Текст книги "Антология современной польской драматургии 3"

Мацей Ковалевский
Мисс ВИЧ

Посвящается Эве

Действующие лица:

РАФАЭЛЬ – 35 лет, актер

ЮЛИЯ – 18 лет, старшеклассница, ВИЧ-инфицирована

ИРИНА – 25 лет, гадалка, астролог и биоэнерготерапевт, ВИЧ-инфицирована

КЛАРА – 35 лет, банковская служащая, двое детей, ВИЧ-инфицирована

УРШУЛА – 50 лет, университетский преподаватель, трое детей, муж

ДЕНИС (за сценой) – чернокожая звезда первой лиги, гениально изображает Хулио Иглесиаса

ГОЛОС (за сценой)

Действие происходит в Ботсване или в Польше, иначе говоря – нигде.

Гримерная или просто место за кулисами. ЮЛИЯ, ИРИНА, КЛАРА и УРШУЛА готовятся к выходу на сцену. Из‐за сцены доносится пение ДЕНИСА. В гримерку входит ведущий – РАФАЭЛЬ. (Если постановщику мешает голос ДЕНИСА, РАФАЭЛЬ может выключить монитор.)

РАФАЭЛЬ: Как самочувствие? Волнуемся?

КЛАРА: Немного.

ИРИНА: Волнуемся, волнуемся. Отчасти. Отчасти я волнуюсь, отчасти плохо себя чувствую. Сегодня еще не принимала антиретровирусные таблетки. То есть принимала, но тут же сблеванула. Сама уже не знаю, волнение это или СПИД.

РАФАЭЛЬ: Волнение. Можешь быть спокойна.

ИРИНА: А если это СПИД?

РАФАЭЛЬ: О Господи, так сразу ты не умрешь. (Смеется.)

УРШУЛА: Ты мог бы быть поделикатнее, Рафаэль.

РАФАЭЛЬ: Деликатный я был при отборе и отсеве. Сейчас финал и не время для сантиментов. А впрочем, я пошутил. Ирина, если тебе так плохо, можешь в любой момент отказаться от участия.

ИРИНА: Да нет, что ты. Я чувствую себя превосходно. Это просто нервы, о’кей? Меня всегда тошнило в стрессовых ситуациях. Все от волнения.

РАФАЭЛЬ: А я разве не говорил? У одних потеют руки, другие блюют.

ИРИНА: Волнение, да, это волнение. Оно заставляет меня нервничать.

РАФАЭЛЬ: Уршула, мир?

УРШУЛА: Мир. Конечно, мир. Просто будь внимательнее к своим словам.

РАФАЭЛЬ: Обязательно.

ЮЛИЯ: Сколько у нас осталось времени?

РАФАЭЛЬ: Ну… Если вы сидите на антиретровирусных таблетках, думаю, немало.

ЮЛИЯ: До выхода на сцену сколько времени?

РАФАЭЛЬ: Денис заканчивает, так что минут двадцать. Он настоящая звезда, и никогда неизвестно, когда остановится.

ЮЛИЯ: Ага, спасибо.

УРШУЛА: Знаешь, Рафаэль… Я правильно произношу твое имя – Рафаэль?

РАФАЭЛЬ: Безупречно.

УРШУЛА: А то я думала, просто Рафал.

РАФАЭЛЬ: Нет-нет, Рафаэль – отлично.

УРШУЛА: Буду следить за произношением, Рафаэль. Так вот, Рафаэль, что касается меня, то все в порядке. Я не болею ВИЧ. В отличие от девушек. Поэтому твой черный юмор на тему их близкого ухода нисколько не симпатичен. Это просто хамство. Если же ты думаешь, что ехидная ирония ослабит страх перед смертью, то ошибаешься, а твое артистическое (хотя, вероятно, это не лучшее определение и правильнее сказать «шутовское») мышление достойно кроманьонца.

РАФАЭЛЬ: Кого?

УРШУЛА: Кроманьонца. Тебе это слово ни о чем не говорит?

РАФАЭЛЬ: Не особо.

УРШУЛА: Это такой первобытный человек, который давным-давно жил там, где сейчас говорят по-французски.

КЛАРА: Уршула, прости, но я совершенно не могу сосредоточиться.

УРШУЛА: Извини, я тоже пытаюсь сосредоточиться, но Рафаэль не дает.

РАФАЭЛЬ: Слушай, Уршула, я скажу тебе кое-что честно.

УРШУЛА: А до этого ты был нечестен?

РАФАЭЛЬ: Нет, я был честен. Думаешь, только ты тут святая или какая-то блаженная, раз у тебя умерла сестричка?

УРШУЛА: Стоп.

РАФАЭЛЬ: Что «стоп»?

УРШУЛА: Стоп, сказала!

РАФАЭЛЬ: Да ни хрена!

ИРИНЕ нехорошо, она хочет уйти.

РАФАЭЛЬ: Вернись! Я тоже когда-то болел, но из‐за этого не отношусь ко всем неполноценным по-особому. И терпеть не могу этих претензий больных людей к миру, начиная с надписей на парковках «Ты забрал мое место – забери мое увечье» и заканчивая выборами «Мисс ВИЧ». (обращаясь к Уршуле) Хотя эти претензии им, скорее, навязали люди твоего пошиба – такие вдохновенные святые, возложившие на себя миссию осчастливить силой.

