Текст книги "Концепции современного востоковедения"

Исторические аспекты формирования антиколониализма на севере Африки, традиционные для этого региона проблемы взаимоотношений племен, основной массы населения с центральной властью (махзен) исследовал в своих трудах американский историк, политолог, африканист, в прошлом сотрудник Госдепартамента США Д. Эшфорд244244
  Ashford D. Political Change in Morocco. Princeton, 1961; Idem. The Commander of the Faithful: The Moroccan Political Elite. N. Y., 1970, etc.


[Закрыть]. Тема генезиса антиколониализма и национализма перед лицом экспансии европейских держав на севере Африки нашла отражение в работах Э. Берка, американского исследователя из Калифорнии245245
  Burke E. Pan Islam and German War Strategy. Moroccan Resistance. Francia. Band 3 (1975). London, 1973.


[Закрыть].

В 1960-х гг. в США появились первые крупные исследования по этноконфессиональной истории мира ислама. Здесь следует назвать работу К. Гирца (1926–2006) «Ислам под наблюдением. Религиозное развитие в Марокко и Индонезии»246246
  Среди главных трудов ученого: Geertz C. Islam Observed, Religious Development in Morocco and Indonesia, 1968; The Interpretation of Cultures, 1973, 2000.


[Закрыть]. На примере двух стран, лежащих на противоположных концах мира ислама, автор показал соотношение традиций и инноваций, роль религии в условиях секуляризации общества, «в борьбе за реальное»247247
  Дьяков Н. Н. Марокко в зарубежной историографии и социологии… С. 105.


[Закрыть].

Новое поколение ученых, появившееся на рубеже 1980-х гг., критически восприняло «лежалые плоды классического западного востоковедения». Показательным в тот период выглядел один из сборников статей по социологии и политологии арабского мира, вышедший в Джорджтаунском университете США248248
  Theory, Politics and the Arab World. Critical Responses. N. Y., 1990; Sharabi H. The Scholarly Point of View: Politics, Perspective, Paradigm // Theory, Politics… P. 1–51.


[Закрыть]. Составитель этого сборника Х. Шараби на первых же его страницах сформулировал претензии авторов – представителей «критической школы» к традиционной ориенталистике, страдающей излишней описательностью и проколониализмом.

«Востоковедам-колонизаторам» и «антропологам-гегемонистам» (среди которых фигурируют, например, Г. фон Грюнебаум, Б. Льюис, К. Гирц и др. – Н. Н. Дьяков) Х. Шараби противопоставляет историков и социологов «новой волны», воспитанных на трудах Ж. Берка. В их числе – марокканцы А. Ларуи, А. аль-Хатиби с их критикой «окрашенной европоцентризмом» западной культуры, алжирец М. Аркун, тунисец Х. Джайт и др. Характерными чертами «новой арабской социологии» Х. Шараби назвал обращение к структурализму К. Леви-Стросса (в Марокко – А. К. аль-Фаси аль-Фихри, М. А. аль-Джабири), к «женскому вопросу» (в Марокко, например, Ф. Мерниси), к марксистским и другим левым концепциям.

Не менее резкая оценка позиции западных социологов и историков предшествующего поколения дали в этом сборнике С. К. Фарсун и Л. Хаджжар. Отталкиваясь от популярных идей Э. Саида (см. ниже), они писали о «деструктивных последствиях ориенталистики», упрекая своих старших коллег, например К. Гирца, за «типичный подход» к определению роли западной культуры в истории ислама249249
  Farsun S. K., Hajjar L. The Contemporary Sociology of the Middle East: an Assessment // Theory, Politics and the Arab World. Critical Responses. P. 160–197.


[Закрыть]. Критике «интерпретивной антропологии» с «оттенком символизма» посвятила свою статью в том же сборнике Л. Абу-Лугод – представительница известной палестино-американской семьи ученых и интеллектуалов250250
  Abu-Lughod L. Anthropology’s Orient. The Boundaries of Theory on the Arab World // Theory, Politics… P. 81–131.


[Закрыть].

На пороге ХХI в. на самом острие борьбы мнений в историографии и социологии современного ислама оставались имена двух американских ученых – уроженца Лондона Б. Льюиса и его многолетнего оппонента, уроженца Иерусалима Э. Саида.

