Текст книги "Святые Алексии"

Вместе со знамениями Божией милости к преподобному Алексию здесь же, при пещерах, начинаются для него и великие скорби. В пещерах ежегодно в июле месяце переоблачаются преподобные. Для этого их по порядку выносят из пещер наверх в особую залу. При переоблачении всегда присутствует и ризничий пещер. В один из годов служения о. Алексия при пещерах в день переоблачения преподобного Исаакия о. Алексий после пере-облачения указанного угодника остался в зале, а остальные старцы, участвовавшие в переоблачении, вышли. Они должны были прийти к 3 часам дня в ту же залу, чтобы там совершить, по обычаю, акафист Божией Матери перед облаченными мощами угодников. Когда о. Алексий дожидался прихода старцев, в зале вдруг стало темнеть. Темнота в комнате в то время была совершенно неожиданной и неестественной, так как на дворе было совершенно светло и солнце своими светлыми лучами смотрело прямо в окна залы. Отцу Алексию стало страшно, но бежать он не мог. Позабыл он перекреститься и прочитать Иисусову молитву. И вот появляется перед о. Алексием сам диавол… Позади его ад… Очертания его тела были неопределенны, но голова его всё время менялась: то она напоминала собою голову человека, то обезьяны, то собаки, то какого-то иного животного, а изо рта так и пышет. Отец Алексий стоял еле живой, он не мог двинуть ни одним своим членом. Диавол, обращаясь к нему, говорит: «Ты меня своим смирением побеждаешь… Но я тебе покажу, я тебе наделаю делов…» Видение на этом окончилось. И действительно, впоследствии, скоро после описанного видения, о. Алексию пришлось перенести большое испытание.

На пещерах о. Алексий был ризничим более шести лет. Здесь он получил в награду за труды по послушанию наперсный крест от Священного Синода. 7 октября 1885 года о. Алексий был перемещен с должности ризничего Ближних пещер на то же послушание к Великой церкви.

7. Искушение

Переход на послушание из пещер в Великую церковь Лавры, в «Дом Богородицы», для о. Алексия был весьма приятен. Если в пещерах к нему были близки преподобные печерские, то в Великой церкви особенно близка была для всех Пречистая Богородица. К тому же и богослужение Великой церкви по его красоте и величию никак не могло быть сравниваемо с богослужением не только пещер, но и других храмов Лавры. Но не долго пришлось о. Алексию наслаждаться богослужением Великой церкви. Здесь-то и начал мстить о. Алексию враг рода человеческого – диавол – за его смирение. В это время весьма часто посещали Лавру две сестры-девицы по фамилии Степановы. Они, как видно, были бедны, а по внешнему виду – благочестивы. Они и сами усердно молились, и у монашествующих просили молитв. Отец Алексий, веруя в то, что милостыня очищает (см. Сир. 3, 30), часто помогал этим бедным сестрам деньгами и вещами. И вот эти на вид кажущиеся благочестивыми, но в действительности злые и неблагодарные женщины решили оскорбить своего благодетеля. Предполагая, что о. Алексий обладает большими денежными средствами, они однажды явились к нему и потребовали от него пять тысяч рублей денег, которые о. Алексий якобы взял у них на хранение. Отец Алексий никогда у этих женщин никаких денег не брал и сам не обладал такими большими средствами, а потому он решительно отказал им в этих деньгах. Сестры подали тогда на него жалобу сначала наместнику Лавры архимандриту Иувеналию, а потом и самому митрополиту Платону. Как наместник, так и митрополит после разговора с о. Алексием убедились в его невиновности и отпустили с миром, но не так-то легко было отделаться от злых женщин.

