Текст книги "Морские досуги №5"

Старые письма

Погода в этот октябрьский день выдалась скверная, моросил дождь, и пешеходы, выйдя из автобусов, торопливо бежали, кто куда, а счастливые обладатели автомобилей мчались по лужам, азартно расплескивая их на неосторожных прохожих.

Казалось, один только Женька Сиротин, как он по привычке себя называл, хотя уже давно стал Евгением Ивановичем, шёл бесцельно, никуда не спеша, и даже зонта над головой не имел, только капюшон нейлоновой куртки.

Впрочем, не так уж и бесцельно. Нужно было подумать, принять, наконец, решение, а думалось ему всегда лучше всего на ходу, а мелкий дождь не особо и мешал.

Судовых радио специалистов ликвидировали, как класс, как рудимент, как ненужный элемент, вместе с их любимой морзянкой.

Да, какие-то доброхоты открыли в Одессе годичные курсы переподготовки, специально для них. И даже выбор был: можно было получить диплом электромеханика, а можно – стать штурманом, то есть помощником капитана.

И деньги для обучения у Евгения были. Небольшие, конечно, но у кого они есть – большие, не считая олигархов? Год на курсах, конечно, высосет из него все резервы. Но вопрос в другом: возраст! Стоит ли игра свеч? Найдёт ли он себе работу после курсов, не напрасны ли будут все временные лишения? Пятьдесят два – не поздно ли учиться, менять профессию?

Дети его, к счастью, были уже взрослые. Но не в том ещё возрасте и положении, чтобы помогать отцу. Жена… Жена давно уже не работала, вернее сказать, работала, но пока тратила больше, чем зарабатывала. Прежнюю должность бухгалтера она потеряла во время массовых сокращений девяностых годов, а недавно её вовлекли в сетевой маркетинг, и с тех пор она стала немного не адекватной, зомбированной даже.

Всё время она сидела на телефоне, договаривалась о каких-то "рандеву", при этом голос её и интонации менялись кардинально. Евгений её просто не узнавал.

По крайней мере, сейчас, на её советы Евгений рассчитывать не мог. Вместо живых денег у них в квартире образовался маленький склад косметических средств. Говорят, что превосходных, но обратить их в деньги пока не получалось.

Зато счета за телефон приходили астрономические. И "представительские" расходы росли. Причёска, конечно, маникюр, кофе в огромном количестве, для клиентов, иногда походы в ресторан, поездки на какие-то непонятные "события", вот только командировочных ей никто не платил, если не считать его, мужа.

Впрочем, это он со злости. Деньги у них были общими и жили они с женой всегда дружно. До недавнего времени. Ну, не мог же он в банке оплатить счёт за обучение на курсах маской для лица!

Впервые безработным он стал шесть лет назад, когда продали неведомо кому его родной супертралер, а потом и вовсе развалили рыбопромышленное объединение "Антарктика", где он проработал двадцать лет.

Больше всего Евгению жалко было друзей с не востребованными на мировом флоте специальностями. Таких было очень много: тралмастера, технологи, рефмеханики, рыбообработчики, да даже и капитаны траулеров, им тоже нужно было переучиваться.

Сам он тогда горевал недолго, и работу нашёл за несколько месяцев. И когда люди вокруг бедствовали и кляли "лихие девяностые", Женя не жаловался. Напротив, заработал он за последние годы непривычно много, и "пятёрку" новую купил, и квартиру поменял на большую, приодел свою семью, и себя тоже не забыл. А ведь известно: чем выше взлетишь, тем больнее падать. Вот и думай теперь, как из ямы выкарабкаться.

Евгений брёл по улице без определённого маршрута. Домой идти не хотелось. Настроение было препаршивое. Но дождь припустил сильнее, и нужно было где-то спрятаться. Он осмотрелся вокруг и увидел вывеску «Бюро путешествий и экскурсий».

– Зайти, что ли? – подумал он. – Зайду!

Темноволосая моложавая женщина лет сорока оторвала глаза от экрана компьютера.

– Чем могу быть полезна? – Голос был приятный.

