Текст книги "Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество"

Тем не менее баланс сил в Европе по итогам Семилетней войны оставался хрупким. В период с 1763 по 1786 г. Франция, как уже было сказано, предприняла едва не увенчавшуюся успехом попытку оспорить морское и колониальное господство, достигнутое Великобританией в результате войны. Эти усилия были возобновлены с удвоенной силой в ходе революционных и Наполеоновских войн с 1793 по 1815 г. К 1812 г. казалось, что многополярная европейская система пяти держав, возникшая в 1763 г., исчезнет под давлением французского империализма. Даже в 1756–1763 гг. Франция оставалась потенциально самой могущественной страной Европы по своим размерам, благосостоянию и культурности населения. Революция разрушила институты, привилегии и традиции, которые сдерживали мобилизацию ее потенциальной мощи, а высвобожденные этим процессом силы были упорядочены и подчинены военно-политическому гению Наполеона. Манера ведения войны Наполеоном разрушила преграды для достижения полной победы во время кампаний Семилетней войны: гораздо более крупные армии действовали теперь со скоростью, гибкостью и разрушительной силой, намного превосходящими армии 1756–1763 гг. Однако в итоге четыре другие великие державы объединились для борьбы с Наполеоном в 1813–1815 гг. Венский конгресс в составе держав-победительниц создал то, что можно назвать европейской международной системой в полном смысле этого слова, – не просто баланс сил в рамках пентархии, но и ряд правил, норм и общих представлений, которые придали международным отношениям определенную стабильность и последовательность.

Революционные и Наполеоновские войны подтвердили ключевой геополитический урок Семилетней войны: гораздо легче построить империю за пределами Европы, чем внутри Европейского континента. Завоевав то, что можно назвать каролингским ядром Европы (Франция, Германия, Нидерланды, Северная Италия), Наполеон столкнулся с величайшей проблемой европейской геополитики – существованием двух сильнейших центров на западной и восточной периферии континента, Британии и России. Каким бы ни было их недоверие друг к другу, эти две державы объединялись для противостояния любому потенциальному европейскому императору, чья власть могла представлять угрозу их безопасности и амбициям. Мобилизовать достаточные силы каролингского ядра, чтобы одновременно одолеть англичан и русских, было очень сложно. Проблема усугублялась тем, что для вторжения в Британию требовались прежде всего мощные военно-морские силы, а для нейтрализации ядра русской мощи к югу и востоку от Москвы – военно-логистические. Однако поражение Наполеона не было предрешенным, и только боевые качества российской армии вкупе с умелым руководством Александра I, Барклая-де-Толли и Кутузова сломили его попытки подчинить себе последнюю независимую великую державу континентальной Европы в 1812 г. После этого правители России воспользовались временной слабостью Франции для контрнаступления в Центральной Европе и создания коалиции, которая в итоге и свергла Наполеона6262
  Подробно о европейской геополитике и поражении Наполеона я пишу в: Lieven D. Russia against Napoleon. The Struggle for Europe. 1807−1814. London, 2009.


[Закрыть].

Главным победителем в революционных и Наполеоновских войнах снова вышла Великобритания. Пока Наполеон героически пытался создать империю в Европе, британцы успешно укрепляли глобальное морское господство, поглощая – прямо или косвенно – ключевые части французской, голландской и испанской заокеанских империй. Британская морская мощь блокировала французский империализм в Европе, и это стало одной из фундаментальных причин поражения Наполеона. На решающем уровне глобальной стратегии режим поздних Бурбонов в реальности превосходил революционную и наполеоновскую Францию. В сценарии успеха Франции Бурбонов совершенно справедливо делался расчет на исключение европейского фронта благодаря союзу с Австрией и на концентрацию всех ресурсов в морской и колониальной войне с Британией. Революционная Франция, возобновив вековой конфликт с Габсбургами, обрекла себя на поражение. В каком-то смысле Мария-Антуанетта могла посмеяться последней.

Европейская система, зародившаяся в ходе Семилетней войны и усовершенствованная на Венском конгрессе, просуществовала до 1914 г., в какой-то степени даже до конца Второй мировой войны. Создать европейскую империю Германии помешали те же геополитические факторы, которые мешали Наполеону, хотя в ее случае ключевую роль также сыграло американское вмешательство. После 1945 г. Пруссия исчезла с географической карты, и Германия решительно отвернулась от прусской и фридерицианской традиций. Но многое из ключевого наследия Семилетней войны остается значимым по сей день. Наиболее существенно англоязычное доминирование в Северной Америке. Хотя на протяжении большей части XIX в. Великобритания и США были соперниками, к 1890‐м гг. началось их сближение. Объединение огромных ресурсов Соединенных Штатов и Британской империи в рамках одновременно геополитического, этнолингвистического и идеологического блока стало ключом к победе в двух мировых войнах. Великобритания и ее бывшие доминионы оставались ближайшими союзниками США в холодной войне, их солидарность лежит в основе нынешнего мирового порядка.

Сложившийся мировой порядок, в котором доминируют англоязычные страны, сегодня испытывает растущее давление, прежде всего со стороны Китая. С точки зрения современности никакая всемирная история 1750‐х гг. не может не упомянуть о завершении в это время завоевания и аннексии маньчжурской династией Цинь обширного региона, известного сегодня как Синьцзян. Единственной европейской державой, сыгравшей хотя бы косвенную роль в этом завоевании, была Россия. По соглашению между Россией и Китаем русские закрыли свою границу для монгольских кочевников, спасавшихся от наступления Цинь, тем самым лишив их стратегической глубины, необходимой для продолжения войны. Китайское завоевание Синьцзяна было частью глобального процесса, когда оседлые общества расширялись за счет кочевников, что в конечном итоге часто приводило к истреблению последних.

Тем не менее завоевание Синьцзяна потребовало колоссальных ресурсов и планирования. Так же как их предки, империя чжурчжэней в XII в., силы Цинь в 1660 г. завоевали северный Китай, но не имели реальной власти к югу от реки Янцзы. В 1670‐х гг. молодому императору Канси удалось завоевать южный Китай в ходе рискованной кампании, которая едва не потерпела неудачу и легко могла бы привести к свержению его династии. Без богатого ресурсами южного Китая династия Цинь могла оказаться неспособной захватить и удержать Синьцзян. Современная Китайская Народная Республика в территориальном отношении является наследницей именно маньчжурской империи Цинь, а не гораздо меньших по территории этнических китайских империй и династий Сун и Мин. Из перспективы будущего завоевание Китаем Синьцзяна можно считать таким же важным событием 1750‐х гг., как и выживание Пруссии. Китайскую и прусскую истории объединяет то, что обе они подчеркивают важность личности в истории. Если бы авантюра Канси не удалась, сегодняшний Китай мог бы быть гораздо меньше, а без Фридриха II Пруссия не выиграла бы Семилетнюю войну. Настоящую статью, в значительной степени посвященную обсуждению структурных и геополитических факторов большой длительности, логично на этом завершить6363
  Об экспансии Китая на запад: Purdue P. C. China Marches West. The Qing Conquest of Central Eurasia. Cambridge, MA, 2005. О Канси, но в гораздо более широком контексте роли индивидуальности в истории я пишу в моей последней вышедшей книге: Lieven D. In the Shadow of the Gods. The Emperor in World History. London, 2022.


