Текст книги "Сборник рефератов по истории. 10 класс"

«Сказали Боян и Ходына, Святославовы песнотворцы старого времени Ярослава, Олега-князя любимцы: „Тяжко голове без плеч, беда телу без головы“, – так и Русской земле без Игоря. Солнце светится на небе, – а Игорь-князь в Русской земле; девицы поют на Дунае, – вьются голоса их через море до Киева. Игорь едет по Боричеву ко святой Богородице Пирогощей. Села рады, грады веселы. Певши песнь старым князьям, потом и молодым петь: „Слава Игорю Святославичу, буй туру Всеволоду, Владимиру Игоревичу!“ Здравы будьте, князья и дружина, борясь за христиан против нашествий поганых! Князьям слава и дружине! Аминь».

«Слово» зовет к активной борьбе, действию и верит в силу народа, князей, дружины, «что встают за христиан на поганые полки». Остается загадкой имя автора «Слова о полку Игореве». Неужели оно останется анонимным во веки веков? Неужели время навсегда надвинуло завесу на имя поэта, воспевшего доблесть Игоря и красоту Ярославны? Неужели соловей старого времени, принявший в свои руки вещие струны Бояна, – наша неразрешимая загадка?

Автор «Слова» был, несомненно, человеком образованным, с большим поэтическим даром, он хорошо знал прошлое и настоящее Руси, уклад княжеской жизни, военное дело. Все это наводит на мысль о его принадлежности к дружинной среде. Вполне возможно, что он был участником похода и писал свое «Слово» на Черниговщине.

В начале XIX в., однако, появились скептики, ставившие под сомнение подлинность «Слова». Одни видели в нем произведение позднего времени, другие искали сходство и подражание в средневековой литературе Западной Европы.

Вопрос о подлинности обсуждался многократно. Достаточно сказать, что число научных работ, посвященных «Слову», перевалило за тысячу. Один исследователь даже заметил, что «Слово» породило такую литературу, что ее прочесть в течение одной жизни человека невозможно.

Выдающийся специалист по древнегреческой литературе Д. С. Лихачев пишет: «Никто никогда не спросит, фальшив ли лежащий на дороге булыжник, но жемчуг может оказаться фальшивым. „Слово о полку Игореве“ так хорошо, что хочется спросить себя: да может ли быть на свете такая красота? Драгоценный его блеск гипнотизирует, тревожит, возбуждает любопытство. Настоящее произведение большого искусства всегда кажется до известной степени загадочным, необъяснимым. Отчасти поэтому и в отношении „Слова“ время от времени возникал вопрос: да могло ли оно быть написано в XII веке? Передатировать „Слово“ нельзя без ущерба для его идейной и эстетической ценности. „Слово“ было произведением огромной идейной силы, произведением, призывавшим к единению, обличавшим усобицы князей. Его общественный пафос огромен, и только в связи с ним можно понять и его эстетическую ценность. В XVIII веке это произведение оказалось бы литературной безделушкой – „пастиш“ (стилизацией), как утверждают одни, или служило бы „империализму“ Екатерины, как утверждают другие. В обоих случаях оно бы утратило значительную часть своей идейной и художественной ценности».

Противники подлинности «Слова» выдвигают, например, доводы идеологического порядка. Явное смущение вызывает двоеверие автора – он то обращается к христианским святым, то к языческим идолам. Плач Ярославны построен на обращении к свергнутым языческим божествам: «О ветер, ветрило! Зачем, господин, враждебно веешь?» «О Днепр Славутич! Ты пробил каменные горы сквозь землю Половецкую». «Светлое и пресветлое солнце! Всем ты тепло и прекрасно, зачем, владыко, простерло ты горячие свои лучи на воинов моего лады?» Князю Игорю же христианский Бог указывает путь домой, когда тот бежит от половцев. В поэме с одинаковым почтением упоминаются и Богородица Пирогоща и Дева Обида, что «восплескала лебедиными крыльями на синем море». Как стало возможно такое удивительное сочетание?

