Текст книги "Цивилистическая концепция интеллектуальной собственности в системе российского права"

Довольно неоднозначным является и такой объект интеллектуальной собственности, как географическое указание. В Модельном Кодексе интеллектуальной собственности ему посвящена гл. 11, определяющая порядок приобретения и субъектов права интеллектуальной собственности на географическое указание, а также раскрывающая конкретные правомочия, входящие в состав прав интеллектуальной собственности на географическое указание, устанавливающая срок их действия. Интересно, что Модельный Гражданский кодекс говорит не о географических указаниях, а о наименовании места происхождения (указании происхождения) товара.

Нет терминологического единства и на национальном уровне.

Так, в законодательстве Азербайджана, Беларуси, Таджикистана, Украины закрепляется понятие «географическое указание», а в законодательстве Казахстана, Киргизии, России, Туркменистана, Узбекистана – «наименование места происхождения товара». Кроме того, в законах Армении[187]187
  Закон Республики Армения от 29 апреля 2010 г. «О географических указаниях» // URL: http://www.wipo.int/wipolex/es/text.jsp?file_id=435425


[Закрыть] и Молдовы[188]188
  Закон Республики Молдова от 27 марта 2008 г. № 66-XVI «Об охране географических указаний, наименований мест происхождения и гарантированных традиционных продуктов» (с изм., внес. Законом от 26 мая 2016 г. № 101) // URL: http://www.wipo.int/ wipolex/en/text.jsp?file_id=421830


[Закрыть] содержатся и географические указания, и наименования мест происхождения и гарантированных традиционных продуктов. В украинском законодательстве помимо термина «географическое указание», используемого в ГК, существует Закон «Об охране прав на указание происхождения товаров»[189]189
  от 16 июня 1999 г. № 752-XIV (с изм. и доп. по сост. на 16 октября 2012 г. // URL: http://continent-online.com/Document/?doc_id=30849589


[Закрыть], в котором также предусматривается охрана простого указания происхождения товаров и квалифицированного, включающего в себя название места происхождения товаров и географическое указание происхождения товаров. В белорусском праве отношения, связанные с географическими указаниями, также урегулированы специальным законом[190]190
  Закон Республики Беларусь от 17 июля 2002 г. № 127-З «О географических указаниях» (с изм. и доп. по сост. на 9 июля 2012 г.) // URL: https://www.lexpatent.by/docs/ geo_law.doc


[Закрыть], который предусматривает охрану наименований мест происхождения товара и указаний происхождения товара.

Безусловно, такое терминологическое разнообразие не способствует гармонизации и унификации. Однако имеются ли значимые содержательные различия в законодательстве государств-участников СНГ?

Прежде всего стоит отметить, что разница между географическим указанием и наименованием места происхождения товара не всегда однозначна, а заключается она, как отмечает О.Ю. Широкова, в том, что «специфическое качество товара, обозначенного географическим указанием, обосновывается только географическим происхождением этого товара, его производство и/или переработка, и/или изготовление имеют место в обозначенной географической зоне. В то время как товары, обозначенные наименованием места происхождения, приобретают особые свойства не только благодаря своему географическому происхождению, но и в том числе благодаря природным и человеческим факторам»[191]191
  Широкова О.Ю. Географические указания и наименования мест происхождения в соответствии с законодательством Республики Молдова и Республики Армения // Журнал Суда по интеллектуальным правам. 2015. № 10. С. 56–61.


[Закрыть].

В целом каждое государство – участник СНГ независимо от терминологии, используемой в законодательстве, идет по пути предоставления наиболее полной охраны, включая как географические указания, так и наименование места происхождения товара. Во многом это следует из международных обязательств, взятых на себя странами – участницами СНГ (например, Парижская конвенция, Соглашение ТРИПС).

Так, в России, где в качестве средства индивидуализации признаются только наименования места происхождения товара, наблюдается расширение понятия «наименование места происхождения товара». В 2010 г. п. 1 ст. 1516 ГК РФ был дополнен новым положением, предусматривающим предоставление охраны в качестве наименования места происхождения товара также обозначению, которое не является наименованием географического объекта, но стало известным в результате его использования в отношении товара, особые свойства которого отвечают требованиям, указанным в определении наименования места происхождения товара[192]192
  Федеральный закон от 4 октября 2010 № 259-ФЗ «О внесении изменений в часть четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (последняя редакция).