Не достигнувши своей цели через наместника и владыку митрополита, они стали писать частые письма непосредственному начальнику о. Алексия, экклесиарху Лавры архимандриту Валентину, выливая на о. Алексия в своих письмах всякую грязь. Архимандрит Валентин не любил о. Алексия, и поэтому письма злых женщин нашли для себя благоприятную почву. Под влиянием этих писем архимандрит Валентин потребовал в Духовном Соборе Лавры, чтобы о. Алексий был лишен должности ризничего Великой церкви. Старцы соборные не стали спорить с экклесиархом, и 21 сентября 1887 года о. Алексий был уволен от должности ризничего Великой церкви, но сестры Степановы не оставили о. Алексия и после этого. Они теперь стали лично преследовать о. Алексия. Идет ли о. Алексий по Лаврскому двору – они догоняют его и начинают называть его вором, обидчиком бедных беззащитных женщин; появляется ли о. Алексий в храме для исповеди богомольцев – сестры и здесь производят шум, крича на весь храм: не подходите, православные, исповедоваться к этому монаху; он такой-то и такой, при этом они называли о. Алексия разными нехорошими именами; совершает ли он богослужение в храме – они и здесь дерзают нарушать молитвенную тишину своим криком в адрес о. Алексия… Отец Алексий с терпением переносил попущенное для него Богом искушение. Но Лаврское начальство, видя, какой соблазн производили дерзкие женщины вокруг о. Алексия, решило избавить его от этого испытания, а поэтому 30 апреля 1891 года Духовным Собором о. Алексий был переведен из Лавры на очередное богослужение в лаврскую Спасо-Преображенскую пустынь. Как ни тяжело было о. Алексию переносить оскорбления от сестер Степановых, но когда он узнал, что из Лавры его переводят в Спасо-Преображенскую пустынь, для него это оказалось еще тяжелее. Проведя в Лавре 38 лет, о. Алексий к ней привык – Лавра сделалась для него вторым отеческим домом. Дорога́ для него была Великая, «небес подобная» церковь; не хотелось ему расставаться с громогласным лаврским пением и гармоничным колокольным звоном на большой лаврской колокольне; жаль ему было и пещер со святыми мощами преподобных… Но всего обиднее для о. Алексия было то, что его отправляли в ссылку безо всякой со стороны его вины…

Грустный, унылый шел о. Алексий по лаврскому двору после того, как получил весть о своем переводе. Вдруг навстречу ему идет блаженный старец Паисий и ласково говорит: «Чего грустишь, душечко?.. Вспомни Христа Спасителя… Как Его безжалостно били, как заушали, плевали в Него. И не Он ли претерпел позорную крестную смерть? А всё ради кого? Ради нас, душечко…» Отцу Алексию стало легче после такого наставления. «Значит, такова воля Божия», – подумал он и, уже спокойный, стал собираться к переезду в Преображенскую пустынь.

В Преображенской пустыни о. Алексий прожил четыре с половиной года. Здесь ему жилось спокойно. Сестры Степановы сюда не являлись. Вспоминая в конце жизни о проведенном в Преображенской пустыни времени, о. Алексий говорил: «Это было самое лучшее время в моей жизни. Я там всегда помнил о смерти». Отцу Алексию напоминали о смерти находящееся в Преображенской пустыни братское кладбище и часто погребаемые там умершие. 15 ноября 1895 года постановлением Духовного Собора Лавры о. Алексий из Преображенской пустыни переведен в Голосеевскую пустынь на должность ризничего. В этой должности, будучи вместе с тем духовником – старцем лаврской братии и приходящих богомольцев, преподобный Алексий и окончил свои дни.