УРШУЛА: У тебя всё?

РАФАЭЛЬ: Нет. Я стараюсь разрядить обстановку и, возможно, делаю это слишком активно, но я дорожу этой работой, поскольку за нее хорошо платят. А если сегодня все получится, через год я, наверно, снова буду вести конкурс. И, дорогие финалистки, не забывайте, что здесь с нами телевидение. Теперь всё.

ЮЛИЯ: Что мы сейчас должны делать?

РАФАЭЛЬ: Ничего, просто говорить.

ЮЛИЯ: А какие будут вопросы?

РАФАЭЛЬ: Не знаю. (Уходит.)

УРШУЛА: И будь любезен выяснить, сколько времени дадут каждой из нас!

РАФАЭЛЯ уже нет. ИРИНА убегает, ей стало плохо.

Молокосос, самый настоящий.

ЮЛИЯ: Почему вы к нему придираетесь? Мне эти его шутки даже нравятся – так, пожалуй, лучше. Он классный. Актер. Я тоже буду актрисой или моделью, хотя для модели уже, наверное, слишком старая.

УРШУЛА: А сколько тебе лет, Юлия?

ЮЛИЯ: Восемнадцать.

КЛАРА: Ну, еще не слишком старая.

ЮЛИЯ: Но это, видимо, последний шанс, понимаете.

КЛАРА: Я просила: называй меня на ты.

ЮЛИЯ: Хорошо, Клара, о’кей. Тогда думаю, у меня точно есть шанс стать фотомоделью, ведь для этого можно быть такой старой, как я. А если бы сегодня удалось выиграть конкурс, то уж наверняка.

УРШУЛА: Дорогая, Мисс ВИЧ – это не Мисс Мира. Здесь ты должна выполнять миссию, а не демонстрировать тело.

ЮЛИЯ: Знаю, но фотографировать же меня тоже будут. А если нет, стану актрисой. Я уже узнавала про экзамены в актерское училище, но, может, после этого конкурса какой-нибудь режиссер сразу мной заинтересуется.

КЛАРА: Несомненно.

ЮЛИЯ: Пожалуй, да. Только я боюсь этих вопросов. Не знаю, что надо говорить.

КЛАРА: Когда тебя спросят, просто отвечай, что чувствуешь.

ЮЛИЯ: Ну да, но это надо как-то умно: что я буду заниматься просвещением, поеду вглубь континента, чтобы предостерегать от незащищенного секса, ухаживать за ВИЧ-инфицированными детьми и все такое.

УРШУЛА: Правильно.

КЛАРА: У тебя отлично получается.

ЮЛИЯ: Но я не собираюсь всем этим заниматься. Я хочу стать актрисой или моделью.

УРШУЛА: Ты, детка, похоже, ошиблась адресом.

КЛАРА: Уршула, прости, но может, это ты ошиблась? Тебе все время кто-то или что-то не нравится.

УРШУЛА: Не думаю.

ЮЛИЯ: Пани Уршула права. Конечно, я запуталась. Больше всего я боюсь, что меня заставят рассказывать, как это случилось.

КЛАРА: Ты не обязана вдаваться в детали.

ЮЛИЯ: А если поставят такое условие, что я скажу?

УРШУЛА: Правду, всегда лучше правду, деточка моя. Это просто.

Входит ИРИНА (или, может быть, уже какое-то время находится на сцене).

ИРИНА: Мне приснились сегодня два маленьких кролика. Малюсенькие такие, как муравьи, короче. Они жили у моей сестры. Я попросила ее типа дать мне немного за ними поухаживать. Разложила плед и выпустила их. Но один вышел на солнце и сразу типа заболел. Я тут же быстренько убрала его обратно в коробочку, и минут через десять он выздоровел. Странно, да? Вообще не могу как-то разумно растолковать этот сон.

КЛАРА: Кролик – это страх.

ИРИНА: Маленький, как муравей, да, это маленький страх. Мой страх болел, но я излечила его. Значит, обуздала, то есть победила свой маленький страх. Хотя вообще, я взяла два этих страха у сестры, так они мои или ее?

КЛАРА: Не знаю.

ИРИНА: Странный сон, правда?

КЛАРА: Не знаю.

ИРИНА: Жаль, у меня нет компьютера. О чем вы говорили?

ЮЛИЯ: Как это случилось.

ИРИНА: С кроликами? Да обычно, я забрала их у сестры, а потом они жили дальше.

КЛАРА: Мы разговариваем о том, как заразились ВИЧ, вот о чем.

ИРИНА: А зачем?

УРШУЛА: А зачем тебе компьютер?

ИРИНА: Затем, что у меня там астрологическая программа. Я забыла с утра взглянуть на свои транзиты и карты не взяла: схватила другую сумку. В общем, теперь я в тупике.

УРШУЛА: Ты что, Ирина, веришь в такие вещи?

