Текст книги "Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (сборник)"

В деревне Шуйдан к востоку от района Дадин находился малоприметный искусственный водоем, небольшой по площади, десять с небольшим му[9]9
  Му – китайская мера площади, равная 0,07 га.


[Закрыть], но очень глубокий. В начале осени там утонул один рыбак, но тело не всплыло. Его родственники заплатили управляющему водохранилища, чтобы спустили воду и отыскали тело. В день, когда осушали пруд, в деревне царило оживление, как на Новый год. И стар и млад – все собрались посмотреть. Сколько они жили в деревне, воду из водоема ни разу не спускали. К тому же на дне должен находиться труп. Жителям деревни хотелось посмотреть, насколько сильно он был попорчен рыбами. Воду стали откачивать, илистое дно постепенно обнажалось и тут же высыхало под лучами солнца, приобретая серо-белый оттенок. Вскоре показалось и тело, головой вниз, ногами наверх, напоминающее какое-то подводное растение. Уровень воды понизился, и ноги отяжелели и опустились. Люди хотели разглядеть его получше, но тут их внимание привлекла другая вещь.

Автомобиль с табло «Такси».

Это странно, говорили люди, ведь ясно, что он утонул на рыбалке, так неужели он влетел в пруд на машине? Тогда он должен был бы находиться в салоне. Секретарь партийной ячейки деревни был человеком высокосознательным, он счел, что здесь имеет место преступление и надо вызвать полицию. Но он не мог вспомнить номер и спросил у старосты деревни: сто десять или сто девятнадцать? Староста тоже не был уверен и сказал, что можно по любому номеру звонить, они там все работают сообща.

В этот раз Лао Хуан ехал впереди всех и первым прибыл к водоему. Он тут же стал хлопотать, огораживая место полицейской лентой, и только через довольно долгое время спустился на дно пруда, утопая по пояс в иле. Он подошел к автомобилю и протер номерной знак – 3042, номер Юй Синьляна.

Выбравшийся из водоема Лао Хуан весь был в грязи, верхняя половина тела черная, нижняя – желтая, рукава тоже все в иле.

– Скорее идите в машину, снимите одежду и вытритесь, – сказал Сяо Цуй.

– Ничего страшного, – улыбнулся Лао Хуан, – грязевые ванны полезны для здоровья.

Он встал рядом с машиной и окинул взглядом водоем. Лао Хуан заметил, что деревенские следят за ним и все как один улыбаются, взглянул на свое отражение в автомобильном стекле и увидел, что его одежда четко делится на два цвета, как желатиновая капсула для лекарства. Он досадовал, что собралось так много народу. Почва вокруг пруда мягкая, если бы людей было мало, место бы хорошо сохранилось, и, пройдя вдоль берега, можно было бы обнаружить следы от колес. А по отпечаткам протекторов, кто знает, может, можно было бы найти и еще что-то важное. Но пришло так много людей, вытоптали все вокруг пруда, что там могло остаться?

В деревне Лао Хуан пригласил старосту, секретаря партийной ячейки и управляющего водохранилища в деревенский ресторанчик, чтобы задать им еще несколько вопросов.

– Многие ли из неместных могли знать об этом водохранилище?

– Водохранилища есть в каждой деревне, – ответил староста, – и наше ничем не отличается от других.

– А многие ли приходят сюда на рыбалку? – спросил он управляющего водохранилища.

– Мы в основном занимаемся разведением рыбы. Место на отшибе, дорогу сюда трудно найти, порыбачить приходят только из окрестных деревень.

– И никто не видел, как машина заехала в деревню?

– У нас в деревне автомобили бывают редко, – сказал секретарь ячейки. – Эта машина, видимо, ночью приехала, иначе ее кто-нибудь бы заметил.

Принесли кушанья. Они взялись за палочки для еды и обнаружили, что Лао Хуан не задает больше вопросов, и им стало неловко: как же так, Лао Хуан заказал целый стол снеди, а они отделались всего парой ответов взамен?

– Товарищ Хуан, не будет ли у вас еще вопросов? – спросил управляющий водохранилища.

Лао Хуан подумал и поинтересовался:

– А почему ночью никто не стережет водохранилище?