8. Голосеевская пустынь

В Голосеевской пустыни преподобный Алексий прожил 21 год 3 месяца и 24 дня. Главными его обязанностями здесь были очередное богослужение, наблюдение за ризницей и духовничество. Духовничество и наблюдение за ризницей о. Алексий не оставил до конца своих дней, а от очередного богослужения он освободился ввиду болезненного состояния всего за год до смерти. Первые годы пребывания в Голосеевской пустыни о. Алексий проводил обычно, как и все прочие иеромонахи: совершал богослужения, смотрел за порядком в церкви и исповедовал приходящий народ. Одним разве он отличался от других – это воодушевленным чтением поучений после запричастного стиха. Но с течением времени мудрыми советами, вовремя сделанными предупреждениями он стал обращать на себя внимание православных людей: сначала прилегающих к пустыни селений, затем Киева и, наконец, всей необъятной России. О преподобном Алексии знали и в Петрограде, и в Москве, и на Кавказе, и в Сибири, и на Дону. Он был известен и в городах, и в селах, и в монастырях. Такую широкую известность о. Алексия нетрудно объяснить: посещавшие во множестве Киево-Печерскую Лавру богомольцы знакомились здесь с о. Алексием и, обласканные, успокоенные им, разносили весть о нем по всем уголкам нашего обширного отечества. В последние годы жизни преподобного Алексия у дверей его кельи ежедневно можно было видеть несколько посетителей, приходивших к нему за советами, за облегчением своего горя, с просьбами за живых и умерших. Ничто не удерживало посетителей о. Алексия: ни холод, ни жар, ни дождь, ни снег; к преподобному Алексию шли и летом, и зимой, и ранней весной, и поздней осенью, но более всего старец был обременяем посетителями летом, когда ничто не препятствовало путешествию в Голосеевскую пустынь.

У кельи преподобного Алексия можно было встретить и священников, и монахов, и мирян. К о. Алексию приходили и богатые и бедные, и знатные и незнатные, ученые и необразованные, заботящиеся о своем спасении и забывшие о том, как нужно угождать Богу… Но больше всего у кельи преподобного толпилась беднота, которую питал он не одним словом Божиим, но и хлебом насущным. Отец Алексий всех одинаково принимал, всех старался обласкать, каждому чем-либо помочь. И действительно, он помогал страждущим людям. В келью его люди входили расстроенные, с мрачными лицами, взволнованные, а выходили спокойными, умиротворёнными, со слезами радости на глазах.

У старца Алексия искали умиротворения своей совести не одни паломники и монахи, но и архипастыри, и даже Киевские митрополиты. Так, Черниговский архиепископ Антоний вызвал о. Алексия к себе в Чернигов в апреле 1911 года для предсмертной духовной беседы и на его руках предал дух свой Богу. Голосеевская пустынь есть не что иное, как дача Киевских митрополитов, где они летом отдыхают от своих архипастырских трудов. В течение пребывания о. Алексия в Голосеевской пустыни на Киевской митрополичьей кафедре сменилось четыре архипастыря: Высокопреосвященные Иоанникий Руднев (1891–1900 гг.), Феогност Лебедев (1900–1903 гг.), Флавиан Городецкий (1903–1915 гг.) и Владимир Богоявленский (1915–1918 гг.). Двое из них, особенно продолжительно пребывавшие на Киевской кафедре, – митрополит Иоанникий и митрополит Флавиан имели о. Алексия своим духовником, а митрополит Владимир несколько раз просил молитв у о. Алексия.

9. Святитель Феодосий Черниговский

В 1896 году вся Россия трепетно и радостно ожидала открытия мощей великого угодника Божия, более 200 лет нетленно почивавшего в Чернигове, святителя Феодосия. Задолго до этого события начали собираться со всех концов православные люди в скромный доселе город Чернигов, а ко дню самого открытия святых мощей – 9 сентября – город принял вид волнующегося человеческого моря. Прибыл в числе почетных гостей и митрополит Киевский Иоанникий. Его сопровождал о. Алексий. В то время слава о его подвижнической жизни, даре прозорливости и удивительном смирении разнеслась далеко за пределы его родного города Киева.

