Текст книги "Новая критика. По России: музыкальные сцены и явления за пределами Москвы и Санкт-Петербурга"

Выход вовне: импровизация в Сети

Во «Встречу» Маркварт пришел в 2008-м, а уже в ноябре этого года на сцене театра-студии прошло мероприятие «OPUS III: Тихие игры», своего рода ответвление фестиваля Tapeur, в котором приняли участие PSVSV и кемеровские проекты Mutterusner и Inorganic Blossoming. В июле следующего года те же PSVSV и Inorganic Blossoming вместе со «Студией неосознанной музыки» дали концерт в «Творческой гостиной КемГУ», что можно счесть началом интеграции мероприятий сообщества в университетский контекст. Это выступление уже было анонсировано на страницах сайта под названием Vovne.ru, первые публикации на котором появились в апреле 2009 года.

Название придумал Глеб Успенский, а сайт сделал Иван Рябов, программист по профессии, участвовавший в культурных мероприятиях сообщества в качестве виджея. (Хотя сайт уже давно не обновляется, Рябов до сих пор поддерживает его в активном состоянии, самостоятельно оплачивая хостинг и обеспечивая техническую поддержку.) «Vovne.ru – это сетевое сообщество аутсайдеров от современного искусства, держащихся в стороне от его узнаваемых трендов и делающих все по-своему, – говорилось в описательном тексте, составленным Максимом Евстроповым при редакционном участии остальных участников сообщества. – Сферы деятельности участников – фотография, видео, театр, новая и экспериментальная музыка. Задачи ресурса состоят в документации художественного процесса, координации усилий, ведении архива, а также составлении обзоров попадающих в поле нашего внимания занимательных творческих актов и их продуктов». Любопытно, что изначально сайт задумывался практически по принципу социальной сети – на нем можно было зарегистрироваться и публиковать свои материалы.

«Все довольно стихийно складывалось – за техническую часть всегда отвечал Ваня Рябов, потому что он очень классный программист, разбирается во всех тонкостях. А остальные наполняли сайт в меру своих желаний, – вспоминает Евстропов. – В основном это касалось того, что мы сами делали. Если кто-то занимался фото, например Ваня Рябов или Женя Курсков, то там выкладывались фотографии»[156]156
  Здесь и далее, если не указано иное: Максим Евстропов, частное интервью.


[Закрыть]. Помимо объявлений о собственных мероприятиях на сайте также публиковались анонсы интересных участникам событий и отчеты о них, собственные записи и альбомы, а также проводились коллективные дискуссии о дальнейшей деятельности. «Уже на первых порах существования этого сайта и сообщества у нас постоянно были споры, концептуальные – что это должно быть, как себя определять, как позиционировать. Споры касались в основном момента региональности, потому что это был для всех такой больной пункт, – рассказывает Евстропов. – Было желание, с одной стороны, преодолеть эту региональность, выйти за рамки собственных сред и локальных сообществ, наводить связи и мосты с другими средами и сообществами. Естественно, на это было довольно мало ресурсов. В то же время мы хотели себя как-то противопоставить столице, нарушить культурную централизацию – и в результате не знали, как и что делать. То ли мы будем выпячивать эту свою сибирскость, то ли, наоборот, будем ее нейтрализовывать в пользу какой-то такой транслокальности. Как-то мы постоянно балансировали между двумя этими полюсами, и в итоге получалось так, как получалось».

Отмечу, изучение архивов мероприятий и релизов Vovne показывает, что «сибирскость» фигурировала разве что в названии импровизационного коллектива Siberian Improvisation Company, проекта со свободным составом, меняющимся от мероприятия к мероприятию, который действовал в режиме тотальной свободной импровизации. Единственный найденный пример прямого обращения к сибирской теме помимо SIC – это «Кемеровский миф», совместный релиз «Студии неосознанной музыки» с Сергеем Лавлинским, литературоведом и преподавателем Российского государственного гуманитарного университета. Лавлинский, уроженец Кемерово, читал под импровизационное сопровождение СНМ собственные тексты, посвященные «подлинной истории Кемерово конца прошлого столетия».