Язычество и христианство причудливо уживались на Руси в сознании людей. Уживались не только в простом народе, но и среди знатных воинов-дружинников, многоопытных книжников. «Слово» – далеко не единственный памятник двоеверия. Кто видел каменные резные рельефы Дмитриевского собора, построенного во Владимире при Всеволоде Большое Гнездо, тот знает, что храм до половины покрыт еще во многом загадочными украшениями, где рядом с христианскими святыми мирно соседствуют персонажи языческой мифологии. Двоеверие – таким образом, дополнительный и весьма веский довод в пользу подлинности «Слова», отразившего дух своей эпохи.

Но нет анализа более точного, чем языковой. В «Слове» несколько раз упоминается певец Боян. Это именно он «если хотел кому песнь воспеть, то растекался мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками». «Не десять соколов на стаю лебедей напускал, но свои вещие персты на живые струны воскладал; они же сами князьям славу рокотали». В поэме говорится о Бояне как о всем известном великом песнопевце, соловье старого времени. Летопись о Бояне молчит. Но в августе 1975 г. в периодике промелькнуло сообщение о найденной очередной новгородской берестяной грамоте, относящейся к тому времени, когда было создано «Слово». Расшифрованная запись рассказала о большом числе имен, среди которых и имя Бояна. Все, что открывают в последние годы исследователи, подтверждает подлинность и древность Игоревой песни.

Полное раскрытие биографии «Слова», наверное, принадлежит будущему. В последнее время пытаются приподнять завесу над именем автора. Правда, ни одну из гипотез нельзя считать убедительной. Например, писатель Иван Новиков считал, что поэму создал сын тысяцкого Рагуила, бывшего вместе с Игорем в плену. Ивану Новикову возражает специалист по древнерусскому оружию и старым походам В. Г. Федоров. Он доказывает, что автором был сам Рагуил. Вот что он пишет: «Весь вопрос о личности автора „Слова“ сводится к решению вопроса о том, можно ли в данном случае говорить только о высокой одаренности его. Следует признать, что автор „Слова“, помимо одаренности, должен был обладать еще и большим жизненным опытом, глубоким знанием не только военного дела, но и истории Руси».

Можно не сомневаться, что новые и новые поколения будут обращаться к гениальному памятнику древнерусской литературы, черпать в нем новые духовные силы. Недаром крупные поэты нашего времени с любовью делают поэтические переводы «Слова». Вслед за отличным поэтическим пересказом «Слова», сделанным Николаем Заболоцким, поэму перевел стихами Николай Рыленков. Он отлично выразил всеобщее отношение к поэме, сказав: «Мне сейчас трудно представить то время, когда я не знал о существовании „Слова о полку Игореве“. Кажется, оно сопутствует мне всю жизнь».

Яркой образностью, деятельной любовью к страдающей родине, связью с народной поэзией, светлостью и добротой привлекает «Слово о полку Игореве» людей всех национальностей, всех веков. «Слово» переведено на языки народов дальнего и ближнего зарубежья. Можно не сомневаться, что постижение русской книжной старины приведет еще ко многим интересным, а может, и выдающимся находкам.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Былины, русские народные сказки, древнерусские повести. Библиотека мировой литературы для детей. М.: Детская литература, 1989.

2. Осетров Е. И. Живая Древняя Русь. М.: Просвещение, 1976.

3. Любимов Л. Р. Искусство Древней Руси. М.: Просвещение, 1981.

4. Муравьев А. В., Сахаров А. М. Очерки истории русской культуры IX–XVII веков. М.: Просвещение, 1989.

5. Рыбаков Б. А. За землю русскую. М.: Просвещение, 1983.

ЧАСТЬ II. ОБЪЕДИНЕНИЕ РУСИ. РАЗВИТИЕ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ГОСУДАРСТВА

РАЗДЕЛ I. УДЕЛЬНАЯ РУСЬ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА XIII–XV вв.)

