Текст книги "Исповедь и Причастие. Для тех, кто хочет быть с Богом"

Митрополит Сурожский Антоний говорил по этому поводу: «Само рукоположение не дает священнику право или возможность руководить другими людьми. Оно не прибавляет ему ни ума, ни учености, ни опытности, ни духовного возраста. Оно дает ему страшное право стоять перед Престолом Божиим, там, где только Христос имеет право стоять…»

Преподобный Симеон Новый Богослов дал одному из своих учеников совет по поводу того, как должны строиться отношения между духовным чадом и духовником: «Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Так же и сам исследуй Божественные Писания, особенно же практические сочинения святых отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с Божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и учителей».

* * *

Таинство Покаяния неразрывно связанно с Евхаристией, поскольку упраздняет грех как препятствие для принятия Тела и Крови Христовых. В то же время таинство Евхаристии запечатлевает покаяние, принесенное на исповеди. Однако само по себе участие в таинстве Покаяния не является достаточным основанием для того, чтобы приступить к Святым Тайнам. Совершение тяжких грехов требует продолжительной подготовки к причащению.

После исповеди священник может наложить на кающегося епитимию, которая, впрочем, сама по себе не является составной частью таинства Покаяния. Епитимия – не наказание за грехи, как ошибочно полагают многие, а педагогическое и исправительное средство, способствующее труду покаяния и аскетической работе над собой.

Следует обратить особое внимание на то, что таинство Покаяния, вопреки распространенному мнению, ни в коем случае нельзя рассматривать исключительно в качестве допуска к последующему Причастию.

Эти таинства действительно неразрывно связаны, поскольку немыслимо приобщаться Святых Христовых Таин, предварительно не очистившись, однако к исповеди следует подходить со всей ответственностью, как к вполне самостоятельному и великому таинству. Кстати говоря, в Греческой и некоторых других Поместных Церквях таинство Покаяния осуществляется отдельно от Евхаристии.

Как же узнать, совершилось ли таинство нашего Покаяния, как почувствовать, что грехи наши отпущены, а мы – прощены?

«Знак совершившегося покаяния, – пишет отец Александр Ельчанинов, – чувство легкости, чистоты, неизъяснимой радости, когда грех кажется так же труден и невозможен, как только что далека была эта радость. <…> Если же нет этого чувства облегчения, возрождения, надо иметь силы вернуться опять к исповеди, до конца освободить свою душу от нечистоты, слезами омыть ее от черноты и скверны. Стремящийся к этому всегда достигнет того, чего ищет. Только не будем приписывать себе свои успехи, рассчитывать на свои силы, надеяться на свои усилия, – это бы значило погубить все приобретенное! „Рассеянный мой ум собери, Господи, и оледеневшее сердце очисти; яко Петру, дай ми покаяние, яко мытарю – воздыхание и якоже блуднице – слезы“».

Молитва перед исповедью священника Андрея Кордочкина

Мы не умели и не желали молиться Тебе. Мы не искали Твоей воли и не пытались увидеть Твой промысел в обстоятельствах нашей жизни. Всегда и везде мы хотели следовать только своей воле.

Мы не благодарили Тебя за жизнь, которую Ты дал нам, мы роптали и жаловались на нашу судьбу. Мы всегда были чем-то недовольны. Мы просили Тебя исцелить нас от телесных болезней, но не просили исцелить болезни нашей души.

Господи, прости нас, грешных.

Мы не знаем и не любим Священное Писание. Мы не хотели глубоко и сознательно знать Православную веру и уклонялись в суеверия. Мы боялись колдунов, сглаза и порчи, но не боялись быть Тебе злыми и неблагодарными детьми.

Мы не пытались понять смысл молитв, с которыми мы обращаемся к Тебе в храме и дома, потому язык наш был близок к Тебе, а ум и сердце – далеко от Тебя.

Господи, прости нас, грешных.

