Текст книги "Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)"

Пока Лао Хуан делал гипсовую форму, его окружила группа молодых полицейских. Поначалу, когда начинают отливать формы, не всегда понятно, на что надо обращать внимание, и раз уж такой мастер, как Лао Хуан, лично показывал технологию, следует смотреть во все глаза. Лао Хуан уложил ленту из армированной сетки по краю следа и очистил его от соринок. В местах, где след пропечатался не очень четко, нужно было работать особенно аккуратно, и это мог сделать только опытный профессионал. Лао Хуан начал медленно вливать разведенный гипс. Стоявшие поодаль молодые полицейские вытянули шеи, напряженно следя за происходящим. Лао Хуан видел боковым зрением их восторг, и ему было приятно. Своевременно высказанное восхищение твоей работой все же может привести в прекрасное рабочее состояние.

На совещании, организованном на месте преступления, первым выступил майор Лю. Он возглавлял практически все важные уголовные расследования. Его методы были устаревшими, он проводил масштабные расследования, не жалея ни материальных, ни человеческих ресурсов, но всегда добивался результата. После установления личности погибшего майор Лю определил, что это было убийство с целью угона автомобиля. В прошлом году часто возбуждались дела по угону и грабежу машин, за которыми наверняка стоит шайка преступников. Городское управление полиции уже утвердило общий стратегический план по раскрытию этих дел, согласно ему сейчас шла стадия сбора улик и уточнения информации. Сети расставлены, ждали только сигнала к началу действий. Логично, что майор Лю отнес это преступление к делам рук шайки угонщиков автомашин. Кроме того, бандиты чаще всего крали такси, потому что эта марка автомобилей была очень распространена, стоила недорого, и преступники могли распродавать автомобиль на запчасти. За несколько лет бандиты создали бизнес по продаже запчастей, но им все было мало, они хотели переходить к продаже оптом, большими партиями.

До сих пор в делах об угоне и ограблении машин не было убийств. А поскольку майор Лю причислил это дело к остальным, появлялось основание говорить о том, что шайка грабителей перешла к более серьезным преступлениям. Это означало, что городское отделение полиции должно внести соответствующие изменения в общий план, выделить больше полицейских сил и увеличить интенсивность расследований. Майор Лю убедительно изложил свои доводы. Говоря, он по привычке сжимал и разжимал пластиковую бутылку из-под питьевой воды, отчего она то сдувалась, то опять вбирала воздух, издавая резкий хрустящий звук.

Иногда Лао Хуану хотелось обсудить с майором Лю вопрос о целесообразности расходов, затрачиваемых на расследования преступлений, но он прикусывал язык. Он знал, что у майора Лю голова забита практическими вопросами, и ему в жизни не понять такое словосочетание, как «целесообразность расходов, затрачиваемых на расследования преступлений»: хорош тот кот, который ловит мышей. А если в погоне за мышью он перевернет шкаф с посудой, то это не его проблемы, а хозяина.

Совещание устроили прямо на гальке. Земля была леденющей, холод проникал до самых костей. Лао Хуан поднялся и высказал свою точку зрения:

– Считаю преждевременным причислять данное происшествие к делам об угоне машин.

Майор Лю молча перевел взгляд на Лао Хуана.

– Налицо явные отличия этого дела от тех, где орудовала банда преступников. Прежде всего, никого не убивали, самое большее – оглушали водителя тупым предметом, чтобы тот отключился и было удобнее угнать машину. У той преступной группировки никогда не возникало повода для убийства. А в этом случае убийца орудовал острым предметом, одним ударом прикончил человека.

Молодые полицейские слушали очень внимательно. Майор Лю обвел присутствующих взглядом, поджал губы, опять сдавил пластиковую бутылку, но в ней уже не было воздуха и она не издала звука.

– Что-нибудь еще? – спросил он.

