Текст книги "Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга"

Миссия невыполнима: музыкальное подвижничество Владимира Акулинина

Июль 2021 года. Я сижу в квартире Владимира Акулинина, последний раз мы виделись 17 лет назад. У хозяина жилплощади диагностировано психическое расстройство. Сама квартира, кажется, изменилась только в худшую сторону: развалившаяся кровать с матрасом полувековой давности, грязь, запах засорившейся канализации и нестиранного белья: все пространство для жизни – в радиусе метра от ноутбука. Я зашел переписать архив краснодарского самиздата 2000-х, который Акулинин собирал вместе с записями местных групп: журналы «Поганая молодежь» (его выпускал он сам), «Кролик», «МУХУХУ» и еще полтора десятка изданий.

Сам Акулинин, получив образование ученого-химика, начал свою культуртрегерскую миссию с лекций и семинаров в 2000–2001-м: «По специальности работал недолго. Потом лекции читал – год читал на общественных началах, потом три месяца официально работал»[21]21
  Здесь и далее, если не указано иное: Владимир Акулинин, частное интервью. Июль 2021.


[Закрыть], – вспоминает он. В этот же период Акулинин начал организовывать выступления рок-групп в зале «Кубанькино» и на других краснодарских площадках. «Первый концерт, что я устроил, был для группы “Засрали солнце”. Я договаривался о помещении, а концерт устраивали они. Пришла тусовка, скины[22]22
  Имеются в виду нацисты-скинхеды, которые тогда были заметной частью субкультурного пейзажа Краснодара.


[Закрыть] ничего не знали – тем и ценны эти концерты, что скины туда не попадали. Потом Фестиваль памяти Высоцкого, январь 2002 года».

За годы своей околомузыкальной активности Акулинин организовал несколько десятков концертов, включая и домашние: «Менты напрягали раз в неделю. Хотя тогда было вегетарианское время, не сравнить с нынешним. На квартирниках обходилось без ментов – разгонял всех [музыкантов] до девяти вечера». По сравнению с 1990-ми уровень интереса к рок-концертам в 2000-е упал. Местные рок-группы перестали быть востребованными среди краснодарцев – в лучшем случае на выступления приходило несколько десятков человек, многие из которых знали друг друга: «Платил аренду и здорово влетал».

Кроме того, Акулинин занимался неким подобием продюсирования: находил группы (не обязательно нравящиеся ему лично) и буквально за руку приводил в дешевые домашние студии – во исполнение своей главной миссии, создания архива кубанского рока. Качество записи и сведения, равно как и качество самой музыки, при этом значения не имели: Акулинину было важно получить хоть какую-то запись. При таком подходе многие «спродюсированные» им группы были, по сути, виртуальными – автор песен плюс наскоро подобранный состав без репетиций, с пары дублей, записывали один или два трека, которые сразу шли в архив. Главным мотивом своей деятельности Акулинин называет просто любовь к музыке: «Я музыку с юности люблю и много слушаю», – а желание зафиксировать происходящее появилось у него после первых самостоятельно организованных концертов.

Лихорадочная и хаотичная деятельность Акулинина тормозилась инертностью самих музыкантов, которых он всячески на свой лад пытался «продвинуть», и отсутствием материала для такого «продвижения». Кажется, что местные группы в большинстве своем не стали востребованными совершенно справедливо. А методы, которыми пользовались краснодарские культуртрегеры конца 1990-х – начала 2000-х, были устаревшими, оставаясь – как показала практика – малопригодными как для «продвижения» групп, так и для создания сплоченной DIY-структуры. Они наследовали советским представлениями о рок-комьюнити и популяризации его представителей. Рок-музыка воспринималась и музыкантами, и продюсерами, и самим Акулининым как мессианское явление – в полном соответствии с тем, как «русский рок» репрезентовал себя еще в 1980-е годы, и с книгами Ильи Смирнова или Александра Житинского. Это особенно заметно по попыткам Акулинина сотрудничать с традиционными («официальными») печатными СМИ и чиновниками, отвечающими за развитие культуры в регионе: энтузиаст верил, что подобного рода инструменты и связи помогут группам «подняться».