Отцу Алексию как одному из самых уважаемых и почётных гостей было поручено переоблачить святые мощи. С великим благоговением совершив их переоблачение в пещере, где почивали они, старец погрузился в молитву – и тут ему, как бы в тонком сне, предстало дивное видение. В великой славе предстал ему сам угодник Божий и сказал: «Спасибо тебе за то, что потрудился для меня. Поминай на проскомидии моих родителей – иерея Никиту и Марию». – «Святитель Божий, – отвечал пораженный старец, – как же я, грешный, дерзну молиться о них, когда сам ты пребываешь в такой славе у Господа?» – «Поминай их при принесении Бескровной Жертвы, – снова повторил святитель, – ибо это выше моих молитв». Видение закончилось. Не чувствуя себя достойным подобного откровения и не доверяя себе, старец, несмотря на поздний час, поспешил к владыке митрополиту и, павши ему в ноги, поведал о бывшем с ним.

Внимательно выслушал мудрый архипастырь взволнованного старца и успокоил его, говоря: «Верю, что Господь устами святителя Феодосия поистине открыл тебе великую тайну безмерной Своей милости, даруемой Им людям через нас, недостойных пастырей, при совершении Божественной литургии и принесении Бескровной Жертвы. До времени умолчи о бывшем тебе видении, молись, как заповедал тебе угодник Божий, а там Сам Господь имиже весть судьбами поможет тебе утвердиться в виденном».

Нужно же сказать, что ни память народная, ни история не сохранили имен родителей святителя Феодосия. Слова владыки оказались пророческими. Прошло несколько лет, и в одном из самых древних киевских монастырей – Выдубицком – был найден Синодик из рода Углицких и в нем собственноручная запись святителя Феодосия, бывшего в том монастыре игуменом, имен его родителей: иерея Никиты и Марии.

10. Скромность старца

Когда мы переходим к частной жизни о. Алексия, то здесь мы оказываемся пред большим затруднением: подвиги преподобного Алексия были сокрыты от посторонних глаз, и для нас была открыта только внешняя сторона его жизни.

Келья о. Алексия в Голосеевской пустыни была скромна. Она состояла из трех маленьких комнаток. Обстановка этих комнаток бедна. Несколько икон, из которых он почитал особенно одну. Это икона Божией Матери, которой благословила его мать; диванчик, на котором принимал почетных гостей, перед диванчиком ничем не покрытый столик, на нем постоянно лежало Евангелие на славянском языке больших размеров; этажерка для книг, стол для трапезы, кровать с постоянно поднятым матрацем, на которой о. Алексий, кажется, никогда не спал; медный умывальник с металлическим тазиком и несколько простых тумбочек – вот всё, что составляло обстановку кельи о. Алексия.

Келейника у него не было. Старец сам себе во всём служил: сам носил дрова, сам топил печь и ставил самовар, сам подметал комнаты, только к концу жизни, когда о. Алексия начали оставлять силы и он стал болеть, ему прислуживал сначала живший в пустыни монах Азария, а потом наемный мальчик из соседнего села. Пища о. Алексия была скудна: он питался только тем, что ему приносили из трапезы, а в конце жизни и того не ел. Однажды митрополит Флавиан, гуляя с о. Алексием по двору Голосеевской пустыни, спросил его: «Что вы кушаете?» Старец ответил: «То, что Божия Матерь дает». А последние годы он питался только трапезным борщом с хлебом и теплым чаем без сахара и хлеба.

Приведем повествование воина Первой мировой войны, посетившего старца в 1916-м, за год до его блаженной кончины. Из него явствует духовная высота старца, а вместе с этим его прозрения о судьбах России. Его описания рисуют нам домашнюю обстановку старца, в которой хранился избранник Божий.

«Мы шли по длинному коридору, по сторонам которого были равноудаленные двери. Пред одной из них мы остановились. “Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас!” – проговорил послушник. “Аминь!” – раздался приглушенный ответ. Послушник отворил дверь, и я вошел в сени кельи, а затем и в самую келью. Не скрою: я волновался, сердце усиленно билось, и я с трудом справился с дыханием. Келья – маленькая комната, просто обставленная. Через деревянный пол шла полотняная дорожка до киота. На окнах глухие занавески. Пахнет кипарисом, воском, чабрецом (ароматная степная трава), лампадным маслом… Сладостная тишина вошла мне в душу…

