Текст книги "Люблю тебя, мамочка! Истории приемных семей"

Татьяна Чернецкая, Наталя Шумак
Иван Леонов – легенда советской авиации

Мы познакомились с Иваном Антоновичем во время работы над книгой воспоминаний ветеранов ВОВ.

Напросились в гости. Поехали не одни, с нами был наш дорогой друг Шаварш Владимирович Карапетян. Уникальный. Мы уже неоднократно рассказывали вам о нем. Он 11-кратный рекордсмен мира, 13-кратный чемпион Европы, семикратный чемпион СССР, заслуженный мастер спорта СССР, спас несколько десятков человек в двух авариях, суммарный вес его наград превышает 70 кг.

Поэтому дома у Ивана Антоновича и его супруги Нины Николаевны встретились две легенды! Два героя, подвиги которых заслуживают того, чтобы дети изучали их в школах. И знали наизусть.

Впрочем, вернемся к Ивану Антоновичу. Нас принимали тепло. Хозяйка приготовила невероятно вкусные котлеты. До сих пор их помним. Иван Антонович много шутил. Делал комплименты.

Дадим ему слово.

«Родился я 1 февраля 1923 года в деревне Моговка Шаблыкинского района Орловской области. Был тринадцатым ребенком в семье, самым младшим. Начало войны застало меня курсантом Армавирской школы летчиков-истребителей, после окончания которой, в июле 1941 года, нас отправили в Монголию осваивать новую по тем временам авиационную технику – самолет «Лагг-3».

Свой первый вражеский самолет я сбил в небе над Москвой весной 1942 года, когда находился там в командировке. К июлю 1943 года на моем счету уже было восемь самолетов противника, шесть из которых я сбил лично, а два – в группе.

15 июля 1943 года стал для меня роковым днем. Сбили один самолет, а из-за облаков вывалились еще четыре. Завертелась карусель!

…мой самолет тряхнуло, кабина наполнилась гарью. Пробило бензобак. Я только успел передать по радио командиру: «Слава, я горю!» Сначала даже не понял, что сильно ранен. Показалось только, что обожгло левое плечо.

Выпрыгнул из самолета. Надо мной прошел немецкий самолет, летчик выпустил по мне очередь из пулемета, хотел добить меня в воздухе.

Я упал в заросший пруд на нейтральной полосе. Только тут почувствовал страшную боль в плече. Я весь был облеплен грязью, из открытой раны била кровь. Левая рука повисла плетью…

За меня шел бой. С обеих сторон стреляли. Немцы хотели добить или захватить в плен. Свои – спасти. Летчик – это большая ценность. Наши пехотинцы пробивались ко мне. Они подбадривали меня. Кричали, что вытащат. Перед тем как потерять сознание, я слышал их голоса. Они называли тех, кто уже убит. Миша. Вася. Сережа. Старались спасти летчика…

Погибали, но не отступили.

Госпиталь, в который я попал, располагался в одной из школ города Елец. Очнувшись после операции среди стонущих от боли людей, уткнулся в подушку. Левой руки не было по самое плечо! Удалили вместе с лопаткой.

Лежал, уставившись в одну точку. Не знал, как дальше жить.

Врач сказал мне довольно строго, что летчик слишком большая ценность для армии, чтобы я впадал в меланхолию, вместо того чтобы выздоравливать.

– Какая ценность? Вы издеваетесь?

– Вы можете быть инструктором. Вы участник реальных боев. Сбивали врага. И в состоянии учить, передавать ваш опыт молодым!

Крыть нечем. Тут я еще вспомнил погибших солдат. Они сделали все, чтобы вытащить меня. А я расклеился. Непорядок.

С этого момента пошел на поправку. И начал думать о будущем.

Инструктор это хорошо, правильно. Но это была программа минимум. А программа максимум казалась для всех, кроме меня, невероятной и означала возвращение на фронт.

Сначала я стал одним из офицеров наземной службы. Когда в штабе армии сказал, что буду снова летать, мне напрямую ответили: «Да вы с ума сошли! Ни вашей жизнью, ни самолетом рисковать не будем!»

