Текст книги "Морские досуги №5"

Где-то рядом противно закричала какая-то птица, а вслед за этим раздался чей-то далекий крик.

Было жутко, и очень хотелось, чтобы Александр как можно скорее пришел. Захотелось почему-то в туалет. Алексей слез с мотоцикла и подошел к ближайшим кустам и вдруг увидел в кустах светящиеся глаза, наблюдавшие за ним. В ужасе он побежал к мотоциклу, который был его единственной защитой.

Александр, тем временем вышел на полянку. На полянке, полным ходом шла работа. Шесть мотоциклов освещали небольшой ручей, у которого находились несколько человек, которые вытаскивали сеть, набитую рыбой, и волокли ее на полянку. Там несколько человек разделывали рыбу, потроша ее икру в коляски мотоциклов, проложенные целлофаном. А выпотрошенную рыбу сбрасывали в вырытые заранее ямы.

Увидев Александра, в его сторону сразу направились несколько стволов автоматов Калашникова. Работа сразу остановилась.

Александр крикнул издалека по-корейски:

– Это я, Александр Ким – не стреляйте.

К нему направился старик с белой бородой и в кожаном плаще. Голову его прикрывал капюшон, под которым виднелась вязанная шапочка. Его сопровождали двое физически сильных людей с автоматами.

– А это ты Александр! – сказал по-корейски подошедший к нем дедушка Ан и уже вблизи разглядевший его лицо – здравствуй уважаемый, что так поздно?

– Отец просил, вам дедушка Ан и всей нашей бригаде, передать вам добрые пожелания в вашей работе – поклонился Александр.

– Спасибо и твоему отцу. Что хочешь мне сказать.

– Я приехал не один. Со мной русский, мой друг, он офицер флота. Если вы скажите нет, то мы уедем. Он ждет меня в двухстах метрах отсюда, и ничего не видел.

Дедушка Ан задумался:

– То, что не видел это хорошо, но может догадаться. Или он совсем глупый?

– Нет не глупый. Он свой человек, даже если догадается, никому и ничего не скажет. Я за него ручаюсь, и мой отец тоже.

– Саша, это наш корейский бизнес, и русские здесь не при чем. Нам не нужны лишние глаза.

– Дедушка Ан ты меня прости, если бы не эти времена, я бы никогда не осмелился сделать то, что сегодня сделал. Вы знаете, что твориться. Но на флоте, нам не платят зарплату, матрос не кормят. Вы знаете, что на острове Русском, были даже случаи смерти матросов. Нам надо с Алексеем заработать деньги и накормить своих матросов.

– Хорошо Александр, что ты все мне сказал. Я понимаю. Предупреди своего друга, что он ничего не видел и ничего никому не должен рассказывать. У тебя есть мешки для рыбы.

– Есть дедушка Ан. Я взял два мешка. Наберете в них рыбу. И пусть твой друг не бездельничает, а работает, и заработает себе и кораблю. Я разрешу вам это сделать. А заодно поможет и нам. Лишними рабочие руки никогда не бывают.

Дедушка Ан повернулся и пошел назад на полянку, где сразу возобновилась, прерванная появлением Александра работа. А Александр направился к Алексею.

Алексея он застал, прячущимся за мотоциклом.

– Ты что? Что случилось?

– Там – показал Алексей – глаза светятся. Они наблюдают за мной.

– Не бойся Алексей, у всех лесных животных в темноте светятся глаза. Особенно когда свет светит откуда-то.

– Но там кто-то есть.

– Конечно, есть. В лесу, особенно в нашей тайге животных очень много. Есть и тигры – хорани, и медведи – ком, и лисы – ёу, и волки – ныкте. Даже в темноте глаза светятся у енота – ногури, у ежа – косымточхи, у многих лесных животных. Вспомни даже у кошек – кояни тоже светятся глаза в темноте. Такие зеленые большие. Не надо бояться. Здесь рядом много людей, мотоциклы и они все обойдут стороной.