Лао Хуан ухмыльнулся, как будто ожидая, что майор Лю задаст этот вопрос. Он достал только что изготовленную гипсовую форму, поставил ее посредине и, указывая на верхнюю часть, сказал:

– Это отпечатки подошв. Используя обычную процедуру, едва ли можно достоверно судить о росте преступника. На отпечатках, собранных на месте преступления, виден рисунок двух типов: геометрический и волнообразный. Размер обуви довольно большой, и в соответствии со стандартной процедурой следует предположить, что оба преступника были ростом выше ста восьмидесяти сантиметров. Местные же все по большей части невысокие, двое людей ростом по сто восемьдесят с лишним сантиметров редко встречаются. Даже исходя из этого факта, следует признать, что налицо явное отличие этого дела от других. Однако, судя по характеру следов, обнаруженных за зарослями, – Лао Хуан указал пальцем на кустарник, – становится очевидным, что длина шага не соответствует росту. Это служит доказательством того, что преступники намеренно надели обувь большего размера, чтобы сбить с толку уголовный розыск. Поэтому стандартная процедура вычисления роста в данном случае неприменима. – Лао Хуан поднял гипсовые формы и продолжил: – Оба преступника, вероятно, молодые мужчины старше тридцати лет, следы обладают типичными характеристиками этой возрастной категории: на них видны заметные царапины, щербинки и выбоинки. Следует отметить, что обычно передняя часть отпечатка относительно глубокая, здесь же на нос ботинка, по всей видимости, не оказывалось никакого давления, и он приподнимался, что не соответствует стандарту. Это еще раз доказывает, что преступники носили обувь большего размера, носы ботинок наполнили чем-то мягким, что привело к их неплотному соприкосновению с поверхностью земли.

– Ну и что с того? – вставил майор Лю.

Лао Хуан открутил крышку бутылки, медленно сделал несколько глотков воды и продолжал:

– Очевидно, что ходить в обуви большего размера, да и еще надевать ее, идя на преступление, неудобно. Члены шайки, занимающиеся грабежом машин, уже совершили множество преступлений, и даже если бы им захотелось запутать следы и помешать расследованию, они бы не ста ли устраивать маскарад с обувью, усложняя себе жизнь. Надо полагать, что оба преступника в этом деле неопытны, поэтому уделили маскировке столько внимания, они слишком старались все предусмотреть. Исходя из вышесказанного, я полагаю, что можно совершенно точно разделить этот дело и дела о грабеже машин.

– Не стоит быть столь категоричным! – Лицо майора Лю вытянулось, отчего он стал похож на карася, выпускающего пузыри воды. – Считаю вполне возможным придерживаться двух версий: временно причислить это дело к серии случаев об угоне машин, и, получив поддержку городского управления, провести широкомасштабное расследование. Данное дело имеет частные отличия, мы назначим ответственное лицо для проверки. – Майор Лю уже много лет был на руководящей должности и сейчас решил использовать не допускающий возражений тон.

Лао Хуан ничего не ответил. Ему не хотелось провоцировать майора Лю.

Покидая место происшествия, Лао Хуан позвал Сяо Цуя и еще двух молодых полицейских поехать вместе. Они отстали от других машин и ехали медленно, надеясь по пути обнаружить новые улики. Привычка Лао Хуана, выработанная за многие годы: после изучения места преступления еще раз проехать по соседним улицам и навести справки – неоднократно приносила свои результаты. Да и к тому же весь день он напрягал мозги на месте преступления, и сейчас, катаясь по улицам и посматривая вокруг, он расслаблялся. Трава на обочине почти везде спутана, а отдельные участки прилизаны ветром, как волосы, покрытые лаком. Кое-где зелень начинала жухнуть. Вдруг Лао Хуан велел водителю остановиться. Он выпрыгнул из машины и пошел к черному пятну в нескольких десятках метров от дороги.

– Что там? – спросил Сяо Цуй.

– Пока не знаю, хочу посмотреть, – ответил Лао Хуан. Он шел не быстро, но и не медленно, а когда вернулся, в руках у него была кепка из тех, какие носит молодежь, – черная, с большим козырьком, с внутренней стороны приклеена этикетка фирмы «Мэйтэбан».

– Кепка, – сказал Сяо Цуй. Он взял ее посмотреть. Обычная кепка. Лао Хуан спросил:

– Ну да, кепка. Посмотри, в ней нет ничего примечательного?