– Дело вот в чем, – ответил управляющий, – мы совсем недавно вывели мальков и выпустили их в пруд, сейчас ничего не поймаешь, мальки проплывают сквозь ячейки в сети.

– А кто знает, что вы запустили мальков и пруд ночью не охраняется?

– Деревенские знают, те, кто часто приходит рыбачить, тоже знают.

Старосте деревни тоже хотелось помочь следствию, он попросил задать и ему несколько вопросов, но Лао Хуан сказал, что уже достаточно, и поднял чашку за их здоровье.

Лао Хуан и Сяо Цуй затребовали материалы по мужчинам в возрасте от двадцати до пятидесяти лет, проживающим в деревне Шуйдан и еще семи окрестных деревнях. В этих восьми населенных пунктах таких мужчин оказалось меньше двух тысяч. Если бы несколько месяцев назад Сяо Цую дали такой объем работы, он бы был им раздавлен, но дело с кепкой закалило его, и сейчас проверка данных двух тысяч человек уже не казалась ему трудной задачей. Сяо Цуй, Сяо Чжу и Сяо Гуй тщательно изучили материалы за три дня, сразу отсеяли девятьсот тридцать человек и принялись за вторичный отсев, – ушла еще половина. Осталось около четырехсот сорока имен, и они принесли эти материалы Лао Хуану на просмотр.

Лао Хуан планировал справиться с работой за пять дней, но уже на второй день утром он открыл очередную папку и увидел фотографию мужчины с глазами навыкате. Его как током ударило. Он отчетливо помнил, что видел этого рыбьеглазого на поминках Юй Синьляна, он еще позвал Сяо Юй выйти. Его звали Пи Вэньхай, тридцать два года, разведен, сидел за воровство. Лао Хуан вдруг подумал о Сяо Юй. Неужели из-за того, что она инвалид, он считал ее чище других? И какое отношение она имеет к убийству? Мысли Лао Хуана хаотично метались, но в глубине души он почувствовал боль.

Лао Хуан тысячу раз поднимался на гору Бицзяшань и каждый раз с наслаждением предвкушал, как Сяо Юй мягко и нежно будет брить ему лицо. Но в этот раз шаги его были тяжелы. Осень уже подходила к концу, на дороге пустынно. Парикмахерская была закрыта. Лао Хуан немного потоптался и собрался уходить, но тут из задней комнатки вышла Сяо Юй и окликнула его. Она открыла парикмахерскую и включила свет. Лао Хуан вспомнил слова Сяо Цуя о том, что она перевезла свои пожитки сюда. Во время бритья Лао Хуан против обыкновения сидел с открытыми глазами и разглядывал ее печальное лицо. Похоже, она только что плакала, веки припухли. Закончив работу, она закрыла парикмахерскую. Сейчас она каждый день ходила в специальную школу, занималась с преподавателем языком жестов. Она всегда сожалела, что не знала этого языка, давно хотела его выучить, но все откладывала то из-за одного, то из-за другого. И вот наконец решилась.

По воскресеньям Сяо Юй обычно не работала в парикмахерской, а ходила на урок по языку жестов. Лао Хуан и Сяо Цуй хотели устроить наблюдательный пункт в доме напротив заведения, пусть даже за деньги. В прошлый раз Сяо Цуй устроил пункт в кладовке на крыше, но результата он не получил. Они увидели на столбе объявление об сдаче квартиры на втором этаже в здании как раз напротив парикмахерской – лучше места и не придумаешь. Лао Хуан велел Сяо Цую позвонить хозяину, чтобы посмотреть квартиру. Владелец жилья оказался лысым мужчиной средних лет. Он открыл дверь. Внутри еще не убирали после предыдущих съемщиков, их вещи в беспорядке валялись на полу.

– До вас здесь тоже снимали двое мужчин, – сказал хозяин. – Стоимость невысокая, всего каких-то сто двадцать юаней, платить можно помесячно. Но те двое задерживали оплату, а потом вообще смылись. Не повезло с ними.

Лао Хуан разговор не поддержал, а сразу подошел к окошку, которое выходило на улицу. Парикмахерскую было видно прекрасно.

– Ну и хорошо, что они съехали, – продолжал владелец. – Я человек приличный, а с этим сбродом общаться – себе дороже. Вот кто они, эти двое? Сняли мою квартиру, подцепили немую хозяйку парикмахерской и каждый день с ней здесь забавлялись! Эта немая-то – отъявленная шлюха, лучше держаться от нее подальше.

