Текст книги "«Жить в двух мирах»: переосмысляя транснационализм и транслокальность"

«Потому что там одноклассники уже в четвертом классе, что ли, курили. Мать не знала, а учительница все узнала и мне говорит: „Смотри, осторожно. Твой сын тоже привыкнет. Он уже курит“. Вот поэтому я боюсь там. Все равно воспитание там и воспитание здесь ребенка другое. Там какое-то неправильное, что ли. Боюсь. Потому что я вовремя не могу за ним следить. Вот из‐за этого я боюсь. Лучше здесь до 9‐го класса доучится, а потом поедет» (Зайнура, продавец, 42 года).

Невозможность осуществлять в России над детьми должный контроль222222
  Как показывают другие исследования, мигранты высоко ценят российское образование (Акифьева Р. Н. Дети и родители-мигранты в Санкт-Петербурге: несогласованные линии поведения). Доверие к российским школам в вопросах воспитания и представления об «испорченности» российских детей и неправильных воспитательных практиках, по всей видимости, не являются взаимоисключающими.


[Закрыть], необходимый для поддержания репутации семьи, пожалуй, самая частая объяснительная модель, которая используется как родителями, так и учителями. Интересно, что сами дети также постоянно воспроизводят этот дискурс – как те, кто был в России, так и те, кто никогда не был. Для иллюстрации приведу отрывок из интервью с Абдухамидом – одиннадцатиклассником, который никогда в России не был:

«Когда вот у меня одноклассники были в Москве вот… Он говорил… М. говорил – М. тоже курит, пьет – он рассказывал мне и там, если вот там… Там девушки это… мальчики с девятых классов начинают курить и пить. У них вот эта сторона отрицательная».

В интервью почти все девочки, которые учились в России, постоянно уверяли меня в том, что их русские подруги начиная с седьмого (в некоторых вариантах – с пятого) класса регулярно употребляли алкоголь, курили, обсуждали романтические отношения с мальчиками и пытались навязать им свой тип поведения, поэтому родители не разрешали общаться с ними вне пространства школы. Я допускаю, что многие дети действительно могли иметь подобный опыт, поскольку часто дети мигрантов оказываются в непрестижных школах, не имеющих статуса гимназии или лицея223223
  О дифференциации школ по этническому и социально-экономическому составу см.: Александров Д. А., Баранова В. В., Иванюшина В. А. Дети и родители – мигранты во взаимодействии с российской школой.


[Закрыть]. Однако частота и малая вариативность подобных нарративов наталкивают на мысль, что эти тексты функционируют и во взрослой, и в детской среде как некие элементы фольклора, имеющие назидательную функцию для тех, кто собирается в Россию, и легитимирующие решение других отправить своих детей обратно.

Непослушание детей с легкостью списывается на отсутствие родительского контроля всеми членами сообщества, включая самих мигрантов. Этот дискурс также активно распространяют учителя, которые советуют родителям не только отправлять детей обратно в определенном возрасте, но и приезжать самим, чтобы осуществлять над ними контроль.

«Они, знаете, как уезжают. Они с первого по шестой-седьмой там учатся, а потом после седьмого привозят сюда, потому что, ну не секрет, что после седьмого класса там дети уже начинают „портиться“, правильно? И пить, и курить, и чем только еще не занимаются» (директор школы, 42 года).

Из приведенного нарратива видно, что практика отправлять детей в определенном возрасте обратно уже является довольно устоявшейся в сообществе. Возраст, когда детям необходим пристальный контроль, по мнению сообщества, совпадает с началом старшего подросткового возраста (12–13 лет). Потребности ребенка также конструируются в зависимости от его возраста, что нередко входит в диссонанс с представлениями о детстве и родительстве в современных западноевропейских обществах. Так, по моим наблюдениям, в сообществе считается, что маленькие дети в меньшей степени нуждаются в постоянном присутствии родителей и их эмоциональной поддержке, поэтому маленьких детей относительно легко оставляют с опекунами. В свою очередь, возраст, когда родители просто необходимы ребенку, как правило, совпадает с возрастом полового созревания. В этот период необходимо осуществлять строгий контроль над детьми и прилагать больше усилий к их воспитанию. Интересно, что наличие потребности в близости с родителями также приписывается детям в более «осознанном» возрасте.