ПЛАН

1. Рождение Чингисхана

2. Первые походы

3. Победы и поражение Руси. Герои борьбы с нашествием

4. Причина и следствие побед Батыя

Заключение

Список литературы

1. РОЖДЕНИЕ ЧИНГИЗХАНА

"В нынешней Татарии китайской, на юг от Иркутской губернии, в степях, неизвестных ни грекам, ни римлянам, скитались орды монголов, единоплеменных с восточными турками. Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлею зверей, скотоводством и грабежом, зависел от татар ниучей, господствовавших в северной части Китая, но около половины XII в. усилился и начал славиться победами. Хан его, именем Езукей-Багадур, завоевал некоторые области соседственные и, скончав дни свои в текущих летах, оставил в наследие тринадцатилетнему сыну, Темучину, 40 000 подвластных ему семейств, или данников. Сей отрок, воспитанный матерью в простоте жизни пастырской, долженствовал удивить мир геройством и счастьем, покорить миллионы людей и сокрушить государства, знаменитые сильными воинствами, науками и мудростью своих древних законодателей.

…В то время как многочисленное войско монгольское, расположенное в девяти странах близ источников Амура под шатрами многоцветными, с благоговением взирало на своего юного монарха, ожидая новых его повелений, явился там какой-то святой пустынник, или мнимый пророк, и возвестил собранию, что Бог отдает Темучину всю землю, что сей владетель мира должен впредь именоваться «Чингисханом, или великим ханом»[101]101
  Н. М. Карамзин. «История государства Российского.»


[Закрыть].

2. ПЕРВЫЕ ПОХОДЫ

Монгольское государство сложилось к началу XIII столетия. К этому времени у многочисленных кочевых племен, населявших степи Центральной Азии, складывались феодальные отношения, выделилась знать, которая занималась в основном скотоводством. Знать захватывала пастбища, скот и закабаляла рядовых кочевников. В 1206 г. Темучин, вождь одного из племен и предводитель сильной дружины, был провозглашен великим ханом Монголии. Он стал называть себя Чингисханом. Целью своей Монгольское государство ставило завоевание, порабощение и ограбление соседних народов, которые переживали период феодальной раздробленности и не могли объединить свои силы для достойного отпора сильному врагу. Монголы же имели сильное и хорошо вооруженное войско, единое и сплоченное, объединенное волей полководца и не исчезнувшими еще родовыми связями.

Чтобы понять причину головокружительных побед воинов Чингисхана, достаточно знать об их необычайной дисциплинированности, основанной и на верности хану, и на жажде славы, и, конечно, на страхе наказания. В 40-х гг. XIII в. итальянец Плано Карпини по поручению папы Иннокентия IV познакомился с правилами монгольского войска.

«Чингисхан приказал, чтобы во главе десяти человек был поставлен один (и он стал называться десятником), а во главе десяти десятников поставлен один, который называется сотником, а во главе десяти сотников поставлен один, который называется тысячником, а во главе десяти тысячников был поставлен один, и это число называется у них тьма. Во главе же войска ставят двух вождей или трех, но так, что они имеют подчинение одному. Когда же войска находятся на войне, то если из десяти человек побежит один, или двое, или трое, или даже больше, то все они умерщвляются, а если побегут все десять, а не бегут другие сто, то все умерщвляются; и, говоря кратко, если они не отступают сообща, то все бегущие умерщвляются; точно так если один, или двое, или больше смело вступают в бой, а десять других не следуют, то их тоже умерщвляют, а если из десяти попадает в плен один или более, другие же товарищи не освобождают их, то они также умерщвляются».

Каждый монгол был прежде всего прирожденным воином, подвижным и быстрым, умело владеющим и конем, и оружием. Его походная жизнь мало отличалась от кочевий по бескрайним степям, от облавных охот и стычек со скотоводами других племен. Вероломство, военная хитрость, обманные маневры и засады были обычными для монгольской военной тактики.

