Текст книги "Западно-Восточный экран. Материалы Всероссийской научно-практической конференции 12–14 апреля 2017 года"

Здесь атмосфера не просто воздействует, она довлеет над внутренним состояние каждого человека, волей судеб оказавшегося в эпицентре кровопролитной бойни. Конечно, это влияет на эмоционально-психологическое состояние не только киногероев, передающих кромешный ад войны, но и зрителей, делая их «соучастниками» этого сражения. Психологизм войны, нагнетаемый атмосферой правдоподобности аудиовизуальной инсталляции, объясняет «психологию надлома (или слома)», личностную трагедию каждого бойца этого подразделения. Для них именно этот психологический удар приведет к тому, что в мирное время они всю жизнь будут мучиться «синдромом войны».

Ментальность трюкодемонстрации западного кинематографа, как мы видим, существенно отличается от восточного уже тем, что мировоззренческие аспекты мировосприятия имеют в основе своей совершенно различные морально-нравственные, ценностно-приоритетные, понятийно-смысловые (в том числе и философские, художественные и т. д.) аспекты миропонимания. Трагедия войны была одна для всех. Только боль, пульсирующая в крови внуков и правнуков (а, уж непосредственных участников событий тем более) была разная. Потомки замученных в гестапо партизан или сожженных дотла белорусских деревень, народ, потерявший в этой войне более двадцати миллионов жизней, рефлексируют совершенно иначе, чем их vis-a-vis по ту сторону океана. Но, это нисколько не принижает сущность жертвенности стран военной коалиции, открывших второй фронт и всячески способствующих приближению Победы.

Теперь фильм С. Ростоцкого «А зори здесь тихие».

Первый эпизод фильма – убийство Галины Четвертак (актриса – Екатерина Маркова).

Немецкие диверсанты уже практически прошли спрятавшуюся в нише и замаскированную кустами девушку, которая, в силу своей детской наивности (еще даже не сформировавшейся во взрослый женский рациональный/ иррациональный прагматизм), постоянно мечтающей о материнском тепле все свое детдомовское детство, спряталась от войны… закрыв глаза. Резкий возглас, разговаривающих между собой гитлеровцев, который был адресован отнюдь не ей, стал для нее роковым, спровоцировав испуг. Испуг маленькой девочки, оказавшейся в горниле войны. С криком выбежав из своего спасительного укрытия, она убегала не от врага… Она убегала от войны. А смертельные выстрелы ей в спину, испугавшегося этой неожиданности, коварного и хитрого врага, оборвавшие жизнь будущей матери, жены… только усугубляют трагизм бескомпромиссного противостояния во Второй мировой войне.

Второй эпизод – рукопашная схватка старшины Баскова Федота Ефграфовича (актер – А. Мартынов) с немецким диверсантом. И посильная помощь ему в этом бойца Евгении Комельковой (актриса – О. Остроумова).

Оглушающий удар прикладом винтовки по голове, превосходящего в силе старшину Васкова диверсанта, это был для Жени Комельковой моментом истины. Он страшен для нее: от осознания того, что убит человек. Но в ней нет сострадания к врагу, из автоматов расстрелявшего, ни в чем не повинных членов семьи девушки-зенитчицы… сотни, а может быть и тысячи таких семей… семей комсостава РККА (Рабоче-крестьянской Красной Армии). В этой кинематографической фразе нет, и не может быть другого событийного исхода действия (трюка). И актерский ансамбль, и режиссер, и оператор максимально точно передали всю боль и гнев народа, которого пыталась вероломно поработить «коричневая чума» двадцатого столетия.

Любой трюковой эпизод картины С. Ростоцкого «А зори здесь тихие…» несет в себе многосмысловой внутриличностный аспект осмысления восприятия межличностных отношений, на фоне происходящих кровавых событий Великой отечественной войны. Весь ужас и античеловечность прошедшей войны раскрывается не в поверхностном (через трюки и спецэффекты), а в глубинном ее осмыслении (где трюки и спецэффекты помогают понять и прочувствовать степень глубины погружения в осмысление событий тех лет). Контекстуальная демонстрация трюков в кино Востока также является отличительной особенностью от ее западного оппонента. Точность подбора трюка, в таком демонстрационно-действенном ракурсе, придает не только логически обоснованную объемную и полную законченность кинофразе, но и способствует превращению кинотрюка в сильнейшую кинематографическую метафору.

