Текст книги "Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга"

Триумф в военной части

В Калининград мы возвращаемся по Приморскому кольцу, открытому в начале 2010-х. На шестиполосной трассе можно развивать скорость до 120 километров. На ней нет крутых поворотов, вдоль нее не растут вековые дубы и липы. Она почти в два раза сокращает время пути между Светлогорском и Калининградом, наглядно символизируя перемены, произошедшие в области.

Пока мы выжимаем по трассе до Калининграда сотню километров в час, всплывает история о том, как в 2008 году, проходя службу в армии, Константин Тращенков умудрился организовать в своей военной части, находившейся на мысе Таран, концерт «Есть настроение», «Ковчега» и других артистов. У Тращенкова были хорошие отношения с командиром части, и он предложил сделать развлекательную программу для солдат, но при условии, что мероприятие смогут посетить гости. Идею удалось реализовать: концерт проходил на плацу, а из Калининграда приехал целый автобус зрителей, среди которых были участники местных арт-сообществ.

Видео, которые тем же вечером, чтобы подтвердить свой рассказ, присылает мне Евгений Зенцов, выглядит поразительно. На плацу перед рощицей деревьев с выкрашенными побелкой стволами издает протяжный нойз трио Semiconductors, в которое вошли Акимов и Чалый. Участницы объединения «Ковчег» водят хороводы с призывниками в гюйсах и фуражках. Перед строем солдат рубит фри-джаз «Есть настроение». «Сейчас бы такое уже не одобрили, мне кажется. Все боятся всего, и поэтому, наверное, проще запретить, – рассуждает фотограф Александр Любин, ставший свидетелем триумфа в военной части. – От того, что ты запретишь, тебе ничего не будет. А от того, что разрешишь, лучше не будет точно».

В видеодокументации концерта после сета «Есть настроение» на плацу возникает улыбчивый мужчина в фуражке, который благодарит музыкантов, проделавших большой путь для того, чтобы выступить в военной части, и призывает отблагодарить их троекратным «Ура». «Это командир военной части Иван Бурбело, – комментирует Константин Тращенков. – Я отблагодарил его, назвав свою персональную выставку “БУРБЕЛА”. Он оценил». За тот концерт на мысе Таран каждый выступавший получил благодарственную грамоту.

Калининградский синдром

После того как Тращенков и Зенцов поступили в университет, Калининград стал важной частью жизни «Темноямска». Однако тому, чтобы оставить свой родной город в прошлом, Зенцов и Тращенков предпочли экспансию. В Калининграде уже обзаведшийся серьезными связями дуэт стал сочинять музыку для постановок театра современного танца «Инклюзы», сотрудничать с ГЦСИ, ездить выступать за границу, давать многочисленные и непредсказуемые выступления, а также наконец-то делать мини-альбомы, синглы и видеоклипы, оставляя артефакты своей деятельности.

Одним из первых больших проектов «Темноямска» в Калининграде стало сотрудничество с театром современного танца «Инклюзы». Изначально музыкой для спектакля «Город» должен был заниматься Вадим Чалый из «Бигудей», однако он запланировал отъезд и поэтому решил перестраховаться, предложив эту задачу Зенцову и Тращенкову. Дуэт написал для постановки серию задумчивых инструментальных акустических блюзов, перемежающихся вспышками перкуссии. Звуковая дорожка к «Городу», записанная на студии у продюсера Kratong в компании Чалого, – одна из лучших пластинок, имеющих отношение к «Темноямску». Местами этот подернутый пасторальной американой построк напоминает записи коллектива Friends of Dean Martinez, а иногда даже заставляет вспомнить акустический концерт Alice in Chains на MTV.

С «Инклюзами» «Темноямск» сделали два спектакля. «Наталья Васильевна Агульник, руководитель театра “Инклюзы” рассказывала нам сюжет, на ассоциативном уровне объясняла, что происходит. Потом мы репетировали в калининградском Доме офицеров со всей труппой, – вспоминает Тращенков. – Следующий спектакль назывался “Вата”. Он родился уже после того, как Агульник пришла на один из наших концертов». Вдохновившись увиденным, руководитель театра хотела на сцене больше «Темноямска» и даже задействовала участников дуэта в движениях. «Костя там давал брейк и читал рэп, я тоже как-то начинал входить в хореографию», – вспоминает Евгений Зенцов. С «Инклюзами» и спектаклем «Город» оба участника поехали на европейские гастроли. Постановку с музыкой «Темноямска» показали в поселке Юодкранте на литовской стороне Куршской косы, а также в польском Гданьске на фестивале современного танца.