– Но этот не уходит. Смотрит на меня. Тебе любопытный попался. Вспомни, как матросы смотрели на парочку, сидевшую у причалов. Все разглядывали и если бы можно было бы советы давали. Тоже любопытные. Теперь, прежде чем мы пойдем туда, мне надо поговорить с тобой. Если мои условия тебя не устроят, мы уедем назад, но то, что я скажу тебе должно остаться между нами.

– Хорошо я заранее согласен, даже если это что-то противозаконное.

– Законное, что-то сейчас найти очень сложно в нашей стране. Даже наш Президент и Правительство делают много противозаконного, не говоря о простых людях, которым надо выживать. У нас корейцев есть свой бизнес.

С незапамятных времен наши предки занимались ловлей рыбы. Вы называете это браконьерством. А мы так выживаем. Здесь находиться бригада корейцев по ловле рыбы. Мы ее ловим, и забираем икру. Икра – это то, что сейчас очень дорого стоит и за нее можно получить хорошие деньги. На эти деньги можно хорошо прожить. Ничему не удивляйся, веди себя вежливо.

От того как ты будешь себя вести и работать будет зависеть возьмут ли тебя на эту работу снова. И меня тоже. Я поручился за тебя. И никому не делай никаких замечаний и ничего не спрашивай, не шути и вообще молчи. Корейцы работают молча.

– Хорошо я обещаю.

– Что обещаешь?

– Обещаю три Н и одну Р.

– Не понял?

– Н– это никому, ничего и никогда и Р – работать столько, сколько вы скажите – улыбнулся Алексей.

– Все меня это устраивает. Рыба, которую мы будем потрошить в коляску, вся будет наша. Для этого я взял два мешка.

Александр завел мотоцикл сел на него, сзади сел Алексей и посмотрел в сторону, где только что были чьи-то глаза, там уже ничего не было. Мотоцикл тронулся и через пару минут они выехали на небольшую поляну, где кипела работа.

Александр поставил мотоцикл на свободное место, вытащил все из коляски и подал Алексею теплую куртку:

Надевай, здесь прохладно.

Алексей и сам чувствовал, что стало прохладно.

Александр достал целлофан, развернул его, и стал прокладывать коляску. Рядом с мотоциклом положил зеленые мешки.

– Рыбу будем складывать сюда, а икру в коляску.

– Как ты будешь обрабатывать икру?

Саша улыбнулся:

– Корейцы все умеют обрабатывать, но мы все сдадим дедушке Ану. А что он дальше сделает нас не интересует. Даст несколько банок икры для себя и деньги. Тебе тоже будет банка.

В это время корейцы вытащили сеть, полную рыбы и все работники стопились вокруг. Они стали разбирать выловленную рыбу в свете включенных фар мотоциклов. Оставшуюся рыбу они выбросили из сети на траву и пошли снова ею перегораживать маленькую речушку, где оказалось очень много рыбы.

Саша посмотрел на речку, и увидел, что вода кишит рыбой от берега и до берега.

– Это горбуша идет на нерест – пояснил Александр – возьми перчатки резиновые, нож – он протянул Алексею нож.

– Сколько же рыбы – сказал Алексей – это надо же.

– Когда рыба идет на нерест, то на берега выходят и медведи, и тигры.

Они в это время человеку не опасны, но лучше к ним не подходить и не дергать за хвосты.

Вдвоем они быстро наполняли коляску икрой, а мешки рыбой.

Они не заметили, как к ним подошел дедушка Ан, поднял рюкзак и заглянул в него.

– Там в бутылках водка – пояснил Саша.

– Зачем водка, пить будете? На работе пьют только русские.

– Нет – засмеялся Саша – папа сказал взять откупаться от рыбнадзора.

– Это, раньше надо было откупаться. Сейчас рыбнадзор знает, что мы здесь, но к нам не пойдет. У нас автоматы теперь есть. Мы – сила. Нас много.

