Текст книги "Комментарий практики рассмотрения экономических споров (судебно-арбитражной практики). Выпуск 24"

(комментарий к определению Экономической коллегии ВС РФ от 31 января 2017 г. по делу № 306-ЭС16-9493)

А.А. ГРОМОВ,

кандидат юридических наук

В июне 2015 г. в ГК РФ была введена норма, предоставляющая кредитору по общему правилу право требовать исполнения договорного обязательства в натуре (ст. 308³).

Закрепление подобного подхода потребует от судебной практики установить, в каких случаях предусмотренная законодателем презумпция будет опровергаться и кредитор не сможет воспользоваться названным средством защиты.

Представляется, что для ответа на последний вопрос необходимо исследовать каждый вид обязательств в отдельности с учетом специфики того договорного типа, на основе которого возникает та или иная обязанность.

Применительно к обязательствам по заключению договора ряд значимых выводов были сделаны в определении Экономической коллегии ВС РФ от 31 января 2017 г. по делу № 306-ЭС16-9493.

Как было установлено судами в рамках данного дела, Министерство лесного хозяйства, охраны окружающей среды и природопользования Самарской области (далее – министерство) издало приказ о проведении аукциона по продаже права на заключение договоров купли-продажи лесных насаждений.

Аукцион проведен в соответствии с п. 1 ст. 80 ЛК РФ путем повышения начального размера покупной цены на шаг аукциона.

Составной частью аукционной документации являлся проект договора купли-продажи лесных насаждений.

По итогам торгов их победителем был признан ИП Новиков О.Н. (далее – предприниматель), предложивший 6 748 818,80 руб. В день проведения аукциона был подписан протокол аукционной комиссии о результатах аукциона по продаже права на заключение договоров купли-продажи лесных насаждений.

Информация о результатах аукциона была опубликована на официальном сайте торгов 4 апреля 2014 г. в сроки, установленные п. 9 ст. 80 ЛК РФ.

Министерство 24 апреля 2014 г. направило победителю аукциона письмо с приложением двух экземпляров договоров купли-продажи лесных насаждений, подписанных со стороны оферента, для подписания их предпринимателем и направления одного экземпляра в адрес министерства.

Однако победителем аукциона договор так и не был подписан.

Министерство посчитало, что контрагент уклоняется от подписания соглашения, поэтому обратилось в арбитражный суд с иском о понуждении к заключению договора на условиях, изложенных в приложении к протоколу[28]28
  В данном деле также были заявлены требования о взыскании упущенной выгоды, которые, однако, не были удовлетворены ввиду недоказанности причинно-следственной связи. Поскольку Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ не исследовала вопросы, связанные с использованием данного средства защиты, их анализ остается за рамками настоящей статьи.


[Закрыть].

Судом первой инстанции было установлено, что министерство направило предпринимателю оферту в сроки, установленные аукционной документацией и действующим законодательством, в то время как ответчик незаконно уклонялся от заключения договора купли-продажи лесных насаждений.

Суд удовлетворил иск в части понуждения предпринимателя к заключению договора на условиях министерства и указал, что, подписав протокол по результатам торгов, стороны приняли на себя обязательство заключить основной договор купли-продажи.

Суд апелляционной инстанции и суд округа согласились с выводами суда первой инстанции.

Судебная коллегия отменила судебные акты нижестоящих инстанций в части понуждения ответчика к заключению договора и отказала в удовлетворении названных требований, руководствуясь следующими основаниями.

Во-первых, Судебная коллегия обратила внимание на существо и предмет обязательства, которое возникло бы в случае удовлетворения требования о понуждении победителя торгов к заключению договора купли-продажи лесных насаждений.

Установив, что заключение договора купли-продажи лесных насаждений в данном случае предполагало не просто оплату и принятие товара покупателем от продавца, а осуществление специфической деятельности по природопользованию в течение определенного в аукционной документации периода, Судебная коллегия сочла недопустимым понуждение ответчика к заключению договора.

Во-вторых, было указано на отсутствие у истца реальной заинтересованности в заключении договора, поскольку министерство обратилось с соответствующим требованием в суд (29 апреля 2015 г.) через год после нарушения ответчиком обязанности по заключению договора (нарушение произошло 24 апреля 2014 г.) и после истечения срока действия договора, подлежащего заключению (срок договора истек 10 декабря 2014 г.).