Рубеж XX–XXI веков – время коренного перелома в российской рок-музыке. Уже появившееся «Наше радио» и его формат отсеивали андерграундные и DIY-коллективы, предлагая безальтернативную модель промоушена, приводящую к популярности, – коммерческую, продюсерскую, связанную с крупными лейблами и ротациями на радио. «Радиоформат» повышал требования в том числе и к «умению играть», а эмансипирующая идея рок-музыки «Каждый может играть на гитаре» оказалась подвергнута остракизму: ее напрямую отрицал, к пример, продюсер «Нашего радио» Михаил Козырев[23]23
  Козырева цитирует Артемий Троицкий: «Человек слушает радио и думает: “О, я так тоже могу. Я ведь точно так же могу. Ну вот они это играют, значит и я, наверное, так могу”. И делает, исходя из этого принципа. Как только человек начинает творить по этому принципу, сразу конец всему». Троицкий А. Я введу вас в мир поп. М.: Время, 2006. C. 52.


[Закрыть]. При этом для слушателя как бы отпала необходимость в «андерграунде» (за исключением сцен, сплоченных чем-то, кроме собственно музыки, как та же антифа-сцена): хорошо записанный и благозвучный «русский рок» он мог без проблем слушать по «Нашему радио» или смотреть по MTV.

Пропагандисты кубанского андерграунда в начале 2000-х следовали исключительно идеалистическим архаичным моделям взаимодействия между музыкантами, массмедиа, слушателями и культурными институциями. Так, в июле 2003 года Акулинин принял участие в организации Фестиваля рок-групп и вокально-инструментальных ансамблей, учрежденного краевым департаментом культуры и прошедшего в Первомайском парке Краснодара. Это было мероприятие в духе рок-клубов 1980-х – организованное «сверху», с чиновничьим жюри, с малопонятным стороннему наблюдателю набором групп (Акулинин имел возможность формировать лайнап самостоятельно – все выступившие проекты были малоизвестны даже местной аудитории), с присуждением призовых мест и раздачей дипломов.

В этот же ряд бесплодных трудов встает и работа Акулинина с местными изданиями, такими как «Жизнь» и «Здравствуйте», – многотиражными газетами «для широкого круга читателей», в которых статьи про группу «Промзона» или «Аппарат Гольджи» мало кого могли заинтересовать.

Затерявшийся андерграунд: компиляции и энциклопедия

Нельзя сказать, что Акулинин – единственный или первый собиратель кубанского андерграунда. Похожую работу делали и другие – в их числе Игорь Тихий[24]24
  Также можно отметить несколько выходивших в 2000-е кассетных сборников, призванных скорее передать актуальное состояние кубанской музыки, чем выступать в качестве архива: например, «Краснодарский рок» (1993) или «Радикальное творчество Новороссийска» (2001).


[Закрыть], который с 1990-х занимался записью местных групп и их распространением, а затем стал оцифровывать и вывешивать в Сеть собранный материал. Часть сделанных Тихим концертных видео вывешена в группе «ВКонтакте» «Креза: кубанские рок-архивы 80–90-х»[25]25
  См.: КРЕЗА (кубанские рок-архивы 80–90 гг.). URL: vk.com/kreza_kubanrock.


[Закрыть] (название группа получила в честь одного из первых самиздатов Краснодара, выпускавшихся Борисом Рабиновичем; выходила и одноименная телепередача). Также Тихий собирает записи кубанских рок-групп и материалы их первых сайтов, но его коллекция остается преимущественно в личном пользовании. Эти навыки музыкального архивариуса позволили ему уже в 2010-е сотрудничать с одним из важнейших виниловых лейблов России – издательством «Мирумир», где Тихий работал исполнительным продюсером.

В подходах Тихого и Акулинина есть несколько принципиальных различий. Игорь Тихий собирает в основном музыку того периода, который сам считает «золотым», то есть по большей части 1990-х. Кроме того, с некоторой гордостью он признается, что его коллекция записей – «качественная»: «У меня не такие группы, как у Вовы Акулинина: там на 90 % шлак такой, что выкинуть надо». В группе «Креза» вывешено около 150 видео порядка 45 групп и исполнителей. Бо́льшая часть контента посвящена самым заметным на локальном уровне проектам 1990-х, таким как «ДРЫНК», «Макар Дубай», «Н.Е.Т.», «Герои Союза». Подход Акулинина прямо противоположен: в свой архив он брал все, до чего мог дотянуться, и фокусировался в основном на современности, мало кому интересной «эпохе безвременья».