В то время 1-й Воздушной армией командовал Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Михаил Михайлович Громов – легендарный летчик, совершивший в 1937 году вместе с Юмашевым и Данилиным беспосадочный перелет через Северный полюс в Америку.

Когда-то в юности, будучи студентом, его портрет я повесил над своей кроватью в общежитии. Теперь решил попытаться лично обратиться к нему с просьбой дать мне возможность снова попробовать себя в летном деле. Об этом сам Громов замечательно рассказал в книге воспоминаний «На земле и в небе».

Помню, как впервые полетел с протезом вместо руки. Оторвал самолет от земли, набрал высоту. Я кричал, пел от радости. Я чувствовал себя победителем – я вернулся в небо! Больше всего мне не хотелось, чтобы ко мне относились как к инвалиду и подвижнику.

Никогда и никому не напоминал о моем физическом увечье. Никто и не догадывался, какую боль я испытывал в полете, как кровоточило плечо. Я выполнял задания наравне с другими – доставлял пакеты в штаб, перевозил раненых, летал к партизанам Белоруссии.

Не так давно Президент Белоруссии Александр Григорьевич Лукашенко лично вручил мне медаль «За освобождение Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков».

Всего за войну я совершил сто десять боевых вылетов. Шестьдесят из них будучи без руки. Вся жизнь после войны – это тоже вызов судьбе.

Я помнил о том, что какие-то незнакомые бойцы вытаскивали меня, раненого, под огнем, с нейтральной полосы, везли в госпиталь. Я и жив-то остался благодаря тому, что встретил много добрых людей.

Стал директором детского дома. Десятки сирот называли меня батей. Нарочно брался за такие дела, которые, казалось бы, не под силу инвалиду. Чтобы пример подавать мальчишкам.

Стал водить мотоцикл и даже принимал участие в соревнованиях. Например, на соревнованиях по мотокроссу в городе Брянске занял второе с место на мотоцикле с объемом двигателя 350 см³. Ребята очень радовались моей победе.

Пятерых детей-сирот мы с женой взяли к себе домой, в нашу семью, вырастили их вместе с двумя своими детьми.

Моя автобиографическая книга «Назван человеком из Легенды» переведена на многие языки, в том числе на чешский, испанский, китайский и др.».

Представляете, друзья? В сложное время карточек, постоянных лишений однорукий офицер в отставке самостоятельно строит дом! Водит машину. Увлекается пчеловодством. По-прежнему иногда поднимает в небо самолет. В последний раз Иван Леонов пилотировал в возрасте семидесяти лет самостоятельно и вторым пилотом в семьдесят семь.

Он говорил нам о том, как ему не хватает ощущения полета. Крыльев. Неба. Впрочем, он не унывал. И был занят делами. До восьмидесяти лет водил машину.

Иван Антонович в своих мемуарах не педалирует тот факт, что состязался и побеждал в мотогонках со здоровыми спортсменами.

Среди наших читателей, мы это знаем, есть спортсмены-любители и профессионалы. Есть байкеры и мотоциклисты.

Без руки и лопатки принимать участие в гонках и побеждать? Каково это? Представьте.

Леоновы усыновили ПЯТЬ сирот (также в семье было двое кровных детей). А уже в глубокой старости он и жена помогали студентам училища. То один, то другой получали помощь и поддержку. Им покупали обувь. Их кормили. Брали жить к себе домой на каникулах. Зачем это было супругам Леоновым? А они не умели и не хотели жить иначе. ЗОЛОТЫЕ ЛЮДИ.

Герои войны, герои мирного времени.

Иван Леонов ушел от нас в прошлом году.

P. S.: В Китае книга Ивана Леонова издавалась и переиздавалась под названием «Легенда». Китайские дети и подростки знают его имя и подвиг. А наши?

Татьяна Чернецкая, Наталя Шумак
Краденое солнце

Жил-был хороший мальчик из хорошей семьи. А родословное древо брало свое начало чуть ли не от Пушкиных… Допустим, у них простая русская фамилия – Ковалевы.