[Закрыть].

Мариан Фюссель
МИР В ОГНЕ. К ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ СЕМИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ (1756−1763)6464
  Настоящий текст представляет собой расширенную версию статьи, впервые опубликованной в журнале Geschichte in Wissenschaft und Unterricht 11/12. 2020. S. 605−619.


[Закрыть]

How fatal a war has this been! From Pondicherry to Canada, from Russia to Senegal, the world has been a great bill of mortality!6565
  «Что за гибельная война! От Пондишери до Канады, от России до Сенегала весь мир превратился в один большой список потерь!» (Хорас Уолпол – Хорасу Манну, 10.05.1759 // Walpole H. The Letters of Horace Walpole, Fourth Earl of Orford / Ed. by P. Toynbee. Vol. 4. Oxford, 1903. P. 260).


[Закрыть]

1. ВВЕДЕНИЕ

В 1755 и 1756 гг. на севере Германии землетрясения и нашествия мышей толковали как предвестников грядущей более масштабной и на сей раз рукотворной катастрофы – Семилетней войны6666
  Füssel M. Der Preis des Ruhms. Eine Weltgeschichte des Siebenjährigen Krieges. München, 2019. S. 110–112. Очевидно, землетрясения особенно ощущались в Ахене, ср.: Janssen J. Die historischen Notizen des Bürgermeisterei-Dieners Johannes Janssen // Ariovist von Fürth H. (Hrsg.). Beiträge und Material zur Geschichte der Aachener Patrizier-Familien. 3 Bde. 1882−1890. Bd. 3. Aachen, 1890. S. 1–390; о Мюльхаузене в Тюрингии в этой связи см.: Jordan R. Chronik der Stadt Mühlhausen in Thüringen. Bd. 3. 1600–1770. Mühlhausen, 1906, S. 188 ff.


[Закрыть]. Представлялось, что хаос в природе возвещает хаос среди людей. Восприятие таких феноменов как знамений было стандартной моделью интерпретации в раннее Новое время, хотя к середине XVIII столетия она уже вызывала критику у тех, кто отвергал наивное суеверие простецов6767
  Ср., например: Bähr A. Der grausame Komet. Himmelszeichen und Weltgeschehen im Dreißigjährigen Krieg. Reinbek, 2017.


[Закрыть].

Семилетняя война стала событием глобального масштаба с театрами военных действий в Европе, Северной и Южной Америке, Западной Африке и Южной Азии6868
  Хорошая обзорная работа: Danley M. H., Speelman P. J. (Eds) The Seven Years’ War. Global Views. Leiden; Boston, 2012.


[Закрыть]. В ней соединились две линии конфликтов, идущие от Войны за австрийское наследство (1740–1748): с одной стороны, колониальное соперничество между Англией и Францией, с другой – восходящий к аннексии Фридрихом II Силезии в первых двух силезских войнах антагонизм между Пруссией и Австрией. Из-за переплетения этих двух конфликтов военные действия распространились по всему миру и были закончены лишь в 1763 г. мирными договорами в Париже и Губертусбурге6969
  См. в общем о мирных договорах: Füssel. Preis des Ruhms. S. 450–469.


[Закрыть].

Пока в 1755 г. холодная война между британцами и французами в лесах Северной Америки перерастала в горячую, мир с ужасом взирал на природную катастрофу невиданных масштабов. 1 ноября 1755 г. столица Португалии, Лиссабон, была почти полностью уничтожена цунами и пожаром. Вызвавшее их землетрясение ощущалось и в германских землях, но несравненно более драматическая участь Лиссабона превратилась в медийное событие европейского масштаба7070
  Lauer G., Unger T. (Hrsg.) Das Erdbeben von Lissabon und der Katastrophendiskurs im 18. Jahrhundert. Göttingen, 2008.


[Закрыть]. Однако уже в 1757 г., как показывает анализ каталога Лейпцигской ярмарки, рукотворная катастрофа войны практически затмила в публицистике землетрясение7171
  Ср.: Löffler U. Lissabons Fall – Europas Schrecken. Die Deutung des Erdbebens von Lissabon im deutschsprachigen Protestantismus des 18. Jahrhunderts. Berlin; New York, 1999. S. 517–525, 631–647.


[Закрыть]. Через несколько лет Вольтер в своем «Кандиде» упомянул оба этих событиях как потрясение привычного образа мира7272
  Вольтер. Кандид, или Оптимизм // https://imwerden.de/pdf/voltaire_candide.pdf (дата обращения 27.09.2022).


[Закрыть].

Толкования знамений в связи с землетрясением и нашествием мышей могут служить примером «лабораторной ситуации» в Семилетнюю войну, в ходе которой пересекались друг с другом традиции и инновации, домодерное и модерное7373
  Ср. уже в: Salewski M. 1756 und die Folgen. Einleitung in den Schwerpunkt // Historische Mitteilungen 18. 2005. S. 1–6, здесь S. 3.


[Закрыть]. Они же открывают темы и перспективы исторической антропологии, которая интересуется историей трансформации моделей восприятия, действий и интерпретаций, представляющихся нашему модерному миру инаковыми, чужеродными7474
  Ginzburg C. Geschichte und Geschichten. Über Archive, Marlene Dietrich und die Lust an der Geschichte // Spurensicherungen. Über Verborgene Geschichte, Kunst und soziales Gedächtnis. München, 1988, S. 7–28, здесь S. 26.


[Закрыть]. Впрочем, в определении «исторической антропологии» и ее программы исследователи далеки от единодушия7575
  Tanner J. Historische Anthropologie. Version 1.0 // Docupedia-Zeitgeschichte, 03.01.2012. http://docupedia.de/zg/tanner_historische_anthropologie_v1_de_2012. DOI: http://dx.doi.org/10.14765/zzf.dok.2.278.v1 (дата обращения 30.05.2020).