Дедушка Ан встает рядом с Алексеем, достает из ножен красивый нож, с красным драконом на лезвии и начинает ловко потрошить икру в мотоцикл Саши:

– Помогу молодые вам немного, тем более, что вы это делаете не для себя, а для свои матросов. У меня внук тоже служит сейчас в армии. Может и ему кто поможет.

Дедушка Ан запевает какую-то заунывную песню, и все остальные корейцы ее подхватывают. Темп песни все убыстряется. Саша тоже поет вместе со всеми. Леша с удивлением слушает, неизвестные для него слова песни и видит одухотворенные лица новых знакомых подхватывающих все громче и громче слова песни.

Когда песня закончилась и дедушка Ан спросил Сашу:

– Твой друг знает, что знаменитый певец России Виктор Цой тоже был корейцем, и его предки были тоже из Приморья?

– Да конечно, мне кажется, что это знают все. Леша ты слышал песни Виктора Цоя?

– Мне он очень нравился – ответил Алексей – я запомнил такие как «Печаль», «Красно-желтые дни», «Камчатка», «Кукушка» и много других. У меня есть на корабле есть целый диск песен Виктора Цоя. И когда мне очень плохо я слушаю его.

Рядом шумела тайга. Начинало уже мазать далекий свет нового дня. За работающими людьми наблюдали много светящихся глаз, но Алексей их уже не боялся. Корейцы нравились ему все больше и больше.

– Мы скоро уйдем, и придут из тайги лисы, волки и даже медведи. Раскопают наши ямы и будут есть рыбу. Это жизнь ребята.

К Ану подошел низенький корец, поклонился, и что-то сказал по-корейски. Саша перевел, что у него коляска полная, но он может набрать с собой рыбу для нас. Дедушка Ан сказал, чтобы он брал больше. Ее женщины засолят, чтобы она не испортилась, Часть рыбы будут коптить. Потом пальчики оближешь. Матросы наши будут сытые.

Все корейцы изъявили желание брать рыбы для матросов.

Первые лучил солнца начали оживлять жизнь в тайге. Где-то начали кричать птицы, послышалось цвирканье цикад. Коляска Саши тоже наполнилась с горкой, тем более, что вокруг стали собираться остальные корейцы, наполнившие свои мотоциклы и активно помогали.

– Дружный у них коллектив – подумал Леша – наверно так много тысячелетий назад их предки так же помогали друг другу.

– Нам будет плохо будет если сюда придут китайцы – сказал дедушка Ан – они здесь были много лет назад, до русских. Корейцев они не считали за людей, заставляли работать на себя, уничтожали всю живность в тайге. Убивали много корейцев, гольдов, айнов и других народов. И только, когда сюда пришли русские мы поняли, что мы тоже люди. Правда потом русские выселяли корейцев из Приморья в Среднюю Азию. Много уехали туда и до сих пор живут там. Много людей живет на Амуре. Лучше русские, чем китайцы.

– У нас тоже люди разные есть. Есть и хорошие, есть и очень плохие.

– Я знаю – сказал дедушка Ан – но хороших людей у вас больше. Мы это знаем. Вот ты стал нашим. Ия приглашаю тебя, если будет время и возможность, приезжай еще вместе с Сашей. Теперь и мы твоя семья. Твое горе наше горе, твоя радость и наша радость.

Он снял с пояса свой нож с изображенным на нем красным драконом и протянул с кожаными ножнами Леше:

– Теперь ты наш друг и можешь приезжать к нам. Мы будем всегда рады тебе. Это мой подарок. Если будет трудно в жизни, и ты увидишь корейца, то покажи этот нож ему. Он всегда поможет тебе. Это очень древний нож.

Саша повесил, подаренный нож себе на пояс и обнял дедушку Ана. У него не было слов, и он почувствовал, что глаза его начали намокать. Он никогда не плакал с детства и такое было с ним впервые.