Бернард Льюис (род. 1916) – англо-американский историк, востоковед, почетный профессор Принстонского университета, эксперт-аналитик, в том числе при администрации Буша, один из самых влиятельных послевоенных историков – специалистов по Ближнему Востоку, по истории отношений между исламом и Западом. Б. Льюис раскрыл историческую панораму мусульманского общества на основе анализа социально-политических и демографических процессов. В христианстве и исламе он видел две цивилизации, находящиеся в столкновении с момента рождения ислама в VII в. Широкий отклик получили «Печатные дуэли» Б. Льюиса с Э. Саидом – палестино-американским культурологом (см. ниже), назвавшим творчество Б. Льюиса типичным образчиком «ориентализма» как историко-культурного феномена.

Книга Э. Саида «Ориентализм» (1978) принесла автору огромную популярность, вышедшую далеко за сферы его культурологических занятий. В этой работе Э. Саид резко критикует «европоцентристские предрассудки, направленные против арабо-мусульманского мира», «ложное понимание на Западе арабской культуры».

По утверждению Э. Саида, Запад не только завоевал Восток политически, но и практически монополизировал само изучение восточных языков и культуры. Западные ученые написали собственную историю Азии, исходя из того, что Европа является нормой, а все остальное – это лишь «экзотика и непостижимость Востока». Западные работы о Востоке, писал Э. Саид, рисуют его «иррациональным, слабым, чужим» в противоположность «сильному, мужественному, разумному» Западу251251
  «В отличие от американцев французы и англичане – в меньшей степени немцы, русские, испанцы, португальцы, итальянцы и швейцарцы – имеют давнюю традицию того, что я буду называть в дальнейшем ориентализмом, определенным способом общения с Востоком, основанном на особом месте Востока в опыте Западной Европы. Восток – не просто сосед Европы, но еще и место расположения ее самых больших, самых богатых и самых старых колоний, это исток европейских языков и цивилизаций, ее культурный соперник, а также один из наиболее глубоких и неотступных образов Другого…» (Там же. С. 8).


[Закрыть]. «Ориентализм», по мнению Э. Саида, – это «политический интеллектуализм», направленный на самоутверждение, а не на объективное изучение, это форма расизма, инструмент империалистического давления. «Ориентализм – это стиль мышления, основанный на онтологическом и эпистемологическом различении “Востока” и (почти всегда) “Запада”»252252
  Саид Э. Ориентализм… СПб., 2006. С. 9.


[Закрыть].

Критика «Ориентализма» Э. Саида и ряд других его трудов подняли волну полемики в мировой гуманитарной науке, прежде всего в кругах философов, культурологов и, наконец, самих востоковедов – исследователей истории и культуры Востока, работавших как в университетах Европы и Америки, так и в научных центрах Азии и Африки. «Ориентализм» Э. Саида вызвал самые противоречивые отклики в академической среде, с одной стороны, резкую критику отдельных его аргументов, подчас полное неприятие, поскольку «ориенталисты в большинстве своем с симпатией относились к исламу». С другой стороны, представители так называемого нового, «критического» востоковедения поддержали «антиколониальный» подход Э. Саида, считая его «последним голосом совести…» в современной науке. «Ориентализм», по Э. Саиду, – это «способ, используемый Западом, чтобы обрести господство над Востоком, реорганизовать его и стать для него авторитетом»253253
  Именно так назвал Э. Саида турецкий писатель и публицист Мустафа Армаган (Армаган М. Возможна ли критика ориентализма без Эдварда Саида? // DA Diyalog Avrasya. Международный культурно-интеллектуальный журнал. Москва; Стамбул. 2006. Лето. № 21. С. 52).


[Закрыть].

Критики Э. Саида обвиняли его в том, что он фактически создал «монолитный оксидентализм» – западничество – в противовес пресловутому «ориентализму». По мнению многих, он игнорировал фундаментальные противоречия в позиции самих западных востоковедов, не желая видеть, что многие из них скорее занимались поисками близости, родства между Востоком и Западом, нежели различием между ними, и нередко выдвигали идеи, которые прямо способствовали развитию антиколониализма.