Мы не хранили посты, не стремились чаще приобщаться Твоей Плоти и Крови или же приобщались по долгу, с холодом и равнодушием.

Когда мы молились Тебе, мы искали разрешения сиюминутных проблем, мы искали чудес и знамений, подобно лукавым и прелюбодейным людям, о которых говорит Евангелие (Лк. 11:3), но не искали Тебя, и жизнь наша стала далека от Тебя.

Господи, прости нас, грешных.

Мы согрешили злобой и раздражительностью с другими людьми. Мы согрешили грубостью, хамством и дерзостью. Мы согрешили жадностью и мелочностью. Мы были суетливыми, мы лицемерили, пытаясь выглядеть лучше, чем мы есть на самом деле. Мы завидовали тем, кто, как нам казалось, живет лучше нас. Мы были жестоки и равнодушны к тем, кто живет хуже, чем мы. Мы не накормили голодного, не ввели в дом странника, не посетили больного и не позаботились о заключенном в тюрьме. Мы заботились только о себе и о своей жизни.

Господи, прости нас, грешных.

Мы рассказывали пошлости и смеялись над ними. Мы ругались матом. Мы осуждали других людей и смеялись над ними, и потому в нашей душе не было мира. Мы жалели для других доброго и ласкового слова и многих ранили обидным, глупым и оскорбительным словом. В Твоем храме мы грубо одергивали людей и делали им замечания; многих мы соблазнили и оттолкнули.

Господи, прости нас, грешных.

Мы согрешили неуважительным и непочтительным отношением к родителям. Мы изменяли нашим мужьям и женам. Мы не смогли воспитать в наших детях веру и любовь к Тебе. Мы не умели любить наших детей; мы были жестоки к ним или, напротив, дозволяли им все. Мы убивали наших детей до того, как они рождались на свет. Мы были строптивыми и сварливыми. Мы были ревнивыми и нетерпеливыми. Мы относились к членам нашей семьи как к нашей собственности. Мы относились к самым близким людям хуже, чем к чужим людям; мы кричали на них и оскорбляли их. Нам хотелось командовать. Мы лгали и оправдывались, мы поднимали руку на тех, кто слабее нас. Мы не молились за наших родителей, мужей, жен и детей. Мы не заботились о наших крестных детях и родителях и не молились за них.

Господи, прости нас, грешных.

Мы были безжалостными и обидчивыми. Мы были любопытными и бестактными. Мы были мстительными и злопамятными. Мы не верили, что Ты можешь изменить и обновить нас и нашу жизнь. Мы не доверяли Тебе будущее наших близких и нас самих. Мы не ожидали с радостью Твоего славного и страшного Пришествия. Мы заботились о многом, а остались ни с чем.

Господи, прости нас, грешных.

Мы были малодушными, безответственными и боязливыми. Мы согрешили обжорством и пьянством. Мы отдавали свой разум и чувства компьютеру и телевизору. Мы воровали. На исповеди мы жалели себя, прячась за общие слова. Мы боялись думать о своей смерти и готовиться к ней, потому сейчас мы не готовы встретить Тебя лицом к Лицу.

Господи, прости нас, грешных.

Называясь христианами, мы жили так же, как и все остальные, чаще гораздо хуже. Своими делами и словами мы соблазняли тех, кто слаб и немощен в вере, тех, кто надеялся увидеть в нас настоящих христиан. Мы думали о том, какими видят нас люди, но не думали о том, какими видишь нас Ты.

Мы не хотели и не умели слушать других. Мы были эгоистами; всегда и везде думали только о себе. Нам было стыдно исповедовать свою веру перед другими людьми. Мы не были, по Твоему слову, «солью земли» и «светом миру» (Мф. 5: 13–14). Вопреки Евангелию, мы не свидетельствовали о нашей вере тем, кто страдает от неверия и внутренней пустоты, ибо сами страдали от безверия и душа наша была пуста.