Другим важным этапом для светлогорского дуэта стало сотрудничество с калининградским отделением ГЦСИ. «Темноямск» принимал участие в цикле Sound Art Lab, концерты которого проходили в маленьких клубах, кафе и музеях города. «Я никогда не задавал для них формата, но иногда делал их концептуальными, – вспоминает куратор ГЦСИ Данил Акимов. – Например, в 2011 году, когда случилась авария на “Фукусиме”[7]7
  11 марта 2011 года в результате мощного землетрясения в Японии на атомной электростанции «Фукусима-1» (расположена в 200 с небольшим километрах от Токио) произошел выброс радиоактивных веществ. Прямых человеческих жертв в результате катастрофы не было, однако более 150 000 человек были вынуждены покинуть свои дома и эвакуироваться, а ликвидация последствий аварии продолжается до сих пор. На нее были потрачены триллионы йен.


[Закрыть], я решил сделать вечеринку, которая акцентировала бы на этом внимание». В Немане, городе на северо-востоке Калининградской области, тогда как раз начали строить атомную электростанцию, поэтому тема была животрепещущей. Для концерта, посвященного атомной энергетике, Акимов выбрал брутальный клуб «Сектор 39». В советские времена в его здании был продуктовый магазин, сейчас в нем размещается стоматология. Плакат с анонсом куратор ГЦСИ заказал Кириллу Глущенко, который тогда был дизайнером, а сейчас превратился в художника и создателя проекта «Глущенкоиздат». Афишу распечатали в формате А1, и на ней жирным авторским шрифтом, который придумал Кирилл, было написано: «Вечер экспериментальной музыки: FUCKushima, ЧерноБОЛЬ и КАЛград». На этой вечеринке впервые прозвучал трек «Великая Россия за тремя границами», непохожий на все прочее творчество «Темноямска»: напористый и крикливый абстрактный рэп с медленным битом и лупом из соло на флейте. В этой песне дуэт осмысляет пограничное местоположение Калининграда. Звучат словосочетания-лозунги про «камуфляжный балет», «страшные рожи в столице», а также про то, что «Запад – это Восток». В треке «Темноямск» называют Калининград «военным городком»; после событий 2014 года, когда в области, окруженной иностранными государствами, стало гораздо больше военных и новых стратегических объектов, композиция про «Великую Россию» звучит еще более актуально, чем десять лет назад.

С 2012 года в Калининграде проходит фестиваль Sound Around Kaliningrad, в котором участвуют европейские музыканты и художники, работающие в области современной экспериментальной музыки и звукового искусства. «Темноямск» выступал на нем в 2016 году, когда главной площадкой фестиваля стала оборонительная казарма XIX века «Кронпринц» на Литовском Валу. «Мы устраивали выступление на мансарде, в квадратном зале над угловой башней. Там были деревянные колонны и пол, высокий потолок, неплохая акустика. Стены со старой штукатуркой и росписями местных вандалов», – вспоминает идеолог фестиваля Данил Акимов. За год до этого он подарил Тращенкову на день рождения контактный микрофон, и это вдохновило участника «Темноямска» аж на несколько концертных программ. «Вначале он собрал сетап, где главным элементом был огромный тесак-мачете, прикрученный к столу с подключенным к нему контактным микрофоном, при помощи которого Костя снимал вибрацию ножа, – описывает тогдашний подход “Темноямска” к концертам Акимов. – На фестивале у них с Женей стоял велосипед, на котором Костя приезжал на концерт и который затем устанавливал, переворачивая колесами вверх. Контактный микрофон был прикреплен к чему-то типа кредитной карты, Костя раскручивал колесо и снимал шарканье покрышки об нее».

Шоу «Темноямска» запоминались и производили сильное впечатление. «В первый раз я увидел их в Закхаймских воротах в 2014 году, – вспоминает Денис Зарубин из Blind Seagull. – Они играли на разогреве у московской группы “Труд”. Тогда прозвучало не так много песен, но наверное, это был единственный в моей жизни раз, когда я испытал транс. Это не было похоже ни на что, но при этом я чувствовал родство с тем, что звучало, как будто эта музыка – какой-то дом в котором я жил в детстве, а потом

забыл».