Добрый умный юноша получил замечательное образование. Английский язык и маркетинг. Вроде бы все прекрасно. Но со школы, если не с детского садика, Юра, в отличие от брата и сестры, был с шилом в пятой точке. Глаза горят, на подвиги тянет.

Мама и тетя уверяют, что у них в роду аналогичные экземпляры появляются на семейном древе с завидной регулярностью. Чуть ли не каждые пятнадцать-двадцать лет. И цветут буйно, ярко. Все, как один, невысокого роста. Тощие, глазастые, неугомонные, талантливые.

Явно напоминая семье именно таких предков – дуэлянтов восемнадцатого века, мореплавателей и картографов девятнадцатого, революционеров начала двадцатого, – невысокий энергичный Юра с детства находил проблемы на ровном месте.

С друзьями его круга было скучно. И Юра то покупал себе мотоцикл, то бросал учебу и уходил служить в армию.

Лет пять назад влюбился в девушку ангельской внешности. Хотел жениться. Впустил не только в квартиру, но и в душу. Родным и друзьям представил. Держал за руку, притягивал к себе, целовал в щечку.

– Солнышко мое.

Вроде даже заявление в ЗАГС подали…

Лапушка была выпускницей детского дома… Юра не просто так звал ее Солнышком. Вся золотая, дивная. Ох и ах. Врала, пила и курила. Воровала. Закатывала истерики. Не хотела делать НИЧЕГО. Даже постирать свои колготки, вымыть за собой же чашку.

Исчезала без предупреждения. Уезжала к «друзьям». Таким же выпускникам, которые сдали полученные от государства квартиры, а сами кучей съехались в одну. И пили, пили, существовали на деньги от аренды. Смотрели сериалы, спали до обеда, не работали. Загаживали пространство вокруг. Дрались… Мирились. Ревновали. Изменяли. Сходились и расставались. Мечтали «срубить бабла по-скорому». Смеялись над единственным из их выпуска парнем, который пошел в армию, а потом вроде как решил продолжать службу, стать военным. Еще бы. Дурак в погонах. Ходит строем. Что взять с идиота?

Они-то умные. Десять человек в двушке. Они победят этот мир, он прогнется под их хотелки… Зависть и ненависть к «хорошим», к «богатеньким» – вот что излучали близкие приятели Солнышка. И она сама, когда не притворялась лапочкой.

Юра был по их понятиям из вражеского лагеря. Тот самый хороший мальчик, которому все досталось от рождения. Просто потому, что повезло…

Юра боролся. Водил девушку к психологам, учил ее готовить, обслуживать себя. Реально был сильно влюблен. И думал, что вместе они справятся. Все преодолеют.

Но никакого «вместе» не получалось. Солнышко не умела сочувствовать. Просто эта опция в душе была выключена. Не могла понять, пожалеть. Не была способна сосредоточиться, выслушать, вникнуть. И психовала, если ее просили хоть что-то сделать… Самую малость? После долгих уговоров? Да. Но на… отвалите! То есть поспешно, криво и тяп-ляп, лишь бы отвязались.

Зато она виртуозно придумывала оправдания своей лени, хамству, неряшливости. Сочиняла ужасы и рассказывала реальные страшные вещи из детдомовского житья…

Но… Лень. Воровство. Грязь. Измены. Снова и снова.

Когда Юра подхватил очередную венерическую инфекцию от любимой, то не выдержал. Выставил за дверь. Поменял замки.

В ушах звучали прощальные оскорбительные фразы. Солнышко не жалела, била словами что есть силы.

Юра чувствовал себя как спустившееся колесо. Можно сказать проще – сдулся. Лицо серое. Губы побелели…

Прабабушка увидела внука – заплакала, что погубили, прокляли. Сам Юра ни в какие порчи и колдовство не верил. Но понимал, что слоняющуюся у его дома Солнышко запросто может пожалеть, впустить обратно. И это его точно доконает…

Так что он попросил о помощи друга по армии. Сурового и циничного Валентина. Мол, если встретим, пока чемодан пакую, ты меня бей по башке. На плечо тушкой и тащи прочь. Но одного с ней не оставляй…

Валентин плечиками широкими, как у Ильи Муромца, пожал. Потом кивнул. Мол, не боись, тресну и унесу. На съедение не брошу.

