Текст книги "Застольные песни"

Слова и музыка неизвестного автора

 
Я о прошлом теперь не мечтаю,
И мне прошлого больше не жаль.
Только много и много напомнит
Эта темно-вишневая шаль.
 
 
В этой шали я с ним повстречалась,
И любимой меня он назвал,
Я стыдливо лицо закрывала,
А он нежно меня целовал!
 
 
Говорил мне: «Прощай, дорогая,
Расставаться с тобою мне жаль.
Как к лицу тебе, слышишь, родная,
Эта темно-вишневая шаль!»
 
 
Я о прошлом теперь не мечтаю,
Только сердце затмила печаль,
И я молча к груди прижимаю
Эту темно-вишневую шаль.
 

Слова М. Пуаре

Музыка неизвестного автора

 
Я ехала домой… Душа была полна
Неясным для самой каким-то новым счастьем.
Казалось мне, что все с таким участьем,
С такою ласкою глядели на меня.
 
 
Я ехала домой… Дорогою луна
Смотрела в окна скучного вагона.
Далекий благовест заутреннего звона
Пел в воздухе, как нежная струна.
 
 
Раскинув розово вуаль, красавица заря
Лениво просыпалась,
И ласточкой стремясь куда-то вдаль,
В прозрачном воздухе купалась.
 
 
Я ехала домой… Я думала о
Вас! Тревожно мысль моя и путалась, и рвалась.
Дремота сладкая моих коснулась глаз.
Ах, если б никогда я вновь не просыпалась!
 

Слова А. Дельвига

Музыка А. Алябьева

 
Соловей мой, соловей,
Голосистый соловей!
Ты куда, куда летишь,
Где всю ночку пропоешь?
 
 
Кто-то бедная, как я,
Ночь прослушает тебя,
Не смыкаючи очей,
Утопаючи в слезах?
 
 
Ты лети, мой соловей,
Хоть за тридевять земель,
Хоть за синие моря,
На чужие берега;
 
 
Побывай во всех странах,
В деревнях и в городах:
Не найти тебе нигде
Горемычнее меня.
 
 
У меня ли у младой
Дорог жемчуг на груди,
У меня ли у младой
Жар-колечко на руке,
 
 
У меня ли у младой
В сердце миленький дружок.
В день осенний на груди
Крупный жемчуг потускнел.
 
 
В зимню ночку на руке
Распаялося кольцо,
А как нынешней весной
Разлюбил меня милой.
 

Слова В. Шумского

Музыка Н. Харито

 
В том саду, где мы с вами встретились,
Ваш любимый куст хризантем расцвел,
И в моей груди расцвело тогда
Чувство яркое нежной любви…
 
 
Припев:
Отцвели уж давно
Хризантемы в саду,
Но любовь все живет
В моем сердце больном…
 
 
Опустел наш сад, вас давно уж нет.
Я брожу один, весь измученный,
И невольные слезы катятся
Пред увядшим кустом хризантем…
 
 
Припев.
 

Слова Ф. Тютчева

Музыка С. Донаурова

 
Я встретил вас – и все былое
В ожившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое —
И сердцу стало так тепло…
 
 
Как поздней осени порою
Бывают дни, бывает час,
Когда повеет вдруг весною
И что-то встрепенется в нас…
 
 
Так, весь обвеян дуновеньем
Тех лет душевной полноты,
С давно забытым упоеньем
Смотрю на милые черты…
 
 
Как после вековой разлуки,
Гляжу на вас как бы во сне.
И вот – слышнее стали звуки,
Не умолкавшие во мне…
 
 
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь —
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!..
 

Золотым временем Ф. Тютчев называл 1822 г., когда произошла его первая встреча с баронессой Крюденер в Мюнхене. Текст записан в 1870 году.

Известна музыка и других композиторов.

Автор неизвестный, музыка П. Булахова

 
Не верит он, что взор его прекрасный
Меня, как вешний солнца луч, живит,
Что разлюбить его хочу напрасно,
Что лишь по нем душа моя болит.
 
 
Не верит он, что в час уединенья
В ушах моих звучат его слова,
Что за него с слезою умиленья
Летит к творцу горячая мольба.
 
 
Не верит он, что быть мне с ним так сладко,
Что сердце радостно дрожит при нем…
Что я люблю его от всех украдкой,
Что день и ночь лишь думаю о нем.
 