– Сам не знаю. Меня к вам, извините, дождь загнал. Конечно, я люблю путешествовать, даже очень люблю. Но не сейчас. Разве, что в юность. На машине времени.

– Песню Эдиты Пьехи помните? Тихо кассирша ответит: "Билетов нет. Билетов нет."

– Вот это-то и жаль. Понимаете, мне бы хотелось полностью сменить обстановку. Хоть на месяц. И я согласен, пусть вокруг будет группа. Это даже хорошо. Только такая, знаете? Как в детстве, туристическая? Когда все за одного? Что, путано объясняю?

– Да нет, почему. Я, кажется, поняла. Вам, возможно, надо в городской туристический клуб. У них и сплавы по рекам есть, и в горы путешествия. В альплагерь.

– Ну, не знаю. Я обычный человек, уже не молодой. Меня чужой храп в палатке с ума сведёт. Да я и сам, извините, тоже не сахар в общении. Альпинистские узлы вязать – это точно не для меня. И байдарки всякие, и плоты. Нет, поздно мне уже.

– Чем же вам помочь? Может быть на Кавказ? В Грузию?

– Да! Вот именно! А что, есть такая группа?

– Не совсем. Скорее, есть потребность в такой поездке, скажем так. У разных людей. Есть маршрут, несложный, для начинающих. А сама группа… её пока нет. Но люди вроде вас, бывает, приходят. И координаты свои оставляли. Вы оставьте свой телефон. Мало ли…

– Знаете… Вас как зовут?

– Наташа.

– Знаете, Наташа, мне, наверное, всё же не в Грузию надо, а в молодость. А на Кавказе я однажды был. Это было совершенно необыкновенное путешествие. Приключение даже.

– А давайте я вас чаем напою. И вы мне расскажете. Вы совсем промокли, так и заболеть можно. Хотите чаю?

– Если вас не затруднит. Меня зовут Евгений, Евгений Иванович. Можно и Женя, если не возражаете.

– Мне ещё рано закрываться. Но вряд ли кто в такой дождь придёт. Так что ваш рассказ будет очень кстати. Я люблю чужие истории. Как в дороге, знаете?

– А вы, что, одна здесь работаете?

– Нет, что вы? Всего нас пятеро, но две девочки за границей с группами, а двоих я отпустила только что. Вот чай, угощайтесь. Зелёный с жасмином. Пейте и начинайте ваш рассказ.

– Спасибо. Вкусно. Только я не знаю, с чего начать. Во Владикавказе я оказался совершенно случайно. И с группой туристов познакомился тоже неожиданно. Понимаете, они немного напутали с заказом в шашлычной. В меню было написано: "Мясо, жаренное на сковороде". Сковорода считалась за четыре порции, а они подумали, что за одну. Обрадовавшись, что мясо дешёвое, заказали вина, а потом им денег не хватило рассчитаться.

– И вы им помогли выкрутиться из этой истории?

– На самом деле они заказали больше, чем могли съесть. Так что я, получается, только за себя заплатил. И за бутылку – две вина. Немного.

– А сколько вам тогда было?

– Тридцать три. Я тогда расстался с женой, и жить мне было негде. Приходилось много плавать. Я ведь моряк, знаете ли, начальник радиостанции. Поэтому к отпуску у меня скопилось очень много не использованных выходных дней. Ну, и денег отпускных я тоже получил немало, рыбаки тогда хорошо зарабатывали. И уехать куда-нибудь в отпуск, я просто вынужден был. И я выбрал Северный Кавказ, побывал в Кисловодске, Пятигорске, затем приехал во Владикавказ, он тогда Орджоникидзе назывался.

– А откуда туристы были?

– Из разных городов. Из Мурманска две девушки, из Киева двое, один пенсионер из Гродно, из Саратова были, из Ростова. Да отовсюду. У них был запланирован пеший поход из Орджоникидзе по Военно-Грузинской дороге.

– Начало захватывающее. А что дальше было?

– Дальше меня познакомили с их руководителем, очень приятной молодой женщиной, и с проводником. И с подачи моих первых знакомых, они предложили мне влиться в состав группы. Туристом я никогда не был, даже палатку ставить не умел, но парень был здоровый, не то, что сейчас. И такой, знаете? Бесшабашный. Как сейчас говорят, безбашенный. После развода с женой меня, можно сказать, ничего на этом свете не держало. Даже сын… – Что?

