Текст книги "Актуальные правовые аспекты современной практики международного коммерческого оборота"

Тем самым ввиду появления целого ряда документов, содержащих неформальные правила и претендующих или могущих претендовать в будущем на регулирование международных коммерческих договоров, в Принципах предпринята попытка сформулировать критерии, при соблюдении которых подобные документы могут быть возведены в ранг применимого права. Эти критерии сами по себе носят не вполне определенный характер. Так, требуются не только нейтральность и сбалансированность свода, но и общее признание на международном, наднациональном или региональном уровне наличия у него упомянутых характеристик. Остаются не совсем ясными вопросы, что можно расценивать как таковое «общее признание», имеет ли при этом значение временной фактор, от кого оно должно исходить и что конкретно подразумевает.

Обсуждение в рамках рабочей группы допустимости выбора сторонами неформальных документов в качестве применимого права носило непростой характер, высказывались различные мнения, итоговые формулировки, включенные в ст. 3 Принципов, являются результатом компромисса[115]115
  См.: Partegás M., Marshall B. A. Op. cit. P. 996–998. Если вспомнить о правовой природе Гаагских принципов (см. выше), то можно попутно заметить, что сама по себе ссылка в одном необязательном документе на допустимость применения других необязательных документов не придает последним большей юридической силы.


[Закрыть].

В качестве примера документа, отвечающего предъявляемым критериям, включая общее признание на международном уровне, в комментариях выделены Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. В качестве примера другого документа, пользующегося общим признанием на наднациональном или региональном уровне, названы Принципы европейского договорного права. Одновременно поясняется, что этот перечень примеров не носит исчерпывающего характера в связи с вероятным увеличением в дальнейшем числа подобных документов, получающих необходимое признание.

12. Желание способствовать более широкому применению неформальных правил, прежде всего Принципов международных коммерческих договоров УНИДРУА, было, как представляется, одной из глубинных причин разработки Гаагских принципов. Показательно, что ранее попытка зафиксировать подход, закрепленный в ст. 3 Гаагских принципов, предпринималась в ходе подготовки Регламента «Рим I», но была отвергнута. Теперь она реанимирована.

В Регламент «Рим I» в итоге включена формулировка о допустимости для сторон инкорпорировать путем отсылки в свой контракт правила негосударственного происхождения (п. 13 Преамбулы). При этом такие правила становятся частью контракта, но не возводятся в ранг права и соответственно не могут противоречить императивным нормам применимого национального законодательства.

Как известно, Принципы УНИДРУА, неформальный характер которых декларируется, тем не менее содержат императивно сформулированные положения, которые, если следовать ст. 3 Гаагских принципов, должны пользоваться при наличии соглашения сторон приоритетом перед соответствующими императивными нормами национального права[116]116
  См. также ст. 1.4 Принципов УНИДРУА и комментарий IV к ней.


[Закрыть].

Понятно, что речь идет не просто о несовпадении используемых юридико-технических приемов, а о различии юридической квалификации ссылки контрагентов на неформальные документы и, как следствие, о возможном весьма существенном различии результатов реального правоприменения.

При подготовке и обновлении разд. VI ГК РФ подобный подход обсуждался, но был отвергнут как способный породить значительную неопределенность, а также привести к неоправданному умалению национальных законов, принимаемых с соблюдением установленной процедуры высшими органами законодательной власти. Одновременно ГК РФ признает особенности определения применимого права международным коммерческим арбитражем (абз. 2 п. 1 ст. 1186), где, как известно, имеют место отдельные случаи использования неформальных регуляторов.