Бард Евгений Бродский вспоминает другой концерт «Темноямска». «Их лучшее выступление было в клубе “Репортер”[8]8
  Сейчас – крупнейший книжный магазин Калининграда «Культпросветпространство “Катарсис”».


[Закрыть], более я такого от них не видел, не слышал, – рассказывает он. – Тращенков бесновался в балаклаве, толкал рэпчик через матюгальник, все в полутьме, все очень смело».

Некоторые из выступлений «Темноямска» записаны и выложены на Bandcamp – среди них памятное шоу с велосипедом в здании казармы «Кронпринц». Магнетический саунд-коллаж с органными лупами, перкуссионным шелестом, спокен-вордом и, разумеется, велосипедом с подсоединенным к нему контактным микрофоном – все это звучит одновременно как саундтрек к фильму ужасов и как прибалтийская колыбельная, навевающая тревожный сон, в который проваливаешься, убаюканный холодными морскими ветрами.

Концертные альбомы вообще очень подходящая форма для фиксации музыки, которую создает «Темноямск». Эта группа практически не делала законченных композиций, вместо этого импровизируя и выдумывая на ходу, извлекая звуки из подручных средств. К сожалению, Тращенков и Зенцов записали не так много выступлений, поэтому многочисленные метаморфозы группы остались лишь в памяти очевидцев да в обрывках видеороликов, снятых на телефон. Я вспоминаю фантастический концерт 2017 года на презентации фотоальбома «Темноямска» в библиотеке им. Чехова. Тогда казалось, что туманы, которые укутывают к ночи поля Калининградской области, опустились прямо на библиотечный зал. Или оголтелый рейв с хороводами, который они устроили летом 2019 года в огромном бывшем заводском помещении на седьмом этаже здания, нависающего прямо над Калининградским торговым портом на Правой набережной. Каждое из этих выступлений могло бы стать основой для потрясающей концертной пластинки. «Ну ты ведь предлагал им это, и ребята наверняка тебя выслушали, но так делать, разумеется, не будут, – смеется Александр Любин, когда мы рассуждаем о формах, в которых “Темноямску” удалось себя запечатлеть. – Я это называю калининградским синдромом».

С калининградским синдромом – неспособностью довести дело до конца и придать творческому продукту законченный вид – сталкиваются многие местные артисты. И все же к «Темноямску» применять это словосочетание не хочется – отчасти потому, что пресловутый синдром стал частью концепции группы, а отчасти потому, что все же коллектив оставил немало оригинальных артефактов.

В 2015 году Константин Тращенков нарисовал пронзительное видео «Приливы»[9]9
  Темноямск. Приливы. URL: youtu.be/rzR9nMGnTVk.


[Закрыть], вошедшее в программу кинофестиваля Stadtlichter в Берлине. Появлялись синглы, среди которых ироничное провинциальное диско с вирусным потенциалом «Уеду». Эту же линию продолжает композиция «Лес (Новое время)» с припевом:

 
Я – новое время, меня не остановить,
Я топчу несовременных, будь современным, хватит ныть!
 

В 2017 году вышел мини-альбом «Открытка», распространявшийся в виде собственно открытки с изображением ныне разобранного светлогорского лифта, ведшего с утеса на променад. На оборотной стороне была напечатана ссылка на Bandcamp, где разместились четыре композиции, в которых «Темноямск» раскрывается в своей самой доступной на тот момент форме. В отличие от экспериментальных дроун-нойзовых импровизаций, с которыми Зенцов и Тращенков приехали из Светлогорска в Калининград, эти песни четко выстроены и прописаны, в них ясные и понятные куплеты и хуки.

«Открытка» – это все еще достаточно странная музыка, проходящая под тегом «арт-рок», но обращенная к слушателю, а не внутрь себя. С ней произошло довольно странно: мини-альбом попросту украли. «Наш EP был загружен в ВК и на Bandcamp, а потом внезапно появился на стриминговых сервисах – Spotify и Apple Music с какой-то невнятной обложкой», – рассказывает Евгений Зенцов. Интересно, что нелегально залив музыку «Темноямска» в стриминговые сервисы, пираты умудрились в целом достаточно точно уловить концепцию группы. Да, обложка пиратского релиза совсем не похожа на зернистые черно-белые снимки Светлогорска, с которыми ассоциируется дуэт, и больше напоминает третьеразрядные сборники нью-эйджа. Тем не менее на ней изображены лес и вода – два символа, через которые «Темноямск» определяет себя.