Итоги акулининской работы можно оценить по двум основным источникам: подборке треков, сведенных в сборники в группе «20 лет краснодарского андерграунда» «ВКонтакте», и черновику энциклопедии кубанского рока, которую автор пишет вот уже больше 15 лет.

Выпуск сборников «20 лет…» начался в 2003–2004 годы – с двухсторонней кассетной компиляции, своеобразного введения в тему краснодарской рок-музыки за последние десятилетия. Сторона А носила условное название «Светкина сторона». По словам Акулинина, это «сегодняшнее лицо краснодарского андерграунда, несущее позитивный заряд, жизнерадостное и оптимистичное». Сторона В – «Темкина сторона» – позиционировалась как «грустная», созданная в традиции Янки Дягилевой, Дмитрия Селиванова и Егора Летова. «Главным хитом» сборника его создатель называет песню «Галоперидол» группы «Синдром Дауна», записанную на квартирнике у Акулинина, – это посвященный антипсихотическому препарату монотонный минималистичный постпанк с истошным вокалом. Всего в сборнике было 25 песен.

Постепенно проект разросся. На данный момент в Сеть вывешено 958 треков от 229 групп (плюс пять неатрибутированных треков), что, вероятно, делает эту коллекцию одним из самых крупных архивов рок-музыки в регионах России. Треки объединены в 31 плейлист. Принцип объединения иногда понятен – например, электронные музыканты (Logoritmica13, «Эхолот» и другие) собраны в компиляцию Most Noise, а музыканты с условно фолк-корнями – в плейлист «На русский авось». В других случаях названия плейлистов и принципы подбора треков неочевидны: сложно сказать, какую именно музыку представляет сборник «А пес хотел жить» или «Нейролептический синдром».

И еще одна ключевая особенность сборников Акулинина – песен успешных кубанских групп в них практически нет: ни Маши Макаровой, ни «ДРЫНК», ни «Вдруг», ни «Небесной канцелярии» здесь не найти.

В черновой версии энциклопедии – еще больше коллективов и исполнителей. Всего здесь представлено 352 музыкальных проекта, причем сам составитель скрупулезно указывает: «77 малоизвестных коллективов были исключены из данного сборника из-за недостатка места»[26]26
  Замечу: собственный музыкальный проект «Трикотажная фабрика» (единственный альбом записан в 1994 году) Акулинин в книге не упомянул, хотя «Трикотажная фабрика» – довольно редкое для Краснодара явление (а потому куда интереснее, чем практически все упомянутые группы), нечто вроде дарк-фолка на английском языке.


[Закрыть]. Помимо информации о группах имеются статьи о музыкальных фестивалях, концертных площадках, а также о кубанском рок-самиздате 1990–2000-х.

Энциклопедия – это, конечно, не просто перечисление названий, но и сколь-нибудь подробные тексты. По словам Акулинина, наиболее тщательно описаны именно группы 2000-х – те, от которых он мог получать информацию непосредственно, групп 1980–1990-х куда меньше. Тексты в книге – частично компиляции из других источников, частично – мини-интервью с музыкантами (или их пересказ в третьем лице), взятые Акулининым[27]27
  Существенная их часть до сих пор доступна на сайте krasundeground.narod.ru.


[Закрыть], или его же статьи, написанные еще в 2000-е. Чтение всего этого огромного массива данных оставляет странные, но сильные впечатления: это большой памятник человеческим неудачам. В этом смысле наброски акулининской энциклопедии действуют куда мощнее, чем фильм Евгения Григорьева «Про рок», посвященный принципиальной невозможности пробить музыкантский стеклянный потолок. То, что тексты в книге с 2000-х не редактировались и не адаптировались к современной реальности, кажется пусть и неосознанным, но эффектным приемом, который показывает всю тщету андерграунд-бытия в Краснодаре того периода. В этом смысле проект энциклопедии даже более показателен, чем музыкальные сборники. В «20 лет краснодарского андерграунда», в конце концов, оказывались включены коллективы с хоть какими-то записями, а для попадания в текстовый архив порой достаточно было просто объявить о себе как о группе[28]28
  Критерием размещения в энциклопедии сам автор называет «возможность… дотянуться до информации о данной группе». Хотя многие группы из энциклопедии присутствуют и в сборниках, эти два источника не есть точное отражение друг друга. Так, музыканты из нойз-плейлиста почти не отображены в энциклопедии. Нет в книге и отсечения «состоявшихся» музыкантов, поскольку она позиционируется как «попытка наиболее полно представить рок-группы, существовавшие в Краснодарском крае в течение последних 35 лет».