– Что? – У Лао Хуана загорелись глаза, он обернулся на хозяина квартиры. Хозяин повторил сказанное, ногой сгребая валявшийся на полу мусор. Лао Хуан понял, что снимать квартиру уже нет необходимости, он предъявил свое удостоверение и показал фотографию Пи Вэньхая.

– Это он? – спросил Лао Хуан.

Хозяин пригляделся и закивал.

– А второй как выглядит? – продолжал Лао Хуан.

Владелец квартиры призадумался:

– Каждый раз этот приходил, деньги приносил, а второго я толком и не видел.

– Толком и не видел или вообще не видел?

– Никогда не видел.

– А откуда ты знаешь, что тут двое жило?

– Так этот говорил, – ответил хозяин, указывая на фотографию Пи Вэньхая. – Сказал, что его брат тоже тут живет, что у него характер скверный, и велел без особой необходимости к ним не заглядывать. Он обещал сам мне в конце месяца передавать деньги в руки.

– Так и кто из них с парикмахершей сошелся?

– Ну, этого я не знаю, – закачал головой хозяин.

Лао Хуан тут же обыскал обе комнаты. Но Шлак был человеком предусмотрительным и, конечно, не оставил никаких вещественных доказательств. Только вот порядок они не соблюдали и в квартире давно не прибирались. Лао Хуану удалось в пыли на полу разглядеть несколько отпечатков следов: размер обуви довольно большой, судя по отпечаткам, ботинки новые, совпадают с отпечатками на отмели. Рост Пи Вэньхая не больше метра семидесяти, и даже если у него была акромегалия[10]10
  Акромегалия – патологическое увеличение отдельных частей тела, связанное с повышенной выработкой гормона роста. – Примеч. ред.


[Закрыть], ему не требовалось носить обувь такого размера.

Немая Сяо Юй за это время очень изменилась. Подучив язык жестов, она стала излучать уверенность образованной женщины и даже принялась подрабатывать в других парикмахерских, делая модные стрижки. Теперь с ее лица не сходила печаль. Лао Хуан понял, что Сяо Юй влюбилась и в настоящее время не видится с тем мужчиной, вот и загрустила. Он помнил, как Юй Синьлян рассказывал, что Сяо Юй всегда нужен рядом мужик. Это объяснение немного вульгарно, но ведь на самом деле из-за своего физического недуга она гораздо более остро чувствовала одиночество и ей требовалось больше утешения. Лао Хуан придумал хитрость, как разузнать у Сяо Юй о ситуации. Он позвонил приятелю, знавшему язык жестов, и сговорился пойти вместе к Сяо Юй побриться. После бритья они не торопились уходить, остались поболтать о том о сем. Других клиентов в парикмахерской не было, и Сяо Юй обрадовалась возможности пообщаться, к тому же на языке жестов. Она только что выучила новые обозначения слов, и ей не терпелось поскорее их применить. Однако, начав пользоваться стандартными жестами, она уже не так свободно объяснялась, как раньше, стараясь правильно жестикулировать и при этом артикулировать. Фамилия того приятеля была Фу. Раньше он работал учителем в спецшколе и очень хорошо понимал затруднения Сяо Юй. Когда Сяо Юй приноровилась, Лао Фу спросил, как ему велел Лао Хуан, не потому ли она так грустна, что рассталась с мужчиной. Глаза Сяо Юй заблестели, и она изо всех сил закивала, соглашаясь. После того как Шлак ушел, ей так трудно встретить кого-нибудь, кто бы ее понимал. Лао Фу подсказал, что она могла бы повесить его фотографию на стену, каждый день смотреть на нее, и ей становилось бы легче. Сяо Юй еще не проходила слово «фотография». Тогда Лао Фу сделал прямоугольную рамку из больших и указательных пальцев и покачал ее из стороны в сторону, но Сяо Юй не поняла, о чем он говорит. Лао Фу осенило: он взял со столика зеркало, погляделся в него, а потом пальцем указал на него, тогда Сяо Юй поняла. Но у нее не было изображения того мужчины. Идея ей понравилась, и она нахмурилась. Лао Фу уже заранее придумал, что сказать дальше. Он сообщил, что у него есть знакомый, который делает фотографии, надо только представить себе человека, и он сможет сделать снимок по воспоминанию. Сяо Юй вытаращила глаза, очевидно, не веря. Лао Фу поклялся, что это правда, и он даже может привести с собой того приятеля, при условии, что Сяо Юй его бесплатно подстрижет. Сяо Юй весело засмеялась и сказала, что это даже сделкой назвать нельзя и что тот человек сама доброта.