«Темноямск» расширяет границы

В 2015 году Зенцов и Тращенков в компании еще трех калининградских коллективов отправились в Берлин для участия в проекте KaliBer – «музыкальном десанте» из Калининграда, организованном командой молодых немецких промоутеров. Мероприятие проходило на площадке Fabriktheater, владелец которой после сета «Темноямска», закрывавшего сборный концерт, отметил, что в нем не было «четкой границы между репетицией и выступлением». В ноябре 2019 года группа сыграла в клубе «16 тонн» в Москве, на вечеринке Koenig Party, собравшей многих героев их композиции «Уеду» – тех, кто покинул побережье Балтики и перебрался в столицу. Если бы на нем оказался владелец Fabriktheater, вряд ли узнал бы группу, которую видел на своей площадке за четыре года до этого. На концерте в Москве «Темноямск» предстал совершенно иным организмом, с совсем другой музыкой. Состав постоянных участников расширился до трио: к Зенцову с Тращенковым присоединился бас-гитарист Михаил Ковалев, лидер калининградского инди-проекта Hellomishel.

С ним «Темноямск» зазвучал иначе: в музыке появился грув, серьезность и меланхолия уступили место чистому веселью, а нойз и электроакустические эксперименты сменились диско или «техно-попом», как его называют сами участники. Михаил Ковалев анализирует произошедшие изменения: «Ребята вдвоем – это самый плотный костяк, я, например, прекрасно понимаю, когда они хотят порепетировать друг с другом и без меня, но свою лепту я тоже вношу. Позиция бас-гитариста вообще довольно интересная: ты передаешь пульсацию».

В свою очередь, Евгений Зенцов сел за ударную установку в психоделической инди-группе Ковалева Hellomishel. Без его характерных мягких легких и стремительных ударных Hellomishel звучала бы иначе. «Как барабанщик он определенно имеет свой почерк, и за счет этого почерка родилось много песен. На ранних порах я, как автор, приносил мелодии, чаще всего держа в голове прямые ритмические рисунки, а он все это украшал, привнося свои элементы, – рассказывает Ковалев. – Так что Женя – солидная часть Hellomishel».

Ковалев лестно отзывается о талантах Зенцова как продюсера: «Когда с Жекой работаешь на студии, у него есть чуйка добавлять красивые элементы в музыку, мелодичные. Даже в тех записях, которые он делает дома, проявляется умение красиво вставить вокальную партию, правильно вставить бэки, сделать так, чтобы это здо́рово звучало, – рассуждает он. – Чувствуется, что человек с детства этому научен, ему это умение привито, и здесь я отдаю должное Татьяне Ивановне Щербаковой, которая руководит “Ковчегом”».

В новом техно-поп-звучании «Темноямска» его участники видят будущее группы. «Сейчас я считаю, что мы в состоянии сделать коммерчески <…> (потрясающий) продукт. Сделать успешное, популярное, емкое высказывание, в котором мы не изменим себе и продолжим говорить о своем, – рассуждает Тращенков. – С переходом к танцевальной музыке мы нашли музыкальный формат, который может продаться». По словам Зенцова, материала уже есть на целый альбом, песни для него игрались на выездном концерте в Москве и в калининградском порту, осталось лишь их записать и придать законченную форму проекту. «Наши идеи отфильтрованы временем, – говорит он. – Мы на пороге, мы это чувствуем».

В начале 2020 года Светлогорск вошел в основанную в Италии международную ассоциацию «Медленные города»[10]10
  Светлогорск включили в международную сеть «Медленных городов». URL: https://tass.ru/obschestvo/7659219.


[Закрыть]. Из 272 участников этого движения балтийский курорт – единственный из России. Идея ассоциации заключается в замедлении ритма жизни в пользу ее качества, а также различных маленьких радостей: развитии местной кухни, производстве товаров ручной работы, создании новых зеленых и пешеходных зон. Пусть и с небольшим опозданием, прилагательное «медленный» все же прикрепилось к Светлогорску на официальном уровне.