[Закрыть]. Слишком разнятся между собой даже в пределах одной Германии местные школы исторической антропологии, скажем, в Берлине, Фрайбурге или Геттингене; у каждой из них свои справочники и своя научная периодика7676
  Ibid. С 1992 г. в издательстве De Gruyter выходит журнал Paragrana. Internationale Zeitschrift für Historische Anthropologie, с 1993 г. в издательстве Böhlau – журнал Historische Anthropologie. Kultur – Gesellschaft – Alltag.


[Закрыть]. Нет недостатка и в программных заявлениях7777
  Ср., например: Dressel G. Historische Anthropologie. Eine Einführung. Wien u. a., 1996; van Dülmen R. Historische Anthropologie. Entwicklung – Probleme – Aufgaben. Köln; Weimar; Wien, 2000; Tanner J. Historische Anthropologie zur Einführung. Hamburg, 2004; Winterling A. (Hrsg.) Historische Anthropologie. Stuttgart, 2006.


[Закрыть]. Историческая антропология – это междисциплинарное поле, формирование которого находится в постоянном развитии. Репертуар ключевых понятий и вопросов постоянно расширяется, так что даже в рамках одного течения уровни дискуссий 1985, 1995 и 2015 гг. могут существенно различаться. В начале 1980‐х на первом плане были вопросы теории действия об агентности (agency) исторических акторов, особенно в гендерном плане, а материальное ограничивалось в основном экономикой; в 1990‐х гг. фокус был дополнительно направлен на медиа, репрезентации и перформативные практики, а в 2000‐х гг. среди прочего – на вопросы симметричной антропологии, соотношение природы и культуры, глобальную историю и возвращение материальности историчного7878
  О тенденциях развития см. также: Burschel P. Wie Menschen möglich sind. 20 Jahrgänge «Historische Anthropologie» // Historische Anthropologie 20 H. 2. 2012. S. 152–161.


[Закрыть]. Это перечисление лишь выборочное и ни в коем случае не означающее смену одного другим, но постоянное расширение, при котором всегда оставались актуальными и прежние вопросы. Если, к примеру, материальным вещам в праксеологическом смысле приписываются качества, определяющие развертывание действия, то старый вопрос об агентности/agency обретает новую динамику7979
  Füssel M. Die Materialität der Frühen Neuzeit. Neuere Forschungen zur Geschichte der materiellen Kultur // Zeitschrift für Historische Forschung 42 H. 3. 2015. S. 433–463.


[Закрыть]. Классические дихотомии вроде микро– и макроистории, о которых шли дискуссии в 1980‐х гг., отнюдь не потеряли актуальности, но с проекцией их на глобальный контекст лишь еще более усложнились8080
  Ghobrial J.-P. (Ed.) Global history and microhistory (Past & Present 242, Issue Supplement 14). Oxford; New York, 2019; Bertrand R., Calafat G. La microhistoire globale. Affaire(s) à suivre // Annales HSS 73/1. 2018. S. 3–18; Medick H.: Turning Global? Microhistory in Extension // Historische Anthropologie 24 H. 2. 2016. S. 241–252; Trivellato F. Is There a Future for Italian Microhistory in the Age of Global History? // California Italian Studies 2 H. 1. 2011 (escholarship.org; дата обращения 28.05.2020).


[Закрыть].

Существенно для профиля и сущности исторических подходов и определение их границ. В случае исторической антропологии в 1980‐х гг. таковыми были социальная и политическая история, в 1990−2000‐х гг. же стали скорее обращать внимание на отличие от новой культурной истории, которую историческая антропология в широком понимании стремилась считать своей8181
  Medick H. Historische Anthropologie // Jordan S. (Hrsg.) Lexikon Geschichtswissenschaft. Hundert Grundbegriffe. Stuttgart, 2002. S. 157–161, здесь S. 160.


[Закрыть]. Несмотря на высокую степень теоретизации – ибо историческая антропология несомненно представляет собой один из наиболее теоретизированных подходов к истории, – ее контуры лучше всего определяются в историографической практике8282
  Ср.: Chvojka E., van Dülmen R., Jung V. (Hrsg.) Neue Blicke. Historische Anthropologie in der Praxis. Wien; Köln; Weimar, 1997.


[Закрыть]. Применяемый в настоящей статье подход следует традиции исторической антропологии, выросшей из социальной истории, которая понимает себя в общем и целом как историю социальных практик8383
  Ср.: Füssel M. Praxeologische Perspektiven in der Frühneuzeitforschung // Brendecke A. (Hrsg.) Praktiken der Frühen Neuzeit. Akteure – Handlungen – Artefakte. Köln; Weimar; Wien, 2015. S. 21–33.


[Закрыть]. Соответственно далее на примере Семилетней войны будет намечено, какие вопросы может задавать историческая антропология войны и как она может работать с эмпирическим материалом. Эту цель я прослеживаю в три этапа: вначале характеризую некоторые основные результаты смены перспективы (2.), затем перехожу к тематическим полям истории повседневности войны (3.), чтобы, наконец, задаться вопросом, что может дать историко-антропологический подход для анализа Семилетней войны в глобальном аспекте (4.).

2. СМЕНА ПЕРСПЕКТИВ: К ИСТОРИЧЕСКОЙ АНТРОПОЛОГИИ ВОЙНЫ

Войны представляют собой в общем центральную область историко-антропологических исследований, поскольку служат экзистенциальным вызовом жизненному миру человека и одновременно требуют последовательной историзации8484
  Gestrich A. Friedensforschung, Historische Anthropologie und neue Kulturgeschichte // Eckern U., Herwartz-Emden L., Schultze R.-O. (Hrsg.) Friedens– und Konfliktforschung in Deutschland: Eine Bestandsaufnahme. Wiesbaden, 2004. S. 98–115.


[Закрыть]. Так, в целом ограниченные военно-исторические исследования склонны скорее к биологизирующей антропологии8585
  Ibid. S. 100. Ср., например: Keegan J. Die Kultur des Krieges. Reinbek bei Hamburg, 1997. S. 126–149.


[Закрыть]. Историческая же антропология стремится прежде всего историзировать такие темы, как труд, питание, пол, тело, насилие, страдание, болезнь и смерть, а также медийность, религиозность, материальность и глобальность, но эта задача ставит перед ней и определенные эмпирические вызовы8686
  Ср. спектр тем у: Dressel. Historische Anthropologie. S. 71–155.