В-третьих, Судебная коллегия пришла к выводу, что требование о понуждении заключить договор купли-продажи лесных насаждений, срок действия которого истек на день вынесения решения, не подлежит удовлетворению, поскольку заключение договора на прошедший период противоречит общим принципам гражданского законодательства, не предусматривающим совершение действий в прошедшем времени. Суд указал, что установление обязательства по совершению каких-либо действий в прошедшем периоде времени в принципе невозможно.

Следует отметить, что решение о понуждении к заключению договора является преобразовательным и, по сути, подменяет собой волеизъявление должника. С момента вступления судебного акта в законную силу договор считается заключенным, а решение суда не требует какого-либо принудительного исполнения[29]29
  С 1 июня 2015 г. данное правило содержится в п. 4 ст. 445 ГК РФ, а ранее оно было отражено в постановлении Президиума ВАС РФ от 13 октября 2011 г. № 4408/11.


[Закрыть].

Приведенные положения позволяют сделать вывод о том, что если бы предмет спора о понуждении к заключению договора ограничивался лишь установлением факта уклонения должника от совершения сделки, то в данном деле иск в указанной части был бы удовлетворен.

Однако подход, предложенный Судебной коллегией, позволяет сделать вывод, что в данной категории споров исследованию подлежат и иные обстоятельства.

Во-первых, суд проанализировал не только обязательства сторон, основанные на предварительном договоре, но и обязанности, вытекающие из сделки, подлежащей заключению.

В данном вопросе ключевое значение имеет вывод суда о том, что при заключении договора купли-продажи лесных насаждений «обязательства ответчика заключались бы не только в оплате и приемке товара, но и в выполнении работ по вырубке леса»[30]30
  Из буквального текста определения следует, что, если бы будущие обязательства ответчика ограничивались исключительно действиями по оплате и приемке товара, исковые требования подлежали бы удовлетворению.


[Закрыть].

Исходя из положений названного проекта договора, ответчик, помимо обязанности по внесению оплаты в полном объеме, должен бы был провести работы по заготовке древесины (п. 19 в), а также не допустить после истечения срока действия договора оставление на лесосеке деревьев, предназначенных для рубки (п. 19 г).

Более того, в силу п. 22 проекта договора за оставление после истечения срока действия договора деревьев, предназначенных для вырубки, ответчик должен был уплатить штраф в размере 2000 руб. за каждое оставленное лесное насаждение.

При этом следует отметить, что действующая судебная практика не допускает понуждения должника к исполнению обязательства по выполнению работ в натуре. В подобных ситуациях суды ссылаются на отсутствие в специальных нормах о подряде права кредитора требовать исполнения в натуре[31]31
  Речь идет именно о выполнении работ, а не об устранении дефектов. Последнее требование допустимо в силу ст. 723 ГК РФ.


[Закрыть]. Так, в ст. 715 ГК РФ предусмотрены специальные способы защиты прав заказчика в связи с неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств по договору подрядчиком: отказ от договора и возмещение убытков. Право заказчика понудить подрядчика к исполнению обязательства в натуре ГК РФ не предусмотрено[32]32
  См.: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 13 октября 2014 г. по делу № А41-52771/12; постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 5 сентября 2012 г. по делу № А56-36871/2011; постановление Пятого арбитражного апелляционного суда от 9 декабря 2013 г. по делу № А51-33895/2012; постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 5 августа 2015 г. по делу № А57-29262/2014 – та же формулировка, что и после 1 июня 2015 г.; постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 6 марта 2013 г. по делу № А57-14166/2012; постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 30 июля 2009 г. по делу № А45-2581/2009; постановление Шестого арбитражного апелляционного суда от 17 ноября 2014 г. по делу № А37-294/2014.


[Закрыть]. Аналогичный подход встречается и в судебных актах, принятых после реформы общей части обязательственного права, посредством которой в ГК РФ была введена ст. 308¹[33]33
  См.: Постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 17 февраля 2016 г. по делу № А41-87086/15.


[Закрыть].