Еще одной причиной, по которой родители могут отправить ребенка обратно в Таджикистан, является его плохая успеваемость и отсутствие интереса к учебе. Руководство российских школ также настоятельно рекомендует отправлять неуспевающих в старших классах детей обратно, чтобы те не портили им статистику сдачи единого государственного экзамена (ЕГЭ) и не создавали лишних проблем школам, а имели шанс без особых проблем получить аттестат в месте исхода.

К сожалению, оценить, насколько при решении забрать ребенка с собой в Россию, вернуться на родину или остаться в России с родителями учитывается желание самого ребенка, не представляется возможным. По моим наблюдениям, желание ребенка вернуться в Таджикистан может служить вполне легитимным основанием для того, чтобы отправить ребенка на родину, в то время как его желание не будет достаточным основанием, чтобы взять его с собой в Россию. Многие дети говорили мне о том, что они вернулись обратно по собственному желанию и даже иногда вопреки планам родителей, поскольку соскучились по родственникам и друзьям.

Однако если вопрос о том, увезти или оставить мальчика, предполагает некоторые варианты и открывает пространство для семейных дискуссий, то мобильность девочек в большей степени ограничивается представлениями о должном воспитании и подобающем жизненном пути. Одним из самых важных жизненных этапов является вступление в брак и отделение от семьи, сопровождающееся пышным ритуалом, на который нередко и зарабатывают в миграции родители. Независимо от продолжительности пребывания ребенка в миграции выбор брачного партнера, особенно для девушки, происходит в стране исхода и осуществляется родителями. Следует отметить, что если мужчина-мусульманин теоретически еще может жениться на немусульманке, то вариант, когда девушка-мусульманка выходит замуж за немусульманина, в сельском Таджикистане практически невозможен без разрыва связей с семьей и сообществом224224
  Harris C. Control and Subversion: Gender relations in Tajikistan (Anthropology, Culture and Society).


[Закрыть].

В свою очередь, некоторые информанты, давно включившиеся в транснациональный образ жизни, говорят о сложностях поиска брачного партнера в России225225
  В литературе описаны случаи, когда поиск брачного партнера и свадьба организуются транснационально (например, применительно к Кыргызстану см: Rahmonova-Schwartz D. Family and transnational mobility in post-Soviet Central Asia. P. 118−119), но мне о таких случаях в исследуемом сообществе пока неизвестно.


[Закрыть]. Зайнура (продавец, 42 года) объясняет свое решение не брать взрослую дочь в миграцию следующим образом:

«Да, она хотела обратно туда, но, если я ее опять туда увезла бы, она замуж не могла бы выйти. А наши парни все почти что там женатые. <…> А потом здесь моя сестра ругалась: „Опять увезешь, а когда замуж отдашь? Уже сватать вторую дочку приехали, из‐за нее и эта тоже остается“. Когда замуж выйдут, потом приедут вместе с мужем».

Брачный возраст в сельской местности для девушек – 18–20 лет, хотя возможны небольшие вариации в зависимости от статуса семьи и взглядов родителей. Часто браки заключаются сразу после окончания обучения в школе, а договариваться о них начинают, когда девушка еще находится в процессе обучения. Но даже если девушка получает среднее специальное или высшее образование, то сразу по окончании ей полагается выйти замуж, поскольку чем старше девушка, тем меньше у нее шансов на хорошую партию. В ситуации массового отъезда молодых мужчин некоторые родители, очевидно, делают ставку на юный возраст невесты. Поэтому многих выдают замуж на втором-третьем курсе, после чего возможность доучиться представляется довольно сомнительной – часто семья жениха не выполняет обещания и не отпускает молодую невестку на учебу.

Несмотря на то что представления некоторых женщин-мигранток о браке претерпели изменения и они настроены критически по отношению к ранним бракам, чтобы не выпасть из сообщества, они не могут полностью игнорировать сложившиеся правила игры.

«Вот младшая у меня 11‐й класс в этом году окончила, и я замуж отдала. Она почти что ничего не знает: не гуляла нигде. Очень рано, а что делать? Ее же не оставить у себя. Думаешь, молодая еще, а в 20 лет уже никто не берет, которого ты захочешь. Ну, конечно, хочешь, чтобы нормальный жених был, правильно? А когда тебе 20, то нормального не жди: редко бывает какой хороший парень есть, который поздно женится. Ну, все, конечно хотят 17–18 лет [невесту]» (Зайнура, продавец, 42 года).