Хотелось бы внести ясность, что представленный сравнительный анализ не ограничивается только американской и советской кинокартинами: а, Запад, насколько нам всем известно – это не только одна Америка, и Восток – не только один бывший СССР. Помимо этого есть трюковое исполнительское мастерство в индийском и японском кинематографе (да и не только) – требующее не менее пристального рассмотрения. Плюс ко всему, военная тематика достаточно специфический предмет для размышления и изучения. Хотя для исследования области трюкового исполнительского мастерства в кинематографе тема достаточно благодатная.

Цифровой союз иероглифа и буквы

УДК 7.01

Дриккер А.С., Санкт – Петербург,

Санкт – Петербургский государственный университет,

Институт философии

«Прогрессивная» рациональная алфавитная культура, непрерывно наращивая скорость передачи вербальной информации, приводит к удивительному цивилизационному рывку и создает предпосылки для трансформации алфавитной письменности в древнюю иероглифическую. Катализатором перехода от одного языка к другому служит явление двоичного кода, повсеместное распространение которого и создает плодородный слой для произрастания визуальности и начала новой фазы. Компьютер способен эффективно решать рутинные задачи социальной адаптации, которой сегодня всецело поглощено командующее левое полушарие. Освобожденное от социальной необходимости жестко подавлять эмоции оно сможет обрести способность к «чистой» интеллектуальной деятельности и активизировать образное правое полушарие. Пробуждение эмоций не менее перспективно, чем развитие искусственного интеллекта. Плодотворный диалог полушарий, утраченный интактным мозгом, – путь к расширенному сознанию, многосложному восприятию, отвечающему и восточному и западному мироощущению. А цифровой союз иероглифа и буквы открывает широкие возможности для поэтов и мыслителей будущего.

Ключевые слова: иероглиф, буква, письменность, вербальное, визуальное, асинхронная эволюция, полушария мозга, грамотность.

Digital union of the hieroglyph and letter

The historical, written culture has in the basis ancient hieroglyphic and later “progressive” alphabetic writing. The alphabetic system promoting fast diffusion of literacy is connected with sinistrocerebral rational behavior model. The culture developing in such model becomes absolutely dominating (western) culture and, increasing the speed of processing of verbal information, leads to surprising civilization achievements. At the same time the conditions which favour to formation of visual culture and a revanche of the hieroglyphic letter are created. The left hemisphere which is exempted by means of the computer from social need to suppress emotions (this is perspective not less interesting, than development of artificial intelligence) liberates a imaginative right hemisphere and finds an opportunity to concentrate on truly intellectual activity. The hemispheres dialogue lost by an intact brain is a broad way to the expanded consciousness and perception which answer and to east and western attitude. The digital union of a hieroglyph and letter opens unprecedented prospects for poets and thinkers of the future.

Key words: hieroglyph, letter, written language, verbal, visual, asynchronous evolution, brain hemispheres, literacy.

Ту непосредственную встречу цивилизаций Востока и Запада, которая (вслед за предшествовавшим впечатляющим знакомством с удивительной экзотикой) случилась в свободно проницаемом глобальном мире в XX веке можно вслед за Тойнби счесть ключевым событием последнего столетия. В этой встрече Тойнби[77]77
  Тойнби А. Цивилизация перед судом истории. М., ACT, 2011. 318 с.


[Закрыть] видел очередной вызов, требующий ответа, а Хантингтон[78]78
  Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., ACT, 2006. 576 с.


[Закрыть] позднее и прямолинейнее трактовал её как «столкновение цивилизаций».