Сяо Цуй напрягся. Ему очень хотелось выпалить тот же ответ, что был в голове у Лао Хуана. Он долго вертел ее в руках, но так и не смог найти никакой зацепки.

– Ты слишком глубоко копаешь, – сказал Лао Хуан, – ты проще смотри, а если и это не сработает, сними свою фуражку и сравни.

Сяо Цуй так и сделал. Но только что толку сравнивать фуражку с этой кепкой? Лао Хуану больше не хотелось его мучить, он усмехнулся и произнес, указывая на край с внутренней стороны:

– Смотри сюда. Видишь, тут еще нет следа от жирных волос? Значит, носили ее совсем недолго.

– А как можно точно узнать, что ее оставил преступник?

– Сразу видно, что эта кепка брендовая, стоит несколько десятков юаней. Предполагаю, что ее сдуло ветром. Если это не злоумышленник, который спешил совершить преступление, то что могло помешать человеку остановиться и поднять ее?

До Сяо Цуя постепенно начало доходить.

– Так все произошло на этом отрезке пути, и первое место происшествия здесь? – Сяо Цуй посмотрел вдоль трассы. Серая поверхность дороги напоминала дохлую змею.

Лао Хуан ничего не ответил. Он надел кепку и учуял исходивший от нее тонкий запах присыпки. Сейчас уже редко кто из парикмахеров после стрижки обрабатывает голову клиента присыпкой.

В районе Туаньцзао панихиды всегда справляли очень шумно. В этом обшарпанном отдаленном местечке, тем не менее, живет очень много людей. Лао Хуан и Сяо Цуй купили по траурному венку. Людей с завода и хороших знакомых Юй Синьляна пришло очень много, расставили столы с картами и мацзяном. Лао Хуан отыскал стул и уселся в уголке. За соседним столом, где резались в карты, одному из игроков позвонили, и он подозвал Лао Хуана:

– Братец, сыграешь пару партий вместо меня?

Лао Хуан кивнул и протиснулся к столу. Играли в «Сортир», проигравший платил пять цзяо. Игроки за столом были полные дилетанты. Лао Хуану было скучно, он выигрывал и постоянно отвлекался.

Часов в девять вечера он увидел Сяо Юй. Говорили, что домашние искали ее днем, обошли всю гору Бицзяшань, но так и не нашли. И вот она пришла сама, в скромной строгой одежде, с заплаканными, опухшими глазами. Подойдя к портрету Юй Синьляна, она зарыдала. Звук ее плача был низкий, пугающий. Многие оторвались от своих занятий и посмотрели на Сяо Юй. Она упала на землю, и родственники кинулись ее поднимать. Лао Хуан склонился над картами. Выплакавшись, Сяо Юй медленно пошла в его сторону и села на стул, на котором только что сидел Лао Хуан. Он взглянул на нее, она долго всматривалась в него и наконец узнала в нем старого клиента. Она утерла слезы, через силу улыбнулась и тут же опять зарыдала.

В два часа ночи в поминальный зал зашел молодой человек с рыбьими глазами и прямиком направился к Сяо Юй. Она спала, уткнувшись себе в колени. Молодой человек ее разбудил и жестами показал, чтобы она вышла поговорить. Лао Хуан машинально окинул его взглядом, в том числе и ботинки. Это уже была профессиональная привычка: когда он смотрел на кого-то, его взгляд всегда фиксировал обувь человека. Бетонная поверхность пола была очень твердой, к тому же его недавно подмели и пыли не было, поэтому следов не осталось. Лао Хуан продолжил игру, время от времени косясь на дверь. Сяо Юй вышла следом за «рыбьим глазом», и оба пропали из виду. Ганчэнские ночи были непроглядно темны.

