Текст книги "Научное рецензирование в гуманитарных дисциплинах. Жанр, исследования, тексты"

А.А. Лихацкий
Рецензия в академических исторических изданиях конца XIX – начала XX века

Конец XIX – начало XX в. – период окончательного завершения профессионализации исторической науки в Российской Империи. Неотъемлемой и важной частью этого процесса стала институционализация дисциплины. Академическому сообществу были необходимы организации, которые позволили бы выработать единые профессиональные стандарты и контролировать состояние знания. Важнейшие инструменты этого процесса – встречи историков (конгрессы, конференции и т. д.) и академические издания[204]204
  Hamerow S.T. The Professionalization of Historical Learning // Reviews in American History. 1986. Vol. 14. No. 3 (Sep.). P. 320.


[Закрыть]. Именно журналы – фактор, который существенно повлиял на становление исторической науки как таковой.

Временем формирования научного исторического журнала (scholarly historical journal) был XIX в. Одно из первых изданий подобного типа – Historische Zeitschrift. Оно появилось в 1859 г., когда Генрих фон Зибель в Мюнхене создал новое периодическое издание, статьи в котором писали «профессиональные историки для профессиональных историков». Historische Zeitschrift отличался от уже существующих историко-литературных журналов (popular historical journals) своей закрытостью для любителей. Немецкое издание с самого начала своего существования вело беспощадную борьбу против любого проявления «дилетантизма» в науке о прошлом[205]205
  Lhotsky A. Geschichtsforschung und Geschichtsschreibung in Österreich // Historische Zeitschrift. 1959. Bd. 189. S. 379.


[Закрыть] и стало инструментом культивации академической нормы не только в Германии, но и, шире, во всей Европе[206]206
  Schider T. Die Deutsche Geschichtswissenschaft im Spiegel der Historischen Zeitschrift // Historische Zeitschrift. 1959. Bd. 189. S. 25.


[Закрыть].

Однако между российским вариантом журнала и европейским Scholarly Historical Journal существует важное отличие. Российский научный исторический журнал второй половины XIX в. – это практически всегда периодический орган определенной институции, где публикуются результаты исследований ее членов. У европейского научного исторического журнала не было такой жесткой привязки к конкретной организации – это было издание, основанное группой единомышленников, посвятивших себя исследованиям в определенной области знания. Например, Historische Zeitschrift – отражал ситуацию в немецкой исторической науке, а Byzantinische Zeitschrift – был специализированным изданием, посвященным публикации результатов исследований по византинистике. Таким образом, во второй половине XIX в. критерием необходимости создания журнала в России преимущественно было основание новой научной институции, тогда как в Европе – углубление и специализация знания. Это является главной особенностью развития исторического научного журнала в империи Романовых, маркирующее ее отличие от европейского становления этого института.

В конце XIX в. российское академическое сообщество стало понимать проблемы, сопряженные с различием журнальной формы. В это время были предприняты первые попытки основания журналов, подобных европейским. Историки постоянно жаловались на свою изолированность от европейских коллег, которые совершенно не знают того, что происходит в российской науке[207]207
  Историческое Общество при С.-Петербургском Университете // Историческое Обозрение. Т. 1. Отд. II. СПб.: Тип. М.М. Стасюлевича, 1890. С. 29.


[Закрыть]. Эта изоляция вредила обеим сторонам, ведь довольно часто в рецензиях указывали на неполноту авторских выводов вследствие того, что исследования, сделанные в России, не были известны[208]208
  Ласкин Г. Заметки по древностям Константинополя // Византийский временник. СПб., 1899. Т. 6. Вып. 1–2. С. 131.


[Закрыть]. Не последнюю роль в изоляции российской исторической науки, наряду с языковым барьером, играло отсутствие в империи Романовых научных институтов, аналогичных европейским.

Таким образом, в конце XIX в. назрела необходимость гомогенизации практик российских и европейских ученых, в том числе и формы оценки и мониторинга состояния исторического знания.

В конце XIX столетия в Российской империи появился научный исторический журнал[209]209
  Подробнее см.: Stieg M.F. The Origin and Development of Scholarly Historical Periodicals. Tuscalausa: University of Alabama Press, 1986. P. 6.


[Закрыть]. До его возникновения в Российской империи довольно длительное время существовали историко-литературные издания[210]210
  Ibid. P. 8–9.


[Закрыть]. Два этих вида журналов поощряли существование различных типов текстов, повествующих о прошлом. Рецензии в российских исторических изданиях становились похожими на критические отзывы в европейских журналах, но они теряли сходство с текстами в историко-литературной периодике. Рецензенты в популярных журналах были нацелены на стандарты публичного высказывания, характерные для публицистики и журналистики. Таким образом, можно говорить о появлении двух типов рецензий в исторических изданиях Российской империи в конце XIX – начале XX в.

Российские ученые воспроизводили опыт Германии, где уже в конце XIX в. окончательно выделилась Literaturwissenschaft, представлявшая собой академическую литературную критику; и Tageskritik, связанная с массовой литературой[211]211
  Hohendahl P.U. The Institution of Criticism. Ithaca: Cornell University Press, 1982. P. 13–14.


[Закрыть]. Основное различие между ними – ориентация на разные стандарты публичного высказывания, характерные для разных аудиторий[212]212
  Hohendahl P.U. Building a National Literature: The Case of Germany, 1830–1870. Ithaca: Cornell University Press, 1989. Еще в 1940-х годах Виктория Харгрейв ввела понятия «general review» и «scholarly review», соответствующие Tageskritik и Literaturwissenschaft (см: Hargrave V.E. A Comparison of Reviews of Books in the Social Sciences in General and in Scholarly Periodicals // The Library Quarterly: Information, Community, Policy. 1948. Vol. 18. No. 3. P. 206–217).