С другой стороны, актуальная толерантная доктрина прокламирует демократическую вселенную как интеграцию, равноправный союз этнических, религиозных, политических групп, народов, цивилизаций. Такой подход и декларации, конечно, следует только приветствовать, но, пожалуй, нынешний союз, а скорее, сосуществование в постиндустриальном мире и цифровом обществе – явный итог длительного доминирования рациональной культуры и торжества западных ценностей.

В основе этого торжества лежит аналитический принцип: любые сложные действия, процедуры (например, ремесленные) легко сводятся к последовательности элементарных операций. Современное изобилие и комфорт, фантастические итоги послевоенного развития – прямое следствие эффективности тотального конвейерного производства! Достижения современной цивилизации, уровень комфорта, который она способна предложить, не могут не поражать. Однако настораживает в насущном благоденствии то, что удивительные достижения сопровождаются кризисом искусства – самого чувствительного органа культуры.

Глобальная технологизация, ускоряясь день ото дня, уже завтра позволит с помощью некого гипотетического «3-d принтера» достичь верха природного и рукотворного совершенства, перейти к автоматизированному тиражированию любого опыта (включая и репродукцию самого человека). С одной стороны, здесь открываются гигантские, непредставимые возможности, с другой, – таится угроза перехода в фазу всеобщей копийности, избыточности, тиражности.

Стимулируя тотальное расширенное воспроизводство, технологический прогресс ведет к девальвации художественного мастерства (художественный шедевр, оригинал сводится к набору пиксел, легко записываемых и воспроизводимых компьютером) и провоцирует имитацию творчества. В производстве фильма человек становится фигурой избыточной: «Кинокамера повинуется компьютеру, а компьютер дает уже даже не телезрителю, а машине способность анализировать окружающую среду, автоматически интерпретировать события»[79]79
  Вирилъо П. Машина зрения. СПб, Наука, 2004. С. 106.


[Закрыть]. Угасание искусства – тема активных дискуссий на протяжении столетия[80]80
  Вейдле В.В. Умирание искусства. М., Республика, 2001. 447 с.


[Закрыть].

Как же случается то удивительное переустройство всего мира, жизни, которое отмечает Новое время, столь короткое в сравнении с многотысячелетней историей и предысторией? Рациональная культура радикальным образом трансформирует культурно-природную среду, раскрывая ее потенциал, внутренние силы, высвобождая энергию. Энтелехией великих преобразований можно счесть стремления сознания к реализации первозданных потенций[81]81
  Коваль О А. Искания метафизики, или Vita mortalis в лабиринтах mors vitalis. СПб, РХГА, 2017. 208 с.


[Закрыть] (Лейбниц). Попробуем выделить некие наглядные проявления этих стремлений, которые открываются в эволюционных изменениях, определяющих преображение мира.

Иероглифика и алфавит

Соотнесение языка и сознания – центральная проблема, которая анализируется с различных позиций виднейшими философами XX века. Несмотря на фундаментальное значение доисторической стадии, динамика последних столетий в первую очередь связана с эпохой исторической, то есть, с культурой письменной. И потому обратимся к сопоставлению двух наиболее развитых систем письма: иероглифической и алфавитной.

Самая древняя из существующих, сохранившаяся на протяжении тысячелетий, самая развитая и адаптивная иероглифическая письменность (о чем свидетельствует долгая история великой цивилизации и культуры) – это китайская письменность. Китайское письмо построено на идеографической основе. Практически из общего числа китайских иероглифов (около 50 тыс.) используются 4–7 тыс.

иероглифов. Однако богатство иероглифического текста, его многозначность и тонкость усиливаются графической вариативностью (в среднем одиннадцать черт на каждый знак), а при создании сложных иероглифов активно используется комбинаторика простых знаков. Помимо того, иероглиф, обозначающий слово либо морфему, в звуковом отношении соответствует тонированному (китайский язык включает три тона) слогу.

Алфавитное письмо это стандартизированный набор простых символов – букв, обозначающих одну или несколько фонем. Это письмо, отражая живую фонетическую, активную речь, более подвижно. «Главная», важнейшая алфавитная письменность – финикийско-греко-латинская.