 
Поверит он, не раз ему вздохнется,
Когда вся жизнь моя пройдет, как сон.
На мой привет тогда он отзовется,
Любовь мою тогда оценит он.
 

Слова А. Фета

Музыка А. Варламова

 
На заре ты ее не буди,
На заре она сладко так спит;
Утро дышит у ней на груди,
Ярко пышет на ямках ланит.
 
 
И подушка ее горяча,
И горяч утомительный сон,
И, чернеясь, бегут на плеча
Косы лентой с обеих сторон.
 
 
А вчера у окна ввечеру
Долго, долго сидела она
И следила по тучам игру,
Что, скользя, затевала луна.
 
 
И чем ярче играла луна,
И чем громче свистал соловей,
Все бледней становилась она,
Сердце билось больней и больней.
 
 
Оттого-то на юной груди,
На ланитах так утро горит.
Не буди ж ты ее, не буди,
На заре она сладко так спит!
 

Романс был записан в 1842 году и входил в репертуар цыганских хоров.

Слова Я. Полонского

Музыка Ф. Садовского

 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 
 
Ночь пройдет – и спозаранок
В степь далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
 
 
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы ее, с тобою
Мы сходились в эти дни.
 
 
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
 
 
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
 
 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 

Слова А. Фета

Музыка Н. Ширяева

 
Сияла ночь. Луной был полон сад;
Сидели мы с тобой в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
 
 
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна – любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!..
 
 
Прошли года томительно и скучно.
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна – вся жизнь, что ты одна – любовь.
 
 
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
 

Слова К. Подревского

Музыка Б. Фомина

 
Так хочется хоть раз, в последний раз поверить,
Не все ли мне равно, что сбудется потом!
Любви нельзя понять, любви нельзя измерить,
Ведь там, на дне души, как в омуте речном.
 
 
Припев:
Пусть эта глубь бездонная,
Пусть эта даль туманная
Сегодня нитью тонкою
Связала нас сама.
Твои глаза зеленые,
Твои слова обманные
И эта песня звонкая
Свели меня с ума.
 
 
Проглянет утра луч сквозь запертые ставни,
А все еще слегка кружится голова,
В ушах еще звучит наш разговор недавний,
Как струнный перебор, звучат твои слова.
 
 
Припев.
 
 
Не нужно ничего, ни поздних сожалений…
Покоя все равно мне больше не вернуть.
Так хочется хоть раз, на несколько мгновений,
В речную глубину без страха заглянуть.
 

Слова М. Цветаевой

Музыка И. Крутого

 
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес,
Оттого что лес – моя колыбель, и могила – лес.
Оттого что я на земле стою – лишь одной ногой,
Оттого что я о тебе спою – как никто другой.
 
 
Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей,
У всех золотых знамен, у всех мечей,
Я закину ключи и псов прогоню с крыльца —
Оттого что в земной ночи я вернее пса.
 
 
Я тебя отвоюю у всех других – у той, одной,
Ты не будешь ничей жених, я – ничьей женой.
И в последнем споре возьму тебя – замолчи! —
У того, с которым Иаков стоял в ночи.
 
 
Но пока тебе не скрещу на груди персты,—
О, проклятие! – у тебя остаешься – ты:
Два крыла твои, нацеленные в эфир, —
Оттого что мир – твоя колыбель, и могила – мир!
 

Сентиментальные мотивы

Слова К. Подревского

Музыка Б. Фомина

 
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали мелькали огоньки…
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски!
 
 
Припев:
Дорогой длинною,
Дорогой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
И с той старинною,
Да с семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня.
 
 
Да, выходит, пели мы задаром,
Понапрасну ночь за ночью жгли.
Если мы покончили со старым,
Так и ночи эти отошли!
 
 
Припев.
 
 
В даль родную новыми путями
Нам отныне ехать суждено!
Ехали на тройке с бубенцами,
Да теперь проехали давно!
 
 
Припев.
 

Эта песня стала одной из двух-трех русских популярных песен, оказавшихся в числе главных хитов англо-американской поп-музыки. В 1968 году пластинка «Дорогой длинною» с английским названием «Those Were The Days» оказалась одной из самых продаваемых.