Господи, прости нас, грешных.

Мы согрешили фарисейством, обращая внимание на внешнее, но не стяжав простого, сильного и смиренного духа. Мы превратились, по Твоему слову, в раскрашенные гробы, которые снаружи красивы, а внутри полны мерзости и гнилья (Мф. 23: 27). Мы осквернили в себе Твой образ, который Ты вложил в нас, когда Ты сотворил нас, и который Ты обновил в крещении и обновлять в причащении.

Господи, прости нас, грешных.

Господи! Ты призвал нас быть радостными и свободными детьми Тебе (Ин. 15: 11; Ин. 8: 32), а мы превратились в безрадостных и унылых рабов. Скучает душа наша по Тебе и слезно ищет Тебя. И не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе.

Господи, прости нас, грешных.

Таинство Причастия

Для поддержания физических сил человеку требуются еда и питье. Несомненно, питание требуется и нашей душе. По сути, и молитва, и дела милосердия, и любое ограничение своих интересов ради ближнего – это и есть пища для души, если же руководствоваться только меркантильными интересами, смерть души неизбежна, как неминуема телесная смерть при отказе от пищи и питья. Вероятно, каждый ощущал сердечную радость и какое-то сверхъестественное удовлетворение после совершения чего-то доброго и бескорыстного. Это и есть свидетельство того, что душа насытилась. Но чтобы находить в себе возможность постоянства и твердости в выборе добра, человеческих сил недостаточно. Здесь требуется помощь Божия, «особое таинственное питание души». И такую поддержку мы получаем в таинстве Причастия.

Причащение или, по-другому, Евхаристия – главное церковное таинство. Оно происходит во время литургии и является центральным, ключевым моментом всей христианской жизни. В этом священнодействии хлеб и вино по молитве Церкви действием Святого Духа прелагаются в истинные Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа.

«Причащение есть таинство, в котором верующий под видом хлеба и вина вкушает самого Тела и Крови Христовой для вечной жизни», – пишет святитель Филарет (Дроздов).

Евхаристия – слово греческое, оно переводится как «благодарение». Святая Церковь благодарит Господа за все Его благодеяния, за все, что Он совершил через творение, искупление и освящение. Древние «благодарением» называли само причащение. Так, в одном из самых древних памятников христианской веры «Дидахе, или Учение 12-ти апостолов» говорится о таинстве: «А что касается благодарения, то благодарите Бога так: сперва о Чаше: благодарим Тебя, наш Отец, за святую лозу Давида, Твоего Слуги, Которую Ты нам явил через Твоего Слугу Иисуса; слава Тебе во веки. О преломляемом же хлебе: благодарим Тебя, наш Отец, за жизнь и познание, которые Ты нам явил через Твоего Слугу Иисуса; слава Тебе вовеки. Как этот преломляемый хлеб был рассеян по горам и, будучи собранным, стал одним, так да будет собрана от концов земли в Твое Царство и Твоя Церковь, потому что через Иисуса Христа Твоя вовеки есть слава и сила».

Слово «причащение» означает «общение». Прежде всего, потому, что в таинстве мы входим в общение с Самим Господом, становимся его частью (причащение – от слова «часть»), соединяемся с Ним через вкушение Его святых Тела и Крови.

* * *

Прообразы Евхаристии мы находим еще в Ветхом Завете. Духовный смысл древних жертвоприношений указывал на то, что грех рано или поздно приводит человека к телесной и душевной смерти. Неизбежно согрешающий человек каялся Богу, а пролитие крови животного как бы замещало собой смерть человека. Все эти обряды были прообразами Великой Жертвы Спасителя Иисуса Христа, Который, пострадав на Кресте, пролив Свою кровь и воскреснув в третий день, искупил грехи всего человечества. И через Его страдания и Воскресение мы воспринимаем прощение грехов и благодатное обновление для Вечной Жизни. Это происходит в причащении Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа, поэтому Евхаристию еще называют Жертвой.