В тот вечер Шлак был в совершенном смятении. Он раскаивался, что убил человека, причем и денег-то не добыл, к тому же убитый оказался братом Сяо Юй. Он негодовал: как же так? Такой большой город, и надо же, вот совпадение! В тот день он посмотрел на физиономию таксиста, но совершенно не подумал, что он может быть как-то связан с немой Сяо Юй. Вечером того дня он подошел к месту, где стоял гроб, и велел Шкурке позвать Сяо Юй. Когда она вышла, он повел ее вглубь переулка. Шкурка тактично исчез. Шлак снял кепку, почесал голову и жестами спросил у Сяо Юй, что произошло. Сяо Юй, заливаясь слезами, сказала, что убили ее брата.

Шлак совершенно точно знал, что Юй Синьляну действительно перерезали глотку. Сяо Юй плакала не переставая. Она плотно сжала веки, но слезы продолжали течь. В бледном свете фонаря ее глаза были похожи на две мокнущие раны. Шлак вытер ей лицо, вынул из кармана несколько банкнот, вложил их ей в ладонь и сказал: «Не плачь, у тебя есть я». Сяо Юй с усилием улыбнулась и попыталась сдержать слезы. Шлака еще больше задела ее улыбка. Он схватил ее, оттащил от света и крепко поцеловал. Когда он вытолкнул ее язык из своего рта, в нем уже бурлило страстное желание. Он взял такси до дома в Бицзяшань и затащил ее в свою съемную квартиру. Страстно обнимая ее, он почувствовал, как тело Сяо Юй становится влажным и липким. Шлак не включал свет, так как знал, что лицо у нее сейчас было крайне печальным, это поставило бы его в неловкое положение и он не сумел бы справиться с эмоциями.

Во время продолжительного любовного акта Шлак слышал треск хлопушек вдали. Возможно, в таком большом городе, как Ганчэн, в это же время проводились другие траурные церемонии, и эти хлопушки пускали не для Юй Синьляна.

Майора Лю временно направили в городское управление полиции, чтобы он возглавил дела об угонах и грабежах автомашин. Расследование шло интенсивно, сбор доказательств продолжался, выражаясь канцелярским языком, «были достигнуты промежуточные результаты». Несколько основных дел были взяты под контроль. На совещании в городском управлении майор Лю обозначил свою точку зрения. Он считал, что необходимо сначала расставить сети и не стремиться разом поймать всех преступников, а нанести удар по ключевым центрам, после этого подвести итоги и уже на втором этапе отлавливать мелких сошек по отдельности. В городском управлении поддержали позицию майора Лю, но сеть получалась очень широкой, следовало привлечь дружественные полицейские отделения из соседних провинций для совместных действий, так как первый этап надо было отработать тщательно и основательно.

Последнее время майор Лю ни с кем не виделся, практически все время занимался рабочими делами на выезде. Иногда он приходил в отделение в модном гражданском штатском костюме с лакированным кожаным портфелем под мышкой, совсем как бизнесмен из Гуандуна. Нескольких полицейских он взял себе в помощники, и они ездили вместе с майором Лю по делам. Остальные же, ведя свои дела, ходили к Лао Хуану за советами. Было видно, что он пользуется авторитетом у коллег, но он старался не брать инициативу на себя. Когда спрашивали его мнение, он говорил:

– Делайте, как считаете нужным. У каждого свои методы, братцы, у телеги своя дорога, у коня своя. Я посмотрю, так у вас идей больше, чем у меня, будет!

Лао Хуан обратил все свое внимание на найденную кепку. Особенно не распространяясь, он поручил троим полицейским заниматься этим делом. Майор Лю постоянно отсутствовал, и Лао Хуан получил свободу действий. Сяо Цуй и другие молодые полицейские считали, что заниматься поисками преступников по такой крошечной зацепке – пустое дело. Что можно найти по кепке, найденной на обочине? Ганчэн, конечно, город небольшой, но людей в нем больше миллиона, город поделен на несколько районов, а кепка самая заурядная, искать убийцу по ней – все равно что искать иголку в стоге сена. Более того, еще неизвестно, имеет ли кепка какое-то отношение к преступлению. Лао Хуан странно усмехался, говоря:

– Погодите, еще рано судить. Трудное или легкое дело – критериев нет. В одних делах оказывается, что все гораздо труднее, чем предполагаешь, а в других – наоборот.