Слова А. Апухтина

Музыка С. Донаурова

 
Пара гнедых, запряженных зарею,
Тощих, голодных и грустных на вид,
Тихо плететесь вы мелкой рысцою,
Вечно куда-то ваш кучер спешит!..
Были когда-то и вы рысаками,
И кучеров вы имели лихих,
Ваша хозяйка состарилась с вами,
Пара гнедых, пара гнедых…
 
 
Ваша хозяйка в старинные годы
Много хозяев имела сама.
Опытных в дом привлекала из моды,
Более пылких сводила с ума.
Таял в объятьях любовник счастливый.
Таял порой капитал у иных.
Часто стоять на конюшне могли вы,
Пара гнедых, пара гнедых…
 
 
Грек из Одессы, еврей из Варшавы,
Юный корнет и седой генерал —
Каждый искал в ней любви и забавы
И на груди у нее засыпал…
Где же они, в какой новой богине
Ищут теперь идеалов своих?
Вот только вы и верны ей доныне,
Пара гнедых, пара гнедых…
 
 
Вот отчего, запрягаясь с зарею
И голодая по нескольку дней,
Вы подвигаетесь мелкой рысцою
И возбуждаете смех у людей.
Старость, как ночь, вам и ей угрожает,
Говор толпы невозвратно затих,
И только кнут вас порою ласкает,
Пара гнедых, пара гнедых…
 
 
Тихо туманное утро в столице,
По улице медленно дроги ползут.
В гробе сосновом останки блудницы
Пара гнедых еле-еле везут.
Кто ж провожает ее на кладбище?
Нет у нее ни друзей, ни родных.
Несколько только оборванных нищих,
Да пара гнедых, пара гнедых…
 

Источником песни является стихотворение С. Донаурова, переводчиком которого и явился А. Апухтин. Записан текст в 1870-е годы.

Слова Н. Риттера

Музыка Я. Фельдмана

 
Как грустно, туманно кругом,
Тосклив, безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
 
 
Припев:
Ямщик, не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик, не гони лошадей!
 
 
Как жажду средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь,
Но память, мой злой властелин,
Все будит минувшее вновь.
 
 
Припев.
 
 
Все было лишь ложь и обман…
Прощай, и мечты и покой!
А боль незакрывшихся ран
Останется вечно со мной.
 
 
Припев.
 

Слова И. Тургенева

Музыка Е. Бегичевой

 
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые…
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица давно позабытые.
 
 
Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.
 
 
Вспомнишь разлуку с улыбкою странною,
Многое вспомнишь родное, далекое,
Слушая ропот колес неустанный,
Глядя задумчиво в небо широкое.
 

Текст посвящен Полине Виардо.

Романс звучал в кинофильме «Мой друг Иван Лапшин».

Слова И. Козлова

Музыка А. Алябьева

 
Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом.
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!
 
 
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.
 
 
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет.
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!
 

Текст романса является переводом стихотворения Т. Мура «Those evening bells», записан в 1827 году.

Слова А. Григорьева

Музыка В. Довганя

 
О, говори хоть ты со мной,
Подруга семиструнная!
Душа полна такой тоской,
А ночь такая лунная!
 
 
Вон там звезда одна горит
Так ярко и мучительно,
Лучами сердце шевелит,
Дразня его язвительно.
 
 
Чего от сердца нужно ей?
Ведь знает без того она,
Что к ней тоскою долгих дней
Вся жизнь моя прикована…
 
 
И сердце ведает мое,
Отравою облитое,
Что я впивал в себя ее
Дыханье ядовитое…
 
 
Я от зари и до зари
Тоскую, мучусь, сетую…
Допой же мне – договори
Ты песню недопетую.
 
 
Договори сестры твоей
Все недомолвки странные…
Смотри: звезда горит ярчей…
О, пой, моя желанная!
 
 
И до зари готов с тобой
Вести беседу эту я…
Договори лишь мне, допой
Ты песню недопетую!
 

Романс был очень популярен в XIX веке в исполнении цыганского хора. Текст записан в 1857 году.

