Текст книги "Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга"

Vovne как транслокальная сцена

Слово Vovne впервые возникло как название сайта Vovne.ru, запущенного в 2009 году с целью документации деятельности коллектива музыкантов из нескольких сибирских городов – Кемерово, Томска, Новосибирска и Юрги. При этом участники не торопятся использовать вывеску Vovne для идентификации своего сообщества. «Это не то чтобы какое-то название для арт-группы, – говорит один из основателей Vovne, кемеровчанин Александр Маркварт, участник проектов “Студия неосознанной музыки” и “Жертвоприношения”. – Просто так удобнее, есть лейбл какой-то, который мы на все афиши ставим»[145]145
  Здесь и далее, если не указано иное: Александр Маркварт, частное интервью.


[Закрыть]. Состав участников сообщества тоже не зафиксирован строго; в разделе «Имена» сайта Vovne.ru значатся 24 позиции, но это скорее перечень всех музыкантов и групп, когда-либо участвовавших в их мероприятиях, нежели состав постоянных активных участников движения. Многие из упомянутых на сайте к лету 2021 года полностью отошли от музыкальной и художественной деятельности.

«Сейчас уже можно сказать, что с 2009 по 2016 год это была сцена», – говорит Маркварт, рассуждая о месте и роли Vovne. В сборнике «Музыкальные сцены: Локальные, транслокальные и виртуальные»[146]146
  Bennett A., Peterson R. Music Scenes: Local, Translocal and Virtual. Vanderbilt University Press, 2004.


[Закрыть] Энди Беннетт и Ричард Питерсон предлагают считать сценой «контекст, в котором группы продюсеров, музыкантов и фанатов объединяются вокруг общих музыкальных вкусов и через это объединение отделяют себя, как коллектив, от всех остальных». Там же они выделяют три основных типа сцен – локальный, транслокальный и виртуальный. Локальная сцена объединяет своих участников вокруг конкретной географической точки; транслокальная состоит из нескольких локальных, находящихся в разных местах и вовлеченных в регулярную коммуникацию вокруг определенного вида музыки; а виртуальная создает ощущение сцены, объединяя различные локальные сцены вокруг общих музыкальных интересов методом опосредованной коммуникации через сеть фанзинов или интернет.

Сцену, созданную под вывеской Vovne в Сибири в обозначенный Марквартом период, следует признать транслокальной, поскольку она объединяет в себе участников из разных городов. Она также имела черты виртуальной, поскольку в качестве одного из важных инструментов объединения выступал общий сайт, фиксирующий деятельность участников не только в рамках совместных проектов, но и на местах. Опыт Vovne кажется особенно интересным, поскольку стараниями участников была создана единственная транслокальная сцена импровизационной и экспериментальной музыки, появившаяся на территории Сибири в XXI веке и обладавшая собственной разветвленной инфраструктурой: существовали информационный портал, лейбл для выпуска музыки, регулярный фестиваль, проводивший целенаправленную работу по вписыванию сибирской экспериментальной музыки в российский и международный контекст.

Разумеется, экспериментальную и импровизационную музыку играли в Сибири и за пределами сообщества Vovne. Но примеров того, как подобная деятельность вырастала в объединение различных музыкантов и коллективов, разделяющих единую творческую идеологию, и выходила на транслокальный уровень, практически нет. На рубеже 2000-х и 2010-х в Красноярске действовал шумовой оркестр «Атанорэ», исполнявший неидиоматическую импровизационную музыку на разных городских площадках – от музеев и галерей до улиц и площадей. В его деятельность вовлекались участники других городских групп, но это вовлечение работало не на создание сцены музыкантов-единомышленников, а на расширение самого оркестра, который действовал в режиме свободного состава, открытого для включения желающих. Деятельность «Атанорэ» прекратилась в связи с отъездом основателей в Петербург (где они даже пару раз участвовали в импровизационных выступлениях, совместных с участниками Vovne).