“Идите, идите, раб Божий! Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа”, – благословил меня старец. Я очнулся и с усердием поцеловал руку старца. Сняв руку с моей головы, старец подошел к окну и благословил мою семью, что меня очень обрадовало. Затем он пригласил меня в соседнюю комнату. С благословения старца мы сели на скамейку. То была комнатушка с изношенным деревянным полом и обветшалыми стенами. Слепая занавеска на единственном окне. В углу небольшой иконостас со старинными иконами, перед ними – лампада. Аналой, на нем – Евангелие, крест, епитрахиль. Вплотную к стене топчан, покрытый старым одеялом, из-под которого виднелась солома, – ложе старца. Я был пуст: ни одной мысли, ни одного вопроса. Я сидел и умиленно смотрел на старца, перекладывая фуражку из руки в руку.

“Что же, на войну идете, раб Божий? Идите, идите, Господь благословит вас… Четыре месяца быстро пробегут… Будете ранены, а потом возвратитесь домой… А как ваше имя?”

Старец подошел к иконостасу и начал молиться. Я встал. Молитва была короткая. Старец снова сел. Я, наконец, пришел в себя и начал беседу.

“Скажите, отец Алексий! Ведь Россия победит своих врагов – не так ли? Недавно я получил письмо от генерала Духонина. Он пишет, что хотя Германия и ее союзники надломлены, но война будет долго длиться и будет тяжелой, пока мы принудим немцев положить оружие…”

Отец Алексий слегка качнул головой. Лицо его приняло сосредоточенное выражение. Взор старца ушел в какую-то даль.

“Что будет, что будет с Россией? Боже мой, Боже мой! Что, война, война? Кровью зальется Русская земля. Храмы поколеблются, кресты снесут с них, а мощи святых угодников в Днепр побросают!.. В зверей люди обратятся! Много изменников окружают царя… Много прольется христианской крови”.

Громко и отчётливо звучал голос старца, пока говорил он эти слова о грядущих ужасах войны… Страх овладел мною. Старец молчал, склонив голову на свою длинную белоснежную бороду…

У меня помимо воли вырвался вопрос: “Отец Алексий! Почему вы ушли из мира в монашество? Что вы в нём нашли?”

Старец, как бы очнувшись, скрестил руки на груди и вскинул на меня взгляд, снисходительно улыбаясь. В этом взгляде я почувствовал всю наивность моего вопроса (проникнуть в “тайны”!), а любовное излучение его взгляда тут же прощало мне это любопытство, от которого я освободился навсегда… Старец встал, надел епитрахиль, подошел к иконостасу и стал молиться. Я слышал слова этой чудной молитвы. Повернувшись ко мне и положив руку на голову, старец с незабываемой любовью произнёс: “Да благословит Господь раба Божия Николая на бранное дело… Спаси вас Господь!..” Я снова с большим усердием поцеловал руку старца, искренно просил у него прощения и просил разрешения по возвращении с войны снова навестить его.

“Когда вернетесь, Господь позовет меня на Суд Свой”, – проговорил старец и низко поклонился мне… Я ответил глубоким поклоном и вышел из кельи…

Ровно через четыре месяца я был на фронте и участвовал в боях. В одном из них, в атаке, я был ранен. Отправленный в киевский госпиталь, я быстро поправился. Я вспомнил о старце. Знакомый епископ сообщил мне, что старец уже о Бозе почил”».

Что касается молитвенных подвигов о. Алексия, то они были сокрыты от постороннего глаза. Но есть основания думать, что покойный старец иногда целые ночи проводил без сна за молитвой. Совершение же общественного богослужения было для всех видно.