Занявшись кепкой вплотную, молодые полицейские поняли, насколько ошибочным было их начальное суждение. Установив, что это оригинальная кепка фирмы «Мэйтэбан», можно было сразу исключить все оптовые рынки, мелкие магазинчики и придорожные лотки. В Ганчэне находилось пять специализированных магазинов фирмы «Мэйтэбан». По статистике магазина, данная кепка была основной моделью, поступившей в продажу в прошлом году. Всего в Ганчэн было привезено сто семьдесят четыре экземпляра. Товарные чеки и квитанции имеются на пятьдесят одну штуку (тут пришлось объяснить хозяину магазина, что идет расследование преступления, и к Управлению по промышленности и торговле это не имеет никакого отношения, только тогда хозяин согласился предоставить чеки). Сяо Цуй собирался по чекам найти этих пятьдесят одного покупателя и сначала проверить их, но Лао Хуан сказал, что тех пятьдесят одного человека надо оставить в покое и проверить оставшихся сто двадцать три. Хозяин магазина и продавцы по памяти описывали полицейским тех, кто покупал такие головные уборы. Собирать сведения получалось мелкими партиями, что козий помет: в один раз вспомнят парочку, в другой – еще одного-двух. На этом этапе полицейским пришлось тренировать свое терпение, они неоднократно обходили пять магазинов и получали все новую информацию. Сяо Цуй заносил описание каждого покупателя в компьютер.

Расследование о том, кому принадлежала кепка, так и не сдвинулось с мертвой точки, а городское управление решило в ближайшее время устроить облаву на угонщиков автомобилей. Были мобилизованы все подразделения полиции. Майор Лю уже вернулся в свое отделение, сменив костюм бизнесмена обратно на полицейскую форму. Лао Хуану ничего не оставалось, как отложить дело о кепке и подключиться к общему заданию.

Перед началом совместной операции все задействованные сотрудники правоохранительных органов собрались в зале заседаний городского управления полиции. Обстановка напоминала ограбление в столовой самообслуживания. Пришедшие получили по две этикетки с номером, на которых надо было написать свое имя, и одну из них прилепить к антенне телефона. Далее несколько серьезного вида девушек-полицейских синхронно прошли по рядам с поддонами из нержавеющей стали, куда все должны были положить свои мобильники. Лао Хуан с грохотом опустил в поддон и свой телефон. Сяо Цуй впервые увидел, каким телефоном пользуется Лао Хуан. Это был «Нокиа 5110», модель пятилетней давности, огромный и похожий на молоток. Когда он опустил в поддон свой аппарат, казалось, рука держащей поддон девушки немного опустилась. Полицейские, клавшие телефоны после него, не могли сдержать усмешку, глядя на мобильник Лао Хуана: уж слишком он выделялся среди остальных.

В день операции Лао Хуан никак не мог собраться с силами, а в Сяо Цуе, наоборот, энергия била ключом, так как на установочном совещании ему подняли боевой дух. Хотя операция сама по себе была довольно скучной: надо было задержать преступников и разыскать автомобили – все равно что дома картошку чистить. Группа Лао Хуана и Сяо Цуя была ответственна за задержание преступника по фамилии Цюань в номере спа-центра на втором этаже отеля «Хуанцзинь Сибу». Выбив дверь из армированного пластика и ворвавшись в помещение, они увидели распаренного и урчащего от удовольствия парня, сидевшего в кадке, в каких в деревнях закалывают свиней, и девицу, делавшую ему массаж. Увидев людей с пистолетами, Цюань не дрогнул ни одним мускулом, как человек, видавший виды. Когда Сяо Цуй приблизился к нему, Цюань вдруг зарыдал в голос. Сяо Цуй с отвращением сплюнул в сторону и подумал: «Ну что за невезуха, готовился-готовился полдня, а тут такой соплежуй».

Другой группе полицейских, которую направили на старый склад завода азотных удобрений, довелось увидеть более интересную картину: открыв ворота, они обнаружили аккуратные стопки мешков с химическими удобрениями, уложенные в десять с лишним чжанов[7]7
  Чжан – мера длины, равная 3,33 м.