[Закрыть]. Среди них феномен, который можно назвать «парадоксом Зиммеля». В своей статье об историческом времени на материале Семилетней войны философ и социолог Георг Зиммель ставит вопрос о том, насколько близко мы можем подойти к исторической практике, не теряя при этом из виду ее историчности8787
  Simmel G. Das Problem der historischen Zeit (1916) // Idem. Goethe. Deutschlands innere Wandlung. Das Problem der historischen Zeit. Rembrandt (Gesamtausgabe 16). Frankfurt a. M., 2003. S. 287–304.


[Закрыть]. Как он пишет, каждый отдельный удар саблей в битве при Кунерсдорфе 1759 г. в микроперспективе ничем не отличается от любого другого удара саблей как составной части военного насилия. Но в чем особенность Кунерсдорфской битвы, или, шире, что характерного в исторической антропологии именно Семилетней войны?

До сих пор основной методологический путь исторической антропологии составляла, как правило, микроистория – история отдельной деревни, отдельного военного кровопролития, отдельного индивидуума8888
  Ulbricht O. Mikrogeschichte: Menschen und Konflikte in der Frühen Neuzeit. Frankfurt a. M., 2009.


[Закрыть]. Но как мы попадем отсюда на более высокую агрегирующую ступень? Возможным способом может служить последовательное игнорирование онтологического различения между микро– и макроуровнем и фиксация в духе плоских онтологий8989
  Философский термин flat ontology (М. Де-Ланда, Г. Харман и др.) для обозначения подхода, в котором все объекты признаются онтологически явлениями одного порядка. – Прим. ред.


[Закрыть] разнообразных переплетений сюжетных линий и отдельных практик9090
  Schatzki T. R. Praxistheorie als flache Ontologie // Schäfer H. (Hrsg.) Praxistheorie. Ein soziologisches Forschungsprogramm. Bielefeld, 2016. S. 29–44.


[Закрыть]. В этом случае отдельный случай грабежа встраивается в более широкий процесс циркуляции товаров и ресурсов, отдельная пропагандистская листовка – в целую дискурсивную формацию, баталия – в совокупность различных практик насилия от малой войны до осады. «Большое» в этом случае не отличается по своему онтологическому статусу от «малого», различия зависят скорее от эпистемологического вопроса о видимости восприятия9191
  О преодолении дихотомии микро/макро и различии между эпистемологическими и онтологическими проблемами ср.: Hoebel T., Knöbl W. Gewalt erklären! Plädoyer für eine entdeckende Prozesssoziologie. Hamburg, 2019. S. 127–155.


[Закрыть]. Например, такая битва, как Кунерсдорфская, сама по себе «невидимая», поскольку складывается лишь из множества отдельных действий9292
  Ср.: Ginzburg C. Mikro-Historie. Zwei oder drei Dinge, die ich von ihr weiß // Historische Anthropologie 1. 1993. S. 169–192, здесь S. 184.


[Закрыть].

В то время как в макроисследованиях Семилетней войны недостатка нет, почти все они до сих пор оперировали классической историей в стиле battles and treatises – главных битв, великих людей, центральных решений9393
  Stellner F. Sedmiletá válka v Evrope. Praha, 2000; Szabo F. A. J. The Seven Years’ War in Europe, 1756–1763. Harlow, 2008; Baugh D. A. The Global Seven Years’ War, 1754–1763. Britain and France in a Great Power Contest. Harlow, 2011; Dziembowski E. La Guerre de Sept Ans. Paris, 2015; Bremm K.-J. Preußen bewegt die Welt. Der Siebenjährige Krieg 1756–63. Darmstadt, 2017.


[Закрыть]. Постановка проблем в духе исторической антропологии реализовалась, скорее, в форме статей и, как правило, на материале отдельных кейсов9494
  Ср., например, статьи о «культуре» войны в: Hofstra W. R. (Hrsg.) Cultures in Conflict: The Seven Years’ War in North America. New York, 2007; De Bruyn F., Regan S. (Eds) The Culture of the Seven Years’ War: Empire, Identity, and the Arts in the Eighteenth-Century Atlantic World. Toronto etc., 2014; Externbrink S. (Hrsg.) Der Siebenjährige Krieg (1756–1763). Ein europäischer Weltkrieg im Zeitalter der Aufklärung. Berlin, 2011.


[Закрыть].

В то же время историческая антропология не застрахована от одной из ловушек «культурных поворотов», а именно смешения перспективы и предмета, оптики и топики9595
  Wilder G. From Optic to Topic: The Foreclosure Effect of Historiographic Turns // The American Historical Review 117. Vol. 3. 2012. P. 723–745.


[Закрыть]. Так, безусловно, не всякое исследование об экономике, материальной культуре или смерти обязательно встроено в историко-антропологическую перспективу; это касается и большинства цитируемой здесь литературы по Семилетней войне. Однако вопросам об альтернативных акторах, практиках и традициях всегда была присуща критическая смена перспективы: от истории элит – к повседневности простых людей, от фиксации на письменных источниках – к широкой палитре исторического материала, от евроцентризма – к глобальным переплетениям и циркуляции и т. п. Если эти перспективы свести только к предметам, историческая антропология потеряет свой критический заряд. Иначе говоря, с рассмотрением новых тем должно фундаментально поменяться и представление о масштабных исторических контекстах: война предстанет тогда не последовательностью военных событий и договоров, а экзистенциальной борьбой за выживание, которая разыгрывается не только в политических кабинетах, но и на каждом отдельном крестьянском дворе9696
  Ср. яркий пример на материале Тридцатилетней войны: Medick H. Der Dreißigjährige Krieg. Zeugnisse vom Leben mit Gewalt. Göttingen, 2018.


[Закрыть]. Сведение же повседневности лишь к одной в ряду прочих тем приводит к тому, что хотя раздел о ней и включается в большие нарративы, но никак на них не влияет. После разделов о политической истории просто следует в конце еще один, об истории жизненного опыта (Erfahrungsgeschichte). Это в любом случае лучше, чем совершенно игнорировать историю военной повседневности, но в конечном итоге приводит к своего рода компартментализации, изолированному рассмотрению, а отсюда к нейтрализации критических импульсов истории повседневности и жизненного опыта9797
  Об альтернативном взгляде на проблематику «разделения труда» с точки зрения структур ср.: Hausen K. Historische Anthropologie – ein historiographisches Programm? // Historische Anthropologie 5 H. 3. 1997. S. 454–462, здесь S. 460.


[Закрыть].

При этом требуется все же чем-то ответить на вероятный упрек из перспективы структурной или макроистории, утверждающей, к примеру, что Семилетняя война была «в действительности борьбой финансовых и экономических систем, развитости модерных государственных администраций, а также военной выносливости»9898
  Heinrich G. Friedrich II. von Preußen. Leistung und Leben eines großen Königs. Berlin, 2009. S. 203.