Через день Лао Фу привел к Сяо Юй из городского управления полиции специалиста по составлению фотороботов. Лао Хуан тоже поехал, захватив с собой ноутбук с установленной на нем нужной программой. По дороге туда на сердце у него было тяжело. Как же просто обмануть Сяо Юй, как же ей не хватает инстинкта самосохранения, более того, она еще открыто подставляется каждому, кто хочет одурачить ее. А раз так, то стоит ли пользоваться ее доверчивостью? Но о некоторых вещах нельзя позволять себе думать слишком много. Он полицейский, знает, что такое дела об убийствах, знает, насколько это серьезно. В тот день было ветрено. Машина подъехала на самую вершину горы. Они вышли. Было видно, как ветер закручивается спиралями, оставляя на земле полоскообразные следы. Зайдя в парикмахерскую, они заметили, что Сяо Юй специально к их приходу накрасилась и прибрала в заведении: начисто подмела пол от волосков и щетины и поставила букет из пестрых полевых цветов на стол.

Лао У, специалист по составлению фотороботов, открыл ноутбук, и Лао Фу стал задавать вопросы на языке жестов. Начали с общих черт, потом перешли к мелким деталям. По мнению Сяо Юй, Лао Хуан немного напоминал Шлака. Она притянула его ближе к себе и стала активно жестикулировать. У Лао У опыта было предостаточно: сначала он рисовал портреты от руки, потом на прозрачной пленке. А теперь, с появлением компьютеров, стало гораздо удобнее, мельчайшие детали облика можно было менять бесконечное количество раз. У Сяо Юй, как уже говорилось, была хорошая память, и она сразу видела, какая деталь лучше подходила. Внешность Шлака прочно врезалась ей в память, и программа выдала очень реалистичный его портрет. Пока собирали изображение, Лао Хуан видел, как на лице девушки разглаживались морщинки и иногда появлялась легкая улыбка.

Лао Хуан и Шлак были похожи только овалом лица, этим сходство и ограничивалось, поэтому его помощь понадобилась только в начале составления портрета, и потом его присутствие уже не было необходимо. Он вышел из парикмахерской и, закурив сигарету, неспешным шагом отправился прогуляться. Темнело, ветер крепчал. Он убеждал себя, что ему нечего стыдиться, что это его работа. Сяо Юй ведь нравится этот мужчина, думал он, так, может, Юй Синьлян был против него или даже угрожал ему. Вот и мотив для убийства вырисовывался.

Вдруг из парикмахерской донесся сдавленный звук – это был визг Сяо Юй, она и визжала приглушенно. Лао Хуан понял, что фоторобот готов. По мнению Сяо Юй, этот портрет был точным изображением Шлака.

Провели еще одну спецоперацию. Каждый год городское управление организовывало несколько крупных спецопераций, чтобы держать в тонусе незаконопослушных граждан и продемонстрировать свою полную боеспособность. В этот раз мероприятие было направлено, помимо традиционной борьбы с порнографией, азартными играми и проституцией, еще и на борьбу с грабителями, ставшими главной проблемой этого года. Все полицейские действовали сплоченно, без разбивки по районным отделениям. Группа, которую возглавлял Лао Хуан, была вынуждена на время оторваться от своих ежедневных дел. Сяо Цуй очень расстраивался, что приходится делать паузу в расследовании, и не скрывал досады. Лао Хуан расплывался в улыбке:

– Подожди, подожди! Вот будут тебя называть «старина Цуй», тогда ты поймешь, что иногда обстоятельства невозможно изменить, а если их невозможно изменить, то и переживать из-за этого не стоит.

Лао Хуан сделал много копий фотографии Пи Вэньхая и портрета второго подозреваемого и как раз хотел попросить у городского управления, воспользовавшись случаем, поискать этих двоих по всему городу.

