Текст книги "Застольные песни"

 
Ехали цыгане – не догонишь!
И пели они песню – не поймешь!
Была у них гитара – не настроишь!
И, в общем, ничего не разберешь!
 
 
Припев:
Бутылка вина, не болит голова,
А болит у того, кто не пьет ничего!
Эх, бутылка вина, не болит голова,
А болит у того, кто не пьет ничего!
 
 
Так лучше веселиться, чем работать!
Так лучше водку пить, чем горевать!
И вспоминая мамины заботы,
Красивые костюмы надевать.
 
 
Припев.
 
 
Так лучше быть богатым и здоровым
И девочек роскошных целовать!
И вспоминать тюрьмы замок суровый,
Деньжатами карманы набивать!
 
 
Припев.
 

 
На Дерибасовской открылася пивная.
Там собиралася компания блатная.
Там были девочки – Тамара, Роза, Рая —
И с ними гвоздь Одессы – Степка Шмаровоз.
 
 
Он заходил туда с воздушным поцелуем
И говорил красотке Розе: «Потанцуем?
И фраерам здесь всем сидящим растолкуем,
Что есть у нас славное танго!»
 
 
Красотка Роза танцевать-таки с ним не хотела,
Она достаточно до этого успела
В объятьях толстого и жирного чуркмена.
И ей не надо было больше ничего.
 
 
А чимрафон сказал в изысканной манере:
«Я б вам советовал пришвартоваться к Вере,
Чтобы в дальнейшем не обидеть Вашу маму
И не испачкать в кровь Вам белую панаму!»
 
 
Услышал реплику маркер известный Моня,
О чью спину сломали кий в кафе «Боржоми», —
Побочный сын капиталистки тети Бэсси,
Известнейший портретщик в красавице Одессе.
 
 
Он подошел к нему походкой пеликана,
Достал визитку из жилетного кармана:
«Я б Вам советовал, как говорят поэты,
Беречь на память о себе свои портрэты!»
 
 
Но Степа Шмаровоз был парень пылкий:
Чуркмену жирному – по кумполу бутылкой,
Официанту засадил он таки вилкой,
И началось славное танго.
 
 
На «Аргентину» это было не похоже.
Вдвоем с приятелем мы получили тоже.
И из пивной нас выкинули сразу разом
И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом.
 
 
И вот, пока мы все лежали «на панели»,
А хачик все ж таки дополз до Розанэлли,
И он шептал ей, от страсти пламенея:
«Ах, Роза, или Вы не будете моею?
 
 
Я увезу Вас в город Тум-Батуми,
Вы будете там есть кишмиш с рахат-лукуми.
И как цыпленка с шиком я тебя одену.
Захочешь спать – я сам тебя раздену!
 
 
Я, как собака, буду беречь твое тело,
Чтоб даже кошка на тебя смотреть не смела!
Я буду в баню в год водить тебя четыре раза,
Чтоб не пристала к Вам, моя душа, зараза!
 
 
Я все отдам тебе, все прелести за это,
А здесь Вы ходите, я извиняюсь, бэз браслета!
Бэз комбинэ, бэз фильдеперсовых чулочек,
И, как я только что заметил, бэз порточек!»
 
 
И так накрылася фартовая пивная,
Где собиралася компания блатная.
Исчезли девочки – Тамара, Роза, Рая —
И с ними гвоздь Одессы – Степка Шмаровоз.
 

 
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни.
А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,
А мы под вечер погулять как будто вышли!
 
 
Припев:
«А ты, Григорий, не ругайся!
А ты, Петька, не кричи!
А ты с кошелками не лезь поперед всех!»
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
А вместо вишен теперь веселый смех!
 
 
«Ребята, главное – спокойствие и тише!» —
«А вдруг, заметят?» – «Нет, не заметят!» —
«А как заметят, то мы воздухом здесь дышим!» —
Сказал с кошелками соседский Петька.
 
 
Припев.
 
 
«А ну-ка, Петя, нагни скорее ветку!»
А он все «бабки» в карманы ссыпал!
«А видно, Петя, перегнул ты слишком ветку
И вместе с вишнями в осадок выпал!»
 
 
Припев.
 