Основная сила монгольского войска была в коннице, огромные массы которой сминали строй противника. Конница преодолевала иногда за сутки 80-километровые переходы и внезапно обрушивалась на противника.

Общая численность войска была огромной, ведь на коней садились все мужчины от мала до велика. В походах принимали участие даже женщины, которые и в седле держались, и луком владели не хуже мужчин. О них писали: «Женщины их воинственны, как они сами: пускают стрелы, ездят на конях верхом, как мужчины; они будто бы отважнее мужчин в боевой схватке, т. к. иной раз, когда мужчины обращаются вспять, женщины ни за что не бегут, а идут на крайнюю опасность».

3. ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЕ РУСИ. ГЕРОИ БОРЬБЫ С НАШЕСТВИЕМ

Страшная эта сила не сразу обратилась на русские земли. Сначала была затяжная война в Северном Китае, более трех лет продолжалось завоевание Азии. Но Чингисхан уже заранее выделил все земли Восточной Европы в улус своему старшему сыну Джучи, который по его повелению должен был «отправиться с войском завоевать все области Севера», в том числе и Русь, и «подчинить их своей власти».

Власть монголов распространилась уже на Тибет и на все степные пространства до Урала. Монголы разбили потомков турок-сельджуков, персов и арабов и захватили знаменитые города – Бухару и Хиву, дошли до Инда, подчинили племена, жившие в предгорьях Кавказа, и, наконец, столкнулись с половцами.

Орда половецкого хана Котяна перешла через Днепр, но не для очередного набега. Хан искал защиты у русских князей. Многими дарами одаривал хан галицкого князя Мстислава Мстиславича, уговаривал вместе выступить против монголо-татар. Он убеждал князей: «Нашу землю отняли сегодня, а вашу завтра возьмут, обороните нас! Если не поможете нам, мы ныне иссечены будем, а вы завтра иссечены будете!»

В поход отправились отборная тысяча воинов князя Мстислава Романовича Киевского, князя Мстислава Святославича Черниговского и других князей. Шел май 1221 г. Со времени славного воителя Владимира Мономаха не собиралось такое большое войско для похода в половецкие степи.

«Старейшины в Русской земле» – князья, собравшиеся на совет в Киеве, не сразу решились на поход в степи. Половцы издавна были врагами Руси. Совершали страшные опустошительные набеги на пограничные области, разоряли села и деревни, уводили в свои станы тысячи пленных. Недаром летописец, узнав о разгроме монголо-татарами половецких кочевий, заметил: «Много же половцы зла сотворили Русской земле, того ради Всемилостивый Бог хотел погубить половцев, чтобы отомстить за кровь христианскую!»

Никто не вспомнил о старых обидах перед лицом опасности, угрожающей Русской земле. Если бы русичи не помогли половцам, те могли бы пойти на сговор с монголо-татарами, и отбить врага было бы намного сложнее.

В первой схватке на берегу Днепра победило русское войско. Дружина Мстислава Галицкого разгромила «сторожи татарские». Весьма уверенные в своей непобедимости, русские князья убили посланных к ним для переговоров татарских воинов. Татары послов отправили новых, и те сказали князьям: «Итак, вы, слушаясь половцев, умертвили наших послов и хотите битвы? Да будет! Мы вам не сделали зла. Бог един для всех народов. Он нас рассудит».

С самого начала, однако, выяснилась слабость русского войска: каждый князь придерживался своего собственного плана военных действий и мало считался с приказами «старейшего» киевского князя. Задолго до решительной битвы начались споры о дележе будущей добычи.

31 мая 1223 г. русское войско подошло к реке Калке, за которой выстроились готовые к бою монгольские «тысячи».

Но даже накануне битвы среди князей не было единодушия. Мстислав Галицкий, вопреки уговорам Мстислава Киевского повременить с открытым боем и встать на холме у Калки укрепленным лагерем, решил перейти в наступление.