Таким образом, можно сделать вывод о том, что суд, анализируя возможность понуждения ответчика к заключению договора, должен установить, допускается ли в дальнейшем присуждение к исполнению в натуре обязательств, которые возникнут из названного договора.

При этом требование о понуждении к заключению договора будет оставлено без удовлетворения, если указанная сделка предусматривает обязательства, понуждение к исполнению которых в натуре по действующему законодательству или практике не допускается.

Следует отметить, что подобный подход выглядит более предпочтительным, чем если бы суд замещал волеизъявление ответчика во всех случаях, когда последний нарушил обязанность по заключению договора.

Понуждая лицо заключить договор, суд не урегулирует конфликт, а только усугубляет его, поскольку вместо того, чтобы завершить отношения возмещением понесенных убытков, противоборствующие стороны оказываются вовлечены в новые обязательственные отношения (нередко долгосрочные), в которых каждая из них должна будет исполнить возложенные на нее обязательства и принять представление от другой стороны.

В данном контексте весьма разумной выглядит позиция английского суда применительно к требованию об исполнении обязательства в натуре в целом: «При более глубоком взгляде становится очевидным, что приказ суда кому-либо осуществить определенные действия против его воли (а значит, ему в убыток) не может служить интересам общественного блага, если имеется хотя бы малейшая возможность удовлетворить интересы противоположной стороны денежной компенсацией. В противном случае это приведет только к пустой трате сил и времени, а также вновь столкнет противоборствующие стороны для продолжения вражды. Решение о принудительном исполнении не оставляет шанса для прекращения баталии: стороны будут осыпать друг друга взаимными жалобами, недовольствами и угрозами возобновить процесс. Присуждение убытков, напротив, прекратит тяжбу. Тем самым связь между сторонами прервется, они пойдут разными дорогами и, вероятно, следы конфликта возможно будет излечить»[34]34
  Markesinis B. The German Law of Contract. Oxford and Portland, 2006. P. 395.


[Закрыть].

Возможно, аналогичную идею развивают Принципы европейского договорного права (Principles of European Contract Law (PECL) (ст. 8:106) и проект Общей системы координат (Draft Common Frame of Reference (DCFR), позволяющие должнику по денежному обязательству освободиться от договорных отношений, если контрагент еще не приступил к исполнению своих обязательств[35]35
  Principles, Definitions and Model Rules on European Private Law … P. 824, 825; Principles of European Contract Law… P. 391–393.


[Закрыть].

Так, должник может не принимать исполнение, если соблюдены два условия. Во-первых, его контрагент может заключить аналогичную сделку на разумных условиях в связи с наличием рынка данных товаров или услуг или если должник сможет доказать, что в данном конкретном случае, несмотря на отсутствие рынка, кредитор мог найти третье лицо и заключить заменяющую сделку. Во-вторых, данная сделка не должна существенно обременять кредитора путем возложения на него дополнительных расходов. Если оба условия соблюдены, кредитор расторгает договор с первоначальным должником и далее или заключает аналогичную сделку, приобретая право требовать с первоначального должника уплаты убытков – разницы между аналогичной сделкой и договорной ценой, или просто, не заключая новый договор, требует возмещения указанных убытков[36]36
  Principles, Definitions and Model Rules on European Private Law. P. 825.


[Закрыть].

Во-вторых, Судебная коллегия пришла к выводу о том, что понуждение заключить договор, срок действия которого на день вынесения решения истек, невозможно. В качестве обоснования указывалось на недопустимость установления обязательства по совершению каких-либо действий в прошедшем периоде времени.

В поддержку данной позиции можно отметить, что если на момент разрешения спора сроки купли-продажи лесных насаждений, указанные в аукционной документации, истекли, в случае удовлетворения требования о понуждении к заключению договора судом будет вынесен судебный акт, порождающий изначально неисполнимое обязательство.

Для того чтобы устранить названное препятствие, следует рассмотреть вопрос о том, может ли суд по своей инициативе изменить сроки действия договора, подлежащего заключению, установив их, например, с момента вступления в силу судебного решения.