– С другой стороны, надо пользоваться возможностью, – говорил Лао Хуан Сяо Цую. Лао Хуан обладал умением приспособиться к ситуации и продолжать пробивать свои идеи.

Лао Хуана и Сяо Цуя направили в район Тяньюй, находившийся вдалеке от сталепрокатного завода, там располагались элитные жилые комплексы. В ночь надо было идти в патруль. Они оставили машину у края дороги и пошли по улицам района Тяньюй, разговаривая и не забывая внимательно рассматривать прохожих. У Лао Хуана были нависшие веки и немного запавшие глазные яблоки, отчего казалось, что он не выспался. Сяо Цуй уже долго с ним работал и знал, что это только видимость. Глаз у Лао Хуана цепкий, было бы, наверное, преувеличением сказать, что он как мифическое зеркало, отражающее реальное обличье нечистой силы, но детали подмечал не хуже микроскопа. Они обошли много улиц, и Сяо Цуй спросил:

– Ну как, никого, похожего на бандита, не видно?

– Не видно, – покачал головой Лао Хуан. – Бандитов видно, только когда они бандитствуют.

Через какое-то время они вернулись к машине и получили по рации приказ срочно выдвигаться к «Гранд-отелю Юйчэн» отлавливать проституток и их клиентов. В этом вопросе никогда не было однозначного решения, в основном действовали по принципу «если не стучат, то мы и не ловим». Если же поступил донос, а никого не поймали, то потом полицию могли обвинить в преступном бездействии. Неизвестно, как быть, поэтому лучше устроить облаву. Сяо Цуй очень воодушевился, ему казалось это гораздо более захватывающим, чем высматривать грабителей.

В ловле проституток нет никакой интриги, все вполне предсказуемо. Ногой выбивают входную дверь, заходят внутрь, стреляют холостым, начинается паника, визг. Затем группа полицейских вышибает двери маленьких, похожих на мышиные норки, отдельных комнаток, и пары больших белых копошащихся крыс тут же перестают пыхтеть и начинают трястись от испуга. Сяо Цуй, послушный ребенок и прилежный ученик, воспитывался на принципах «пяти ценностей и четырех достоинств»[11]11
  «Пять ценностей» – быть воспитанным, вежливым, быть опрятным, соблюдать дисциплину, блюсти нормы нравственности. «Четыре достоинства» – обладать красивой душой, красиво говорить, совершать красивые поступки, поддерживать красоту окружающей среды.


[Закрыть]. Только он один знал, какая грязь скрывается у него где-то в глубине, и тут, на облаве притона, как раз можно было на законных основаниях и безнаказанно снять напряжение. Он быстрее остальных, со спринтерской скоростью врывался в комнатки. Результат был неплохим. Полицейские выводили мужчин и женщин в зал и делили на две группы. Они садились на корточки, каждый к своей стене, как будто коллективно присели по большому.

Донос написала женщина, проживающая в соседнем от отеля доме. Она заметила, что ее сын-подросток постоянно лежит на балконе и смотрит в ту сторону. Ну и она тоже посмотрела. Оказалось, что окна во многих комнатках не зашторивались, и там такое творилось – просто кино для ее сына. Она опасалась, как бы это не оказало на него негативного влияния. Она и менеджеру отеля говорила, чтобы занавески задергивали, но некоторые из клиентов эксгибиционисты, им не нравилось закрывать шторы, тут менеджер ничего не мог поделать. Стоимость жилья росла на глазах, и женщина не могла позволить себе переехать в другое место, как мать Мэн-цзы[12]12
  Мать философа Мэн-цзы трижды переезжала, чтобы создать благоприятные условия для воспитания сына.


[Закрыть], ей оставалось только набрать номер полиции и донести на отель.

Майор Лю быстро прибыл на место и сразу направился прямо к Лао Хуану:

– Ошибка, ошибка! Это мой знакомый держит!

Лао Хуан лениво посмотрел на майора Лю:

– Да?

Он знал, как надо поступить дальше, – проявить милосердие и всех отпустить. Не было необходимости в таком несущественном вопросе противостоять майору Лю. Майор Лю был одет в гражданское, под мышкой держал кожаный портфель. Вскоре стало понятно, что ситуация будет улажена. Майор Лю выдохнул и бросил косой взгляд на группу женщин слева. Как раз в этот момент одна из девушек подняла голову, внимательно посмотрела на майора Лю и крикнула:

– Полиция, этот старый хрыч постоянно ко мне ходит, я его узнала, узнала!