Вместе с половецкими дружинами он перешел на левый берег Калки и сразу же подвергся атаке со стороны монгольской конницы.

Русские дружины лицом к лицу встретили ожесточенный натиск врага, но половцы, стоявшие рядом, «не выдержали удара монголов: смешались, обратили тыл; в беспамятстве ужаса устремились на россиян, смяли их ряды и даже отдаленный стан, где два Мстислава, Киевский и Черниговский, еще не успели приготовиться к битве, ибо Мстислав Галицкий, желая один воспользоваться честию победы, не дал им никакой вести о сражении. Сие излишнее славолюбие героя, столь знаменитого, погубило наше войско: россияне, приведенные в беспорядок, не могли устоять… Татары гнали россиян, убив их множество, и в том числе шесть князей: Святослава Яновского, Изяслава Ингваровича, Святослава Шумского, Мстислава Черниговского с сыном, Юрия Несвижского, и еще 70 славных богатырей. Земля Русская, по словам летописцев, от начала своего не видала подобного бедствия: войско прекрасное, бодрое, сильное совершенно исчезло; едва десятая часть его спаслася, одних киевлян легло на месте 10 000. Самые мнимые друзья наши, половцы, виновники сей войны и сего несчастия, убивали россиян, чтобы взять их коней или одежду»[102]102
  Н. М. Карамзин.


[Закрыть].

История оставила нам свидетельство княжеского разъединения, которое и позволило монгольским воинам одерживать победу за победой.

В то время когда на левом берегу Калки шла жестокая сеча, князь Мстислав Киевский стоял в бездействии на холме, в укрепленном лагере. В клубах пыли за рекой метались русские и монгольские всадники, звенела сталь, лилась кровь, а многочисленный киевский полк, не получивший приказа наступать, оставался на месте. Никуда не двинулся князь и тогда, когда побежали на запад половецкие и русские дружины и толпы врагов начали обходить его укрепленный лагерь. Скоро возможности для прорыва не осталось: многочисленные монгольские рати плотным кольцом окружили холм.

Долгих три дня продолжался штурм лагеря. Русские воины защищались отчаянно. Только предательство помогло монгольским полководцам Субедею и Джебе сломать оборону киевлян. Татарские послы предложили Мстиславу сдаться, обещая отпустить его и воинов дружины за хороший выкуп. Князь поверил врагу и жестоко поплатился за это. Расправа над беззащитными пленниками была страшной. Траур опустился на Россию после побоища на Калке.

«Пришла неслыханная рать, – писал русский летописец. – Их же никто не знает, кто они, и откуда пришли, и какой язык их, и какого они племени, и какая вера их».

Воины Чингисхана и их военачальники были не «степными рыцарями», воюющими за создание «мировой империи», способной вывести соседние народы из «провинциального бытия», как о них иногда пишут. Монголо-татарские завоеватели несли соседним народам смерть, разрушение и тяжкое иго. Они мечтали покорить весь мир, и русские княжества, оказавшиеся у них на пути, приняли первый, самый страшный удар.

После сражения на Калке в 1273 г. конница Субедея и Джебе, преследуя отступавших русских воинов, дошла до Днепра. Татары дошли до Днепра и, разграбив землю его, повернули на восток. На пути войска Чингисхана встречались русские города и села, жители которых, в надежде смягчить свирепость татар своей покорностью, выходили к ним навстречу с крестами и молитвами. Татары, видя покорность, все же безжалостно убивали и граждан, и земледельцев, следуя правилу, что побежденные не могут быть друзьями победителей и что смерть первых нужна для безопасности вторых. Вся южная Россия трепетала, народ ждал гибели и молился в храмах. И Бог услышал молитвы россиян. Поворот на восток дал некоторую передышку.