[Закрыть] шириной и четыре-пять чжанов высотой. Но стоило им разобрать первый ряд, как внутри оказались сложенные штабелями автомобили. Это были ворованные или списанные машины. Репутация у той банды преступников была не очень: они слегка ремонтировали списанные автомобили, перекрашивали и сбывали на черном рынке как подержанные, зарабатывая на разнице. Лао Хуана волновал только один вопрос: есть ли там машина Юй Синьляна. Но в тот раз ее не нашли. В последующие месяцы городское управление полиции отыскало еще сорок списанных автомобилей, проданных в соседние провинции. Машины Юй Синьляна «Линъян» с номером 3042 среди них тоже не было.

Устроили собрание, чтобы отметить успехи. К майору Лю проявляли в тот день особое внимание, перед ним стояли микрофоны всех размеров, прямо как стопка дров. Майор говорил так много, что стал даже заговариваться. Вечером майор Лю поволок всех в караоке-бар. Лао Хуан с Сяо Цуем ехали следом за машиной майора и опять приехали к отелю «Хуанцзинь Сибу». В холле туда-сюда без толку слонялись, как зомби, множество девушек. Сразу стало понятно, что они торгуют собой. Сяо Цую показалось это нелепым: почему они оказались именно здесь? Сяо Цуй бросил несколько взглядов на Лао Хуана, желая узнать, что он думает по этому поводу, но Лао Хуан, казалось, не замечал выражения лица Сяо Цуя. Когда у него в руках оказался микрофон, он запел арию «Сколько же горя, слышны голоса соотечественников, обиженных на дорогах»[8]8
  Ария из так называемого образцового революционного музыкального спектакля 1960-х годов «Красный фонарь».


[Закрыть]. Это была ария на два голоса, но кто ж из молодых мог подпевать? Лао Хуан спел за двоих – и за Ли Юйхэ, и за точильщика ножей. Лао Хуан заметил недоумение Сяо Цуя, но не мог же он ему сказать, что майор Лю получает долю с этого отеля. Без участия полиции такого размаха сутенерский бизнес не продержался бы и дня. Конечно, это все по слухам, не точно. И хотя об этом ему рассказал его хороший приятель, и вряд ли он стал бы болтать что попало, Лао Хуан, как старый полицейский, предпочитал верить доказательствам.

Поскольку во время этой операции машину Юй Синьляна не обнаружили, Лао Хуан предложил выделить этот случай из общего расследования и вести дело отдельно. И конечно, руководить им он будет самостоятельно. Он взял к себе нескольких людей, которых уже давно присмотрел.

Вскоре из магазина «Мэйтэбан» в районе Туаньцзао Сяо Цуй получил информацию о том, что эту модель кепки покупала одна глухонемая женщина. Продавщица, только что вернувшаяся из отпуска, очень хорошо ее запомнила. Если бы обычный человек покупал такую мелочь, как кепку, она вряд ли запомнила бы это событие так отчетливо, или могла бы спутать, за трусами приходил человек или за кепкой. А тут немая пришла за мужской кепкой – продавщица обратила на это внимание. Женщина сначала жестами показала, что хочет получить скидку, и продавщица с трудом смогла до нее донести, что в их магазине скидок не делают, здесь не рынок. Продавщица думала, что раз немая не получила скидку, то и покупки не будет, но она все же приобрела кепку. Сяо Цуй фиксировал приметы немой, и продавщица добавила, что время от времени эта женщина проходит мимо их магазина.

Сяо Цуй показал свои записи Лао Хуану:

– Вам никого это не напоминает? – спросил он.

– Сяо Юй, – моментально отреагировал Лао Хуан. Сяо Цуй кивнул. Лао Хуан нахмурился:

– Так что, она купила кепку своему брату? Неужели она была на Юй Синьляне? Он ведь не имел привычки носить головной убор.