«Мы хотим в Сибирь»: международный фестиваль «Тезисы»

Важным шагом для развития сообщества стал концерт, организованный во «Встрече» в апреле 2010 года под названием «Апрельские тезисы». Многие мероприятия Vovne до этого времени пытались представлять музыку участников сообщества внутри дополнительной концептуальной рамки – будь то музыка для немых фильмов на фестивалях Tapeur, посвящение важным композиторам ХХ века на фестивале Cagefest или программы, вписанные в масштабные культурные инициативы вроде «Ночи музеев» (первая в Кемерово «Ночь музеев» прошла в Музее изобразительного искусства в 2009 году именно стараниями Vovne). «Тезисы» не предполагали никакой концепции – это был совместный концерт, на котором кемеровские проекты «Студия неосознанной музыки» и Inorganic Blossoming выступали вместе с новосибирской группой «СнЫ» и томичами Synth State. Программа была разбита на два дня, каждый из которых венчался коллективной импровизацией. «До сих пор помню эти афиши, там были смешные цены – типа 50 рублей за вход, – вспоминает Маркварт. – Изначально это не планировалось как ежегодный фестиваль, просто я решил позвать томских товарищей. И как-то нам все понравилось – народ пришел, все были счастливы, была тусовка. А на фестивалях очень важна тусовка. И я подумал: а чего же не делать ежегодно?»

Вторые «Тезисы» прошли в мае 2011-го (под названием «Майские тезисы»), а в следующем году фестиваль стал понемногу выбираться из локальных рамок. «Университет мне сказал: “Есть 50 тысяч [рублей] на фестиваль”, – рассказывает Александр. – Я подумал, что на эти деньги можно уже привезти кого-то, хотел позвать Илью Белорукова[157]157
  Петербургский музыкант-импровизатор, один из основателей лейбла Intonema.


[Закрыть]. Маковский тогда уже учился в Московской консерватории, и он мне говорит: “Слушай, у ансамбля ГАМ [ «Галерея актуальной музыки»][158]158
  Музыкальный коллектив из Москвы, специализирующийся на исполнении современной академической музыки. Художественный руководитель и дирижер – Олег Пайбердин.


[Закрыть] есть какой-то грант, [они могут] поехать куда-то”. Они приехали, сами оплатили дорогу, а я им оплатил гонорар. Белоруков тоже приехал. А ГАМ приехали с полячкой, [флейтисткой Эдитой Фил], так совпало просто, мы с ней вместе даже играли[159]159
  SIC + Edyta Fil & Ilya Belorukov, Theses 2012. URL: akt-produkt.bandcamp.com/album/theses-2012.


[Закрыть]. Получился такой микромеждународный фестиваль, потому что была полячка».

В результате «Тезисы» 2012 года, первый фестиваль без определения в названии, стал для Vovne переходным мероприятием. Во-первых, получив финансирование от университета, Маркварт понял, что это направление взаимодействия можно развивать и укреплять. Во-вторых, участие Эдиты Фил и ансамбля ГАМ нанесло начинающий фестиваль из Кемерово на карту не только российской, но и европейской импровизационной и экспериментальной музыки. «Сибирскость» в этом контексте стала работать как дополнительный экзотизирующий фактор: «Люди узнали, что вот есть в Сибири такие чуваки, и стали мне писать, мол, мы хотим в Сибирь». «Тезисы» 2013–2016 годов неизменно проходили с участием музыкантов из других стран. Международный статус фестиваля, по мнению Маркварта, мог быть дополнительным поводом для университета поддерживать мероприятие: «Университет – это научное заведение, оно должно быть как-то вписано в мировое научное сообщество. Есть отдел по международным связям, он должен проводить какие-то конференции. И мы могли пользоваться ресурсами этого отдела тоже, который мог показать – вот, у нас проходит такой международный фестиваль. Это был симбиоз, на мой взгляд».