В целом проблемы, связанные с существованием различного рода неформальных регуляторов, носят актуальный комплексный характер, их развернутый анализ (даже в ограниченном аспекте юридических оснований применения таких регуляторов) выходит за рамки настоящей статьи[117]117
  Подробнее см., в частности: Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М.: Инфотропик медиа, 2012.С. 323–340; Бардина М.П. О рассмотрении споров международным коммерческим арбитражем на основе норм права, согласованных сторонами // Международный коммерческий арбитраж: современные проблемы и решения: Сб. статей к 80‐летию МКАС при ТПП РФ / Под ред. А.А. Костина. М.: Статут, 2012. С. 24–41; Бахин С.В. Субправо (международные своды унифицированного контрактного права). СПб: Издательство «Юридический центр Пресс», 2002; Вилкова Н.Г. Указ. соч. С. 61–92, 205–272; Канашевский В.А. Международные нормы и гражданское законодательство России. М.: Международные отношения, 2004. С. 94– 131; Он же. Внешнеэкономические сделки: материально правовое и коллизионное регулирование. М.: Волтерс Клувер, 2008. С. 452–554; Комаров А.С. Принципы УНИДРУА как источник транснациональных норм права о международных коммерческих договорах // Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА 2010: Пер. и вступит. статья. А. С. Комарова. С. III – Х; Он же. Прогрессивное развитие унификации правовых норм о международных коммерческих сделках // Там же. С. XVIII–XXXV; Он же. Применение Принципов УНИДРУА в современной международной коммерческой практике // Там же. С. XLII–XLVIII; Он же. Применение трансграничных норм в международном коммерческом арбитраже // Международный коммерческий арбитраж: своевременные проблемы и решения: Сб. статей к 80‐летию Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленной палате РФ / Под ред. А. С. Комарова; МАС при ТПП РФ. М.: Статут, 2012. С. 176–190; Лобода А.И. Теория современного lex mercatoria в контексте международного коммерческого арбитража // Там же. С. 191–210; Садиков О.Н. Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА в практике МКАС при ТПП РФ // Там же. С. 343–354; Модельные правила европейского частного права / Пер. с англ.; науч. ред. Н. Ю. Рассказова. М.: Статут, 2013; Розенберг М.Г. Международная купля-продажа товаров: Комментарий к правовому регулированию и практике разрешения споров. 4‐е изд. М.: Статут, 2010. С. 29–36; Современное международное частное право в России и Евросоюзе. Книга первая / Под ред. М. М. Богуславского, А. Г. Лисицына-Светланова, А. Трунка А. М.: Норма, 2013. С. 84–106, 442–447, 478–479; Ширвиндт А.М. Режим соглашений об ответственности за нарушение обязательства в негосударственных сводах гражданского права // Вестник гражданского права. 2014. Т. 14. № 1. С. 74–126; № 3. С. 61–106, и др.


[Закрыть].

13. Статья 4 Принципов предусматривает, что выбор права и любое изменение такого выбора должны быть прямо выражены или ясно следовать из положений договора либо из обстоятельств. Соглашение сторон о рассмотрении спора в государственном суде или арбитраже само по себе не предопределяет выбор применимого права.

Приведенные положения соответствуют предписаниям Регламента «Рим I» (п. 1 ст. 3) и Межамериканской конвенции 1994 г. (ст. 7). Сходные предписания содержит и разд. VI ГК РФ (п. 2 ст. 1210). В российской правоприменительной практике выбор сторонами компетентного государственного суда или арбитража для разрешения споров между ними также не рассматривается как само по себе достаточное обстоятельство для вывода о том, что стороны таким образом договорились о применении материального права страны суда или места проведения арбитража.

14. Согласно ст. 5 Принципов выбор права не подчинен каким‐либо требованиям в отношении формы, если иное не установлено соглашением сторон.

В комментариях к этой статье указывается на необходимость различать требования к форме соглашения о выборе права (равно, как и о его изменении) и требования к форме основного договора, в отношении которого осуществлен выбор права. Отсутствие особых формальных требований в первом случае не означает их непременного отсутствия во втором случае. Если соблюдение формы основного договора устанавливается на базе того или иного применимого права, то вопрос о форме соглашения о выборе права прямо урегулирован в самих Принципах и, следовательно, как отмечается в комментариях, не предполагает дополнительного обращения к применимому праву. Недействительность основного договора вследствие несоблюдения формы не влечет автоматического признания недействительным соглашения о выборе права (см. также ст. 7 Принципов, рассматриваемую далее).

Российское законодательство также не устанавливает особых требований относительно формы соглашения о выборе права (поэтому оно может быть заключено и в устной форме), но не препятствует самим сторонам оговорить подобные требования. Идентичным подходом следует руководствоваться и при изменении либо прекращении такого соглашения.

15. В ст. 6 Принципов урегулирован вопрос, по какому праву определяется, было ли достигнуто сторонами соглашение о выборе права. Она может иметь значение и в контексте установления пороков воли и содержания, наличие которых способно повлечь недействительность соглашения о выборе права. В том, что касается пороков субъектного состава, имеют значение соответствующие исключения из сферы действия Принципов (см. подп. «а», «c» и «f» п. 3 ст. 1 Принципов). Вопрос о форме соглашения о выборе права регламентируется ст. 5 Принципов (см. выше). Допустимость выбора сторонами неформальных правил в качестве применимого права зависит от позиции права страны суда (ст. 3).

Содержание ст. 6 (за исключением подп. «в» п. 1) находится в русле Регламента «Рим I» (ст. 10) и Межамериканской конвенции 1994 г. (ст. 12).