Слова А. Григорьева

Исполняется на мотив «Цыганской венгерки»

 
Две гитары за стеной жалобно заныли…
С детства памятный напев…
Милый, это ты ли?!
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 
 
Почему, да отчего на глазах слезинки?
Это просто ничего – по любви поминки…
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 
 
Поговори же ты со мной, гитара семиструнная,
Вся душа полна тобой —
А ночь такая лунная…
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 
 
Это ты – я узнаю ход твой в ре-миноре
И мелодию твою в частом переборе…
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 
 
Как тебя мне не узнать?!
На тебе лежит печать
Страстного веселья, бурного похмелья…
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 
 
Ах болит, ах болит голова с похмелья,
Но мы пьем…
Мы будем пить целую неделю!
Эх, раз, еще раз, еще много, много раз!
 

Слова Б. Андржиевского

Музыка А. Юрьева

 
Что так грустно… Взять гитару,
Запеть песню про любовь,
Иль поехать лучше к «Яру»
Разогреть шампанским кровь…
 
 
Эй, ямщик, гони-ка к «Яру»!
Эх, лошадей, брат, не жалей.
Тройку ты запряг – не пару,
Так вези, брат, поскорей!
 
 
Темной ночью, белой вьюгой,
Снежной пылью заметет,
В сани сяду я с подругой,
Тройка с места понесет.
 
 
А когда приедем к «Яру»,
Отогреемся, друзья,
И под звонкую гитару
Будем петь мы до утра…
 
 
Эй, ямщик, гони-ка к «Яру»,
Эх, лошадей, брат, не жалей.
Тройку ты запряг – не пару,
Так вези, брат, поскорей!
 

Цыганский Соколовский (по имени руководителя) хор у Яра явился родоначальником всех цыганских хоров в России.

«Было время, – писал Л. Толстой, – когда на Руси ни одной музыки не любили больше цыганской».

Слова О. Мандельштама

Музыка А. Пугачевой

 
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
 
 
Ты вернулся сюда – так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей.
 
 
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
 
 
Петербург, я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
 
 
Петербург, у меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
 
 
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок.
 
 
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
 

Кроме А. Пугачевой, музыку к этому стихотворению также писали В. Плешак, В. Маклаков.

Слова С. Есенина

Музыка С. Беляева

 
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот – и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
 
 
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога не верил.
Горько мне, что не верю теперь.
 
 
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
 
 
Дар поэта – ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
 
 
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.
 
 
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, —
 
 
Чтоб за все грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
 

Слова С. Есенина

Музыка неизвестного автора

 
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
 
 
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
 
 
И как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
 
 
Ах, и сам я нынче что-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
 
 
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
 
 
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
 
 
И утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
 

Слова С. Петрова

Музыка И. Шатрова

 
Тихо вокруг, сопки покрыты мглой.
Вот из-за туч блеснула луна,
Могилы хранят покой.
 
 
Белеют кресты – это герои спят.
Прошлого тени кружат давно,
О жертвах боев твердят.
 
 
Тихо вокруг, ветер туман унес,
На сопках Маньчжурии воины спят
И русских не слышат слез.
 
 
Плачет родная мать, плачет молодая жена,
Плачут все, как один человек,
Злой рок и судьбу кляня!..
 
 
Пусть гаолян вам навевает сны,
Спите, герои русской земли,
Отчизны родной сыны.
 
 
Спите, сыны, вы погибли за Русь, за Отчизну,
Но верьте, еще мы за вас отомстим
И справим кровавую тризну.
 

Первоначальное название песни – «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии». Посвящается бойцам 214-го Мокшанского пехотного батальона, погибшим в феврале 1905 года в кровопролитных боях с японцами под г. Мукденом.

 
Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли.
 
 
«Товарищ, я вахты не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару, —
Огни в моих топках совсем не горят,
В котлах не сдержать мне уж пару.
 
 
Пойди заяви ты, что я заболел
И вахту, не кончив, бросаю.
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил – умираю».
 
 
На палубу вышел – сознанья уж нет,
В глазах его все помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал. Сердце больше не билось.
 
 
Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара,
Последний подарок ему поднесли —
Колосник обгорелый и ржавый.
 
 
Напрасно старушка ждет сына домой,
Ей скажут, она зарыдает…
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.
 

Романс-баллада «Раскинулось море широко» является переработкой матросской песни, созданной накануне 1900 г. поэтом-любителем Г. Зубаревым на основе стихотворения Н. Щербины (1821–1869) «Моряк». Был популярен в исполнении Л. Утесова.

