Текст книги "Судьба кочевых обществ в индустриальном и постиндустриальном мире"

Родной язык

Ситуация с национальным языком неоднозначна. С одной стороны, ушли старики, которые говорили только на родном языке. Большинство молодежи говорит исключительно на русском. Но вместе с тем чукотский язык преподается в школах, колледжах, многие понимают язык, но не говорят на нем. Как правило, по-чукотски говорят все тундровики. Оленеводческая отрасль полностью обслуживается им, ведь по-русски зачастую даже невозможно выразить многих реалий кочевой жизни.

Система образования, предлагая классы по изучению языка, в целом пагубно влияет на общую ситуацию, не компенсируя редкими уроками результатов отрыва детей от родителей. Интернаты необходимы – а как иначе научить детей грамоте, но, несомненно, они подрывают устои национальной культуры, вырывая детей из традиционной среды общения. В советское время дети находились в интернате с сентября по июнь, 9 месяцев. Сегодня этот период пытаются сократить с октября по май, до 7 месяцев, что, по мнению оленеводов, уже лучше. За летний период активной работы в тундре дети успевают многому научиться. По возвращении в поселок все замечают разницу между «тундровыми» и «поселковыми» детьми. Тундровики менее инфантильны, более уверены в себе, обладают большим чувством ответственности. Конечно, вместе с тундровыми навыками, они впитывают и родной язык.

Что примечательно, несмотря на то, что в больших поселках люди в основном общаются по-русски, во время коллективных работ они незаметно переходят на чукотский, как бы переносясь в другую реальность и тем самым отделяя сферы использования языка: русский – для магазинов и разговоров на улице, чукотский – для охоты, установки яранги и т. п. Например, во время охоты все китобои разом переходят на команды по-чукотски (полный вперед, направо, тихий ход, гарпунь!).

Вывод очень простой – пока будет существовать традиционное хозяйство – оленеводство и морская охота, будет существовать и чукотский язык, и доля его распространения будет коррелироваться с количеством жителей, вовлеченных в традиционные производство и промысел.

Влияние туризма на трансформацию сознания коренных жителей

В самых разных регионах и климатических зонах планеты при контактах аборигенного населения с прибывающими туристами мы можем наблюдать закономерное сходство стадиального развития отношений. В странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Китае и в Сибири можно выделить несколько основных стадий отношения жителей к туристам:

• Стадия первая – условно можно ее назвать «бескорыстная» – когда пришедшим гостям оказывается радушное гостеприимство, предоставляется кров и пища, ничего не требуется взамен. Так было долгое время на Чукотке (конечно, после периода войн, колонизации, коллективизации) на этом строится кодекс чести местных жителей: «Люди должны помогать друг другу. Иначе не выжить». Мне посчастливилось застать старые времена, когда почти все люди на Чукотке были такими. Сейчас их осталось не очень много, но до сих пор живы старики, которые учат молодежь, что «на таких традициях Север только и держится». Но жизнь не стоит на месте, и все меняется, в том числе и отношение к гостям.

• Стадия вторая – «хищническая» – начинается она с появления индивидов, которых можно условно назвать «продвинутыми». Это маргиналы, понахватавшиеся модных теорий о жестокостях колонизации и пытающихся настроить своих соплеменников против пришельцев, но делают они это исключительно ради своей выгоды. Они советуют максимально задирать вверх цены на все услуги, мотивируя это тем, что «Мы – хозяева на этой земле, а их никто не звал», «Хотят ходить по нашей земле – пусть платят по полной», «Если они нашли деньги на билет сюда, то пусть и нам платят», «Они на нас зарабатывают миллионы, показывая наши фотографии, пусть за каждую фотографию платят». Таким отношениям к гостям они разочаровывают туристов и подрывают турпоток в долгосрочной перспективе, лишая себя этой дополнительной статьи дохода. Парадокс кроется в том, что именно эта категория людей, как правило, больше всех заинтересована в притоке этих денег и лицемерно пытается просто узурпировать контакты с туристами, устраняя своих наивных родственников от общения с ними. У нас произошел курьезный случай в Венесуэльской Амазонии среди народа Яномамо. Один молодой человек из «продвинутых», сын вождя, вдруг запретил своим соплеменникам отдавать нам луки и стрелы в обмен на сувениры. Он расторг все сделки, чем сильно расстроил своих родственников. Когда же конфликт был закончен, он украл лук своего отца-вождя и прибежал к нам, чтоб обменять его на шорты. Кроме того, он науськивал, чтоб его родственники требовали с нас деньги. Эти деньги были нужны только ему, так как к тому времени он уже проживал в католической миссии. Такую «хищническую» стадию проходят на данный момент некоторые оленеводческие бригады Амгуэмской тундры и поселки береговых охотников на побережье Ледовитого океана. Здесь складывается очевидный конфликт лидеров бригад со своими сотрудниками, который приводит к дальнейшему расслоению общества и переходу к капиталистическим отношениям от родственно-соседских.