«Россия отдохнула: грозная туча как внезапно явилась над ее пределами, так внезапно и скрылась. „Кого Бог во гневе своем насылал на землю Русскую? – говорил народ в удивлении. – Откуда приходили сии ужасные иноплеменники? Куда ушли? Известно одному небу и людям, искусным в книжном учении“. Селения, опустошенные татарами на восточном берегу Днепра, еще дымились в развалинах; отцы, матери, друзья оплакивали убитых; но многочисленный народ совершенно успокоился, ибо минувшее зло казалось ему последним»[103]103
  Н. М. Карамзин


[Закрыть].

Начало восточного похода было неудачным для полководца Субедея. Поверженным вернулся он к Чингисхану. Его войско вторглось в Волжскую Булгарию, где его встретили храбрые дружины. Булгары «в нескольких местах устроили им засады, выступили против них и, заманив до тех пор, пока они зашли за место засад, напали на них с тыла, так что они остались в середине. Косил их меч со всех сторон, перебито их множество и уцелели из них только немногие. Говорят, что их было до 4 тыс. человек. Отправились они оттуда в Саксин, возвращаясь к своему царю Чингисхану».

Так бесславно закончилась первая попытка вторжения в пределы Восточной Европы. До нашествия на запад Чингисхан не дожил. Он умер в 1207 г. Новым великим монгольским ханом провозглашен был Угедей.

До 1235 г. много разорения и смертей принес народам Угедей. Многих великих воинов сломил напор монгольских завоевателей.

В 1235 году собрался «большой курултай», где совещались монгольские военачальники об истреблении «непокорных народов». Решено было завладеть странами булгар, асов и Руси. Возглавить войско должен был внук Чингисхана Батухан (русские летописцы называют его Батый). Под его знаменами собрались со своими ордами еще 14 знатнейших ханов. Это был общемонгольский поход на запад, равного которому не знала история Монгольского государства. Огромное войско собралось в прикаспийских степях, готовясь к вторжению в Восточную Европу.

По летописи, «от множества войск земля стонала и гудела, а от многочисленности и шума полчищ столбенели дикие звери и животные».

Первый мощный удар этого войска обрушился на Волжскую Булгарию. Лаврентьевская летопись отметила это так: «Той же осенью пришли из восточной стороны в Булгарскую землю безбожные татары и взяли славный Великий город Булгарский, и перебили оружием всех жителей от старца и до юного, и до сущего младенца, и захватили много имущества, а город их сожгли огнем и всю землю их пленили…» Сдержать натиск врагов не помог даже заключенный заранее союз с Россией. Слишком велико было численное превосходство татар. Недоступность Булгарии и многочисленность населения не помогли. О жестокой расправе над жителями Булгарии знали и на Руси. Татары жестоко мстили за прошлые неудачи и не щадили никого. Однако и для завоевателей эта победа потребовала немалых жертв. Достаточно сказать, что после вторжения в Булгарию осенью 1236 г. следующий поход Батый смог организовать только весной 1237 г.

Совсем недолго уже было до вторжения в Русь. Задержало его только героическое сопротивление народов нижнего и среднего Поволжья.

Но уже осенью 1237 г. Батый сумел собрать все свои силы на границах с Русью.

Венгерский путешественник, проезжавший по Восточной Европе глубокой осенью, писал: «Ныне же, находясь на границах Руси, мы близко узнаем правду о том, что все войско, идучи в страны Запада, разделено на части. Одна часть у реки Итиль на границах Руси с восточного края подступила к Суздалю. Другая же часть в восточном направлении уже нападала на границы Рязани, другого русского княжества. Третья часть остановилась против реки Дона, близ замка Воронеж, тоже княжества русских. Монголо-татары, как передавали нам сами русские, венгры и булгары, ждут того, чтобы земли, реки и болота с наступлением зимы замерзли, после чего всему множеству татар легко будет разграбить всю Русь, всю страну русских».