[Закрыть]. Целевой аудиторией Literaturwissenschaft было академическое сообщество, поэтому в этих рецензиях превалировала оценочная функция. Tageskritik, напротив, ориентировалась на массового читателя[213]213
  Kermode F. An appetite for poetry. Harvard University Press, 1989.


[Закрыть]. Наиболее важными функциями критического обзора в этом случае являлась рекламная и информативная, в высказываниях рецензента артикулировалась его личная позиция[214]214
  Крылов В.Н. Становление института рецензирования в русской критике (2-я половина XVIII – начало XIX в.) // Ученые записки Казанского университета. 2014. Т. 156. Кн. 5. С. 262–280.


[Закрыть].

Если кратко охарактеризовать особенности рецензирования в популярных исторических журналах, то следует отметить следующее[215]215
  Рассмотрению рецензионной политики историко-литературных изданий посвящены мои статьи: Лихацкий А. Редакционная политика и процесс рецензирования в журнале «Голос минувшего» (начало XX века) // НЛО. 2018. № 150. C. 108–115; Лихацкий А. Особенности рецензий в историко-литературных изданиях: случай «Исторического Вестника» (начало XX века) // Вестник БФУ им. Канта. 2018. № 1. С. 65–71.


[Закрыть]. Отзыв в научно-историческом журнале преимущественно являлся «нейтральным»: рецензент пытался не проявлять явно свою предвзятость по поводу разбираемого им труда. В историко-литературных изданиях критик не старался скрыть свою субъективность. Тон критики в них был строже: негативные отзывы публиковались в подобных изданиях чаще, нежели в научных журналах. В рецензиях, публиковавшихся на страницах популярной исторической периодики, можно найти черты сходства с литературной критикой: образность и художественность языка рецензий, которая контрастировала с простым и сухим нарративом отзывов в научных исторических журналах. Также в литературной критике важную роль играл сам рецензент. Мнение автора было ярко артикулировано, он не пытался позиционировать себя «нейтральным судьей», призванным объективно оценивать качество той или иной работы. Напротив, его личные взгляды – выражались совершенно отчетливо. Текст отзыва в российском историко-литературном журнале – некое публичное высказывание, ориентированное на широкую читательскую аудиторию.

Эти особенности были обусловлены несколькими обстоятельствами. Практически все историко-литературные журналы в Российской империи существовали в весьма стесненных финансовых обстоятельствах. Они были вовлечены в жесткую рыночную конкуренцию, и именно эта борьба за немногочисленного и не обладавшего большими средствами подписчика вынуждала их издателей выбирать определенную форму публикаций, что справедливо и по отношению к рецензиям, которые также являлись важным орудием в этой борьбе. Работа редакций была направлена на культивирование особого типа критических отзывов, имевших ряд сходных черт с рецензиями, характерными для Tageskritik.

Однако в конце XIX – начале XX в. произошла постепенная «сегрегация»: академическое сообщество осознало свою профессиональную идентичность. Это выражалось в том числе и в появлении ряда изданий, которые подчеркивали свою преемственность по отношению к различным европейским журналам, таким как Byzantinische Zeitschrift и Revue Historique. Эти издания начали культивировать новый тип рецензий, особенности которого будут рассмотрены на примере первого российского научного историчексого журнала – «Византийского Временника».

«Византийский Временник» появился в 1894 г. при поддержке Императорской Академии наук[216]216
  Византийский Временник за пять лет (1894–1898) // Византийский Временник. Приложение к VI тому «Византийского Временника». 1898. Т. 6. С. 2.


[Закрыть]. Он задумывался как копия Byzantinische Zeitschrift, основанного в 1892 г. Карлом Крумбахером.

Особое место в исследовательской практике петербургской школы византиноведения занимала текстология, что отразилось в отборе работ для рецензирования[217]217
  Медведев И.П. Петербургское византиноведение. Страницы истории / И.П. Медведев. СПб.: Алетейя, 2006. С. 111.


[Закрыть]. Большое количество критических отзывов, опубликованных в «Византийском Временнике» касалось литературы, посвященной палеографии[218]218
  Васильев А.А. [Рецензия] // Византийский Временник. 1901. Т. 8. С. 143–152 (рец. на кн.: Gerland E. Das Archiv des Herzogs von Kandia im Königl. Staatsarchiv zu Venedig. Verlag von Karl J. Trübner, Strassburg, 1899. S. 148).


[Закрыть]. Другими важнейшими направлениями византинистики, которым уделялось внимание, были археология[219]219
  См., например: Айналов Д.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1905. Т. 12. С. 293–296 (рец. на кн.: Clédat J. Le monastère et la nécropole de Baouît // Mem. publiés par les membres de l’Institut français d’Archéologie orientale du Caire. T. XII. Caire. 1904); Редин Е.К. [Рецензия] // Византийский Временник. 1903. Т. 10. С. 535–538 (рец. на кн.: Dalton O.M. Catalogue of early Christian antiquities and objects from the Christian East in the Department of British and Mediaeval Annuities and Ethnography of the British Museum. L., 1901. P. 186).


[Закрыть] и история искусства[220]220
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Византийский Временник. 1914. Т. 21. Вып. 1–2. С. 7–9 (рец. на кн.: Bachmann W. Kirchen und Moscheen in Armenien und Kurdistan. Milano. 1901. S. 558).


[Закрыть]. Немало публиковалось рецензий на сборники документов[221]221
  См., например: Лопарев Х.М. [Рецензия] // Византийский Временник. 1895. Т. 2. С. 445–464 (рец. на кн.: Bibliotheca hagiographica graeca, Bollandiani. Bruxellis, 1895. S. 272).