В свою очередь, чтобы успешно выйти замуж, необходимо иметь хорошую репутацию (номус)226226
  Как отмечает А. Темкина, контроль над женской сексуальностью составляет основу традиционного гендерного порядка (Темкина А. Гендерный порядок: постсоветские трансформации (Северный Таджикистан). С. 9). К. Харрис показывает, как этот контроль осуществляется сообществом через систему «чести и стыда» (Harris C. Control and Subversion: Gender relations in Tajikistan (Anthropology, Culture and Society). P. 67–92).


[Закрыть], в которой неизбежно начинают сомневаться, если девушка воспитывалась в России. Помимо поездок в Россию, у девушки есть еще много способов испортить себе репутацию, поэтому девочки выступают основным объектом пристального социального контроля в сообществе. Контроль в основном заключается в создании условий для обеспечения гендерной сегрегации с целью ограничения внесемейного и внешкольного общения со своими сверстниками противоположного пола, вернее, в сведении такой вероятности к нулю227227
  Гендерная сегрегация является необходимым институтом для воспроизводства традиционного патриархального порядка, хотя, как отмечают некоторые исследователи, разрушение условий для ее соблюдения (например, совместное школьное образование) приводят к еще большему усилению контроля семьи и сообщества (Темкина А. Гендерный порядок: постсоветские трансформации (Северный Таджикистан). С. 16−17).


[Закрыть]. Девочкам не разрешается пользоваться мобильными телефонами, общаться в социальных сетях, находиться в вечернее время одним на улице и т. д. Степень контроля может варьироваться в зависимости от семьи, но в целом контроль осуществляется всеми членами сообщества. Поскольку молодым мужчинам, проведшим продолжительное время в миграции, по сути, больше не на что опереться при выборе невесты кроме совета родственников и сплетен, постоянно циркулирующих не только на месте, но и между отсылающим и принимающим обществом228228
  Информация в транснациональном пространстве курсирует очень быстро, поэтому мигранты обычно хорошо осведомлены о том, что происходит на родине (Roche S. Domesticating youth: youth bulge in post-civil war Tajikistan. PhD Thesis, Martin-Luther-Universität, 2010. P. 320; Борисова Е. В. Родительство на расстоянии: транснациональные практики в семьях мигрантов из Таджикистана // Антропологический форум. 2016. № 28. С. 236).


[Закрыть], многие мигранты привозят своих дочерей предбрачного и брачного возраста обратно в Таджикистан. Если родственники не могут обеспечить должного контроля, то родители (как правило, мать) сами остаются с дочерями и уезжают только после свадьбы, переложив контроль за подобающим поведением молодой женщины на плечи семьи мужа. Как только девушка получает статус замужней женщины, отъезд в Россию уже не так сильно осуждается общественным мнением и ее мобильность может увеличиться.

Период между окончанием школы и созданием семьи у мальчиков, как правило, включает в себя получение среднего специального или высшего образования и/или миграцию как необходимую стадию перед заключением брака. Как уже неоднократно говорилось, миграцию можно рассматривать как своего рода инициацию229229
  Roche S. Domesticating youth: youth bulge in post-civil war Tajikistan. PhD Thesis, Martin-Luther-Universität, 2010; Зотова Н. А. Восприятие миграции в стране исхода: Таджикистан // Вестник Евразии. 2008. № 2. С. 29–43.


[Закрыть]. На примере анализа сообществ со стабильно высоким уровнем миграции появился термин «культура миграции», который описывает ситуацию в отсылающих сообществах, когда миграция приобретает нормативный характер и становится способом перехода молодых людей в группу мужчин, а отказ от нее рассматривается как демонстрация слабости, лени и неуспешности230230
  Kandel W., Massey D. The Culture of Mexican Migration: A Theoretical and Empirical Analysis // Social Forces. 2002. Vol. 80. № 3. P. 981−1004.


[Закрыть]. Становясь важным фактором стратификации среднеазиатских обществ, миграция сдвигает представления об экономической необходимости и о «нормальном» жизненном пути231231
  Зотова Н. А. Кишлак у реки. Опыт исследования миграционных процессов на примере одного поселения; Ривз М. По ту сторону экономического детерминизма: микродинамики миграции из сельского Кыргызстана.