О Руси накануне татаро-монгольского нашествия летописи писали: «О светлая-светлая и прекрасно украшенная земля Русская и многими красотами преисполнена: озерами многими, реками и источниками, высокими горами, крутыми холмами, высокими дубравами, чистыми полями, дивными зверями разными, птицами бесчисленными, городами великими, селами дивными, садами обильными, домами церковными и князьями грозными, боярами честными, вельможами многими. Всем ты исполнена, земля Русская!..»

Слова эти сказаны с полным основанием. Вторым Царьградом называли Киев. Митрополит Киевский Иларион в своем знаменитом «Слове» так обращался к князю Владимиру: «Встань, благородный муж, из своего гроба!.. Взгляни на город, величеством сияющий, на церкви цветущие, на христианство растущее, взгляни на город, святыми иконами освящаемый, блистающий, овеваемый благоуханным тимьяном, хвалами и пением оглашаемый!» О киевской Софии, воздвигнутой в XI в., говорили, что эта церковь «дивна всем окружным им странам якоже ина не обрящется в всемь полунощи зимнем».

Однако вместе с расцветом культуры меняется и форма политического устройства. Она нашла свое выражение в феодальной раздробленности, т. е. в создании относительно самостоятельных государств-княжеств. Феодальная раздробленность не была регрессом и шагом назад в истории. Она стала естественным, закономерным историческим явлением. Развитие материальной и духовной культуры в период феодальной раздробленности опиралось на подъем производительных сил и общее развитие феодальной экономики различных земель и княжеств.

Особенно важное значение для развития культуры имел тот значительный рост городов, который характерен для времени феодальной раздробленности. Об этом периоде много писали русские летописи. Создававшиеся в условиях ожесточенной феодальной борьбы, они не могли остаться от нее в стороне. Например, в Галицко-Волынской описана запутанная и сложная борьба феодалов: «Бесчисленныя рати, и великия труды, и частыя войны, и многие крамолы, и частыя восстания, и многия мятежи». В летописи история родной страны предстает в виде бесчисленных феодальных войн, крамол и бедствий. И перед опасностью вторжения страшного врага решающую роль сыграла военная слабость страны, вызванная княжеской разобщенностью: врага встретило не могучее объединенное русское войско, а дружины и ополчения отдельных княжеств. Калкинское побоище показало, что даже значительное по численности феодальное войско было малопригодно к согласованным действиям по единому плану и под единым командованием. Каждый князь предпочитал действовать по собственной стратегии, и войско его подчинялось только воле своего предводителя.

Разрушена усобицей была и единая система обороны южных границ. Оборона каждого отдельного княжества была предназначена в основном для противодействия соседям во время феодальных войн, которые велись силами небольших княжеских дружин, без применения военной техники. Использование большого количества осадных машин – пороков – обеспечило монголо-татарам решающий перевес: деревянные укрепления русских городов не выдерживали их ударов. Да и сами города были невелики. Самыми большими, с населением в 20–30 тыс., были Новгород, Киев, Владимир. Они могли в случае нападения серьезного врага собрать войско в 3–5 тыс. ратников.

Ростов, Суздаль, Рязань, Переяславль, Чернигов имели всего по нескольку тысяч жителей, а большинство городов – и того меньше. У монголов, таким образом, всегда был численный перевес.

Персидский историк Рашидаддин писал, что в 1237 г. монгольские ханы Батый, Орду, Берке, Кадан, Менгу, Гуюк, Бури, Кульпан закончили войну в степях с половцами и «осенью упомянутого года пошли войной на русских».

«Зимою пришли из восточной стороны на Рязанскую землю лесом безбожники татары и начали воевать Рязанскую землю, и захватили ее до Пронска, попленили Рязань всю и сожгли, и князя их убили. Схваченных же одних рассекали, других стрелами расстреливали, а иным назад руки связывали. Много же святых церквей огню предали, монастырей и сел сожгли…»[104]104
  Из «Лаврентьевской летописи».