[Закрыть]. Проявлялся интерес к работам, посвященным истории церкви в Византии[222]222
  См., например: Лопарев Х.М. [Рецензия] // Византийский Временник. 1901. Т. 8. С. 153–157 (рец. на кн.: Riedel W. Die Kirchenrechtsquellen des Patriarchats Alexandrien, zusammengestellt und zum Theil übersetzt. Leipzig, 1900. S. 301); Васильев А.А. [Рецензия] // Византийский Временник. 1899. Т. 6. С. 152–156 (рец. на кн.: Rauschen G. Jahrbücher der christlichen Kirche unter dem Kaiser Theodosius dem Grossen. Freiburg im Breslau: Herdersche Verlagshandlung, 1897. 609 S.).


[Закрыть], что, в том числе, было обусловлено особой позицией властей Российской империи. «Высокие покровители» желали, чтобы в центре внимания создающегося печатного органа оказалось «чистое и непорочное учение церкви»[223]223
  Цит. по: Медведев И.П. Петербургское византиноведение. С. 141.


[Закрыть].

Также внимание уделялось литературе, которая касалась российской истории: например, публикации греческих источников по истории Руси[224]224
  См., например: Лопарев Х.М. [Рецензия] // Византийский Временник. 1901. Т. 8. С. 177–178 (рец. на кн.: Ернштедт В.К. Выдержки Паисія Лигарида изъ Бесѣдъ патріарха Фотія. А.А. Куникъ. О трехъ спискахъ Фотіевыхъ бесѣдъ 865 года (Записки Имп. Акад. Наукъ, Mémoires.VIII série. 1907. Т. 7. № 8. С. 86)).


[Закрыть]. Безусловно, сосредоточенность на проблеме взаимоотношений Древнерусской державы с Византией была во многом обусловлена интересом исследователей к прошлому их страны, но, с другой стороны, нельзя не учитывать и влияние государства[225]225
  Медведев И.П. Петербургское византиноведение. С. 143.


[Закрыть].

Чаще всего в издании публиковались тексты, посвященные книгам исследователей, наиболее авторитетных в области изучения прошлого Византии. Выходили в свет критические обзоры на книги и издания источников, авторами или редакторами которых были такие ученые как Леопольд Карл Гётц[226]226
  Лавров П. [Рецензия] // Византийский Временник. 1906. Т. 13. С. 113–134 (рец. на кн.: Goetz L.K. Geschichte der Slavenapostel Konstantinus (Kyrillus) und Methodius. Quellenmässig untersucht und dargestellt. Gotha: Andreas Peters, 1897. S. 272).


[Закрыть], Карл Нойманн[227]227
  Безобразов П.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1895. Т. 1. С. 721–723 (рец. на кн.: Neumann C. Die Weltstellung des byzantinischen Reiches vor den Kreuzzügen. Leipzig: Duncker und Humbolt, 1894. S. 121).


[Закрыть], Леон-Гюстав Шлюмберже[228]228
  Безобразов П.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1896. Т. 3. С. 673–676 (рец. на кн.: Schlumberger G. Mélanges d’archéologie byzantine. Leroux, Paris, 1895. P. 345).


[Закрыть], Карл Крумбахер[229]229
  Кирпичников А.И. [Рецензия] // Византийский Временник. 1902. Т. 9. С. 503 (рец. на ст.: Krumbacher K. Geschichte der byzantinischen Litteratur von Justinian bis zum Ende der oströmischen Reich / Karl Krumbacher. München: C.H. Beck, 1897. 1193 S.).


[Закрыть]. Лишь изредка публиковались отзывы на диссертации, затрагивавшие тематику, связанную с историей Византии[230]230
  Безобразов П.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1900. Т. 7. С. 156–166 (рец. на кн.: Testaud G. Des rapports des puissants et des petits propriétaires ruraux dans l’empire byzantin au X siècle. Bordeaux, 1898; Gaignerot R. Des bénéfices militaires dans l’empire romain et spécialement en Orient et au X siècle. Bordeaux, 1898).


[Закрыть].

Журнал в условиях господства историзма выполнял ряд функций, важнейшей из которых стал контроль и мониторинг состояния знания о прошлом. Историк ценился в академическом сообществе за профессиональные качества, способность производить «достоверный» и «объективный» текст на основе документальных свидетельств. Он должен был продемонстрировать знакомство с новейшей историографией, правильно интерпретировать сведения, содержащиеся в источнике, и изложить результаты своего исследования нейтральным и ясным языком[231]231
  Müller В. Critique bibliographique et construction disciplinaire: L’invention d’un savoir-faire / Bertrand Müller // Geneses. 1994. No. 14. P. 105–123.


[Закрыть]. Он обязан проявлять максимальное внимание к следам прошлого в историческом источнике, играя при этом роль некого стороннего наблюдателя[232]232
  Novick P. That Noble Dream: The «Objectivity Question» and the American Historical Profession. Cambridge University Press, 1988. Р. 26.


[Закрыть]. Критический же отзыв постепенно становился инструментом защиты профессии. Рецензент – это «судья», обязанный беспристрастно оценить качества критикуемой работы.

Рецензия в «Византийском Временнике» решала эту задачу защиты профессии. Во многом это обусловлено сильнейшим влиянием немецкой византинистики на издание. В программе, подготовленной В.Г. Васильевским, особое внимание уделялось необходимости создания журнала, конкурентного по отношению к «прекрасному изданию д-ра Крумбахера»[233]233
  Медведев И.П. К истории основания «Византийского Временника». Неизданные Документы и факты // Россия и Христианский Восток. Вып. 1. М.: Индрик, 1997. С. 239.


[Закрыть]. Соответственно, важнейшую роль здесь должен был играть отдел критики и библиографии[234]234
  Там же. С. 242.


[Закрыть].

Однако в петербургском журнале обнаруживается своя, довольно отчетливая, специфика – она выражалась в объеме и характере рецензий, публикуемых на его страницах. Byzantinische Zeitschrift являлся главным европейским изданием, посвященным византинистике, поэтому, круг его читателей был значительно шире, чем у более специализированного «Византийского Временника». Вследствие этого перед немецким журналом стояла задача «охватить» большое количество иссле-дований по теме – предпочиталось «тотальное» рецензирование вышедших работ[235]235
  Подобную стратегию пытался реализовать в 1960-х годах американский журнал American Historical Rewiev. См. подробнее: Степанов Б.Е. «Кризис жанра»: книжные рецензии в перспективе исследований научной коммуникации // Laboratorium. 2016. № 8 (1). C. 94.


