Текст книги "Зарубежное Россиеведение"

Зарубежное россиеведение
Учебное пособие
Под редакцией доктора исторических наук, профессора А. Б. Безбородова

[битая ссылка] [email protected]

Предисловие

Зарубежное россиеведение представляет собой относительно новое направление научных исследований и учебного процесса. Существующие интеллектуальные практики в этой области опираются на богатый опыт отечественной и зарубежной историографии, западной советологии, кремленологии. В постсоветскую эпоху российские ученые, используя принципы методологического плюрализма, научной объективности, «бесклассовости» гуманитарного знания, а также открытости российского общества, обратились к важному тезису И. Валлерстайна о том, что «история не принимает ничьей стороны»¹. Данная мысль ученого об объективности научной истины в числе других помогает вписать зарубежное россиеведение в исследовательское пространство современной гуманитаристики.

Россиеведение, осознавая недостаточность традиционных подходов к изучению России, позиционирует себя как академическое поле, в котором наша страна исследуется историками, экономистами, социологами, политологами, филологами, правоведами, философами и другими учеными, экспертами целостно, полидисциплинарно, в качестве сложного монообъекта.

Зарубежное россиеведение, оставаясь в академическом поле россиеведения, устанавливает иную оптику при изучении нашей страны – взгляд на нее западных и восточных исследователей со своими методами познания действительности, идеологическими и политическими пристрастиями, доступной им источниковой базой.

Россиеведением плодотворно занимаются в системе Российской академии наук. Многоплановую работу в данном направлении развернул с 2008 г. Центр россиеведения Института научной информации по общественным наукам РАН, в рамках которого организован соответствующий семинар, регулярно публикующий свои материалы. Центр издает сборник «Труды по россиеведению».

В рамках ежегодных гуманитарных чтений россиеведческая проблематика на секционном уровне исследуется в Российском государственном гуманитарном университете. В 2011 г. профессора, преподаватели, студенты, магистранты и аспиранты представили в россиеведческом ключе на публичное обсуждение свои научные наработки по теме «Модернизационные проекты в России: история и современность».

Как видим, научные и учебные практики реализуются в этой сфере по принципу дополнительности.

Предлагаемое вниманию читателей учебное пособие, хронологически охватывающее в основном XX–XXI вв., является результатом активного участия РГГУ, его Историко-архивного института в Болонском процессе, в первую очередь определенным итогом деятельности университетских и институтских международных магистратур по истории, политологии, международным отношениям. Его авторы – читающие магистерские курсы ученые, поэтому не в последнюю очередь наша книга адресована слушателям вузовских международных магистратур.

На ее страницах читатель познакомится с системой россиеведческих научных центров за рубежом, кругом решаемых ими проблем, историей и организацией архивной россики, современным анализом советологических концепций, возможностями отечественных органов госбезопасности в вопросах научного раскрытия зарубежных аспектов россиеведения, с ролью Российской Федерации в системе международной безопасности и другими сюжетами. В то же время данная работа по ряду вполне объяснимых причин не может претендовать на окончательную завершенность.

Е. В. Старостин

Раздел І. Методологические основания и источниковая база зарубежного россиеведения

Глава 1. Историко-документальное наследие россиеведения за рубежом

История России своими корнями уходит в далекое прошлое. Во всяком случае, историки ее начинают задолго до образования в последней четверти IX в. Древнерусского государства в Восточной Европе. О жизни и быте прародителей славян, заселивших огромные пространства Центральной, Восточной и Северной Европы, можно узнать из древнегреческих, византийских, германских, скандинавских, арабских, иранских и т. д. источников². Сведения иностранного происхождения о природе, территории, климате, людях, о событиях нашей страны, как и отечественные источники, сохранившиеся за рубежом, составляют то, что в исторической науке принято называть зарубежной архивной россикой. Сам термин «россика» (русс и ка) появился и утвердился в западноевропейской науке в 20-40-е гг. XIX в. для обозначения рукописных и печатных книг по русской истории, хранившихся в крупнейших библиотеках Италии, Франции, Великобритании, Швеции. В начале XX в., в особенности после Первой мировой войны, остро поставившей задачу реституции, к этому термину все чаще и чаще стали добавлять определение «архивная россика». Огромное количество документов, вывезенных в годы революций, Гражданской войны и интервенции и сохраненных нашими соотечественниками, стало информационным ресурсом западного россиеведения. Революционные события первой четверти XX в. способствовали зарождению россиеведения как системы государственных, общественных и частных структур, институтов, кафедр, центров и т. п. Знать историю создания и состав крупнейших зарубежных архивных комплексов, их правовое положение, степень изученности важно как для понимания истоков интеллектуальных воззрений русских эмигрантов, так и для формирования у элиты принявших их стран устойчивых взглядов на историю России. Не следует забывать и об архивном интересе, так как имеющиеся сведения о разнообразных источниках по отечественной истории за рубежом позволяли соединить в единый информационный блок – сначала в виртуальный, а затем и в фактический – разрозненные временем и обстоятельствами документы. Не менее, если не более, важен политический аспект. Прошлое нас интересует постольку, поскольку позволяет оценить настоящее и наметить вехи развития будущего.