[Закрыть]. Кроме того, имеются нормативные правовые акты, прямо устанавливающие охрану географических указаний. Например, Постановление Правительства РФ, утвердившее Соглашение о мерах по предупреждению и пресечению использования ложных товарных знаков и географических указаний[193]193
  Постановление Правительства РФ от 15 октября 2001 г. № 726.


[Закрыть].

Конечно же, Модельный Кодекс интеллектуальной собственности и законодательство всех государств – участников СНГ устанавливают охрану таких средств индивидуализации, как товарные знаки. В гл. 10 Кодекса, в которой даются понятия товарного знака и знака обслуживания, раскрывается субъектный состав, говорится о свидетельстве как удостоверении права интеллектуальной собственности на товарный знак, закрепляется порядок определения объема правовой охраны товарного знака, предусматриваются неисчерпывающий перечень имущественных прав и срок их действия, устанавливается порядок прекращения правовой охраны товарного знака и знака обслуживания.

Во всех государствах – членах СНГ данные положения были восприняты в национальном законодательстве, детализированы и наполнены собственным содержанием в установленных рамках. В связи с этим в Аналитическом обзоре «Проблемы правовой охраны и защиты товарных знаков в государствах – участниках СНГ», подготовленном Исполнительным комитетом СНГ в 2016 г., отмечено: «…в законах государств – участников СНГ, регламентирующих вопросы правовой охраны и защиты товарных знаков, прослеживается их гармонизация. Это выражается в идентичном определении понятий товарного знака, наличии единых подходов к порядку и срокам их регистрации, наделении исключительными правами их владельцев, условий их использования, механизмов их правовой защиты и др.»[194]194
  Аналитический обзор, подготовленный Исполнительным комитетом СНГ в 2016 г. // URL: http://cis.minsk.by/foto/pages/19180/56d6ae391464e.pdf


[Закрыть].

Важно отметить, что имеющаяся гармонизация во многом строится на таких международных актах, как Парижская конвенция, Мадридская конвенция о международной регистрации товарных знаков (1891), Ниццкое соглашение о международной классификации товаров и услуг для регистрации знаков (1957), а также на таких региональных соглашениях, как Соглашение о единых принципах регулирования в сфере охраны и защиты прав интеллектуальной собственности (2010), Соглашение о едином таможенном реестре объектов интеллектуальной собственности (2010).

Тем не менее нельзя утверждать, что законодательство государств – членов СНГ в сфере товарных области полностью унифицировано и не нуждается в дальнейшем совершенствовании. В частности, в упомянутом Аналитическом обзоре 2016 г. говорится, что остается ряд нерешенных проблем в области правовой охраны и защиты товарных знаков. Это и проблема ретроспективных («советских») товарных знаков, и сложности, возникающие в связи с охраной прав на товарные знаки при трансграничном перемещении товаров. Кроме того, для государств – членов СНГ и Евразийского экономического союза важной задачей в сфере права на товарные знаки представляется решение вопроса легализации параллельного импорта и регулировании принципа исчерпания прав[195]195
  Абдуллаев Т. Новости ТПП РФ. На сегодня одной из важнейших задач для ЕАЭС остается решение вопроса регулирования принципа исчерпания прав // URL: https:// tpprf.ru/ru/mobile/news/eksperty-na-mezhdunarodnoy-konferentsii-v-tpp-rf-obsudili-aktualnye-voprosy-mezhdunarodnogo-oborota-i133781


[Закрыть].