– Саша я знаю, что я должен встречно отблагодарить дедушку Ана, Такой обычай всех народов. Но у меня ничего нет сейчас.

– Не парься. Будет возможность, отблагодаришь. Он поймет это.

– Давай я сейчас спою для них песню Виктора Цоя, если им это приятно. Жаль, что нет гитары.

И не дожидаясь ответа, он громко на всю тайгу затянул свою любимую песню:

 
Здравствуйте, девочки,
Здравствуйте, мальчики,
Смотрите на меня в окно
И мне кидайте свои пальчики, да-а
Ведь я
Сажаю алюминиевые огурцы, а-а
На брезентовом поле
 

Вокруг собрались корейцы и некоторые стали даже подпевать и хлопать руками.

Саша тем временем, обтянул наполненную икрой коляску специальной кожаной накидкой, закрепил ее на специальных креплениях, еще обмотал веревкой ее так, чтобы икра не могла вылететь или отстегнуться, потом привязал сверху к коляске два мешка полные рыбой.

Дедушка Ан захлопал в ладони и что-то громко закричал. Корейцы побежали к своим мотоциклам, Рыбаки быстро стали сворачивать сети. Несколько молодых парней засыпали землей ямы с рыбой. Было видно, что все собирались домой. Солнце пробивалось сквозь густые листочки.

Леша взял лопату и пошел помогать молодым ребятам, засыпать ямы. Через полчаса поляна была девственно чистой, и только земля, присыпавшая ямы могла сказать, что здесь что-то было. Мотоциклы были построены в линию для возвращения домой. И дедушка Ан и его помощники инструктировали всех, кто и как поедет, что делать, если остановят сотрудники ГАИ, что говорить.

– Куда сейчас? – спросил Сашу Алексей.

– Сейчас на заимку к дедушке Ану. Это поворот в Тихоокеанском поселке. У нас он назывался Тинкан – золотое дно. И там по улице Усатого на заимку к дедушке Ану. Там оставляем рыбу и икру. Деньги и рыба будут через неделю. Такой порядок.

– Через неделю, так через неделю. Все понятно, даже если ничего не будет, это будет одна из самых ярких ночей в моей жизни. Я ее не забуду до конца жизни.

– Ты тоже понравился всем нашим. Теперь мы с тобой одной криви – и Саша обнял Лешу.

Дедушка Ан попрощался с каждым. Лешу обнял и потом в сопровождении нескольких охранников с автоматами скрылся в тайге.

– Куда это он?

– Я не знаю, но он придет куда надо. И если у кого-нибудь будут проблемы, он все решит.

– Он что вождь вашего племени? Как у индейцев – Леша крепко взялся за ручку, находившуюся за спиной у Саши.

– Он выше вождя. Его знают все корейцы Приморья и даже корейцы в двух Кореях. Если бы было можно, его выбрали Президентом обоих Корей. Но это невозможно пока. Он очень большой человек.

Блытов Виктор Александрович

Родился в 1949 году в городе Таллине в семье морского офицера. В 1971 году закончил Высшее военно-морское училище радиоэлектроники имени А.С.Попова, служил на противолодочном крейсере «Москва» на Черноморском флоте, потом на тяжелом авианосном крейсере «Киев» перешел на Северный флот, затем на тяжелом авианосном крейсере «Минск» перешел на Тихоокеанский флот. В 1984 году закончил Военно-морскую академию и был направлен в Калининградское высшее военно-морское училище, позднее ставшее Балтийским военно-морским институтом имени Ф.Ф. Ушакова, где преподавал 18 лет. https://voenflot.ru/category/blytov-viktor-aleksandrovich

Михаил Бортников

О письмах, радиограммах и радиопереговорах

Сложно сказать, когда моряку было труднее в море, сейчас или раньше, скажем, 30 лет назад. Работа стала напряженнее, экипажи сократили вдвое, вместо портов в центре красивых городов теперь огромные грузовые терминалы за 30–40 км, а инспекторов всяких сейчас – как на дворовой собаке блох. Тяжело. Зато появились компьютеры, мобильные телефоны, электронные книги. И связь с семьей, с родными, близкими и любимыми стала простой и надежной.