[Закрыть]

На берегу Воронежа встретили татар владетели рязанские – Юрий, Олег и Роман Игоревичи. Татары уже не искали в России соратников, им нужны были данники и рабы. «Если желаете мира, – говорили послы, – то десятая часть всего вашего достояния да будет наша». Князья ответили как подобает государям: «Когда из нас никого в живых не останется, тогда все возьмете».

Юрий, князь Рязанский, начал готовить оборону и просил помощи у Владимирского князя.

Гонец, поскакавший из Рязани во Владимир, привез князю Рязанскому горькую весть: Юрий Всеволодович отказался послать войско на помощь Рязанскому княжеству. Помощь не пришла и из Чернигова, где была сильная большая дружина. Поддержали рязанское войско только маленькие отряды пронского, муромского и коломенского князей. Время помогал выиграть сын Юрия Игоревича Федор, который отправился на переговоры с Батыем с богатыми дарами.

Последующие события подробно описаны в древней «Повести о разорении Рязани Батыем».

"И пришел князь Федор Юрьевич на реку на Воронеж к царю Батыю, и принес ему дары, и молил царя, чтобы не воевал Рязанской земли. Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый дары принял и во лжи своей притворно обещался не ходить войной на Рязанскую землю.

И стал у князей рязанских дочерей и сестер к себе на ложе просить.

…И сказал князю Федору Юрьевичу:

– Дай мне, княже, изведать красоту жены твоей.

Благоверный же князь Федор Юрьевич посмеялся и отвечал царю:

– Не годится нам, христианам, водить к тебе, нечестивому царю, жен своих. Когда нас одолеешь, тогда и женами нашими владеть будешь.

Безбожный царь Батый оскорбился и разъярился и тотчас повелел убить благоверного князя Федора Юрьевича, а тело его велел бросить на растерзание зверям и птицам, и других князей и воинов лучших поубивал.

И один из пестунов князя Федора Юрьевича укрылся и горько плакал, смотря на славное тело честного своего господина. И, увидев, что никто его не охраняет, взял возлюбленного своего государя и тайно схоронил его. И поспешил к благоверной княгине Евпраксии, и рассказал ей, как нечестивый царь Батый убил благоверного князя Федора Юрьевича.

Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своем и держала любимое чадо свое – князя Ивана Федоровича, и, как услышала она смертоносные слова, исполненные горести, бросилась она из превысокого терема своего с сыном своим князем Иваном прямо на землю и разбилась до смерти.

…И увидел князь великий Юрий Ингварович братию свою, и бояр своих, и воевод, храбро и бестрепетно скачущих, и сказал братии своей:

– О государи мои и братья! Из рук господних мы принимали благое, теперь надлежит нам потерпеть и злое. Лучше нам смертию славу вечную добыть, нежели во власти поганых быть. Пусть я, брат ваш, раньше вас выпью чашу смертную за святые Божии церкви и за веру христианскую, и за отчину отца нашего великого князя Ингвара Святославича".

Рязанские воины бились «крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна». Полегло много воинов и с той, и с другой стороны. Даже воины Батыя удивлялись «крепости и мужеству рязанскому».

Юрий Игоревич с немногими воинами надеялся скрыться в Рязани и отсидеться за крепкими городскими стенами, которые были хорошо укреплены. Все население окрестных сел скрылось за стенами, пришли боярские отряды и из дальних вотчин. За оружие взялись все – от мала до велика.

Осада Рязани началась 16 декабря 1237 г., а решительный штурм пришелся на 21 декабря. Все рязанские воины погибли в страшной сече, погиб и рязанский князь Юрий. Страшная расправа ожидала и всех горожан: «В городе многих людей, и женщин, и детей мечами иссекли, и иных в реке потопили, и весь город сожгли, и все богатство рязанское взяли. И не осталось в городе ни одного живого, все равно умерли и единую чашу испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отец и мать о детях, ни брат о брате, ни ближний о родственниках, но все вместе мертвые лежали».