[Закрыть]. Поскольку способность достичь материального благосостояния и за счет этого выполнить обязательства перед семьей и сообществом является одной из основных для конструирования маскулинности232232
  О конструировании маскулинности и миграции см.: Reeves M. Migration, Masculinity, and Transformations of Social Space in the Sokh Valley, Uzbekistan; об обязательствах перед расширенной семьей и миграции см.: Ilkhamov A. Labour migration and the ritual economy of the Uzbek extended family // Zeitschrift für Ethnologie. 2013. Vol. 138. P. 259–284.; Абашин С. Н. Возвращение домой: семейные и миграционные стратегии в Узбекистане; Aitieva M. Reconstituting Transnational Families: An Ethnography of Family Practices between Kyrgyzstan and Russia.


[Закрыть], молодые мужчины в Таджикистане воспринимаются как повзрослевшие и более самостоятельные после успешной миграции, независимо от их маритального статуса. Помимо этого, также важна нематериальная составляющая – в миграции молодые люди имеют возможность «посмотреть мир», учатся преодолевать сложности и приобретают знания о жизни233233
  Roche S. Domesticating youth: youth bulge in post-civil war Tajikistan. P. 313−314; Абашин С. Н. Возвращение домой: семейные и миграционные стратегии в Узбекистане. С. 138. Однако высокий социальный статус, заработанный в миграции, требует постоянного поддержания и может быть легко потерян, если мужчина больше не может обеспечивать свою семью (Roche S. Domesticating youth: youth bulge in post-civil war Tajikistan. P. 315).


[Закрыть]. Поэтому, имея перед глазами материальные и нематериальные свидетельства успешной миграции соседей, друзей и одноклассников, некоторые молодые люди бросают учебу в месте исхода или переводятся на заочные отделения и присоединяются к одноклассникам и друзьям в миграции234234
  Как отмечает Н. Зотова, в решении о миграции все большую роль играют горизонтальные социальные сети (Зотова Н. А. Кишлак у реки. Опыт исследования миграционных процессов на примере одного поселения).


[Закрыть]. Так произошло и с одним молодым человеком из расширенной семьи моих информантов. Будучи довольно успешным студентом, он собирался окончить колледж, однако большинство его друзей уехали в Москву, и когда я была в Таджикистане, он собирался присоединиться к ним. Интересно, что его отец при этом работал в Санкт-Петербурге, а решение отправить сына в Москву объяснялось тем, что там он будет жить и общаться со своими сверстниками, «молодежью». В данном случае родители, видимо, осознавали необходимость приобретения сыном подобного эмансипирующего опыта в миграции для его взросления и смены статуса в сообществе.

В пользу рассмотрения миграции как инициации говорит и тот факт, что в миграцию часто едут вместо армии. Призывной возраст в Таджикистане заканчивается в 27 лет. От службы в армии также освобождаются мужчины, у которых двое и более детей. Армейский призыв темпорально организует миграционные потоки молодых людей – легко догадаться, что короткие визиты домой не выпадают на время мобилизации, но помогают обеспечить необходимое количество детей в семье.

Д. Рахмонова-Шварц считает жесткую необходимость исполнения ритуалов перехода в среднеазиатских обществах главным условием формирования транснационализма – они обеспечивают преемственность миграционной традиции, поскольку, как правило, одноразовые поездки с целью заработать на эти ритуалы втягивают мигрантов в кочевой образ жизни на долгие годы235235
  Об экономике ритуалов и миграции в Средней Азии см.: Reeves M. Black work, green money: Remittances, ritual and domestic economies in southern Kyrgyzstan // Slavic Review. 2012. Vol. 71. № 1. P. 108−134; Ilkhamov A. Labour migration and the ritual economy of the Uzbek extended family; Rubinov I. Migrant assemblages: Building postsocialist households with Kyrgyz remittances // Anthropology Quarterly. 2014. Vol. 87. № 1. P. 183−215.


[Закрыть]. Изыскивая возможность выполнять все предписанные ритуалы, мигранты становятся одновременно и «заложниками», и главными акторами, обеспечивающими преемственность транснационального образа жизни236236
  Rahmonova-Schwartz D. Family and transnational mobility in post-Soviet Central Asia. P. 123.


[Закрыть].

Описывая среднеазиатский транснационализм, Д. Рахмонова-Шварц говорит о двух типах женихов в контексте миграции: первый тип – это молодые мужчины, которые сначала женятся, а потом уезжают в миграцию из‐за необходимости рассчитаться с долгами, а второй – те, кто уезжает в миграцию с целью заранее заработать на свадьбу237237
  Ibid. P. 104.