В подобных случаях, когда должник в нарушение договорных обязательств из предварительного договора уклоняется от заключения основного договора, он попадает в просрочку. При этом требование истца о понуждении контрагента к исполнению обязанности по заключению основного договора в натуре свидетельствует о том, что кредитор не утратил интерес в получении исполнения, несмотря на нарушение должником сроков исполнения обязательства.

Если бы суд отказывал в удовлетворении соответствующих требований, ссылаясь на истечение срока действия основного договора, интерес истца зависел бы во многом от продолжительности судебного спора и в том числе от умения ответчика затянуть дело.

В связи с этим представляется обоснованным наличие у суда права самостоятельно изменить сроки исполнения обязательств по сделке, подлежащей заключению.

Как отметил Арбитражный суд Уральского округа, при рассмотрении иска, содержащего требование о возложении на ответчика обязанности совершить определенные действия, суд не связан указанием истца на срок, в течение которого такие действия должны быть совершены. Установление конкретного срока совершения действий является прерогативой суда, и данное правомочие должно быть реализовано с учетом реальной возможности исполнения ответчиком спорного обязательства для восстановления нарушенного права истца[37]37
  См.: Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 16 октября 2014 г. по делу № А76-13390/2013.


[Закрыть].

По другому делу суд удовлетворил иск об обязании ответчика смонтировать изготовленные металлоизделия на объекте по ул. Королева в г. Белгороде. Суд апелляционной инстанции указал, что решение суда не соответствует принципу исполнимости судебных актов, поскольку в резолютивной части не указан срок исполнения ответчиком обязательства. В указанной части решение было изменено. Определяя срок, обязывающий ответчика совершить определенные договором действия, судебная коллегия учла, что срок исполнения обязательства, определенный договором, составлял 15 календарных дней. В связи с этим суд посчитал разумным установить срок исполнения решения в течение 15 календарных дней после вступления решения в законную силу[38]38
  См.: Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 28 декабря 2015 г. по делу № А08-2841/2015.


[Закрыть].

В-третьих, в определении указывается на отсутствие у истца реальной заинтересованности в заключении договора, поскольку он обратился в суд через год после нарушения должником обязательства.

В соответствии с положениями ст. 429 и 445 ГК РФ при уклонении должника от заключения основного договора кредитор вправе потребовать как реального присуждения, так и возмещения убытков.

Для должника же эта ситуация означает наступление неопределенности, поскольку он может быть присужден и к уплате денежного возмещения, и к исполнению в натуре. Ясность наступит только тогда, когда кредитор реализует одно из предоставленных ему средств защиты. При этом на должника возлагается бремя несения расходов по подготовке к исполнению обязательства, которое возникнет в случае заключения основного договора.

В целях устранения данной неопределенности ГК РФ предусматривает сокращенные сроки для реализации кредитором права на понуждение к исполнению обязательства из предварительного договора в натуре.

Так, в соответствии с п. 1 ст. 445 ГК РФ сторона, направившая оферту и получившая от стороны, для которой заключение договора обязательно, извещение о ее акцепте на иных условиях (протокол разногласий к проекту договора), вправе передать разногласия, возникшие при заключении договора, на рассмотрение суда в течение 30 дней со дня получения такого извещения либо истечения срока для акцепта.

В силу п. 5 ст. 429 ГК РФ (в ред. от 01.06.2015) требование о понуждении к заключению основного договора может быть заявлено в течение шести месяцев с момента неисполнения обязательства по заключению договора.

Несмотря на то что спорные отношения возникли до введения в п. 5 ст. 429 ГК РФ ограниченного срока исковой давности, подход, содержащийся в комментируемом определении, по сути, отражает ту же идею и соответствует изложенным выше нормам законодательства.

Следует отметить, что аргумент, использованный Судебной коллегией, был воспринят последующей судебной практикой применительно к требованиям об исполнении в натуре и в рамках других видов обязательств.

Так, Арбитражный суд Московского округа, рассматривая вопрос о понуждении должника исполнить обязательство по предоставлению банковской гарантии в натуре, указал, что кредитор обратился с иском за несколько месяцев до истечения гарантийного срока, что само по себе может свидетельствовать об отсутствии у истца экономического интереса в своевременном получении банковских гарантий[39]39
  Постановление Арбитражного суда Московского округа от 6 марта 2017 г. по делу № А40-139450/2016.