В свою очередь сторонники Э. Саида заявляли, что подобная критика в его адрес, какой бы обоснованной она ни была, не могла подорвать основ его теории, которая остается верной и для XIX, и для XX в. Особенно актуальной она выглядит в связи с той концепцией Востока, которая сложилась и распространялась в западных СМИ, литературе, кинематографе. К тому же, отмечали они, и сам Э. Саид признавал определенную ограниченность своей теории, особенно в отношении германской востоковедной науки254254
  Саид Э. Ориентализм… С. 18–19.


[Закрыть].

Классический «ориентализм», европоцентристский взгляд на Восток стали неотъемлемой чертой духовной экспансии, направленной на деперсонализацию, ассимиляцию «туземной массы». Утверждению «европоцентризма» в исторической науке немало способствовали теоретические рассуждения самих западных историков. Так, основоположник Школы «Анналов» Марк Блок утверждал в своей «Апологии истории» (1941), что подлинная «религия историков» – это христианство255255
  Все другие религиозные системы основывали свои верования и ритуалы на мифологии, почти неподвластной человеческому времени, писал М. Блок. У христиан же «священными книгами являются книги исторические, а их литургии отмечают – наряду с эпизодами земной жизни бога – события из жизни церкви и святых…» (Блок М. Апология истории. М., 1973. С. 7).


[Закрыть].

Геополитические перемены конца ХХ в., распад СССР, перестройка внутренней и внешней политики «новой России», поиск ею новых союзников и партнеров на Западе и на Востоке сопровождались как у нас в стране, так и за ее пределами подчас кардинальным изменением методологии, самой концепции развития государства и общества и соответственно общественных наук, включая исторические. Это, в свою очередь, привело к переоценке ценностей, самого смысла и целей «постимперского» российского востоковедения, что прямо затронуло исследования отечественных ученых, посвященные истории и культуре Востока, в том числе мира ислама.

Все свидетельствует об одном, писал в 1993 г. Н. А. Иванов, – «об абсолютной невозможности понимать и объяснять историю Востока в соответствии с основными постулатами марксизма, прежде всего с тезисами о классах и классовой борьбе, о телеологическом характере истории и соответственно о формациях и формационной лестнице, о детерминированности исторического процесса, прежде всего об экономике как детерминативе истории…»256256
  Иванов Н. А. Восток: новые подходы к изучению истории // Труды по истории… М., 2008. С. 363.


[Закрыть].

Критика советской историографии на фоне «декоммунизации», «десоциализации» научных исследований коснулась основополагающих вопросов исторической науки, в том числе стадиальности, периодизации мировой истории и истории Востока. Развернувшиеся в мире на рубеже XX–XXI вв. процессы заставили по-новому взглянуть на Новейшую историю, как таковую, на проблемы предшествующей и во многом определившей ее Новой истории257257
  Модернизация как главная характеристика Нового времени, по сути, сводилась на Ближнем Востоке в эпоху Танзимата к «заимствованию на Западе правовых и административных институтов» (Inalcik H. Turkey and Europe in History. Istanbul, 2006. P. 84).


[Закрыть].

Основное содержание Новейшей эпохи, наступившей после «действительно крупного перелома», вызванного Первой мировой войной, – это не только гибель России, закат Европы и распад колониальной системы; не только отказ от либерализма в экономике и политике, это в первую очередь «начавшийся процесс разложения всех цивилизаций Нового времени – не только на Западе, но и на Востоке…»258258
  Иванов Н. А. Восток: новые подходы к изучению истории // Труды по истории… М., 2008. Там же. С. 370.


[Закрыть].

Разобраться в столь непростых вопросах векового противостояния Востока и Запада в прошлом, а сегодня, в частности, в напряженной конфронтации Арабского Востока и американо-европейского Запада необходимо и можно, лишь обращаясь к изучению истории, «к тем традициям военно-политического противостояния, религиозной непримиримости, которые веками сеяли ненависть и недоверие между арабами и людьми Запада…»259259
  Ланда Р. Г. История арабских стран. М., 2005. С. 10.


[Закрыть].

Н. Н. Дьяков

Востоковедение и экономическая теория

Характер взаимоотношений между этими двумя направления обществознания достаточно сложен и неоднозначен. Более того, под воздействием целого ряда обстоятельств со временем он претерпевал значительные изменения. Если на стадии своего становления и востоковедение, и экономическая теория развивались, будучи практически полностью изолированными, то особенно на протяжении второй половины ХХ в. и последнего десятилетия мы наблюдаем очевидную тенденцию к нарастанию взаимопроникновения, активного взаимодействия и взаимообогащения, к распространению междисциплинарного подхода в изучении многих аспектов общественной жизни стран Азии и Африки.