 
Пусть дядя Ваня купает тетю Груню
В колхозной бане, в колхозной бане.
Мы скажем вместе: «Спасибо, тетя Груня!
И дядя Ваня, и дядя Ваня!»
Припев.
 
 
Поспели вишни в саду у дяди Вани,
У дяди Вани поспели вишни.
А дядя Ваня с тетей Груней нынче в бане,
А мы под вечер погулять как будто вышли!
 
 
Припев.
 

 
Ехал поезд № 8 «Ереван – Баку»,
Я лежу на верхней полке и как будто сплю.
 
 
В темноте я замечаю чей-то чемодан.
Сердце трепетно забилось: что-то будет там?
 
 
Совершаю преступленье – лезу в чемодан.
Открываю – там печенье и какой-то хлам.
 
 
Чемодан не удержался – с полки полетел
И какого-то отброса по уху задел.
 
 
Сотни рук меня схватили. Кто кричит: «Убей!»
Кто кричит: «Кидай в окошко – будет веселей!»
 
 
Кинули меня в окошко, прямо под откос.
Я разбил себе коленки, оцарапал нос.
 
 
Век жить буду – не забуду этот паровоз:
От Москвы до Ленинграда на карачках полз!
 

 
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
 
 
Припев:
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская улица моя.
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская. Милая моя!
 
 
Там живут порядочные люди —
Никто там не ворует и не пьет.
Но если вы не верите,
Сходите и проверьте:
Кто на этой улице живет?
 
 
Припев.
 
 
Есть на этой улице больница,
Все ее еврейскою зовут.
Я желаю вам, друзья,
Не бывать там никогда,
Пусть туда враги наши идут.
 
 
Припев.
 
 
Были годы, здесь бродил Утесов —
Под гитару песню пел свою.
А когда создал он джаз,
То исполнил в первый раз
Песенку про улицу мою.
 
 
Припев.
 
 
Конечно, про Япончика все знают,
Хоть он на Мясоедовской не жил.
Прошлое ушло давно
Вместе с старым миром, но…
И он по этой улице ходил!
 
 
Припев.
 
 
Если бы сказали: на тебе квартиру
Или, прямо скажем, целый дом!
Этого бы соловья
Никогда б не слушал я,
Улицу б родную я сберег!
 
 
Припев.
 
 
Предложили мне сменить квартиру
С чудным видом на Москву-реку.
Я согласен на обмен,
Но прошу учесть момент:
Только вместе с улицей моей.
 
 
Припев.
 
 
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
 
 
Припев.
 

Свадебные песни и частушки

Когда в дом приходит радостное известие о том, что дети решили сыграть свадьбу, многие родители испытывают растерянность. Естественно, возникает вопрос: с чего начать?

А хотите узнать, как это делали в старину? Так вот, в те далекие годы свадьбы длились не один, а в течение нескольких дней и представляли собой целое театрализованное зрелище. Недаром тогда говорили «не справлять свадьбу», а «играть». Свадьбу действительно играли. Она начиналась сватовством: к родителям невесты приходили сваты и договаривались о будущем бракосочетании, после чего устанавливался день смотрин. Тогда в дом невесты приезжали родители жениха. Их угощали и приветствовали как будущих родственников.

Невеста не принимала участия в пиршестве. Она лишь выходила к гостям от трех до пяти раз, меняя наряды, и уж потом садилась за стол. Смотрины завершались особым ритуалом – рукобитьем. Родители соединяли руки новобрачных и ударяли по ним рукавицей. С этого времени семьи жениха и невесты составляли одно целое и все расходы по свадьбе делились пополам.

После рукобитья в доме невесты собирались подруги – готовить приданое. Девушка повязывала платок, который не снимала даже во сне.

Так она прощалась с родительским домом. Готовились к свадьбе и в доме жениха. Сам он почти каждый день навещал невесту и приносил разные лакомства. Невеста в свою очередь передавала жениху подарки для его родных.

Когда приготовление приданого заканчивалось, накануне венчания в доме невесты проводили девичник, а в доме жениха – мальчишник. В этот день невесту уже считали новобрачной. Кульминационным моментом девичника являлся ритуал потери красоты (воли). Невесте расплетали косу, и она как бы переходила из девиц в замужние женщины. На следующее утро она одевалась к свадьбе, но волосы не заплетала.