[Закрыть]. Это утверждение не является ошибочным само по себе, но с точки зрения исторической антропологии оно остается неудовлетворительным без микроисторического прочтения «черного ящика» экономических систем и государственной администрации9999
  Ср., например: Neu T. Glocal Credit. Die britische Finanzlogistik als fraktales Phänomen am Beispiel des Siebenjährigen Krieges // Füssel M. (Hrsg.) Der Siebenjährige Krieg 1756–1763. Mikro– und Makroperspektiven (Schriften des Historischen Kollegs 105). Berlin; Boston, 2021. S. 75–93.


[Закрыть]. Необходимо определить акторов администрирования и финансирования с их конкретными практиками, иначе в противном случае грозит опасность опредмечивания структур и соотношений, превращения их в субъекты, как это очевидно происходит в формуле «борьбы систем»100100
  Ср.: Sieder R. Sozialgeschichte auf dem Weg zu einer historischen Kulturwissenschaft // Geschichte und Gesellschaft 20 H. 3. 1994. S. 445–468, здесь S. 447.


[Закрыть]. В то же время следует избегать отнюдь нередкой у исторических антропологов склонности выплеснуть с водой ребенка, поспешив вовсе исключить кабинетную политику и общие стратегии из поля зрения, поскольку это будет способствовать критиковавшейся выше «компартментализации». Как превратить кабинетную политику в тему для исторической антропологии? Различные наработки для этого уже есть в области новой истории дипломатии, которая затрагивает, к примеру, символическую коммуникацию, восприятие или неформальные сети101101
  Ср. обзорно: Köhler M. Neue Forschungen zur Diplomatiegeschichte // Zeitschrift für Historische Forschung 40 H. 2. 2013. S. 257–271. Для Семилетней войны: Externbrink S. Friedrich der Grosse, Maria Theresia und das Alte Reich: Deutschlandbild und Entscheidungsprozesse in der Außenpolitik Frankreichs im Siebenjährigen Krieg. Berlin, 2006.


[Закрыть]. Мое дополнение ориентировано, с одной стороны, на социологию организаций, предлагая обратить внимание на социальную логику фантазмов постановлений (Verfügungsphantasmen), то есть определяющих действия фикций управляемости и сферы действия решений, и на пробел между планированием и срывом плана. С другой стороны, можно учесть импульсы из истории знания, рассматривая кабинет и политические действия как своего рода ситуацию лаборатории102102
  Идеи из области теории организации ср.: Ortmann G. Katzensilber. Organisationsrituale und nachträgliche Sinnstiftung // Paragrana 12 H. 1/2. 2003. S. 539–556. О лабораторном исследовании в истории науки ср.: Knorr Cetina K. Die Fabrikation von Erkenntnis. Zur Anthropologie der Naturwissenschaft. 2. Aufl. Frankfurt a. M., 2002.


[Закрыть]. Вместо того чтобы опираться на индивидуальных главных исторических акторов, таких как Питт, Шуазель, Кауниц, Фридрих II и т. п., следует рассматривать процессы решения под углом зрения социальной антропологии как коллективный акт103103
  Так, уже давно в политике Питта был выявлен team work, ср.: Middleton R. The Bells of Victory. The Pitt-Newcastle Ministry and the Conduct of the Seven Years’ War 1757–1762. Cambridge etc., 1985. Методологически инновационный пример этнографии: Latour B. Die Rechtsfabrik. Eine Ethnographie des Conseil d’État. Konstanz, 2016.


[Закрыть]. Здесь также речь идет о практиках, социальный смысл которых требуется расшифровать, а не предполагать как данность. Многочасовая речь в парламенте была в том числе телесным, перформативным актом; на процессы принятия решений могли влиять страхи, эмоции и антипатии; технические системы записи, документация списков и дел порождали особые условия и влияли со своей стороны на решения104104
  О paper work списков: Charters E. Empire und Manpower. «Soldaten zählen» im Siebenjährigen Krieg // Füssel. Der Siebenjährige Krieg. S. 59–73.


[Закрыть]. Аналогично науке внешнюю политику следует понимать не как бесплотную игру расчетов, но привязывать к ее конкретным мерам реализации. Если посмотреть с другой стороны, «кабинетный стол» должен играть роль не только как метафора, но и как материальная составная часть комплексных политических установок (setting)105105
  Понятие setting заимствовано из теории акторов и сетей, ср.: Akrich M., Latour B. Zusammenfassung einer zweckmäßigen Terminologie für die Semiotik menschlicher und nicht-menschlicher Konstellationen // Belliger A., Krieger D. J. (Hrsg.) ANThology. Ein einführendes Handbuch zur Akteur-Netzwerk-Theorie. Bielefeld, 2006. S. 399–405, здесь S. 399.


[Закрыть]. И лишь в том случае, если удастся проработать на микроуровне политическую, военную и экономическую сферы, историческая антропология войны может дать больше, чем отводящееся на ее долю в процессе разделения компетенций исследование элементарных переживаний человека, значение которых в принципе не отрицает и классический военный и дипломатический историк, но с легкостью выводит их за пределы «существенного».

3. ВОЕННАЯ ПОВСЕДНЕВНОСТЬ: ВОСПРИЯТИЕ, ОПЫТ И ИНТЕРПРЕТАЦИЯ

В центре исторической антропологии всегда был действующий, интерпретирующий и страдающий человеческий субъект106106
  Füssel M. Die Rückkehr des Subjekts in der Kulturgeschichte. Beobachtungen aus praxeologischer Perspektive // Deines S., Jaeger S., Nünning A. (Hrsg.) Historisierte Subjekte – Subjektivierte Historie. Zur Verfügbarkeit und Unverfügbarkeit von Geschichte. Berlin, 2003. S. 141–159.


[Закрыть]. Отсюда очевидно всплывает вопрос о страдающих в войну. И здесь нас также подстерегает парадокс Зиммеля: разве страдающий в войне индивид не сталкивается с одними и теми же экзистенциальными вызовами?

Широкая глобально-историческая перспектива Семилетней войны дает новые характерные результаты и с точки зрения истории жизненного опыта107107
  Тематика «восприятия войны» отражена в важных работах, появившихся в рамках одноименной Особой исследовательской группы SFB 437 в Тюбингене (1999–2008); ср.: Schild G. (Hrsg.) Kriegserfahrungen. Krieg und Gesellschaft in der Neuzeit; neue Horizonte der Forschung. Paderborn etc., 2009.