Город, да и вся область, на самом деле всегда были медленными: это отмечали практически все, кто приезжал сюда из Москвы или Санкт-Петербурга. Здесь будто слегка меняется само течение времени, а в период юности участников «Темноямска» – до появления в Светлогорске больших денег, масштабного строительства и туристических потоков – это ощущалось особенно сильно. Это не оправдание методов, но объяснение истоков калининградского синдрома – вязкая созерцательность пропитала «Темноямск» настолько, что даже найдя наконец-то форму, которая их полностью устраивает и с которой можно выйти к широкому слушателю, музыканты, вполне вероятно, перегорят, отложат ее в сторону и перейдут к чему-то другому.

Иван Белецкий
Энциклопедия неудач: краснодарский рок-андерграунд 2000-х и музыкальная утопия Владимира Акулинина

Об авторе

Родился в 1983 году в Краснодаре. Работает журналистом и редактором. Автор текстов для Colta.ru, «Горький», «Нож», «Новый мир», «Археология русской смерти» и других изданий. Основная сфера интересов – ностальгия, утопия, революция и эсхатология в популярной музыке. Ведет телеграм-канал «Хоть глазочком заглянуть бы…». Основатель группы Dvanov. С 2013 года живет в Санкт-Петербурге.

Любое околомузыкальное сообщество, будь то большая сцена или просто компания друзей с гитарами, состоит не только из участников, делающих музыку, но также из наблюдателей – хранителей памяти. Одни из них становятся востребованными в будущем – если к сообществу появляется интерес. Другие так и уносят свидетельства и воспоминания с собой, и о явлении забывают. Для краснодарского рок-андерграунда начала 2000-х годов таким хранителем был журналист и продюсер Владимир Акулинин, беззаветно собиравший информацию о деятельности и аудиозаписи местных групп. Только благодаря его усилиям мы можем теперь представить, каким был кубанский рок 2000-х. Десятилетие, которое принято представлять бесплодным, на поверку оказалось не таким уж и пустым.

Про Владимира Акулинина краснодарская рок-тусовка знала немного, хоть и пользовалась его услугами. Основным местом встреч местных рок-музыкантов и слушателей в 2000-х была небольшая площадь в самом центре города, у Дома книги на улице Красной. Двухкомнатная квартира Акулинина находилась (и до сих пор находится) неподалеку, в сталинке на улице Коммунаров. Она была превращена в дом-коммуну, нередко становившийся концертной площадкой. Владелец жилья не протестовал: он сам разделял идеалы коммунальной жизни, и именно сюда приходили все те музыканты, чью историю он писал. В этом бедном жилище с кроватью, шкафом и с неработающим туалетом постоянно собиралось человек пять–десять, а на квартирных концертах – еще больше. Там можно было встретить представителей разных субкультур и движений – хиппующих автостопщиков, бритых нацболов, поклонников русского рока в майках с Цоем, анархо-коммунистов, панков и металлистов. Одни заходили потусить на вечер, другие гостили неделями и месяцами.

Акулинин видел свою миссию в составлении архива краснодарского андерграунда с начала 1990-х и по середину 2000-х. Всего. Отовсюду. Без оглядки на сцены, субкультуры, качество музыки и успешность групп. Архива текстов – коллекции интервью, заметок, статей и фэнзинов, в конечном счете – в виде некой изданной на бумаге гипотетической энциклопедии. Архива звукового – коллекции записей коллективов и их компиляций, постоянно собираемых и пересобираемых по тому или иному принципу. Весь этот массив данных существовал сначала в физическом виде, затем был оцифрован и выложен в интернет. Он получил название «20 лет краснодарского андерграунда».

По нулям: краснодарская музыка в 2000-х

Что из себя представляла краснодарская музыка в начале XXI века? Можно назвать только одну местную группу, которая после распада СССР приобрела известность в масштабах страны[11]11
  Здесь я не касаюсь хип-хопа (южный рэп в начале 2000-х уже начинал распространяться по стране, в том числе из Краснодара, усилиями таких проектов, как Mary Jane и «Триада»), клубной танцевальной электроники и джаза, а говорю главным образом о «живой» музыке, так или иначе сводимой к сценам и субкультурам «рока».