Кстати, парням повезло, за два дня, пока собирали вещи и документы, девушка не появилась.

Юра решил рвать связи полностью. Жечь мосты. Менять географию, а не только пароли в социальных сетях…

Уехал на Север. На подработку, от которой раньше отбивался. На год или полтора, уже не помню. Не суть. Забыть Солнышко сразу не смог. Но перестал страдать до перебоев в сердце. Боль притупилась. Стала привычной, немного сгладилась.

После этого этапа, а он неплохо заработал на Севере, вернулся и начал строить жизнь заново. Как сейчас шутит – не с нулей, а с минусов. Продал старую квартиру, перебрался в другой район. Но еще какое-то время ходил такой же выключенный. Поникший. Ничем больше не напоминал своих неугомонных предков. Тех, которые, как мы помним, ухитрялись отметиться на географических картах страны, оставили след в ее истории. Скучный серый парень в хорошем костюме. С тусклым взглядом…

Таким он и столкнулся с Леной. Реально столкнулся. Наехал на нее. Не задавил, но едва… почти. Вышел из машины, помог подняться. Спросил, куда отвезти? Надо ли в больницу? Словил пару оплеух, потер горящую щеку (жертва била не жалея), выслушал нелицеприятное о мажорах на дорогих тачках. Согласился, что все чистая правда. Что он урод. Пообещал компенсировать и подвезти.

Достал кошелек. Лена перехватила за руку. Пальцы у нее были неожиданно сильными. И без маникюра. Юра отвык от таких.

– Компенсировать? Прекрасно. Завтра с девяти утра и как получится. И в воскресенье тоже. Тогда закроем тему.

– Что делать? Зачем?

– Возить. Мне надо в ста местах побывать. И кое-где мужская сила пригодится.

Юра смотрел в лицо взрослой женщины, лет на пятнадцать старше, которая давит его и строит, но не чувствовал себя использованным. Совсем нет.

Скорее, казалось, что его подхватил и тянет поток. И чтобы выплыть – придется поработать руками и ногами. Да и головой.

Лена занималась помощью одиноким старикам. И невольный, вернее на тот момент – подневольный волонтер, отпахавший с ней оба выходных, понял к ночи воскресенья, что чувствует не только ломоту во всем теле, но и тепло в груди.

А Лена, угощая кофе и бутербродом, вдруг сильно толкнула острым локтем в бок.

– На человека стал похож.

– Реально?

– Ага. А то вел себя как чучело замороженное.

Лена изобразила его лицо, мимику, поджала губы. И Юра понял, что хохочет. Получилось похоже, обидно, но классно. Он смеялся и чувствовал – отпускает. Физически, не образно. С каждой минутой дышалось все легче.

И за пару недель, а может, за месяц общения с Леной и ее подопечными, ее друзьями, семьей, помощниками – все пиджаки стали Юре малы в плечах. Разве растут в тридцать лет?

Лена это называла так: крылышки расправил. С ней все было просто, честно. Дал слово – держи. И Юра держал. Приезжал, помогал. Что-то покупал, что-то таскал. Его постоянно подкалывали, не обращая внимания на попытки отгораживаться.

Дети Лены, как обезьянки, перемахивали через любые преграды. А спокойный как удав (а кто еще может выдержать рядом с ураганом столько лет?) муж предлагал помощь, если надо отбиться от банды. Просил подать знак. Тогда он Юру ненадолго у себя в кабинете запрет. Изнутри. Кабинет папы – это святое. Туда никто без стука и разрешения доступа не имел.

Огромная квартира досталась мужу Лены по наследству. Она нуждалась в ремонте. Но, несмотря на перманентный бардак и разгром, была с чисто вымытыми полами и согревающим сердца теплом, который излучала сама хозяйка.