[Закрыть]. Хотя в фокусе моего исследования не находились непосредственно матримониальные практики, по моим наблюдениям, первый тип женихов практически не встречается, брачный возраст для мужчин в исследуемом сообществе составляет 23–25 лет, но если мужчина женится позже, для него это не составляет особой проблемы и не осуждается сообществом. Поскольку многие молодые мужчины стремятся сразу после свадьбы отделиться от расширенной семьи и жить самостоятельно, «предсвадебная» миграция может также растянуться на долгие годы.

Таким образом, мы видим, что дети наряду с родителями включаются в транснациональный образ жизни и совершают множественные перемещения внутри транснациональных пространств. В этой связи нельзя игнорировать транснациональные контексты и рассматривать решение привезти детей в Россию как однозначный показатель ориентации мигранта на долгосрочную миграцию и интеграцию в принимающее общество. Это решение во многом зависит от конкретных биографических ситуаций и может приниматься спонтанно под влиянием внешних обстоятельств. Важную роль играет тот факт, что мобильность подчинена нормативным представлениям о правильном жизненном пути, поскольку трансмигранты, приспосабливаясь к жизни в принимающей стране, не перестают ориентироваться и на отсылающее сообщество. Так, желание забрать детей с собой и обеспечить им российское образование может конфликтовать с давлением сообщества в воспроизводстве гендерно-возрастных иерархий. Родительские практики и поведение детей становятся объектом нормативных суждений со стороны сообщества, а миграция служит удобной объяснительной моделью в случае каких-либо отклонений.

«Я УЖЕ ЧУВСТВУЮ, КАК РОССИЯ ВЫГЛЯДИТ»: ПРИНИМАЮЩАЯ СТРАНА И МИГРАЦИЯ В ВОСПРИЯТИИ ДЕТЕЙ

Изучение роли воображения в процессе миграции лишь недавно привлекло внимание антропологов. Как отмечает Н. Салазар, миграция и мобильность являются социокультурными конструктами, имеющими воображаемое и дискурсивное измерение. Восприятие миграции, основанное на собственном опыте и на образах, транслируемых медиа, настолько же релевантно для понимания феномена миграции, как и реальные физические перемещения238238
  Salazar N. B. Tanzanian Migration Imaginaries // Working paper 20. International Migration Institute, University of Oxford, 2010. P. 6.


[Закрыть]. У людей могут быть разные мотивации к миграции, но они всегда основываются на способности воображать иные места и Другого. Для современных мигрантов принимающие страны больше не являются terra incognita, у них всегда есть первичные представления, основанные на образах, транслируемых СМИ и другими мигрантами. Рассматривая эти представления и образы, важно осознавать, что они неотделимы от практик мобильности, поскольку воображение не исчерпывается рецепцией глобализованных образов, циркулирующих в транснациональных пространствах, а само является социальной практикой, которая включает в себя преодоление физического и социокультурного расстояния239239
  Salazar N. B. The Power of Imagination in Transnational Mobilities // Identities: Global Studies in Culture and Power. 2011. Vol. 18. № 6. P. 577.


[Закрыть].

Для описания влияния транснациональной миграции на отсылающее сообщество П. Левитт предложила термин «социальные трансферты» (social remittances) по аналогии с денежными переводами (remittances). Под социальными трансфертами понимается постоянная циркуляция людей, денежных потоков, идей, норм, практик и идентичностей между отсылающим и принимающим обществами, что влияет напрямую также и на жизнь немигрантов в отсылающих обществах, трансформирует некоторые институты и практики, социальные статусы, а также смыслы, которыми наделяется мобильность и миграция240240
  Levitt P. The Transnational Villagers. Berkeley: University of California Press, 2001.


[Закрыть]. Образы принимающей страны можно рассмотреть в качестве таких трансфертов, поскольку они в том или ином виде постоянно циркулируют между мигрантами и немигрантами. Необходимо также осознавать, что эти образы циркулируют в очень неравном глобальном пространстве: так, образы, транслируемые принимающими странами, как правило, имеют большее воздействие на отсылающие сообщества, чем образы, идущие в обратном направлении. Помимо этого, эти образы проходят через фильтр личных миграционных ожиданий людей в отсылающих обществах.