 
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит,
В той степи глухой
Умирал ямщик.
 
 
И набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ:
 
 
«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла —
В той степи глухой
Схорони меня.
 
 
Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.
 
 
А жене скажи
Слово тайное,
Передай кольцо
Обручальное.
 
 
Да скажи ты ей —
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается.
 
 
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес».
 

Источник песни – стихотворение Ивана Сурикова (1841–1880) «В степи», которое являлось творческой переработкой старинной ямщицкой песни «Степь Моздокская». Текст записан в начале 70-х годов XIX века.

Бытовой романс

 
Живет моя красотка
В высоком терему,
А в терем тот высокий
Нет ходу никому.
 
 
Я знаю, у красотки
Есть сторож у крыльца,
Но он не загородит
Дорогу молодца.
 
 
Короткая расправа
С ним будет у меня,
Не скажет он ни слова,
Отведав кистеня.
 
 
А мой кистень сильнее
Десятка кистеней,
Была бы только ночка
Сегодня потемней!
 
 
Вхожу я бодро, смело
В парадное крыльцо,
Зазвякает у двери
Железное кольцо.
 
 
Навстречу мне выходит,
И дряхлый и седой,
Ревнивый муж коварный
Красотки молодой…
 
 
Глухой удар раздался —
Старик уж под ногой…
Теперь пойду поздравлю
Красавицу вдовой.
 
 
«Здорова ли, красотка,
Здорова ли, краса?
Давай с тобой уедем
В дремучие леса».
 
 
Уж троечка готова
Лихих борзых коней,
Была бы только ночка
Сегодня потемней!..
 

Эта песня – народная переработка стихотворения Семена Рыскина (1859–1895) «Удалец».

Слова Н. Некрасова

Музыка неизвестного автора

 
Что ты жадно глядишь на дорогу
В стороне от веселых подруг?
Знать, забило сердечко тревогу —
Все лицо твое вспыхнуло вдруг.
 
 
И зачем ты бежишь торопливо
За промчавшейся тройкой вослед?..
На тебя, подбоченясь красиво,
Загляделся проезжий корнет.
 
 
На тебя заглядеться не диво,
Полюбить тебя всякий не прочь:
Вьется алая лента игриво
В волосах твоих, черных как ночь;
 
 
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
 
 
Не нагнать тебе бешеной тройки:
Кони крепки, и сыты, и бойки,
И ямщик под хмельком, и к другой
Мчится вихрем корнет молодой…
 

Музыку на эти стихи писали также композиторы Н. Леонтьев и М. Бернард. Текст записан в 1846 году, часто использовался для сочинения политических пародий.

Слова и музыка неизвестного автора

 
Тройка мчится, тройка скачет,
Вьется пыль из-под копыт.
Колокольчик то заплачет,
То хохочет, то звенит.
 
 
Припев:
 
 
Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.
Еду, еду, еду к ней,
Еду к любушке своей.
 
 
Вот вдали село большое —
Сразу ожил мой ямщик.
Песней звонкой, удалою
Залился он в тот же миг.
 
 
Припев.
 
 
Тпру!..
И тройка вдруг осела
У знакомого крыльца,
В сени девушка влетела,
И целует молодца.
 
 
Припев.
 

Слова Я. Полонского

Музыка неизвестного автора

 
В одной знакомой улице
Я помню старый дом,
С высокой темной лестницей,
С завешанным окном.
 
 
Там огонек, как звездочка,
До полночи светил,
И ветер занавескою
Тихонько шевелил.
 
 
Никто не знал, какая там
Затворница жила,
Какая сила тайная
Меня туда влекла,
 
 
И что за чудо-девушка
В заветный час ночной
Меня встречала, бледная,
С распущенной косой.
 
 
Какие речи детские
Она твердила мне:
О жизни неизведанной,
О дальней стороне.
 
 
Как не по-детски пламенно,
Прильнув к устам моим,
Она, дрожа, шептала мне:
«Послушай, убежим!
 
 
Мы будем птицы вольные —
Забудем гордый свет…
Где нет людей прощающих,
Туда возврата нет…»
 
 
И тихо слезы капали —
И поцелуй звучал…
И ветер занавескою
Тревожно колыхал.
 

Текст романса, записанный в 1846 году, послужил основой для популярной в жанре «Русский шансон» песни «На Арсенальной улице».