Еще одним прообразом причащения в Ветхом Завете была манна небесная. Она сходила чудесным образом с небес, питала и утешала евреев во время их перехода в Землю Обетованную, а они хранили ее как свидетельство чуда в Святая святых – части Иерусалимского храма, где хранились священные для иудеев вещи. В эту часть храма не позволялось входить никому, кроме первосвященника, который заходил туда только один раз в год (см. Исх. 16:1-19,34).

Также важным образом для иудеев являлись хлеб и вино, вынесенные навстречу Аврааму Мелхисидеком – «священником Бога Всевышнего» (см. Быт. 14: 17–20).

Ранее любое жертвоприношение могло совершаться только в Иерусалимском храме и нигде больше, ведь Христос, по слову пророков, должен был явиться в Иерусалиме. После же Его прихода все прежние жертвы с пролитием крови животных потеряли свой смысл, отныне повсеместно совершается Бескровная Жертва – Евхаристия, и она не символически, а реально воссоединяет человека с Богом. Как предсказал пророк Малахия: Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам имени Моему, чистую жертву (Мал. 1: 11).

* * *

Таинство Евхаристии установил Сам Господь Иисус Христос во время Тайной Вечери. Об этом говорят все четыре евангелиста (см. Мф. 26: 17–30; Мк. 14: 12–26; Лк. 22: 7-39; Ин. 6), а также апостол Павел в Первом послании к Коринфянам (1 Кор. 11: 23–25). Апостол Иоанн Богослов в своем Евангелии еще упоминает одну очень важную беседу Спасителя с учениками и народом. Это событие произошло гораздо раньше Тайной Вечери, но именно тогда Господь приоткрыл спасительное и ничем не заменимое значение Евхаристии для вхождения человека в Вечную Жизнь. В начале беседы Господь вспоминает о том самом прообразе, то есть о манне небесной, при этом объясняя слушающим Его, что манна не избавила вкушающих ее от греха и смерти: На это сказали Ему: какое же Ты дашь знамение, чтобы мы увидели и поверили Тебе? что Ты делаешь? Отцы наши ели манну в пустыне, как написано: хлеб с неба дал им есть. Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: не Моисей дал вам хлеб с неба, а Отец Мой дает вам истинный хлеб с небес. Ибо хлеб Божий есть тот, который сходит с небес и дает жизнь миру. На это сказали Ему: Господи! подавай нам всегда такой хлеб. Иисус же сказал им: Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда (Ин. 6: 30–35; Исх. 16:15; Пс. 77: 24).

Святой Кирилл Александрийский в своем толковании на Евангелие от Иоанна пишет: «Манна питала в пустыне один только народ иудейский, тогда как во вселенной существуют бесчисленно другие народы. Истинный Хлеб Жизни, сошедший с неба, имеет силу питать всю Вселенную и давать ей совершенную жизнь».

Далее Христос приоткрывает тайну Евхаристии и неизъяснимого единения с Ним через это таинство: Идущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день. Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем (Ин. 6: 51–56). На этих словах Господа Иисуса основана вера Его Церкви в необходимость постоянного причащения.

Тайная Вечеря Христа с ближайшими учениками была одновременно и пасхальной трапезой (в честь иудейского праздника пасхи)[2]2
  День избавления евреев от египетского рабства остался навсегда памятным для них. Господь установил в этот день главный ветхозаветный праздник, который Он назвал Пасхою. Слово «Пасха» означает «прохождение мимо» или «избавление от беды». Каждый год вечером этого дня евреи закалывали и приготовляли пасхального агнца и ели его с пресным хлебом. Праздник этот продолжался семь дней.
  Агнец пасхальный, кровью которого избавлены были первенцы еврейские от смерти, прообразовал собою Самого Спасителя Иисуса Христа, Агнца Божия, берущего на себя грехи мира, кровь Которого избавляет всех верующих от вечной погибели. Сама же ветхозаветная еврейская Пасха прообразовала собою нашу новозаветную, христианскую Пасху. Как тогда смерть прошла мимо жилищ евреев, и они освобождены были от египетского рабства и получили обетованную землю, так в христианскую Пасху, Воскресение Христово, смерть вечная прошла мимо нас: Воскресший Христос, освободив нас от рабства диавола, дал нам вечную жизнь. (Слободской С., прот. Закон Божий. М.: 2009).