[Закрыть]. В русском издании, напротив, в приоритете оказывался скрупулезный анализ и оценка наиболее значимых научных трудов.

Проиллюстрировать сходства и различия в подходе к рецензированию в немецком и русском журнале можно на примере рецензий, посвященных книге по греческому искусству, написанной австрийским археологом Йозефом Стржиговским. В «Византийском Временнике» опубликована работа Д.В. Айналова[236]236
  Айналов Д.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1902. Т. 9. С. 139–154 (рец. на ст.: Strzygowski J. Orient oder Rom. Beiträge zur Geschichte der spätantiken und frühchristichen Kunst. Leipzig, 1901).


[Закрыть], а в Byzantinische Zeitschrift – короткий отзыв немецкого историка Жана-Поля Рихтера[237]237
  Richter J.P. [Besprechung] // Byzantinische Zeitschrift. 1902. Bd. 11. S. 562–564 (rezension über: Strzygowski J. Op. cit.).


[Закрыть]. Д.В. Айналов чрезвычайно подробно рассматривает все разделы книги, кратко излагая суть каждой главы. Рецензент в Byzantinische Zeitschrift, напротив, практически ничего не говорит о ее содержании, ограничившись только несколькими предложениями. Д.В. Айналов, указывает на любую обнаруженную им ошибку и неточность, будь то неверное толкование сюжета египетского горельефа[238]238
  Айналов Д.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1902. Т. 9. С. 145 (рец. на ст.: Strzygowski J. Orient oder Rom. Beiträge zur Geschichte der spätantiken und früchkristichen Kunst. Leipzig, 1901).


[Закрыть] или чрезмерно натянутое сравнение двух изображений Христа[239]239
  Там же. С. 144.


[Закрыть]. Ввиду малого объема отзыва, Ж.-П. Рихтер ограничивается только несколькими наиболее яркими примерами на которых он основывает свой главный тезис: выводы Й. Стржиговского о влиянии восточного искусства на римское сильно преувеличены. Немецкий историк отрицает саму эту возможность. По его мнению, египетское изображение св. Петра, скорее является «предвзятой карикатурой», нежели источником какого-либо влияния на более позднее западное искусство[240]240
  Richter J.P. [Besprechung] // Byzantinische Zeitschrift. 1902. Bd. 11. S. 564 (rezension über: Strzygowski J. Op. cit.).


[Закрыть]. В тексте Ж.-П. Рихтера ощущается сочувствие немецкому национализму[241]241
  В тексте рецензии появляются даже антисемитские пассажи: например, внешность св. Петра на египетском изображении сравнивается с обликом еврея: «…Der ganze Gesichtschinitt einem Semitische Börsenspeculate zum verwechseln ähnlich» [нем: Все черты его лица сходны с обликом еврейского биржевого спекулянта]. Jean Paul Richter [Besprechung] // Op. cit. S. 564 (rezension über: Strzygowski J. Op. cit.).


[Закрыть], что повлияло на горячую поддержку им идеи самодостаточности западного искусства. Русский автор сочувственно относится к попыткам Й. Стржиговского доказать, что эллинистический Восток дал начало христианскому искусству[242]242
  Айналов Д.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1902. Т. 9. С. 139 (рец. на ст.: Strzygowski J. Op. cit.).


[Закрыть], но, по его мнению, это необходимо делать более тщательным образом. Однако и Д.В. Айналов, и его немецкий коллега по крайней мере едины в одном: они негативно оценили книгу. Обе рецензии имеют полемический характер, и их основная цель – не просто дать информацию о книжной новинке, но и оценить качество научной литературы.

Культ «объективности», характерный для немецкой исторической науки[243]243
  Хотя нередко оно носило скорее декларативный характер: Stieg M. Op. cit. P. 22.


[Закрыть], ярко проявился и в «Византийском Временнике». Рецензенты подчеркивали свою нейтральность и при этом тщательно следили за пристрастностью автора, всегда отмечая ее как один из главных недостатков[244]244
  Марр Н.Я. [Рецензия] // Византийский Временник. 1898. Т. 5. Вып. 1. С. 241 (рец. на кн.: Халатьянц Г. Армянский эпос в Истории Армении Моисея Хоренского. Опыт критики источников. М., 1898. 347 с.).


[Закрыть]. Например, М.Н. Крашенинников[245]245
  Крашенинников М. [Рецензия] // Византийский Временник. 1906. Т. 13. Вып. 1. С. 113–224 (рец. на кн.: Excerpta de legationibus / ed. by Carolus de Boor. Vol. I. Excerpta de legationibus Romanorum ad gentes. Berlin 1903. S. 599).


[Закрыть], говоря о достоинствах своего текста, апеллирует к необъективности других рецензентов, которые не оценивали саму монографию, а находились под воздействием личности немецкого исследователя[246]246
  Крашенинников М. [Рецензия] // Указ. соч. С. 223–224 (рец. на кн.: Excerpta de legationibus. S. 599).


[Закрыть].

Нередко авторы критических отзывов в российском журнале использовали своеобразную «судейскую» риторику. Рецензент оценивал соответствие исследования общепринятым в науке стандартам. Яркий пример подобной работы – отзыв Н.Я. Марра на книгу Г.А. Халатьянца. В нем можно найти такие речевые обороты, как «необходимость окончательного приговора»,[247]247
  Марр Н.Я. [Рецензия] // Указ. соч. С. 234 (рец. на кн.: Халатьянц Г. Указ. соч.).


[Закрыть] «вина, более того, преступление автора»[248]248
  Там же.