– Может быть и так, – ответил Сяо Цуй. – Юй Синьлян пошел в таксисты, а таксисты целыми днями на улице, любят носить кепки с козырьком. Вот Сяо Юй и решила сделать ему подарок, все сходится.

Сяо Цую пришлось проторчать несколько дней у магазина «Мэйтэбан», чтобы убедиться, что это именно та глухонемая. И вот в один дождливый день после полудня продавщица похлопала его по плечу: «Она, это она». Он посмотрел, куда указывали, и действительно увидел Сяо Юй. Вернувшись в отделение, он решил, что кепку как улику надо считать бесполезной: понятно же, что Сяо Юй купила ее в подарок брату, поэтому кепка слетела с головы Юй Синьляна. Однако Лао Хуан считал, что не стоит пока тревожить Сяо Юй, а лучше понаблюдать за ней, посмотреть, с кем она обычно общается.

На следующий день Сяо Цуй по распоряжению Лао Хуана пошел на гору Бицзяшань, чтобы от парикмахерской, как исходной точки, понаблюдать за обстановкой. Через дорогу напротив стоял черный обшарпанный дом в пять этажей. Сяо Цуй забрался на плоскую крышу здания, устроил себе наблюдательный пункт в кладовке, крытой рубероидом, и стал наблюдать за происходящим внизу. Сяо Цую казалось, что жизнь у Сяо Юй проще некуда: каждый день открывает парикмахерскую, закрывает парикмахерскую, иногда вечером идет играть в «Пивоварню». Денег, которые она зарабатывает за два дня, хватает только на то, чтобы купить пять-шесть фишек. В заведении Сяо Юй обычно смотрела, как играют другие. Однажды она поставила на нечетное число, и ее сумма умножилась в тридцать два раза. На следующий день она парикмахерскую не открывала, целый день провела за игрой, пока не спустила все деньги.

На четвертый день Сяо Цуй увидел, что Сяо Юй перевезла целую груду вещей в парикмахерскую. Создавалось впечатление, что она собирается поселиться в собственной лавке и больше не станет возвращаться домой. Сяо Цуй был убежден, что Сяо Юй не имеет никакого отношения к делу, поэтому он спустился, пришел к ней в салон и поинтересовался, не может ли он чем-нибудь помочь. Сяо Юй узнала Сяо Цуя, она помнила, что он был другом ее брата, работает в полиции. Она свалила вещи кучей и не стала разбирать, на лице ее застыло подавленное выражение. Сяо Цуй достал кепку и показал ей, у Сяо Юй тут же брызнули слезы из глаз. Можно было не спрашивать, и так понятно, что эту вещь она подарила своему брату. Сяо Юй хотела оставить ее себе на память, но Сяо Цуй отрицательно покачал головой.

Улика не оправдала ожиданий, и многих охватило уныние. На нее было затрачено немало времени, и вот какой результат.

– Как же раньше мы не предположили, что это кепка покойника? – не сдержался Сяо Гуй.

Лао Хуан ничего не ответил. Он самокритично думал, что, может, он понимает только в отпечатках следов, а для того, чтобы разбираться в головных уборах, надо обладать другим мышлением?

Вечером того дня Лао Хуан сидел дома: телевизор ему смотреть не хотелось, прочитанное не лезло в голову. Он вертел в руках ту кепку и вдруг обнаружил маленькое, еле заметное круглое пятнышко крови слева на внешней стороне, от которого ткань затвердела. Кепка была черной, и крохотное пятнышко было практически незаметно. Лао Хуан тут же отнес кепку на проверку в лабораторию городского управления полиции, чтобы сравнить с образцами крови Юй Синьляна. Он сомневался, можно ли по такому маленькому следу провести лабораторный анализ, но его заверили, что запросто. Результаты подтвердили, что это действительно кровь Юй Синьляна. Лао Хуан был еще больше озадачен. Аутопсия показала, что жертве разбили нос, а другая рана была нанесена ножом справа в шею.

Если это кровь Юй Синьляна, думал Лао Хуан, то как она оказалась на его собственной шапке? Пятнышко круглое, очевидно, что кровь брызнула, а не была смазана. У шапки есть козырек, и если бы кровь брызнула в то место, капле пришлось бы описать в воздухе дугу. Даже Бэкхем, который ногами на пианино может играть, вряд ли смог бы так пнуть мяч.