Историография вопроса

Научный и практический интерес к иностранным архивам и содержавшимся в них сведениям по русской истории существовал давно³. Еще в 1654 г. Патриархом Никоном в далекий Афон был послан архидиакон Арсений Суханов, который доставил оттуда 498 рукописных памятников, в том числе уникальные списки IX–XIII вв., частично опубликованные в 1873 г. в Киеве⁴. Такими же политическими мотивами руководствовался Петр I, откомандировавший в Швецию В. Н. Татищева для изучения истории отношений России с ее северным соседом. Сведения, почерпнутые из своих находок, историк использовал при написании «Истории Российской с самых древнейших времен» (ich. 1–4) (М., 1768–1784). Документы, найденные Татищевым, впоследствии были пополнены архивными поисками А. Чумикова, В. Соловьева, частными разысканиями М. М. Щербатова, А. И. Мусина-Пушкина, Н. И. Новикова. Не столько любознательностью, сколько государственными интересами руководствовалась Екатерина II, направившая в Тайный Ватиканский архив собирать посольские материалы Я. И. Булгакова и в Кенигсбергский архив (Архив гроссмейстера Немецкого ордена) – сенатора О. П. Козодавлева. В реализации программы собирания и издания зарубежных источников о древнейшем периоде Руси много сделали приглашенные немецкие историки: Г. 3. Байер, A. Л. Шлецер, И. Штриттер и др.

Блестящая плеяда ученых, объединенных русским меценатом графом Н. П. Румянцевым, активно продолжила сбор и публикацию памятников отечественной истории. А. И. Тургенев, П. И. Кеппен, И. О. Штрандман, К. И. Шульц, И. И. Григорович, Е. Болховитинов, М. К. Бобровский осмотрели многие иностранные архивы и библиотеки. Пришедшая на смену Румянцевскому кружку Археографическая комиссия, созданная правительством в 1834 г. и реорганизованная в 1837 г., стала действовать как постоянное учреждение, имеющее целью систематическое издание письменных памятников, почерпнутых из отечественных и зарубежных архивохранилищ. В архивах Швеции работали С. В. Соловьев и К. И. Якубов, Дании – С. В. Соловьев и Ю. Н. Щербачев, Италии – А. И. Тургенев, В. И. Ломанский, Ф. И. Успенский, С. Шевырев, С. С. Уваров, С. М. Строев, А. В. Страчевский, Франции – А. И. Тургенев, С. М. Строев, П. А. Муханов, Англии – С. И. Елагин, Ю. В. Толстой и др. Нет необходимости перечислять всех археографов, зачастую самоучек, принявших активное участие в поисках документов по отечественной истории за рубежом. С 1866 г. к этой работе подключились сотрудники Русского исторического общества: С. М. Соловьев, В. О. Ключевский, Н. И. Костомаров, Н. Ф. Дубровин, П. П. Пекарский, В. И. Сергеевич, И. Е. Забелин, С. Ф. Платонов, В. С. Иконников и др. В основу «Дипломатической переписки иностранных послов и посланников при русском дворе» были положены источники иностранного происхождения. 143-томное издание «Сборников РИО» не имеет себе равных среди подобных иностранных изданий. За небольшим исключением публиковавшиеся документы были извлечены из архивов Англии, Австрии, Голландии, Италии, Пруссии, Франции. Обследование иностранных хранилищ продолжалось как правительственными учреждениями, так и частными лицами. Не последнюю роль сыграли Академия наук и столичные университеты. В. В. Макушев, А. И. Яцимирский, М. Д. Бутурин, Н. Н. Любович, И. В. Левицкий, Ю. В. Готье, Е. Ф. Шмурло⁵ и многие другие провели большую работу в поисках материалов по русской истории.