– Жена мне сказала, что он не от меня.

– Так это она от вас ушла?

– Ну да. Мы неважно вместе жили, но из-за сына я на развод не решался. А то, что он не мой, это она со злости ляпнула. Не верю я. Он на меня похож.

Но тогда был в сомнении какое-то время.

– А дальше? Пешком до Тбилиси? Без подготовки?

– А какая нужна молодому здоровому парню подготовка? Купил рюкзак, кеды, шерстяные носки, всё остальное было, я ещё и домой на своё имя излишек отослал. Нет, я нормально справился, лучше других даже. Там ведь девчонок много было, они на мне гроздьями висели. Как же, настоящий моряк! Капитан Морган!

Евгений помолчал, вспоминая, – и поход состоялся. Места там совершенно изумительные. Если не бывали, съездите. Много было всяких приключений. И рыбачили немного, и охотились, и по скалам лазали. Ночевали в разных местах, больше в палатках. У костра, бывало, сидели, я девчонок рассказами угощал, пел, на гитаре играл. Наслаждался, честно говоря, вниманием.

– А больше не встречались? Ни с кем?

– Ну, почему ни с кем? Мурманчанка как-то приезжала. Пашка, из Измаила. Вовку в Киеве встречал. Первое время многие письма писали. Но все вместе никогда не встречались. Невозможно это. Да и не все живы уже.

– Но почему я назвал это путешествие необыкновенным, не догадаетесь.

– Я попробую. Влюбились там?

– Не угадали. Да и отгадать невозможно. Расскажу, раз уж взялся. Домой не торопитесь?

– Нет. За мной муж заедет.

Евгений опять помолчал с минуту, собрался с мыслями и продолжил.

– Последний ночлег у нас в Мцхете был, это уже под Тбилиси. Решили устроить прощальный костёр. Попрощаться. Были и признания, и заверения, и обещания. Растрогались все, конечно, столько вместе прошли. Слёзы на глазах. Песни попели.

А потом кто-то предложил:

– Ребята, давайте напишем друг другу письма. Сейчас. Каждый напишет только тому, кому захочет. Один напишет двоим, другой – четверым, третий – десятерым. Люди ведь разные. Вот разъедемся мы, как у кого судьба сложится, неизвестно. Но трудности у всех будут. И ночи одинокие, чёрные, будут, и дни серые, как сплошной забор. И если уж совсем кто расклеится, пусть наши письма с антресолей достанет. Прочтёт, и вспомнит всех нас, и себя молодого, сильного. И справится со всеми невзгодами, мы ему все вместе поможем.

– Идея понравилась. Писали, кто на чём, некоторые и до утра. Многие плакали. Я тоже написал почти всем. Кому коротко, кому – длинно. А когда утром наша руководительница, взявшая на себя роль почтальона, назвала моё имя, то я был в шоке от того, сколько писем досталось мне. Думаю, что это из-за того, что я – моряк, и все понимали, что я письма умею ценить, как никто другой.

Днём читать их возможности не было. А из Тбилиси все быстро разъехались, ребят ждали дома дела, и поиздержались, деньги у всех были на исходе. А я ещё остался на два дня в Тбилиси. Там, в гостинице, письма впервые и прочитал. Больше я в Грузию не попадал.

– Трогательные, наверное, письма?

– Не то слово, Наташа. Не то слово, – повторил Женя. – Без слёз читать невозможно.

– А когда вы последний раз их доставали?

– Когда? Шесть лет назад. Я в "Антарктике" тогда работал.

– Неужели на зимовке?

– Нет, – засмеялся Евгений, – не на зимовке. Я хотел сказать, что я много лет трудился в рыбопромышленном отделении "Антарктика". Знаете, на Дерибасовской, угол Екатерининской?

– Знаю. Там ещё в окнах макеты разных кораблей выставлены были.