Шум в зале вдруг затих. Все хорошо расслышали ее слова, но не могли поверить своим ушам.

Девушка увидела, что все полицейские уставились на нее, и пробормотала:

– У него на заднице слева шрам от раскаленных щипцов в форме знака «равно».

Майор Лю посинел и подскочил к девушке. Лао Хуан даже не успел его остановить, как майор с ожесточением пнул девушку к стене. Она хотела крикнуть, но на несколько секунд у нее сжалось горло и перехватило дыхание. В этот момент Лао Хуан сумел остановить майора Лю. Майор уже занес ногу, выбирая, куда пнуть девушку, уголки его рта скривились, и он прорычал:

– Ах ты шлюха драная, да ты знаешь, кто я такой?

Девушка уже пришла в себя, она бросилась на майора и укусила его. Майор хотел ударить ее еще раз, но Лао Хуан был довольно силен и крепко сжимал его руки. Сяо Цуй давно уже стоял рядом, но, обнаружив, что Лао Хуан и сам справляется, не вмешивался. «Хорошо поработали. Тянули-тянули, и вытянули целую гору репок, да и еще и хрен в придачу», – думал он.

Не прошло и пары дней, как майора выпустили, как будто ничего не произошло. Отель, правда, сохранить не удалось, его «закрыли на реорганизацию». Лао Хуан опять был с Сяо Цуем в ночном патруле и обратил внимание, что Сяо Цуй какой-то вялый, как из рассола вынутый.

– Ты такой молодой, чего тебе бояться? Майор Лю ничего с тобой не сделает, – пытался успокоить его Лао Хуан.

Последнее время одетые в штатское Лао Хуан и Сяо Цуй ежедневно, еще до наступления сумерек, прочесывали улицы и переулки старого района в Юйтянь. Медленно совершая обход, Лао Хуан покуривал сигарету. У дороги был общественный туалет, и Сяо Цую приспичило. Сяо Цуй спросил, если ли у Лао Хуана салфетки, Лао Хуан вывернул карманы и отдал ему все, что можно было использовать вместо туалетной бумаги, кроме денег, и, указав на перекресток, сказал:

– Я тебя там буду ждать.

На перекрестке стояла лавочка, где старичок-хозяин беспорядочно свалил на прилавок товары. В магазинчике Лао Хуан вспомнил, что у его дочери сегодня день рождения, и решил ей позвонить по стоявшему там телефонному аппарату. Дочь трубку не брала, но счетчик работал без сбоев. Лао Хуану ничего не оставалось, как заплатить восемь цзяо. Он только достал мобильник и собирался набрать номер, как заметил в глубине закоулка мужчину с характерными рыбьими глазами навыкате. Лао Хуану хватило беглого взгляда, чтобы узнать его. И только сейчас он обнаружил, что в кармане нет оружия, – обычно Лао Хуан всегда ходил с пистолетом, но ему никогда не выпадал случай им воспользоваться, и сегодня утром он поленился взять его с собой. Лао Хуан пошел навстречу Пи Вэньхаю. Тот был высоким и хорошо сложенным, такого скрутить голыми руками непросто. У Лао Хуана не оставалось времени на размышления, он сжал в руке свой старенький, неубиваемый телефон «Нокиа». Краска на оригинальном корпусе давно облупилась, и недавно он купил новый корпус из нержавеющей стали за тридцать юаней. Рыбьеглазый приближался, но, похоже, он ничего не подозревал, шел себе, насвистывая. Лао Хуан так и не набрал номер, но деловито что-то говорил в трубку.

Когда они поравнялись, Лао Хуан вдруг резко остановился и крикнул:

– Пи Вэньхай!

Мужчина вздрогнул и обернулся. Тогда Лао Хуан вдруг стукнул его по голове телефоном – единственным в тот момент предметом, что у него был при себе тверже кулака, а кулаки надо было поберечь. Он хотел попасть в особую точку, чтобы Пи Вэньхай потерял сознание, но возраст все же не щадит людей, и Лао Хуан промахнулся на несколько сантиметров. Он тут же собрался и ударил еще раз, на этот раз торцом телефона, достаточно сильно, и Пи Вэньхай со вздохом упал на землю.