В Омске принципы свободной импровизации исследует сообщество музыкантов, объединившихся вокруг Дмитрия Лапутина (Крамба) и его лейбла Crumbwaves. В их деятельности также присутствует элемент транслокальности – некоторые из участников продолжают взаимодействие с сообществом после переезда в Москву. Но эта группа довольно немногочисленна (вряд ли можно назвать более полудюжины постоянных участников) и в основном ограничивает свою деятельность публикацией совместных релизов и редкими концертами в Омске, Москве и Петербурге. Так происходит в большинстве сибирских городов – одного или нескольких исполнителей, занимающихся подобной музыкой, найти вполне можно, но о формировании заметной локальной сцены, не говоря уж о транслокальной, говорить не приходится.

Импровизация играла важную роль в деятельности новосибирской джазовой сцены, которая разделяла принципы транслокальности – в 1980–1990-е в городе проходили фестивали, собиравшие музыкантов из Томска, Красноярска и Абакана, и формировались новые совместные составы, в которые входили музыканты из разных городов[147]147
  Котельников В., Беличенко С. Синкопы на Оби, или Очерки об истории джаза в Новосибирске 1928–2005. Сибирское университетское издание, Новосибирск, 2005.


[Закрыть]. Но во-первых, за пределами статей и воспоминаний о совместных живых выступлениях эта деятельность осталась практически незадокументированной, а во-вторых, в 2000–2010-е мероприятия новосибирской джазовой сцены в основном стали фокусироваться на локальном уровне (с периодическим приглашением звезд мирового джаза и записи совместных с ними джемов). В архиве «Студии неосознанной музыки», одного из флагманских проектов Vovne, есть запись концерта в Новосибирске, в котором участвовал новосибирский кларнетист Дмитрий Смирнов. Сегодня в составе группы «Жертвоприношения»[148]148
  Мезенов С. «Жертвоприношения» и кухонный метал. Colta [электронный ресурс]. 25 февраля 2021.


[Закрыть], сформированной участниками Vovne уже после отъезда из Сибири, регулярно выступает саксофонист Владимир Лучанский, еще один активный участник новосибирской джазовой сцены начала 2010-х, позже перебравшийся в Петербург.

Музыка в Сибири: исторический экскурс

Чтобы проследить историю развития сцены Vovne, полезно будет проанализировать ситуацию в области локальной музыки в Томске, Новосибирске и Кемерово во второй половине 2000-х и начале 2010-х. Ситуацию в Кемерово сам Маркварт описывает следующим образом: «Местных концертов особо не было, каких-то процессов, куда мы могли бы влиться, чтобы нас с кем-то познакомили, мы вошли в тусовку и стали тоже что-то делать, не было. Были ночные дискотеки в театре “Ложа”, мы туда ходили тусить. Был какой-то концерт альтернативной музыки в Зеленом парке, но он мне не понравился. Там все играли в стиле Limp Bizkit». Максим Горданов, музыкальный журналист из Кемерово, автор и ведущий подкаста «Темная сторона Луны», работавший в середине 2000-х арт-директором клуба «НЛО», соглашается с этой оценкой: «У нас в этом плане город всегда довольно тусклый был; в соседних Новокузнецке, Томске и Новосибирске всегда было больше и событий, и музыкантов»[149]149
  Здесь и далее, если не указано иное: Максим Горданов, частное интервью.


[Закрыть]. В беседе о кемеровской музыкальной сцене этого периода Горданов вспоминает скорее конкретные музыкальные проекты, нежели движения: регги-дуэт Reggi-On, или исполнявшую эмоциональный постбрит-поп-рок, вдохновленный творчеством Radiohead, гитарную группу ATM, или коллектив «Турбошлягер». Музыкальная жизнь города формировалась стараниями единичных энтузиастов, а не заметными сообществами.