Определенные шаги на этом направлении уже сделаны. Так, в странах – частницах ЕАЭС с 2012 г. национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак заменен на региональный, который заключается в том, что не является нарушением исключительного права на товарный знак использование этого товарного знака в отношении товаров, правомерно введенных в гражданский оборот на территориях государств – участников Соглашения, непосредственно владельцем товарного знака или другими лицами с его согласия (например, соответствующие положения предусматриваются Законом Республики Беларусь от 9 июля 2012 г. № 389-З «О внесении изменений и дополнений в некоторые законы Республики Беларусь по вопросам правовой охраны объектов промышленной собственности»). А в 2016 г. было подписано решение Межправительственной комиссии ЕЭК о подготовке изменений в ст. 16 Договора о Евразийском экономическом союзе, которые позволили бы вводить режим международного исчерпания прав[196]196
  Новости ФАС России. Тема легализации параллельного импорта в России и ЕАЭС в центре обсуждения на встрече ФАС и ОКЮР. 20 апреля 2016 г. // URL: http://old2.fas. gov.ru/press-center/news/detail.html?id=45457


[Закрыть].

Последним объектом, охраняемым Модельным Кодексом, в качестве интеллектуальной собственности является коммерческая тайна. Статья 96 гласит: коммерческая тайна – это информация, являющаяся секретной в том понимании, что она в целом или в определенной форме и совокупности ее составляющих неизвестна и не легкодоступна для лиц, обычно имеющих дело с видом информации, к которому она принадлежит, в связи с чем имеет действительную или потенциальную коммерческую ценность и была предметом адекватных существующим обстоятельствам мер в отношении сохранения ее секретности, принятых лицом, которое законно контролирует эту информацию. Подобное определение приводится и в Модельном Законе о коммерческой тайне 2012 г.[197]197
  Модельный закон о коммерческой тайне, принят на 38-м пленар. заседании Межпарламент. Ассамблеи государств – участников СНГ, 23 ноября 2012 г., № 38–22 // Информ. бюл. Межпарламент. Ассамблеи государств – участников СНГ. 2012. № 56.


[Закрыть] Кроме того, отмечается, что коммерческую тайну могут составлять сведения научно-технического, технологического, организационного, коммерческого, производственного и иного характера (в том числе составляющие секреты производства (ноу-хау)), за исключением тех, которые в соответствии с законом не могут быть отнесены к коммерческой тайне.

В целом модельное законодательство основано на минимальных международных стандартах по защите коммерческой тайны, гарантированных Парижской конвенцией и Соглашением ТРИПС.

Модельный Кодекс приводит неисчерпывающий перечень имущественных прав интеллектуальной собственности на коммерческую тайну, срок их действия, а также устанавливает обязанность государственных органов по охране коммерческой тайны. Модельный Закон раскрывает данные положения, а также содержит подробную регламентацию субъектов и объектов коммерческой тайны, регулирует порядок обладания коммерческой тайной и предусматривает конкретные механизмы защиты.

Многие из этих положений восприняты на уровне конкретных государств – членов СНГ. Ведь так или иначе институт коммерческой тайны охраняется в каждом из них. Тем не менее сложно сказать, что законодательство о коммерческой тайне достаточно единообразно и гармонизировано.

Главная проблема – это сам факт отнесения модельным законодательством коммерческой тайны к объектам интеллектуальной собственности. Помимо этого имеется множество практических проблем по обеспечению правовой охраны коммерческой тайны. В частности, для гармонизации законодательства крайне важно наличие единого терминологического аппарата.

К сожалению, в государствах – участниках СНГ не выработано единой позиции по разграничению понятий «коммерческая тайна» и «секрет производства (ноу-хау)». Они используются в разных значениях, наполняются различным содержанием.

Так, в законах Армении и Казахстана термины «коммерческая тайна» и «секрет производства (ноу-хау)» отождествляются, а в законодательстве Азербайджана, Беларуси, Кыргызстана, Молдовы, России, Таджикистана и Узбекистана «коммерческая тайна» выступает обобщающим понятием, включая в себя понятие «секрет производства». Законодательство второй группы государств в большинстве своем строится на положениях Модельного закона о коммерческой тайне.