ИРИНА: Для меня это не вопрос веры. Я просто этим пользуюсь, а с тех пор, как стала гадалкой, биоэнерготерапевтом и астрологом, компьютерная программа мне необходима.

КЛАРА: Не понимаю этого «зачем».

ИРИНА: Это я должна ответить, Клара, ты меня спрашиваешь?

КЛАРА: Да, тебя. Не понимаю, почему ты говоришь, что то, как мы заразились ВИЧ, неважно.

ИРИНА: Я не сказала, что это неважно, я спросила, зачем об этом говорить. Это же не повод для гордости и уж точно не тема для бесед. Или мы станем от этого менее инфицированными?

КЛАРА: Да нет, но разговаривать стоит. Кажется, для того и нужен этот конкурс, чтобы поговорить.

ЮЛИЯ: Да, ведь для этого и существует «Мисс ВИЧ».

ИРИНА: На сцене – совсем другое. Я буду говорить, могу говорить. Но разве сейчас нас кто-то слушает? Не вижу никого, кто бы нас слушал и не был инфицирован.

УРШУЛА: Простите великодушно, но я не инфицирована.

ИРИНА: Ты не в счет, Уршула, поскольку вместе с нами принимаешь участие в конкурсе. В общем, ты не считаешься, ибо все понимаешь, то есть как бы ВИЧ-инфицирована.

КЛАРА: Об этом стоит разговаривать. Пожалуй, стоит. Юлия, например, боится.

ИРИНА: Чего?

ЮЛИЯ: Ну, вопросов. Ведь они сейчас будут расспрашивать нас обо всем.

УРШУЛА: То есть любой понимающий вроде меня, по-твоему, как бы инфицирован?

ИРИНА: Ну да.

УРШУЛА: Весьма любопытное суждение.

ИРИНА: Правда? Я сама до этого додумалась.

УРШУЛА: Тот, кто понимает, скорее, не инфицирован, поскольку, обладая знаниями, может избежать ВИЧ или хотя бы снизить риск заражения.

ИРИНА: Либо он уже заражен, но еще об этом не знает.

УРШУЛА: Но в этом случае он понимает все, лишь когда узнаёт, что болен, ведь если бы он понимал все раньше, то не заболел бы.

ИРИНА: Уршула, о каком вообще понимании ты говоришь? Есть ВИЧ или нет, в смысле знаю или не знаю, или об общем понимании опасностей, связанных с заражением?

УРШУЛА: Конечно, в смысле общего понимания угроз, а точнее, его отсутствия, если человек заражается.

ИРИНА: Видишь ли, нет, совсем нет. Можно осознавать опасность и все равно заразиться. Голова – одно, жопа – другое. Достаточно, чтобы Плутон проходил через Солнце в твой день рождения – происходит переориентация сознания на сто восемьдесят градусов, и ты внезапно обнаруживаешь, что больна, хотя и была такая умная.

ЮЛИЯ: Красиво пел.

КЛАРА: Кто?

ЮЛИЯ: Денис. Очень хорошо выступил. Я могла бы поверить, что это Хулио Иглесиас.

УРШУЛА: Какой еще Плутон через Солнце?

ИРИНА: Обычный транзит Плутона по натальному Солнцу.

УРШУЛА: Не обижайся, Ирина, но это ересь и мракобесие.

ИРИНА: Уршула, я не собираюсь вступать в споры об астрологии. Замечу лишь, что у астрологии нет противников – есть только невежды.

УРШУЛА: Эту демагогию можно применить ко всему, даже – пардон – к сранью на расстояние. И значит, сотни миллионов христиан – невежды?

ИРИНА: С таким же успехом можно сказать: «Ешьте дерьмо, миллиарды мух не могут ошибаться».

УРШУЛА: Знаешь, это выражение тоже универсально. Я могу назвать дерьмовыми мухами астрологов, биоэнерготерапевтов, гадалок и других чародеев.

ИРИНА: Естественно, можешь, но мир в целом устроен так, что ничего не является тем, чем кажется, и, наверное, лишь на том берегу Стикса понятно, что и как на самом деле. Если бы Юлия не знала, что пел Денис, она бы голову дала на отсечение, что это Хулио Иглесиас. Так же и с твоим Иисусом.

УРШУЛА: И с твоей астрологией.

ИРИНА: И с моей астрологией. Тем не менее я выбрала астрологию.

УРШУЛА: А я – Иисуса. И мне хорошо.

ИРИНА: До встречи по ту сторону Стикса.

УРШУЛА: Если тебя кто-нибудь туда пустит.

ИРИНА: А что, толпы христиан перегородят мне дорогу?

УРШУЛА: Может быть. Ты, несомненно, узнаешь об этом раньше меня.

КЛАРА: Уршула, ты еще бóльшая кроманьонка, чем Рафаэль.

Напряжение выросло настолько, что УРШУЛЕ приходится ненадолго выйти. Она говорит «Извините», но непонятно, просит ли прощения или извиняется за то, что выходит.

УРШУЛА: Извините.