[Закрыть], а также началом Страстей Господних (в эту же ночь в Гефсиманском саду после предательства Иуды Господь был схвачен и заключен под стражу, тогда же начались допросы, пытки и издевательства над Ним). Господь Иисус Христос, взяв хлеб, благословил, преломил, подал его ученикам и сказал: Приимите, ядите; сие есть Тело Мое (Мк. 14: 22); затем Он подал чашу и сказал: Сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая (Мк. 14: 24). Эти слова Христа над хлебом и чашей принято называть установительными. Их можно услышать за каждой литургией. Они прямо указывают на связь Евхаристии со страданиями Спасителя, это свидетельство добровольности этих страданий, того, что они совершаются ради нас и нашего спасения. Причем Церковь воспринимает евхаристическое воспоминание не как напоминание о прошедших событиях, а как подлинное и действенное приобщение к ним: Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет (1 Кор. 11: 26). Но, конечно, это приобщение не только к страданиям Христа, но главное, и к Его Воскресению.

* * *

У апостолов Луки и Павла установительные слова Христа содержат заповедь: Сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22: 19; 1 Кор. 11: 24–25). Эту заповедь Христианская Церковь свято соблюдает, причащаясь святых Христовых Таин за каждой литургией.

По свидетельству Книги Деяний, первые христиане постоянно пребывали в преломлении хлеба (Деян. 2: 42). Так в первые годы христианства называлось таинство Евхаристии, и сегодня в чинопоследовании литургии одним из ключевых ее моментов является преломление освященного в Тело Христово хлеба. Это происходит в момент, когда священнослужитель произносит: «Святая святым». Первоначально таинство являлось одновременно и общинной трапезой, вершиной и сердцевиной которой была молитва к Богу об освящении хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы, но постепенно, по мере увеличения церковных общин, сакральная трапеза переросла в отдельное богослужение, центром которого оставалась та древняя апостольская молитва, совершаемая предстоятелем (апостолом, епископом или – по распоряжению епископа пресвитером (священником)).

Так, уже во II веке святой Иустин Философ описывает причащение новокрещеного человека: «После того, как омоется таким образом уверовавший (т. е. после крещения), мы ведем его к так называемым братьям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе, так и о просвещенном… И диаконы дают каждому из присутствующих приобщиться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина с водой, и относят к тем, которые отсутствуют. Пища эта называется у нас Евхаристией (благодарением), и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением во оставление грехов… По окончании молитв мы приветствуем друг друга лобзанием. Потом к предстоятелю братий приносится хлеб и чаша воды и вина: он, взявши это, воссылает именем Сына и Святого Духа хвалу Отцу всего и подобно совершает благодарение… Весь присутствующий народ отвечает: „Аминь“».

До IV века христианские общины в разных городах и регионах имели отличающийся друг от друга чин и порядок служения литургии, объединяла их та самая апостольская основа – молитвы Благодарения с просьбой освятить Дары, преломление освященных Даров и вкушения их всеми членами общины. В дальнейшем возникла потребность в создании общего для всей Церкви чинопоследования. Существующий сегодня в Православной Христианской Церкви литургический чин сформировался к XI веку, но по-прежнему его основой является установленное Христом на Тайной Вечери освящение хлеба и вина, вкушение их и совершающееся через это священнодействие единение человека с Богом.

* * *

«Литургия» переводится с греческого как «общее дело». Это «общее дело» и есть Евхаристия, принятие Святых Христовых Таин.