Утром в день свадьбы к невесте приезжал кто-нибудь из родных жениха, чаще всего его старший брат. Он привозил подарок и уезжал с ответным даром. Потом уже за невестой приезжал жених. Подруги невесты отказывались ему отпирать, требуя шуточный выкуп. Жених передавал одной из подружек деньги – и ворота открывались.

После этого подъезжал «свадебный поезд», украшенный лентами и колокольчиками. Первыми всегда ехали дружки, вторыми – невеста с крестной матерью или свахой, третьим – жених, за ним – остальные родственники и гости.

После венчания невеста уже ехала вместе с женихом. Дома молодых сажали в красном углу, под иконами. Они принимали поздравления, но не могли участвовать в общем пиршестве. Через некоторое время молодые уходили в горницу, где для них была приготовлена специальная еда, чаще всего – два пирога, один из которых был испечен в доме невесты, другой – в доме жениха. Поев, невеста уходила в свою комнату и переодевалась в женский наряд. Подруги заплетали ей две косы и укладывали их на голове, накрывая головным убором. Потом невеста выходила к гостям и вместе с женихом садилась за общий стол. Вначале молодоженам подавали кашу и хлеб, а также стакан с молоком. Они должны были пить из одного стакана, есть одной ложкой из одного блюда, откусывать от одного куска хлеба или пирога. Считалось, что общая еда навеки соединит молодых.

Основной пир, который назывался «красный стол», начинался на следующий день. Еду для него готовили только замужние женщины, им помогала и молодая. Во время пира новобрачных сажали в красном углу. Остальные родственники рассаживались двумя рядами: с одной стороны мужчины, с другой – женщины. Во время пира пели величальные песни, молодых называли князем и княгинею, солнцем и голубкой, месяцем и солнышком. После молодых величали родители и родственники. Когда пир заканчивался, молодых провожали в спальню с песнями.

На третий день невеста выходила к гостям в обычной будничной одежде. Иногда молодых будили, разбивая перед их дверью горшки. Отсюда появилось выражение «посуда бьется к счастью».

Когда молодая выходила, на пол бросали солому, сор, деньги. Она должна была мести пол по направлению от двери к печке, чтобы умилостивить домового. Мать жениха выносила на завтрак горшок с кашей и притворно причитала:

«Ой, жарко, жарко». Невеста должна была взять горшок, подуть на него и подарить свекрови платок. С этого момента невестка считалась полноправным членом семьи и принимала участие во всех домашних хлопотах.

Обычно на третий день молодые приезжали в дом родителей невесты, где теща встречала зятя блинами. Он должен был откусить кусочек верхнего блина и подарить теще подарок за проявленную заботу.

Свадебный ритуал завершался «обсидками». Замужние женщины принимали молодуху в свое общество. Они угощали ее вином и студнем.

Ну а что касается современной свадьбы, и тем более городской, то тут уж, дорогие читатели, только вы сами и можете решить, как ее «сыграть». Мы же предлагаем вам своеобразный сценарий, который поможет превратить обычное застолье в некое органичное действо. Данная книга включает в себя застольные песни и частушки, любимые всеми и знакомые каждому (какое же застолье без задорной или проникновенной песни!); анекдоты (кстати, легко трансформирующиеся в тосты), без которых также не обойтись застолью; афоризмы о семейной жизни, которые дадут возможность блеснуть остроумием как гостям, так и, быть может, помогут молодоженам в их предстоящей семейной жизни, состоящей не только из медового месяца; традиционные свадебные шутки, представляющие собой процесс вручения молодым и их родителям документов, соответствующих их новому статусу.

В общем, на то и свадьба, чтобы веселиться! Свадебные песни всегда вспоминаются с душевной теплотой и улыбкой умиления. Очень многие из них кажутся нам порой наивными. Но отчего же вдруг так сжимается сердце? Потому что простые, незатейливые мелодии с таким же простым текстом дают возможность почувствовать себя счастливым. Они не обманывают, они чисты и искренни.