ИРИНА: Типичный скорпион. Аргументы в духе: «А ты безногий». Их используют, когда вообще нет аргументов. Скорпионы гребаные. Вечно должны выигрывать, вечно за ними должно быть последнее, победное слово. Воткнуть в спину нож. Ни способы, ни издержки не играют никакой роли. Главное – победа. Честная игра? Что это? Что такое честная игра?

УРШУЛА: Ты намного моложе меня, и уже в силу возраста мне полагается хотя бы капля уважения. Меня оскорбляют здесь на каждом шагу, но пожалуйста, пожалуйста! Я вынесу все это с христианским смирением и подставлю другую щеку в память о моей незабвенной сестре.

ИРИНА: Аминь.

УРШУЛА: Знаешь, Ирина, ты как Иуда. Ты предала Бога и веру своих предков, продавшись черной магии.

ИРИНА: О нет, нет, нет, прошу прощения. Бог живет среди звезд, а я гадаю по звездам, так что нахожусь очень близко к Богу.

УРШУЛА: Или к дьяволу. Будь ты моей студенткой, никогда бы не сдала экзамен.

ИРИНА: Господи, к счастью, пронесло.

КЛАРА: Да прекратите уже, эта перепалка бессмысленна и просто неприятна.

ИРИНА: Почему неприятна? О ВИЧ стоит говорить – это твои слова, Клара. Вот мы и говорим.

КЛАРА: О ВИЧ стоит, но вы далековато от него ушли.

ИРИНА: Если сравнить воздух с гомеопатической таблеткой, ВИЧ – та ничтожная, микронная частица яда, которая всегда есть в этой таблетке. Значит, о чем бы мы ни говорили, мы всегда говорим о ВИЧ. Гомеопатически. Когда ты дышишь, вдыхаешь целый мир.

УРШУЛА: Такая умная гадалка, а от ВИЧ не убереглась.

ИРИНА: Потому что дышу воздухом.

УРШУЛА: Не можешь даже вылечиться от своей нервной тошноты, госпожа биоэнерготерапевт.

ИРИНА: Тошнота, дорогая, – психосоматическая проблема. Возможно, этот конкурс не слишком полезен моему Высшему Я, а может быть, мое Высшее Я просто не выносит твоего присутствия.

УРШУЛА: Раз оно Высшее, то должно быть толерантным.

ИРИНА: Но не к глупости.

УРШУЛА: Слушай, ты когда-нибудь говорила «прости»? В твоем лексиконе есть такое слово?!

ИРИНА: Сорри.

ЮЛИЯ плачет.

КЛАРА: Что случилось, Юлия?

ИРИНА: Что такое?

ЮЛИЯ: Ничего.

УРШУЛА: Что происходит?

ИРИНА: Ничего. Она сказала: ничего.

УРШУЛА: Не будь ребенком. В чем дело?

ЮЛИЯ: Ну, просто сейчас финал, а я боюсь того самого главного вопроса: как это случилось?

ИРИНА: Никто тебя об этом не спросит.

ЮЛИЯ: А вот и спросят, ведь на «Мисс ВИЧ» не только хотят показать, что с ВИЧ можно быть красивым и нормальным; есть еще профилактический смысл, чтоб другие избежали заражения. Значит, все захотят узнать, как это случилось, а мне стыдно.

ИРИНА: Тогда выдумай какую-нибудь слезливую сказочку про свое горе.

ЮЛИЯ: Но пани Уршула сказала, что всегда надо говорить правду.

ИРИНА: О Боже.

УРШУЛА: Да, сказала, и что?

ИРИНА: Ничего. Прости, ничего.

КЛАРА: А какая у тебя правда, Юлия?

ИРИНА: Видишь, я умею говорить «прости».

ЮЛИЯ: Банальная и стыдная.

ИРИНА: Банальной и стыдной бывает потеря невинности.

ЮЛИЯ: Так у меня это произошло одновременно.

КЛАРА: Что?

ЮЛИЯ: Ну, потеря невинности и заражение ВИЧ.

ИРИНА: Тебе крупно не повезло, подруга.

КЛАРА: Но как?

ЮЛИЯ: Просто. Я сбежала из дома с подружкой, и меня изнасиловали.

УРШУЛА: А почему? Почему ты сбежала из дома? Там было так плохо? А может, кто-то из родителей домогался тебя?

ИРИНА: Тогда бы она, наверно, лишилась девственности раньше.

КЛАРА: Вообще, да.

УРШУЛА: Совсем не обязательно, ведь можно домогаться без проникновения – правда, Юлия?

ЮЛИЯ: Никто меня не домогался. У меня чудесные родители, и я никогда ни в чем не испытывала нужды.

УРШУЛА: Браво. Так почему ты сбежала?

ЮЛИЯ: Не знаю. Мы с подружкой хотели сделать что-нибудь безумное, что-нибудь самостоятельное. Единственное, что пришло нам в голову, – побег.

ИРИНА: Ну да, просто. Все очень просто. Время созревания, то есть первая оппозиция Сатурна в сочетании с влияниями Урана.

КЛАРА: Может, хватит уже?

ИРИНА: Но это правда.

КЛАРА: И все-таки, может, хватит? Умоляю.

ЮЛИЯ (рассказывает): Вместо школы мы пошли в парк, потом в торговый центр, а потом в кафе.