А давайте вспомним, как это было раньше. Во времена парусного флота матросы и писать-то не умели. Офицеры, конечно, умели, и получше нашего, вспомните "Фрегат "Паллада" Ивана Гончарова. Вот только с обменом письмами большое было затруднение.

В советские времена морякам торгового флота стало легче. Отправляли мы письма через многочисленные советские представительства в разных странах и нам родные слали ответы тоже через посольства и торгпредства. Часто письма в самые отдаленные точки мира доходили за 5–6 дней. Сейчас, когда открытка из Одессы в Харьков идет неделю, в это верится с трудом. Факт, однако.

Рыбакам с письмами было похуже. Писали нам через специализированное почтовое отделение в Севастополе, там письма сортировались по судам и отправляли их с танкерами или рефрижераторами в разные районы лова. Если судно работало сравнительно недалеко, в Центральной Атлантике, письма попадали на промысел недели через три после отправки. Но это было еще только начало процесса. Суда должны рыбу ловить и морозить, а не за почтой бегать.

Но вот, наконец, забит мороженой рыбой последний трюм, идем к рефрижератору, или, как у нас чаще говорили к "базе" на выгрузку. Это серьезная работа была, под выгрузкой понималась выгрузка своими силами, конечно. Экипаж делился на 2 смены, работающие по 8 часов через 8, на помощь матросам выделялись мотористы, электрики, машинисты реф. установок, второй радист, гидроакустик, доктор, в общем, все, кого технолог сумел вырвать, а вырывал он всех, кроме тех, кто в это время трудился на своем месте в машине или на мостике за себя и за того парня, которого послали в трюм на выгрузку. Ну, и очень скоро после швартовки к "базе" передавали на судно пару мешков с почтой, которые тут же волокли к первому помощнику. В мешках были газеты за прошедший месяц и письма.

Газеты "Правда" нам отгружали тогда по 3 экземпляра, любимой всеми многотиражки "Антарктика"– по 4, а остальных газет – в количестве около 10 названий – по одной. Любители-добровольцы мгновенно сортировали газеты и делали подшивки. Но первым делом, естественно, из мешка извлекались письма, опять же раскладывались уже по судовым службам и только затем их разносили по пароходу. Молодежи, бывало, писали жены ежедневно, всем прочим везло меньше – по 2–3 письма. Многих почтальоны вообще стороной обходили. И меня, случалось, обходили. Месяц ждешь, последние дни ни о чем другом думать не можешь, а письма нет. Обидно. А что сделаешь, горевать некогда, работать надо. Так вот и закалялась сталь наших характеров на рыбном флоте.

Существовали еще так называемые радиограммы, в которые можно было за рубль советских денег (3 копейки слово) вместить максимум теплоты и нежности. Информации же было не густо: «Любимая вышли Вьетнама Сингапур меня все порядке беспокоюсь как дома пиши почаще всем привет скучаю целую твой…» И в ответ «Родной не волнуйся нас все хорошо готовимся школе ждем тебя домой нетерпением любим скучаем твои…». Часто в это время дома болели, делали операции, изменяли мужьям, ругались с детьми, грызлись со свекровями, но писать об этом было не принято, зачем человека грузить, все равно помочь ничем не сможет, только настроение ему испортишь, и надолго.

И были еще редкие звонки по радиотелефону. Это отдельная песня. Стоили эти звонки недорого, но качество связи оставляло желать много лучшего. Мне лично с ними никогда не везло. Тогда еще была радиослужба, состоящая из начальника радиостанции и второго радиста, работали они по очереди.