В силу объективных причин формирование основ современной экономической теории протекало вне сколько-нибудь ощутимого востоковедческого контекста. Своеобразным воплощением такого подхода можно считать знаменитые строки Р. Киплинга: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им вовек не сойтись». По сути дела, именно на этой основе стояла традиционная политическая экономия. Она с большей или меньшей степенью адекватности отражала некие ключевые тенденции и закономерности западноевропейского варианта развития.

Последние, как известно, воспринимались корифеями классической школы А. Смитом и Д. Рикардо как «естественные», иными словами, имеющие вневременную и внепространственную значимость. Соответственно все, что не вписывается в рамки этих универсальных правил, есть не что иное, как досадное исключение, подлежащее в конечном счете искоренению. В результате рано или поздно должно произойти «возвращение блудного сына» на магистральную траекторию хозяйственного функционирования. Подобный подход выглядит во многом парадоксальным. Ведь до начала XIX в. многие страны Востока находились на более высоком уровне экономического развития, чем европейские государства. Так, по имеющимся оценкам, в 1750 г. на долю Китая и Индии приходилось свыше 70 % мирового промышленного производства260260
  Bairoch P., Kozul-Wright Richard. Globalization myths: some historical reflections on integration, industrialization and growth in the world economy // UNCTAD Discussion Papers. No. 113, March 1996. P. 15–16.


[Закрыть].

Вера в то, что именно западная цивилизация в максимальной степени соответствует магистральному пути развития человечества и до сегодняшнего дня не просто сохраняется, но и активно культивируется. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на привычную географическую карту мира261261
  Хорошо известно, что географические карты подкрепляют создаваемые зрительные образы авторитетом науки. Такой способ свертывания и соединения разнородной информации обладает огромной эффективностью в плане не просто формирования общественного сознания, но и манипуляции им. (См. об этом подробнее: Кара-Мурза С. Г. Манипуляция сознанием. М., 2000. С. 95–96.)


[Закрыть], многократно растиражированную в бумажных форматах и электронных носителях (рис. 1).

Рис. 1. Карта мира (западноевропейский вариант)

Действительно, в данной проекции Атлантический океан воспринимается как гигантское «Средиземное море», на берегах северной части которого находится своеобразный центр мироздания. Все остальное выглядит как более или менее далекая периферия, призванная и обслуживать центр, и с благодарностью следовать его примеру.

И совсем другое впечатление складывается, если взглянуть на мир под иным углом зрения (рис. 2). Здесь уже роль «Мега-Средиземного моря» выполняет Тихий океан, а на периферии оказывается Западная Европа. При этом «транстихоокеанский взгляд» невольно выдвигает на передний план идею хозяйственного многообразия.

Рис. 2. Карта мира (китайский вариант)

Возвращаясь к эволюции экономической мысли, следует подчеркнуть, что распад классической школы и возникновение на этой основе во многих отношениях альтернативных парадигм не повлек за собой принципиального изменения указанного выше подхода. Можно утверждать, что на том отрезке развития экономической мысли акцент на единообразие был одновременно и объективно неизбежен, и необходим. Даже для немецкой исторической школы, по сути своей нацеленной на изучение национальной экономики, в конечном счете акцент на специфику есть отражение «временного лага», когда предпосылки приобщения к «единой системе ценностей» вызревают неравномерно.

В связи с этим неудивительно, что эпоха колониализма принесла в страны Востока структурную трансформацию. Со второй половины XIX в. в большинстве государств региона осуществлялись конституционно-демократические преобразования по европейскому образцу, перенимались система образования и другие общественные институты, в том числе культура частного предпринимательства, получали распространение европейские идеи и ценности262262
  Однако европеизация общественного устройства, в ряде стран приобретшая достаточно радикальный характер (отказ от конфуцианства как от официальной идеологии в Китае, ограничение роли ислама в общественной жизни в Турции и т. д.), происходила одновременно с ростом национального самосознания и понимания собственной культурной идентичности.