[Закрыть] и т. д. Халатьянц, по его мнению, небрежно подошел к критике источников, что могло повлечь непредсказуемые и негативные последствия: «Накопление доводов слабо обоснованных и слабоподтвержденных, влечет за собой еще одну опасность – это влечет за собой искаженные представления о прошлом армян»[249]249
  Марр Н.Я. Указ. соч. С. 249.


[Закрыть].

Автор критического отзыва в данном случае видит себя защитником определенного исторического канона и объективной картины прошлого. Правильное использование методов исторического исследования, тщательная работа с источником и непредубежденность должны стать надежными заслонами на пути ошибочных интерпретаций прошлого. Текст Н.Я. Марра – яркий, но не единственный пример подобного подхода рецензентов к своим задачам.

Аналогичную стратегию критики избрал П.А. Лавров в отзыве на книгу немецкого слависта Леопольда Карла Гётца[250]250
  Лавров П. [Рецензия] // Указ. соч. С. 113–134 (рец. на кн.: Goetz L.K. Op. cit. S. 272).


[Закрыть]. Его основной задачей при этом была оценка действий немецкого ученого, поиск и выявление его ошибок, которые привели к неверному результату. П.А. Лавров, например, отмечает, что:

Нисколько не удивительно, что при таком самоуверенном взгляде на верность начал, положенных в основу критики источников, при явно пристрастном предпочтении источников славянских, латинских документов, при небрежном отношении к предшествующей ему литературе и, наконец, при непонимании важности знакомства с выводами славянской филологии для правильного объяснения некоторых сторон деятельности славянских первоучителей, новое исследование полно недостатков и ошибок, которые и пришлось подвергнуть критике[251]251
  Там же. С. 114–115 (рец. на кн.: Goetz L.K. Op. cit. S. 272).


[Закрыть].

В конце пространного текста, где разбираются все ошибки, П.А. Лавров выносит неутешительный вердикт: «Нисколько не удивительно, что общий приговор рецензентов не в пользу автора»[252]252
  Там же. С. 131.


[Закрыть]. Российский филолог осуждающе пишет о нарушении основного правила исторической работы, которое совершенно непростительно с профессиональной точки зрения[253]253
  Там же. С. 132.


[Закрыть].

В конце рецензии иногда предлагались советы по устранению недостатков авторской работы или даже собственные планы переработки издания. Таковы, например, пожелания А.И. Кирпичникова, желавшего увидеть не огромную монографию, а «небольшую книжку 250–300 страниц», где в ряде популярно написанных очерков была бы изложена история византийской литературы[254]254
  Кирпичников А.И. [Рецензия] // Указ. соч. С. 503 (рец. на ст.: Krumbacher K. Op. cit.).


[Закрыть].

Рецензент в «Византийском Временнике» проверял соответствие авторского труда общепринятому канону историописания XIX в., определяя дисциплинарную принадлежность книги, выступая своеобразным «охранителем» все более строгих дисциплинарных рамок. В качестве примера рецензии подобного рода следует назвать отзыв на монографию Карла Крумбахера, где А.И. Кирпичников, отмечая достоинства книги немецкого византиниста, приходит к выводу, что данная книга не является работой исторической:

Признавая без малейших колебаний труд г-на Крумбахера краеугольным камнем огромной важности, или даже твердым и прочным основанием будущей истории византийской литературы, мы не можем по совести признать самую эту книгу такой историей уже, прежде всего, потому, что драгоценный материал, собранный и очищенный автором, расположен в ней по родам и видам прозы и поэзии[255]255
  Там же. С. 501.


[Закрыть].

Рецензент также нередко подвергал критике несоответствие содержания книги уровню ее целевой аудитории. Так, тот же А.И. Кирпичников писал о том, что К. Крумбахер совершил серьезный промах с определением круга своих читателей. Данное пособие не так было интересно специалистам, но для учащихся пользование книгой немецкого исследователя представлялось маловозможным, так как чтение этого труда потребовало бы от них серьезнейших знаний истории Византии[256]256
  Кирпичников А.И. Указ. соч.


[Закрыть].

В центре внимания историка в XIX в. – текст исторического источника. Неудивительно, что рецензенты в «Византийском Временнике» одной из важнейших задач считали ввод в научный оборот новых материалов и фактов: иначе работа считалась лишь «плохой компиляцией»[257]257
  Редин Е.К. [Рецензия] // Византийский Временник. 1903. Т. 11. С. 119 (рец. на кн.: Venturi A. Storia dell'arte italiana. Dai primordi dell'arte cristiana al tempo Gustiniano. Milano, 1901. 558 p.).


[Закрыть]. Источники должны были полностью отражать в себе особенности исследуемого им явления и эпохи. В противном случае критик мог весьма резко отзываться о работе[258]258
  Мелиоранский Б.М. [Рецензия] // Византийский Временник. 1903. Т. 10. Вып. 1–2. С. 164 (рец. на ст.: Тураев Б. Исследования в области агиологических источников истории Эфиопии // Записки историко-филологического факультета С.-Петербургского ун-та. СПб., 1902. 435 с.).


[Закрыть]. Например, Б.М. Мелиоранский, в тексте, посвященном книге Б.А. Тураева, весьма скептически отнесся к тому, что автор использует ряд «недостоверных» источников: «Что дает историку, например, житие Габра-Манфас-Кеддуса, разъезжающего на спине молнии и живущего, ни много ни мало, 900 (не опечатка) лет!?»[259]259
  Там же.


[Закрыть]

Критики проявляли особый интерес к публикации новых материалов по истории Византии. Как, правило, одним из главных требований было точное и безошибочное отображение текста источника. В то же время чрезмерное доверие к нему считалось скорее пороком в глазах критиков. Например, в отклике на издание «О месяцах» Иоанна Лаврентия Лида, осуществленное под руководством Рихарда Вюнша, русский рецензент критиковал и его непомерную веру в достоверность источника, и его консерватизм[260]260
  Никитский А.В. [Рецензия] // Византийский Временник. 1903. Т. 10. С. 177 (рец. на ст.: Ioannis Laurentii Lydi, Liber de mensibus / ed. Ricardus Wünsch. Lipsiae: B.G. Teubner, 1898. 202 S.).