Для чего культуре потребовались две системы письма? Объяснение можно найти в изоморфной теории асинхронной эволюции Геодокяна[82]82
  Геодокян В Л Эволюция асимметрии, сексуальности и культуры // «Информационное мировоззрение и эстетика», труды международного научного симпозиума, Таганрог, 1998. С. 116–143.


[Закрыть], которая убедительно толкует асимметрию полов, организмов, мозга, рук. Нарушение синхронности при адаптации к усложняющейся среде – дихронизм – порождает в единой структуре две формы: пробную, оперативную подсистему и основную, консервативную.

Дифференциация реализуется в межполушарной асимметрии. Большинство левополушарных функций эволюционно моложе, чем правополушарные. Левое полушарие служит для смыслового восприятия и воспроизведения речи и письма, абстрактного мышления, оно обрабатывает информацию последовательно, хорошо понимает время, глаголы. Восприятие пространства и чисел левое полушарие описывает посредством знаков – жестовых и языковых (например, называет словами верхнюю и нижнюю области пространства). Правое полушарие непосредственно ориентируется в пространстве, связано со зрительными функциями, интуицией, эмоционально-целостным восприятием, синтетическим мышлением. Оно обрабатывает информацию одномоментно, холистически, плохо понимает глаголы, абстрактные термины, не способно на ложные высказывания.

Оперативная подсистема эффективна в экстремальной, изменчивой среде, консервативная – в оптимальной, стабильной. Соответственно эволюция выработала два режима поведения (психики): правшество для стабильной среды и оперативный режим левшества, связанный с реформаторством, поиском нового.

Характер среды, в первую очередь, определяется природным, географическим ландшафтом. Восточный ареал китайской культуры – зона стабильности с минимумом контактов и этнических смешений. Напротив, ближневосточный, евразийский ареал – это предельно динамичная среда, связанная с беспрерывными волнами переселений народов. Причем, такое западно-восточное разделение экстремально изменчивой среды и максимально стабильной сохраняется уже на протяжении едва ли не миллиона лет (предположительно от Олдовая)[83]83
  Ущелье возле озера Танганьика в Танзании, где в 1960 году найдены останки приматов возрастом 1,7 млн. лет. – Примеч. составителя.


[Закрыть].

Системы письма также связаны с межполушарной асимметрией[84]84
  Санжиев Б.М. Китайское иероглифическое письмо и асимметрия функций мозга.// Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция (ин-т востоковедения; отв. ред. Н.П. Свистунов). – М., Воет, лит., 2002.


[Закрыть]. Правое полушарие – биологическое, генотипическое, архаичное, оно испытало меньше изменений в ходе эволюции. Для правого полушария основной единицей является не фонема, а фонологическое единство всего слова. В «древней», правополушарной иероглифической культуре основной является установка на целостность, образное восприятие.

В ходе эволюции левое полушарие активно осваивает новые функции. Речевые зоны левого полушария специализируются на дискретном фонемном анализе и синтезе, чему соответствует переход от древнего рисуночного, иероглифического письма к алфавитному. Алфавитная система, усваиваемая в сравнительно короткие сроки, получала преимущества, связанные с ускоренным распространением грамотности. Устойчивые функциональные особенности западных алфавитных культур дают все основания отметить явно характерное для них левополушарное доминирование.

Левое полушарие в отличие от правого может описывать нереальные ситуации, способно создавать ложные «высказывания», мыслимые образы из отдельно хранимых частей. Речь связана с воображением. Отсюда такие «левые» свойства как лабильность, стремление к новшествам. Рациональная культура стремится непрерывно наращивать скорость передачи – световую скорость, разгоняя научное познание, такое ускорение приводит к удивительному цивилизационному рывку. Однако оперативная подсистема не только начинает, но и заканчивает эволюционные перемены[85]85
  Геодакян В А. Эволюционные теории асимметризации организмов, мозга и тела. Успехи физиологических наук. 36 № 1, (2005). С. 24–53.