[Закрыть].

Конечно, было бы неверно полностью игнорировать определенные усилия, предпринимавшиеся экономистами Запада для выявления и осмысления того, что с некой долей условности можно назвать «восточной спецификой». Здесь в первую очередь следует отметить концепцию К. Маркса и Ф. Энгельса об «азиатском способе производства». На необходимости учета всего многообразия «неэкономических факторов» в хозяйственном развитии настаивали представители зародившегося на рубеже XIX–XX вв. нового направления в экономической науке – «институционализма» (Т. Веблен, У. К. Митчелл, Д. Р. Коммонс).

Однако вплоть до сравнительно недавнего времени эти и другие подобные им новации, что называется, погоды не делали. Стоит подчеркнуть и тот факт, что на протяжении большей части ХХ в. намного более весомым раздражителем для экономистов выступал Советский Союз и весь «социалистический эксперимент». Их претензии на формирование не просто альтернативной, но более прогрессивной, по сравнению с господствовавшей в Западной Европе и Северной Америке, социально-экономической системы не могли оставаться без внимания.

Аналогично экономической теории, для востоковедения, формировавшегося и развивавшегося в рамках «традиционной парадигмы», экономические сюжеты на протяжении достаточно длительного времени носили сугубо подчиненный, второстепенный характер. Основной акцент (может быть, в большей степени, чем в случае других страноведческих исследований) делался на изучении языка, культуры, истории. И в этом есть своя безусловная логика.

Действительно, в регионе, находящемся в центре изучения востоковедов, проживает большинство населения планеты, в результате чего он отличается чрезвычайным разнообразием. Страны Азии и Африки различаются по своему религиозному составу, культурным и историческим традициям. Для понимания особенностей развития расположенных в регионе государств необходимо глубокое знание истории, традиций, культуры и этнической психологии народов, их населяющих. Относительной недооценке экономической составляющей в функционировании Востока во многом способствовал тот факт, что начиная с XIX в. темпы хозяйственного роста Запада заметно возрастают и он действительно в данном отношении превращается в мирового лидера.

Вместе с тем принципы организации хозяйственной жизни, наблюдавшиеся в странах Востока на протяжении тысячелетий, обнаруживают иную от Запада траекторию развития. Она не укладывается ни в формационную концепцию К. Маркса, ни в рамки классической экономической теории, основанной на модели рационального человека и совершенного рынка. Восток, в отличие от Европы, не знал ни рабовладельческого строя в его чистом виде, ни феодализма в его европейском варианте. Там сложилась другая система общепризнанных ценностей с более сильными, чем на Западе, традициями коллективизма и государственности.

На специфику экономического развития стран Востока оказал влияние целый ряд факторов. В их числе в первую очередь следует отметить исторические условия жизни, природно-климатическую составляющую, а также цивилизационный фундамент, включающий такие религиозные доктрины и социальные учения, как индуизм, буддизм, конфуцианство и ислам. При всем разнообразии культур для государств региона с давних времен характерны следующие черты: ведущая роль государства в организации экономической жизнедеятельности, отсутствие или ограничение частной собственности на средства производства, ее слабая правовая защищенность, монополизация государством ряда отраслей хозяйства, зависимость экономических агентов от государства. Государственная регламентация производства и обращения сдерживала развитие товарного хозяйства и частной собственности263263
  Нуреев Р. М. Азиатский способ производства как экономическая система // Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993.


[Закрыть].

Большое влияние на общественную структуру, хозяйственный менталитет и функционирование экономики народов государств Востока оказали доминирующие религиозные доктрины и социальные учения. Цивилизационным фундаментом стран Восточной Азии является китайское конфуцианство, в котором наивысшим смыслом существования людей является достижение социальной гармонии в рамках мудро управляемого государства. Не богатый и знатный, но исполненный мудрости ученый-чиновник всегда занимал высшую ступень в социальной иерархии старого Китая. Идеи равенства и справедливости, ведущей роли государства, поиск социальной гармонии прочно укоренились в китайской традиции264264
  Васильев Л. С. История Востока. М., 2001. Т. 2. С. 233–235.


[Закрыть]. В то же время к частному предпринимательству, связанному с поиском выгоды и наносящим вред обществу, сложилось негативное отношение265265
  Kim Kyong-Dong. Confucianism, economic growth and democracy // Asian Perspective, Vol. 21, No. 2. Fall 1997. P. 87–89.