[Закрыть]. Ценилась тщательная и точная переработка документа, который мог тогда предстать в некоем первозданном виде[261]261
  Никитский А.В. [Рецензия] // Указ. соч. С. 186 (рец. на ст.: Kurz E. Zwei griechische Texte über die hl. Theophano, die Gemahlin Kaisers Leo VI // Записки Императорской Академии наук. Сер. 8. Историко-филологическое отд. Т. III. № 2).


[Закрыть]. Требовалось правильно его интерпретировать и верно установить время его создания и авторство[262]262
  Марр Н.Я. [Рецензия] // Указ. соч. С. 236 (рец. на кн.: Халатьянц Г. Указ. соч.).


[Закрыть]. Подобная точность полагалась необходимой не для «искусства ради искусства», а для обстоятельного и реального понимания памятника[263]263
  Там же.


[Закрыть].

Рецензенты также внимательно следили за тем, насколько полно отобразилось в работе влияние предшествующей историографии. Нередко авторы критических отзывов отмечали, что ссылки на литературу во многих случаях были неполны, а передача информации, циркулирующей в научной среде, не отличалась точностью[264]264
  Мелиоранский П.М. [Рецензия] // Указ. соч. С. 509–510 (рец. на кн.: Васильев А.А. Византия и арабы. Политические отношения Византии и арабов за время македонской династии (867–959) // Записки Историко-филогического факультета. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1902. 552 c.).


[Закрыть].

Не ускользали от их внимания и особенности языка, риторических приемов автора. Недостатком могло стать чрезмерное увлечение образностью и красотой изложения[265]265
  Васильев А.А. [Рецензия] // Византийский Временник. 1898. Т. 5. С. 615 (рец. на кн.: Schlumberger G. L’epopée Byzantine à la fin du dixième siècle. Jean Tsimiscès. Les jeunes années de Basile II le Tueur de Bulgares (969–986). Paris: Hachette et C-ie, 1896).


[Закрыть]. Одним из центральных признаков канона историописания, характерного для XIX в., стал простой, нейтральный язык текста. Соответственно, рецензенты, которые считали себя его хранителями, негативно относились к отступлениям от принятого в научной среде стиля повествования. Нередко они отмечали, что автор работы «утверждает более, чем позволяет ученая осторожность»[266]266
  Иеромонах Михаил. [Рецензия] // Византийский Временник. 1903. Т. 11. С. 590 (рец. на кн.: Панченко Б.А. Крестьянская собственность в Византии. Земледельческий закон и монастырские документы // Известия русского археологического Института в Константинополе. София, 1903. Т. 9. 234 с.).


[Закрыть].

Впрочем, не во всех отзывах оценочная функция – основная. Нередки были обзоры, информативные по своему характеру. Они посвящались работам, по различным причинам труднодоступным для читателя. К числу подобных следует отнести, например, рецензию П.А. Сырку на статью венгерского ученого Лайоша Таллоци[267]267
  Сырку П.А. [Рецензия] // Византийский Временник. 1900. Т. 7. Вып. 1. С. 147–151 (рец. на ст.: Talloczy L. Mágyar-Bulgar ősszeköttetések // Századok. A magyar törtenelmi tarsulat közlönye. II füzet. 1898).


[Закрыть].

Характерной особенностью «Византийского Временника» являлось то, что рецензия в нем начала выполнять исследовательскую функцию. Он приобрел славу издания, где возможно печатать «большие» отзывы, ведь часть журналов, таких как «Журнал Министерства народного просвещения», отказывались принимать слишком пространные тексты[268]268
  РГИА. Ф. 1033. Оп. 1. Ед. хр. 35. Л. 47.


[Закрыть]. Косвенно на факт их публикации повлияли особенности финансирования «Византийского Временника». Государственное субсидирование предполагало, что он мог печататься исключительно в типографии Академии наук[269]269
  Там же. Ед. хр. 27. Л. 25.


[Закрыть], которая работала неудовлетворительно. По этой причине выход издания постоянно задерживался: нередко номер выходил только через год после сдачи в набор[270]270
  Там же.


[Закрыть]. Вследствие этого информационная функция рецензии во многом теряла свою актуальность – к моменту выхода отзыва критикуемая работа уже давно была прочитана. Это обстоятельство принуждало рецензентов отдавать предпочтение глубокому анализу литературы.

Ярким примером такой объемной рецензии является текст М.Н. Крашенникова, посвященный обозрению сборника византийских документов под редакцией Карла де Боора[271]271
  Крашенинников М. [Рецензия] // Указ. соч. С. 113–224 (рец. на кн.: Excerpta de legationibus. S. 599).


[Закрыть]. Работа примечательна в нескольких отношениях. Профессор Юрьевского университета написал негативный отзыв на данный сборник, обвиняя немецкого ученого в неверном сличении различных редакций греческих рукописей. В своем отзыве он не столько оценивает метод редактора сборника, сколько доказывает, что Де Боор неточно определил соотношение списков рукописей.

Фактически М.Н. Крашенинников публикует не столько критический обзор книги, сколько собственное исследование проблемы, параллельно доказывая, что рецензируемый труд «[Н]е может быть признан критическим изданием, стоящим на высоте современных научных требований»[272]272
  Там же. С. 117.


[Закрыть]. Он довольно длительное время готовил отзыв, самостоятельно проводя ряд научных изысканий, о чем сообщал в письме В.Э. Регелю[273]273
  РГИА. Ф. 1033. Оп. 1. Ед. хр. 32. Л. 22.