КЛАРА: Эта астрология не усложняет тебе жизнь?

ЮЛИЯ: Потом у нас заканчивались уроки, и мы могли вернуться домой. Никто бы даже не догадался, какую безумную и самостоятельную вещь мы совершили. Но у нас так хорошо получалось, что мы решили бежать дальше. Пошли на железнодорожный вокзал. Я забыла деньги, но у подруги были. Она купила два билета и два пива. Пиво не в билетной кассе, там только билеты, пиво в ларьке у вокзала. Поблизости стояли два каких-то чувака. Немного старше нас. Один мне понравился. Они подошли к нам, заговорили, а мы сразу ляпнули, что сбежали из дома. На это парень, который мне понравился, сказал, что они уже месяц не живут дома и нашли недалеко крутую вписку. Им вообще не пришлось больше ничего говорить – я сразу заявила, что у нас есть пиво, и спросила, можно ли зайти. Подружка говорила, пропадут билеты, но этот мой сказал, что они действительны три дня.

УРШУЛА: Правда действительны?

КЛАРА: Прекрати.

ЮЛИЯ: Ну мы и пошли. Они жили в каком-то подвале. Подружка не хотела пива и пошла пописать. А я выпила одно. Впервые в жизни. Подружка не вернулась, то есть вернулась, но домой. А меня почти без сознания нашли в том подвале родители: они в итоге все от нее узнали. Родители боялись, что я забеременею, я тоже боялась. К счастью, не забеременела, а просто заразилась ВИЧ.

ИРИНА: Это вся история?

ЮЛИЯ: Да.

ИРИНА: Слишком длинно, надо подсократить.

ЮЛИЯ: И еще в конце я добавлю, что через год оканчиваю школу и хочу стать актрисой.

ИРИНА: Это да, это очень хорошо, очень, но остальное нужно сократить. О, черт! Мать твою! Фак! У вас есть прокладки?

КЛАРА: У меня нет.

ЮЛИЯ: У меня с тех пор не было месячных.

ИРИНА: Уршула?

УРШУЛА: Есть.

ИРИНА: Одолжи одну, пожалуйста.

УРШУЛА (копается в сумке): Держи. Отдавать не надо, это подарок.

ИРИНА: Спасибо. Боже, такая огромная?! Это что, памперс?

УРШУЛА: Не хочешь – не бери.

ИРИНА: Да нет, возьму. Еще раз спасибо. Тебе осталось пять лет до климакса.

УРШУЛА: Бессовестная.

ИРИНА: Последний раз будешь трахаться как полноценная женщина в шестьдесят.

УРШУЛА: Откуда ты знаешь, сколько мне лет?

ИРИНА: Я гадалка.

КЛАРА: Мы же говорили в предыдущем туре, сколько нам.

ИРИНА: А ты не трахалась три года.

ЮЛИЯ: А я? (опомнившись) Ах да, я ведь говорила.

ИРИНА: А ты будешь знаменитой актрисой.

ЮЛИЯ: Серьезно?

ИРИНА: Я побегу, а то из меня льется.

Уходит.

ЮЛИЯ: Вы слышали? Я стану знаменитой.

УРШУЛА: Поживем – увидим. Людям такого сорта не стоит доверять. Если хочешь, я помолюсь за успех твоей карьеры.

КЛАРА: Буду держать кулачки.

ЮЛИЯ: А моя история ничего?

КЛАРА: Она совсем не банальная и не стыдная.

УРШУЛА: Но, пожалуй, тебе правда нужно ее сократить. Интересно, сколько у каждой из нас будет времени. Боже, девочки, я бы столько хотела рассказать о своей сестре.

Дальше УРШУЛА переходит на шепот, а диалог может продолжаться.

Господи Иисусе Христе и Матерь Его Пресвятая, вверяю вам душу моей сестры. И пусть сам Папа Римский ее беатифицирует. Радуйся, Мария, благодати полная…

ЮЛИЯ: А ты, Клара?

КЛАРА: Что?

ЮЛИЯ: Как заразилась?

КЛАРА: От мужа.

Входит Ирина.

УРШУЛА: Страшно.

ИРИНА: Что страшно?

УРШУЛА: От мужа заразилась ВИЧ.

ИРИНА: Скорее, типично. А из меня льется, как из крана. Не хватало только, чтобы понос начался.

УРШУЛА: Не могу даже вообразить, чтобы меня заразил муж.

ИРИНА: Значит, у тебя бедное воображение.

КЛАРА уходит. ЮЛИЯ уходит вслед за КЛАРОЙ.

ИРИНА: Он что, не ездит в командировки?

УРШУЛА: Конечно, ездит.

ИРИНА: Ну и как, ты не проверяешь его?

УРШУЛА: Это было бы ниже моего достоинства. Думаю, любовь в том и заключается, чтобы доверять друг другу.

ИРИНА: Ну-ну.

УРШУЛА: Впрочем, он бы не сделал этого хотя бы из‐за детей. Я его знаю.

ИРИНА: Уршула, я тебя умоляю, заклинаю, ты действительно полагаешь, что он никогда, ни единого раза не ходил налево?