Согласно подп. «а» п. 1 ст. 6 Принципов наличие соглашения о выборе права определяется по праву, о выборе которого стороны предположительно договорились.

Подпункт «в» п. 1 охватывает ситуацию, когда при заключении договора стороны используют стандартные условия, содержащие не совпадающие между собой положения о применении двух различных правопорядков. Иными словами, имеет место так называемый конфликт проформ в отношении выбора права. В подобном случае решение вопроса зависит от позиции правопорядков, к которым отсылают упомянутые положения. Если оба правопорядка предусматривают приоритет одних и тех же стандартных условий, то применимо право, оговоренное в таких стандартных условиях. Если же названные правопорядки расходятся в вопросе о том, какие стандартные условия пользуются приоритетом, либо же согласно одному или обоим из этих правопорядков ни одни из стандартных условий не пользуются приоритетом, то выбор права считается несостоявшимся.

В комментариях к ст. 6 отмечается, что подп. «в» п. 1 представляет собой новеллу регулирования. Там же констатируется возможное отсутствие в национальном праве даже общей нормативной регламентации конфликта стандартных условий, а также тот факт, что существующие международные акты и законы в области международного частного права большинства стран не содержат предписаний по такой специфической проблеме, как конфликт типовых проформ в части положений о выборе применимого права.

Как поясняется в комментариях, при отсутствии регулирования конфликта стандартных условий в соответствующем правопорядке выбор права согласно подп. «в» п. 1 ст. 6 должен признаваться несостоявшемся, так как имеет место описанная в данном подпункте ситуация, при которой «ни одни из стандартных условий не пользуются приоритетом». Если положение о выборе права содержится лишь в одних стандартных условиях, а в других отсутствует, то надлежит руководствоваться подп. «а» п. 1.

Пункт 2 ст. 6 служит исключением из положений предыдущего пункта. В нем предусматривается применение права страны, где имеет постоянное место деятельности соответствующая сторона, для установления наличия ее согласия на выбор права, если в силу имеющихся обстоятельств было бы неразумным руководствоваться в данном вопросе правом, указанным в п. 1 той же статьи.

В разд. VI ГК РФ не содержится прямых указаний по вопросу о праве, применимом к самому соглашению о выборе права[118]118
  См., в частности: Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под. ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. М.: Юристъ, 2002. С. 431–432. Из более поздних публикаций особо следует выделить упоминавшуюся выше монографию А. В. Асоскова, где данная проблематика подвергнута развернутому глубокому анализу (см.: Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. С. 46–91).


[Закрыть]. В связи с этим подходы, предлагаемые в ст. 6 Принципов, могут представлять известный интерес, хотя они и не отличаются значительной определенностью, а также могут создавать сложности с точки зрения практического правоприменения, в частности, ввиду возможной необходимости обращаться к различным правопорядкам при разрешении соответствующего вопроса.

16. Согласно ст. 7 Принципов выбор права не может оспариваться только по причине, что договор, к которому он относится, является недействительным. В данной статье отражен важный принцип автономности или независимости соглашения о выборе права по отношению к основному договору (см. также выше о пояснениях во введении к документу). Тот же принцип нормативно закреплен применительно к арбитражным соглашениям в Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г. с изменениями 2006 г. (п. 1 ст. 16), а также к соглашениям о выборе суда в Гаагской конвенции о соглашениях о выборе суда 2005 г. (п. «d») ст. 3). Здесь, таким образом, прослеживается определенная последовательность подходов.

Принцип автономности соглашения о выборе права пользуется поддержкой в отечественной доктрине и правоприменительной практике[119]119
  Подробнее см., в частности: Розенберг М. Г Международный договор и иностранное право в практике Международного коммерческого арбитражного суда. 2‐е изд. М.: Статут, 2000. С. 13–15; Комментарий к части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации / Под ред. А. Л. Маковского, Е. А. Суханова. С. 429–430; Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. С. 65–68, и др.


[Закрыть]. Его нормативное отражение можно найти в ст. 1215 ГК РФ, из которой следует, что выбранным сторонами правом (ст. 1210) определяются и последствия недействительности договора. Вместе с тем, думается, прямое включение в отечественный закон положения, сходного по смыслу со ст. 7 Принципов, было бы полезным.

17. Статья 8 Принципов предусматривает, что выбор права не влечет применения коллизионных норм выбранного права, если иное прямо не согласовано сторонами. Это положение направлено на исключение обратной отсылки. В том или ином виде оно содержится в Регламенте «Рим I» (ст. 20), Гаагской конвенции 1986 г. (ст. 15). Межамериканской конвенции 1994 г. (ст. 17), Типовом законе ЮНСИТРАЛ о международном торговом арбитраже 1985 г. с изменениями 2006 г. (п. 1 ст. 28).