Сегодня с экранов телевизоров, с эстрады звучат другие песни. Но только стоит собраться вместе на шумном застолье, домашних праздниках, свадьбе – и там льется настоящая русская песня. Ведь русскому характеру, широкой русской душе, нельзя без песни. Как пели наши далекие предки – славяне, как выражали они свои чувства, мысли, настроения, так и сегодня, по сей день, песня страдает, любит и надеется. И так хорошо петь хором, дружно, всем знакомые и всегда любимые народные песни.

Разлилась, разлелеялась

 
По лугам вода вешняя,
Унесло, улелеяло
Три кораблика по морю.
Первый корабль унесло
С сундуками с окованными;
Второй корабль унесло
С периною пуховою,
Со подушками пуховыми;
Третий корабль унесло
Со душой красной девицей
С Натальей Ивановной.
 
 
Оставалася мамонька
На крутом славном бережке.
Она кричала-зычала:
– Воротись, моя мила дочь,
Забыла твои золоты ключи,
На аловой на ленточке,
На фарфоровой тарелочке,
Во твоей новой спаленке,
На дубовом на столике,
На фабричной салфеточке.
 
 
– Не горюй, моя мамонька,
Не одни ключи я оставила.
Позабыла волю тятенькину,
Позабыла негу мамонькину;
Приласканьица братцевы,
Разговоры сестрицыны.
 

Сборы мои, сборы

 
Сборы мои, сборы, сборы девочьи,
Сбирала подружек во свой дом.
Сбирала подружек во свой дом,
Садила подружек за свой стол,
Садила подружек за свой стол,
Сама садилася выше всех,
Сама садилася выше всех,
Думала думушку крепче всех,
Думала думушку крепче всех,
Подружки мои, вы голубушки,
Подружки мои, вы голубушки,
Расскажите вы, мои милые,
Расскажите вы, мои милые,
Как же идти в чужи людюшки,
Как же идти в чужи людюшки,
Как назвать мне лиха свекра,
Как же назвать мне лиха свекра,
Батюшком назвать мне не хочется,
Батюшком назвать мне не хочется,
Свекрушком назвать мне хочется,
Свекрушком назвать – он рассердится.
Убавлю я, млада, спеси-гордости,
Прибавлю, млада, ума-разума,
Прибавлю, млада, ума-разума,
Назову я свекрушка батюшкою,
Назову я свекрушка батюшкою,
Лихую свекровушку – матушкою.
За это, млада, худа не буду,
С белого личенька я не спаду,
С белого личенька я не спаду,
С алых румянец я не сойду.
 

Трубушка трубит

 
Трубушка трубит по заре,
Раенька плачет по косе:
«Коса ль моя, косонька русая,
Вечор мою косоньку заплели,
Утром мою косоньку расплели,
Сделали из косоньки две косы,
Сделали из косоньки две косы».
Шелкова ниточка к стенке вьет, Лёшенька
Раеньку к сердцу жмет:
– Скажи, скажи, Раенька, кто тебе мил?
– Мил да милешенек батюшка.
– Это-то ведь, Рая, неправда была,
Это-то, Ивановна, неистинная.
Скажи, скажи, Раенька, кто тебе мил?
– Мил да милешенек Лёшенька.
– Это-то ведь, Раенька, правда твоя,
Это-то, Ивановна, истинная.
 

Красота ли, моя красота

 
Красота ли, моя красота,
Красота ли моя девичья,
Красота ли моя девичья.
Отнесу я свою красоту,
Отнесу я свою красоту
Я ко батюшке в высок теремок,
Я ко батюшке в высок теремок,
Ко матушке в большой уголок.
Отнесу я свою красоту,
Отнесу я и послушаю,
Отнесу я и послушаю,
Не тоснёт ли моя красота,
Не тоснёт ли она, мается,
Что тоснёт ли она, мается,
Что тоснёт ли она, мается,
Во белые ручки просится,
Во белые ручки просится,
Во белы ручки, златы перстни,
Во белы ручки, златы перстни,
Во златы перстни, злаченые,
Во златы перстни, злаченые,
Во клечки обрученные.
Отнесу я свою красоту,
Я ко братчику в чисто поле,
Я ко братчику в чисто поле
На ту травушку шелковую.
В это время, в эту порушку
Шли мужички деревенские,
Шли мужички деревенские,
Со косами со булатными,
Со косами со булатными,
Покосили эту травушку,
Покосили эту травушку,
Отыскали мою красоту.
 