В этой части статьи я попытаюсь ответить на вопрос, как дети воображают свою будущую миграцию и какой им представляется принимающая страна. Вначале я рассмотрю, каким образом дети усваивают имеющие хождение в сообществе образы и представления и на какие источники они опираются при их осмыслении. Затем я опишу эти типизированные образы, анализируя материал, полученный из детских сочинений, которые, на мой взгляд, в большей степени воспроизводят существующий дискурс. Информация, полученная мной в ходе интервью и наблюдения в школе, позволяет говорить о том, что дети не просто воспроизводят существующий в сообществе дискурс. Чтобы включиться в миграционную культуру, они должны интернализировать его, однако в этом процессе могут его критически осмыслять, преломляя через опыт родителей и свой собственный. От того, как дети его осмысляют, возможно, будет зависеть воспроизводство существующей культуры миграции. Поэтому далее я, опираясь на материалы интервью, попробую проанализировать, каким образом дети осмысляют свой собственный опыт миграции и опыт других членов сообщества.

Чтобы понять, каким образом происходит воспроизводство культуры миграции, необходимо обратить внимание на механизмы ее трансмиссии. Так, например, Кандел и Мэсси на материале мексиканской миграции в США попытались количественными методами выяснить, какие факторы являются определяющими в передаче культуры миграции, и пришли к выводу, что миграционный опыт родственников играет бóльшую роль, чем социализация в сообществе, для которого миграция является повседневностью241241
  Kandel W., Massey D. The Culture of Mexican Migration: A Theoretical and Empirical Analysis.


[Закрыть]. К сожалению, не имея количественных данных, сложно сказать о преобладающих каналах передачи информации о миграции в Таджикистане, однако, по моим наблюдениям, основным источником информации о миграции и принимающей стране для детей являются не столько родственники (которые зачастую не хотели бы, чтобы дети уезжали в миграцию), сколько друзья, имеющие опыт пребывания в России, а также СМИ и интернет. Таким образом, социализация в сообществе с большим количеством трансмигрантов, которые активно поддерживают связи с отсылающим сообществом, играет одну из главных ролей в процессе формирования преемственности культуры миграции. Среди механизмов передачи информации можно выделить несколько. Вовлекаясь в транснациональные практики, дети получают информацию о принимающей стране от родителей, родственников и друзей, пребывающих в миграции, посредством мобильной телефонии и сервиса Skype, а также через телевидение и интернет.

Регулярные звонки по телефону являются одной из повседневных практик в транснациональных семьях. Частота общения с родственниками варьируется от нескольких раз в день до одного-двух раз в неделю, в зависимости от семейных отношений, графика работы мигрантов, доступа мигрантов и немигрантов к мобильным технологиям. Несмотря на то что российские и местные операторы предлагают выгодные тарифы мобильной связи для мигрантов, не все имеют к ним доступ. Например, использование мобильных телефонов и социальных сетей девочками сильно ограничивается в силу патриархального гендерного порядка. Как отметила одна из моих информанток: «Нам говорят, что нормальные девушки в интернет не заходят». Поэтому многие из них не имеют собственного телефона для общения с родителями.

Неожиданным для меня оказался тот факт, что родственники порой очень неохотно делятся какими-то впечатлениями о России с детьми. Бóльшая часть информации, которую дети получают от родителей, скорее связана с рассказами о каких-то повседневных ситуациях, например о работе, встречах с родственниками и друзьями. Некоторые родители предпочитают не сообщать детям о проблемах, возникающих у них в принимающей стране. Например, один мой информант-десятиклассник сказал, что при обсуждении каких-то серьезных вопросов родители просят его выйти из комнаты, поэтому он не в курсе каких-либо родительских проблем с документами и работой. Хотя, конечно, так происходит не всегда и дети часто становятся свидетелями подобных семейных обсуждений. Тем не менее мигранты почти всегда охотно рассказывают про отдых и посещение каких-то достопримечательностей, если им это доступно. Интересную историю мне рассказала Сабрина – недавно вернувшаяся из миграции 35-летняя учительница, дочь которой в мою первую полевую поездку писала по моей просьбе сочинение:

«В прошлый раз вы приезжали, мне дочь рассказала, что сочинение писала, написала про Эрмитаж там тоже. Я спросила у нее: „Откуда ты про Россию знаешь?“ Интернета у нее нет, я точно знаю! А она сказала: „Ну, вы же нам рассказываете!“ Мы когда приезжаем, мы сувенирчики привозим, везде, где были, и из Петергофа вот. Мы рассказываем им, они интересуются, спрашивают, фотографии показываем».