В разговоре о музыке Новосибирска независимый критик Александр Романовский предлагает выделить следующие направления: хардкор-панк-движение, консолидировавшееся вокруг серии фестивалей Start the Riot, и сообщество любителей рокабилли и серфа, объединившееся вокруг группы «Йод» и серии мероприятий под общим названием «Чок!». Ближе к началу 2010-х в городе также стала формироваться гаражная и инди-сцена, сложившаяся вокруг мероприятий коллектива Gallant Dances with Guns и интернет-радио «Варшава» и позже породившая группы Ploho и «Буерак». Эти движения выделялись в «болоте классических для среднестатистического российского мегаполиса жанров (русский рок, всевозможные ответвления металла, одинаковый ирокезный или тельняшечный панк, лабухи)»[150]150
  Здесь и далее, если не указано иное: Александр Романовский, частное интервью.


[Закрыть], но мероприятия, организованные представителями этих движений, собирали в среднем по 40–60 человек – цифра, по оценкам Романовского, вполне стандартная для локальных музыкальных событий третьего по величине города в стране. В этот период в городе также активно действовало достаточно сильное джазовое движение, уходящее корнями в 1970–1980-е. В Новосибирской филармонии проводился ежегодный фестиваль SibJazzFest, проходили альтернативные ему мероприятия вроде серии фестивалей «Сибирские джазовые игрища», в город приезжали мировые титаны жанра вроде Мэтью Шиппа или Оливера Лейка, игравшие совместные концерты с новосибирскими музыкантами. В то же время джазовая сцена города практически никак не пересекалась с более молодыми и экспериментальными сообществами – ни в плане совместной творческой деятельности, ни в плане зрителей. Эту особенность города – жесткую обособленность творческих сообществ, отсутствие связей между ними – отмечали многие музыканты и наблюдатели, работавшие в Новосибирске.

Из всех городов, что рассматриваются в этой статье, наиболее насыщенной музыкальная среда была в Томске – об этом говорит Александр Арляпов, журналист, промоутер и главный редактор журнала «Новый рок». В городе были активны музыканты, вышедшие из рок– и панк-движений 1990-х (Глеб Успенский, группы «Последний из мАгикан», «Индустрия снов»); формировались более молодые и современные движения – в начале 2000-х активно складывалась сцена электронной музыки, зафиксировавшая свою деятельность на сборниках Future Sound of Tomsk и «Техника случайных встреч», активно проявляла себя драм-н-бейс-сцена. Развивалась рок-культура, находившая информационную поддержку на волнах местного отделения «Нашего радио», проходил регулярный фестиваль Muz-Online, который собирал бо́льшую часть локальных рок-талантов. Существовала и экспериментальная музыка – на осколках авангардной формации «Секта феникса», появившейся в городе в конце 1990-х, формировались новые проекты – в том числе PSVSV, будущие участники Vovne; в этой же области активно действовал музыкант множества разнообразных проектов Юрий Терюкалов (Юс). Подобный уровень творческой активности, достаточно высокий по сравнению с другими сибирскими городами, объясняется тем, что Томск – университетский город с большим количеством вузов и учащейся в них активной молодежи. К примеру, Максим Евстропов, музыкант «Секты феникса» и PSVSV и активный участник Vovne, родился и вырос в Новокузнецке, а в Томск приехал учиться на философский факультет.

Подытоживая, можно сказать, что перспективы развития локальных сцен в разных городах Сибири заметно отличались друг от друга. Если у музыкантов из Томска было достаточно возможностей, чтобы продолжать реализовывать свои творческие проекты и без появления Vovne, то ситуация в Кемерово была значительно менее радужной. При этом стоит отметить, что в своей деятельности участники Vovne опирались на опыт не только музыкальных, но и смежных художественных сцен. Конец 1990-х и все первое десятилетие нового века стали для многих сибирских городов временем активного использования и развития формата разового синтетического фестиваля, творческого мероприятия, объединяющего на один или несколько дней художественные, театральные, перформативные, музыкальные и кроссдисциплинарные проекты. В Кемерово эту форму разрабатывало художественное объединение «Сибирская Nova Kultura»[151]151
  Объединение «Сибирская Nova Kultura». URL: russianartarchive.net/ru/catalogue/organization/OSYJ.