Речь идет о широко распространенном подходе. В российском праве он закреплен в ст. 1190 ГК РФ, п. 1 ст. 28 Закона РФ «О международном коммерческом арбитраже» 1993 г.

Напомним также, что вопрос о допущении обратной отсылки возникает не только тогда, когда имеет место выбор права сторонами, но и при определении применимого права в отсутствие такого выбора. Поэтому именно с учетом указанного обстоятельства и сформулированы многие нормативные предписания, в частности ст. 1190 ГК РФ.

18. В ст. 9 Принципов определяется сфера действия выбранного сторонами права. В п. 1 установлено, что оно регулирует все вопросы договора между сторонами, включая без ограничения следующие: а) его толкование; в) права и обязанности, возникающие из договора; с) исполнение и последствия неисполнения, в частности, исчисление убытков; d) различные способы прекращения обязательств, сроки исковой давности и пресекательные сроки; е) действительность и последствия недействительности договора; f) бремя доказывания и юридические презумпции; g) преддоговорные обязательства. В п. 2 оговорено, что подп. «е» предыдущего пункта не препятствует принятию во внимание любого другого подлежащего применению права, признающего действительным договор с точки зрения его формы.

Положения ст. 9 должны восприниматься с учетом ограничений сферы действия Принципов (см. п. 3 ст. 1 выше). В целом эти положения находятся в русле соответствующих предписаний Регламента «Рим I» (см. ст. 11, 12 и 18) и Межамериканской конвенции 1994 г. (см. ст. 13, 14).

Вопросы, охваченные ст. 9 Принципов, нашли отражение в разд. VI ГК РФ (см., в частности, ст. 1208, 1209, 1215, 1218, 1222).

При сопоставлении упомянутых положений следует учитывать особенности юридической техники, используемой в разных документах. Кроме того, вопрос о сфере действия права, применимого к договору, носит более общий характер, в том смысле, что его урегулирование не зависит напрямую от того, имел место выбор права сторонами или нет. Именно в таком общем ключе в отличие от ст. 9 Принципов данный вопрос и урегулирован в названных выше нормативных актах.

19. Статья 10 Принципов посвящена определению применимого права при уступке требования в тех случаях, когда соответствующие стороны осуществили выбор права, а именно первоначальный и новый кредиторы – в отношении соглашения об уступке требования, а также первоначальный кредитор и должник – в отношении договора, требование из которого уступлено. При этом встает задача разграничения сфер действия каждого из названных правопорядков, что и является предметом регулирования.

Формулировки ст. 10 Принципов во многом базируются на широко известных подходах, получивших отражение в Конвенции ООН об уступке дебиторской задолженности в международной торговле 2001 г. (ст. 28, 29), Руководстве ЮНСИТРАЛ для законодательных органов по обеспеченным сделкам 2007 г. (рекомендации 216 и 217), Регламенте «Рим I» (ст. 14). Те же подходы закреплены и в ст. 1216 ГК РФ. В названных актах коллизии, возникающие в связи с уступкой требования, регламентируются исходя из того постулата, что их разрешение не зависит напрямую от того, имел место выбор права или нет.

Отсутствует необходимость, на наш взгляд, подробно останавливаться на ст. 10 Принципов, поскольку по существу она не вносит каких‐либо заметных новых моментов в регулирование, так как к таковым вряд ли можно отнести то обстоятельство, что ее объем в данном случае сужен из‐за ограничения сферы действия Принципов ситуациями, когда имел место выбор права сторонами.

20. Статья 11 Принципов касается действия сверхимперативных норм и норм публичного порядка. Ее положения сводятся к нижеследующему.

Принципы не ограничивают применение государственным судом сверхимперативных норм права страны суда, которые подлежат применению независимо от права, выбранного сторонами (п. 1). Право страны суда определяет, когда государственный суд может или обязан применить или принять во внимание сверхимперативные нормы другого права (п. 2). Государственный суд может не применять норму права, выбранного сторонами, только если и в той степени, в какой последствия ее применения явно противоречили бы основополагающим принципам публичного порядка права страны суда (п. 3). Право страны суда определяет, когда государственный суд может или обязан применить или принять во внимание нормы публичного порядка государства, право которого применялось бы в отсутствие выбора права (п. 4). Принципы не ограничивают применение или принятие во внимание третейским судом норм публичного порядка либо применение или принятие во внимание им сверхимперативных норм права иного, чем право, выбранное сторонами, если третейский суд обязан или уполномочен действовать таким образом (п. 5).