Однажды, сам не понимая, как и зачем, Юра рассказал Лене про Солнышко. Сидели рядом на балконе. Муж, дети, родители – все большое семейство подруги уже улеглось. Поэтому говорили тихо. Пили крепкий чай из термоса и шептались.

Лена задавала короткие вопросы. Иногда сквозь зубы коротко ругалась. Снова била локтем в бок. Или похлопывала по плечу.

Потом сказала:

– Юрка. Ты уже починил себя.

И он понял – правда. Наконец получилось.

Через несколько месяцев признался Лене, что старики не совсем его тема. Хотя иногда будет подключаться к волонтерам. Не бросит команду Лены. Она поняла. Она всегда понимала его лучше остальных. Лучше, чем родители и друзья. Такое мистическое родство душ.

– Это из-за Солнышка?

– Да.

– Хочешь найти ее?

– Нет. Нет. Но…

– Колись, чего придумал.

И он рассказал.

Юра собирается стать наставником. Тем, кто занимается с подростками-сиротами. Тем, кто учит банальным простым вещам. Помогает вырабатывать правильные привычки. Подсказывает. Отвечает на вопросы.

А его Краденое Солнце? Так и пропало на дне жизни… Подробности крайне неприятны. И мы их опустим.

Сейчас Юра встречается с бывшей одноклассницей Мариной. Которая внешне (невысокая и пухленькая, с крестьянским, по словам мамы Юры, лицом) и по статусу (продавец) нашему герою совершенно не подходит…

Как и Лена, она из простой семьи. В пафосную школу Юры ходила потому, что жила в соседнем доме. И в свое время страдала из-за снобизма одноклассников. Тем не менее не озлобилась. Добрая и светлая натура. Была замужем. Есть сын. Собираются пожениться с Юрой. И говорят оба, наперебой, что, кроме парочки своих детей, обязательно нескольких усыновят. Марина любит Юру со школы.

Нам немножко страшно за них. Но мы в ребят верим. В конце концов, они из тех, кто не сдается.

Лена выбор Юры одобряет. «Гарная деваха, с сердцем!» А его невесте обещает выдать секретную инструкцию по эксплуатации трудного экземпляра, который ей достался. Со всеми секретными кнопками. И вообще «полное сопровождение процесса с постоянной психологической поддержкой».

Юра брыкается, но кто его спрашивать будет?

Пожелаем ребятам счастья.

P. S. В семье Юры очередные перемены в его жизни вызывают неоднозначную реакцию. Но он ни у кого советов не просит. Идет своей дорогой. Говорит, что привыкнут и успокоятся.

Татьяна Чернецкая, Наталя Шумак
Крестная

Дашиной любимой игрой была дочки-матери. Она всегда хотела иметь детей. И пока была совсем молоденькой, считала, что все еще впереди. И даже после первого развода Даша не утратила оптимизма. Ну подумаешь, застала любимого с лучшей подругой. Такая банальность, все через это проходят. Ну почти все.

Ночами Даша, конечно, еще несколько месяцев плакала, и даже днем по выходным, но оптимизма не теряла. Жизнь-то все равно была впереди, всего 26 лет прожито! Но детей хотелось все сильнее.

Даша исправно ходила на свидания, относилась к ним не как к развлечению, а почти как ко второй работе. И, видимо, переборщила с серьезностью, потому что ее системный подход к мужчинам, поначалу вроде очарованным Дашиными достоинствами, в итоге отталкивал. Но Даша старалась не унывать. Однако почти 10 следующих лет прошли в одиночестве. В относительном, конечно, потому что какие-то мимолетные мужчины в Дашиной жизни появлялись. А как иначе, период был такой, активный для всей страны – девяностые. Даша ушла из литературных редакторов в бухгалтеры и даже немножко успела поучаствовать в малом бизнесе. Мужчины в этой среде были разные, и женатые, не готовые развестись, и холостые, не готовые взять на себя ответственность за семью. Так и подошла Даша к серьезному возрасту – 35 лет. И поставила на себе крест. И не только она сама, даже гинеколог, когда-то в один голос с мамой убеждавшая рожать, как-то завяла со своими практическими предложениями.