[Закрыть]. В связи с этим попытки связать современные экономические успехи Китая с влиянием конфуцианской традиции представляются некорректными.

Идеи эгалитаризма, равенства (перед Аллахом все равны) и сильного государства характерны также для исламской традиции. В исламе всегда реализовывался принцип социальной мобильности, при этом продвижение вверх было возможно либо по административной лестнице, либо в результате религиозного знания. Поиск выгоды, стремление к личному обогащению в мусульманских странах так же, как и в Китае, никогда не относились к числу высших ценностей. Здесь сложились особые принципы экономической деятельности и хозяйственная этика, строго соответствующие нормам ислама. Условия для частнопредпринимательской деятельности были неблагоприятны.

В Индии индуистская традиция была безразлична к политической власти и терпима к инакомыслию. Возможно, по этой причине Индия практически не знала сильного централизованного государства. Для индуиста бессмысленны призывы к равенству и социальной гармонии. Институционально индуизм как доктрина всегда был чем-то рыхлым, аморфным. Причины его жизнестойкости заключаются в том, что он опирался на общинно-кастовую структуру индийского общества266266
  Васильев Л. С. Указ. соч. С. 72.


[Закрыть]. Коренным отличием буддизма от индуистского учения является принцип социального равенства и справедливости: перед величием высшего спасения все равны. Для буддийской доктрины также была характерна определенная институционализация (буддийские монастыри) и более тесная связь с властью. В целом базовые установки буддизма близки индуизму.

Сигналом к серьезному пересмотру экономистами своего отношения к закономерностям развития Востока стали распад и крушение колониальной системы, подъем национально-освободительного движения в афро-азиатских государствах и последовавшие за этим разнообразные попытки преодоления экономической отсталости. Здесь важно подчеркнуть, что деколонизация закономерно привела к определенному отказу в странах Востока от заимствованных у Запада институтов и возрождению традиционных ценностей и подходов в хозяйственной деятельности. Происходит укрепление сферы государственного хозяйства, а на Ближнем Востоке усиливается влияние исламской традиции. В качестве примера можно привести Египет, где после ухода англичан был провозглашен курс на огосударствление экономики и ограничение частнопредпринимательской деятельности. Иными словами, традиционные институты, религиозные доктрины и стереотипы поведения оказались чрезвычайно устойчивыми, а попытки их быстрой трансформации практически повсеместно на Востоке потерпели неудачу.

В складывающейся ситуации для представителей самых разных школ экономической мысли феномен развития становится предметом самостоятельного исследования. В послевоенные годы проблема отсталости представлялась как технико-экономическая. Считалось, что достаточно добавить в традиционные модели дополнительные переменные, чтобы вывести страны периферии мирового хозяйства на магистральный путь развития. В качестве исходной предпосылки анализа предполагалось, что проблемы развивающихся стран аналогичны проблемам, которые в прошлом решали развитые страны.

Большое влияние на становление современных западных концепций модернизации «третьего мира» оказала теория перехода к «самоподдерживающемуся росту», которую выдвинул американский ученый У. Ростоу. В соответствии с его теорией решающим условием выхода отстающих стран на западную траекторию развития является наращивание инвестиций. Приверженцы кейнсианской теории «большого толчка» (Р. Нурксе, А. Хиршман) также исходили из того, что для модернизации отставших стран необходимо крупное вливание капитала, в результате которого начинается самоподдерживающийся рост. При недостатке собственных сбережений слаборазвитые страны могут сделать ставку на импорт капитала. Сторонники теории развития дуалистической экономики (У. Льюис, С. Окава, Дж. Фей и др.) видели свою задачу в том, чтобы показать, что для модернизации экономики необходим процесс перераспределения ресурсов из аграрного сектора в промышленный. В целом послевоенные теории модернизации идеализировали роль рыночного механизма и недооценивали сложность перерастания традиционной экономики в современную. Процесс оказался более трудным и болезненным, чем предполагалось изначально. Выяснилось, что одних экономических мер недостаточно.

Большое воздействие на теории развития третьего мира в послевоенный период оказали идеи М. Вебера, прежде всего его работа «Протестантская этика и дух капитализма»267267
  В английском переводе работа увидела свет в 1930 г. под названием «The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism». London & Boston.


[Закрыть], опубликованная в начале XX в. В этом труде М. Вебер связывает генезис рыночного хозяйства со спецификой европейской цивилизации, с уникальностью протестантской ментальности и ставит вопрос о традиционализме жизни на Востоке, о невозможности там быстрой капиталистической модернизации. В статье «Хозяйственная этика мировых религий» М. Вебер рассматривает вопрос о взаимосвязи религиозных воззрений и хозяйственного развития. В частности, он писал, что хозяйственная этика определялась условиями времени, места и социальной группы, где складывались устои, формировались постулаты той или иной религии.

Внимание к цивилизации как к сложной социальной системе сыграло роль в послевоенных институциональных концепциях. Большой вклад в исследование причин экономической отсталости стран Южной и Юго-Восточной Азии внес шведский ученый Г. Мюрдаль. В своем труде «Азиатская драма: исследование бедности народов»268268
  Myrdal G. Asian Drama: An Inquiry into the Poverty of Nations. New York, 1968.


[Закрыть] (1968) он выдвинул социологическую концепцию причин слаборазвитости стран этого региона, их низкого жизненного уровня, отсутствия достаточного прогресса. Согласно концепции Г. Мюрдаля, бедствия стран Южной и Юго-Восточной Азии обусловлены господством архаичных, устарелых институтов и воззрений, пронизывающих всю систему социальной, экономической и духовной жизни. Поэтому решающее значение для успешного технического и экономического развития в странах Востока имеет коренное изменение отсталых социальных и политических институтов.

В советской экономической науке в конце 1950-х–1960-е гг. сформировалось особое направление – политическая экономия развивающихся стран. Видную роль в этом сыграл профессор Ленинградского государственного университета С. И. Тюльпанов. Работы его самого и его учеников пользовались заслуженным авторитетом269269
  Наибольшую известность получили такие работы С. И. Тюльпанова, как «Колониальная система империализма и ее распад» (1958), «Экономические и политические проблемы новых суверенных государств» (1964), «Очерки политической экономии: развивающиеся страны» (1969).


[Закрыть]. Развивая лучшие традиции своих предшественников, российский исследователь Н. Н. Зарубина выдвинула идею о том, что причиной срыва попыток экономической модернизации многих восточных стран стал неорганичный характер предлагаемых мер, не принимающий во внимание местные реалии. По ее мнению, любой процесс модернизации в традиционных обществах должен завершаться синтезом – созданием новых институтов и регулирующих механизмов, в то время как отсутствие подобного синтеза приводит к срыву модернизации, ее отторжению, как, например, в случае с провалом «белой революции» в Иране270270
  Зарубина Н. Н. Самобытный вариант модернизации // Социологические исследования. 1995. № 3. С. 47.


[Закрыть].

В последние десятилетия ключевое влияние на рассматриваемые тенденции в эволюции экономической доктрины оказало развитие процессов глобализации. Страны Востока не просто вовлекаются на постоянной основе в систему международного хозяйственного взаимодействия. Существенно возрастает их роль в определении конечных результатов функционирования мировой экономики. Китай, Республика Корея, Индия и ряд других государств региона приобретают принципиальное значение и в качестве рынков сбыта, и в качестве ведущих производителей многих видов продукции, и как объекты инвестирования.

В этих условиях любые попытки игнорирования национально-цивилизационной самобытности как со стороны западных компаний, так и правительств стран Запада оказываются чреваты самыми серьезными негативными последствиями. Именно в этом следует, на наш взгляд, видеть главную причину бурного расцвета такого направления исследований, как «кросс-культурный» менеджмент, концентрирующий внимание на том, каким образом следует выстраивать хозяйственное взаимодействие с представителями различных национальных культур. Мощную дополнительную подпитку получают для своего развития и современные течения институциональной школы с их акцентом на анализ традиции, обычаев, социальных условностей, формальных правил и механизмов, обеспечивающих их соблюдение. Большую актуальность приобретают исследования американского ученого Д. Норта, являющегося представителем современной школы неоинституционализма. В своем труде «Институты и экономический рост: историческое введение»271271
  North D. Institutions and Economic Growth: An historical introduction. Elsevier, 1989. Последующие работы: Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge University Press, 1990; Understanding the Process of Economic Change. Princeton University Press, 2005.


[Закрыть] (1989) и в последующих работах он рассматривает роль формальных (законы, административные акты, суды, полиция) и неформальных (традиции, обычаи, социальные условности) институтов в экономическом развитии стран. Отвечая на вопрос, почему развитие разных обществ часто шло не сближающимися, а расходящимися путями, Д. Норт по-новому оценивает роль государства в процессе экономической модернизации. По его убеждению, государство может как содействовать экономическому росту, так и тормозить его, поддерживая неэффективные институты и группы со «специальными интересами».

Указанные выше процессы не могли не оказать существенного воздействия и на востоковедение. С одной стороны, для большинства государств региона общее состояние экономики и его изменения сами по себе приобретают все большее значение. С другой стороны, экономическая трансформация вызывает ощутимые (а порою и принципиальные) изменения во всех сферах общественной жизни. Отсюда закономерно возрастающий интерес специалистов-востоковедов к изучению японского и корейского «экономического чуда», китайской модели экономики. Стоит особо отметить, что изучению данных проблем посвящается большое количество работ, публикуемых авторами из Кореи, Японии, КНР на своих родных языках. Результаты этих исследований для «чистых экономистов» в подавляющем большинстве случаев оказываются недоступны.

В наши дни активно отстаивает свое право на самостоятельный взгляд исламская экономическая теория, разрабатываемая с конца ХХ в. в мусульманских странах. Впервые постулаты концепции «исламской экономики» были сформулированы на научно-практической конференции по вопросам экономической системы ислама, проходившей в 1988 г. в Тунисе под эгидой Лиги арабских государств. В настоящее время в полной мере реализовать на практике концепцию исламской экономики пытаются три государства: Иран, Пакистан и Судан. Тремя основными идеями этого направления являются: идея собственности, согласно которой все на небесах и на земле принадлежит Аллаху, что позволяет исламскому государству осуществлять бóльшее вмешательство в дела бизнеса, чем это могут сделать страны с другими религиями; идея личного честного труда как основного источника повышения благосостояния, направленная также против получения процентов и ренты; идея справедливого распределения богатства272272
  Бочаров В. В. Экономика Востока в антропологической перспективе // Введение в востоковедение: Общий курс / Под ред. Е. И. Зеленева и В. Б Касевича. СПб., 2011. С. 207–208.


[Закрыть].

Поскольку в чистом виде законы исламской экономики в современном мире выполняются редко, исследователи, занимающиеся данной проблематикой, анализируют зачастую законы ислама в отрыве от реальной практики. Такая дистанция между теорией и практикой представляется в настоящее время наиболее серьезной проблемой этой области экономико-востоковедного знания. Современные исследователи исламской экономики, принадлежащие к этой конфессии, отмечают необходимость подготовки специалистов, имеющих глубокие познания как в области традиционной экономической науки, так и в сфере религии, обладающих всесторонней информацией о жизни и деятельности мусульман273273
  Khan M. A. Islamic Economics: The State of the Art // Toward Islamization of Disciplines // P. 274–276 // URL: http://i-epistemology.net/e-books/toward-islamic-anthropology.html. См. также: Siddiqi M. N. Islamizing Economics // Toward Islamization of Disciplines // P. 274–276 // URL: http://i-epistemology.net/e-books/toward-islamic-anthropology.html.


[Закрыть].

Подводя итог вышесказанному, следует подчеркнуть, что, с одной стороны, объективная оценка сущности процессов, происходящих в афро-азиатском регионе, и составление обоснованных прогнозных сценариев развития ситуации в будущем невозможны без всестороннего учета экономической ситуации, комплекса противоречивых интересов, возникающих в связи с хозяйственной деятельностью в странах Востока. С другой стороны, адекватное понимание такой деятельности предполагает знание истории, религии, традиций, культуры этих государств.

В складывающихся условиях использование междисциплинарного подхода позволяет существенно расширить инструментарий исследований и полнее рассмотреть объект исследования. Применение методологических подходов, разрабатываемых востоковедами-экономистами, может способствовать созданию более полной картины мирового экономического пространства и более правильному пониманию перспектив развития мировой экономики.