[Закрыть], – это «Маша и медведи» во главе с Машей Макаровой, выпустившая в 1998 году альбом «Солнцеклеш» с хитом «Любочка». Плюс несколько менее влиятельных, но все-таки замеченных на общероссийском или даже международном уровне коллективов – абсурдистская группа «Зверство», работавшая в традиции «НОМа», алкогольно-задушевный «ДРЫНК» и Dasaev, гастролировавшие в конце 2000-х по Европе со смесью синти-попа и восьмибитной музыки. Все прочие проекты 1990-х и 2000-х, пытавшиеся перебраться в Москву или Санкт-Петербург («Белки на Акации», «Запой», «Небесная канцелярия»), имеющие очевидную локальную (бард Бадун, «Вдруг», «Беспризорники») или субкультурную («Засрали солнце») известность, так и не стали востребованными за пределами Кубани.

В Краснодарском крае была своя музыкальная жизнь – свои клубы и их звезды, свои энтузиасты, проводившие концерты и фестивали. По словам деятеля краснодарского андерграунда 1990–2000-х Игоря «Аяврика» Тихого, в начале 1990-х можно было без проблем снять площадку и провести на ней концерт локальных музыкантов. Посещаемость таких концертов могла измеряться в сотнях, а то и тысячах человек. «Какая-нибудь группа “Черная вдова” могла за копейки арендовать ДК железнодорожников или Дом офицеров. Например, [приглашали] группы “Зверство”, “Глаз”, “Подземка” – и зал [оказывался] полностью забит. Доходило до того, что в цирке устраивали трехдневный [музыкальный] фестиваль», – говорит Тихий[12]12
  Белецкий И. «Слава Богу, что мы казаки»: история сцены Краснодара. URL: i-m-i.ru/post/krasnodar-music.


[Закрыть].

Вторит ему музыкант и организатор концертов Евгений Греков, описывающий эпоху становления шоу-бизнеса так: «Фестивали-концерты на рубеже 1980–1990-х ничего не стоило организовать: появилось кооперативное движение с неадекватными персонажами, к которым можно было прийти, взять два аккорда на гитаре, выпить сто грамм водки – появлялись деньги, аппаратура, сцена»[13]13
  Греков Е. Доктор Крупов и Южная волна // Бочка. 2015. № 16. С. 19.


[Закрыть]. Определенная локальная популярность у местного рока была и во второй половине 1990-х. Тихий приводит в пример группу Underwater, игравшую хардкор и альтернативный рок: «Я выпускал их кассету: в начале 100 штук сделал – на презентации моментально ушли, потом еще 1000 штук за полгода; это 1997 год».

При этом, несмотря на большой интерес к року в конце 1990-х, в Краснодаре не сформировалось ни одной заметной сцены: «Черная вдова», «Подземка» и «Зверство» играли разную музыку и могут быть объединены только на основании некой абстрактной принадлежности к «року»[14]14
  В представлении о музыкальных сценах я следую за Беннетом и Петерсоном: понятие «сцена» близко термину «субкультура», сцены более гетерогенны и обязательного определяются и самоопределяются через противостояние с мейнстримной культурой. Bennett, R. Peterson. Music Scenes: Local, Translocal and Virtual. Nashville: Vanderbilt University Press, 2004.


[Закрыть]. Таким образом, краснодарский андерграунд 1990-х напрямую наследовал еще советской рок-клубовской традиции, идеологически отличавшей «рок» от всей другой музыки, но не слишком вникающей в движения внутри этого самого «рока». В Краснодаре, конечно, были металлисты и панки – но они органично вливались в большую тусовку «неформалов», в общую «сцену русского рока» и не пытались образовать независимое движение. Как вспоминает Игорь Тихий, «до середины 1990-х все друг друга знали. Тогда особо и не было разнообразия субкультур. Была “Поляна”, где собирались металлисты, и был “Арбат”[15]15
  «Поляна» – пространство перед входом на стадион «Кубань», «Арбат» – пешеходный участок улицы Чапаева между улицами Красной и Красноармейской.