Период с 2011 по 2015 год стал самым активным в истории сообщества. В 2011-м Vovne как организаторы вышли на то, что Маркварт называет «поток», – проведение сколь-нибудь регулярной серии мероприятий, от одного до трех концертов в месяц. Также появилась практики исполнения одинаковых программ в Кемерово и Томске, регулярное участие в фестивалях, в том числе и других городах. В сентябре 2011-го был запущен лейбл «Акт-продукт», выпускающий цифровые релизы на платформе Bandcamp: до конца года опубликовали шесть релизов. После «Тезисов» 2012-го, в которых принял участие Илья Белоруков, начался процесс интеграции Vovne в экспериментальное сообщество на российском уровне, то самое наведение мостов с другими средами и сообществами, о котором говорил Евстропов. Состоялась серия совместных концертов с Белоруковым в нескольких сибирских городах, в июле по схожему принципу получилось привезти Сергея Летова[160]160
  Российский музыкант, саксофонист, импровизатор, старший брат лидера «Гражданской обороны» Егора Летова.


[Закрыть] и поиграть вместе с ним на концертах в Кемерово и Томске. «Студия неосознанной музыки» съездила в тур, дав около двадцати концертов в десяти российских городах (если включать в этот список обычные для них сибирские точки: Кемерово, Томск и Новосибирск). Летом и осенью состоялась серия концертов СНМ и SIC в Петербурге и Москве – сибирские музыканты участвовали в фестивалях («Апозиция» в Санкт-Петербурге, «Длинные руки» в Москве), играли вместе с крупными фигурами и институциями столичных импровизационных сцен (такими как Сергей Летов, Алексей Борисов, Санкт-Петербургский импровизационный оркестр), включались в совместные концерты в качестве сольных исполнителей, а также осваивали новые, нетипичные для экспериментальной и импровизационной музыки, площадки (концерт СНМ и SIC в кузнечной мастерской).

Отмечу, что подобная активность в столицах стала возможной в первую очередь благодаря тому, что участники сообщества стали туда перебираться. В 2012-м в Санкт-Петербург переехали Степан Качалин и Максим Евстропов, который, по собственному признанию, следующие несколько лет практически жил между Петербургом и Сибирью. Маркварт поступал так же – формально оставаясь в Кемерово, он регулярно приезжал к друзьям в Петербург и мог оставаться в городе по несколько месяцев. «Было прикольно, что есть такая база во “Встрече”, и в то же время я был свободен и ездил в Петербург или на фестивали, – рассказывает Александр. – Я считаю, что так должна быть организована нормальная работа на местах. Ты не закупорен в своем маленьком мирке, откуда ты не можешь никуда выехать. Ты что-то делаешь у себя, но в то же время есть постоянный обмен с миром». Vovne оставались транслокальным сообществом, но уже без географической привязки к Сибири.

Следующие два–три года деятельность Vovne продолжала расширяться и проникать в новые контексты. В 2013 году Маркварт принял участие в «МузЭнергоТуре», проекте журналиста и промоутера Юрия Льноградского. Это был своего рода гастролирующий по России фестиваль с участием российских и зарубежных музыкантов, исполнявших разного рода немейнстримовую музыку, от фолка и прог-рока до фри-джаза и свободной импровизации. Участие в туре позволило обрасти контактами и опытом совместных выступлений с музыкантами из Швейцарии, Испании, Франции и США. Продуктивнее всех в «МузЭнергоТур» вписались томичи Юрий Туров и Вадим Дикке, ездившие в тур в 2014 и 2015 годы со своей группой Sine Seawave. Они сформировали новый проект No Grooves вместе с Анхелем Онтальвой, гитаристом из Испании, и записали с ним два альбома, вышедших на «Акт-продукте». Вадим Дикке также играл вместе с голландским фри-джазовым коллективом Cactus Truck и американским гитаристом Деннисом Ри, выпустившим в 2021 году альбом Giant Steppes[161]161
  Мезенов С. Рецензия на альбом Giant Steppes. Colta [электронный ресурс]. 6 апреля 2021.