Сяо Цуй поспешил на шум и еще издали крикнул Лао Хуану:

– Опять с кем-то подрались?

Лао Хуан обернулся и, улыбаясь, сказал:

– Да ты посмотри, посмотри, кто это у нас тут лежит!

Сяо Цуй узнал рыбьеглазого. Телефон Лао Хуана, выполнив свой долг, с честью развалился на части, металлическая панель отлетела, и внутренности телефона подпрыгивали на земле. Лао Хуан не спешил скручивать и сажать в машину Шкурку, он взял у Сяо Цуя мобильный и позвонил на пульт распорядиться, чтобы направили людей оцепить и хорошенько прошерстить этот квартал. Он надеялся, что за иголкой и нитка вытянется, и получится повязать обоих злоумышленников. Шкурка, обмякнув, лежал на земле. Лао Хуан похлопал его по щекам и, показывая на портрет Шлака, стал задавать вопросы, но Шкурка посмотрел на него и опять упал без чувств, добиться от него ничего не получилось.

Лао Хуан велел Сяо Цую продолжить допрашивать Пи Вэньхая, а сам поднял голову и огляделся. Вокруг стояли сплошь двух-трехэтажные частные домишки, облицованные белой плиткой, на их фоне четко выделялись беспорядочно расставленные столбы и спутанные провода. Подкрепление из отдела приехало быстро. Лао Хуан тотчас отдал распоряжения, раздал изображения Шлака и велел проверить каждый двор. Полицейские хорошо запомнили внешность Шлака, появись он в поле зрения, они бы его сразу повязали по рукам и ногам. Несколько раз прочесали квартал, но Шлака так и не нашли. Уже стемнело, когда Шкурку запихнули в машину. Он лежал, развалившись, на заднем сиденье, отделенном от передних сидений решеткой из нержавеющей стали. Лао Хуан смотрел, как переулки один за другим выплевывали его понурых коллег, и понимал, что сегодня Шлака поймать не удастся. Лао Хуан обернулся и искоса посмотрел на задержанного: на лице Шкурки читалась усмешка.

У Шлака так и не выходило дособирать бомбу, зато макет бомбы был готов и выглядел устрашающе, как будто мог подорвать целый дом. В целях экономии Шлак и Шкурка сняли одну квартиру в районе Юйчэн на двоих. Шкурка все искоса поглядывал на металлическую конструкцию на столе и постоянно спрашивал:

– Братан, а эта хрень точно не сдетонирует?

– Да гарантирую, хоть и осталось всего ничего, чтобы ее доделать, сейчас она безопасна! Можешь хоть сигаретой ее поджигать, не взорвется, – смеялся Шлак.

Шкурка на время выдыхал с облегчением, но по ночам его постоянно мучали кошмары и спалось ему плохо.

Однажды утром Шкурка проснулся с предложением:

– Братан, а почему бы тебе не поехать в пригород? Снял бы деревенский домик, юаней за сто можно снять одноэтажный с тремя комнатами, перед домиком дворик, за домиком садик, сидел бы там опыты свои со взрывчаткой проводил, никто бы тебя не трогал.

Шлак поднял голову:

– Тебе чё, страшно?

– Страшно, – признался Шкурка. – Спать спокойно не могу.

Шлак посмотрел на Шкурку. За последние дни глаза у него покраснели, стали больше выдаваться наружу, а под глазами появились черные полукружия. Шлак как раз намеревался сменить место жительства. Их съемная комната была тесной, освещение – недостаточным, ему плохо там работалось. А в пригородах много пустующих домишек. Деревенские семьями уезжали на заработки и оставляли свои дома родне для присмотра, можно задешево снять. Он снял домик и перевез бомбу туда. Детонационной системой Шлак все еще не был доволен, пара деталей ускользала от его понимания. Но он не собирался останавливаться на достигнутом.

В тот день Шлак потрудился на славу в пригородном домишке и поспешил на электричку до района Юйтянь. Когда он завернул в переулок, уже стемнело. В нос ему ударил запах протухшей рыбы. Вонь стояла по всей улочке. Шлак напрягся. Ему показалось, что это дурной знак. Он тотчас развернулся и пошел обратно. Когда он дошел до проспекта, мимо него, завывая, пронеслась кавалькада полицейских автомобилей, некоторые с включенными мигалками на крышах. Он моментально почувствовал, что Шкурка прокололся и его везут сейчас в одной из машин.