[Закрыть].

С.Б. ПОЛИЧ,

кандидат юридических наук

Общеизвестно, что принцип свободы договора может быть ограничен в том числе условиями одной из разновидности договоров присоединения – кредитного договора.

Полагаем, что по своей природе кредитный договор однозначно имеет признаки договора присоединения, и этот вывод следует из структурного анализа ст. 428, 819 ГК РФ. Поскольку условия кредитного договора устанавливаются одной из сторон (банком и иной кредитной организацией) в стандартных формах (формулярах, типовых правилах), постольку другая сторона (гражданин-заемщик) зачастую вынуждена «присоединяться» к условиям этого договора в целом.

Выборочное изучение арбитражной судебной практики показывает, что положения современного гражданского законодательства, допускающего ограничение свободы договора, банки и иные кредитные организации иногда трактуют расширительно для себя и ограничительно – для граждан-заемщиков.

Не будем голословными, приведем в защиту обосновываемого тезиса один, но очень характерный пример. Так, по результатам рассмотрения всего лишь одного дела арбитражным судом были признаны не соответствующими законодательству о защите прав потребителей и конкурентному законодательству ни много ни мало, а 8 (восемь) условий кредитного договора (договора присоединения).

Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 23 июня 2014 г. № А48-3587/2012. Суды трех инстанций констатировали, что в типовых правилах кредитных договоров, разрабатываемых для граждан-заемщиков, банк включал условия, которые:

– изменяли подсудность споров с одного из регионов России на город Москва (нарушение принципа альтернативной подсудности);

– изменяли очередность погашения требований кредиторов, установленную ст. 319 ГК РФ (нарушение принципа надлежащего исполнения обязательств);

– давали возможность в одностороннем порядке изменить (увеличить) размер комиссионного вознаграждения по банковским операциям (нарушение правил проведения банковских операций);

– предусматривали возможность списания денежных средств без распоряжения клиента (нарушение правил проведения банковских операций);

– предоставляли возможность потребовать полного досрочного погашения задолженности в случае невыполнения заемщиком полностью или частично любого из условий действующего законодательства (нарушение принципа свободы договора);

– устанавливали возможность списать сумму кредита, начисленных процентов и неустойки без дополнительных распоряжений заемщика с любого счета (нарушение правил проведения банковских операций);

– предусматривали обязанность заемщика производить регистрацию в заложенной квартире, а также вселять членов его (ее) семьи и (или) третьих лиц, том числе несовершеннолетних детей, только при наличии письменного согласия банка-кредитора (нарушение конституционного принципа свободы определения гражданином места пребывания и места жительства);

– устанавливали комиссию за выдачу справки о совершенных банковских операциях (нарушение правил проведения банковских операций).

Как представляется, подобное отношение так называемой «сильной стороны» договора присоединения к своему «слабому контрагенту» дискредитирует саму по себе концепцию свободы договора.

А теперь при помощи так называемых выборочных срезов практики попытаемся обозначить правоприменительное регулирование ограничения свободы договора, равно как и сформулировать некоторые подходы арбитражной судебной практики в законодательных пределах ограничения свободы договора.

1. Выдача кредита представляет собой организационное действие, направленное на исполнение обязанности банка в рамках кредитного договора. Данное действие совершается банком, прежде всего, в собственных частных интересах (коммерческих интересах банка). Поэтому включение в кредитные договоры условий об уплате комиссии за выдачу кредита является не чем иным, как незаконным возложением на гражданина-заемщика организационных расходов банка по исполнению последним обязанностей, вытекающих из кредитного договора(постановление Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 12 июля 2012 г. по делу № А43-19090/2011).

Акционерное общество «К» (далее также – банк) обратилось в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным предписания регионального управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (далее – управление), к участию в деле в качестве третьего лица был привлечен гражданин «З».

Из материалов дела следовало, что управление провело внеплановую документарную проверку регионального отделения банка согласно заявлению гражданина «З» о нарушении его прав в связи с включением банком в кредитный договор условий, нарушающих законодательство о защите прав потребителей.

Нарушение законодательства в сфере потребительского кредитования выразилось в том числе и в том, что в кредитный договор, заключенный между акционерным обществом «К» и гражданином «З», было включено условие о выплате комиссии за выдачу кредита.