[Закрыть]. Так, в фокусе оказываются не только особенно пострадавшие от войны территории Священной Римской империи, например Саксония, но и коренные американцы с порабощенными африканцами. Обе эти группы можно считать основными проигравшими в войне108108
  Horne G. The Biggest Losers. Africans and the Seven Years’ War // Idem. The Counter-Revolution of 1776: Slave Resistance and the Origins of the United States of America. New York, 2014. P. 161–183; Schneider E. A. The Occupation of Havana: War, Trade, and Slavery in the Atlantic world. Williamsburg, VA, 2018.


[Закрыть]. Исследование роли культур аборигенов Северной Америки в «Войне с французами и индейцами» (French and Indian War)109109
  Отдельное название для Североамериканского театра Семилетней войны. – Прим. ред.


[Закрыть] открыло в том числе методологические возможности для антропологических перспектив110110
  Jennings F. Empire of Fortune: Crowns, Colonies and Tribes in the Seven Years’ War in America. New York; London, 1988; White R. The Middle Ground: Indians, Empires, and Republics in the Great Lakes Region, 1650–1815. New York, 1991; Richter D. K. Facing East from Indian Country: a Native History of Early America. Cambridge, MA, 2001.


[Закрыть]. Здесь исследователи имели дело с акторами, культурно совершенно инаковыми: не только с другим языком, но и с другой религией, с другой экономикой, другими практиками насилия и т. п. К тому же это были бесписьменные культуры со своими средствами коммуникации, как, например, вампум111111
  Anderson F. Crucible of war. The Seven Years’ War and the fate of the Empire in British North America, 1754–1766. New York, 2000, P. 20, 279, 624, 629; Idem. The War that made America. A short history of the French and Indian War. New York, 2005. P. 59, 160.


[Закрыть]. Их исследование требовало иных методик и приглашало присмотреться к культурным отличиям.

Но страдало и гражданское население Европы, не говоря уже о солдатах на многочисленных полях сражений112112
  Füssel M. Ungesehenes Leiden? Tod und Verwundung auf den Schlachtfeldern des 18. Jahrhunderts // Historische Anthropologie 23 H. 1. 2015. S. 30–53; в широкой сравнительной перспективе: Clauss M., Reiß A., Rüther S. (Hrsg.) Vom Umgang mit den Toten. Sterben im Krieg von der Antike bis zur Gegenwart. Paderborn, 2019.


[Закрыть]. Речь должна идти, однако, не о том, чтобы мерить разные группы акторов относительно друг друга, а о расширении перспективы для преодоления старых евро– или тем более прусскоцентричных нарративов и историзации насилия.

В сравнении с Тридцатилетней войной и Коалиционными войнами конца XVIII в. относительно остальной части столетия утвердилось мнение об «укрощенной Беллоне»113113
  Ср.: Ritter G. Staatskunst und Kriegshandwerk. Das Problem des «Militarismus» in Deutschland. Bd. 1: Die altpreußische Tradition (1740–1890). München, 1959. S. 50–59.


[Закрыть]. И хотя многие эмпирические данные говорят в реальности не в пользу ограничения конфликтов, нельзя все же полностью отрицать динамику и более выраженное «дозирование» в ведении войны114114
  Ср.: Wrede M. «Zähmung der Bellona» oder Ökonomie der Gewalt? Überlegungen zur Kultur des Krieges im Ancien régime // Dingel I. et al. (Hrsg.) Theatrum Belli – Theatrum Pacis. Konflikte und Konfliktregelungen im frühneuzeitlichen Europa. Festschrift für Heinz Duchhardt zu seinem 75. Geburtstag. Göttingen, 2018. S. 207–237.


[Закрыть]. Ни один город не разделил судьбу Магдебурга в Тридцатилетней войне, однако в сельской местности ситуация выглядела иначе. Население здесь по большей части не попадало в поле зрения просвещенной общественности и было подвержено произволу высокомобильных конных легких войск в «малой войне»115115
  Rink M. Partisanen und Landvolk 1730 bis 1830. Eine militär– und sozialgeschichtliche Beziehung zwischen Schrecken und Schutz, zwischen Kampf und Kollaboration // Militärgeschichtliche Zeitschrift 59 H. 1. 2000. S. 23–59; Nowosadtko J. «Gehegter Krieg» – «Gezähmte Bellona»? Kombattanten, Partheygänger, Privatiers und Zivilbevölkerung im sogenannten Kleinen Krieg der Frühen Neuzeit // Becker F. (Hrsg.) Zivilisten und Soldaten. Entgrenzte Gewalt in der Geschichte. Essen, 2015. S. 51–77.


[Закрыть]. В то же время степень насилия различалась в зависимости от региона и состава акторов. Находившиеся на самообеспечении и не имевшие возможностей словесной коммуникации казаки обнаруживают иную культуру насилия, нежели прусский вольный корпус у стен имперского города или обманутые в ожидании трофеев племена индейцев116116
  Историю эволюции образа казака в Германии см. в: Gehrmann U. Russlandkunde und Osteuropaverständnis im 18. und 19. Jahrhundert. Eine Studie zum deutschen Kosakenbild // Jahrbücher für Geschichte Osteuropas N. F. 40. 1992. S. 481−500. Для Семилетней войны: Füssel M. «Féroces et barbares?» Cossacks, Kalmyks and Russian Irregular Warfare during the Seven Years’ War // Danley M. H., Speelman P. J. (Eds) The Seven Years’ War. Global Views, Leiden; Boston, 2012. P. 243−262; по имперским городам: Füssel M. Reichsstädte im Siebenjährigen Krieg – Erfahrungen von Gewalt und Okkupation im 18. Jahrhundert // Timpener E., Wittmann H. (Hrsg.) Reichsstadt und Gewalt. Petersberg, 2021. S. 255−278.


[Закрыть]. «Национальные» историки XIX в. видели «особый феномен Семилетней [войны] в том, что на арене боевых действий в ней в большей степени, нежели в других мировых войнах, появлялись наряду с цивилизованными национальными элементами также варварские и полудикие нации: в Канаде за и против Англии сражались орды индейцев; Австрия выставила в поле массы своих кроатов и пандуров; Россия включила в состав армии вторжения народности, которые до того редко видели в глубинных регионах Европы и появление которых было способно вызвать в памяти в центре современной цивилизации эпоху Великого переселения народов. Если в том, чтобы не гнушаться прибегнуть к призыву иррегулярных вооруженных масс, российские власти были схожи с прусскими, то происходило это, в отличие от Пруссии, не из‐за острой нужды в регулярных бойцах, но потому, что здесь от применения подобных национальных ополчений ожидали существенных военных преимуществ»117117
  von Hasenkamp X. Ostpreußen unter dem Doppelaar: Historische Skizze der russischen Invasion in den Tagen des siebenjährigen Krieges (Aus den Neuen Preußischen Provinzialblättern 3. Folge. Bd. VI−XI). Königsberg, 1866. S. 82.