Служение преподобного Алексия производило умиляющее впечатление. Особенно он воодушевленно читал акафист Божией Матери. Для совершения проскомидии для него было мало двух часов: так много он поминал. Во время поминовения на проскомидии он клал много земных поклонов. Светильничные молитвы о. Алексий прочитывал несколько раз. Во время произнесения иеродиаконом на просительной ектенье последнего прошения: «Христианския кончины живота нашего…» – старец падал ниц пред святым престолом. Любил о. Алексий ежегодно ездить в Никольскую пустынь Черниговской губернии, там совершать литургию и молиться пред чудотворным образом святителя Николая. Несколько раз в году ездил батюшка и в Лавру для поклонения чудотворной иконе Божией Матери и святым мощам Печерских угодников. Бывая в городе, о. Алексий каждый раз заезжал на Бессарабку и здесь, хоть на минутку, заходил в крытый рынок, где стоит большая икона святого Николая, ставил перед иконою свечу, клал земной поклон и молился святителю о том, чтобы он сохранил Киев от голода, как он спасал от этого бедствия Миры Ликийские.

Отец Алексий, живя в пустыни для Господа, избегал славы и возвышений. Когда ему предложили занять должность блюстителя Дальних пещер, он отказался. Но митрополит Флавиан, почитавший о. Алексия и высоко ценивший его старческую деятельность, всё-таки сумел почтить старца: в 1913 году он наградил о. Алексия палицей.

11. Характер старческой деятельности

Старческая деятельность преподобного Алексия проистекала из любви к людям и вся была окрашена этим высоким христианским чувством. Будучи в последний год своей жизни больным, он не перестал принимать посетителей, при этом так говаривал: «Я мог бы уйти от этой суеты в богадельню и там совершенно успокоиться, но не могу я бросить этих страждущих людей, приходящих ко мне за помощью». Что особенно привлекало народ к старцу Алексию – это его ласковое, любовное обращение. Всех он встречал с радостной улыбкой, всем был рад. Встречая пришедшего к нему посетителя, он обыкновенно говаривал: «Пожалуйте, мое сокровище». Пришедшего он ласково расспросит о его жизни, будет от всей души сочувствовать его скорбям, несчастиям, возблагодарит Господа за радости пришедшего к нему незнакомого человека, осведомится о том, как его гость добрался до него, не обидел ли кто его в дороге, не взял ли лишнего извозчик, есть ли деньги на обратный путь. И если у гостя не оказалось денег, о. Алексий сейчас же, не медля ни минуты, вручит ему достаточную сумму на обратный путь. Но часто он и не спрашивал своих посетителей о том, есть ли у них деньги или нет, а просто при прощании вручал уходящему посетителю три или пять рублей денег и говаривал: «На трамвай».

Духовные дети о. Алексия встречали в келье своего старца не одни ласковые речи, но и угощение. Отец Алексий любил угощать своих посетителей. Всех, кто бы ни приходил к нему, он сажал за стол и поил чаем с булками, маслом и вареньем. Булки у батюшки были особенно вкусные, чай – особенно сладкий, так как он по своей щедрости клал в него весьма много этой сладости. Умилительно было видеть, как старец, рассадивши своих гостей по всем комнатам, сам суетился, угощал своих дорогих посетителей, приговаривая: «Кушайте, кушайте, пожалуйста, не стесняйтесь». Угощая по чувству любви гостей в келье, о. Алексий по тому же чувству не мог отказывать в содействии всем нищим, убогим, разбитым жизнью людям, которые приходили к нему за помощью. Всех таких несчастных он старался удовлетворить. Одним он давал деньги, другим – пищевые продукты… Бывая в городе, батюшка приобретал там в большом количестве чай, сахар, булки.

Бывали у о. Алексия нуждающиеся лица из интеллигентных кругов, которые не только не могли просить себе помощи, но и стыдились взять предлагаемое: батюшка, будучи не только чутким к чужой нужде, но и вместе с тем деликатным человеком, умел и таким лицам оказывать помощь. Со слезами на глазах такие лица благодарили дорогого батюшку. Не ограничиваясь милостынею, раздаваемою в келье, о. Алексий нуждающимся деньги посылал по почте, развозил к праздникам подарки по больницам, богадельням и тюрьмам. А сколько монашествующих и послушников ходят в одеждах, купленных на средства о. Алексия! Такая любовь и милосердие старца привлекали к нему сердца всех соприкасающихся с ним людей. К о. Алексию все шли как к отцу родному. Каждый был убежден, что у батюшки он встретит одну ласку и сочувствие своему горю. А поэтому с полным доверием духовные дети о. Алексия раскрывали ему свои душевные раны и с радостью принимали от него отеческие наставления.