Отметив день рождения, Даша вздохнула хоть и печально, но даже с некоторым облегчением – ну нет так нет. Зато на свидания можно больше не ходить, надоело, сколько можно. И трусы носить не кружевные, больно впивающиеся в кожу, а любимые хлопковые.

Так что Даша расслабилась. Но, по секрету от самой себя, немножко по сторонам все-таки посматривала. Привычка. Так и увидела Андрея. Он был бригадиром в небольшой строительной фирме, куда Даша недавно устроилась бухгалтером, и регулярно приходил за деньгами на закупку материалов или с чеками – отчитаться. Мухлевал немножко, но деликатно (особенно по сравнению с некоторыми). Поначалу Даша каждый раз пыталась вывести его на чистую воду, пока старшие коллеги не подсказали: спокойно, руководство допускает, нормально – в определенных пределах.

Тогда-то Даша и разглядела, что мужчина по большому счету порядочный, поглядывает на нее с интересом, да и собеседник неплохой, начитанный, с высшим образованием, а что работает бригадиром – так и у Даши самой какое теперь место в жизни занимает литературное редактирование? В общем, в Дашином сердце что-то дрогнуло.

Перед свиданием с Андреем она даже впервые за год надела кружевное белье – просто для настроения.

Жить вместе стали через неделю. Андрей переехал к Даше от мамы (отдельного жилья у него не было, так как квартиру он при разводе оставил жене с дочкой). Почти с самого начала приняли решение о детях. Денег на свадьбу не было, поэтому начали копить, а если Даша забеременеет раньше, просто тихо расписаться.

Первые полгода Даша радостно предвкушала ребенка. Потом немного напряглась. Пошла по врачам, вместе с запоздалыми советами «раньше надо было» получила диагноз – бесплодие. Долго лечилась, но дети все равно не получались.

Даша собралась было убедить и мужа проверить здоровье, но не пришлось. В один прекрасный морозный и солнечный январский день Андрея забрали в милицию прямо с объекта. Проворовался на работе (вскоре после начала романа с Дашей Андрей нашел себе другое более хлебное место работы, также бригадиром).

Даша скрепя сердце произвела дома ревизию имущества – бабушкино золото, ее наследство и приданое, испарилось. Там не было дорогих украшений, но как память Даша эти вещи очень ценила.

На свидании в сизо Андрей признался, что пристрастился к играм в подпольном казино. Каялся, обещал все вернуть.

Но Даша уже не могла ему верить. Он ведь и в самом начале их знакомства мелко подворовывал на работе, с обаятельной улыбочкой пытаясь это скрыть. Так все и закончилось. Одно хорошо – расписаться с Андреем Даша так и не успела.

Она снова осталась одна.

Даша вложила в эти отношения много душевных сил, и на построение новых их уже не хватило. Она старалась держаться, разбавлять порочный цикл дом – работа – дом интересными поездками во время отпуска, общением с друзьями, творческими хобби. Обустраивала квартиру, ходила на прогулки в парк. Район был хороший, соседи спокойные, хоть и пил кое-кто.

Так спокойно и тихо и прошло еще 10 лет. Жизнь устаканилась.

Однажды Даша, идя с работы, застала в подъезде настоящий скандал. Мама с дочкой-школьницей из не очень благополучной семьи самозабвенно ругались, не обращая внимания на соседку.

– Я не для того горбачусь на двух работах, чтобы мою единственную приличную блузку одевала и портила! – возмущалась мать, когда Даша проходила мимо.

– Надевала, – машинально поправила Даша и тут же прикусила язык. Ну зачем она полезла?

– Что? – в унисон с одинаковой непонимающей интонацией спросили мать и дочь.

– Ничего, это я так, о своем, – скороговоркой ответила Даша и быстро побежала наверх к своей квартире на пятом этаже. Быстро, да недостаточно. Успела услышать брошенное в спину:

– Роди себе детей и их учи.