[Закрыть]. Музыканты, дающие интервью Акулинину, хотят «записать альбом», планируют «начать репетиции», мечтают «найти спокойную точку», «дать первый концерт летом 2005 года», «переходят на качественно новый уровень», «ведут подготовку к предстоящим выступлениям», «на 2007 год планируют большое количество выступлений», становятся «доминантами и финалистами фестиваля» и проходят «отбор на международный фестиваль, который состоится в августе 2007 года».

Авторский взгляд на это некритичен: с точки зрения самого Акулинина любое мельчайшее локальное событие приобретает сюрреалистический размах. Герои его энциклопедии существуют в некоем фантастическом пространстве, где нет пустых залов, проблем с составами (хотя формально все эти проблемы и упоминаются) и отсутствием перспектив, а есть большая и дружная общность рок-музыкантов, окруженных верными фанатами. Названия групп, фамилии музыкантов, концертные площадки и сейшны упоминаются так, как будто бы все заведомо понимают, о чем и о ком идет речь. Как будто разговор идет не о новороссийской группе «Конфузз», выступавшей на сельской вечеринке, а о событиях масштаба Вудстока: «После знаменитых сейшенов в Верхнебаканском (где кое-кто шандарахнулся с лестницы, а кто-то хватал директоршу местного ДК за ноги) школьник Влад во дворе родной 29-й школы провел 19 сентября 2004 года такой зажигательный сейшн, который, безусловно, затмил концерт “Ультиматума”».

Нарочитая «рекламность» в интервью локальных музыкантов и записях их архивариусов, имитация представителями андерграунда речевых модусов «успешных артистов» – тема для отдельного исследования. Утрированный оптимизм, залихватская тональность и некритичность к источникам характерны не только для музыкантов Краснодара и окрестностей – подобную стилистику самопрезентаций можно найти, к примеру, в книге Дмитрия Карасюка «Свердловская рок-энциклопедия»[29]29
  Карасюк Д. Свердловская рок-энциклопедия. М. – Екб: Кабинетный ученый, 2016.


[Закрыть] и в большей части самиздатовской прессы. В лице Акулинина молодые группы с неясными перспективами получили благодарного слушателя – не только их музыки, но также их автобиографий и декларируемых жизненных и музыкальных кредо, которых в противном случае не услышал бы вообще никто. В энциклопедии нет попыток выстроить иерархию групп по известности, влиятельности или профессионализму. Различные факты тоже подаются совершенно бессистемно и хаотично, что разрушает создаваемую ауру значимости описываемых событий и создает психоделическое впечатление. «Пафос и помпезность неприемлемы, так как не несут в себе никакой, скажем так, литературной ценности, а именно прикосновения к чему-то изначальному, которое можно назвать и Бог, и начало начал», «Материал, в принципе, есть, альбом записываем уже второй год, все партии по многу раз переписываем. Читаю, пишу сам, роюсь в голове пытаясь что-то путное найти…», «И как бы ни старались некоторые злопыхатели, интерес к группе был всегда, вне зависимости от ее состава, большинство которого всегда переживало большую текучесть», «Репертуар ширится и пополняется, группа живет и здравствует», «Кстати, о нашем стиле: элементы русского рока, обильно смоченные ню-металлом с претензиями на Portishead, Radiohead, Blur и, конечно же, на Aphex Twin», «На сегодняшний день группа имеет в своем активе около 45 песен и ищет спонсора на запись альбома». В результате акулининская энциклопедия читается как своеобразный ар брют[30]30
  Ар брют – направление в искусстве XX века, которое включает в себя непрофессиональных художников (детей, душевнобольных, дикарей и т. д.), творящих вне художественного контекста и арт-рынка.


[Закрыть] от музыкальной журналистики.