– Вот-вот. Хотя я и в настоящей Антарктике тоже был. Не на берегу, конечно. А пингвины нас часто навещали. Вот, когда наша "Антарктика" развалилась, тогда и читал. Не простое время было.

– А сейчас…

– Что, Наташа?

– Мне кажется, у вас и сейчас что-то случилось. Не хотите поделиться?

– Да нужно ли оно вам? Это не только у меня случилось. Всех радистов, и меня в том числе, с флота убрали в одночасье. Не нужны мы стали.

Штурмана теперь будут с помощью компьютеров связь держать. Таких профессий много, Наташа. Перечислить?

– Можем вместе попробовать. Трубочисты, ямщики, фонарщики…

– Телефонистки, молочницы…

– И крысоловы.

– И судовые радисты.

– И чем вы теперь будете заниматься? Кушать-то надо!

– Вот именно. Не решил пока. Жена у меня сетевым маркетингом занимается… И меня зовёт.

– Ох! Только не это!

– Не советуете?

– Не сможете вы, Женя! Не привыкли вы комплименты говорить, людям угождать, улыбаться по заказу. А самое главное – людей обманывать. Я знаю, что говорю, сама пробовала. Нет, честно работать там можно, как и везде. Но чтобы хорошо зарабатывать, надо будет себя ломать. А у вас не получится.

– Спасибо, Наташа. Мне интересно ваше мнение. Вы мне кажетесь разумным человеком с устоявшимися взглядами.

– Да, я такая, – улыбнулась Наташа. – Так всё же – какие у вас ещё варианты есть?

– Ничего хорошего. Радиотехнику я умею ремонтировать, но это сейчас никому не нужно.

– С этим я согласна.

– Могу кастрюлить на своей "пятёрке".

– Тоже не вариант. Разве что временный. Только машину добьёте. Что ещё? Ну! Вижу, что самый серьёзный вариант в голове держите.

– Можно поменять морскую специальность. Уже около сотни радистов пошли на открывшиеся для нас курсы. Можно стать штурманом малого плавания и работать третьим, а позже и вторым помощником. В принципе, радиорубка всегда на мостике, и то, что они делают, я сто раз видел. И документы для них много раз печатал, и приборы ремонтировал, и радары, и гирокомпас.

Штурмана-то этого не умеют!

– Так вы просто замечательным штурманом будете. Драться за вас будут!

– Вы думаете?

– Не думаю, а знаю. Вы же только что сказали, что печатаете лучше любого штурмана, так?

– Я немного не так сказал.

– И специальное штурманское оборудование вы лучше всех знаете. Тоже сами сказали минуту назад.

– Да, но в пятьдесят два года у меня нет будущего на флоте. Могут и вообще не взять.

– Женя! Ну, представьте вы капитана, выбирающего себе третьего помощника. Вам самому не стыдно прибедняться? Конечно, он вас выберет, опытного моряка, со знанием предмета. А вам ещё учиться год! Вы же серьёзно заниматься собираетесь? Прогуливать не будете?

– Разве я себе враг?

– Вот! И идите на курсы, не задумывайтесь. А жену свою убедите в том, что сейчас решается будущее всей вашей семьи. Деньги вы заработаете, но позже. Сейчас вы должны все силы и всё время своё отдать учёбе. И жена ваша должна это понять, и вас поддержать. И бросить свой бизнес, пока не потеряла все ваши деньги.

– Наташа, спасибо вам огромное. За то, что выслушали и помогли мне свои мысли оформить. И за совет ваш. Я, пожалуй, так и поступлю. Но сначала перелистаю старые письма. Они меня всегда в трудные минуты поддерживают. Прямо сегодня и перечитаю, только домой вернусь. Здравствуй, Женя! Хочу, чтобы это письмо ты мог прочесть в любую хмурую и пасмурную минуту. Спасибо за стихи твои весёлые, за шутки, анекдоты, морские рассказы, песни. Они нас здорово поддерживали. Всегда рад быть с тобой в любом походе, любом восхождении. Максим.

Дорогой Женя! Друг мой!

Человек, ставший за такое короткое время таким близким. Где бы ты ни был, моё сердце и душа рядом с тобой. Я хочу знать о всех событиях в твоей жизни, какие бы они ни были. Мой адрес……Телефон… Звони в любое время. Целую. Ольга.