Когда информации от родителей и родственников не хватает, «экспертами» выступают одноклассники, уже имеющие миграционный опыт или в данный момент пребывающие в России. Большинство детей говорили, что, если им что-то интересно узнать о России, они предпочитают спрашивать у своих одноклассников или, реже, искать информацию в интернете (что более актуально для мальчиков). Находясь в России, дети активно включаются в транснациональные практики и поддерживают связь со своими таджикистанскими одноклассниками. Основным средством коммуникации в данном случае являются популярные социальные сети (Одноклассники, ВКонтакте, а в последнее время – мессенджеры Viber и WhatsApp с возможностью голосовых вызовов), где многие из них скрупулезно документируют свою повседневность. Например, среди фотографий нескольких моих информантов можно встретить не только изображения каких-то интересных мест, но и фото их типичного дня: как они завтракают, сидят на уроках, идут в кино со своими друзьями и т. д. Частота этого общения может быть довольно высокой по сравнению с общением с родителями и родственниками. Очевидно, обмен фотографиями также является мощным инструментом формирования представлений о России. Одна школьница рассказывает в сочинении про своих родственников:

«Они там фотографировались в разных красивых городах. После того как я увидела эти фотографии, я убедилась, что в России живут люди очень счастливо» (девочка, 9‐й класс).

Не последнюю роль в формировании представлений о России играет и телевидение. Ежевечерний просмотр телевизора вписан в повседневность всех членов сообщества, включая детей. Особой популярностью пользуются просмотр и обсуждение новостей и турецких, узбекских и российских сериалов. Кажется, что свои представления о поведении россиян многие члены сообщества выстраивают не на личном опыте и даже не на опыте своих родственников, которые там находятся, а предпочитают в этом вопросе доверять российским сериалам. Причем происходящее «в телевизоре» воспринимается всерьез, отсюда возникают карикатурные образы девушек, постоянно курящих, пьющих и меняющих своих партнеров бесконечное количество раз.

Итак, основными источниками информации о России для детей являются в первую очередь их одноклассники и друзья, находящиеся в миграции. Очевидно, их рассказам дети доверяют больше всего. Тем не менее до многих информация доходит в искаженном виде, поскольку рассказы родственников и одноклассников бывают сильно мифологизированы и зависят от личного опыта миграции рассказчика и цели его рассказа.

Описав источники формирования представлений о России, я перейду непосредственно к их анализу, но для начала несколько слов о методе. В качестве темы сочинения детям было предложено ответить на следующие вопросы, связав ответы в цельный текст: «Были ли вы когда-нибудь в России? Если да, то что вам понравилось / не понравилось и почему? Если вы не были в России, как вы ее себе представляете? Хотели бы вы поехать в Россию и почему?» Но в нескольких классах учительница сформулировала тему по-другому: опираясь на вопросы, она предложила написать детям сочинение на тему «Мои мысли о России», что в целом, на мой взгляд, не несет в себе какого-то сильного искажающего эффекта. В итоге я получила 162 сочинения: 75 на русском языке и 87 на узбекском и таджикском, которые впоследствии были переведены на русский сторонними переводчиками. Методы написания эссе, рисования, организации дискуссий используются исследователями в работе с детьми наряду со стандартным интервьюированием и наблюдением242242
  Zeitlyn B., Mand K. Researching Transnational Childhoods // Journal of Ethnic and Migration Studies. 2012. Vol. 38. № 6. P. 987–1006.


[Закрыть]. Однако сами по себе эти методы хороши скорее для установления первого контакта с детьми и построения доверительных отношений, чем получения интересующей исследователя информации, поскольку интерпретировать полученные материалы очень сложно. Идея использовать подобный метод в качестве первого контакта с детьми пришла ко мне в поле, когда оставалось уже не так много времени, а доступа к детям я еще не имела. Изначально я планировала провести анкетирование и сочинения и, сопоставив результаты, сделать выводы о том, как миграционный опыт родителей и окружения влияет на восприятие миграции детьми (в анкете были вопросы в основном про родителей и родственников в миграции). Однако, получив сочинения, я поразилась, насколько все они были похожи друг на друга. Возможно, сам жанр сочинения подталкивает информантов к тому, чтобы в большей степени воспроизводить элементы других письменных дискурсов. Скорее всего, дети просто давали социально одобряемый ответ из дискурсивных репертуаров, доступных им. Поэтому анализ сочинений может, на мой взгляд, помочь выделить наиболее распространенные стереотипные образы, в то время как интервью, хотя и не лишены тех же элементов дискурса, больше говорят нам о личном опыте информанта и его оценках. В целом применение данного метода на начальной стадии дает возможность сэкономить время исследователя, которое он бы потратил на вычленение дискурсов о миграции из других источников, что в дальнейшем может помочь поставить новые исследовательские вопросы и грамотно составить гайды для интервью. Однако полагаться на анализ сочинений как на самостоятельный метод и делать какие-то однозначные выводы на его основе я бы не стала.