Что не две ли свечи топятся

 
Что не две ли свечи топятся,
Ох, что не Люда ль
Богу молится,
Она молится, печалится,
Ох, в путь-дороженьку справляется.
В путь-дороженьку справляется,
В цветно платье одевается.
Ей дорожка ехать дальная,
Эх, ехать дальная, печальная.
Во пути да во дороженьке,
Эх, есть ухабики глубокие,
Есть раскатики широкие.
Ой, растрясет да красну красоту,
Растеряют вольну волюшку.
Ой, ты не плачь, наша касатая,
Даем братца в провожатые.
Ой, говорил братец, наказывал:
«Ты носи-ко платье – сносится,
Не скажи-ко – горе скажется».
Из-за лесу, лесу темного,
Ой, летит стадико гусиное,
А другое лебединое,
Ох, что другое лебединое.
Отставала тут лебедушка,
Что от стада от белых лебедей,
Приставала-то лебедушка,
Эх, что ко стаду, ко серым гусям.
Не умела-то лебедушка,
Эх, по-гусиному кричати.
Начали ей гуси щипати,
Эх, начали ей гуси щипати.
То лебедушка тут кричати:
Ох, не щиплите, гуси, серы, меня.
Не сама я к вам залетела,
Эх, не сама я к вам залетела,
Занесла меня погодушка,
Эх, что великая невзгодушка,
Завезли меня добры кони,
Эх, что добры кони да Васенькины,
Что Василья да Егоровича».
 

Жарко, жарко свеча горит

 
Жарко, жарко свеча горит,
Жарче воску ярого,
Пожарчее воску ярого,
Слезно плачет наша девушка,
Слезно плачет наша девушка,
По своей ли по русой косе,
По своей ли по русой косе,
По своей ли вольной волюшке.
Унимает ее батюшка,
Уговаривает брат родной:
«Сестрица моя, касатушка,
Моя белая лебедушка,
Мы тебя ведь не одну дадим,
Мы тебя ведь не одну дадим,
Мы дадим те провожатого,
Мы дадим те провожатого,
Провожата-братца родного,
Провожата-братца родного».
Провожал братец, наказывал,
Провожал братец, наказывал,
Брат сестрицу уговаривал,
Брат сестрицу уговаривал:
«Ты, сестрица, моя ластушка,
Ты, сестрица, моя ластушка,
Носи платьице – не снашивай,
Носи платьице – не снашивай,
Терпи горюшко – не сказывай.
Поносивши – платье сносится,
Потерпевши – горе скажется».
 

Погуляйте-ко, красные девушки

 
Погуляйте-ко, красные девушки, да
Покуль волюшка вам есть,
 
 
Покуль волюшка-то вам есть,
У отца-то ведь и да у матери да
Жили в неге и в добре.
 
 
Жили в неге и в добре.
Уж вы пойте-ко, девушки, песенки да
Пойте в полюшке везде.
 

Ты река ли моя, реченька

 
Ты река ли моя, реченька, да
Ты река ли моя быстрая,
Ты река ли моя быстрая, да
Речка быстрая да струистая,
По меду ль течешь, по сахару, да
По изюму ль разливаешься,
По изюму ль разливаешься, да
С крутым бережком не знаешься.
С крутым бережком не знаешься.
Со желтым песком да не столкнешься.
– Что сидишь ты, дочь разумная.
Что сидишь да не успехнешься, да
Что сидишь да не ухмыльнешься?
– Что же мне да усмехатися, да
Что же мне да ухмылятися.
Ах ты, мати моя, маменька, да
Государыня родимая,
Государыня родимая, да
Мне недолго жить во девушках.
Мне недолго жить во девушках, да
Мне недолго жить во красныих.
Мне недолго жить во красныих, да
От субботы до субботушки,
От субботы до субботушки, да
До Христова воскресеньица.
В воскресеньице ранешенько, да
Ко суду да божу ехати,
Ко суду да божу ехати, да
Своей участи отведати.
Под судом да ножки ломятся, да
Под венцом да голова болит,
Под венцом да голова болит, да
Голова болит, сердце ржавеет.
Голова болит, сердце ржавеет, да
Сердце ржавело-соржавело,
Сердце ржавело-соржавело, да
По своей да вольной волюшке.
По своей да вольной волюшке, да
По своей девичьей красоте.
 