Однако имеются и отличающиеся подходы к правовому режиму коммерческой тайне и ноу-хау. Например, в Законе Республике Азербайджан «О коммерческой тайне»[198]198
  от 4 декабря 2001 г. № 224-IIQ (с изм. и доп. по сост. на 12 июня 2012 г.) // URL: http://online.zakon.kz/m/Document/?link_id=1001401801


[Закрыть] приводится значительно более узкое понятие ноу-хау (сведения, отнесенные как результат умственной деятельности к коммерческой тайне, не охраняемые патентом согласно законодательству или по соображениям владельца), а в Законе Туркменистана «О коммерческой тайне»[199]199
  от 19 декабря 2000 г. № 53-II (с изм. и доп. по сост. на 31 марта 2012 г.) // http:// online.zakon.kz/m/Document/?doc_id=31339348


[Закрыть] понятие секрета производства (ноу-хау) вообще отсутствует. Белорусское законодательство исходит из того, что секрет производства (ноу-хау) охраняется в режиме коммерческой тайны, если он отвечает предусмотренным в законодательстве требованиям (ст. 1010 ГК и ст. 1 Закона «О коммерческой тайне»[200]200
  от 5 января 2013 г. № 16-З // URL: http://www.pravo.by/upload/docs/op/ H11300016_1357765200.pdf


[Закрыть]).

Кроме того, в законодательстве об интеллектуальной собственности некоторых государств возникает понятие «нераскрытая информация» (Армения, Казахстан, Кыргызстан, Узбекистан). Соответствующие нормы повторяют положения первоначальной редакции раздела V Модельного Гражданского кодекса, в котором до 2003 г. содержался аналогичный термин. Модернизация модельного законодательства оказала влияние на национальное право некоторых государств – членов СНГ. Например, в 2013 г. была принята новая редакция гл. 66 ГК Республики Беларусь, заменившая право на защиту нераскрытой информации на защиту секрета производства (ноу-хау).

Стоит отметить и особенность законодательства Украины в сфере коммерческой тайны. Соответствующие положения Гражданского кодекса опять-таки повторяют Модельный кодекс интеллектуальной собственности, вследствие чего коммерческая тайна признается объектом интеллектуальной собственности, а понятие секрет производства (ноу-хау) специально не выделяется.

Обобщая все сказанное выше, следует отметить, что Модельный Кодекс интеллектуальной собственности является системообразующим актом модельного законодательства об интеллектуальной собственности на уровне СНГ. Несмотря на его рекомендательный характер, оказываемое влияние на законодательство об интеллектуальной собственности отдельных государств – членов СНГ крайне велико. Ведь в большинстве своем страны СНГ при систематизации национального законодательства ориентируются на международные стандарты, модельное законодательство.

Тем не менее нельзя говорить о полной гармонизации и унификации законодательства стран – участниц СНГ. Возникающие проблемы на пути к единообразию многообразны: это и политико-правовые особенности развития различных государств Содружества, и дискуссионность тех или иных положений на доктринальном уровне, и развитие отношений в области интеллектуальной собственности, и наличие противоречий в модельном законодательстве СНГ (с принятием новых актов предыдущие не утрачивают свою силу, отсутствие требований приведения законодательства отдельных стран в соответствие с модельными актами), и отсутствие единообразного подхода к систематизации законодательства.

Возвращаясь непосредственно к теме систематизации законодательства, важно отметить, что в настоящее время в большинстве государств Содружества реализована двухуровневая систематизация норм об интеллектуальной собственности: в гражданском кодексе и в специальных законах (исключения: Азербайджан, Молдова и Россия).

Тем не менее в доктрине многих государств – членов СНГ время от времени проскальзывают идеи относительно принятия отдельного Кодекса интеллектуальной собственности на уровне государства, который будет эффективно и наиболее полно регулировать весь комплекс отношений в сфере интеллектуальной собственности[201]201
  Лосев С.С. Перспективы кодификации законодательства Республики Беларусь об интеллектуальной собственности // Экономический рост Республики Беларусь: глобализация, инновационность, устойчивость: материалы IV Международной научно-практической конференции, Минск, 19–20 мая 2011 г. Т. 2 / Мин-во образования Республики Беларусь, УО «Белорус. гос. экон. ун-т»; редкол. В.Н. Шимов (отв. ред.) и др. Минск: БГЭУ, 2011. С. 324–325.


[Закрыть]. Но пока такие идеи, к сожалению, далеки от реальности. Во многом это обосновывается сложностью проведения кодификации законодательства: наличием большого количества неразрешенных проблем в действующем правовом регулировании, необходимостью урегулирования неизбежных конфликтов интересов при принятии Кодекса. Вместе с тем хотелось бы надеяться, что принятие Кодекса интеллектуальной собственности однажды и будет реализовано в государствах – участниках СНГ.