Литургия начинается с того, что все собираются вместе. Само слово «церковь» по-гречески звучит как экклесия, что значит собрание. Только когда мы ощущаем единство со Христом и друг с другом, чувствуем потребность в общении, совместных делах милосердия, в общей молитве, когда мы вместе собираемся в храме для совершения Евхаристии, только тогда мы становимся Церковью, той самой Церковью, про которую мы говорим, что мы в нее веруем[3]3
  Здесь имеются в виду слова «Символа веры» – краткого точного изложения основ христианского вероучения, составленного отцами Первого (325 г.) и Второго (381 г.) Вселенских Соборов: «Верую… во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». «Символ веры» поется всем храмом за каждой литургией.


[Закрыть]. «Таким образом, – пишет протопресвитер Александр Шмеман, – приход христиан в церковь является первым и необходимым литургическим действием, началом движения, которое приведет нас к Трапезе Господней, в Святая Святых».

Литургия состоит из трех частей: сперва приготовляется вещество для таинства, потом верующие приготовляются к таинству, и, наконец, совершается само таинство.

Первая часть литургии – это проскомидия, от греческого слова «приношение», потому что все необходимое для литургии, т. е. хлеб и вино, в древности христиане приносили с собой. Из принесенного на Богослужение хлеба и вина дьяконы выбирали самое лучшее для Евхаристии. По мере увеличения христианских общин эта традиция постепенно исчезла, и со временем хлеб для литургии, то есть просфоры стали готовить при храмах.

Проскомидия совершается в алтаре на специальном столике, он называется жертвенник, при закрытых Царских вратах. Произнося молитвы, священник вливает в потир (чашу для литургии) вино и вырезает копием[4]4
  Копие – обоюдоострый нож с коротким треугольным лезвием. Символически изображает копье, которым были прободены ребра Иисуса Христа на Кресте (см. Ин. 18: 34).


[Закрыть] из большой просфоры кубическую часть (Агнца), которая и будет освящена в Тело Христово. Агнец полагается в центр дискоса – блюда, символизирующего Церковь. Далее на дискос полагаются частицы, вынутые священником из других просфор в честь Божьей Матери, ангелов и святых, всех живых и усопших христиан. Таким образом выражается литургическое ощущение полноты Церкви – все мы здесь вместе с Владыкой Христом: и святые, и ангелы, и живые, и уже ушедшие к Нему в вечность. Вслед за этим читаются записки о живых и усопших, написанные людьми, и за каждого вместе с молитвой священник также вынимает маленькую частицу из просфор. Эти частички полагаются на дискос рядом с Агнцем, а просфоры раздаются в конце литургии, после Причастия мирянам.

Следующая часть литургии – литургия оглашенных. Она начинается торжественным возгласом священника: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». На что хор, а вместе с ним и вся община отвечают: «Аминь», то есть: «Истинно то, что ты говоришь». Оглашенные – это те, кто только еще готовятся к принятию святого крещения. В древности такие люди могли присутствовать только на этой части литургии, а затем должны были покинуть храм.

«Ее (литургию оглашенных) можно также назвать литургией Евангелия или литургией Слова, так как она состоит из молитв и чтения Священного Писания: апостольских посланий, Евангелия и их объяснения в проповеди (иногда в современной практике проповедь произносится в конце службы). По слову святых отцов, причастие Слову Божию предшествует причастию Святых Тела и Крови Христовых; и то, и другое – это наше приобщение ко Христу», – пишет протопресвитер Александр Шмеман.

Такое причастие Слову позволено, а лучше сказать, даровано тем, кто еще не может причащаться Его Тела и Крови. А крещеным людям, или верным, как называли их в древности, Слово Христово напоминает об огромной привилегии быть в числе тех, кто благодатью Крещения и Миропомазания запечатлены как члены Тела Христова и допущены к участию в великом таинстве Евхаристии.