Попытку на библиографическом уровне обобщить работу отечественных и зарубежных ученых по изучению «россики» предпринял И. М. Смирнов, опубликовавший в 1916 г. в Сергиевом Посаде «Указатель описаний славянских и русских рукописей отечественных и зарубежных книгохранилищ». Назовем также малоизвестную работу Б. Р. Брежго «Русские музеи и архивы вне России» (Даугава, 1931).

Историки советской эпохи, много времени и сил посвятившие изучению и деятельности эмигрантских организаций, оставили в тени их работу по собиранию и хранению документов по истории оппозиционного и революционного движения. Конечно, благодаря трудам В. В. Максакова, И. П. Козлитина, В. Аникеева, В. Е. Корнеева и др. общая картина создания историко-партийной документальной базы Коммунистической партии нарисована достаточно подробно. Но внимание к историко-партийной науке обернулось полным пренебрежением в деятельности так называемых непролетарских партий и эмигрантских групп по собиранию и сохранению историко-документального наследия.

Даже профессиональные историки, не говоря о представителях других профессий, мало знали о деятельности русских эмигрантов по формированию культурно-исторических центров – в Англии (А. И. Герцена, В. И. Касаткина), во Франции (Тургеневская библиотека в Париже, 1876), в Швейцарии (Центральный партийный архив и библиотека РСДРП в Женеве, Библиотека Г. А. Куклина в Женеве, 1906), в Германии (Хранилище печатных и рукописных изданий Д. И. Бебутова, 1911), в Чехословакии (Русский заграничный исторический архив в Праге, 1923), в Нидерландах (Международный институт социальной истории в Амстердаме, 1935), в США (Гуверовский институт войны, мира и революции в Стэнфорде, 1923). Перед Первой мировой войной внепартийные русские библиотеки-архивы имелись в Дрездене, Лейпциге, Гейдельберге, Кобурге, Ахене, Ницце, Женеве, Цюрихе, Кларане и других городах Европы. В этих архивохранилищах основную работу по комплектованию, описанию и частично использованию архивных материалов проводили бывшие работники российских архивов и академических учреждений, оказавшиеся по тем или иным причинам в эмиграции.

Сведения о наличии крупных документальных комплексов отечественного происхождения по истории нашей страны, конечно, просачивались в среду историков-профессионалов. Но после Октябрьской революции никто не осмеливался публично сообщить и обобщить их деятельность. Что-то разрешалось старому революционеру и коллекционеру В. Д. Бонч-Бруевичу, который возглавил с 1933 г. Государственный литературный музей. Тесно связанная с музеем редакция «Литературного наследства» (И. С. Зильберштейн) робко вела переписку с зарубежными коллегами на предмет получения копий с документов выдающихся русских писателей, революционеров: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. И. Герцена, Н. П. Огарева, М. А. Бакунина и др. Возвращение документов отечественного происхождения в составе Русского заграничного архива, переданного в 1946 г. правительством Чехословакии, и других собраний документов (Н. А. Рубак и на и др.) прошло незаметно для научной общественности страны.

«Холодная война» и ее последствия надолго закрыли пути международного культурного сотрудничества с западным миром. Некоторое смягчение идеологических установок наблюдалось после смерти вождя народов в условиях неполной половинчатой десталинизации. Историческая наука от практики полных запретов стала переходить к изучению «опасных» тем, доверяя их идеологически проверенным исследователям. Появились благоприятные возможности для получения из зарубежных стран на основе взаимовыгодного обмена источников по истории народов СССР. В начале 60-х гг. прошлого века при ЦГАОР СССР (современныне ГА РФ) было открыто архивохранилище микрофильмов с задачей обеспечить хранение микрофильмов, фотокопий и ксерокопий документов, полученных из-за рубежа.