Поднимаешься в радиорубку, просишь завтра связать с домом (телефона у меня до 93 года не было), поэтому предупреждаешь супругу радиограммой, чтобы на другой день в 20 часов ждала звонка у соседей. Назавтра идешь в рубку, там уже двое ждут связи. Радист настраивается на волну, ищет, на какой частоте разговаривают другие суда, потом выжидает удобного момента и продирается сквозь пространство: Одесса-радио, Одесса-радио, я теплоход "Артек", прошу связи, прием. Отвечают: – "Артек", слышу вас, будьте на связи, вас позовут". Сидим, ждем и слушаем разговоры моряков других судов с берегом, слышно, правда, только берег. И часто ведь почему-то слышно хорошо, когда не твоя очередь.

А разговор идет: "Сашенька, у нас все хорошо. Дети здоровы. Мама приехала…. Ну, моя, конечно, чья же еще… Да, проворачиваем, каждую неделю проворачиваем… Чаще? Что чаще? Писать? Мы пишем, а дети рисуют… Ах, двигатель проворачивать чаще? Хорошо, не волнуйся… Целую тебя, родной, у нас все хорошо, здоровы, да, да, не волнуйся…. Да буду я проворачивать, не переживай. Ты там как? Как кормят?.. Хорошо… Да… Хорошо… Что? Не слышу… Все напишу в письме, жди, через месяц получишь. Целую.

– И вот, наконец долгожданное: "Артек, Артек", слышу вас на троечку. Дайте настройку: Одесса-радио, я теплоход "Артек". Даю настройку: раз, два, три, четыре пять, пятерка, четверка, тройка, двойка, единица. Как меня слышите, прием.

– "Артек", слышу вас на четверку. Что у вас сегодня?

– У нас сегодня только три звонка.

– Хорошо. Но придется подождать. Давайте пока ваши заказы

– Первый. Херсон. 2-23-23. На судне – Алексашкин Владимир Иванович. На берегу – кто подойдет. Второй. Одесса 23-25-44. На судне Миров Игорь Ильич. На берегу – кто подойдет. Третий – Одесса 66-15-20. На судне Бортников Михаил Иванович, на берегу Людмила, позвать к телефону из квартиры 89.

– "Артек", заказы приняла. Ждите. Ваша очередь седьмая. – (Мама родная,

6 судов впереди, сколько же это времени займет!? Соседи уже спать лягут… Ну а мне перед вахтой спать уже некогда будет…) Спасибо, ждем связи.

И тут: "Артек", даю настроечку: 1,2,3,4,5,6,7, 8,9. Как меня слышите?

– Слышу вас на троечку. Может быть другую частоту попробуем?

– Хорошо, перехожу на 22–12…. Артек, Артек, Одесса радио. Как слышно, прием.

– Одесса радио. Слышу вас на четыре с минусом. Дайте настроечку.

– "Артек", даю настройку… единица…тройка…девятка… единица… Как меня слышите, прием.

– Одесса-радио, слышу вас на четыре с минусом, может вернемся назад?

– "Артек", ваша очередь сейчас, заказы отменяете?

Одесса– радио. Первый и второй заказ отменяем, заказ Бортникова ожидаем.

– "Артек, Артек", Людмила на проводе. Говорите.

Радист мне – Говори!

А что говорить? – У меня уже башка не варит совсем.

– Ну, поздоровайся сначала хотя бы.

– Алло, алло, это я. Как меня слышно?

– Плохо.

– Да мне тоже плохо… Нет-нет. У меня все хорошо. Просто слышно плохо… Маркони, что она говорит?…

– Она говорит, что слышно плохо, может сможем завтра…

– Завтра позвонить!? Нет, завтра не смогу, мне этого больше не выдержать.

– Что? Девушка, что она говорит?

– Она говорит, что она вас целует.

– Так поцелуйте ее… Ой, что я несу?.. – Скажите ей, что я ее люблю. И позвоню…это…когда-нибудь… нескоро.