УРШУЛА: Конечно же, нет.

ИРИНА: Да прям. Вот представь себе: командировка, гостиница, ночь, алкоголь, вечеринка, все напились и танцуют, твой накачавшийся муж и женщина, красивая женщина, которая ему нравится. К слову, в этом состоянии нравится практически любой и любая. Они прекрасно понимают, что, если вместе поднимутся наверх, никто никогда об этом не узнает. Что им терять? Нечего. А получить можно – миг наслаждения, шанс вкусить запретный плод. Ты все еще свято веришь, что твой муж никогда?..

УРШУЛА: Естественно, верю. Ведь он католик.

ИРИНА: А у меня отличная задница, и я знаю, что она сводит мужиков с ума.

УРШУЛА: То, что ты говоришь, ужасно.

ИРИНА: Зато правдиво. И женатых прежде всего. А ты?

УРШУЛА: Что я?

ИРИНА: Не ездишь в командировки?

УРШУЛА: У нас бывает межуниверситетский обмен опытом.

ИРИНА: Изящно вы это называете. И что, скажи честно: никогда?

УРШУЛА: Что именно?

ИРИНА: Измена.

УРШУЛА: Ирина, что ты, собственно, обо мне думаешь?

ИРИНА: Ничего, Уршула, ничего плохого. Только знаешь, Бог вездесущ, да? Живет среди звезд, да? И смотрит.

ИРИНА машет рукой смотрящему сверху Богу.

Теперь я хочу, чтобы ты перед Богом сказала, что никогда не изменяла мужу, потому как я уверена: у каждого человека минимум раз в жизни случается стопроцентный тет-а-тет, когда известно, что никто никогда об этом не узнает. Уршула, неужели ты никогда не танцевала немного иначе, слегка за рамками дозволенного, никогда не целовалась, как бы нечаянно, никогда даже не представляла себе, что делаешь это с другим, правда никогда?

Пауза.

УРШУЛА: Никогда.

ИРИНА: «Никогда» не свойственно человеческой природе.

УРШУЛА: А моей свойственно.

УРШУЛА хочет уйти.

ИРИНА: Не обманывай себя, ведь твой Бог считает это смертельным грехом, и ты не смоешь его ни походами в костел, ни святой исповедью. «Никогда» не свойственно человеческой природе. Видишь ли, Уршула, в конкурсе «Мисс ВИЧ» нет ни капли метафоры, даже маленькой ее частички. Здесь все буквально. Поэтому когда ты с такой уверенностью говоришь «никогда», то говоришь буквально; а твой Бог смотрит и все записывает себе в тетрадочку, и не думай, что, если мужик вставил тебе только раз и только наполовину, ты можешь оправдать это какой-нибудь метафорой или делать вид, что ничего не было, ведь никто, вообще никто об этом не знает.

Пауза. Входит ЮЛИЯ.

УРШУЛА: Один раз.

Тишина.

ИРИНА: Одного раза достаточно.

УРШУЛА: Но это был очень культурный католический профессор, доктор наук.

ЮЛИЯ выходит.

ИРИНА: Уршула, и ты правда по-прежнему считаешь, что твой муж никогда?

УРШУЛА: Не знаю.

ИРИНА: У меня были католики, греко-католики, евангелики, буддисты, даосисты, пятидесятники, свидетели Иеговы, исламисты, иудеи, даже один мормон затесался, а лишил меня девственности сам первоначальный взрыв праматерии – DJ ХАОС. Представляешь? DJ ХАОС трахал меня, но я не знаю, кто заразил. Знаю, что заразил однократно.

УРШУЛА плачет.

УРШУЛА: Я не слушаю тебя, не слушаю.

Входят ЮЛИЯ и КЛАРА.

ЮЛИЯ: Не плачьте, Уршула. Раз он был культурным профессором, то наверняка вас не заразил.

ИРИНА (иронично): Ясен пень, ведь он сделал это один раз и наполовину. Лишь раз забылся – и больше никогда.

УРШУЛА: Я не слушаю тебя, потому что ты ничего не понимаешь! Я всю жизнь работаю, сплошные лекции и студенты, а после работы – муж и дети. Дальше всего в отпуск мы ездили на озеро Балатон, сраный Балатон! Дальше он не захотел: говорит, устает за рулем, а летать боится. Я вышла за него в двадцать два года и спустя двадцать лет один раз позволила себе. Только раз. Боже, у меня все лицо размазано?

ЮЛИЯ: А на Балатоне красиво, Уршула?

УРШУЛА: Красиво, но на пятый раз привыкаешь.

УРШУЛА выходит.

КЛАРА: Мой муж был на Балатоне.

ЮЛИЯ: Ему понравилось?

КЛАРА: Даже не знаю. Я развелась с ним год назад. У нас двое детей. Сейчас он умирает от СПИДа.

ИРИНА: А я никогда не была на Балатоне.

КЛАРА: И ничего не потеряла!

ЮЛИЯ: А ты не должна быть сейчас рядом с ним?

КЛАРА: Я бы хотела, но Петр…

ИРИНА: Когда ты узнала, что твой муж – гей?