[Закрыть]. Это были тексты, в которых последовательно рассматривались аргументы автора и доказывалось нечто совершенно противоположное его утверждениям. Таким образом, рецензия становилась не только средством оценки того или иного труда, но и неким «антитекстом» по отношению к исследованию автора.

Если значительное усиление исследовательской функции можно назвать положительным следствием несвоевременной печати, то негативное последствие заключалось в серьезном ослаблении дискуссионной функции рецензии. Научный исторический журнал можно описать как форум, где представители академического сообщества обсуждают результаты исследований. Узкая тематика, небольшая аудитория создавали условия для того, чтобы «Византийский Временник» и был таким форумом – на его страницах довольно часто происходили дискуссии по поводу опубликованных в нем статей или рецензий[274]274
  См., например: Лавров П. [Рецензия] // Указ. соч. С. 113–134 (рец. на кн.: Goetz L.K. Op. cit. S. 272; ответ: Goetz L.K. Entgegnung auf die Rezension von P. Lavrov (Viz. Vrem. 1900. S. 113 seq.) // Византийский Временник. 1902. Т. 9. С. 618–621); Лопарев Х.М. Брак Мстиславы (1122 г.) // Византийский Временник. 1904. Т. 11. С. 418–445; ответ: Пападмитриу С. Брак русской княжны Мстиславы Добродеи с греческим царевичем Алексеем Комнином // Византийский Временник. 1904. Т. 11. С. 73–98.


[Закрыть]. Но после начавшихся проблем с печатью журнала, эта ученая полемика практически сошла на нет – журнал уже не мог обеспечить оперативность выхода поступавших в его распоряжение статей и рецензий. Таким образом, еще до начала Первой мировой войны «Византийский Временник» под грузом обстоятельств сильно упростил свою собственную структуру и формат. Три тощих номера, вышедших в годы Первой мировой, лишь свидетельствовали об упадке, тенденция к которому наметилась после 1907 г.

В период войны обострилось и стремление соперничать с немецкой византинистикой, что нашло свое отражение в публикуемых рецензиях, которые нередко стали завершаться подобными пассажами:

Необходимо, чтобы в России, на территории которой находятся во множестве памятники – и более замечательные памятники – того же армянского искусства, было приступлено, наконец, к столь же точному обследованию, описанию и изданию того, чего еще не разрушили руки варваров. В этом направлении работают Н.Я. Марр и его помощники, этим целям служит теперь новый академический периодик «Христианский Восток». Будем надеяться, что русские публикации не будут отставать от публикаций германского Общества Востоковедения[275]275
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Византийский Временник. 1914. Т. 21. Вып. 1–2. С. 7–9 (рец. на кн.: Kirchen und Moscheen in Armenien und Kurdistan. Leipzig, 1913. P. 80).


[Закрыть].

Ф.И. Шмидт под «варварами» подразумевал турок, уничтожавших в 1915 г. в том числе и памятники армянского зодчества. В целом положительный отзыв закончился призывом к русскому академическому сообществу не отставать в деле изучения архитектурных памятников от немецких искусствоведов, которые, по его мнению, были далеко впереди.

Первая мировая война усугубила ситуацию со скоростью выхода публикаций. Нередко в «Византийском Временнике» публиковались запоздалые отзывы: например, работа, посвященная книге П.Г. Преображенского, вышедшей в 1912 г., увидела свет только пять лет спустя[276]276
  Успенский Ф.И. [Рецензия] // Византийский Временник. 1917. Т. 22. Вып. 3–4. С. 297–304 (рец. на кн.: Преображенский П.Г. Летописное повествование св. Феофана Исповедника. Исследование в области византийской историографии. Вена, 1912).


[Закрыть]. Рецензия приобрела описательный, а не аналитический характер[277]277
  Характерным примером такой рецензии является отзыв А. Васильева, опубликованный в номере «Византийского Временника» за 1914 год: Васильев А. [Рецензия] // Византийский Временник. 1914. Т. 21. Вып. 1–2. С. 1–3 (рец. на кн.: Ferdinand Chalandon. Les Comnènes. Études sur l’Empire Byzantin au XIe et au XIIe siècles. II Paris: Alphonse Picard et Fils. 1912).


[Закрыть].

Критические отзывы стали более резкими по тону, что делало их сходными с текстами в историко-литературных журналах. В академическом издании высказывания становились «злее», что особенно ощущается в таком характерном пассаже:

К старым негодным таблицам, приложенным в конце книги, издатель прибавил «во втором издании» новых четырнадцать. Четырнадцать новых цинкографий воспроизводят достаточно известные и не особенно идущие к делу мозаики в Мартомане, соборе св. Марка и т. д. Цинкографии посредственные. Цена в 12 марок = 6 р. за такую макулатуру должна быть признана чрезвычайно высокой[278]278
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. Вып. 1–2. Отдел II. С. 7 (рец. на кн.: Dr. Julius Kurth. Die Wandmosaïken von Ravenna. München: R. Piper & Co, 1912. P. 292).


[Закрыть].

Стоит отметить, что ранее в издании не встречалось указания цены, что еще больше роднит текст искусствоведа Ф.И. Шмидта с отзывами в историко-популярных журналах, где довольно часто указывалась цена издания. Такая перемена встречается и в других рецензиях «Византийского Временника»[279]279
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. Вып. 1–2. Отд. II. С. 52 (рец. на кн.: Jérusalem, Recherches de topographie, d'archéologie et d'histoire: T. II. Jérusalem nouvelle. Paris: J. Gabalda éditeur, 1914. P. 419).


[Закрыть].

Вместе с тем авторы вынуждены сокращать объем текстов, что, безусловно, было результатом ухудшающегося финансового положения журнала. Поэтому рецензии в «Византийском Временнике» потеряли свою самобытность и стали похожи на отзывы, публиковавшиеся в Byzantinische Zeitschrift – коротких, сконцентрированных на нескольких характерных «казусах»[280]280
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. Вып. 1–2. С. 6–7 (рец. на кн.: Dr. Julius Kurth. Op. cit. P. 292).