• Третья стадия – «капиталистическая» – представляет собой разумную реакцию на перегибы второй стадии, когда предприимчивые жители начинают понимать, что для того, чтобы что-то получить от туриста, нужно оказать какой-то достойный сервис: покормить, разместить на ночлег, удивить, рассмешить, в общем создать комфортную доброжелательную среду. В такой атмосфере возникает доверительное взаимовыгодное сотрудничество, которое может стать для представителей традиционной культуры очень важным способом интеграции в современное постиндустриальное общество «без отрыва от производства». В национальных парках КНР очень активно эксплуатируется эта идея – государство субсидирует общины национальных меньшинств, чтобы они сохраняли свой уклад и не разбегались с мест проживания, а мощный турпоток создает дополнительный немалый источник их существования. Конечно, критики такого подхода называют подобные нацпарки «этнозоопарком». Так или иначе, а это лишь один из путей решения проблемы интеграции малых народов. На Чукотке в Чукотском районе некоторые единицы самоуправления, а именно ТСО – территориально-соседские общины – дозрели до понимания того, что туризм для них является дополнительным побочным источником дохода и способом сохранения своего традиционного уклада. Конечно, в этом процессе тоже важна помощь со стороны государства. Очень важно сохранить правильный баланс в таком деликатном деле. С одной стороны, плохо «недодать» – недостаточно поддержать местные общины и не помочь им развиться в новом для них деле. С другой стороны, опасно и «передать» – это может привести к консервации иждивенческих настроений, которые итак очень сложно искоренить из местного менталитета.

Для разумного развития турбизнеса и вовлечения в него местных общин прежде всего необходим точный анализ потребностей на местах. Все, что дается сверху, должно быть выстрадано, иначе это все будет разбазарено, как это и было уже не раз. Общины должны учиться самостоятельности и чувствовать экономическую выгоду от туризма, лишь только тогда поступательный процесс будет необратимым. Нужно или нет это местному населению? По-моему, лучше участвовать в процессе и получать от него пользу, нежели быть просто пассивным заложником ситуации. Мир не стоит на месте, и люди будут путешествовать. Чукотка больше не будет находиться в полной изоляции. И, действительно, это выбор самих жителей Чукотки – какими им быть и как им общаться со своими гостями.

Технические нововведения и их влияние на жизнь кочевника

Конечно, сегодня появилась потребность и в современных электронных устройствах. Здесь ситуация напоминает описанную в ненецкой тундре[12]12
  Головнев А. В., Лёзова С. В., Абрамов И. В., Белоруссова С. Ю., Бабенкова Н. А. Этноэкспертиза на Ямале: ненецкие кочевья и газовые месторождения. Екатеринбург: изд-во АМБ. 2014. С. 89–92.


[Закрыть]. Несмотря на то, что в тундре, как правило, нет мобильной связи, и пастухи выходят в эфир несколько раз в день в условленное время по допотопной рации, работающей от динамо-машины, вся молодежь уже пользуется мобильными телефонами, хотя бы и в ограниченном режиме, только когда попадает в поселки. Тем не менее, в бригаде смартфон используется для фотографирования, записи и просмотра видеосюжетов.