После этого случая Даша встречала на лестнице и у подъезда эту семью еще пару раз в течение следующего месяца, один раз маму с дочкой, еще раз втроем с папой не сильно трезвого вида. С Дашей демонстративно не здоровались. Она сама тоже благополучно помалкивала. До третьего раза.

В субботний полдень Даша направлялась в гости к подруге в соседний район. Погода удалась, Даша собиралась пройтись пешком, настроение было приподнятым.

Именно поэтому, проходя мимо квартиры на третьем этаже, где жила скандальная семейка, Даша не ускорила шаг, когда дверь открылась.

Из квартиры вприпрыжку выскочила дочка-подросток и быстро, обгоняя Дашу, побежала вниз по лестнице. Вслед за ней на площадку высунулась мать, буквально столкнувшись с Дашей нос к носу, но все равно умудрившись проигнорировать и заорала вслед дочери:

– И свеклу́ возьми.

– Свёклу! – весело поправила Даша, глядя женщине в глаза.

Та не стала ничего отвечать. Растерянно зыркнула на Дашу и захлопнула дверь у нее перед носом.

Даша пожала плечами и пошла дальше. Филолог в ней еще жив, что тут поделаешь, и это скорее хорошая новость. Но все-таки надо прекращать влезать в разговоры соседей.

Слово свое Даша сдержала, да и повода больше не было. Так бы и забыла эту историю, но однажды, когда вечером после ужина Даша уселась у телевизора, раздался звонок в дверь.

На пороге стояла раскрасневшаяся не то от смущения, не то от недавнего рева девочка из той самой семьи. Выяснилось, что зовут ее Саша и она не имеет ни малейших способностей к русскому языку и литературе. Все учителя так говорят.

Опять двойка…

Мама отругала, но вспомнила о шибко умной соседке и послала дочь с повинной и с тетрадкой под мышкой. Выслушав жалостную историю, Даша тяжело вздохнула. Лень да и спать пора. Но девочку все-таки впустила и почти до 11 вечера терзала, многократно переписывая и исправляя, ее домашнее сочинение.

А через несколько дней Саша принесла Даше тетрадку с пятеркой и банку соленых огурцов.

Так завязалась дружба. Не репетиторство, потому что учеба проходила между делом, а главным занятием Даши с Сашей было попить чай, поговорить, вместе приготовить ужин. Денег Даше не платили, только иногда передавали банки с соленьями. Да и вообще с родителями девочки она практически не общалась. Они разве что стали с ней всегда вежливо здороваться. «И на том спасибо», – думала про себя Даша. Они ей, в общем, были не нужны и неинтересны.

А вот девчонка была хорошая, шустрая. И, кстати, оказалась вовсе не без талантов к гуманитарным наукам, просто учителя постоянно менялись, а родителям не до нее – случай запущенный и часто встречающийся, к сожалению.

На четверку в четверти вышла быстро, а вот с пятеркой было сложновато – по характеру Сашка была неусидчивая, отвлекалась.

Зато историю легко подтянули. Потом настала очередь математики и физики.

Со своими филологическим и бухгалтерским образованиями Даша без всякой подготовки оказалась идеальным учителем для пятиклашки. Прошло почти полгода.

Заканчивалась четвертая четверть, итоговые оценки у Саши выходили лучше, чем когда-либо, но почему-то девочка загрустила. Забеспокоилась и Даша, выпытала у Саши – 1 июня у нее был день рождения, в этом году девочке исполнялось 12 лет, и ей очень хотелось пригласить друзей. До праздника оставалось еще почти 2 недели, но уже было понятно, что детской вечеринки не будет. В последнее время папа Саши стал пить еще больше, денег в семье, соответственно, стало меньше. Плюс постоянные скандалы между родителями.