Среди историков первым, кто обратил внимание научной общественности на проблему сохранения и описания памятников отечественной культуры, находящихся в зарубежных странах, был В. Т. Пашуто, опубликовавший в «Голосе Родины» [1974. № 7 (1787)] статью «Сохранить для науки, для истории». Но, к сожалению, она прошла мало замеченной отечественными историками, так как была ориентирована на соотечественников за рубежом. Почин, однако, не пропал даром, и через несколько лет, в начале 80-х гг. эта проблема широко обсуждалась на страницах «Литературной газеты». Ученые, принявшие участие в общесоюзной дискуссии «Открыть неоткрытые острова сокровищ», вполне справедливо выразили тревогу за судьбу разошедшихся по всему миру письменных и материальных памятников народов России. В это же время в кругу бывших выпускников МГИАИЮ. Жукова, Е. Жигунова, А. Зайцева, В. Орешникова, работавших в редакции «Советской энциклопедии», созрела идея включить в очередной том задуманной «Отечественной энциклопедии» серию статей по русскому зарубежью. Среди них должна быть статья Е. В. Старостина, обобщающая сведения о российских документах в зарубежных архивах и библиотеках. Политическая ситуация конца 80-х гг., последующий разгром редакции не позволили появиться подготовленному тому. Одна из предполагаемых работ по этой теме была опубликована во ВНИИДАД в 1988 г. под названием «Документы по истории России в зарубежных архивах»⁶. В 1994 г. несколько дополненная брошюра Е. В. Старостина была переиздана в издательстве «Высшая школа» под названием «История России в зарубежных архивах»⁷.

Плотина была прорвана. В 1992 г. вышла прекрасная монография В. Т. Пашуто «Русские историки-эмигранты в Европе», материалы для которой историк собирал в 70-80-х гг. В перестроечное и постперестроечное время публикуется огромное количество статей, докладов на конгрессах соотечественников, материалов международных конференций. Из них мы узнаем об активной собирательской деятельности ИМЛИ РАН, МИД, ЦМВС, РГБ, РНБ, РНИСНП, РФК, Библиотеки – фонда «Русское зарубежье», федеральных государственных архивов и т. д.⁸ По ценности и по объему полученных из-за рубежа комплексов архивных источников на первое место следует поставить ГА РФ. Директору архива С. В. Мироненко и его активным сотрудникам удалось убедить держателей архивных материалов, что лучшего места для обеспечения их сохранности они не найдут. Особо интересные материалы были получены по так называемой второй волне эмиграции. В серии работ С. В. Мироненко, А. В. Попова, Т. Ф. Павловой, К. Б. Ульяницкого и др. была показана большая ценность возвратившихся на родину исторических памятников⁹. Суммирующие труды по истории эмигрантских архивов принадлежат доценту ИАИ РГГУ А. В. Попову, который начиная с 1988 г. выпустил серию хорошо документированных книг".

В выполнении благородной задачи по восстановлению историко-культурного документального наследия России были не только успехи, но и неудачи. Едва ли могут похвастаться успехами участники программы «Об организации работы по выявлению и возвращению зарубежной архивной россики» Государственной архивной службы, утвержденной приказом от 16 декабря 1992 г. № 233. В программе было предусмотрено все, кроме средств и людей, которые должны были ее выполнять. Почти заглохла ценная инициатива сотрудников ВНИИДАД середины 90-х гг. (В. Д. Банасюкевич, И. В. Сабенникова и др.), приступивших к созданию обширной базы данных по зарубежной архивной россике.

Зарубежная историография архивной россики

Чтобы закончить историографический обзор, назовем ряд крупных работ западных специалистов, описавших в 70-80-х гг. прошлого века архивные собрания по русской истории. В целом они так или иначе связаны с идеологией и политикой правящих кругов Запада в отношении Советского Союза. Сжатое в плевок выражение Р. Рейгана об СССР того времени как «империи зла» отражало также и политику американских сателлитов в Западной Европе.