Каждая бригада делится на два основных производственных района: 1) «яранги» – база, где находятся семьи, проживающие в ярангах или палатках и 2) стадо – где несут вахту 3–5 человек, в основном пастухи-мужчины, но могут быть и 1–2 женщины, в задачу которых входит готовка еды и ремонт одежды. На базе в ярангах можно увидеть ноутбуки и планшеты, которые используются для просмотра фильмов и фотографий. В поселках молодое поколение общается в социальных сетях со своими сверстниками из других районов. Учитывая огромные дистанции Чукотки и суровый климат, интернет является очень важным средством развития внутри-культурной коммуникации, которая необходима для сплочения этноса. Но эра интернета еще не пришла на Чукотку. В столице и крупных городах кое-как можно подсоединиться к сети, в некоторые поселки только что провели вай-фай, но есть еще много сел, в которых нет ни мобильной связи, ни интернета. Что уж говорить о бескрайней тундре, откуда можно связаться лишь по спутниковому телефону. Но такая связь очень дорогая и не по карману рядовым работникам.

Кроме того, из технических новшеств используются GPS навигаторы. Но, к счастью, оленеводы никогда не полагаются только на технические средства, так как они могут подвести в самый ответственный момент. В тундру можно пойти без навигатора, но никогда – без опытного местного проводника. Гаджеты на данный момент не заменяют людей, они лишь в чем-то облегчают решение некоторых задач. То же касается и транспортных средств. По-прежнему в бригадах используются старые гусеничные вездеходы советского производства (ГТТ и др.). Их несомненным преимуществом является проходимость – они оправдывают свое название. Их главный минус– огромный расход топлива, около 100 литров на 100 км, а также вред, наносимый тундре – гусеничный след уничтожает тонкое покрытие почвы и не проходит много лет. Отсутствие комфорта в расчет не берется – в суровых условиях Севера это ничтожный фактор. К тому же, эта техника уже изрядно изношена и постоянно требует ремонта и запчастей. Хорошей альтернативой гусеничным вездеходам был бы завоевывающий популярность на Чукотке колесный «Трэкол» или «Странник», но на такую технику у совхозов нет денег.

Особое слово нужно сказать о снегоходах, которые сильно повлияли на бытовые условия тундровиков. Когда-то давно, четверть века назад, в советское время, в распоряжении чукчей был лишь «Буран» отечественного производства. В то время тундровики предпочитали ненадежной технике оленьи или собачьи упряжки. Сегодня ситуация изменилась. Наряду с устаревшим снегоходом «Бураном» появились японский «Yamaha», финский «Ski-doo» и пока самый престижный канадский «Arctic Cat». По техническим показателям они значительно превосходят первые модели и поэтому реально меняют мир кочевника, делая более доступными удаленные поселки и перекраивая режим его работы. На современной внедорожной мототехнике можно преодолеть до 200 км на одном бензобаке без дозаправки при нормальном снежном покрытии часа за 4. Но распространение снегоходов вовлекает коллективы бригад в большую зависимость от поставок топлива, этот вопрос возникает постоянно. Получается, чем интенсивнее эксплуатируется техника, тем чаще необходимо заглядывать в поселок. Эта необходимость постепенно становится неким оправданием для пастухов, которые хотят сделать перерыв в своей тяжелой работе. Сегодня многие работают именно в таком режиме – «вахтовым методом». Две недели дежурства в стаде – отдых в поселке (ротация как на фронте: передовая – тыл). Несмотря на популярность снегохода, он не вытесняет оленей, а помогает в выпасе стада (подобную ситуацию можно наблюдать в Монголии на примере мотоцикла и лошади). И здесь можно поспорить с мнением А. М. Хазанова о выборе народа и о целесообразности сохранения оленеводческого типа хозяйства[13]13
  Хазанов А. М. После социализма: судьбы скотоводства в центральной Азии, Монголии и России // Вестник антропологии, 2017, № 2, с. 45–85.


[Закрыть]. Сколько бы раз при мне ни спрашивали тундровиков, зачем они продолжают вести такую нелегкую жизнь и не хотели бы они уехать в город, ответ был одинаков, и звучал он примерно так: «Нам есть куда уехать. Но что тогда будет с оленями? И что будет с нашим народом? В кого мы превратимся? Мы будем тогда не чукчи. Нет, наше место и наша жизнь здесь!» В этом ответе чувствуется и гордость за свою древнюю культуру, и ответственность за культурное наследие и экологию. Примерно то же самое можно услышать и среди охотников. Когда мы спрашивали их о том, каким они видят будущее своей общины, останутся ли охотники через 20 лет, то ответы были очень интересными: «Мы хотим сохранить себя, свою культуру. Нам показывают на Аляску – вот, мол, ваше будущее. А нам не нравится. Ну были мы там, встречались с теми, кто называет себя охотниками. Они толстые, очкастые и на джипах. Как они могут стрелять и прыгать через торосы? От гамбургеров и другой вредной пищи они толстеют, от компьютера теряют зрение. Они не смогут прокормить себя охотой. Если мы хотим себя сохранить, мы должны жить так, как живем. Нам созданы все условия – государство дает патроны и топливо, уголь для нас – 600 рублей за тонну, на зиму нам 5 тонн хватает. Если такая жизнь не по тебе – можешь уехать в другое место, никто не держит. А мы будем жить здесь!»