ЮЛИЯ: Он знал, что инфицирован, когда сожительствовал с тобой?

КЛАРА: Конечно, нет. Все выяснилось, лишь когда он заболел. Он думал, это язва желудка.

ЮЛИЯ: А как ты отреагировала, когда узнала, что он тебя заразил?

КЛАРА (перебивает Юлию): Это что, блядь, интервью? Прошу тебя, прекрати. Не знаю. Это застало меня врасплох. Я отвела детей на обследование. Не могла поверить. С самого начала нашего брака он вел двойную жизнь. Вроде как предпочел жениться, чем признаваться родителям, что он – гей.

ИРИНА: А ты ему никогда не изменяла…

ЮЛИЯ: Ирина может иронизировать сколько угодно, а я тебе верю.

ИРИНА: Я ей тоже верю.

КЛАРА: Мне неважно, что я инфицирована. Я беспокоюсь за детей. И проблема в том, что мне стыдно. А еще более стыдно, что столько лет жила с этим. Еще более…

ЮЛИЯ: А мне кажется, мне более стыдно.

УРШУЛА (вошла немного раньше): Я тоже тебе верю.

КЛАРА: Уршула, не надо… У этого даже были свои плюсы: мне не приходилось наряжаться, красить волосы, брить ноги, то есть делать все то, что делают остальные женщины, ведь если тебя не замечают, то какая разница.

УРШУЛА: Ну, теперь я выгляжу более-менее. Клара, жизнь не стоит на месте. Ты принимаешь антиретровирусные таблетки и, может быть, не заболеешь. А его накажет сам Господь.

ИРИНА: Боже, Уршула, что ты гонишь… Что ты преподаешь?

УРШУЛА: Этику.

ИРИНА: Как ты можешь молоть такую чушь? Ты такая же лицемерная, как моя мать. Меня называешь еретичкой и мракобеской, а сама несешь вздор, как кикимора болотная.

УРШУЛА: Мне неприятно с тобой общаться.

ИРИНА: Прости, но я не брошусь из‐за этого со скалы.

УРШУЛА: А я и не рассчитывала.

КЛАРА: Прекратите уже. Обе хороши.

УРШУЛА: Простите, милые дамы, но я не инфицирована.

ИРИНА: А ты обследовалась?

УРШУЛА: Не вижу в этом необходимости.

ИРИНА: А я вижу. Ты такая же святая, как твоя покойная сестра. Только раз, правда?

УРШУЛА: Господи милосердный, стоп! Хватит! Я стерплю все, но не позволю оскорблять мою сестру. Она долгие годы была миссионером, а когда вернулась в Польшу, работала в хосписе. Там ей в рану на руке случайно попала кровь человека, умиравшего от СПИДа. Это была святая женщина. Понимаешь? Не понимаешь. И она тихо умерла.

ИРИНА: Ага, щас.

УРШУЛА: Хамка.

ИРИНА: А-ха! Никакая это была не рана на руке, а негр!

УРШУЛА (бросается на ИРИНУ): Ах ты, сука, я тебя придушу!

ИРИНА: Ну же!

Прежде чем завязывается настоящая драка (а может, она и завязывается), КЛАРА начинает терять сознание, падает в обморок, закашливается – на выбор. В любом случае это прерывает открытое столкновение ИРИНЫ и УРШУЛЫ. Некоторое время все заняты КЛАРОЙ, пока КЛАРЕ не станет лучше.

ЮЛИЯ: А ты, Ирина?

ИРИНА: Что?

ЮЛИЯ: Ну, как ты заразилась?

ИРИНА: Да обычно, че. Я же всегда нравилась мужикам. В старших классах. В меня влюбился DJ ХАОС. Он был со мной целых два месяца. (смеется) Если бы ты только видела, как он был влюблен. Даже признался мне.

ЮЛИЯ: DJ ХАОС сказал, что любит тебя?

ИРИНА: Ну да, DJ ХАОС.

ЮЛИЯ: Как, как он это сказал?

ИРИНА: Я вхуярился в тебя по самые яйца.

ЮЛИЯ: Зашибенно.

УРШУЛА: Господи, твоя воля, дай сил это выдержать.

ИРИНА: Я не с тобой разговариваю. Потом я бросила его. Занималась потихоньку искусством, немного танцевала, пела на банкетах в Японии, пока не познакомилась с одним гуру. Мы были вместе целых полгода. Благодаря ему я испытала истинное озарение. И поэтому делаю то, что делаю.

ЮЛИЯ: В Японии?

ИРИНА: Нет, я не была шлюхой, а работала девушкой для эскорта. Пела, танцевала и тупо раскручивала клиентов на коктейли, составляя им компанию. Трахалась, только если самой хотелось.

ЮЛИЯ: А сколько у тебя было мужчин?

ИРИНА: До или после?

КЛАРА: Так ты после заражения была с другими?

ИРИНА: А что? Если кто-то хотел меня – имел. Ничего сложного, достаточно расставить ноги. Один сукин сын заразил, пусть другие сучата страдают.

УРШУЛА (шепотом молится): Боже, дай мне силы выдержать это.