Монинг, Джейн! Женечка, ты удивительный человек – сильный, мощный, отзывчивый, нежный. Ай Лав Ю. Твоя Л. Настоящий боцман с попугаем на плече из приключенческого романа.

Наш дорогой Женька! О тебе можно говорить сколько угодно. Но у меня выхватывают уже ручку. Спасибо, что был с нами. Марго.

Женька, всю жизнь буду помнить, как мы с тобой делились своим интимным у костра. Мой телефон… не забывай свою С.

Дорогой Женя! Спасибо, что мы были вместе. Ты самый лучший. Если я тебе буду нужен, звони в любое время. Трихлюдов.

Женя! За то непродолжительное время, что мы знакомы, я ощутила силу твоей личности, страсть и чувственность, присутствующие в тебе. Восхищаюсь тобой, как мужчиной, завидую твоей жене. Будь всегда во взаимной любви и страсти. С большим уважением и нежностью. Маша.

Женя, спасибо тебе за твою доброту, поддержку, за твою внутреннюю силу, за твою спокойную уверенность. Удачи тебе, и всё у тебя получится. С любовью. Инга. А стихи у тебя просто супер! Пиши ещё!

Дорогой Женя! Пусть в жизни твоей чёрных дней будет поменьше. Читая эти строки, знай: я помню и думаю о тебе, мой сильный, мужественный и удивительно чуткий Женечка! Всегда с тобой, люблю очень-очень. Петрова Катя.

Мой друг Женя! Сколько в тебе доброты, сердечности и понимания! Я ценю в тебе эти качества, потому как ты – Человек! Люблю тебя, мой верный товарищ! Знай, что все ребята тебя очень любят, уважают и гордятся тобой и дружбой с тобой! Ты надёжный! Веди вперёд свой корабль к твоим благородным целям! Твой друг Володя Н.

Привет, Женечка! Я очень рад нашему знакомству Ты пришёлся мне по сердцу. Будь моим другом, пожалуйста. Помни, что я всегда буду рад встрече с тобой, ты, мой дружище, всегда будешь желанным гостем в моём доме, для тебя я найду лучшее место за столом, постель для отдыха и время, чтобы выслушать и поговорить. Звони, пиши, приходи. Зови в любое время. Василий.

Женя! Спасибо, что весь путь наш ты был рядом. Люблю. С.

Женя! Неужели чёрный, дождливый день? Тебе ли говорить о дожде, тебе, нахлебавшемуся бурь и штормов. И при том ты позволяешь себе быть ранимым и открытым. В любую погоду твоя Клавдия.

Жека! Ты, как добрый медведь, который своим примером вдохновлял меня. Даже если ты меня убьёшь, я не обижусь. Спасибо за всё. Звони в любое время. В.О.

Женечка, я так завидую твоей жене! Мне кажется, она – самая счастливая на свете женщина. Полина.

Дорогому моему человеку. Мужчине, о котором мечтает любая женщина! Женька! Душа нашей группы – это ты! Сердце нашей группы – это ты! В тебе есть всё: красота и обаяние, сильный дух и надёжность. С тобой очень уютно и спокойно. Я готова носить тебя на руках. Всегда-всегда можешь на меня рассчитывать. Ты был, как капитан нашей команды.

Через год старшина группы судоводителей Евгений Иванович Сиротин с блеском сдал все полагающиеся экзамены, получил рабочий диплом штурмана малого плавания, а ещё через месяц вернулся на свой же контейнеровоз, где его уже давно ждали. И после этого работал в море ещё пятнадцать лет третьим и вторым помощником капитана. Стал бы и старпомом, конечно, но документов, соответствующих у него не было.

Рыбак – дважды моряк

Рыбак – дважды моряк. Справедливость этой народной мудрости я почувствовал на себе, когда после шести лет работы в пароходстве и двух – на берегу, я очутился на рыбопромысловом флоте. Представление о промысле в тот момент у меня было очень туманное.