Среди полученных сочинений есть сочинения тех детей, которые уже были в России – учились от одного до нескольких лет или навещали родителей во время летних каникул. Интересным кажется тот факт, что их представления в общем не слишком отличаются от представлений детей, которые получали информацию из других источников. Так, ученица 10‐го класса пишет: «Я тоже, как и все другие, хочу поехать в Россию. Даже если я не ездила в Россию, то все равно имею сведения о ней и широкое представление». Это еще раз отсылает нас к идее социальных трансфертов и говорит о нецелесообразности проведения четкой границы между мигрантами и немигрантами при изучении транснациональных сообществ, поскольку их члены в определенной мере разделяют схожие наборы представлений, образов и усваивают не один, а несколько культурных репертуаров.

Первое, на что следует обратить внимание, это тот факт, что в детских сочинениях очень заметно влияние публичного дискурса о миграции как единственно возможной стратегии выживания. Несмотря на признание определенных сложностей, связанных с тяжелыми условиями работы и проживания в России, миграция характеризуется как единственная возможность обеспечить свою семью: построить дом, устроить необходимые ритуалы, купить машину, дать образование детям и т. д. Даже вынужденное расставание с детьми и беспокойство за них не могут конкурировать с перспективой высокого заработка243243
  Борисова Е. В. Транснациональное детство (на примере семей мигрантов из северного Таджикистана). Диссертация на соискание степени магистра. Факультет антропологии, Европейский университет в Санкт-Петербурге, 2015. С. 82–87.


[Закрыть]. Можно сказать, что дети также погружены в этот дискурс и воспроизводят существующие объяснительные модели. Так, ученица 11‐го класса пишет:

«Наши родители работают в России, чтобы нас обеспечить. Они создают хорошие условия, чтобы нам жилось хорошо. Они очень стараются о нашем будущем. Я бы очень хотела, чтобы они жили здесь на Родине, но, к сожалению, у нас в Таджикистане мало работы».

Осознавая цель поездок своих родителей в Россию, тем не менее лишь некоторые называют их «мигрантами» или говорят о том, что их родители находятся в «трудовой миграции». Вообще слово «миграция» практически не звучит, некоторые мои информанты не могли понять его значения и начинали переспрашивать: «Это, что это? Когда я еду в Москву работать, а потом возвращаюсь?» Непопулярность использования слова «миграция» в среде самих мигрантов отмечают и другие авторы. Рахмонова-Шварц упоминает, что в Таджикистане, несмотря на использование понятия «миграция» в СМИ, сами мигранты и их семьи чаще говорят, что кто-то «работает в Москве», «поехал в Москву» или просто «в Москве»244244
  Rahmonova-Schwartz D. Family and transnational mobility in post-Soviet Central Asia. P. 11. Следует иметь в виду, что она проводила свое исследование в 2007 году и с тех пор что-то могло измениться. К сожалению, мне не хватает данных, чтобы провести сравнение.


[Закрыть], смещая таким образом акцент с факта самого передвижения на работу как на практику, структурирующую повседневность мигрантов в принимающей стране. Сходным образом огромные масштабы и цели миграции понимают и дети: «Там работают примерно 80% населения Таджикистана. Там зарабатывают деньги. Уезжая туда, люди делают новшества в своей жизни. Например, делают пристройки, покупают машины, копят деньги и играют свадьбы».

Общее положительное отношение к миграции находит свое выражение в благодарности России, а главное, ее президенту и выражении обеспокоенности потерять эту возможность: «Хочу предъявить свою благодарность президенту России Путину за то, что он разрешает работать таджикам». Последние изменения в российском миграционном законодательстве и распространение практики массовых депортаций с запретом на въезд245245
  О распространении практики депортации и запретах на въезд см.: Доклад комитета «Гражданское содействие», 2016 (http://refugee.ru/publications/administrativnye-vydvoreniya-iz-rossii-sudebnoe-razbiratelstvo-ili-massovoe-izgnanie/).


[Закрыть] становятся предметом постоянного обсуждения и не могут не восприниматься детьми. Это также отражается в сочинениях. Так, ученик восьмого класса пишет: