Текст книги "Антология современной польской драматургии 3"

представителя вида

Это не разные вещи

Хотя форма индивидуальной жизни естественным образом

Является скорее частным

Или скорее более общим проявлением жизни видов

так же как жизнь видов является более частной

или более общей индивидуальной жизнью

Понимаешь

ЛИБКНЕХТ: Не вполне

МАРКС: Человек является совокупностью общественных отношений

ЛИБКНЕХТ: Теперь понимаю

МАРКС: Вот возьмем банкира Лаффитта

Он когда после поражения революции отводил герцога Орлеанского

В ратушу то пожал ему руку

И говорит

«Теперь будут править банкиры»

Понимаешь

Теперь будут править банкиры

И правят и еще долго будут править

Если мы что-нибудь

Садись

Если мы не поймем

что нужно подождать кризиса

И только когда наступает кризис

Вцепляться им в горло

Потому что когда нет кризиса

То мы мало что можем

Максимум объяснить рабочим

Что буржуазия их использует

Что капитал сосет кровь из рабочих как вампир

И вынуждает расплачиваться за свои кризисы пролетариат

Но нельзя бездумно ввязываться в борьбу

Потому что они нас а не мы их

Потому что они раздавят нас как клопов

Важно что у нас есть хорошие новости

Потому что Энгельс говорит

Что у него там в Манчестере

Куда ни кинь паника и банкротства

Так что может как-нибудь дождемся

Что все это самое большее через полгода рассыплется

Бац… и рассыплется

ЭНГЕЛЬС (подходит к МАРКСУ, словно собираясь его ударить. Кричит): А если не рассыплется?

МАРКС: Если не рассыплется

То будет циркулировать

(Входит ЖЕННИ, за ней две дочки)

Девочки не могут уснуть

Эдгар заснул а девочки хотят спать но не могут заснуть

Потому что очень шумно

ЭНГЕЛЬС: Простите

МАРКС: Простите

Мы будем вести себя тише

ЛИБКНЕХТ: Простите я уже ухожу

МАРКС: Ты забыл

Дядя Фридрих

Привез Шато Марго две бутылки

И надеюсь что он не выпил их без нас

ЛЕНХЕН: Сейчас

Наденьте пожалуйста

(Подает сюртук. То, что ЛЕНХЕН одевает ЭНГЕЛЬСА, имеет значение для ЖЕННИ, которая заметно успокаивается)

МАРКС: Послушайте мы в этом пабе собственно ничего не ели

ЭНГЕЛЬС: Есть паштет

Я привез еще паштет

МАРКС: Друг мой

Генерал Фридрих

ЭНГЕЛЬС: Перестань

Какой из меня генерал

МАРКС: Я буду называть тебя генералом

Всегда буду называть тебя так

Друг мой

Потому что ты гениальный стратег

И у тебя есть врожденный талант

Как у Бонапарта

У тебя есть дар предвидения гениальная интуиция

Например что паштет

Будет для нас избавлением

И направлением атаки

Садитесь господин Вильгельм

Вот здесь штопор

За работу

Ленхен нимфа

Есть ли у нас хлеб

ЛЕНХЕН: Есть булки

МАРКС: Тогда давайте садиться

Возьмем эти булки

Разольем это вино

Девочки тоже наверняка голодны

Фридрих ты готов

Разливать

ЭНГЕЛЬС: Сейчас

Ты ужасно нетерпелив

Бокалы паштет не порезан

В таких делах нужна точность

Тут необходимо распределение труда

МАРКС: О распределении труда я написал не одну сотню страниц

Ну хорошо даю вам еще немного времени

Чтобы вы все точно

Женни ты садись а то как бы у тебя

Не начались преждевременные роды

Сядем будем пить вино

и поглощать этот паштет!

(Все занимают места за столом. В центре МАРКС, справа ЖЕННИ и ЛИБКНЕХТ, слева ЭНГЕЛЬС. Девочки тоже сели. Композиция напоминает картину религиозного содержания. ЛЕНХЕН хлопочет)

ЖЕННИ: Ленхен прошу тебя

Садись с нами

Пожалуйста

(ЛЕНХЕН садится рядом с ЭНГЕЛЬСОМ)

Господин Фридрих господин Вильгельм Карл Ленхен

Прошу прощения за сегодняшнее

Недоразумение и мое поведение

Слишком много забот для моего ослабленного организма

Я хочу сказать, что я прошу извинения

И что я хочу выпить за ваше здоровье

ЭНГЕЛЬС: Не о чем говорить

МАРКС: Есть о чем говорить

Мы должны сказать это со всей определенностью

Наша идея

Та идея которая расставила

понимание мира и понимание истории

на свои места

Которая открыла железные законы истории

Требует жертв

И мы должны быть готовыми к этим жертвам

Все это мы делаем не для себя

а для широких масс

угнетенного пролетариата

потому что кто-то ведь должен сражаться за порядок

за то чтобы пролетарская революция сделала

мир лучше и эту борьбу

с научной точки зрения

мы уже выиграли

и приговор вынесен судья история

а исполнителем приговора будет пролетариат

нужно только чтобы

международные

объединения рабочих

поняли почему

все мы должны бороться

почему для победы над капиталом

нельзя воспринимать других людей

как животных которых эксплуатируют

здесь недостаточно филантропии

здесь нужна революция в мышлении

революция которая объединит в братских объятиях

всех представителей угнетенных слоев

всех кого унижают и принуждают к непосильному труду

давайте выпьем за нашу борьбу

за нашу жертву которую мы приносим как Прометей

мы приносим жертву своим бунтом своим сопротивлением

и своей стойкостью

ЭНГЕЛЬС: И своей печенью

МАРКС: И своей печенью

Спасибо вам мои дорогие за то что мы вместе

ЭНГЕЛЬС: Это тебе спасибо Карл

Выпьем

За присутствующих дам

И за здоровье

Будущих поколений!

(Стоп-кадр, после которого актеры рассказывают о персонажах, которых они сыграли)

ЖЕННИ: Женни Маркс, урожденная фон Вестфален, вскоре родила дочь Франциску, которая умерла год спустя.

Затем в возрасте шести лет неожиданно умер Эдгар Маркс. Потом у Марксов родилась еще одна дочь, Элеонора.

Через пятнадцать лет в «Коротком описании полной событиями жизни» Женни напишет: «В начале лета 1851 года произошло нечто, о чем я не хочу здесь писать подробно, хотя это принесло нам много забот, и личных, и иных».

Женни фон Вестфален умрет тридцать лет спустя на руках у Елены Демут.

МАРКС: Карл Маркс так и не окончил своего монументального экономического и философского трактата под названием «Капитал». Он умер через полтора года после кончины жены. Со своим сыном Фридрихом Демутом Маркс не виделся.

Когда тот навещал свою мать, Елену Демут, Маркса не было дома. Маркс был похоронен на кладбище Хайгейт рядом со своей женой Женни. За три месяца до кончины он узнал о смерти своей самой старшей дочери Женнихен. На похоронах Маркса было 11 человек, в том числе Фридрих Энгельс. Он выступил с речью, говорил о гении Карла Маркса, чей труд переживет века. Елена Демут до конца заботилась о Марксе.

ЛЕНХЕН: Ленхен, она же Елена Демут, родила сына Фридриха Демута и отдала его на воспитание семье Левис.

Дочери Маркса считали, что Фридрих Демут-Левис – сын Ленхен и Энгельса, а самая младшая дочка Элеонора по прозвищу Тусси осуждала Энгельса за то, что тот плохо относится к своему «сыну».

Фридрих Демут-Левис стал токарем, весьма эмоциональная и хорошо образованная Тусси ему сочувствовала. Все свои сбережения Елена Демут оставила своему сыну. Вероятно, он никогда так и не узнал, кто является его отцом. После смерти Марксов Ленхен стала домработницей Энгельса, а через девять лет была похоронена рядом с Женни и Марксом на кладбище Хайгейт.

ЭНГЕЛЬС: Фридрих Энгельс до конца жизни содержал семейство Маркс. Тайну отцовства он открыл на смертном одре, написав Элеоноре на табличке: «Фридрих Демут, сын Карла Маркса».

Из-за рака горла Энгельс уже не мог говорить, но написал это признание, чтобы Тусси не сомневалась в благородстве его поступков.

ЛИБКНЕХТ: Вильгельм Либкнехт через десять лет вернулся в Германию. Двадцать лет спустя он стал одним из основателей Социал-демократической рабочей партии Германии. Он умрет в том же году, что и Елена Демут. На его похороны пришло сто пятьдесят тысяч человек. Его сын Карл был убит вместе с Розой Люксембург за пропаганду марксистских идей.

ЭНГЕЛЬС: Через пять лет после смерти Ленхен и Либкнехта поздней осенью четверо молодых социалистов, в том числе Тусси Маркс, выполнили последнее и очень настойчивое желание Энгельса – выйдя на лодке в открытое море, они бросили в воду урну с его прахом.

Тусси и Лаура покончили жизнь самоубийством – первая через три года, а вторая через тринадцать лет.

КОНЕЦ

Перевод Леонарда Бухова

Магдалена Драб
Слабые

Иллюстрированная театральная безделица

Эти ремарки – первые и почти последние в этой пьесе. Их роль берут на себя иллюстрации, представляющие воображаемые автором ситуации. Эти иллюстрации ни к чему не обязывают и выполняют эстетическую функцию. Они могут также стать источником вдохновения для потенциальных исполнителей. Театральную безделицу можно печатать на соответствующей ей макулатурной бумаге. Герои не обидятся, потому что они не героические, а именно что банальные и слабые. Приятного аппетита.

0

ОДИН ТАКОЙ: Пани Анина боится смерти. Преимущественно и с рождения. Тем хуже.

ОДНА ТАКАЯ: С пани Аниной я познакомилась в больничной палате. Она лежала рядом. Мы обе сломали ноги. Я – серьезно. А она свою сломала несерьезно. Где-то там бегала. В сущности, ничего особенного. Но поговорить нам не удалось: она постоянно смотрела в потолок. А по телевизору была интересная передача. Шоу талантов на предмет умений и внешности. Конкурс, кто съест червяка и сморщится меньше остальных. Я голосовала и эсэмэски посылала. И проголосовала за победителя. У меня всегда так. Когда выборы в парламент, я тоже ставлю на того, кто выиграет, и у меня всегда получается.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Пани Анину я знала по балкону. Она выращивала пеларгонии разных цветов, а я всегда предпочитала сурфинии. Сурфинии – более требовательные цветы, но зато какие благодарные. Не все могут их себе позволить. Только люди самоотверженные. С амбициями. Пеларгонии – для слабаков.

ТАКАЯ ТАМ: Пани Анина? Заходите.

1

ТАКАЯ ТАМ: Как ребенок?

АНИНА: Хорошо.

ТАКАЯ ТАМ: Уже не плачет столько по ночам?

АНИНА: Не знаю. Не слышу. Зато плакал сегодня днем. Я слышала, что плакал.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Все мои дети были зачаты днем. Ночью надо спать. Я всегда зачинаю детей днем, отдохнувшая и в настроении. Им требуется, чтобы ты была отдохнувшая и в настроении. Вот будут у вас дети – увидите.

ТАКАЯ ТАМ: А вы как себя чувствуете?

АНИНА: Не знаю. Нормально вроде.

ТАКАЯ ТАМ: Ничего не беспокоит?

АНИНА: Немного… Нет, ничего не беспокоит.

ТАКАЯ ТАМ: Таблетки помогают?

АНИНА: Не знаю. Вроде да.

ТАКАЯ ТАМ: Настроение улучшилось?

АНИНА: Без изменений.

ТАКАЯ ТАМ: Может, у вас есть какие-то вопросы?

АНИНА: Нет.

ОДНА ТАКАЯ: К детям нужно иметь подход. Надо обозначить границы. А если им непонятно, нарисовать на полу красным фломастером. Граница у кровати и от пояса вверх, ибо нельзя позволять ребенку садиться себе на голову. Ребенок должен знать, где проходят границы, пока не сообразит, что можно определять их самостоятельно. Потому что потом, когда он уже съедет и не позвонит даже на Рождество, устанавливать границы будет слишком поздно. Поэтому нужно торопиться с выполнением родительских функций. Границы и функции. Так бы я это определила. Это кредо. У вас есть какое-нибудь материнское кредо?

АНИНА: Что, простите?

ТАКАЯ ТАМ: Точно никаких вопросов?

АНИНА: Я хотела узнать, почему эти таблетки в виде цветочков. Это идиотизм.

ТАКАЯ ТАМ: Иногда их дают людям, которые не хотят пить лекарства по собственной воле.

АНИНА: И те соглашаются, потому что они в виде цветочков?

ТАКАЯ ТАМ: Им так легче. Цветы навевают приятные ассоциации.

АНИНА: Какие, например?

ТАКАЯ ТАМ: Они как конфеты. Больной чувствует себя ребенком.

АНИНА: Я не чувствую себя ребенком, значит, я не больна?

ТАКАЯ ТАМ: К чему вы клоните?

АНИНА: Меня раздражают эти цветочки. Может, они не для меня. Мне после них не лучше, а тот факт, что они розовые и в виде цветочков, унизителен. Меня это злит.

ТАКАЯ ТАМ: Почему?

АНИНА: Потому что я в плохом настроении, а они розовые и в виде цветочков, что тут непонятного.

ОДНА ТАКАЯ: Я спрашиваю, есть ли у вас как у матери какое-то кредо. Месседж, который вы бы могли передать другим матерям.

АНИНА: Нет, пожалуй, нет.

ОДНА ТАКАЯ: Я так и думала. Но вы не огорчайтесь. Вы еще молодая.

ТАКАЯ ТАМ: Вы бы предпочли, чтобы они были черные?

АНИНА: Я бы предпочла, чтобы они действовали.

ТАКАЯ ТАМ: То есть вам не становится лучше после этих таблеток?

АНИНА: Они не так плохи, если бы не тот факт, что они в виде цветочков. У вас есть какие-нибудь нормальные таблетки для взрослых?

ТАКАЯ ТАМ: Я могу прописать, например, аспирин, но боюсь, он не поможет.

АНИНА: Я же упоминала, что у меня проблемы с чувством юмора?

ТАКАЯ ТАМ: Я дам вам другие таблетки. Но есть одна проблема. Они в виде зеленого горошка.

АНИНА: Вы надо мной издеваетесь?

ТАКАЯ ТАМ: Нет. Просто мы уже израсходовали слабые лекарства и перешли к более сильным, а они все такие с приколами.

АНИНА: У вас нет каталога?

ТАКАЯ ТАМ: К сожалению, нет.

АНИНА: Тогда попробуем зеленый горошек.

ТАКАЯ ТАМ: А может, вы просто останетесь в больнице?

АНИНА: Не могу. Мне надо приготовить ребенку ужин. Я и так уже слегка засиделась.

ОДНА ТАКАЯ: И вот это уже кредо. «Мне надо приготовить ребенку ужин», – звучит. Можно сделать это основным лозунгом какой-нибудь кампании на тему материнства.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Даже не знаю.

ОДНА ТАКАЯ: По-моему, очень хороший лозунг.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: А по-моему, с детьми нельзя так деликатно. Если с ребенка все время сдувать пылинки, он вырастет последним недотепой. Разок не поужинает – может, научится наконец сам делать бутерброды. Как-то одна женщина спросила меня, можно ли дать ребенку такую-то кашку, ведь ее малышке всего полгода. Полгода карапузу, а она кашку боится давать. Я ей и говорю: «Милая, мой Брайанчик в четыре месяца голубцы ел». Вот мой ответ всем этим страдающим матерям, этой проклятой мартирологии и другим стабат матер долороса.

ОДНА ТАКАЯ: Аминь.

2

АНИНА: Однажды, давным-давно, за фиговым листком возникла маленькая шишечка. Маленькая, как подушечка пальца. «Может, ты слишком много поднимала», – сказали. Теперь ты должна ходить в корсете и поднимать разве что стакан воды и ставить обратно. Не более того. Иначе весь живот вытечет и уплывет в эту шишечку, а у тебя внутри останется одна пустота. Дыра. Жить с дырой и с шишкой – только пространство переводить. Надевай корсет. Надевай корсет. Корсет затянули и – плюх. Выпало маленькое. Как бы похожее, но такое, что плакать хочется. И так родилась любовь. Родилась на восьмой день – столь поздно, что о ней не вспомнили, и Каин успел убить Авеля, Лайка пропала в космосе без сухого пайка, а тридцать три миллиона человек стерли в пыль в ходе одной заварухи по какой-то незначительной причине. Незначительные причины – именно они управляли миром, пока не родилась любовь. А потом была уже только она, и разочарование от недостачи, неполучения этой любви.

3

МУЖ: Почему он плачет? Может, он болен.

АНИНА: Выглядит здоровым.

МУЖ: Если бы он был здоров, то улыбался бы. Здоровый младенец должен быть румяным и улыбающимся. А он плачет. Видимо, ему что-то нужно.

АНИНА: Не знаю. Он выглядит здоровым.

МУЖ: Ты спрашивала маму? Она вырастила дюжину детей. Наверняка сообразила бы, что его беспокоит.

АНИНА: Не спрашивала.

МУЖ: А должна бы.

АНИНА: Я считаю, что он здоров.

МУЖ: Как ты можешь считать, что он здоров, когда он так орет?

АНИНА: Может, ему скучно.

МУЖ: Он слишком маленький, чтобы скучать.

АНИНА: Мне скучно.

МУЖ: Тебе, может, и скучно, а он для этого слишком мал.

АНИНА: Но зато он в возрасте, подходящем для плача. Потом будет неудобно. Пусть себе поплачет.

МУЖ: Как ты можешь так говорить?

АНИНА: Ты меня еще любишь?

МУЖ: Что это за вопрос?

АНИНА: Адекватный нашей ситуации. Этот вопрос очень уместен.

МУЖ: Естественно, я тебя люблю.

АНИНА: Почему это естественно?

МУЖ: Потому что. Я же один раз сказал тебе, что люблю, а любят раз и навсегда.

АНИНА: Я любила уже раза два.

МУЖ: То не была любовь. Тебе казалось. Я говорю о настоящей любви.

АНИНА: А чем она отличается от ненастоящей?

МУЖ: Анина, этот разговор не имеет смысла. Ребенок плачет, а ты задаешь мне такие вопросы.

АНИНА: А я смогу задать их тебе, если ребенок перестанет плакать?

МУЖ: Разумеется, мы можем поговорить, когда он перестанет плакать.

Анина затыкает ребенку рот.

МУЖ: Что ты делаешь? С ума сошла?

Анина начинает плакать. Прижимает ребенка к себе. Они плачут вместе.

4

АНИНА: Я заснула, положив голову на кухонный стол. Я ничего не делаю и так устаю. Ко лбу приклеились кукурузные хлопья, остался след от скатерти и не проходил. Я не могла выйти из дома со скатертью на лице, поэтому не стала выходить.

5

ТАКАЯ ТАМ: Где вы были, пани Анина?

АНИНА: Дома.

ТАКАЯ ТАМ: Мы так не договаривались.

АНИНА: Знаю.

ТАКАЯ ТАМ: Я ждала вас двадцать минут, как мы договорились, а потом, увы, ушла.

АНИНА: Знаю.

ТАКАЯ ТАМ: Откуда вы знаете?

АНИНА: Потому что я пришла.

ТАКАЯ ТАМ: К сожалению, так нельзя. Мы должны друг друга уважать.

АНИНА: Я вас уважаю.

ТАКАЯ ТАМ: Но я этого не чувствую.

АНИНА: Мне жаль.

ТАКАЯ ТАМ: Вы выбрали текст, как я просила?

АНИНА: Да.

ТАКАЯ ТАМ: И вы мне его сейчас прочтете?

АНИНА: Пожалуй, нет. Я еще не выучила наизусть.

ТАКАЯ ТАМ: Тогда о чем мы будем говорить? У нас целый час, а я не знаю, что с вами делать. Вот так вы уважаете свое время и свои деньги?

АНИНА: Деньги не мои, а моего мужа. Он мне подарил, чтобы я чем-нибудь занялась.

ТАКАЯ ТАМ: И чем вы будете заниматься в течение ближайшего часа? У меня нет идей.

АНИНА: Сверну вам башку.

ТАКАЯ ТАМ: Простите, что?

АНИНА: Я бы хотела, чтобы вы научили меня стоять, а потом ходить. Так, чтобы меня не задевали на улице. Муж каждый день спрашивает меня: как ты стоишь? Или: как ты говоришь? А я не знаю, что ответить. Я просто – стою. Поэтому, когда он подарил мне на именины эти деньги, чтобы я чем-нибудь занялась, я решила пойти к кому-нибудь, кто знает, как надо стоять и как надо говорить, и нашла вас. У вас есть час. Это вроде немало.

ТАКАЯ ТАМ: Да. Конечно. Да. Вы попали туда, куда надо. Тогда начнем. Встаньте свободно и про себя, а лучше вслух повторяйте: я красавица и я королева.

АНИНА: Я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева, я красавица и королева…

5

АНИНА: …я красавица и я королева, я красавица и я королева…

МУЖ: Анина, дай малышу чаю. Он хочет чаю. Чаю с сахаром.

АНИНА: Я знаю. Вечно я ему чай подаю.

МУЖ: Ты же видишь, у меня рука занята.

АНИНА: Вижу. Вещей, которые мужчина может сделать одной рукой, очень немного. Порой мне кажется, что есть только одна вещь, которую мужчина может делать одной рукой. Сахар не слишком полезен.

МУЖ: Дай ему с сахаром, иначе будет реветь. Приучила пить с сахаром, так теперь не вызывай у него чувства вины, что пьет с сахаром.

АНИНА: Это твоя мама его приучила.

МУЖ: Если у тебя не было времени для ребенка, теперь не жалуйся. Мама его воспитывала, как умела. Я тоже пил с сахаром и ничего, жив.

АНИНА: Я просила не давать ему с сахаром.

МУЖ: Надо было не просить, а настоять на своем. С мамой надо строго. Ты отлично знаешь. Никакого сахара, и точка.

АНИНА: Я могла бы бросить работу и сидеть с ребенком.

МУЖ: Ты могла бы бросить работу и сидеть с ребенком. Теперь у тебя все равно нет работы.

АНИНА: Теперь у меня все равно нет работы. Но я завтра поищу.

МУЖ: Да успокойся ты.

АНИНА: Почему мы больше не занимаемся любовью?

МУЖ: Что?

АНИНА: Ты боишься заниматься со мной любовью?

МУЖ: Что ты придумываешь?

АНИНА: Ты боишься. Почему?

МУЖ: Мне кажется, это причиняет тебе боль.

6

Женщина падает первый раз под тяжестью материнства

ТАКАЯ ТАМ: Материнство, когда оно начинается и доношено, весит в среднем от двух с половиной до пяти килограммов, но может быть и тяжелее. Впрочем, даже четырехкилограммовое материнство бывает слишком тяжелым и разрывает женщину как минимум пополам. На самом деле весовой диапазон материнства, которое не разрывает и не наносит серьезного вреда здоровью, довольно узок, кроме того, даже подходящий вес не дает стопроцентной гарантии сохранения целостности. Особенно учитывая, что материнство – это отчасти возникновение вторых и последующих кусочков, расщепление женщины, ее разрезание и рубка на куски помельче. После слишком частого и долгого материнства женщина порой оказывается съеденной, неинтересной и не заинтересованной в том, чтобы дальше быть женщиной. Или, по крайней мере, производит такое впечатление. Это женщина подпорченная, несвежая, женщина-руина. Как вернуть женщине-руине хоть немного наполненности? Конечно, можно сделать это при помощи силикона в частной клинике. Можно также попробовать делать более глубокие вдохи, которые немного поднимут грудь и приподнимут голову, – рецепт на стыке гомеопатии и фитотерапии, поэтому результаты часто неудовлетворительные. Еще можно наполнить женщину снаружи и изнутри взглядом, но это не всегда удается. Нужен хороший наблюдатель и чутье, чтобы не спугнуть женщину и чтобы она не исчезла от неосторожного взгляда навсегда.

7

ЯН: Как-то раз один мужчина, выходя из дома, произнес про себя молитву: «Господи, сделай так, чтобы мне хорошо жилось», – и в этот момент его сбила машина. Он погиб на месте. Бог услышал его молитву.

8

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Простите, эта ветчина свежая?

ЯН: Разумеется, если бы она была несвежая, ее бы не было на витрине.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Ну конечно, что еще вы можете сказать.

ЯН: Уверяю вас, ветчина приехала к нам сегодня утром.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Небось, искупавшись в отбеливателе.

ЯН: Резать?

ДРУГАЯ ТАКАЯ: У вас даже освещение такое специальное. Я смотрела об этом документальный фильм и все вижу… Не пахнет ли здесь хлоркой?

АНИНА: Простите, вы не могли бы…

ДРУГАЯ ТАКАЯ: А может, вы сначала меня обслужите?

АНИНА: Простите, но я вижу, что вы в раздумьях, а я уже знаю, чего хочу, и тороплюсь…

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Минуточку. Мне кажется, у меня есть право немного подумать.

АНИНА: Конечно.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: А эта рулька свежая?

ЯН: Конечно, у нас все продукты свежие.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Но я серьезно спрашиваю, чтобы вы сказали мне черным по белому, что свежее, а что нет. От продавца я жду – честности. Чтобы установить эмоциональную связь с магазином, мне нужно именно это, молодой человек, а не какой-то лакей, повторяющий то, что ему велел говорить хозяин. Я спрашиваю, не что свежее, а что свежее. Чувствуете разницу?

ЯН: Не очень. Мы признаем только один вид свежести. Так называемую свежесть.

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Прискорбно…

АНИНА: Простите, кило сосисок, пожалуйста…

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Господи милосердный, дамочка! Пожар, что ли!? Сколько раз мне повторять, что этот господин сейчас обслуживает меня!?

АНИНА: Простите, но я правда тороплюсь… Мне надо…

ДРУГАЯ ТАКАЯ: А мне-то какое дело, женщина?!

ЯН: Восемь пятьдесят.

АНИНА: Спасибо.

ЯН: А вам что?

ДРУГАЯ ТАКАЯ: Эти сосиски свежие? Хотя знаете… нет. Расхотелось. Всего.

9

ДРУГАЯ ТАКАЯ: В мясном магазине очень много наготы. Сплошные обнаженные тела. Многие даже кожей не покрыты. Похабщина. В мясной магазин я всегда хожу с чувством стыда. Но и с некоторым особым удовольствием. Показываю пальцем на розовые округлости и говорю: это. Двести грамм этого, кило того, почему так дорого. В мясном магазине придумали слово «ветчина», чтобы не говорить «жопа». Или название «рулька», чтобы не сказать «ляжка». Гребаное лицемерие преступников.

АНИНА: Рррррр! Грррррребаное лицемеррррррие прррррреступников!

ТАКАЯ ТАМ: Рррррр! Грррррребаное лицемеррррррие прррррреступников!

АНИНА: Рррррр!

ТАКАЯ ТАМ: Рррррр!!

АНИНА: Рррррр!

ТАКАЯ ТАМ: Анина, тренируй р, и все будет хорошо. Выплеснешь из себя агрессию, улучшишь дыхание и дикцию. Р – это мой рецепт. Ррррррецепт! Повтори!

АНИНА: Ррррррецепт!

ОДИН ТАКОЙ: В мясной магазин я хожу через день. Выбираю продукты подешевле: кто-то когда-то сказал, что, хотя в них и нет мяса, можно быть уверенным, что они свежие. Мой постоянный набор: домашняя вырезка, фарш из индейки и окорок. Всего по триста грамм. Только окорок – типично мужской продукт, но и самый дорогой. Когда я получу пособие, буду покупать только мужские мясные изделия. Окорок, зельц и асбест.

10

ЯН: Ляжка, бедро, стопа, колено, маленький палец, большой палец, рука, локоть, пупок, грудина, шея, сосок, волос. Из этого я сложен. Из этого создан. Из мясных пазлов. Одни драгоценные, другие полезные и несколько лишних. Например, ноготь или раздвоенный кончик волоса. Так я себя вижу, так вижу других людей. Свою работу я не люблю, однако она мне и не мешает. Мясо воняет, смерть воняет, но этот факт следует принять, нельзя иметь к нему претензий. Поэтому к своей работе я отношусь нейтрально, так же как к смерти близких и дальних родственников, к болезням и войнам. Нет смысла обижаться, что смерть воняет и что частица этой вони иногда переходит на живых.

11

ЯН: Знаете этот анекдот?

АНИНА: Какой?

ЯН: Про англичанина, который приезжает в Индию и спрашивает: где мой чай?

АНИНА: Не знаю.

ЯН: Я тоже, к сожалению, плохо его помню. Неважно. Сосиски, как обычно?

АНИНА: Да, кило. Говорят, сосиски очень вредные. Но что делать, если ребенку нравится.

ЯН: Ясное дело. Всего не исключишь.

АНИНА: Пытаюсь отучить его от сахара. Мама… В смысле, мама мужа научила его пить с сахаром, и теперь он все время просит: «Мама, хочу чаю с сахаром».

ЯН: Бывает.

АНИНА: Да. Может, вы мне что-то посоветуете. Что-нибудь другое.

ЯН: Из колбасных изделий?

АНИНА: Да. То, что вам самому нравится.

ЯН: Мне? Я не знаю, что вы любите.

АНИНА: Что-нибудь, что вы любите.

ЯН: Я не все пробовал.

АНИНА: А есть что-нибудь, что вы попробовали, и понравилось?

ЯН: Я люблю сосиски. С детства.

АНИНА: Я могу вас угостить, если хотите.

ЯН: Спасибо. Не надо.

АНИНА: Вам нравятся мои колготки?

ЯН: Красивые.

АНИНА: Вам нравятся? А я так странно себя чувствую. На меня постоянно кто-то смотрит.

ЯН: Вы заслуживаете.

АНИНА: Чего?

ЯН: Взгляда.

АНИНА: Я? Спасибо. До свидания.

12

АНИНА: В пятницу я нарушила пост. Не смогла удержаться и съела. Но бабушка говорила, что субпродукты – это не совсем мясо. Я накричала на сына. Я довольно часто не справляюсь с нервами. Сказала, что Деда Мороза не существует, потому что мне хотелось, чтобы ему было плохо. Наряжалась. В плохом смысле. Хотела пробудить вожделение. Пошла в мясной магазин в ярких колготках, потому что хотела обратить на себя внимание. Хотела обратить на себя внимание продавца из мясного магазина. У меня были грязные мысли об этом мужчине. Я мало молюсь. У меня плохо получается. Я ничего не чувствую. Не обращаю внимания на своего мужа. Замуж вышла по любви. Но не помню, как это было, поскольку это было давно. Я не навещаю мать. Других грехов не помню, но обо всех жалею и обещаю их исправить, больше всего то, что… не знаю. Не знаю, что я больше всего хотела бы исправить. Я бы в целом хотела исправиться. Не знаю, в чем сильнее всего. Не помню. Еще вроде ушла с воскресной службы. Да, точно ушла. От лени. Без какой-либо уважительной причины. А с этим продавцом из мясного магазина… Я наряжалась не один раз. Много. Пожалуй, это все. Кажется, я ни о чем не забыла. Этот мужчина очень милый. Когда я прихожу, он всегда рассказывает мне какой-нибудь анекдот. Мой муж тоже часто рассказывает анекдоты, только я в последнее время над ними не смеюсь. Это, наверное, тоже грех.

13

ТАКАЯ ТАМ: Браво, Анина. Ты прекрасно прочитала стихотворение.

АНИНА: Вам понравилось?

ТАКАЯ ТАМ: Да, это было очень недурно.

АНИНА: Шекспир.

ТАКАЯ ТАМ: Правда? Я думала, кто-то совсем другой.

АНИНА: Шекспир. Главное произведение.

ТАКАЯ ТАМ: Странно. Похоже, я давно его слышала. Столько читаю других авторов, что потом классики… Все равно как если бы надо было вспомнить, о чем был «Король Матиуш Первый» Корчака…

АНИНА: Ребенок стал королем.

ТАКАЯ ТАМ: Знаю, знаю… Я для примера.

АНИНА: Мой сын недавно начал читать. Уже знает все буквы. Иногда только на письме путает Р и Б. Но только большие.

ТАКАЯ ТАМ: У мальчиков бывают такие проблемы. Девочки способнее.

АНИНА: Вам действительно понравилось, как я читала?

ТАКАЯ ТАМ: Очень, очень. Конечно, для любительского уровня. Промахи есть всегда. Ты всего лишь человек, не политик или актер, но в целом… Очень интересно.

14

АНИНА: Если бы я сделала что-то наперекор и неожиданно, так, что сама бы не успела сориентироваться, что уже это сделала, то пришло бы отрезвление. Иногда мне в голову приходит мысль: что, если бы я вдруг бросила камень в какого-нибудь прохожего или плюнула кому-то в волосы – не со злости, а эксперимента ради. Чтобы увидеть лица людей, мое лицо, когда это произойдет. Как все будут поражены этим фактом. Возможно, сегодня я выброшу сумочку в окно. Или выйду из дома в одних колготках и продефилирую за сосисками, за сахаром и еще раз, и обратно, пока все не привыкнут, и я просто стану фишкой района. Думаю, на очень короткий срок можно стать действительно заметной.

15

ЯН: Если бы меня спросили про пять важных вещей в жизни, это наверняка были бы приемы пищи. Такая у меня ассоциация с пятью важными вещами в жизни. Тем более в моей жизни. Надо есть пять раз в день, потому что так полезнее. А кроме того, так можно чем-то заняться, и жизнь проходит быстрее. Намажешь какую-нибудь краюху, что-нибудь порубишь, погрызешь, она и пролетит.

16

ОДНА ТАКАЯ: Видишь ли… Мои любовные истории довольно трудно описать. Пока роман продолжается, разговоров немного. Люди целуются. Язык занят, руки заняты. Им особо нечего сказать друг другу. И уж точно не всерьез и не на эту тему. В общем, надеюсь, нам не придется разговаривать?

ЯН: Мне так даже лучше. Если вы не ждете от меня, что я буду что-то говорить.

ОДНА ТАКАЯ: Не жду. Мне тоже даже лучше, чтобы ты ничего не говорил. К чему разочаровываться. От тебя пахнет копченой грудинкой.

ЯН: Я работаю в мясном магазине.

ОДНА ТАКАЯ: Я в курсе. Но ты там работаешь, а не живешь. Поэтому дома можно и душ принять. Грудинка не настраивает меня на романтический лад, понимаешь?

ЯН: Я и не пытаюсь настроить вас на романтический лад.

ОДНА ТАКАЯ: Если не на романтический, то как бы ты хотел меня настроить?

ЯН: Никак. Настрой – вещь, с моей точки зрения, лишняя.

ОДНА ТАКАЯ: То есть ты что, никогда не зажигаешь свечки, не завариваешь чай?

ЯН: Я считаю, что это лишнее.

ОДНА ТАКАЯ: Что в таком случае должно было значить: «У вас красивые волосы»?

ЯН: Вы были у парикмахера. Вы хотели услышать, что хорошо выглядите, вот я это и сказал.

ОДНА ТАКАЯ: Сказал так, потому что я хотела это услышать?! И ты сейчас мне это говоришь? Не боишься, что я обижусь и уйду?

ЯН: Нет.

ОДНА ТАКАЯ: Почему это? Ты воняешь копченой грудинкой, не можешь сказать мне ничего приятного и полагаешь, что я останусь здесь, даже если ты меня ни капли не соблазняешь?

ЯН: Да.

ОДНА ТАКАЯ: Ты нахал. И почему ты думаешь, что я останусь?

ЯН: Потому что иначе вы бы не пришли сюда лишь потому, что я сказал, что у вас красивые волосы.

ОДНА ТАКАЯ: Думаешь, я в отчаянии?

ЯН: Для меня это не имеет значения. Можете уже снять трусы.

ОДНА ТАКАЯ: И все?

ЯН: Если хотите, остальное тоже можете снять. Мне, в общем, без разницы.

ОДНА ТАКАЯ: Неважно. Подожди. Это больно. Больно.

Плачет. Уходит.

17

Женщина падает второй раз под тяжестью мужа