[Закрыть], стараниями которого с 1998 по 2003 год в городе проходили ежегодные «Арт-симпозиумы современной культуры», объединявшие выставки, концерты, перформансы, показы видеоарта, театральные представления под импровизационную музыку и многое другое. Пример «Арт-симпозиумов» вдохновлял участников из других городов – в Томске по схожей формуле проходил медиа-фестиваль «Буду-арт», в Новосибирске возникли фестивали «Бункер» и «Пленэр» и т. д. Участники Vovne посещали эти мероприятия, участвовали в их программах и говорили об их влиянии на собственную деятельность. Позже их собственный магистральный фестиваль «Тезисы» получит подзаголовок «фестиваль различных видов искусств» – такая синтетическая форма станет основной для деятельности Vovne.

Энергия «Движения»: создание сообщества

Каким образом единомышленники находили друг друга в сибирском городе средних размеров? В некоторых случаях действовали максимально прямолинейные механизмы возникновения дружеских и творческих связей. «С Антоном Кармановым мы играли в футбол, мы с ним выросли в одном дворе», – вспоминает Маркварт. Знакомиться через совместную творческую деятельность участники Vovne начали только к 2006 году – первый импульс для создания будущего сообщества дал фестиваль «Движение», прошедший в городе Юрга.

«Движение» придумал Олег Новиков, организатор юргинского пространства «Арт-пропаганда». Художник-энтузиаст снимал на свои деньги подвал под мастерскую и в 2005 году решил превратить его в этакую открытую галерею современного искусства, с регулярными выставками, синтетическими мероприятиями с участием музыкантов и видеохудожников. Благодаря личным знакомствам Новиков был связан с художественной средой Новосибирска и Томска, а его сын Станислав Маковский в то время уже учился в музыкальном училище в Кемерово. Когда Новиков решил отметить первую годовщину открытия «Арт-пропаганды» и провести в Юрге масштабный фестиваль современного искусства, на него удалось собрать разношерстную команду участников из разных городов. Из Томска приехал музыкант Глеб Успенский и электронный проект PSVSV. Из Кемерово прибыл импровизационный состав «Курсков, Качалин, Маркварт». Маковский выступил в составе «Дуэта им. Герасима Дукеева», своего проекта с музыкантом из Юрги Сергеем Васильевым, а также играл дуэтом со своим однокурсником по училищу Евгением Гольским. Антон Карманов приехал на фестиваль в качестве художника. «Это безумный был фестиваль, тотально, – вспоминает Маркварт. – Юрга – это моногород, там есть завод Юрмаш и военная часть. И вдруг граффитчики из Красноярска расписывают парк, на заброшенном стадионе проходит рейв-дискотека ночная, тут же бабушки продают пирожки. Мы там резко все перезнакомились, образовалось какое-то сообщество».

Беннетт и Питерсон определяют сцену как коллектив участников, объединяющийся вокруг общих музыкальных вкусов. В случае Vovne это объединение произошло вокруг открытости всех участников к экспериментам. Глеб Успенский был известен в Сибири как бывший вокалист и основатель группы «Будни лепрозория»[152]152
  Биография группы «Будни лепрозория». URL: last.fm/ru/music/Будни+Лепрозория/+wiki.