[Закрыть], записанный в том числе в Сибири с участием Вадима Дикке и Альберта Кувезина из тувинской группы «Ят-ха». В 2019 году Strangelet Ensemble, импровизационный проект, собранный Вадимом Дикке в Томске, записал совместный концерт с гитаристом Лео Абрахамсом, одним из артистов «МузЭнергоТура». Альбом был также выпущен на лейбле «Акт-продукт» годом позже. Участие сибиряков в проектах с музыкантами из разных стран приносило результаты в виде долгосрочных творческих связей и совместных релизов.

Пиком деятельности Vovne сибирского периода можно счесть фестиваль «Тезисы» 2015 года – тот самый, на который приезжало трио Fire!. «Самое большое финансирование у нас было 350 тысяч рублей, когда Густафссон приезжал», – вспоминает Александр Маркварт. А в январе 2016 года в Кемеровском государственном университете сменился ректор. Через несколько месяцев театру «Встреча» было в одностороннем порядке, без обсуждения с коллективом, предписано переехать в другое помещение, меньшее по размеру и никак не приспособленное для проведения представлений. Новое начальство вуза сообщило, что университету не интересны и не нужны мероприятия в сфере современного искусства, новой драмы и экспериментальной музыки и что курировать театр будет другая сотрудница. Художественные руководители «Встречи», Сергей Сергеев и Лариса Лапина, были вынуждены уволиться, позже их примеру последовал и Маркварт[162]162
  Новашов А. Театр «Встреча». Тихая контрреволюция. URL: newkuzbass.ru/blogs/post/teatr-vstrecha-tihaja-kontrrevoljutsija.


[Закрыть]. Сегодня театр «Встреча» продолжает существовать, но уже не является тем центром современного искусства в Кемерово, которым был много лет до 2016-го.

Драматические изменения во «Встрече» пришлись аккурат на период подготовки очередных «Тезисов», которые были запланированы на конец ноября. Фестиваль внезапно остался без финансирования со стороны университета и без площадки. Вопрос отсутствия финансов удалось решить договоренностью с участниками. «Я сразу всем написал: “Все, что я обещал, сделать не смогу, смогу только открыть площадку и провести фестиваль”, – рассказывает Александр. – И они согласились приехать за свой счет!» Площадку для проведения фестиваля пришлось действительно открывать самим – не найдя подходящего варианта в городе, команда Vovne была вынуждена своими руками сделать лофт. «Было, конечно, понятно, что деньги все равно потеряем, но мы решили довести дело до конца, – говорит Маркварт. – Нашли в самом центре место – чердачное помещение бывшего завода. Там не было ничего: ни света, ни отопления, ни даже туалета. Полный треш. Мы сами делали ремонт: сами красили, сами мастерили мебель. Нам повезло – хоть у нас и не было юридического лица, а площадка, по сути, была нелегальной, мероприятие все равно разрешили провести. Видимо, понимали, что мы побесимся и сразу уедем». Так и произошло – «Тезисы» прошли на новой, своими руками сделанной площадке Vovne Loft, а также в Томске и Новосибирске, после чего Александр Маркварт окончательно перебрался из Кемерово в Санкт-Петербург.