Выводы

Ученые могут много спорить о целесообразности сохранения оленеводческого хозяйства, а также об особенностях его развития в эпоху феодализма, социализма и капитализма. Однако, оленеводы пережили все эти стадии, продолжают существовать и не собираются отказываться от своей традиционной жизни, какой бы трудною она не была. А легкой она не была никогда. Вопрос остается лишь в том, перейдет ли это хозяйство из натуральной стадии в товарную. Но, с другой стороны, возникает встречный вопрос – а кому это нужно? Товарность отрасли, может быть, и повысит уровень жизни, измеряемый деньгами, но ослабит иммунитет культуры, подорвав ее способность к синергетике. Стремительное возникновение новых искусственных нетрадиционных потребностей может разрушить гармоничную жизнь в тундре, которая сегодня принимает и переваривает электронные приборы и снегоходы, так как их влияние пока не достигло критического уровня. Натуральное же хозяйство, напротив, прежде всего необходимо самим людям как основа их жизнеобеспечения. Если оленеводство удовлетворяет их потребности в пище, жилище, одежде и дает возможность свободно кочевать по земле предков, то оно долгое время способно воспроизводить себя как культурный феномен. Оставаясь натуральным, кочевое хозяйство не истощает пастбища и не наносит вред экологии, ведь чукчи часто говорят мудрую вещь: «Бери от природы лишь столько, сколько тебе нужно, не больше». С таким подходом у оленеводства есть шанс пережить все известные общественные формации, если ему не будут мешать и сознательно искоренять его как курьезный пережиток прошлого. Дополнительный доход оленеводам может приносить, например, развитие туризма, субсидируемое государством. Но главное слово – за оленеводами. Пусть они сами решат, что им нужно. И если у них есть желание выжить и сохранить свою уникальную культуру – пусть они идут по этому пути.

К. В. Ермакова
Особенности этнической и социокультурной идентичности современной молодежи Киргизии

Формирование и укрепление киргизской государственности порождает необходимость осмысления представлений о современном обществе Киргизии. Процессы национального строительства требуют адекватного понимания социальных перемен в обществе, меняющихся предпочтений, относящихся к разным социальным группам, и подверженным воздействию традиций, национального менталитета, политических пристрастий. Новые политические реалии, процессы модернизации и глобализации воздействуют и на молодежные слои. В этой связи очевидно, что без изучения системы ценностей современной молодежи невозможно оценить динамику культурных изменений в рамках социума. Актуальными являются прикладные исследования, направленные на изучение восприятия молодежью проблем современного общества и отношения к ним. Студенчество, как самая динамичная и энергичная социальная группа молодежи, наиболее показательна в этом отношении. Именно оно будет определять развитие общества и государства в будущем.

В исследованиях последнего времени, где молодежь выступает объектом научного изучения, выявлены наиболее важные позиции для изучения взглядов «нового поколения», сформулированы значимые гипотезы. Наряду с новыми направлениями в исследованиях молодежной среды мы обращаемся к ряду вопросов, давно поставленных в изучении молодежных субкультур, таких как поиск своего места в современном обществе, особенности формирования предпочтений в выборе профессий, представления о престижности, а также процесс интеграции молодежи в сферу современной экономики. Среди данных тем особый интерес вызывает исследование представлений молодежи о путях развития национальной экономики, в частности изучение мнения о перспективах кочевого скотоводства, как традиционного для киргизов сегмента национальной экономики, а также рассмотрение социокультурных ориентиров современного студенчества, проблем его встраиваемости в экономику постиндустриального мира. Объектом исследования стали студенты, обучающиеся в вузах, а также работающие недавние выпускники. Хронологические рамки исследования – период современности, а одна из основных задач – попытка оценить влияние процессов глобализации в постиндустриальном мире.

Источниковая база исследования включает в себя следующие группы. Первую группу источников составляют материалы текущей статистики Национального комитета статистики КР. Второй группой источников являются данные республиканских этносоциологических исследований и мониторингов общественного мнения, в том числе Центра изучения общественного мнения Национального института стратегических исследований КР (ЦИОМ), материалы республиканских СМИ по молодежной политике. Третью группу источников образуют полевые материалы автора.

Территориальные границы исследования обусловлены местом сбора полевого материала. Это – столица Кыргызстана город Бишкек, поскольку именно в столице как политическом, экономическом, образовательном и культурном центре сельская и городская молодежь представлена наиболее полно. В исследовании принимала участие молодежь, которая на момент проведения опроса проживала в г. Бишкек и обучалась в вузах (студенты первого – третьего курсов вузов г. Бишкека). Кроме того, по методу глубинного полуструктурированного интервью было опрошено 45 студентов Кыргызско-российского университета им. Ельцина). В исследование были также включены киргизские молодые люди, обучающиеся или работающие в Москве после окончания вуза – 25 чел. Из них учатся в Тимирязевской сельскохозяйственной академии – 13 чел., МГУ – 12 чел. Москва выбрана как место наиболее частой миграции. Четвертую группу источников составляют материалы средств массовой информации и глобальной информационной сети Интернет.

В исследовании использовался метод полуструктурированного интервью, позволяющий респондентам свободно и подробно размышлять над темой. Сбор эмпирического материала осуществлялся при помощи анкетного опроса, полуструктурированного интервью, дискурс-анализа печатных и электронных СМИ, вторичного анализа данных республиканских социологических исследований. Была использована методика выборочного исследования, в которой отбор малого числа единиц из генеральной совокупности позволяет делать выводы о природе этой совокупности по результатам изучения выборки.

Новизна данной работы заключается в рассмотрении молодежи Киргизии как особой разноплановой и дифференцированной общности с определенным набором социокультурных ориентаций. Исследование предполагает определение представлений студенчества о социокультурных ценностях в таких категориях, как мораль и нравственность, сопоставление их с традиционной киргизской этикой. В рамках данного исследования фактически объединены две основные темы: представление современной молодежи о подвижном скотоводстве и проблемы социокультурной идентификации молодого поколения.

Развитие в науке молодежной проблематики и эволюция исследовательских задач от советского периода до современности дает представление о разработанности молодежной темы. Молодежь в советскую эпоху рассматривалась как единая социально-демографическая группа, выделяемая на основе общих возрастных характеристик, внешних признаков, проходящая особую стадию социализации. После распада СССР основной акцент в исследованиях молодежи сместился к рассмотрению меняющейся составляющей жизненных и ценностных установок молодежи, а также к анализу социального самочувствия молодежи в условиях экономических преобразований и степени ее адаптации к современным реалиям.

С конца девяностых годов в отечественной науке в исследованиях молодежи наряду с понятием «молодежная субкультура» появляются такие категории, как стилевые практики, стили жизни, жизненные стратегии. В основу характеристики современной студенческой молодежи Киргизии положено представление о ней как о сложном социокультурном сообществе с определенными поколенческими характеристиками, системой ценностных ориентаций и жизненных установок. Эти установки отличает прагматичная экономическая ориентация, целеустремленность, свобода выбора. По данным исследований конца 1990-х – начала 2000-х гг., на первом месте как «очень важные» в системе социокультурных ориентаций современной студенческой молодежи оказываются семья, друзья, работа и организация свободного времени. На второй план уходят религия, политика и этническая принадлежность. Данная социальная общность находится в поиске ценностных ориентиров и в состоянии мировоззренческой неопределенности. Представления о патриотизме в сознании молодых людей не соотносятся с чувствами гражданского долга и необходимостью активной избирательной позиции.

В соответствии в проблематикой исследования представляется важным решить следующие задачи: 1) проанализировать основные социальные проблемы студенчества Киргизии в условиях рынка на фоне современного состояния киргизского общества;

2) рассмотреть представления о морали и нравственности киргизских студентов; выявить социокультурные ориентиры и влияния западных ценностей; 3) определить на основе эмпирического материала осведомленность современной студенческой молодежи в вопросах национальной экономики, выявить отношение к перспективе сохранения кочевого скотоводства в условиях рынка, как самобытного киргизского образа жизни. 4) выявить у молодежи категорию «своих и чужих», как важную адаптационную функцию на основе которой выстраиваются отношения в обществе.

В рамках поставленных задач можно выдвинуть следующие гипотезы:

1. По сравнению с традиционным поведением молодежи, которое регулировалось и направлялось традиционными институтами Киргизии, такими как аксакалы, духовные лидеры, семья, строго наблюдавшими за действиями молодого поколения, в современном мире с индивидуалистическими и гедонистическими устремлениями, молодежи с несформированным сознанием трудно сохранять традиционные ценности. В урбанистическом обществе происходит ослабление семейных связей (что воспринимается как снижение взаимовыручки, рост эгоизма, подрыв семейных устоев и т. п.). Поэтому следует ожидать изменения (или снижения традиционного уровня) нравственных установок.

2. В постиндустриальном обществе в условиях перехода к рыночному хозяйству капиталистического типа традиционное скотоводство испытывает трудности реорганизации, связанные с развитием новой инфраструктуры, кредитованием и маркетингом, недостаточностью ветеринарных служб, различными видами незаконной деятельности (коррупция, хищения и т. д.). Ожидается понимание студентами данной проблемы и осведомленность в этой сфере экономики.

3. Важным конструктом в социокультурном дискурсе являются категории «своих и чужих», на основе которых выстраиваются отношения в обществе. У киргизов сохранены понятия родственных связей, заложенные еще при общинной организации кочевников-скотоводов в далеком прошлом. Так, например, при организации кочевого аила предпочтение отдавалось близкородственным семьям. Общества, состоящие из небольших сплоченных коллективов (например, родственных кланов), платят за такую сплоченность низким уровнем доверия вне коллектива. Поэтому понятие «чужой» по отношению к большому сообществу может иметь негативное содержание.

5. Социокультурные ориентиры воспроизводятся и реализуются в публичном пространстве на основе западных образцов, в том числе и в молодежной среде, при этом включаются в современное потребительское общество, становясь частью молодежных пристрастий и стиля.

С целью изучения представлений о прошлом и будущем студенчества и недавних выпускников вузов, для которых проблема социализации наиболее актуальна, в первой части исследования нами было предложено ответить на вопросы, касающиеся кочевого скотоводства, важного сегмента национальной киргизской экономики. Для выявления гражданской и нравственной зрелости студенческой молодежи были предложены вопросы, касающиеся изменения нравственных норм киргизского общества.

Традиционные быт и хозяйство киргизов в представлении студенческой молодежи

На протяжении веков скотоводство имело огромное значение в хозяйственной деятельности и укладе жизни жителей Киргизии – горной страны, где многочисленные горные хребты чередуются с межгорными котлованами и высокогорными плато. Несмотря на сильно пересеченный горный рельеф, около 60 % поверхности республики пригодно для сельского хозяйства, особенно высокогорные плато, служащие пастбищами. Имея такие природные данные, в условиях постиндустриального общества республика должна была развиваться с учетом технологических и экономических преобразований, соответствующих запросам современного мира и связанных прежде всего с рыночной экономикой и вопросами частной собственности.

Нас интересовало мнение молодежи о судьбе животноводческого сектора национальной экономики и людях, занятых в нем. На вопрос, как вы оцениваете жизненный уровень в прошлом бывших киргизских кочевников, ставших в советское время работниками колхозов и совхозов, специализировавшихся на разведении тонкорунных и полутонкорунных овец, крупного рогатого скота и лошадей, в основном назывался низкий жизненный уровень, несмотря на то, что доля сельскохозяйственной продукции оценивалась высоко. (например, производство мяса в 1975 г. составило 145 тыс. т, в 1986 г. – 193 тыс т; производство молока за тот же период 591 и 909 тыс. т)[14]14
  Народное хозяйство СССР за 70 лет. – М.: Финансы и статистика, 1987. С. 259, 260.


[Закрыть].

Такая оценка связывается с процессом модернизации скотоводства начала 30-х гг. прошлого века, которая основывалась на национализации и коллективизации стад и пастбищ и сопровождалась оседлостью кочевников-скотоводов. Отмечалось то, что традиционные земледельцы и скотоводы в советское время не имели права собственности на пашню и пастбища. Негативным моментом было то, что если до коллективизации чабаны не разлучались со своими семьями в процессе выпаса скота, то теперь им приходилось подолгу жить вдали от близких людей. Несмотря на самоотверженность чабанов и табунщиков, чей труд был тяжелым, престиж профессии падал, недоставало рабочей силы, особенно после Великой Отечественной войны, унесшей жизнь молодых мужчин. Источниками осведомленности молодежи в данном вопросе служили рассказы родственников и знакомых, а также данные литературы, называлась, например, повесть Чингиза Айтматова «Прощай, Гульсары».

На вопрос о том, смогли и хотели бы Вы быть чабанами или табунщиками, студенты давали отрицательный ответ, подчеркивая тяжесть и невыгодность этой деятельности. Хотя большинство студентов признает, что к концу советского периода были достигнуты успехи, но в целом скотоводство утратило свой традиционный характер и перестало быть достаточно эффективным. Среди причин упадка скотоводства в Кыргызстане, где до 1930-хх гг. он оставался основной формой сельскохозяйственной деятельности коренного населения, назывались экономические преобразования, не отвечавшие климату, природе и предыстории сельскохозяйственного производства этого края.

Это мнение совпадает с утверждениями исследователей, считающих, что скотоводство развивалось как альтернатива земледелию в тех областях, где земледелие было невозможно. Фактически такое положение сохраняется и в настоящее время. Так, в Кыргызстане пастбища составляют 42,9 % всей территории страны, в то время как пахотные земли только 7,2 %. Поэтому кочевое скотоводство рациональнее, благоприятнее для природной среды и более обоснованно с точки зрения использования природных ресурсов, чем земледелие[15]15
  Хазанов А. М. Кочевники и внешний мир. – СПб.: Санкт-Петербергский государственный университет, 2008. С. 492


[Закрыть].

Студенты, особенно сельскохозяйственного направления деятельности, хорошо информированы по данным проблемам. По рассказам родственников указываются подробности, например, что в связи с нехваткой мясной и молочной продукции в последние годы существования Советского Союза основной целью было увеличение поголовья скота. Действительно, имел место перевыпас, который в Кыргызстане привел к деградации 1,7 млн га пастбищ[16]16
  Джолдошев К. Состояние пастбищ и проблемы производства и заготовки в Киргизстане// Pastoralizm in Central Asia. М. 1997. Р.168.


[Закрыть].

Опрошенные респонденты отмечали важность вопроса о частной инициативе в деятельности скотоводов в настоящее время. Отсутствие ее в советское время приводило к незаинтересованности в труде и утрате навыков самостоятельного хозяйствования, что сказалось на современном этапе развития скотоводства. В одной из главных скотоводческих стран, Кыргызстане, оно оказалось невыгодным для большинства домохозяйств из-за неразвитых рыночных структур, высоких цен на производственные материалы и низких цен на продукцию[17]17
  Хазанов А. М. Кочевники и внешний мир. – СПб.: Санкт-Петербергский государственный университет, 2008. С. 492.


[Закрыть]. В качестве основных особенностей современного состояния отрасли респондентами отмечается уменьшение подвижности скотоводов и сокращение поголовья скота, что связано с отказом государства в субсидиях и поддержке кредитами.

Студенты по рассказам представителей старшего поколения знают, что реформы советских организаций сельского хозяйства не были удовлетворительными в Киргизии. Действительно, в 1991 г. в стране было 195 колхозов и 275 совхозов[18]18
  Хазанов А. М. Указ. соч. С. 488.


[Закрыть]. К 1999 г. на их месте появились мелкие крестьянские фермы и мелкие кооперативы, не способные поддерживать доходное скотоводческое производство. Большая часть скота перешла в частные хозяйства. Но основная часть производимой продукции потреблялась семьями владельцев хозяйств, мало что оставалось для реализации на рынке. Характерной чертой было сокращение поголовья скота. Его численность оставалась намного ниже, чем в советское время. (Так в Кыргызстане численность овец сократилась с 10,5 млн в 1990 г. до 3,8 млн в 1998, за тот же период поголовье крупного рогатого скота упало с 1,2 млн до 885 тыс.)[19]19
  Хазанов А. М. Указ. соч. С. 484.


[Закрыть].