При формулировании приведенных положений учитывались соответствующие широко распространенные нормативные установления, вошедшие во многие Гаагские конвенции об определении применимого права, например, в Конвенцию о праве, применимом к агентским договорам, 1978 г. (ст. 16, 17), Конвенцию о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров, 1986 г. (ст. 17 и 18), а также Регламент «Рим I» (ст. 9, 21), Межамериканскую конвенцию 1994 г. (ст. 11, 18) и другие акты. В отечественном законодательстве сходные нормы включены в ст. 1192 и ст. 1193 ГК РФ.

Остается добавить, что, как и в ряде предыдущих случаев (см. ст. 8–10 Принципов выше), проблемы действия сверхимперативных норм (или норм непосредственного применения – по терминологии ст. 1192 ГК РФ) и норм публичного порядка возникают независимо от наличия или отсутствия выбора права сторонами и решаются, как правило, общим и идентичным образом.

Содержание заключительной ст. 12 Гаагских принципов рассмотрено выше в контексте п. 2 ст. 1, где говорится о том, какой договор является международным.

21. Подведя краткий итог предыдущему изложению, можно констатировать следующее.

Гаагские принципы выбора применимого права к международным коммерческим договорам отражают в консолидированном виде состояние и возможные направления развития регулирования в соответствующей области. Текст самих Принципов отличается краткой и ясной формой выражения, обладает юридико-техническими достоинствами. Емкие комментарии к тексту вместе с иллюстративными примерами способствуют правильному уяснению его положений.

Охватываемая Принципами проблематика служит наглядным подтверждением тенденции становления автономии воли сторон в качестве особого института международного частного права, находящего свое выражение в упорядоченной совокупности норм, которые пользуются все более широким признанием.

Особо обращают на себя внимание те статьи Гаагских принципов, где урегулированы специфические вопросы, касающиеся именно соглашения сторон о выборе применимого права (ст. 2–7). Количество указанных статей относительно невелико, но это не умаляет значимости документа. Речь идет, в частности, о содержании и форме соглашения о выборе права к договору; праве, определяющем наличие и действительность такого соглашения; его автономности по отношению к основному договору и др.

Наиболее заметную новеллу регулирования представляет ст. 3 Принципов, где с рядом оговорок допускается выбор сторонами в качестве применимого права неформальных документов для принятия во внимание при рассмотрении не только спора в арбитраже, но и в государственном суде. Здесь нашло воплощение стремление способствовать более широкому применению таких известных неформальных правил, как Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА. Тем самым подобные правила через отсылку к ним в соглашении сторон возводятся в категорию права и по сути приравниваются по юридической силе к нормам международных конвенций и национального законодательства.

В основном Гаагские принципы по содержанию не расходятся с предписаниями разд. VI «Международное частное право» ГК РФ (с учетом изменений, внесенных Федеральным законом от 30 сентября 2013 г. № 260‐ФЗ), поскольку названный раздел также отражает современные мировые тенденции развития этой отрасли права. Главное, пожалуй, исключение составляет упомянутая выше ст. 3 документа.

Вместе с тем круг затрагиваемых Гаагскими принципами вопросов ограничен. В них регламентируются лишь проблемы выбора права по коммерческим контрактам, но не по другим договорам. За рамками документа осталось и определение применимого права в отсутствие его выбора сторонами. Другими словами, документ охватывает хотя и весьма важную, но все же только часть регулирования договорных отношений в международном частном праве и в этом смысле не является самодостаточным.

Суженность сферы действия документа, как представляется, может несколько снизить его реальную практическую значимость. В целом по содержанию и в силу своей рекомендательной природы он не характерен для Гаагской конференции по международному частному праву, фокусирующей свою деятельность на разработке нормативно обязательных актов, которые предусматривают в соответствующих случаях восполнение воли сторон при отсутствии соглашения между ними о выборе права.

Показательно, что немалое число статей Принципов затрагивает вопросы, которые возникают и при отсутствии выбора сторонами применительного права и, как правило, решаются во многих действующих нормативных актах общим и идентичным образом, т. е. безотносительно к тому, имел место такой выбор (ст. 8–11).

Будущее покажет, насколько Гаагские принципы выбора применительного права к международным коммерческим договорам смогут позитивно повлиять на развитие нормативного регулирования в этой сфере и будут способствовать приобретению более единообразного характера[120]120
  При подготовке данной статьи использовалась база СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].