Из Сибири: жизнь после сцены

На сегодняшний день Маркварт, Евстропов и Качалин живут в Петербурге и продолжают участвовать в деятельности, происходящей под вывеской Vovne, иллюстрируя своим примером печальную тенденцию переезда энтузиастов из провинциальных городов поближе к Москве или Санкт-Петербургу. Все они задействованы в работе проекта «Студия неосознанной музыки», а также нового, сложившегося уже в Петербурге коллектива «Жертвоприношения». Под вывеской Vovne проходят концерты импровизационной музыки с участием Ильи Белорукова, Андрея Поповского, Романа Столяра, Сергея Костырко, Дмитрия Лапшина, Софьи Скобелевой и других ярких представителей питерской и московской экспериментальных сцен, создаются новые площадки («Арт-ферма» в домике под Петербургом), выходят новые релизы. Иван Рябов и Евгений Курсков тоже живут в Петербурге. Курсков работает как фотограф-фрилансер и регулярно присоединяется к мероприятиям Vovne в качестве виджея; Рябов, как программист, является одним из разработчиков программы Mapio, ведущего программного продукта для 3D-маппинга, и в деятельности сообщества более не участвует. Станислав Маковский, окончив Московскую консерваторию, поступил в консерваторию в Париже и сейчас базируется в Европе, где работает как композитор. Иногда он приезжает в Россию с концертами – например, в сентябре 2021 года он был одним из участников фестиваля «Ленинградские мосты» в Санкт-Петербурге и фестиваля современного искусства «48 часов Новосибирск», а в декабре принимал участие в серии концертов Vovne, приуроченной к 10-летию лейбла «Акт-продукт».

Глеб Успенский вместе с супругой Еленой Евстроповой, певицей и театральным режиссером, перебрался в Ханты-Мансийск, где оба работают в местном кукольном театре. Олег Новиков в Юрге потерял помещение «Арт-пропаганды» из-за долгов, позже сумел вернуть его и планировал новое открытие, но случилась пандемия. Антон Карманов живет в Новосибирске, работает как художник. Юрий Туров и Вадим Дикке живут в Томске, Егор Мирошник в Кемерово. Дикке занимается импровизационным проектом Strangelet Ensemble, у которого на «Акт-продукте» вышло несколько альбомов. Мирошник иногда оживляет свой проект Inorganic Blossoming для редких выступлений на совместных концертах.

Как уже говорилось, случай Vovne интересен тем, что это был единственный сибирский проект такого рода – транслокальная сцена экспериментальной и импровизационной музыки, объединившая музыкантов из нескольких городов. Она также заметно выделялась на фоне других независимых сцен Сибири своим нежеланием оставаться на полуподпольном, DIY-уровне реализации мероприятий. Достигалось это за счет готовности вступать во взаимодействие со смежными творческими средами – художественной, театральной, музейной. Как отмечалось выше, формат гибридного междисциплинарного мероприятия, соединяющего музыку и выставки, перформансы и театральные представления, активно использовался в Сибири практически с конца 1990-х. Но организационная инициатива, как правило, исходила от представителей художественного сообщества – кемеровского художественного объединения «Сибирская Nova Kultura», художественных площадок вроде «Арт-пропаганды» в Юрге или музейного центра «Площадь Мира» в Красноярске. Многие участники Vovne, в принципе, сами были полноценными участниками других творческих сообществ: Маркварт – театральный постановщик, Евстропов работал как художник и арт-активист, Курсков был фотографом, Успенский выпускал авторские музыкальные спектакли… Эта разносторонность позволила выйти за пределы чисто музыкальной среды и продолжать свою музыкальную деятельность с опорой на ресурсы нескольких творческих сред при помощи формы гибридного мероприятия. Грубо говоря, музыканты усвоили облюбованную художниками форму и перехватили инициативу в ее организации, продвигая и развивая с ее помощью свое музыкальное искусство.

Важна́ для сообщества оказалась и готовность к взаимодействию с официальными институциями вроде Кемеровского государственного университета. Подобная практика также свойственна скорее художественному сообществу, давно привыкшему существовать и развиваться внутри системы проектной или персональной грантовой поддержки и тематических арт-резиденций (а эта система, в свою очередь, поддерживается сетью российских и международных институций). Примеров обращения сибирского музыкального сообщества к подобным формам поддержки немного, и все они связаны с организацией конкретных мероприятий: «Кулик-феста»[163]163
  Мудрик С. Кулик КРЯККнул, часть 1. URL: zvuki.ru/R/P/34320.


