняться потом вокруг без дела.

Но у живых мертвецов не было предыстории, и никто в фильме не предложил точного объяснения. Ученые с военными рассуждали об этом – и противоречили друг-другу. Не было Джина Барри[9]9
  Джин Барри (1919–2009) – американский актер и певец. В кино с 1951 года.


[Закрыть] или Эдмунда Гвенна[10]10
  Эдмунд Гвенн (1877–1959) – британский актер, снялся в более чем 80 кинокартинах.


[Закрыть], чтобы выдать удобоваримую теорию. И не нашлось кого-то вроде Кеннета Тоби[11]11
  Кеннет Тоби (1917–2002) – американский актер театра, кино и телевидения. Прославился в 1951 году ролью в фильме «Нечто из иного мира».


[Закрыть] или Питера Кушинга[12]12
  Питер Кушинг (1913–1994) – английский актер, офицер ордена Британской империи. Известен своими ролями в классических фильмах ужасов студии «Хаммер», где часто являлся партнером знаменитого Кристофера Ли.


[Закрыть], чтобы героически прийти на помощь.

Эти монстры были таинственны. Они были «загадочны» (я тогда еще не знал этого слова). И это, в том числе, делало их такими чертовски страшными. Никто в фильме не понимал, что происходит – и никто этого так и не узнал. Я не мог припомнить другого фильма, где все персонажи были бы настолько неосведомленными и, в итоге, беспомощными, поскольку у них не было информации, которая позволила бы придумать план спасения.

Конечно, некие правила все-таки имелись, и я даже привставал со своего сиденья, наблюдая за тем, как герои выясняли способы убийства живых мертвецов. Однако они не имели представления о способах распространения этой напасти, и меня начал чертовски нервировать укушенный парень в подвале. Это точно не могло привести ни к чему хорошему. Правильно?

Правильно.

Так, как же этот фильм повлиял на двух закаленных уличных ребятишек?

Он чертовски напугал нас обоих, и «чертовски» – это еще мягко сказано. Джим перетрусил и убежал прямо на том месте, когда молодая парочка поджарилась на бензоколонке, превратившись в горячую закуску для мертвецов. Долгие годы после этого он мучился по ночам кошмарами и недержанием. Я не шучу.

Ну, а что же я?

Я остался посмотреть фильм еще раз.

А на следующий день пробрался в кинотеатр еще раз. И еще через день. Джим подумал, что я тронулся. Что у меня проблемы с башкой. Может, так оно и было. Или есть. Как говорится: «На одной планете, да в разных мирах».

Мне понравился этот фильм. И до сих пор нравится.

Это кино стало первым «полуночным» фильмом в Филадельфии. Когда мне исполнилось пятнадцать, этот фильм показывали на Хэллоуин. Вы могли взять с собой в кино девушку, она бы кричала от страха, а вы бы ее утешили… ну, а потом все эти птички с пчелами на природе. По крайней мере, так было в конце шестидесятых – начале семидесятых.

«Ночь живых мертвецов» стала легендой. Чтобы считаться крутым, ты должен был посмотреть это кино, в идеале – ночью. Еще лучше – в «драйв-ин»[13]13
  Кинотеатр под открытым небом, рассчитанный на показ фильмов для зрителей, находящихся в автомобиле.


[Закрыть] или в одном из старых кинотеатров. «Мидвэй» продолжал показывать его каждый октябрь. Затем эту традицию подхватили некоторые из кинотеатров в центре Филадельфии. Затем – «драйв-ины».

Но никто из нас действительно не знал, кем были эти монстры. Слово «зомби» в этом фильме ни разу не произнесли, и Джордж Ромеро был удивлен и раздражен одновременно, когда оно прилипло к его фильмам, а затем стало названием для целого жанра. Он не снимал «зомби-фильм». Он снял «гуль-фильм». Он снял картину о мертвецах, пожирающих плоть. Зомби же, для него и для большинства из нас, были воскрешенными при помощи магии рабами из старых фильмов тридцатых-сороковых годов, действие которых происходило на Гаити. «Я гуляла с зомби», «Белый зомби» и прочие подобные фильмы не имели отношения к тому жанру, в котором была снята «Ночь живых мертвецов». Ни тогда, ни сейчас. Уверен, что некоторые писатели, историки и критики могут провести взаимосвязь между Ромеро, пост-ромеровскими живыми мертвецами и зомби из традиции вуду/водун, но это будет откровенно притянуто за уши. Даже у «Мумии» больше общего с гаитянскими зомби, чем у ромеровских гулей, но в этой битве не может быть победителя.

Что касается остального всего этого гребаного мира, то для него именно Ромеро изобрел жанр «зомби-хоррор».

Меня тревожит и печалит, когда на презентациях книг или на конвентах я встречаю людей, которые не знают, кто такой Ромеро. Слава богу, их немного, но вполне достаточно, чтобы у меня возникло желание кусать людей. Некоторые из них, кажется, считают, что зомби сошли со страниц книг Макса Брукса «Гид по выживанию среди зомби» или «Мировая война Z». Другие уверены, что жанр ведет родословную от марвеловских «Зомби». И есть множество таких, кто думает, что все началось с сериала Роберта Киркмана «Ходячие мертвецы».