ЮЛИЯ: Я хотела бы… Так бы хотела, чтобы кто-нибудь меня полюбил, а потом я бы познала с ним секс. Ежедневно молюсь, чтобы наконец придумали вакцину и я смогла нормально жить.

Входит РАФАЭЛЬ, безукоризненно переодетый женщиной.

РАФАЭЛЬ: Ну и как?

КЛАРА: Ну, не знаю. У меня какие-то плохие ассоциации.

ИРИНА: По-моему, бомба.

ЮЛИЯ: Великолепно, правда великолепно.

УРШУЛА: Прекратите. Это возмутительно.

РАФАЭЛЬ: Возмутительно? Возмутительно как раз то, что нам требуется. Нужен небольшой скандальчик, легкий шок, тогда все закрутится. Черт, икры побаливают от каблуков.

КЛАРА: На таких каблуках почти любой девушке больно.

ИРИНА: А ты зачетная чика, Рафаэль. Стройные ноги и вообще.

РАФАЭЛЬ: Я женат, а ты ВИЧ-инфицирована.

ИРИНА: Уж как-нибудь справимся.

РАФАЭЛЬ: В другой жизни, ладно?

ИРИНА: Ловлю тебя на слове.

РАФАЭЛЬ: Вы готовы, девчонки?

ЮЛИЯ: Готовы.

РАФАЭЛЬ: Призы потрясные, Денис почти закончил, так что вперед.

ЮЛИЯ: А какие будут вопросы?

РАФАЭЛЬ: Три, и для всех одинаковые.

ЮЛИЯ: Но какие?

РАФАЭЛЬ: Мне запретили говорить.

ИРИНА: Легкие будут.

ЮЛИЯ: Откуда знаешь?

ИРИНА: А ты как думаешь?

УРШУЛА: Как я выгляжу?

ИРИНА: Как мать Тереза.

УРШУЛА: Осторожно, а то опять начнешь блевать. Я не тебя спрашивала.

КЛАРА: Хорошо.

УРШУЛА: В самом деле?

КЛАРА: В самом деле хорошо.

РАФАЭЛЬ: Ну, тогда пошли.

У РАФАЭЛЯ звонит мобильник.

РАФАЭЛЬ: Черт побери, только не сейчас.

Достает телефон из колготок, смотрит на экран.

Я должен ответить. Ждите за кулисами, я по-быстрому.

Все девушки выходят, РАФАЭЛЬ поднимает трубку.

Алло! Привет, дорогая. Дорогая, я не могу сейчас говорить. Вот-вот выхожу на сцену. Жаль, что ты не позвонила пять минут назад.

Возвращается ИРИНА.

ИРИНА: Рафаэль.

РАФАЭЛЬ (в телефон): Подожди минутку, я перезвоню. (обращаясь к Ирине) Что?

ИРИНА (придвигается к Рафаэлю): Я говорила серьезно.

РАФАЭЛЬ: О чем?

ИРИНА: Ну, ты же понимаешь. Ты нереально заводишь меня в этих шмотках, я прям не могу.

РАФАЭЛЬ: Совсем сдурела.

ИРИНА: Да ладно. Это ты сдурел…

РАФАЭЛЬ: Прекрати.

ИРИНА: Сам прекрати.

РАФАЭЛЬ: Слушай, я ведь не заражусь от поцелуя?

ИРИНА: Тебе пришлось бы выпить два ведра слюны, а у меня столько нет.

РАФАЭЛЬ и ИРИНА целуются.

РАФАЭЛЬ: Слушай, мне надо перезвонить жене.

ИРИНА: Перестань. Скажи, какие будут вопросы?

РАФАЭЛЬ: Не могу.

ИРИНА: Прошу тебя, скажи.

РАФАЭЛЬ: Не могу.

ИРИНА уходит. РАФАЭЛЬ смеется и звонит жене.

РАФАЭЛЬ: Ну, это я. Ничего не случилось, это была одна из Мисс ВИЧ. Смеюсь, потому что она хотела, чтоб я сказал ей, какие будут вопросы. Конечно, не сказал. Простые.

Входит ЮЛИЯ.

ЮЛИЯ: Рафаэль.

РАФАЭЛЬ (в трубку): Секундочку. (обращаясь к Юлии) Что?

ЮЛИЯ: Пожалуйста, скажи мне только, какие будут вопросы. Обещаю, что не проболтаюсь, это навсегда останется между нами.

РАФАЭЛЬ: Не скажу. Вали отсюда. (в трубку) Да-да?

ЮЛИЯ: Прости.

РАФАЭЛЬ (в трубку): Погоди еще секунду.

ЮЛИЯ: Прости, я совершила ошибку. Это не уменьшит моих шансов?

РАФАЭЛЬ: Не уменьшит, иди давай, брысь отсюда.

ЮЛИЯ уходит. РАФАЭЛЬ возвращается к телефонному разговору.

Я здесь. Да ничего не останется между нами – она тоже хотела узнать вопросы, вот и все. Дорогая, я сказал ей «проваливай», это просто соплячка. Не преувеличивай. Чего ты хотела? Дорогая, я тут не штаны просиживаю, а работаю. Да, но ведь я кормлю нашу семью.