Даша, как могла, утешила младшую подругу и задумалась, чем помочь. Ответ, в общем, был очевиден – устроить праздник у себя. Для Даши это было вполне реально – одну комнату в двушке на день отдать детям. К готовке привлечь Сашку, можно не очень заморачиваться – котлет с пюре, фруктов побольше да торт красивый. Затраты не то чтобы большие. Но имеет ли она право? У девочки есть свои родители, которые могут, между прочим, Дашу и послать куда подальше с ее благими намерениями. Обдумывание проблемы не помогло найти решение, пришла только одна здравая мысль. Так что Даша, заранее приготовившись к тяжелому разговору, отправилась к родителям девочки. Зря переживала, как выяснилось. Сашкина мама была весьма довольна помощью, а сама виновница торжества, подслушивавшая под дверью, прыгала от радости до потолка.

Детям было решено сказать, что Даша – для них Дарья Ивановна – это Сашкина крестная. Версия, что называется, зашла. Дети, не особо вникая в тонкости родства, сразу объявили, что Саша похожа на Дашу.

Праздник прошел душевно, дети попались не наглые, а какие-то простые и чистые, как в Дашиной еще советской юности. Поели, попели, потанцевали, сходили погулять. А в 10 вечера хозяйка квартиры и ее маленькая подопечная уже остались вдвоем. Они заранее договорились, что девочка заночует у старшей подруги. Никто не говорил этого вслух, но всем было понятно, что день рождения выпал на пятницу, а значит, отец девочки придет домой, что называется, на бровях, и не надо попадаться ему под руку.

Уложив Сашу спать, Даша села на кухне почитать книжку, но сосредоточиться не могла. Острое переживание, приятное и неприятное одновременно, беспокоило ее. Все было просто – в этот день Даша впервые почувствовала себя мамой. И было невыносимо больно от того, что завтра утром все закончится, девочка вернется к своим родителям.

Подарок и одновременно издевка жизни – попробовала мечту на вкус, и все она не сбывалась.

А то, что материнство явно не было мечтой и радостью настоящей мамы маленькой Саши, так это мелочи. Наша героиня – сильная женщина, столько всего уже пережила, и это переживет.

Так что Даша привычно дала себе команду не раскисать и стала жить дальше.

А дальше Саша стала приходить к ней все чаще. Отец постоянно пил, бывал агрессивен. Его жена, Сашкина мать, бой-баба, давала ему отпор, в пылу ссоры оба супруга впадали в азарт, а ребенку было во всем этом находиться страшно и небезопасно.

Сашка не была забитой, хорохорилась, но с удовольствием пересиживала домашние бури у старшей подруги. И они все больше сближались. Рисовали, читали, ходили гулять. Сашка иногда по три дня не появлялась дома.

Так прошло два месяца лета, а в начале августа Даша узнала, что Саша, взявшая привычку звать ее крестной, некрещеная. Выяснилось это просто: однажды девочка просто поинтересовалась, а как это – креститься, и что потом бывает. Даша как могла объяснила. А потом уже привычно пошла на переговоры к Сашкиной маме. Та, как всегда, была равнодушна, сразу дала добро на крещение.

Даша все организовала.

Это было посложнее, чем устроить детский день рождения, но ей было в радость, и к 1 сентября у нее появилась крестная дочь. Даша трепетала от волнения, робко крутила в голове слово «дочка». Родная мама девочки была новой родственнице только рада. Намекала про подарки, которые принято дарить крестникам и их родителям.

Крестную попросили (читай – скинули обязанность) отвести девочку на торжественную линейку в школе. Саше с Дашей от этого похода вышло одно удовольствие. Так и пошло по нарастающей. Уроки вместе, ужины вместе, и даже помоечного котенка маленькая Даша притащила к крестной – родители не разрешили оставить у себя.

Даша расцвела. Хотя некоторые родственники и прочие доброжелатели пытались посеять в ее душе сомнения, мол, семья крестницы зарится на квартиру или просто деньги одинокой женщины, Даша их не слушала. И время показало, что правильно сделала.

В лице маленькой Саши она обрела настоящую семью. В отличие от родной матери девочки, которая преследовала выгоду – скинуть с себя дочь-обузу крестной маме, Саша была только в радость.

Она фактически самостоятельно воспитала прекрасную умную девочку. Сейчас Саше уже 20, и ближе крестной нет для нее человека. И конечно, когда придет время, крестная Даша станет чудесной бабушкой.