Любовь о. Алексия по отношению к людям выражалась не в одних только советах, сочувственных словах и материальной помощи приходящим к нему несчастным людям, но она выливалась и в его горячей молитве к Богу и Его святым за всех просящих у него помощи и содействия. И сам батюшка больше значения придавал своей молитве, чем советам и материальной помощи. Иногда бывало так, что советы батюшки не принимались посетителями или не имели влияния, тогда он переставал убеждать своего гостя, видимо соглашался с ним и даже благословлял его на предпринимаемое им дело, но, когда тот уходил из кельи старца, батюшка начинал молиться о его вразумлении. И бывало, что человек, не вразумлеенный советами старца, изменял свое намерение под влиянием его молитв, или обстоятельства так изменялись, что невозможно было этому человеку исполнить свое желание. Так, пришел однажды к о. Алексию один молодой человек и стал просить у него благословения на женитьбу. Отец Алексий не благословил его и отговаривал от этого шага. Юноша настаивал на своем. Тогда старец взял икону и благословил его, но сам внутренне молился о том, чтобы Господь не допустил этого брака. И что же? Благодаря каким-то обстоятельствам свадьба была отложена на некоторое время, а потом случилось то, чего боялся старец: невеста неожиданно умерла.

И духовные дети о. Алексия высоко ценили молитвы своего старца: они часто больше нуждались в молитвах своего батюшки, чем в советах и материальной помощи. Все приходящие к о. Алексию особенно усиленно просили у него молитв. И старец молился за всех. Он молился не только днем, но и целыми ночами; не только в уединении, но и тогда, когда беседовал со своими посетителями. Следуя завету святого апостола (см. 2 Фес. 5, 17), он стяжал непрестанную молитву.

12. Сила молитвы

Молитва одухотворяла преподобного Алексия, вселяла в его сердце Святого Духа. Дух же Святый просвещал его разум и давал ему видеть то, что сокрыто от обычного человека. Преподобный Алексий под влиянием Святого Духа постигал мысли других людей, узнавал прошедшую жизнь своих посетителей, предвидел будущее. Этот дар Святого Духа, который у нас принято называть прозорливостью, с одной стороны, привлекал к о. Алексию массу духовных детей, а с другой – давал ему возможность безошибочно определять нравственное состояние приходящих к нему людей и предлагать им соответствующие советы. Но старец не всегда и не перед каждым человеком проявлял свою прозорливость, но только тогда и пред тем, когда была в этом нужда и когда человек, стоящий перед ним, был способен воспринять для себя с пользою проявление этого дара. Всех случаев прозорливости преподобного Алексия нет возможности перечислить. Укажем только некоторые.

Зашла однажды к о. Алексию приехавшая из Харькова на богомолье в Киев одна интеллигентная дама с сыном – гимназистом 4-го класса. После продолжительной беседы с матерью батюшка неожиданно обратился к сыну и говорит: «Слушайся, Митя, маму. Меня не школа учила, не гимназия, а родная мать. Если будешь слушаться маму, будешь как Иоасаф Белгородский». Дама была восхищена ласковою беседою о. Алексия, но она особенно была поражена тем, что батюшка назвал неизвестное для него имя ее сына и предсказал ему великую будущность. Уходя, она дает о. Алексию 10 руб. и просит у него молитв. Отец Алексий принимает деньги, поспешно идет во внутреннюю комнату, берет там еще 5 руб. и, имея в руке 15 руб., говорит: «Простите, не сердитесь на меня, возьмите всё это: вам нечем будет за квартиру заплатить». Дама упала к ногам старца и со слезами благодарила его за любовь. Она действительно отдала о. Алексию последние 10 руб. и не имела чем заплатить за квартиру.