В тот день Шлак открыл входную дверь и собирался спуститься, когда увидел поднимавшегося наверх человека. Было видно, что он не местный жилец, он шел по лестнице, задирая голову. Когда человек проходил мимо Шлака, Шлак схаркнул в мусорное ведро, стоявшее в углу у двери, и зашел обратно в квартиру. Он сразу понял, что это был «зеленый башмак»: его левый карман штанов оттопыривался, там было оружие, телефон же он держал в руке. Шлак подошел к окну, выходящему на парикмахерскую, и посветил зеркальцем. Сяо Юй заметила сигнал, подошла к двери, и Шлак жестами показал ей, чтобы она не приходила, что он сам зайдет к ней вечером.

Вечером, когда Сяо Юй отправилась в игровое заведение, «зеленый башмак», естественно, пошел следом. Шлак еще больше утвердился во мнении, что «зеленый башмак» высматривает его. Сяо Юй вышла из игровой, «башмак» – за ней. В районе одиннадцати «башмак» посмотрел на часы и отстал от Сяо Юй, свернув на другую дорогу. Шлак велел Шкурке стоять на стреме, а сам потащил Сяо Юй в съемную квартиру, где они опять предались страсти. Прыть Сяо Юй распаляла чувства Шлака, ему нравилось испытывать опустошенность после секса. После он включил свет, усадил ее в кресло и объяснил, что должен будет уехать на какое-то время.

Сяо Юй очень расстроилась. Она почувствовала, что в этот раз Шлак уезжает надолго. Если бы он уехал на пару дней, она бы ничего не сказала, хотя раньше расставания и на пару дней было достаточно, чтобы сердце ее начинало разрываться на куски. В ее мире не было звуков, он был исключительно пуст и безмолвен. И ей не хотелось разлучаться ни на день с этим мужчиной. После знакомства с ним она часто видела во сне, что он вдруг исчезает, как дым. Она беспомощно хваталась за воздух, пытаясь удержать его, но дым просачивался сквозь ее пальцы.

Сяо Юй жестами встревоженно попросила его сказать ей правду: вернется ли он? Шлак не нашел, что ответить, он и сам этого не знал. На его руках была смерть человека, как можно точно сказать, вернется ли он? Он сказал, что в этот раз уедет надолго, но обязательно вернется. У Сяо Юй внутри все оборвалось. Она прильнула к нему, на глазах выступили слезы, послышались сдавленные всхлипы. Он обнимал ее бесконечное число раз, но в этот раз он почувствовал, что все ее тело стало липким, как тесто из клейкого риса. Ему нравилось, что она не сдерживает своих чувств, не скрывает своей привязанности. Она нигде не училась, поэтому, естественно, отличалась от большинства женщин. Шлак долго-долго обнимал ее. Она жестами спросила, когда же он вернется, пусть назовет точную дату. Он подумал, закурил сигарету. Потом он зажал в кулак пальцы левой руки, оттопырив большой: этот жест мог многое означать, но Шлак поднес сигарету к большому пальцу, легонько прикоснулся к нему и резко раскрыл пальцы левой руки, и Сяо Юй сразу его поняла. Шлак хотел изобразить хлопушки. Сяо Юй сжала одну руку в кулак и обхватила его другой рукой: на языке жестов это означает «праздник весны», то есть Новый год. Шлак знал, что она поняла, и, легонько улыбаясь, кивнул. Она улыбнулась сквозь слезы в ответ. Он продолжал объяснять жестами, чтобы к тому дню она украсила парикмахерскую, повесила парные надписи и фонарики и подготовила хлопушки. И он обязательно приедет к тому времени, даже поклялся, что если он не приедет, то… Он раскрыл ладонь и ребром провел себе по шее. Сяо Юй опустила его руку и кивнула, показывая, что верит ему.

В тот же вечер Шлак и Шкурка уехали в относительно далеко расположенный район Юйтянь.