[Закрыть]. Хронологически и идеологически «Будни», появившиеся в 1988-м в Томске, удобно относить к сибирскому панку, но музыкально группа была устроена чуть иначе: джазовые приемы, сложные в структурном плане композиции и театрально-абсурдистская манера подачи делала их скорее соратниками и последователями «АукцЫона», нежели «Гражданской обороны». В сольном творчестве Успенский продолжал развивать направление театрализованно-авангардной песни под гитару, получившее воплощение в программе под названием «Жестокая лирика». Проект Дениса Ахунова PSVSV, выросший из томского коллектива «Секта феникса», исследовал индустриально-шумовую электронную музыку, а трио «Курсков, Качалин, Маркварт» фокусировалось на электронном звучании, вдохновленном эмбиентом и IDM, но создававшемся в импровизационном взаимодействии участников внутри заранее намеченных композиционных рамок. «Дуэт им. Герасима Дукеева» работал с акустическим песенным звучанием, вдохновленным «АукцЫоном», а в фортепианно-скрипичном дуэте с Евгением Гольским Маковский (чьей первой преподавательницей по фортепиано в кемеровском музыкальном колледже была бабушка Александра Маркварта) исполнял произведения Шнитке и других композиторов XX века. Участники «Движения» играли музыку разных жанров, общим знаменателем стали стремление к эксперименту и раздвижению стилистических границ. Именно это стремление и было зафиксировано в названии объединения, когда это название появилось, – участники ощущали, что существуют «вовне» актуальных на тот момент тенденций в современной музыке, прокладывая через эксперимент собственную творческую тропу.

Это стремление также объединяло музыкантов с идеологией самой «Арт-пропаганды». «Культура здесь довольно традиционалистская, а я всегда был, скажем так, экспериментатором», – говорил Новиков[153]153
  Олег Новиков: «Наивность двигает прогресс». URL: makersofsiberia.com/lyudi/novikov.html.


[Закрыть], и этот экспериментальный импульс пронизывал все проекты на базе «Арт-пропаганды». Способствовало объединению и то, что жить и работать участникам «Движения» пришлось в довольно близком контакте. «Самый важный момент, который я понял после “Движения”, состоял в том, что это [“Арт-пропаганда”] было полностью наше пространство, здесь можно было ночевать – объясняет Новиков. – Если фестиваль шел в течение нескольких дней, мы там попросту жили. Получилась, по сути, коммуна, пусть и непостоянная. Ни в Томске, ни в Новосибирске такого не было»[154]154
  Здесь и далее, если не указано иное: Олег Новиков, частное интервью.


[Закрыть]. Также стоит отметить, что во второй половине 2000-х Томск, Новосибирск, Кемерово и Юргу связывала эффективная транспортная сеть. «Электрички-экспрессы соединяли Томск и Новосибирск, и, так как они шли через Юргу, все было плотно связано, – вспоминает Новиков. – Люди ездили на работу, электрички ходили регулярно, утром и вечером, так что можно было заехать в Юргу на часок-другой и успеть вернуться. Сейчас такого нет – меньше автобусов, электричек нет вообще». Возможность удобно добраться в нужное место – еще один важный фактор, влияющий на культурные связи на транслокальном уровне.

В интервью для этой статьи участники Vovne прямо не говорили о собственной обособленности в родных городах и трудностях с поиском людей, разделявших их не самые распространенные по местным меркам культурные интересы. Но мой личный опыт в сибирском городе-миллионнике Красноярске позволяет предположить, что этих сложностей не могло не быть. В Юрге на фестивале «Движение» музыканты, выросшие на King Crimson (Маркварт) и ранних Pink Floyd (Евстропов), переписывавшие друг у друга по ночам на CD-болванки альбомы Coil и записи импровизационного проекта Дерека Бейли Company, встретили единомышленников из других городов. Плоды этой встречи не заставили себя долго ждать – в мае 2007-го в Кемерово состоялся фестиваль Tapeur, построенный вокруг создания нового музыкального сопровождения для классики немого кино. В программе принимали участие Глеб Успенский, PSVSV, электронный проект кемеровчанина Егора Мирошника Inorganic Blossoming и новый проект «Оркестр неосознанной музыки» (переименуется в «Студию»), в который вошли Маркварт, Качалин, Курсков, Гольский и Маковский[155]155
  В 2018 году этот «оригинальный» состав вновь собрался вместе в Петербурге и записал живой «акустический» альбом «…По бугристой поверхности выжженной пустоши».