«20 лет краснодарского андерграунда»: попытка анализа

Каким все же был кубанский андерграунд, представленный в энциклопедии Акулинина? Я – крайне условно и волюнтаристски – разделил группы, в ней упомянутые, на четыре категории. Первая – то, что называется «русским роком», вторая – различные направления металла, третья – панк, инди-рок и альтернатива, четвертая – разновидности электронной музыки (IDM, нойз и т. п.). Разумеется, это разграничение говорит не о четком попадании коллектива в рамки того или иного стиля, но скорее о тяготениях. Хотя бы приблизительно определить стилистику и субкультурные векторы удалось в 339 случаях: к первой категории близки 175 групп или исполнителей, ко второй – 80, к третьей – 63. Это подтверждает тезис о гомогенности кубанского андерграунда 2000-х, выдвинутый в начале статьи: большинство групп Краснодарского края минимум до конца 2000-х ориентировалось не на жанровые сцены, а на «русский рок»

в целом.

К четвертой группе относится 4 коллектива, а 17 проектов, играющих джаз, авангардный рок и т. п., не вписываются в указанные рамки. Они выглядят попавшими в энциклопедию скорее случайно, и лакун здесь очевидно больше, чем в первых трех категориях: например, из всех существовавших в Краснодаре нойз-проектов в тексте статьи удостоился, кажется, только «Эхолот». Хотя, возможно, именно эта среда может привлечь внимание современных культуртрегеров. По крайней мере известно, что уже собираются некие материалы о творчестве и наследии Антона «Био» Зверушкина, трагически погибшего участника проектов «Эхолот» и Logoritmica13.

Бо́льшая часть упомянутых в проектах Акулинина групп прекратила свое существование довольно быстро. Другие продолжают некоторую деятельность, в диапазоне от «собраться попеть для старых друзей под гитару» до «объявить краудфандинг на выпуск новой пластинки» (в 2019 году так напомнила о себе группа «Зверство») и даже до «выступить у Урганта» (как случилось с Машей Макаровой, упомянутой в энциклопедии). Но что Макарова, что «Зверство» набрали свою аудиторию или до, или помимо деятельности Акулинина, и уж точно не те, ради кого все затевалось. С другой стороны, совершенно вне акулининского андерграундного поля зрения оказались и другие относительно востребованные музыкальные проекты, номинально существующие и по сей день: тусовочные группы типа «Запоя», «Беспризорников» или «Белок на Акации», популярные у местной богемы и клерков. Они репрезентовали богатеющий краснодарский средний класс нулевых, и для Акулинина были слишком гламурны, для них Акулинин – просто неуспешный маргинал. В конце концов, о них мы можем узнать и из других источников, не прибегая к энциклопедии Акулинина и его сборникам.

Интересно, что, хотя Краснодар и сейчас продолжает исправно поставлять известных рэп-музыкантов (Pyrokinesis), местные рок-группы по-прежнему остаются в андерграунде. Даже международный фестиваль «Кубана», который проводился на Таманском полуострове с 2009 по 2014 год, не смог дать кубанскому року импульс для рывка. Бо́льшая часть местных клубов довольствуется кавер-вечеринками, на DIY-концерты энтузиастов различных сцен приходят в лучшем случае десятки человек. Музыка, впрочем, стала гораздо более разнообразной стилистически: в Краснодаре теперь можно найти и дрим-поп, и метал, и шугейз, и различные версии смарт-попа, и даже нойз-рок на армянском языке. Однако современные группы и проекты не видят преемственной связи с андерграундом 2000-х. Вряд ли кто-то из современных кубанских музыкантов считает себя духовным преемником «Синдрома Дауна» или «Трикотажной фабрики». При том что знание о кубанском андерграунде 2000-х не сокровенное, то есть сознательно скрытое от посторонних. Скорее оно просто затерявшееся, по крайней мере на текущий момент.

Кажется, это первая большая статья-исследование о Владимире Акулинине и краснодарской рок-музыке 2000-х. Наверное, излишним будет доказывать, что на один успешный музыкальный проект приходится тысячи оставшихся неизвестными и что манящий образ рок-звезды и блестящего музыкального журналиста, созданные массмедиа и кино, не соответствуют реальности. Гораздо чаще в этой среде можно встретить в той или иной степени маргинализированных, спивающихся, имеющих проблемы с психическим здоровьем, разочаровавшихся, да и попросту не очень упорных или удачливых музыкантов и культуртрегеров. Акулинин – он и сам из неудачников – дал им голос и сохранил имена тех, кому не повезло.