[Закрыть].

Полное торжество победной «алфавитной» культуры сопровождается неожиданным феноменом – редукцией ее гуманитарной сферы. Яркий пример – всеобщее и повсеместное падение грамотности (в России и на Западе, в печати, на телевидении, в Интернете, в среде массовой и элитарной). Интенсивное общение в социальных сетях, электронные письма, упрощенный английский как новое эсперанто стимулируют этот культурный сдвиг. Масштаб наблюдаемого процесса не оставляет сомнений в его эволюционной закономерности. Что проявляет подобная закономерность?

Смена культурных фаз

Прежде всего, очевидную смену фаз. Открывая уже в первой половине XIX века фотографию, рациональная культура создает предпосылки победного марша кино, телевидения, за которым следует глобальная визуальная экспансия: видео, планшеты, смартфоны. Визуальная культура ускоренного информационного потребления за считанные десятилетия превращается в абсолютно доминирующую. Эта культура, лишь дополнявшая чтение текстов, смывая книгу с культурного материка, едва ли не в одночасье становится культурой настоящего и будущего.

Подобную трансформацию можно увидеть как эволюционное развитие во взаимодействии вербальной и визуальной, алфавитной и иероглифической культур и цивилизаций. Оперативная подсистема никогда не оставляла рационализацию языка. Наиболее продвинутый «аналитический» язык – современный английский, его предельная форма – американская вариация. Соединенные Штаты – самая молодая нация – являет этно-культурный котел с максимумом рациональной эффективности.

Но на пике успеха вербальной алфавитной системы в глобальной информационной среде начинают активно сказываться преимущества иероглифического письма. Во-первых, идеография, обладая возможностью передавать одним графическим знаком целое слово, является письмом более «экономным», чем слоговое, звуковое письмо. Доминантность полушарной функции определяется более высокой скоростью переработки информации, а «количество информации, приходящейся на китайский иероглиф, примерно в пятьсот раз больше, чем количество информации, приходящейся на одну английскую букву»[86]86
  Санжиев Б.М. Китайское иероглифическое письмо и асимметрия функций мозга. // Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция (ин-т востоковедения; отв. ред. Н.П. Свистунов). М., Воет, лит., 2002. С. 180–186.


[Закрыть].

Во-вторых, универсальность иероглифического письма, его приспособляемость к разным языкам, позволяет ему неограниченно распространиться по миру (как это произошло с китайским письмом в сопредельных с Китаем странах), что особенно существенно в условиях глобализации. Актуальная трансформация знаковой системы – довольно веское свидетельство смены эволюционных фаз. Смены, которая оказалась достаточно неожиданной, но, вероятно, вполне закономерной.

Дихотомическое деление письменных систем – конечно, условность. Благодаря своей универсальности многие идеографические знаки получили широкое распространение в современных буквенно-звуковых системах. К числу таких знаков относятся цифры, математическая символика, химические, астрономические, топографические обозначения, дорожные знаки….

Трансформация алфавитной письменности в иероглифическую, менее связанную с речью, вполне органична при переходе к визуальной культуре. Но, конечно, для продуктивного «перевода», перехода от одного языка к другому требуются особые благоприятные условия. Катализатором такого сложного процесса явилось фронтальное наступление, пришествие предельно рационального и экономичного двоичного кода, повсеместное распространение которого и создает плодородный слой для произрастания визуальности.

Первичное внедрение отобранного в природной эволюции цифрового кода знаменует торжество культуры печатного слова, вселенское расширение галактики Гуттенберга в глобальных сетях. Но следом наступает ее стремительное завершение, конец вербальной эпохи. «Смайлики» успешно завершают письменную эру: картинка много экономичнее текста.