По указанному нарушению, равно как и в отношении иных других нарушений, управление выдало банку предписание, согласно которому акционерному обществу «К» надлежало привести условия кредитного договора в соответствие с действующим законодательством.

Однако банк обжаловал предписание в арбитражный суд, получив закономерный отказ в удовлетворении заявления в судах трех инстанций.

Суды констатировали, что к кредитным договорам, заключенным с участием граждан, применяется наряду с ГК РФ также Закон о защите прав потребителей.

В силу п. 1 ст. 16 Закона о защите прав потребителей условия договора, ущемляющие права потребителя по сравнению с правилами, установленными законами или иными правовыми актами Российской Федерации в области защиты прав потребителей, признаются недействительными.

Согласно п. 2 ст. 16 Закона о защите прав потребителей запрещается обусловливать приобретение одних товаров (работ, услуг) обязательным приобретением других товаров (работ, услуг).

В соответствии с п. 1 ст. 819 ГК РФ по кредитному договору банк или иная кредитная организация обязуется предоставить денежные средства (кредит) заемщику в размере и на условиях, предусмотренных договором, а заемщик обязуется возвратить полученную денежную сумму и уплатить проценты за нее.

В п. 2 ст. 5 Закона о банках установлено, что размещение привлеченных банком денежных средств в виде кредитов осуществляется банковскими организациями от своего имени и за свой счет.

Выдача кредита – это действие, направленное на исполнение обязанности банка в рамках кредитного договора и совершаемое банком прежде всего в своих интересах. Данное действие не является услугой, оказываемой заемщику, в смысле п. 1 ст. 779 ГК РФ, в связи с этим взимание комиссии за выдачу кредита является неправомерным.

Обязание уплачивать комиссию за выдачу кредита является незаконным возложением на потребителя расходов, связанных с осуществлением банком действий, направленных на исполнение последним обязанностей в рамках кредитного договора.

На основании п. 1 ст. 421 ГК РФ граждане и юридические лица свободны в заключении договора.

Понуждение к заключению договора не допускается, за исключением случаев, когда обязанность заключить договор предусмотрена ГК РФ, законом или добровольно принятым обязательством.

В силу п. 1 ст. 422 ГК РФ договор должен соответствовать обязательным для сторон правилам, установленным законом и иными правовыми актами (императивным нормам), действующим в момент его заключения.

По своей правовой природе кредитный договор относится к договорам присоединения (п. 1 ст. 428 ГК РФ), условия которого определяются банками в стандартных формах. В результате граждане-заемщики как сторона договора лишены возможности влиять на его содержание, что является ограничением свободы договора и как таковое требует соблюдения принципа соразмерности, в силу которой гражданин как экономически слабая сторона в этих правоотношениях нуждается в особой защите этих прав, что влечет необходимость в соответствующем правовом ограничении свободы договора и для банков.

Взыскание с заемщиков иных удержаний, помимо процентов на сумму предоставленного кредита, действующим законодательством не предусмотрено.

Аналогичная позиция с определенной степенью вариативности судебных казусов сформулирована в постановлении Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 25 октября 2011 г. по делу № А43-25336/2010.

2. По кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, кредитная организация не имеет права в одностороннем порядке изменять процентные ставки по кредитам: увеличить размер процентов и (или) изменить порядок их определения.

Условия кредитных договоров, предусматривающие права банков в одностороннем порядке изменять эти договоры, не соответствуют ст. 310, 422 ГК РФ, ст. 16 Закона о защите прав потребителей, ст. 29 Закона о банках. Подобные дискриминационные условия однозначно ущемляют права потребителей, поскольку не гарантируют стабильность (неизменность) договорных условий, равно как и не способствуют надлежащему и добросовестному исполнению кредитного договора обеими сторонами(постановление Федерального арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 17 марта 2014 г. № А19-790/2013).

Акционерный коммерческий банк «Б» (далее – банк) обратился в арбитражный суд с заявлением о признании незаконным и отмене предписания регионального управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты прав потребителей и благополучия человека (далее – управление).