[Закрыть], там панки, русский рок, любители “Аквариума”. Друг с другом пересекались, участвовали в совместных концертах»[16]16
  Так продолжалось минимум до конца десятилетия. Ср. воспоминания участников инди-рок-группы «Боги», вынужденной делить сцену с группами самых разных направлений и с самой разной фанатской базой, вплоть до игры на разогреве у «Коррозии металла»: «…да, был такой джем-клуб, в котором хозяйствовали какие-то хардовики, мы открывали сейшн, и это был второй наш концерт, активно поддерживали усиленным мошем [вид танца] музыканты из группы “Глаз”, а потом было “Зверство”, народу полный зал, безумное пого» (Боги. Корабельный нойз-журнал. URL: vk.com/bogirock?w=page-18983873_27959645).


[Закрыть].

Казалось, в 2000-е жанровые сцены в Краснодаре уже начали зарождаться (их расцвет придется на вторую половину десятилетия) и объединяться вокруг групп-локомотивов. Например, хардкор-группа «Засрали солнце» получила известность и за пределами Кубани. Однако не стоит забывать, что сцена – это не только сами музыканты, но и соответствующая инфраструктура: фанаты, клубы, студии звукозаписи. Так, несмотря на кажущуюся активность левых в Краснодаре[17]17
  Здесь выходил журнал «Автоном» и ряд других анархистских и социалистических изданий, издавались сборники левой музыки, в том числе с участием локальных исполнителей.


[Закрыть], местные субкультуры, связанные с хардкором, стрейт-эджем или движением RASH[18]18
  RASH (от англ. Red & Anarchist Skinheads – содружество красных и анархистских скинхедов) – международная сеть скинхедов-антифашистов, придерживающихся леворадикальных позиций.


[Закрыть], были пусть и шумными, но малочисленными: на концерты приходило 20–30 человек. Бо́льшая часть анархистских и левых групп развивалась в рамках все того же общего слоя «неформалов», размывая границы своей сцены. К примеру, на «Антифашистском сейшне», организованном движением «Автономное действие» в августе 2002 года, помимо радикально левой и связанной с антифашистами панк-группы «Промзона» участвовали и коллективы вроде «Улетального исхода», при случае высмеивающие левацкие сообщества, а в текстах эксплуатирующие сексистские и патриархальные конструкты.

Малое количество сообществ, сплотившихся вокруг какого-либо музыкального стиля, привело к отсутствию сегрегации и конфликтов внутри рок-движения в целом, но при этом негативно сказалось на самой возможности самобытного локального саунда и формирования региональной идентичности. Определенную роль здесь сыграла и некоторая инертность местного населения, увековеченная в мемах про «кубаноидов». Не стоит забывать, что Краснодарский край в 2000-е управлялся консервативными властями, агрессивно насаждавшими патриотизм и традиционные ценности. Рок, традиционно воспринимаемый как эскапистская или протестная музыка, вряд ли мог переприсвоить локальную «казачью» культуру или встать ей на службу[19]19
  Редкие примеры этого выглядят скорее инспирированными сверху. Так, группа «Вдруг» по просьбе департамента молодежной политики в 2005 году записала «Гимн молодежи Кубани» вместе с Кубанским казачьим хором и рэп-группой Mary Jane. На контрасте с Краснодаром в соседнем Ростове-на-Дону региональная идентичность была краеугольным камнем и в рэп-движении («Каста»), и в части сцен, сводимых к року («Церковь детства», «Мертвый Аксай» и т. п.).


[Закрыть]. Возможно, основной проблемой рок-музыкантов на Кубани была неразвитость инфраструктуры. Сообществам, ассоциирующим себя с «роком», для выживания практически необходимы доступные репетиционные точки, студии звукозаписи и концертные клубы, в то время как рэп-сообщества изначально были более самодостаточным и DIY-ориентированными. В любом случае, дотошно описывая для вечности музыкальный ландшафт Краснодарского края в XXI веке, Владимир Акулинин действовал в странных условиях музыкального безвременья, когда при взгляде со стороны казалось, что в местном рок-андерграунде ничего не происходит[20]20
  Подтверждением тому – публикации о музыкальной жизни Краснодара. Если о 1990-х и конце 2000-х говорится много, то о начале десятилетия даже активным участникам краснодарской сцены сказать особо нечего. Например, во всем спецвыпуске краснодарского музыкального глянца «Бочка» 2000-м отводится всего одна страница. См.: Федулова П. Нулевые // Бочка. 2015. № 16. С. 28.


[Закрыть]. Что же в таком случае он искал и находил?