Подводя итоги настоящего параграфа, можно указать следующее. Систематизация положений об интеллектуальной собственности в отдельном кодексе наблюдается на региональном уровне. Речь идет о Модельном Кодексе интеллектуальной собственности для государств – участников СНГ. В данный акт включены основополагающие положения в области интеллектуальной собственности, которые оказывают значительное влияние на законодательство отдельных государств-участников, способствуют приданию системного и унифицированного характера законотворчеству на национальном уровне. Тем не менее вывод о полной гармонизации законодательства стран – участниц СНГ преждевременен: проведенный сравнительно-правовой анализ законодательства конкретных государств Содружества показал, что единообразие достигнуто только по некоторым институтам в рамках права интеллектуальной собственности, а сложности на пути к унификации достаточно обширны: политико-правовые особенности развития конкретных государств, некоторая условность самого термина «интеллектуальная собственность», отсутствие единого подхода к содержанию интеллектуальной собственности (в том числе неопределенность в объектном составе), наличие противоречий в модельном законодательстве СНГ (с принятием новых актов предыдущие не утрачивают свою силу, не имеется требований приведения законодательства отдельных стран в соответствие с модельными актами. Что касается непосредственно подходов к систематизации законодательной базы отдельных государств – участников СНГ, то здесь доминирует двухуровневая система: содержание общих положений об интеллектуальной собственности в гражданском кодексе и их детализация в конкретных законах. Исключением здесь являются Азербайджан и Молдова, где нормы об интеллектуальной собственности систематизируются путем принятия отдельных законов, а также на общем фоне выделяется Россия с ее «исчерпывающей кодификацией» положений об интеллектуальной собственности в ГК РФ.

§ 1.4. «Исчерпывающая кодификация» законодательства об интеллектуальной собственности в России

В отечественной литературе достаточно часто можно встретить указания на то, что работа по кодификации отечественного законодательства об интеллектуальной собственности ведется не одно десятилетие. Например, А.Л. Маковский пишет: «С конца XIX века, на протяжении 100 с лишним лет в нашем отечестве – в Российской империи, в РСФСР, в Советском Союзе, в Российской Федерации – велась работа по кодификации в составе основных кодификационных актов гражданского права (Гражданского уложения, Основ гражданского законодательства, гражданских кодексов) такого законодательства, которое, пользуясь словами Конституции России, можно назвать законодательством, устанавливающим «правовое регулирование интеллектуальной собственности» (п. «о» ст. 71)… Разным был «набор» выходивших в эти кодификационные акты правовых институтов… Но во всех названных проектах и законах, без исключения, правовые институты, которые можно причислить к сфере интеллектуальной собственности, помещены рядом друг с другом, как бы «соседствуют»»[202]202
  Маковский А.Л. О кодификации гражданского права (1922–2006). М.: Статут, 2010. С. 589.


[Закрыть]. Схожим образом высказывается и Е.А. Павлова: «…в дореволюционный период положения об интеллектуальной собственности кодифицировались вместе с остальным гражданским законодательством в рамках проекта Гражданского уложения Российской империи, позже разделы об авторском и изобретательском праве включались в проекты ГК СССР, которые разрабатывались в 1940–1951 гг., а в 1960-е гг. соответствующие положения были составной частью Основ гражданского законодательства СССР и союзных республик 1961 г., а также Гражданского кодекса РСФСР 1964 г.»[203]203
  Павлова Е.А. Кодификация законодательства об интеллектуальной собственности // Кодификация российского частного права 2015 / под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2015. С. 203.


[Закрыть].

Сказанное заставляет акцентировать внимание на следующем важном моменте: в отечественной литературе право интеллектуальной собственности издавна рассматривалось как раздел, а затем подотрасль[204]204
  См.: Яковлев В.Ф., Маковский А.Л. О четвертой части Гражданского кодекса России // Журнал российского права. 2007. № 2. С. 5.