[Закрыть].

Так с вступлением в войну Российской империи создалась особая ситуация встречи между культурами. Российские иррегулярные войска в лице конных казаков и калмыков прежде всего способствовали формированию образа столкнувшейся с логистическими проблемами российской армии в Пруссии, который оставил устойчивые следы и в пропаганде, и в повседневной жизни рядового населения118118
  Keep J. L. H. Die russische Armee im Siebenjährigen Krieg // Kroener B. R. (Hrsg.) Europa im Zeitalter Friedrichs des Großen. Wirtschaft, Gesellschaft, Kriege. München, 1989. S. 133−169.


[Закрыть].

С историко-антропологической перспективы интересны, с одной стороны, современные эпохе сведения о казаках и калмыках, в которых образ врага соединен со своего рода протоэтнографией и которые обращают внимание на образ жизни, одежду, религию и боевой дух этих войск119119
  von Frisch E. Zur Geschichte der russischen Feldzüge im Siebenjährigen Kriege nach den Aufzeichnungen und Beobachtungen der dem russischen Hauptquartier zugeteilten österreichischen Offiziere vornehmlich in den Kriegsjahren 1757/58. Heidelberg, 1919; Rapport eines churfürstl. sächsischen Officiers, Herrn von Trütschlers, an den Premierminister und General, Reichsgrafen von Brühl, die Russisch-Kaiserliche Armee betreffend // Militär Wochenblatt. № 31−38. 1838. S. 124−126, 128−130, 132−134, 136−138, 141−142, 144−146, 149−150, 151−152; [Anonym]. Nachrichten von der Aufführung der Russisch-Kaiserlichen Armee in der Gegend bey Cüstrin, nebst einem Anhange von der Beschaffenheit und Einrichtung dieser Völker, Neumark 1759 // Teutsche Kriegs-Canzley 1759. S. 745−798, 799−825; Tielcke J. G. Beiträge zur Kriegskunst und Geschichte des Krieges von 1756 bis 1763. Freyberg, 1775−1786. Bd. 2. Der Feldzug der Kayserlich-Rußischen und Königlich-Preußischen Völker, im Jahre 1758. Freyberg, 1776.


[Закрыть]. С другой стороны, с точки зрения исторической антропологии насилия встает вопрос о причинах и интерпретации военного насилия, воспринятого как нерегулярное. Связывание его с иррегулярными частями нуждается в эмпирической проверке с включением в исследования отклонений от нормы среди регулярных войск120120
  Этой темой в настоящее время в Геттингенском университете занимается Отто Ермаков (Otto Ermakov) на основании сравнения культуры насилия российской и австрийской армий в Семилетней войне в рамках диссертации, являющейся частью субпроекта исследовательской группы Немецкого научного сообщества «Военные культуры насилия».


[Закрыть].

Крайняя эскалация насилия отнюдь не ограничивалась, таким образом, неевропейским театром военных действий121121
  Möbius S. Kriegsgreuel in den Schlachten des Siebenjährigen Krieges in Europa // Neitzel S., Hohrath D. (Hrsg.) Kriegsgreuel. Die Entgrenzung von Gewalt in kriegerischen Konflikten vom Mittelalter bis ins 20. Jahrhundert. Paderborn u. a., 2008. S. 185–203. О нападениях индейцев и взаимном непонимании культур ср. на отдельном примере: Steele I. K. Betrayals: Fort William Henry and the «Massacre». New York, 1990.


[Закрыть]. Наряду с акцентом на эксцессах насилия и по большей части еще не реализованными исследованиями нарушения существующих норм линейными войсками необходимо, в частности, подвергнуть эмпирической проверке тематические поля, которые привлекаются для подтверждения тезиса об «укрощении» войны: это обмен военнопленными и обращение с ними, сдача укрепленных мест, военно-полевая медицина, уход за неприятельскими ранеными, квартирование и трофеи, отказ от нерационально жестоких видов артиллерийских снарядов, жесткая линейная система, исключительно стратегии маневрирования, а также применение правовых норм к ведению боевых действий в целом122122
  Перечисляются тезисы статьи об «укрощении Беллоны» Г. Риттера: Ritter. Staatskunst. S. 57. О военнопленных: Morieux R. The Society of Prisoners. Anglo-French Wars and Incarceration in the 18th century. Oxford, 2019.


[Закрыть].

То, что степень разрушительности в Семилетнюю войну достигла необыкновенных масштабов, доказывает факт постоянного сравнения ее современниками с Тридцатилетней войной, а не с различными войнами за наследства между ними. В 1760 г. в «Лейпцигском сборнике» (Leipziger Sammlungen) появилась статья под названием «Соображения анонима по поводу разорений в экономике и политике, причиняемых нынешней войной». Основной линией аргументации служит сравнение с обстоятельствами Тридцатилетней войны:

В эпоху около 1647−1657 гг. в Германии отчасти все еще полыхал ужасный огонь всеобщей внутренней 30-летней войны, отчасти же после заключенных в Оснабрюке и Мюнстере мирных договоров многим местностям нашего отечества предстояло перенести в течение где более, где менее длительного времени много страшных последствий этой войны – величайшие бедствия, огромные страдания и нужду. Люди мечтали о лучших временах и размышляли о различных средствах, чтобы наконец быть избавленными от этого наказания Божьего, за которое его не признавали разве что те, кто именовался христианами, не имея веры. В годы же с 1757‐го и по текущий 1759-й, то есть спустя сто лет, Господь вновь посетил нас, попустив ужасный пламень войны на все наше отечество, который ныне угрожает пожрать и сжечь все, как в 30-летнюю войну123123
  Eines Anonymi Betrachtungen über die Verwüstung der Wirthschaft und Policey, die der jetzige Krieg anrichtet // Zincke G. H. (Hrsg.) Leipziger Sammlungen von Wirthschafftlichen Policey-, Cammer– und Finantz-Sachen, 15. Leipzig, 1760. Ausgaben 169–174. S. 37–68, здесь S. 37.


[Закрыть].