Получив назначение третьим механиком РТМ «Пролив», я принял его, как должное. Я ведь работал уже третьим инженером два года, и на более крупных, торговых судах. Но оказалось, что на рыбном флоте всё по-другому, намного сложней и тяжелей. Но это мне ещё только предстояло узнать. Размеры судна, его грузоподъёмность, скорость и прочие параметры, действительно, уступали торговым судам. А вот экипаж на «Проливе» был в два раза больше. Почти восемьдесят человек. Зачем столько? – думал я. Да и машинная команда была больше, чем на торговых судах за счет рефрижераторной группы.

Электрогазосварщик, два слесаря, механик-наладчик – тоже должности, которых я в пароходстве не встречал. Сварочные работы у нас выполнял моторист рембригады, окончивший краткосрочные курсы при пароходстве. А что же делает чистый сварщик, откуда столько работ для него возьмётся? Что это за наладчик такой? Такие вот вопросы у меня возникли, но задавать их я не спешил, не хотелось показывать полную свою некомпетентность. Со временем разберусь.

Удручал меня размер каюты. В пароходстве я жил один, а помещение было в три раза больше. Здесь же каюта была на двоих с четвёртым механиком. Ни туалета, ни душа. Не было подобных удобств и у второго механика, как я узнал позднее.

На торговых судах были даже излишества в виде библиотечной комнаты, на некоторых судах были спортзалы, бассейны.

Здесь, конечно, об этом и мечтать не приходилось. Даже просто подышать воздухом можно было лишь на баке, то есть, на носу судна, либо на шлюпочной палубе. Выход на кормовую, траловую палубу на промысле посторонним воспрещался правилами безопасности.

Небольшое машинное отделение было напичкано механизмами так, что даже подойти к ним было затруднительно. В полном смысле слова, плюнуть некуда. Я озирался вокруг, и не понимал, как же тут несут вахту, свободного места не было совсем.

Наконец, мне показали так называемый ЦПУ – центральный пост управления машинами.

Наконец-то что-то хорошее. Большое помещение, от борта до борта, расположенное в носовой части машинного отделения, посредине его по высоте, звуко-, и теплоизолированное, с кондиционированным воздухом, – совсем другое дело. В пароходстве в то время было только два судна с дистанционным управлением, а здесь – все! Так можно жить! Огромный пульт управления, кресло для вахтенного механика, главный распредщит – за спиной, по бокам – еще два кресла, там же электромастерская с плиткой, чайником, нет – рано я запаниковал.

Винт регулируемого шага, лопасти которого разворачиваются по команде с мостика. Никаких реверсов, никаких остановок и запусков главного двигателя во время швартовок. Всё управление – с мостика, с минимальным участием вахтенного механика. Манёвры, самая напряжённая работа на моих бывших судах, здесь становились праздником. Сиди, кури, пей кофе. Это было замечательно. Вторым механиком работать здесь неплохо.

Вот только моё заведование мне не очень понравилось. Основным в нём были четыре немецких вспомогательных двигателя, по 240 киловатт каждый. То есть, четыре двигателя – оно-то неплохо. Плохо то, что все они работают одновременно, и остановить один для профилактики невозможно, никто не разрешит. А если уж совсем прижмёт, то разрешение надо брать во всех инстанциях, только заявление писать не нужно.

Сначала звонишь на мостик, просишь разрешение снять питание с мощных лебёдок гинь-талей. Их используют при подъеме трала и освобождению его от рыбы. Допустим, тральцам гини сейчас не нужны, добро получено. На целый час.

Вызываю рефмашину. Прошу остановить «пятерку», мощный аммиачный компрессор, мешающий вывести из параллели вспомогательный двигатель:

– Коля, ЦПУ. Пятерочку останови, пожалуйста. Минут на пятнадцать. Срочно форсунку надо поменять.

– Миша, не могу. Температуры в морозильных аппаратах не позволяют. Хочешь, тройку остановлю. Она такая же, как пятёрка, только на трюма работает.

– Кому ты рассказываешь? Мне тройки не хватит.

– Тогда звони в рыбцех, пусть мне разрешат. Рыба в брикетах посыпется, мне отвечать.

– Да ты сам позвони, с кем я там буду разговаривать?