Вернемся, однако, к первым послевоенным годам в Западную Европу. На другой год после окончания войны представитель первой волны эмиграции Д. П. Рябушинекий открыл в Париже Общество сохранения русских культурных ценностей. Цель Общества вытекала из названия: сохранение наряду с другими культурными ценностями архивов по истории Отечества, но прежде всего по истории эмиграции. Инициаторы, лишенные государственной поддержки, не смогли сохранить в целости документальное собрание. Им удалось в 1971 г. подготовить и издать книгу «Зарубежная Россия» с дополнениями 1973 г. К сожалению, впоследствии архивные документы, собранные обществом, разошлись по разным хранилищам Франции. Некоторые из них пересекли Атлантический океан и оказались на библиотечных и архивных полках США. Как можно было предвидеть, исчезли во Франции и другие эмигрантские собрания. Сохранились поддержанные правительством Центр русских исследований в Медоне и Славянская библиотека. В полузакрытом состоянии существуют Архив Архиепископии русских православных приходов в Западной Европе и Архив Собственной канцелярии Главы Императорского Дома в Сен-Бриаке. Как и в некоторых хранилищах США, здесь заведует архивом выпускник Историко-архивного института РГГУ А. Н. Закатов.

Во Франции первой серьезной работой в этой области стал путеводитель Мишеля Лезюра «История России в Национальном архиве» (Париж, 1970). Еще в 60-е гг. французский исследователь провел ряд интенсивных разысканий по русской истории в архивах Министерства иностранных дел и Министерства обороны Франции. Его поиски документов по русской истории в Национальном архиве завершили архивную трилогию (НА, МИД, МО). Скорее всего, М. Лезюр при описании использовал описи, не просматривая делай отдельные документы. Этим, пожалуй, можно объяснить наличие в путеводителе ошибок в транскрипции русских фамилий, имен и т. д. От предложения автора этих строк перевести и издать этот справочник в России М. Лезюр отказался, и причины этого решения очевидны.

Из последующих изданий этого жанра во Франции упомянем альбом «Россия – СССР. 1914–1991. Перемена взглядов» (Париж, 1991). Иллюстрации, сопровождавшиеся статьями Вл. Береловича, М. Ферро и др., почерпнуты из самых разных коллекций 150 государственных и частных учреждений Франции. Западные политологи, поддержанные идеологами первой волны перестройки – А. Н. Яковлевым, Ю. Н. Афанасьевым, учили россиян смотреть на российскую историю их глазами. В последнее время французская историческая наука переключилась на исследование документов по истории Франции в архивохранилищах России и здесь добилась больших успехов¹⁰. Редкие материалы о сотрудничестве русских и французских ученых, писателей, политических деятелей читатель найдет в публикациях коллоквиума «Франция и французы в России (1789–1917)», состоявшегося в Париже 25–27 января 2010 г., и конференции «Французы в научной и интеллектуальной жизни России XVIII–XX вв.», прошедшей в Москве 16–18 сентября 2010 г.¹¹

Из печатной россики других европейских стран выделим путеводитель, подготовленный в Великобритании в 1987 г. Дженет М. Хартли. В свой обзор «Документы и письменные памятники Объединенного Королевства, отражающие историю России и СССР» Хартли включила главным образом документы Национального архива и Британской библиотеки. Упор, безусловно, был сделан на внешнеполитическую документацию¹². Германия, Италия, Голландия, Испания, Швейцария ограничились некоторыми случайными публикациями по архивной россике¹³.

С 70-х гг. инициатива освоения архивной россики полностью переходит в Новый свет. Справедливости ради следует заметить, что первые опыты описания документов по россике американские архивисты провели в начале 50-х гг. Национальный архив США опубликовал первый обзор по россике (1952) и приступил к выполнению целой программы по микрофильмированию в основном трофейных документов по истории русско-американских и советско-американских отношений. Не забыли они и о так называемом Смоленском архиве, прибранном американской разведкой в разрушенном послевоенном Берлине.

Как и следовало ожидать, американские специалисты для начала разобрались с дипломатической документацией. Этой задаче отвечало серьезное исследование историко-дипломатических архивов Западной Европы, предпринятое Даниелем Томасом и Линном Кейзи. Их «Новый путеводитель по дипломатическим архивам Западной Европы» 1975 год был и остается настольной книгой для исследователей истории дипломатии.

Более обобщающий указатель 1980 г., включавший библиотечные и архивные материалы по истории СССР и других стран Восточной Европы, хранящиеся в архивохранилищах Западной Европы, был составлен Р. Левански. Соединение в одном издании описания архивных и печатных материалов в известной мере может затруднить работу исследователя, но не ухудшает качество справочника.