В поле дуб стоит, не шатается

 
В поле дуб стоит, не шатается,
В поле дуб стоит, не шатается,
Без ветра дуб не пошатается,
Без ветра дуб не пошатается.
Много, много есть у сыра дуба,
Много есте зеленых листышков.
Только нету лишь у сыра дуба
Подзолоченоей вершиночки.
Много, много есть у Мариюшки,
Много злата да много серебра,
Только нету у нашей Машеньки,
Нет родителя у ней, батюшки.
Некому ее благословити, да
Во чужие ее во людюшки.
Благословляют-то нашу Машеньку
Все соседушки порядовные,
Все соседские малы детушки,
Во чужи-то, ее, во людюшки.
 

Каждая строка поется дважды.

Кто у нас хороший

 
Кто у нас хороший,
Кто у нас пригожий.
Ванюшка хороший,
Васильевич пригожий.
Он коня седлает,
Конь-то с ним играет,
На коня садится,
Конь-то веселится,
По улице едет —
Вся улица стонет,
К роще приезжает —
Роща расцветает.
Роща расцветает —
Манюшка встречат.
Долго мы вас ждали,
Долго дожидали,
Перинушку стлали,
Подушечку клали.
 

Ваню матушка спородила

 
Ваню матушка спородила
В воскресенскую заутренку, да
В воскресенскую заутренку.
На руках-то его носила, да
На руках-то его носила,
По головушке-то гладила, да
По головушке-то гладила.
Ты поедешь, мое милое, да
Ты поедешь, мое милое,
Ты поедешь ли женитися, да
Ты поедешь ли женитися?
Примечай-ка свою сужену, да
Примечай-ка свою сужену,
Твоя сужена снаряжена, да
Твоя сужена снаряжена,
За дубовый стол посажена, да
За дубовый стол посажена.
Она сидит-то город-городом,
Она сидит-то город-городом,
На головушке-то теремы, да
На головушке-то теремы,
Что на шеюшке статной жумчуг, да
Что на шеюшке статной жумчуг,
Да у Анны-то Ивановны.
 

Еще кто у нас не женат

 
Еще кто у нас не женат
Во горнице холостой,
Розан мой, алый мой,
Виноград зеленый.
Есте Виктор не женат,
Михайлович холостой,
Пора, пора жениться,
Пора сватать ехати,
Пора сватать ехати
К невестину терему,
К невестину терему.
Сидит она во дому,
Сидит она во дому
Да чешет она голову.
 

Во горенке во новой, во новой

 
Во горенке во новой, во новой
Стоит столик дубовой, дубовой,
На ем скатерть есть брана, есть брана,
Стоит чаша золота, золота,
Полна медом налита, налита.
Уж как Ваня выходил, выходил,
Васильевич выходил, выходил,
Графин водки выносил, выносил,
Рюмку водки наливал, наливал,
Своей Маше подносил, подносил,
Семеновне подносил, подносил:
«Уж ты, Машенька моя, ты моя,
Выпей рюмку от меня, от меня.
Женим сына у попа, у попа,
Даем дочерь за дьяка, за дьяка.
Будет родня широка, широка,
Роди сына во меня, во меня,
Роди дочерь во себя, во себя».
 

Каждая строка поется дважды.

Вечор голубь, вечор сизой

 
Вечор голубь, вечор сизый, эх!
Горы, боры обошел,
Боровинки не нашел,
Буйну голову чесал,
Кудеречки завивал.
Да ты, Иванушка,
Да ты, Васильевич, эх!
Гляди прямо на меня,
Я давно люблю тебя.
Как налито яблочко,
Садовая ягодка,
Журавинка – клюквинка,
Славная жемчужинка,
Целоваться дюжинка.