Про о. Алексия некоторые лица говорили, что он любит только получать приношения, но сам никому не дает. Несколько богомолок из Ржищева вздумали проверить такое мнение об о. Алексии и для этой цели поручили одной женщине из своей компании попросить у старца денег на проезд из Киева в Ржищев. Когда паломницы пришли к о. Алексию, он стал ласково их благословлять. Дошедши до той, которая должна была просить денег у о. Алексия, батюшка неожиданно для всех вдруг спрашивает ее: «Ну что, может, тебе деньги нужны на билет? Скажи по правде». Женщина, пораженная прозорливостью о. Алексия, падает ему в ноги и просит прощения. Батюшка успокоил ее и всё-таки дал ей денег на дорогу.

Одна благочестивая женщина из города Енисейска Кубанской области в благодарность за молитвы и наставления о. Алексия послала ему по почте 300 руб. На другой день после отправки денег она сообщила об этом своей соседке. Та же вместо похвалы благочестивой женщине укорила ее. «Зачем было посылать такие большие деньги в монастырь, – сказала она, – монахи роскошно кушают и пропьют их». Женщина, пославшая деньги, пришла в смущение. Через некоторое время после этого разговора та же женщина получила повестку на 300 рублей. Оказалось, что о. Алексий деньги вернул обратно с такой надписью на отрезном купоне: «Примите ради Господа эти деньги: монахи роскошно кушают и пропьют их».

Послушник Николай, проживавший в лаврских хуторах, решив поехать на Старый Афон, сложил необходимые вещи в сумку и отправился в Лавру за отпуском. Проходя мимо Голосеевской пустыни, он зашел к о. Алексию взять благословение. Желая же скрыть от старца свое намерение, он спрятал сумку в кустах. Выходит из кельи о. Алексий и строго говорит Николаю: «Кого ты обманываешь? Куда сумку спрятал? Нет тебе благословения!» Когда же Николай стал просить у старца прощения, о. Алексий простил его и кротко сказал: «Скоро с Афона сюда будут приезжать». Эти слова преподобный Алексий говорил летом 1911 года, что и сбылось из-за смуты там «имябожников».

13. Знаток загробной «канцелярии»

«Не могу умолчать о дивном проявлении прозорливости незабвенного старца о. Алексия по отношению ко мне, – пишет игуменья Евфалия. – В бытность свою в Киеве в 1907 году я, наслышавшись о высокой жизни иеромонаха о. Алексия, отправилась со своими спутниками в Голосеевскую пустынь, чтобы у этого источника живой воды утолить свою духовную жажду. Выйдя к нам, старец, ни разу не видавший меня, прямо обратился ко мне: “Игуменья Евфалия пришла”. Я, удивленная его словами, возразила: “Нет, батюшка, я – не игуменья, я – рядовая монахиня”. Но он снова повторил: “Игуменья Евфалия”. После того он долго беседовал со мною, причем изложил предо мною всю мою прошедшую жизнь.

Через 5 лет, когда я была казначеей монастыря, я снова приехала к нему. И на этот раз батюшка назвал меня игуменьей, несмотря на мое возражение, что я только казначея. В 1914 году предсказание батюшки исполнилось: я была назначена настоятельницей монастыря. Видя чудесным образом исполнившееся предсказание батюшки, я тотчас поспешила к нему, чтобы испросить у него святых молитв и благословение на предстоящий мне тяжелый путь. Благословляя меня, батюшка сказал: “Много, ох, много предстоит тебе испытать огорчений и скорбей, но да поможет тебе Царица Небесная”. И на этот раз слова старца исполнились: много колючих терний встретила я на своем пути, и только помощь Царицы Небесной, по молитвам старца, укрепляет меня.