[Закрыть] гражданского права (наряду с вещным и обязательственным правом). Поэтому работа по кодификации отечественного законодательства об интеллектуальной собственности осуществлялась не в целях создания самостоятельного кодекса интеллектуальной собственности, а в рамках работы по кодификации гражданского законодательства.

Между тем право интеллектуальной собственности сейчас – это комплексная отрасль законодательства, о чем говорилось в § 1.1 настоящей книги. А это дает пищу для серьезных сомнений в правильности произведенной кодификации законодательства об интеллектуальной собственности.

Гражданский кодекс РФ как отраслевой кодификационный акт и его раздел, посвященный регулированию интеллектуальной собственности

В целях настоящей работы нет нужды углубляться в историю становления и развития российского законодательства об интеллектуальной собственности[205]205
  Хотя, возможно, стоит упомянуть, что в ГК РСФСР 1922 г. вовсе отсутствовали положения об интеллектуальной собственности. Появившись, в частности, в ГК РСФСР 1964 г., они действительно «соседствуют», как отмечает А.Л. Маковский, в обособленных разделах – разделе IV «Авторское право», разделе V «Право на открытие» и разделе VI «Право на изобретение, рационализаторское предложение и промышленный образец», не имея общих положений.


[Закрыть], но необходимо дать краткую характеристику ГК РФ, как известно, ознаменовавшему переход от командно-административной экономики к рыночной.

Здесь же следует обратить внимание на то обстоятельство, что в литературе обычно подчеркивается новизна положений ГК РФ, регламентирующего новые – рыночные отношения (в отличие от Кодекса 1964 г., призванного регулировать отношения в рамках командно-административной системы). В связи с этим В.Д. Рузанова, в целом высоко оценивающая действующий ГК РФ, отмечает: «Однако никакой кодификационный акт не может претендовать на абсолютную новизну, поскольку кодекс не возникает на «пустом месте»: он может быть создан только на предварительно сформированной нормативной базе»[206]206
  Рузанова В.Д. Значение Гражданского кодекса РФ для дальнейшего развития гражданско-правовой законодательной системы // Власть закона. 2015. С. 86–87.


[Закрыть]. При этом она ссылается на слова Р. Кабрияка, который по этому же поводу пишет: «Даже те кодексы, которые отражают осознанное стремление якобы порвать с прошлым, на самом деле питаются им и развивают заложенные прошлым традиции»[207]207
  Кабрияк Р. Указ. соч. С. 152.


[Закрыть].

Работа по кодификации гражданского законодательства велась достаточно долго, а сам ГК РФ, как известно, принимался отдельными частями.

Первая часть ГК РФ была принята в 1994 г. В эту часть вошли раздел I «Общие положения» (с подразделами об основных положениях, о субъектах права, об объектах права, о сделках, о сроках); раздел II «Право собственности и иные вещные права» (включающий главу об общих положениях, а также специальные главы, регламентирующие приобретение, прекращение и защиту права собственности и иных вещных прав); раздел III «Общая часть обязательственного права» (с подразделами об общих положениях об обязательствах и общих положениях о договоре).

Вторая часть ГК РФ была принята в 1995 г. – это раздел IV «Отдельные виды обязательств», состоящий из глав, посвященных различным видам обязательств, возникающим из договоров купли-продажи, подряда, услуги и т. д.

Третья часть ГК РФ была принята в 2001 г. и охватывает раздел V «Наследственное право» (включающий главу об общих положениях о наследовании и главы, регламентирующие различные вопросы наследования), а также раздел VI «Международное частное право» (содержащий главу об общих положениях и главы, определяющие правила коллизионных привязок).

И наконец, четвертая часть ГК РФ была принята в 2006 г. – она исчерпывалась разделом VII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации», который, как и предыдущие разделы, включал главу об общих положениях, а также главы, посвященные различным аспектам указанного предмета регулирования.

В итоге действующий ГК РФ состоит из 7 разделов, 77 глав, 1551 статьи. При этом обращает на себя внимание прижившееся правило подразделять Кодекс не по «официальным» разделам, а по частям (в порядке их принятия). По крайней мере применительно к кодифицированному законодательству об интеллектуальной собственности традиционно говорят о «части четвертой ГК РФ», а не о разделе VII Кодекса.