Дело вот в чем. Я дружу с Максом и с Робертом, и я был в числе авторов, которые работали над «Возвращением зомби Марвел». Мы как-то рассуждали о жанре и все согласились с тем, что Ромеро является его «крестным отцом». У нас бы не было наших карьерных достижений, если бы не было «Ночи живых мертвецов». Ни в каком из возможных вариантов реальности. Это не означает, что Макс, Роберт или любой другой из топовых творцов жанра, не добились бы успеха, если бы писали в другом стиле, но мы все понимаем, насколько обязаны Ромеро и его знаковому фильму. Это также справедливо для таких продуктов современной массовой культуры, как «Зомби по имени Шон», «Обитель зла», «Гордость, предубеждение и зомби», «Нация Z», «Left 4 Dead»[14]14
  Название игры Left 4 Dead представляет собой игру слов и предполагает несколько вариантов перевода: «Брошенная четверка обреченных», «Брошенные умирать», «Оставленные мертвецам» и т. д.


[Закрыть], «Тупик», «Я зомби» и… окей, я могу продолжать до бесконечности, поскольку жанр огромен, и нет на земле такого места, где не знали бы про зомби.

Мы также очень благодарны Джону Руссо, который вместе с Ромеро написал сценарий «Ночи», а затем породил новое поколение зомби в «Возвращении живых мертвецов». И всем актерам вместе со съемочной группой «Ночи живых мертвецов». Все они – полубоги в пантеоне живых мертвецов.

Зомби (да, будем их так теперь называть) были самыми страшными из всех чудовищ, которых я видел. В мои десять лет они также были самым завораживающим из всего, что встречалось мне в книгах, комиксах, кинотеатрах и ночных телешоу. Когда я в одиночестве возвращался домой той первой ночью, то уже тогда гадал, как мне выжить в случае развития подобного сценария. Даже сейчас я проверяю каждое здание, в которое захожу, на предмет защищенности, проницаемости и возможностей отступления. Вот так. Это привычка, и я небезосновательно уверен, что у меня всегда есть надежные пути к отступлению и план выживания.

Мне хотелось еще больше этих монстров. Потом появилось еще несколько ужасных киноподелок с их участием, но ни одна из них не поднялась до уровня оригинала. Затем в 1978 году Джордж Ромеро выпустил «Рассвет мертвецов». Это не было продолжением – скорее, это была другая глава той же истории. Новые локации и новые герои – но проблема все та же. Получился потрясающий фильм, который вошел во множество списков «best of» энтузиастов жанра и хоррор-фильмов в целом.

Кинотеатр «Мидвэй» – который тогда уже действительно разрушался – показал этот фильм в двойном показе вместе с «Ночью». Вау!

Признаюсь «под запись»: мой друг Джим отказался от моего приглашения. Он просто послал меня в задницу. Ну, и ладно.

В 1985 году Ромеро поразил нас третьим фильмом, «Днем мертвецов». А сейчас жанр в самом расцвете – по крайней мере, что касается кино.

Тем не менее в литературе зомби встречаются не так уж часто. Кое-какие комиксы, пригоршня рассказов, но ничего действительно сногсшибательного и долгоиграющего. Так что, пропустим вперед Джона Скиппа[15]15
  Джон Скипп (р. 1957) – американский писатель, сценарист, редактор и продюсер. Преимущественно работает в жанрах хоррор, сплаттерпанк и фэнтези.


[Закрыть]. Писатель, режиссер, нестандартный мыслитель Скипп и его коллега Крэйг Спектор[16]16
  Крэйг Спектор (р. 1958) – американский писатель, музыкант, сценарист, редактор и продюсер. Автор множества романов и рассказов в жанре хоррор.


[Закрыть] обсуждали с Ромеро возможность киноадаптации их вампирского романа. Но Скипп решил поразить Ромеро сумасшедшей идеей. Как насчет антологии оригинальных рассказов о живых мертвецах? Ромеро был настроен скептически: он считал, что любой подобный проект обречен на провал, и громогласно объявил, что съест свою шляпу, если он станет успешным. Скипп и Спектор связались с главными «монстрами» хоррор-бизнеса и спросили – не будет ли им интересно написать рассказы, действие которых происходит в мире «Ночи живых мертвецов»? Оказалось, что масса народа из хоррор-тусовки выросла вместе с этим фильмом. Таким образом, Скипп и Спектор в 1989 году выпустили «Книгу мертвых» с оригинальными рассказами Стивена Кинга, Ричарда Лаймона, Дэвида Шоу, Рэмси Кэмпбелла, Стива Резника Тема, Леса Дэниэлса, Дугласа Е. Винтера, Джо Лансдэйла, Роберта Маккаммона и других «монстров».