– ЦПУ рыбцеху. – Технолог говорит. Что происходит? Почему вы командуете производством?

– Павел Петрович, кто же командует? Прошу дать мне возможность на пятнадцать минут остановить дизель-генератор. Это что, моя прихоть? По мне, так я их до конца рейса не буду останавливать.

– Ладно, не шуми. На пятнадцать минут, не больше! Скажи рефику, я разрешил.

– Рефмашина, ЦПУ. Коля, технолог разрешил. Останавливай пятерку.

– Миша, я остановлю тройку, и шестерку. Тебе хватит.

– Коля, не крути мне яйца! Мне что, рефмеханика поднимать? Или деду звонить?

– Ну, ладно, на пятнадцать минут только, не больше.

– Да не тошни уже, а останавливай, задолбал. Без тебя начальников хватает.

Слава тебе, Господи, остановил. Сразу нагрузка упала. Вывожу тройку из параллели, по инструкции ей без нагрузки нужно работать десять минут, не меньше. Да какая уж тут инструкция. Свищу в мегафон мотористу.

– Миша, что?

– Толя, останавливай тройку.

– Что, сразу?

– Ключи для смены форсунок подготовь, и останавливай. И Сашу зови, пусть помогает.

Через десять минут моторист прибегает в ЦПУ:

– Миша, красномедную прокладку из-под форсунки вытащить не могу. Пригорела.

– Ладно, подмотай под форсунку асбестовой нитки, нет времени. Дизель должен работать УЖЕ!

Что такое подвахта, я тоже себе представлял смутно. Не было у нас такого понятия в ходу в пароходстве. На подвахте – я понимал так: не на вахте, но быть готовым, то есть в город не уходить, и не напиваться. Оказалось, что это слишком упрощённо, чтобы не сказать, неправильно. Подвахта – это работа после вахты. Причём, в данном случае, в рыбцеху.

Именно тяжёлый ручной труд и создаёт тот ассортимент рыбы, который заложен в плановые задания, а самое главное, даёт возможность производить более дорогие виды продукции.

Допустим, вахта с четырёх до восьми утра. До половины девятого – завтрак.

А следующие три часа – работа в рыбцеху. Шкерка, как правило. Глава нашей подвахты – старпом, подвахта включала в себя четвёртого помощника, третьего механика, двух мотористов, рефмашиниста и электрика. Сила немалая. В полном составе подвахту вызывали, когда рыбой были забиты все ванны предварительного охлаждения рыбы.

Сколько человек вызывать, решал сменный рыбмастер. Иногда одной подвахте везло больше других. Кстати сказать, в машинном отделении по необходимости можешь работать и пятнадцать часов подряд, старпом в журнал эти часы, как подвахту, не запишет.

Первая моя подвахта в цеху. Выдали длинный клеёнчатый фартук, высокие резиновые перчатки, перчатки хлопчатобумажные, нарукавники, резиновые сапоги. Матросы расставлены следующим образом: два на сортировке, четыре – на весах скороморозильных аппаратов, двое – на упаковке, один – на обвязке, один – в морозильном трюме укладывает паки. Рыбмастер – общее руководство и переключение ванн.

Четыре человека траловой команды я не считаю, это на промысловой палубе. А здесь – на потоке рыбы из ванны к аппаратам – всего два сортировщика.

Они могут обеспечить поступление на аппараты только неразделанной рыбы, то есть, самый дешёвый и невыгодный вариант. Трюма-то небольшие, во всех отношениях, разделанная рыба выгоднее. И дороже, и места меньше занимает, и план по разделке выполняется, и к базе подходить реже придётся, времени меньше терять, а оно на промысле дорогое.

Короче, без подвахты – никуда. И становятся штурмана и механики на головорезки, на кишкочистки и на филейные машины. Каждые восемь часов меняются смены. Если у механиков и штурманов время вахт фиксированное, то у матросов – восемь через восемь. Одни сутки ночью спят, другие – днём. Такое вот разнообразие. Одно хорошо – время быстро идёт.