[Закрыть], прошедшего в 2014 году в рамках Красноярской ярмарки книжной культуры, проводимой фондом Михаила Прохорова; фестиваля CTM Siberia[164]164
  Turner L. Eastern Dawns: CTM Siberia and the Importance of Dancing Across the Borders. URL: thequietus.com/articles/18952-ctm-siberia-festival-review.


[Закрыть] в Новосибирске – ответвления берлинского фестиваля CTM, – состоявшегося в 2015 году при поддержке новосибирского отделения Гете-Института. Vovne смогли использовать свое взаимодействие с университетом в качестве фундамента для регулярной деятельности, пользуясь не только его финансовыми ресурсами, но и площадкой в театре «Встреча» и творческим ресурсом коллектива самого театра, который мог включаться в мероприятия Vovne с перформансами или постановками. Как говорит Маркварт, это был симбиоз, и удачный опыт этого симбиоза держался на том, что участники сообщества не только смогли вступить в контакт с институцией, обладавшей нужными для поддержки их деятельности ресурсами, но и выстроить свое взаимодействие с ней так, чтобы это решало и собственные творческие задачи сообщества, и задачи, важные для поддерживающей институции.

Транслокальность – выбор или необходимость?

Если рассматривать Vovne именно как единую сущность, коллективный проект, то можно признать, что преодоление собственной локальности, о которой говорил Максим Евстропов, благополучно произошло. Vovne не просто навели мосты с другими сообществами и средами, они сами стали частью другой среды, переехав из Сибири в Санкт-Петербург. С другой стороны, это произошло в том числе за счет раскола действующего коллектива – творческую деятельность сообщества продолжает только часть его создателей. Это соображение подводит меня к еще одному из важных выводов: опыт и история Vovne показывает, что в средах с невысокой насыщенностью культурной жизни возрастает роль не столько сообщества, сколько индивидуума.

Транслокальность сообщества Vovne в сибирской части его истории была не столько его интересным свойством, сколько единственной возможной формой существования. Если в Томске и Новосибирске складывались условия для появления творческих сообществ, так или иначе занимающихся современной музыкой, то в Кемерово ситуация была иной, менее насыщенной. В анализе кемеровской музыкальной сцены середины 2000-х от Максима Горданова фигурировали скорее коллективы, нежели сцены или движения, и собственная история Vovne не столько преодолевает, сколько вписывается в эту тенденцию. Узловые точки этой истории – действия индивидуальных художников, преодолевающих культурную бедность собственной среды любыми доступными им способами. Александр Маркварт в Кемерово согласен на невысокий профессиональный статус разнорабочего ради возможности организовывать собственные мероприятия на университетской площадке. Олег Новиков в Юрге открывает «Арт-пропаганду» в собственной мастерской, которую он снимает у города на свои деньги, и проводит там бесплатные мероприятия, договариваясь со знакомыми художниками и музыкантами на участие на бесплатных началах. Замечу, в итоге эта индивидуальность в противовес институциональности стала для «Арт-пропаганды» проблемой – не имея юридического лица, Новиков потерял помещение из-за накопившейся задолженности, которую невозможно было никак реструктурировать административными методами.

Размышляя о влиянии деятельности Vovne на общую культурную ситуацию в Кемерово, Маркварт не склонен преувеличивать оставленный ими след. «Не сказать, что “Тезисы” город прямо всколыхнули, – говорит он, пожимая плечами. – Многие понимали, что это в принципе прикольно, поддерживали нас, у меня получалось договариваться на дешевую рекламу везде, на телевидении, на баннерах каких-то. Мы не делали какой-нибудь гала-концерт, на котором выступает звезда, но все равно приходили люди, которым такое было интересно. Другое дело, что из других городов стали приезжать – потому что в Кемерово это происходило, а в Новосибирске – нет. Но чтобы тысячи человек пришли – такого не было. Да я и не знаю, надо это или нет». Опять же нельзя сказать, что деятельность Vovne сформировала в городе музыкальное сообщество, которое могло бы продолжать дело Маркварта после его отъезда из города. Как с горечью отмечает он сам, многие бывшие соратники, оставшиеся в Сибири, выступают не чаще раза в год, когда Александр навещает родственников в Кемерово и по старой памяти организует какое-нибудь выступление.