Разумеется, не стоит переоценивать громкость этого голоса: в группе «20 лет краснодарского андерграунда» во «ВКонтакте» сейчас состоит меньше 50 человек. Это в 4,5 раза меньше, чем количество групп, там представленных.

История Акулинина – энтузиаста, без оглядки на быт и здоровье хранящего память о необязательных вещах, которые сами вопиют о своем забвении, – намекает на то, что культура может быть организована так, чтобы из нее ничего не пропадало. Самые незначительные артефакты заслуживают права быть упомянутыми. Философ Илья Будрайтскис противопоставляет такую, все сберегающую работу памяти консервативному пониманию исторического наследия, при котором мы теряем всяческие отношения с огромной массой забытого и потерянного: «…память, сохраняющая все произошедшее, противостоит работе забвения, выстраивающей “объективную” последовательность свершившихся фактов».[31]31
  Будрайтскис И. Апокалипсис и политики невозможного. Логос. 2021. № 4. С. 197.


[Закрыть] Герой платоновского «Котлована» собирал «для памяти и отмщения всякую безвестность», листья и прочий пропадающий мусор. Космист Николай Федоров предлагал строить музеи, хранящие все человеческое наследие. Неосуществленная энциклопедия Владимира Акулинина – идея того же рода: в ней звучит не просто голос исчезающих во времени, но голос настоящей большой Утопии.

Булат Халилов
Джегуако на рейве: черкесский фолк-ривайвл и его место в российской независимой музыке

Об авторе

Родился в 1987 году в Нальчике. Журналист и исследователь традиционной музыки и локальных музыкальных сцен. Сооснователь этнографического лейбла Ored Recordings. Выступал куратором музыкальных фестивалей Mawaheb (Санкт-Петербург), «Точка перемещения» (Музей современного искусства «Гараж», Москва) и «Платформа» (Нальчик). Ведет нерегулярный подкаст Global Zomia о различных практиках изучения, создания, воспроизведения и презентации традиционной музыки. Живет и работает в Нальчике.

Музыка, о которой идет речь в статье: https://www.youtube.com/playlist?list=PL7f_ywlsJjePycC-T2Y2rjuzmy2AgYhqN

Уже название статьи перенасыщено локализмами и субкультурными терминами, которые не совсем понятны широкому читателю. Кто такой джегуако, что он делает на рейве и что за черкесский фолк-ривайвл, о котором никто не слышал?

Заигрывание с ярлыками и громкими терминами, которые даются «на вырост», – один из методов Ored Recordings, этнографического лейбла, который я, автор текста, организовал с Тимуром Кодзоковым. В документальном кино есть принцип кино правды – cinema verite, при котором режиссер фиксирует действительность, минимально влияя на героев и обстоятельства. Этим методом мы стараемся пользоваться в этнографических экспедициях, где записываем музыку для релизов. В поле главная цель – запечатлеть момент и не навязывать свое мнение.

В оппозиции к «объективному» документальному кино стоит Вернер Херцог, который считает, что режиссер должен не отрешенно наблюдать за действительностью, как незаметная муха на стене, а быть «шершнем, который летит и всех жалит». То есть режиссер не только фиксирует, но прежде всего формирует реальность, которую снимает. Этот подход мы используем в работе с большинством черкесских[32]32
  Черкесы – иноназвание одного из народов Северного Кавказа. Самоназвание – адыгэ или адыги в русском языке. В советское время черкесские субэтносы разделили на разные республики. Поэтому в этом тексте под черкесами (и адыгами) понимаются собственно черкесы из Карачаево-Черкесии, кабардинцы из Кабардино-Балкарии, адыгейцы из Республики Адыгея, шапсуги из Краснодарского края, черкесы зарубежных диаспор и все те, кто разделяет черкесскую (адыгскую) идентичность.


[Закрыть] музыкантов: предлагаем исполнителям новый репертуар, выводя их из зоны комфорта, и включаем в коллаборации, которые не произошли бы без нас. Примерно по такому принципу мы стараемся работать при описании, а может и при программировании новой реальности для родной культуры: «панк-этнография», «посттрадиционная музыка» – размытые, но красивые определения, которые не столько соответствуют действительности, сколько задают вектор развития. Надеемся, так же будет и с ривайвалом черкесского фолка, расцвет которого еще впереди.