Вечером – подвахта боцмана. Он всегда возглавлял женскую подвахту: буфетчицу, повариху и дневальную. С нуля заступали первый помощник, электромеханик, рефмеханик и судовой врач. С четырёх утра – гидроакустик и второй радист, кажется. Нет, радистов, кажется, в цех не посылали. Не помню, кто с четырёх утра ходил. Самая слабая подвахта. Помогали рыбмастера, вспоминали молодость. Спускались с палубы тральцы, если много рыбы было и тралы чинить не надо было. Вот такая рутина рыбацкой жизни.

И, наконец, трюма забиты мороженой продукцией и рыбной мукой, и мы полным ходом идём на выгрузку к транспортному рефрижератору. Наконец-то немного отдохнём, а, главное, получим письма с берега, газеты, поменяем киноленты, старые уже народ наизусть знает.

Вот только выгрузка ведётся силами экипажа, причём без какой-либо дополнительной оплаты. Восемь человек машинной команды расписаны на выгрузку, в том числе мой моторист, и электрик. А у меня план: именно сегодня, сейчас, когда есть возможность остановить один за другим двигатели, перемыть все фильтра, почистить масляные холодильники, осмотреть картера. И кому это делать?

Да мне же и делать. Это не пароходство, и не военный флот, где на каждый клапан по человеку. Вперёд, и с песнями. А фильмы матросы посмотрят. У них на выгрузке, наоборот, полегче жизнь. Многие тальманами работают, груз считают, кто у нас, кто на базе. Остальные в трюме в валенках бегают, паки с рыбой таскают. Работа артельная, весёлая, чистая. После рыбцеха – чистый отдых, физкультура. Восемь часов отработал, и в кино. А я – двадцать, и доползти бы до койки. Эх, работал в пароходстве, счастья своего не ценил. Да что уж теперь ныть, всё равно никто не пожалеет.

Специально так подробно всё описал, чтобы народ представление имел, а то многие завидуют таким «приключениям». Получается, что переход в порт, то, что для моряков торгового флота – тяжёлая работа, у рыбаков вообще за труд не считается. Кончается промысел, устроили праздник, который почему-то называли «днём урожая», а дальше – переход, отдых, майский день, именины сердца. Судно идёт в порт.

А в порту стоим всего два дня. Редко, кто выйдет в город дважды, весь экипаж разделён на две части, каждая часть – на группы по три, а чаще – по четыре человека. Старший группы – офицер.

Выходим в город. Токарь предлагает начать праздник, выпив по стаканчику винца «на горке», у знакомого бармена. Куда спешить? Весь день впереди. Времени хватит, чтобы «отовариться», а под вечер потешить свою душу, посидеть где-нибудь полдня в уютном ресторанчике с видом на море. Музыку послушать, на девушек посмотреть.

Молодой матрос, конечно, должен купить джинсы. Обязательно. И, естественно, двухкассетник, и фирменные кассеты. Ну, и подарки, маме, папе, любимой девушке.

Опытный моторист давно подсчитал, сколько метров люрекса он возьмёт в подарок среднеазиатским модницам. Теперь ему нужно найти себе туфли сорок пятого размера и кое-что жене, такой-же гренадёрше. И пивка попить, как без этого.

И все тянут меня в разные стороны, а я должен или разорваться на три части и плюнуть на собственные нужды, или забить на все обязанности командира группы, рискуя опять же свеженькой своей визой и характеристикой за рейс. И тут из-за угла вываливается хорошо подпитый доктор, Аркашка, мой дружок по преферансу. Господи, и когда успел? Впервые в жизни в иностранном порту, и на бровях. Группа помполита, между прочим! Как же так? А он куда смотрел? Аркашка в голос кричит:

– Ну! И где тут эти, которые мне Солженицына должны подсовывать? Я уже и сумку купил.

Бортников Михаил Иванович

Родился в 1945 в Одессе, где и живу до сих пор. После окончания ОВИМУ(ныне ОГМУ), работал на судах Черноморского пароходства, Черноморского рыбо-промышленного объединения "Антарктика, с 1993 года

– старший механик иностранных торговых судов. С 2015 года занимаюсь литературной деятельностью, публикую свои произведения на сайте https://www. proza. ru/avtor/oldmike