Возможно, должно было просто смениться поколение, чтобы вклад Vovne стал очевиден и был так или иначе подхвачен на местах. Весной 2021 года Маркварт организовал в родном городе двухдневный фестиваль «Тезисы Flashback» – его программа включала концерты, выставку, инсталляции, лекции, театральные постановки и многое другое, в том числе участие Антона Карманова и Егора Мирошника. Через два месяца в городе прошел фестиваль Re: voc, по схожей схеме объединивший музыкантов, художников, перформеров и других творческих деятелей. В музыкальной программе участвовал и Егор Мирошник с проектом Inorganic Blossoming, символизирующий преемственность поколений. Когда Маркварт описывал исходную в ситуацию в Кемерово, он говорил: «Процесса, в который мы могли бы влиться, не было. Я не чувствовал, что есть какая-то поколенческая тема, которую мы можем продолжить». В то же время в 2009 году, когда запустился сайт Vovne, самому Маркварту было 21, Максиму Евстропову – 30, а Глебу Успенскому – 39. Не найдя «поколенческой темы», в которую можно было встроиться, сообщество Vovne само ее предложило.

Бо́льшая часть заслуживающих внимания подходов Vovne была в той или иной степени продиктована недостаточной насыщенностью культурной среды, в которой приходилось работать. Ориентация сообщества на гибридные мероприятия, готовность искать любые ресурсы, от соратников и соучастников до площадок и финансовой поддержки, в смежных творческих областях – это важные, продуктивные подходы, которые могут принести свои результаты любому музыканту и коллективу. В то же время речь не только о широте взглядов, но и об ограниченности возможностей – грубо говоря, музыканты могут сотрудничать с художниками или театром просто потому, что никаких других активных культурных процессов в городе или регионе нет. В этом сложность применения системного подхода к анализу творческих процессов в Сибири – регулярно оказывается, что системе попросту не из чего выстроиться, что все держится на индивидуальных решениях отдельных людей, оказавшихся в данных обстоятельствах. В Юрге были художники и до Олега Новикова – но никому из них не пришло в голову собирать на базе своей мастерской транслокальные фестивали современного искусства. Театр «Встреча» существовал и до прихода Александра Маркварта, но в нем не было человека, готового заниматься направлением экспериментальной и импровизационной музыки.

Максим Евстропов вспоминает, что уже после переезда в Петербург участников Vovne пригласили поучаствовать в занятиях практического курса по экспериментальной музыке. «Была такая инициатива в ГЭЗ-21 [Галерее экспериментального звука], ее делали дружественные нам музыканты, Андрей Поповский, ребята с лейбла Intonema. И Саше [Маркварту] там предложили выступить на тему “Сибирский импров”. Мы не вполне понимали, что это может значить», – рассказывает Максим Евстропов и смеется. «Видимо, сибирский импров – это вы и есть», – предполагаю я. «Ну да, – соглашается Максим. – Там было так устроено, что была теоретическая часть и музыкальная часть. Мы не вполне понимали, как мы можем это все систематизировать, но все равно там выступили».

Так появляются, развиваются и исчезают локальные музыкальные явления в России – в изоляции, лишающей возможности осмысленно систематизировать собственные действия, с опорой на контекст не столько региональный или российский, для выстраивания связей с которым часто не хватает ресурсов, сколько мировой, освоенный через доступные записи. Но само творческое действие создания музыки, к счастью, этой невозможностью системного подхода никак не ограничивается. «Мы не знаем, как систематизировать то, что мы играем, но мы все равно это сыграем» – подход, возможно, не самый продуктивный для изучения его в рамках книги, подобной этой. Но в то же время без него этой книги не было бы вовсе.