Редукция языка в таком процессе вполне рациональна. Теория кодирования указывает, что простейший способ увеличить скорость связи – упрощение словаря и алфавита. Сегодняшняя реализация очередной тотальной реформы языка логично ведет к снижению грамотности. И у этой логики есть серьезные основания: тексты исчерпали себя, не сделав человечество счастливее. Некий эволюционный этап завершается: А сытость, комфорт успешно достигаются путем комбинирования иконок и столь модного сегодня «диалога» с сервисной системой или навигатором. Отвечая на вызовы, рациональная культура адаптирует агрессивную внешнюю среду к своим потребностям и, вероятно, иссякает на том.

Иероглифические перспективы

Однако культура вовсе не умирает, она живет в эволюционных волнах. Цифровая память надежно хранит тысячелетний опыт на электронных носителях. Двоичный код компьютерного языка и нейронной системы обеспечивает пышное цветение современной культуры, предлагая для персонального использования все богатства (тексты, музыку, научные теории…), доступные любому желающему в любой точке.

Быть может, ещё важнее, что вторжение этого кода неожиданно открывает возможность вновь пробудить эмоции, стремительно увядающие в глобальной однородной комфортной среде. Эта возможность связана с надеждой на обновление диалога полушарий, в значительной мере утраченного интактным мозгом (где левое полушарие командует всем) в доминантной рациональной культуре. Уже сегодняшний компьютер способен эффективно решать рутинные задачи социальной адаптации, которой всецело поглощено левое полушарие. Освобожденное от социальной озабоченности, необходимости жестко подавлять эмоции оно сможет не только обрести способность к «чистой» интеллектуальной деятельности, но и раскрепостить правое.

Пробуждение образного правого полушария, активация глубинных лимбических структур (реактора эмоций), возможно, не менее перспективно, чем развитие искусственного интеллекта. Плодотворный диалог полушарий – многообещающий путь к расширению сознания, проявлению тонких структур восприятия, всех граней, свойственных как восточному мироощущению, так и западному. Стимулируя психику, этот «восточно-западный» диалог способен открыть новые пространства сознания, где мысли окрашиваются, обретают графичность, интонируются, а чувства слышатся и осязаются. Эволюционным примером подобного обогащения может служить история цветового зрения, утраченного млекопитающими и вновь обретенного гоминидами.

В такой перспективе особенно интересен мощный потенциал, связанный с особенностями сознания, определенными настройкой на архаичное иероглифическое письмо. Иероглиф запоминается и воспроизводится и как целое в правом полушарии (как пространственно-зрительный образ), и как набор элементов (кода, в котором можно выделить отдельные единицы – черты и ключи), фиксируемых левым полушарием. Следовательно, оба полушария способны совместно оперировать иероглифами: правое распознает, например, новые, отдельные иероглифы и их комбинации, левое – уже известные иероглифы и сочетания. Восточное восприятие, мышление, в котором межполушарный диалог не был утрачен, становится остро востребованным, крайне актуальным на новом этапе эволюционного ускорения. Именно в таком сознании освоение двоичного алфавита и словаря клеточных структур, которые определяют ритмы биения сердца, дает надежду обнаружить неведомые образные формы для преображения аффективного одушевления, растекающегося от коры до «животного» мозга.

Но вернемся к слову, звучащему в изящной каллиграфии иероглифа или оживающему в печатной строке Гете. Слово, как известно, было вначале. Но сам факт начала предполагает и завершение, при котором мы присутствуем: «Останься пеной, Афродита, И, слово, в музыку вернись…». Гений поэта все провидит.

Хотя завершение это, конечно, условное. Культура, как и природа, экономна. Слово возвратится. И Книга – источник мудрости и символ знания. И грамотность. Та, к которой долгими годами шел китайский мудрец, знаток литературного языка.

Тойнби полагал: «Эмпирически верно, что метисы более восприимчивы к цивилизации»[87]87
  Тойнби А. Постижение истории. М., Прогресс, 1991. С. 514.


[Закрыть]. В таком случае на фоне явного кризиса чистых линий Востока и Запада прагматичный цифровой союз иероглифа и буквы открывает путь к тонкости чувств и глубине ума для поэтов и мыслителей будущего.