Третья – центральная – часть называется литургией верных, т. е. крещеных и не отлученных от Церкви или от Причастия. Ведь тяжкие грехи опустошают и разрушают личность человека и его душу, в таком состоянии невозможно прийти и принять Святые Дары, в этом случае таинство будет нам не во спасение, а в осуждение. Ведь и Иуда причастился на Тайной Вечери вместе с другими учениками, но, имея злое и нераскаянное намерение предать Христа, он только усугубил свое падение. Евангелист Иоанн повествует, что после принятия Иудой хлеба из рук Спасителя в Иуду вошел сатана. Поэтому тяжкие грехи перед нашим участием в Евхаристии должны быть искренне исповеданы священнику. А в прежние времена, помимо исповеди, существовал и своеобразный испытательный срок, в течение которого тяжко согрешивший христианин не допускался до участия в литургии верных и покидал богослужение вместе с оглашенными.

Литургию верных условно можно разделить на несколько разделов:

1. Перенесение Даров (хлеба и вина) с жертвенника на престол. Это перенесение совершается торжественно, с выходом на солею[5]5
  Солея (греч. «возвышение») – возвышение перед иконостасом на одну-две ступени от пола, во всю ширину храма. Выдающаяся часть солеи напротив царских врат называется амвоном.


[Закрыть], оно называется «Великий Вход». В древности это перенесение было именно входом, так как на жертвенник, ранее находившийся в основной части храма, христиане складывали принесенные хлеб и вино, а духовенство, выбрав лучшее, торжественно вносило Дары в алтарь для освящения.

2. Апостольская основа литургии – освящение Даров.

3. Причащение. Сперва священнослужители причащаются в алтаре, вслед за тем Тело и Кровь Христовы выносятся священником через Царские врата, и перед входом в алтарь причащается вся община.

4. Благодарение за причащение и отпуст – молитва и благословение на выход из храма, то есть напутствие и напоминание причастнику о хранении благодати единства с Богом.

Как мы уже упоминали, центральной частью Литургии, ее древним апостольским ядром является освящение Даров. Называется эта часть анафорой, или Евхаристическим каноном. Молитва анафоры произносится предстоятелем общины (епископом или священником) перед престолом. Эта молитва совершается от лица всей общины, в ней всегда звучит не «я», а «мы». К сожалению, в современной практике чаще всего члены христианской общины не слышат всей евхаристической молитвы и активно молитвенно не соприкасаются с ее поразительной глубиной и духовной красотой. Священник молится в алтаре, громко возглашая лишь ключевые фрагменты анафоры, а хор между его возгласами пропевает лишь некоторые строки этой молитвы.

В первые века христианства участие в Евхаристии было настолько естественным для каждого члена общины, что никто не мыслил себя вне молитвы освящения и причастия Телом и Кровью за каждой литургией. Прийти и не причаститься в сознании христианина было пренебрежением любовью Господней и Его Дарами. В дальнейшем искренность и любовь оскудевали, по мере возведения христианства в статус государственной религии и даровании Церкви различных привилегий ее стали наполнять и формально верующие христиане.

Иконостас, негромкое произнесение евхаристических молитв и многое другое в ту пору стало некой бережной защитой священнодействия от праздного любопытства и безразличия. В молитве анафоры Церковь благодарит Бога за создание мира, за данную нам жизнь, за дарование спасения во Христе, вспоминаются события Тайной Вечери и крестного искупления.

Здесь мы слышим установительные слова Иисуса Христа на Тайной вечери: «Приимите, ядите, Сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» и «Пийте от нея вси, Сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многи изливаемая во оставление грехов». Затем следует призывание Святого Духа. Священник берет в руки Святые Дары и, вознося их над престолом, возглашает: «Твоя от Твоих Тебе приносяще о всех и за вся». И этот литургический возглас как бы говорит: «Мы пришли сюда и все, что могли, принесли Тебе. Все, что у нас есть, принадлежит Богу. Мы принесли Тебе Твое. Хлеб – Твой. Вода – Твоя. Вино – Твое.