Как известно, в основу российского гражданского законодательства была положена пандектная система права (см. об этом § 1.1 настоящей работы), поэтому в ГК РФ выделены Общая часть (раздел I), в которой содержатся нормы общего характера, и Особенная (специальная) часть (разделы II–VI), включающая положения об отдельных институтах гражданского права. Причем Общая часть содержит в себе общие положения, распространяющиеся на все нормы Особенной (специальной) части, а каждый раздел Особенной (специальной) части начинается с общих положений, распространяющихся на соответствующий раздел. Одним из принципов отечественного гражданского права (хотя он прямо в ГК РФ не закреплен) является принцип lex specialis derogat generali (лат. «специальный закон отменяет (вытесняет) общий закон»), согласно которому действие общей нормы права может быть ограничено специальной нормой. Это, в частности, подтверждено Определением Конституционного Суда РФ от 5 октября 2000 г. № 199-О: «…в соответствии с общими принципами права в случае коллизии норм, регулирующих одни и те же общественные отношения, применению подлежат нормы закона, принятого по времени позднее, при условии, что в нем не установлено иное, при этом приоритетом над общими нормами обладают специальные нормы…».

ГК РФ играет системообразующую роль в отношении российского гражданского законодательства и предусматривает «присутствие» иных федеральных законов, детализирующих и дополняющих Кодекс: в п. 2 ст. 3 ГК РФ специально закреплено, что гражданское законодательство состоит из Кодекса и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов, которые регулируют отношения, указанные в п. 1 и 2 ст. 2 ГК РФ. На сегодняшний день это законы, изданные, в частности, в отношении юридических лиц, некоторых объектов гражданских прав, отдельных видов обязательств.

Создание многоуровневой системы нормативных правовых актов, составляющих гражданское законодательство и образующих определенную иерархию, Д.А. Медведев охарактеризовал как достижение кодификации гражданского законодательства[208]208
  Медведев Д.А. Новый Гражданский кодекс Российской Федерации: вопросы кодификации // Кодификация российского частного права / под ред. Д.А. Крашенинникова. М.: Статут, 2008. С. 23.


[Закрыть]. При этом А.И. Абрамова, отмечая усиливающееся в последнее время влияние кодекса на формирование законов, призванных уточнять и конкретизировать его положения, подчеркивает, что тем самым создается «иерархически непротиворечивая система согласованных законодательных актов, опирающихся на единую законодательную основу»[209]209
  Абрамова А.И. Указ. соч. С. 32.


[Закрыть].

Такой подход в целом характерен для пандектной системы права: «Создание кодекса на основе… германской методики предполагает возможность и даже необходимость существования иных, кроме кодекса, законодательных актов, дополняющих и конкретизирующих этот кодекс… Именно такие законы (и иные нормативные правовые акты) делают предписания кодекса более полными и более конкретными, исчерпывающе определенными для непосредственного установления поведения субъектов правоотношений. Кодекс в таких условиях выступает не как единственный или доминирующий в определенной отрасли, а как базовый источник права, не исчерпывающий, а направляющий правовое регулирование соответствующей сферы общественных отношений… Законы, дополняющие кодексы, позволяют урегулировать группы отношений, входящих в предмет правового регулирования кодифицируемой системы юридических норм (отрасли права, института права), но отличающихся большой спецификой. Регулирование таких отношений может осуществляться особым тематическим законом, на основе закрепленных в кодексе общих положений, но с учетом особенностей регулируемых общественных отношений, целей, направления методики правового воздействия на них»[210]210
  Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 159.


[Закрыть].

Анализ положений ГК РФ позволяет заключить, что в ГК РФ прямо закреплена возможность принятия федеральных законов, регламентирующих отношения по поводу интеллектуальной собственности. Так, п. 2 ст. 3 Кодекса предусматривает возможность существования федеральных законов, регулирующих отношения, указанные в п. 1 и 2 ст. 2 ГК РФ. В свою очередь в п. 1 ст. 2 ГК РФ наряду с иными отношениями поименованы и отношения по поводу интеллектуальной собственности (в первоначальной редакции ГК РФ: «исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности (интеллектуальной собственности)»; в действующей редакции ГК РФ – «результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальных прав)»).