Издание фундаментального путеводителя по фондам россики и советики американцев Джона Брауна и Стивена Гранта в 1981 г. следует признать большим успехом. Профессиональный обзор документов по русской истории, хранящихся в Вашингтоне, написан одним из лучших знатоков россики Стивеном Грантом, за плечами которого стоит не один год кропотливого труда.

Такую похвалу нельзя адресовать Роберту Карловичу – автору обзора документов по россике в хранилищах Нью-Йорка, появившегося в 1991 г. Американская печать отмечает, что он готовился в спешке, что и объясняет наличие пропусков важных собраний и публикаций по россике.

Ценным дополнением к справочникам о документах внешней политики, изданным в США, послужил путеводитель Р. Джонстона, увидевший свет в 1991 г. Отвечая на запросы своего времени, автор сосредоточил внимание на описании материалов советской внешней разведки¹⁴.

Активен был Гуверовский институт войны, мира и революции, выпустивший в 1985 г. путеводитель, а на следующий год – перечень коллекций, составленный Кэролом Лиденхэмом¹⁵. Автор, конечно, учел все то, что было написано ранее и по тем или иным причинам устарело¹⁶.

Исследователи наконец получили подробное описание архива Бориса Николаевского, сделавшего чрезвычайно много для сохранения документальной памяти России¹⁷. Архивный кладоискатель нашего института доцент В. В. Крылов оставил об этом подвижнике несколько прекрасных статей¹⁸.

Как всегда, плодотворно работали сотрудники отдела редких книг и рукописей Колумбийского университета. Ими был подготовлен подробный каталог документов Бахметьевского архива¹⁹. И здесь не последнюю роль сыграли выходцы из России, в частности ученик А. А. Зимина Евгений Бешенковский, выпускник МГИАИ 1965 г. В 90-е гг. он был одним из главных исполнителей проекта по микрофильмированию местной периодической печати Советского Союза 1917–1930 гг.

Мода на Россию подтолкнула и другие американские научные центры к публикации справочников о документах российского происхождения, содержащихся в их коллекциях. Уникальной была инициатива Еврейской теологической семинарии (Дэвид Фишман) и Института еврейских исследований в Нью-Йорке (ИВО, Марек Вебб) по собиранию сведений о сохранившихся в архивохранилищах России, Белоруссии и Украины документах по истории евреев. С небольшими перерывами исследовательская работа продолжается почти двадцать лет, в результате собрана большая компьютерная база данных в Нью-Йорке (ИБО) и издана серия путеводителей в шести томах на русском языке. Издания продолжаются.

К числу экзотических отнесем проект РОИА с американскими мормонами на микрофильмирование метрических книг, сохранившихся в отечественных центральных и региональных архивах, действующий уже более десятка лет. Конечная суммированная информация поступает в объединенный компьютерный центр мормонов в США. Научная польза от этого проекта для отечественных историков – нулевая, коммерческая выгода для архивистов и сотрудников РОИА – минимальная, зато моральные потери ощутимы, поскольку в России информации, сконцентрированной в одном месте, не остается. Тем более что цели подобного исследования, первоначально сформулированные американской стороной, лежат за гранью светского сознания.

В последнее 20-летие в американской научной среде выделилась Патриция Г. Кеннеди, признанная одним из лучших знатоков архивов СССР и России. В приложении к своим трудам она не раз указывала на наличие документов по русской истории, сосредоточенных в архивохранилищах зарубежных стран. Как член Института украинских исследований Гарварда она особо озаботилась историко-документальным наследием Украины, посвятив ему солидную монографию «Thophies of War and Empire. The Archival Heritage of Ukraine, Word War II, and the International Politics of Restitution». Исследовала она также вопросы судьбы Тургеневской библиотеки. Смоленского архива, гласности в архивах, типологии зарубежной архивной россики и т. п. Плодовитость американской ученой поражает, как и настораживает ее односторонняя позиция в правовых вопросах судьбы историко-документального наследия России и реституции документов²⁰.