Ничего своего у меня нет. Все – Твое. И я – Твой», – пишет отец Алексей Уминский. Этот момент является началом кульминационной части анафоры – преложения Даров в Тело и Кровь Христовы. «Еще приносим Ти словесную сию и безкровную службу, и приносим, и молим, и милися деем, низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащия Дары сия». Хор в этот момент поет: «Тебе поем, Тебе благословим». И в этот величайший момент Святые Дары становятся истинным Телом и истинной Кровью Христовой. Вслед за освящением совершается заключительная часть анафоры, вновь являющая единство всей Церкви во Христе. Богу приносится благодарение за всех, кого Он нам дал, кто вместе с Ним заботится о нас – о Божьей Матери, святых; вновь, как на проскомидии, совершается молитва о живых и усопших, о всех людях, о всем мире.

По окончании евхаристической молитвы, происходит не менее важная и неотделимая от Евхаристического канона часть – причащение христиан Святым Телом и Кровью Господа Иисуса Христа.

* * *

Церковь верит, что прелагаемые Дары есть Тело и Кровь Христовы. Не образы их, не символ, не воспоминание, а истинные, настоящие Тело и Кровь: Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? (1 Кор. 10: 16).

«Ибо мы принимаем это не так, как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье; но как Христос… воплотился и имел Плоть и Кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение… есть, как мы научены, Плоть и Кровь того воплотившегося Иисуса», – писал святой II века Иустин Философ. «На Божественной трапезе мы не должны просто видеть предложенный хлеб и чашу, но, возвышаясь умом, должны верой разуметь, что на священной трапезе лежит Агнец Божий, вземляй грехи мира (см. Ин. 1:29), приносимый в жертву священниками, и, истинно приемля Честное Тело и Кровь Его, должны веровать, что это знамения нашего воскресения», – поучают святые отцы Первого Вселенского Собора. А священник Константин Пархоменко так объясняет этот момент: «Мы причащаемся не Тела Христова в Его земном бытийствовании, того Тела Богочеловека, принявшего на Себя образ раба, которое несло Божественность скрытно, как то, что лишь изредка на миг проявляло себя (например, в момент Преображения). Мы причащаемся и не мертвого Тела, лежавшего во Гробе, но нового, преображенного, воскресшего, прославленного Тела! Мы причащаемся Тела и Крови, перешедших в новую – прославленную – категорию бытия». И здесь хочется добавить: бытия таинственного, неизреченного, Божественного.

С верой и любовью причащаясь в земной жизни, человек готовит себя к встрече с Богом, он постепенно раскрывает душу для вечности, в его сердце входит Сам Христос, чтобы уже навсегда остаться вместе с человеком в том будущем преображенном состоянии, описать которое невозможно категориями нашей земной жизни. Апостол Павел, еще при жизни ощущавший эту близость с Богом, говорил, что смерть для него – приобретение, он желал скорее умереть, чтобы быть со Христом. О вожделенной им вечности апостол говорил: Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2: 9).

* * *

Когда мы желаем приступить к Причастию, нашей жертвой Богу может и должно стать ответственное и сознательное приготовление к таинству. О сознательном причащении говорил еще апостол Павел, он призывал верующих «рассуждать» о Теле: Да испытывает же себя человек и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11: 28–29.)

Рассуждение – это, прежде всего, понимание человеком своего недостоинства великому дару, который Господь подает нам в таинстве Причащения. Но в то же время мы должны научиться смирению и надежде на Божественную любовь, которая покрывает собой всякое наше недостоинство и немощь, лишь бы мы были искренни и решительны в своем намерении оставить свои грехи и следовать за Богом. Подспорьем в очищении собственной души для вкушения Тела и Крови является таинство Исповеди.