Вследствие сказанного по меньшей мере удивление экспертов вызвал положенный в основу проекта раздела VII ГК РФ принципиально иной подход, предполагающий объединение в этом Кодексе всех правовых норм об интеллектуальной собственности.

Решение использовать именно этот подход было принято не сразу. Формально работа над проектом раздела ГК РФ, посвященного непосредственно интеллектуальной собственности, была начата в июне 2005 г., после того как распоряжением Администрации Президента РФ была образована официальная рабочая группа. Однако реально разработка положений об интеллектуальной собственности для включения в ГК РФ велась с небольшими перерывами с 1991 г. Предварительно было подготовлено по меньшей мере четыре законопроекта, посвященных регламентации интеллектуальной собственности в ГК РФ.

Первый (1995) и второй (1999) проекты разрабатывались в канве традиционной для российского правопорядка, базирующегося на пандектной системе права, многоуровневой (полносистемной) схеме кодификации. Проектами предусматривалось включение в ГК РФ помимо общих положений, распространяющихся на все права интеллектуальной собственности, также основных положений по отдельным видам объектов с сохранением действия специальных законов, конкретизирующих и детализирующих положения ГК РФ. Предполагалось, что специальные законы, принятые в начале 1990-х гг. (а их было шесть: Закон РФ «Патентный закон Российской Федерации», Закон РФ «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров», Закон РФ «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных», Закон РФ «О правовой охране топологий интегральных микросхем», Закон РФ «Об авторском праве и смежных правах», Закон РФ «О селекционных достижениях»), сохранят свое действие. Поэтому, например, законопроект 1999 г. был достаточно лаконичным: он состоял из семи глав и включал всего 125 статей.

Третий проект раздела ГК РФ об интеллектуальной собственности (2002), подготовленный рабочей группой Минэкономразвития России, был построен по так называемой усеченной схеме кодификации: он предусматривал включение в ГК РФ только самых общих положений об интеллектуальной собственности, а его нормы имели отсылочный характер (к специальным законам).

Четвертым законопроектом (2003), подготовленным Минпечати и Минэкономразвития России, предлагалось не выделять нормы об интеллектуальной собственности в самостоятельный раздел, а «рассредоточить» некоторые положения об интеллектуальной собственности по разным разделам ГК РФ и ввести в Кодекс две новые главы – гл. 7.1 (посвященную результатам интеллектуальной деятельности как разновидности объектов гражданского права) и гл. 55.1 (посвященную договорам о распоряжении исключительными правами).

Ни один из указанных проектов не получил поддержки и не был реализован. Во многом это было обусловлено сомнениями в наличии потребности (!) в кодификации законодательства об интеллектуальной собственности – это было связано с тем, что система действующих на тот момент (упомянутых выше) законов в сфере интеллектуальной собственности «уже успела зарекомендовать себя как действующая, невзирая на некоторые недостатки, которые вполне могли быть устранены принятием законов в новой редакции или новых законов»[211]211
  Шушканов П.А. Вопрос об отраслевой структуре российского частного права в контексте кодификации гражданского законодательства 1922–2006 гг. // Вестник Брянского государственного университета. 2015. № 2. С. 248.


[Закрыть].

Но кодификационная работа в этой области продолжалась. И при разработке пятого проекта (2005), как уже указывалось, был использован иной подход, не характерный для пандектной системы права (в которой, как указывалось, кодифицировано российское гражданское законодательство). Этот проект был построен по исчерпывающей схеме кодификации, которая подразумевала объединение в разделе VII ГК РФ норм об интеллектуальной собственности с выделением общих положений, относящихся ко всем объектам интеллектуальной собственности, но исключением любых специальных законов в этой сфере.

Примечательно, что доводы экспертов о необходимости сохранения традиционного для пандектной системы права двухуровневого принципа формирования структуры гражданского законодательства, предполагающего, что общие положения ГК РФ раскрываются в специальных законах, даже не рассматривались всерьез[212]212
  Павлова Е.А. Указ. соч. С. 207.


[Закрыть]. Данный проект был в итоге поддержан и принят в качестве раздела VII «Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации», который на сегодняшний день включает девять глав, содержащих более 320 статей.