[Закрыть]. В них появлялись дидактические сентенции, которые должны были отвадить историков от следования по «ложному пути»:

Если и не стремиться к «широте» взглядов, то все же необходимо ставить себе определенную цель и наметить продуманный план даже в собрании lectiones variants, или разночтений, выражающих в сущности одну и ту же мысль, но в разных формах речений и в неодинаковой последовательности слов[281]281
  Успенский Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. С. 298 (рец. на кн.: Преображенский П.Г. Указ. соч.).


[Закрыть].

Язык рецензий стал более образным и ярким. Если до начала войны повествование критических отзывов – строгое и сухое, то, например, в 1917 г. текст мог начинаться следующим пассажем:

Книга, написанная архитектором, горячо любящим и знающим свое дело; автор – эстет, любующийся, наслаждающийся памятниками зодчества, о которых говорит, изучивший их по чертежам и фотографиям, а в оригиналах, изучавший их не с рулеткой, отвесом и кодаком, а с карандашом и альбомом в руках, жалеющий о том, что в иллюстрации своей книги он не мог совершенно избежать фотографий![282]282
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. Вып. 1–2. Отд. II. С. 9 (рец. на кн.: Tomas Gramam Jackson. Byzantine and romanesque architecture. Cambridge: University press, 1913. P. 285).


[Закрыть]

Несмотря на то что рецензия в годы Первой мировой войны столь изменилась, она сохраняла много черт, присущих ей ранее. Авторы отзывов продолжали такое же большое внимание уделять своевременности выхода книги[283]283
  Там же.


[Закрыть], методологии исследования автора[284]284
  Шмидт Ф.И. [Рецензия] // Указ. соч. Вып. 1–2. Отд. II. С. 52 (рец. на кн.: Jérusalem, Recherches de topographie… P. 419).


[Закрыть] и т. д. Даже в военный период желание историков восстановить «подлинный» ход истории, реконструировать историческую реальность не угасли[285]285
  Шестаков С. [Рецензия] // Византийский Временник. 1914. Т. 21. Отд. II. Вып. 1–2. С. 57 (рец. на кн.: Philostroguis Kirchengeschichte mit dem Leben des Lucian v. Antiochen u. d. Fragmenten eines arianischen Historiographen / H. von Dr. J. Bidez // Auftrage d. Kirchenväter-Comission d. Königlichen preussische Akademie der Wissenschaft. Lepzig, 1912).


[Закрыть].

Говоря о внутреннем наполнении разделов, нельзя не отметить следующее: на «Византийский Временник», как ни на один другой российский научный исторический журнал, повлияла его целевая аудитория. В нем публиковались тексты преимущественно на русском и новогреческом языках. Европейские исследователи во многом справедливо критиковали за это своих российских коллег: это решение придало журналу «узкорусский характер», что проявилось, например, в особой политической позиции авторов, склонных скорее к консерватизму и поддержке внешнеполитической политики Империи Романовых. Но также это предопределило облик аудитории – «Византийский Временник» писался преимущественно для российских ученых, оставаясь в основном локальным журналом.

Авторы критических отзывов в «Византийском Временнике» рассматривали себя как некое экспертное сообщество, посредством своих рецензий защищавшее основы исторического знания и «правдивую» картину прошлого. Соответствие этим критериям влияло на окончательный вердикт, вынесенный критиком, который рассматривал себя способным посмотреть на труд автора с позиции совершенно беспристрастной и объективной, справедливо оценить его достоинства и недостатки. Рецензент позиционировал себя как профессионала, совершенно выключенного из политического и общественного контекста, в чем проявлялось различие между научным и историко-литературным изданием, где критик в меньшей мере старался продемонстрировать свою отстраненность от общественной жизни. «Византийский Временник», пользуясь тем, что получал государственное финансирование, существовал вне рамок жесткой конкурентной борьбы, развернувшейся в конце XIX – начале XX в. между историко-литературными журналами. Редакция его была фактически независима от мнения и вкусов широкой публики и полностью сконцентрировалась на своей целевой аудитории – небольшой, закрытой группе византинистов.

* * *

В конце XIX – начале XX в. происходила постепенная гомогенизация рецензионных практик российских исследователей и их европейских коллег. Издания академического характера основывались преимущественно в качестве печатного органа конкретной научной институции.

Российские историки следовали примеру своих зарубежных коллег. Исторические журналы в Российской империи развивались в достаточно неблагоприятной институциональной среде, что и приводило к попытке «компенсации» ее воздействия посредством заимствования западноевропейских практик. Именно в этот период рецензирование в научных журналах стало серьезно отличаться от критических обзоров в историко-литературных журналах.

До этого момента академические ученые вполне успешно сотрудничали с такими изданиями, как, например, «Исторический Вестник», на страницах которого могли публиковаться как академические исследователи, так и журналисты, пишущие о недавнем прошлом. Однако в начале XX в. эта практика реализовывалась уже с большими оговорками: академические исследователи все менее охотно шли на сотрудничество с историко-литературными журналами. В результате заимствования некоторых практик рецензирования из европейских академических изданий, а именно – принципа организации отдела «Критика и библиография», целенаправленного отбора публикаций для критических обзоров, особой формы авторского нарратива – рецензирование в исторических научных журналах становилось все менее сходным с критикой в историко-литературных изданиях. В результате эволюция рецензий в различных типах исторических журналах пошла различными путями. В историко-литературных изданиях рецензия постепенно упрощалась: аналитическая функция становилась вторичной, на первый план выходила задача информирования и развлечения читателя. Рецензии в научных исторических журналах, напротив, становились подобными критическим отзывам в европейских журналах. Российское академическое сообщество активно имитировало некоторые практики и приемы более «успешных» институций, западноевропейских журналов.