Но в то же время автор признает перемены в ведении войны: «Справедливо, правда, что манеры и способы ведения 30-летней войны были несколько более жестокими и бесчеловечными, чем теперь; равно вид оставленных ей следов, как и известия о той войне, представляют нам огромный размер тогдашних бедствий». Однако далее в тексте, ссылающемся в том числе на опустошение Пфальца войсками Людовика XIV, эта релятивизация сама получает относительный характер. Здесь можно увидеть риторические стратегии, сопоставляющие собственные страдания с примером наивысшего ужаса, оставшегося в коллективной памяти, но это может и указывать на манеру восприятия и интерпретации погружающегося во все больший хаос мира, объятого пламенем. Императив маневренной стратегии не в полной мере снижал жертвы среди мирного населения, он скорее смещал их распределение.

Постоянное присутствие проходящих мимо крупных армейских соединений способствовало распространению так называемых лагерных болезней в том числе в городах. Перспектива, обращающая внимание на эти потери, меняет и в целом картину Семилетней войны, поскольку гораздо больше мужчин стало жертвами болезней, чем было убито в боевых действиях124124
  Charters E. M. Disease, War, and the Imperial State: the Welfare of the British Armed Forces during the Seven Years’ War. Chicago, IL. etc., 2014; Pranghofer S. Der Umgang mit Krankheit und Seuchengefahr im Kriegsalltag in Nordwestdeutschland, 1757−1763 // Funke N. u. a. (Hrsg.) Krank vom Krieg. Umgangsweisen und kulturelle Deutungsmuster von der Antike bis in die Moderne. Frankfurt a. M.; New York, 2022. S. 105–133.


[Закрыть]. При отступлении на восток, согласно склонному к преувеличениям Архенгольцу, «тысячи» калмыков погибли от натуральной, или, как тогда ее называли, «черной», оспы – болезни, с которой они сталкивались в степи, но считали ее неизлечимой и, очевидно, были ей подвержены в большей степени, нежели другие военнослужащие российской армии125125
  О болезнях в российской армии: Keep. Russische Armee. S. 148–151. О потерях калмыков: von Archenholz J. W. Geschichte des siebenjährigen Krieges in Deutschland von 1756 bis 1763 // Kunisch J. (Hrsg.) Aufklärung und Kriegserfahrung. Klassische Zeitzeugen zum Siebenjährigen Krieg. Frankfurt a. M., 1996 [1793]. S. 9–513, здесь S. 98−99; почти буквально эти сведения заимствует: von Hülsen C. W. Unter Friedrich dem Großen. Aus den Memoiren des Aeltervaters 1752−1773 / Hrsg. H. von Hülsen. Osnabrück, 1974. S. 48; контекст: von Hasenkamp. Ostpreußen. S. 226–227.


[Закрыть].

Только на Кубе после оккупации ее британцами в 1762 г. от инфекционных болезней погибло больше мужчин, чем в сражениях «Войны с французами и индейцами» на североамериканском театре126126
  McNeill J. R. Mosquito Empires: Ecology and War in the Greater Caribbean, 1620−1914. Cambridge, 2010. P. 169–187; Charters. Disease. P. 65–85; Füssel. Preis des Ruhms. S. 423–424.


[Закрыть]. Однако страдания окончивших свою жизнь в болезни никак не отражены в историографии, тогда как малейшие перестрелки в «Войне с французами и индейцами» исследованы досконально. На двух театрах Семилетней войны вообще не происходило никаких значимых битв – это так называемая Померанская война между Швецией и Пруссией (1757–1762) и Фантастическая война между Испанией и Португалией (1762)127127
  В качестве обзорных работ см. о Померанской войне: Füssel. Preis des Ruhms. S. 216–219, 302–305, 397–400; о Фантастической войне: Ibid. S. 407–412; Säve T. Sveriges deltagande i sjuåriga kriget åren 1757–1762. Stockholm, 1915; Oldach R. (Hrsg.) Schwedens Beteiligung am Siebenjährigen Krieg im Spiegel des Tageregisters der Stadt Loitz 1757–1759. Greifswald, 2014. S. 24–57; Åselius G. Sweden and the Pommeranian War // Danley, Speelman. Global Views. S. 135–164; Speelman P. J. Strategic Illusions and the Iberian War of 1762 // Danley, Speelman. Global Views. P. 429–460; Barrento A. Guerra Fantastica. The portuguese army in the seven years’ war. Warwick, 2020.


[Закрыть]. В то же время в обеих войнах тысячи солдат стали жертвами голода и инфекционных болезней.

Историко-медицинская перспектива подводит к теме истории тела, еще одного плодотворного поля исследований исторической антропологии128128
  Lorenz M. Leibhaftige Vergangenheit: Einführung in die Körpergeschichte. Tübingen, 2000.


[Закрыть]. Солдаты Старого режима были практически беззащитны против воздействия погоды и окружающей среды, и в сражении форма защищала их минимально129129
  Ср.: Dinges M. Soldatenkörper in der Frühen Neuzeit. Erfahrungen mit einem unzureichend geschützten, formierten und verletzten Körper in Selbstzeugnissen // van Dülmen R. (Hrsg.) Körper-Geschichten. Frankfurt a. M., 1996. S. 71–98.


[Закрыть]. Актуальной темой постоянно оставалось питание, что однозначно указывает на аграрный характер тогдашнего общества, в котором основным продуктом питания был хлеб, а повышение цен быстро становилось для низших классов критическим вопросом выживания130130
  Ср.: Collet D. Die doppelte Katastrophe: Klima und Kultur in der europäischen Hungerkrise 1770–1772. Göttingen, 2019.


[Закрыть].

Примером того, как, исходя из питания, современники могли оценивать менталитет чужих войск, может служить свидетельство саксонского офицера Иоганна Готлиба Тильке (1731−1787) о «хлебе» в российской армии: «Русские солдаты получают не хлеб, а зерно, которое они мелят или, точнее, дробят на ручных мельницах, имеющихся по одной на палатку». Из муки в бочках или в земляных полостях готовится квашня и выпечка: «Эти сухари на вид как обожженная в печи глина. Чтобы разжевать их, нужны хорошие зубы и еще лучшие десны, которые обыкновенно затем кровоточат. <…> Если сухари у них кончаются, а выпечь новые не получается, они делают себе тюрю из воды с мукой. Такие блюда вряд ли пришлись бы по вкусу нашим изнеженным солдатам. Русский же не только доволен, но и выносит без ропота даже голод и величайшую нужду, если сказать ему, что это по приказанию или с одобрения его императрицы»131131
  Tielke J. G. Beiträge zur Kriegskunst und Geschichte des Krieges von 1756 bis 1763. 6 Bde. Freyberg, 1775−1786, II. Stück Der Feldzug der Kayserlich Rußischen und Königlich Preußischen Völker im Jahre 1758. 2. Aufl. Freyberg, 1781. S. 55.


[Закрыть].