[Закрыть]. Главным идеологом и организатором фестиваля выступил Антон Карманов. Все эти люди войдут в постоянный состав Vovne. Следующий фестиваль Tapeur пройдет уже в декабре того же года в Томске – и потом мероприятия будут проводиться все чаще.

Какая «Встреча»: появление площадки

В сентябре 2007-го Карманов устроил в Кемерово Глебу Успенскому первый сольный концерт в театре-студии «Встреча». Знакомство на «Движении» дало старт формированию сообщества, а также заложило основы для многолетнего сотрудничества с «Арт-пропагандой» – участники Vovne регулярно приезжали в Юргу присоединиться к всевозможным проектам Новикова, и сам Новиков выезжал включиться в проекты Vovne в качестве медиа-художника. Но в то же время «Арт-пропаганда» находилась в другом для большинства участников городе и не могла выступать в роли базовой географической точки, вокруг которой могла бы эффективно строиться основная деятельность сообщества. На эту роль постепенно вышла «Встреча» – студенческий театр-студия Кемеровского государственного университета.

«В театр мы пришли со Степой [Качалиным] в 2008-м, писать музыку для спектакля, – вспоминает Маркварт. – Мы как-то быстро там со всеми сдружились». На тот момент у Александра уже был опыт подработки осветителем в Кемеровском драматическом театре («Прекрасный опыт, никому не советую»), так что во «Встрече» он в итоге остался не только как автор музыки для спектакля, но и как технический работник. «Я числился там в актовом зале, и светарем, и звукарем, работал на мероприятиях и в театре тоже», – объясняет он. Работа в университетском театре позволила понаблюдать в действии за механизмами реализации культурной и досуговой политики, которые существовали в университете. «В каждом университете есть работа со студентами, социокультурная или как-то так, – рассказывает Маркварт. – На это есть бюджет, его надо осваивать. Обычно всем лень заморачиваться, и проводится фестиваль “Студенческая весна”, который жрет бо́льшую часть этого бюджета. Но на самом деле это может быть что угодно».

Знакомство с механизмами финансирования университетских культурных мероприятий было не единственным бонусом от все большего вовлечения в деятельность «Встречи». «В театре тогда все было довольно открыто, – говорит Маркварт. – Мы делаем спектакль, ты – режиссер, мы – актеры, но потом это может поменяться; если у тебя есть идея, ты можешь ее предложить». Благодаря такой открытости Александр постепенно расширял сферу своей деятельности в театре – от рабочего сцены до композитора, от композитора до постановщика читки, от постановщика читки до режиссера. «Встреча» также регулярно показывала свои спектакли на театральных фестивалях – как на территории России, так и за рубежом. Контакты, приобретенные в театральных поездках, в дальнейшем очень пригодились и для организации фестиваля, и для собственной гастрольной деятельности.

Иначе говоря, театр-студия «Встреча» давал вовлеченным в его деятельность людям возможность для развития по нескольким направлениям сразу. Это и использование театра как площадки для собственных мероприятий (концертов, постановок, фестивалей), расширение сети профессиональных контактов благодаря участию театра в тематических фестивалях (отечественных и зарубежных), а также встраивание собственных проектов в график культурных мероприятий университета и потенциальная возможность их финансирования. Был и такой важный момент – в рамках совместной деятельности во «Встрече» возникали знакомства и связи с людьми, работавшими в университете. Когда кто-то из них начинал продвигаться по карьерной лестнице, возникала благоприятная ситуация, в которой на значимых в университетском масштабе должностях, отвечающих в том числе за распределение финансирования, оказывались молодые и заинтересованные в поддержке необычных культурных проектов сотрудники.