Так родилась литература о зомби.

Книга стала большим хитом, авторы обыграли тему предельно серьезно, каждый привнес в нее что-то свое. Я зачитал эту книгу до такой степени, что она рассыпалась в труху, а затем купил себе новый экземпляр. Я люблю эту книгу, и ее продолжение тоже.

С тех пор я прочитал много литературы о зомби.

Я и сам сделал несколько попыток. Первой из них было нон-фикшн исследование о том, как на самом деле поведет себя мир, если «Ночь живых мертвецов» действительно случится. Эта книга, «Зомби-криминалистика: криминалистические отчеты о живых мертвецах», включала в себя сотни интервью с экспертами из правоохранительных органов, медицины, науки и других областей. Для меня не стало сюрпризом, что каждый из них (неважно, из какой он был сферы) ранее уже размышлял о зомби и о том, как это может затронуть его профессию. Это было равно справедливо как для судебных одонтологов (экспертов по укусам), так и для сотрудников «скорой помощи», бойцов спецназа, духовенства, прессы и… ладно – вообще для всех.

Но в основном я писал беллетристику: около четверти всего мною написанного, затрагивает тему зомби. Это два моих триллера про Джо Леджера («Вирус» и «Код “Ноль”»), дилогия мейнстримных хоррор-романов «Глухая ночь» и «Приход ночи», стимпанковский роман по настольной игре («Призрачные ходоки»), комиксы («Возвращение зомби Марвел», «Вселенная Марвел против Карателя», «Вселенная Марвел против Мстителей»), подростково-приключенческая постапокалиптика («Гниль и руины», «Пыль и распад», «Плоть и кровь», «Огонь и пепел», «Куски и обломки»), а также множество рассказов и повестей. Из них «Глухая ночь» и «Приход ночи» напрямую связаны с «Ночью живых мертвецов». Я написал их в честь Джорджа. Они посвящены ему и написаны в знак той любви, которую я питаю к его фильмам и его творческому видению.

Я связался с ним, когда у меня родилась идея этой антологии, он тут же проникся ею и откликнулся с энтузиазмом. Должен признаться, что та первая беседа с ним была словно сбывшаяся фанатская мечта. К счастью, я не выдал своих эмоций по телефону, потому что на самом деле танцевал в этот момент, словно щенок Снупи. Только подумайте: десятилетний парнишка, проникший в кинотеатр, чтобы посмотреть «Ночь живых мертвецов», теперь взрослый и успешный автор weird-fiction[17]17
  «Странная литература» (англ. weird-fiction) – один из подвидов жанра хоррор. Яркие современные представители: Томас Лиготти, Кэйтлин Кирнан, Реджи Оливер, Стив Резник Тем, Вилум Пагмайр, Марк Валентайн и т. д. Отличается большим креном в сторону литературного мейнстрима и выходом за рамки хоррор-жанра.


[Закрыть], который беседует с Ромеро на тему совместного проекта.

Это же чертовски забавно!

Во время этой беседы мы затронули мой роман «Глухая ночь», и Ромеро предложил мне написать рассказ для нашей антологии, который бы официально связал мои книги с его фильмом. Так здесь появилась история «Одинокий стрелок». Я испытывал исключительное удовольствие, когда писал ее.

Когда мы закончили беседовать, я отослал несколько имейлов и сделал ряд звонков, чтобы узнать, захотят ли некоторые авторы, находившиеся в то время на вершине успеха (и чьи связи с литературой о зомби были видны невооруженным взглядом) подняться к нам на борт.

Никого не пришлось просить дважды.

Джордж и я задали им определенные правила поведения для живых мертвецов, но без слишком строгого набора руководящих принципов. Даты, например, являются весьма поверхностными. «Ночь» вышла в прокат в 1968 году, но действие фильма Джорджа «Дневники мертвецов», снятого в 2007 году, происходит в то же самое время. Поэтому пусть все представят, что все происходит завтрашней ночью, когда бы она ни наступила.

Мы также предоставили определенную свободу действий в других вопросах, но во что это вылилось, вы вскоре узнаете сами. В конце концов, Джордж сам путался с «правилами» в каждом из своих фильмов, предполагая, что характер катастрофы превратно понят и намеренно искажен с целью дезинформации со стороны властей, и очень вероятно, что он продолжает изменяться.

Рассказы в «Ночах живых мертвецов» написаны специально для этой антологии и опубликованы здесь впервые. Они забавные и страшные, грустные и смешные, энергичные и задумчивые, странные и тревожные. В них есть то, что вы ожидаете от рассказов, действие которых разворачивается в мире Джорджа Ромеро и Джона Руссо, придуманном почти пятьдесят лет назад.

Если вы, как и я, старый поклонник жанра, либо новичок, или вообще просто заглянули сюда вслед за своим любимым автором, чтобы посмотреть, по какому поводу вся эта суета, – тогда добро пожаловать в Апокалипсис!

Здесь будет странно.

Джонатан Мэйберри