Шлак пришел в себя и только тут сообразил, что все их деньги остались у Шкурки. Он у Шлака был вместо экономки: и проблем меньше, и самому спокойнее. Но сейчас Шлак проклинал себя за это решение. Он вытащил все наличные из карманов, пересчитал несколько раз – не набиралось и десяти юаней! Шлак вернулся в пригород, переночевал там, а на следующее утро упаковал недоделанную бомбу в клетчатый баул, в другой запихнул свое барахло, связал ручки сумок вместе и перебросил через плечо наподобие перекидной походной сумки. Он решил, что ему нельзя больше оставаться в этом доме. Шкурка хоть и не был в курсе, какой именно дом снял Шлак, но знал, что примерно в этом районе. И возможно, они смогут заставить его заговорить.

Оказавшись опять в городе, Шлак очень захотел повидаться с Сяо Юй. Он уже и не помнил, сколько времени не видел свою милую немую. Когда он думал о ней, в его сердце одна за другой поднимались волны нежности. Шлак сел в автобус седьмого маршрута. Билет стоил один юань. Кондуктор велела ему купить еще один билет, чтобы оплатить провоз сумок. Шлаку пришлось поскандалить, но в результате юань удалось сэкономить. «Если бы только на взрывчатке был проводок, – думал он, возмущенно оглядывая пассажиров автобуса, – сейчас же бы и привел ее в действие. Что только за долбаная жизнь пошла, никакой человечности!» И только вспомнив о Сяо Юй, он немного успокоился. Выйдя у горы Бицзяшань, он приставил ладонь козырьком ко лбу и пригляделся: парикмахерская была закрыта.

Мелочи, которая оставалась у Шлака, хватило, понятное дело, ненадолго. Он пил воду и питался одними булочками на пару́, но на утро третьего дня деньги кончились. В карманах гулял ветер, и Шлак совсем приуныл. Он даже подумал, что если кто-нибудь захочет купить у него бомбу, можно было бы выручить за нее несколько сотен юаней.

Приближался полдень, когда Шлак забрел в район Дунтай. Раньше ему там не приходилось бывать, и в незнакомом месте он чувствовал себя в безопасности. Шлак издали услышал звуки оркестра на открытии какого-то супермаркета и пошел в ту сторону. Народ хлынул в новый магазин, и Шлака занесло этим потоком через арочный вход, напоминавший раскрытую пасть, внутрь. Вдруг ему припомнились слова Шкурки, что при открытии супермаркета на рекламных акциях можно попробовать много новых продуктов, а если набраться наглости, то можно и полноценно пообедать. Шлак уж было собирался подняться по эскалатору, как подошел охранник и преградил ему путь:

– Оставьте ваши сумки в камере хранения.

Шлак пошел к шкафчикам, но ячейки были маловаты, и он никак не мог впихнуть в них баулы. Подошел охранник, хотел помочь утрамбовать сумки, но у него тоже не получилось.

– Тогда оставьте в углу, я пригляжу.

Шлак не согласился, повесил сумки через плечо и собрался уходить. Охранник насторожился, похлопал по одной и нащупал недоделанную бомбу.

– Что у вас там?

– Да ничего особенного, бомба, только и всего, – качая головой и улыбаясь, ответил Шлак.

Молодой охранник даже не успел испугаться, как Шлак уже повалил его на пол. Он вытащил два проводка из сумки, один обмотал вокруг большого пальца левой руки, другой – вокруг среднего пальца. Затем поднял охранника, крепко зажав его под мышкой правой руки в качестве заложника. В супермаркете тут же поднялся переполох, народ повалил на улицу. Шлак с удивлением смотрел на этот людской отток, и ему не верилось, что его причиной стал он сам. Когда народ схлынул, на полу остались разбросанные товары, в том числе и продукты. Шлак старался не опускать глаза вниз, так как при виде съестного у него начинало урчать в животе. Он решил, что пора действовать, иначе, если он еще пропустит несколько приемов пищи, у него и сил совсем не останется.