Из мотивировочной части судебных актов следовало, что управление в результате плановой проверки банка выявило в том числе противоречащее законодательству условие договора, устанавливающее право банка в одностороннем порядке изменять процентную ставку по кредиту, и вынесло предписание, обжалованное банком.

Суды трех инстанций, рассмотрев заявление банка и отказав в его удовлетворении, констатировали следующее.

Отношения, регулируемые законодательством о защите прав потребителей, могут возникать из договоров на оказание возмездных услуг, направленных на удовлетворение личных, семейных, домашних и иных нужд потребителя-гражданина, не связанных с осуществлением им предпринимательской деятельности.

Условия кредитных договоров о предоставлении денежных средств должны соответствовать требованиям как ГК РФ, так и Закона о защите прав потребителей.

В соответствии со ст. 310 ГК РФ односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий не допускаются, за исключением случаев, предусмотренных законом. Односторонний отказ от исполнения обязательства, связанного с осуществлением его сторонами предпринимательской деятельности, и одностороннее изменение условий такого обязательства допускается также в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из закона или существа обязательства.

Согласно п. 1 ст. 450 ГК РФ изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено данным Кодексом, другими законами и договором.

В силу ст. 29 Закона о банках процентные ставки по кредитам, вкладам (депозитам) и комиссионное вознаграждение по операциям устанавливаются кредитной организацией по соглашению с клиентами, если иное не предусмотрено федеральным законом. Кредитная организация не имеет права в одностороннем порядке изменять процентные ставки по кредитам, вкладам, (депозитам), комиссионное вознаграждение и сроки действия этих договоров с клиентами, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом или договором с клиентом.

По кредитному договору, заключенному с заемщиком-гражданином, кредитная организация не может в одностороннем порядке сократить срок действия этого договора, увеличить размер процентов и (или) изменить порядок их определения, увеличить или установить комиссионное вознаграждение по операциям, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом.

Аналогичная позиция с определенной степенью вариативности судебных казусов сформулирована в постановлении Арбитражного суда Уральского округа от 11 марта 2016 г. по делу № А76-4314/2015.

3. Соглашение между банком и страховой организацией, представляющее собой действия по выработке и реализации единой совместной стратегии в области страховой деятельности при выдаче банком кредитов при условии оформления дополнительной услуги – страхования жизни, носит признаки антиконкурентного соглашения.

Результатом согласованных действий банка и страховщика явилось (могло явиться) ограничение конкуренции на рынке страховых услуг, поскольку данные действия предоставляют преимущественное положение выбранному банком участнику рынка страховых услуг или иные страховые организации отстранены от участия в страховании(постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 7 октября 2014 г. по делу № А06-8865/2013).

Общество «С» (далее – страховая организация) и общество «А» (далее – банк) обратились с заявлением в арбитражный суд о признании незаконным предписания и решения регионального управления Федеральной антимонопольной службы (далее – антимономольный орган), третьим лицом по делу был привлечен гражданин «К».

Дело по заявлению страховой организации и банка рассматривалось в трех инстанциях, и арбитражные суды поддержали правовую позицию антимонопольного органа.

В мотивировочной части судебных актов было указано: о заключении кредитной и страховой организациями антиконкурентного соглашения указывали следующие обстоятельства: кредит выдавался банком под условием страхования жизни и здоровья заемщика; в типовых формах документов на выдачу кредита упоминалась только одна страховая организация как единственный партнер банка, у которого можно оформить страховку; страховые полисы оформлялись сотрудником банка, с которым страховщик заключил агентский договор; страхование заемщиков банка на протяжении исследуемого периода осуществлялось исключительно указанной страховой организацией; отсутствовали случаи страхования заемщиков банка за указанный период в иных страховых организациях; банком были приняты внутренние документы, возлагающие на заемщиков крайне обременительные обязанности, связанные со сменой страховщика.

Подобные документы и были подписаны гражданином «К» с банком.

Проанализировав вышеописанные документы, управление вынесло предписание в адрес банка, которое и было впоследствии обжаловано.

По другому делу со сходными фактическими обстоятельствами (постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 19 сентября 2012 г. по делу № А66-12186/2011) решение и предписание антимонопольного органа обжаловали страховая компания и банк «О».