Анализируя современную политику западных стран по овладению и сохранению документов по истории России, нельзя не вспомнить об Израиле. В отличие от американских сотрудников и профессоров Еврейской теологической семинарии и Института еврейских исследований (Нью-Йорк), собиравших и систематизировавших информацию в электронном виде об источниках по еврейской истории, израильские ученые, значительная часть которых была выходцами из Советского Союза, осуществили ряд программ («Еврейское наследие» и др.) по фактическому вывозу из России, Украины, Белоруссии оригинальных и копийных источников, отражавших еврейскую историю. Для этих целей использовались разные методы, вплоть до криминальных. Широко известна борьба «наследников Шнеерсона» за передачу им (т. е. Израилю) его коллекции из Отдела рукописей РГБ («Ленинки»). Достаточно вспомнить о попытке нелегально вывести в 1977 г. в Израиль богатую коллекцию, собранную А. С. Приблудой²¹. В настоящее время она хранится в РГАСПИ.

Но были и невосполнимые потери. В 1973 г. Н. Я. Мандельштам, опасаясь ареста и конфискации архива своего знаменитого мужа, вывезла архив сначала во Францию, а затем безвозмездно подарила его через три года Принстонскому университету²².

В славянских землях Восточной Европы всегда существовал устойчивый интерес к историческим источникам северного соседа. В Чехословакии хранители Архива Академии наук и Литературного архива Музея национальной культуры подготовили и опубликовали путеводитель, включивший обзор 84 архивных фондов из 16 чешских архивов по русской и украинской эмиграции. Материалы по истории России Пражской славянской библиотеки. Центрального государственного архива и Литературного архива Музея чешской литературы явились предметом профессиональных обзоров И. Вайцека, Р. Махатковой и М. Дандовой. В Польше над описанием документов по истории двусторонних связей плодотворно работал А. Мохоль, опубликовавший справочник по архивным фондам, русской прессе, персоналиям. Православная Сербия осуществила серию мероприятий по изучению русской эмиграции в Югославии начиная с симпозиума «Вклад русской эмиграции в развитие сербской культуры. XX в.», прошедшего в Белграде в 1993 г. По материалам симпозиума в 1994 г. издан двухтомник. Одновременно в Белграде увидела свет книга «Русские без России. Сербские русские: Россия в документах югославских архивов» в 1997 г.²³ Из других изданий этого времени назовем сборник статей российских и югославских ученых «Русская эмиграция в Югославии» и воспоминания Игоря Блуменау «Судьба русских эмигрантов в Белграде» (М.: Мосгорархив, 2000).

Зарубежные коллеги, посвятившие себя изучению России, не были беспристрастными исследователями – они руководствовались прямыми идеологическими заказами, защитой так называемых национальных интересов или устойчивыми, нередко мифологизированными представлениями о русской нации, передававшимися от одного поколения к другому.

Итак, на начало 30-х гг. в эмиграции, констатирует В. Брежго, насчитывалось 14 музеев и 10 архивов, собиравших экспонаты, исторические памятники по русской истории²⁴. После Второй мировой войны число подобных архивохранилищ увеличилось в разы. Точный подсчет был затруднен тем, что многие архивохранилища существовали и существуют не в структуре государственных учреждений, а в частной сфере, на деньги спонсоров, добровольных жертвователей и т. п. Это во-первых. Во-вторых, архивохранилища редко выделялись в самостоятельные учреждения, они продолжали существовать как научные центры, совмещавшие функции архивов, библиотек и музеев. И, в-третьих, архивы, напрямую зависимые от судьбы фондообразователя, часто испытывали все жизненные обстоятельства своего владельца: отсутствие необходимых денежных средств, дефицит специалистов, частые переезды, изменение политики стран в отношении русской эмиграции и т. д. В основном выживали те, кто находил поддержку со стороны правительств зарубежных стран. Например, РЗИА в Чехословакии сохранился и оформился в профессиональное хранилище благодаря финансовой поддержке чехословацкого правительства – вначале МИДа, а затем МВД; Гуверовская библиотека, Русские исследовательские центры в США существовали за счет помощи правительств и университетов. Международный институт социальной истории в Амстердаме получает солидную финансовую поддержку со стороны правительства Голландии. Т. С. Кабочкина (Волкова), Ю. П. Свириденко, С. В. Кулешов, О. В. Агафонов, написавшие полезную, но, к сожалению, не замеченную научной общественностью книгу «Национальные отношения в СССР и советология: центры, архивы, концепции» (М., 1988), указывали на 600 различных институтов, центров, кафедр, исследовательских групп, занимавшихся советологией и имевших необходимые документальные ресурсы.