Текст книги "Зарубежное Россиеведение"

Так, в феврале – марте 1921 г. в эмигрантской прессе: «Новая русская жизнь» (Хельсинки); «Общее дело», «La Vatin» («Утро»), «Парижское эхо», «Последние новости» (Париж); «Руль» (Берлин); «Народное дело» (Ревель, Эстония) – регулярно публиковались статьи и материалы «о заговорах и восстаниях в Петербурге, Кронштадте и на Балтфлоте, в красных войсках», 10 февраля «Общее дело» опубликовала новость под заголовком «Восстание матросов в Кронштадте». 11 февраля в Хельсинки «Новая русская жизнь» поместила небольшую информацию о том, что среди кронштадтских матросов что-то происходит.

Двумя днями позже, 13 февраля, «Утро» сообщало, что «ввиду последних волнений кронштадтских матросов военные большевистские власти принимают целый ряд мер, чтобы изолировать Кронштадт и не дать просочиться в Петроград красноармейцам, солдатам и морякам Кронштадтского гарнизона». 14 февраля «Парижское эхо» опубликовало заметку «Восстание в Балтийском флоте против советской власти», в которой фактически был изложен план восстания, которое произошло в Кронштадте примерно через две недели. В заметке подчеркивалось, что «в Кронштадте действительно громадное возбуждение среди большинства моряков, которые настроены против идей коммунистов»¹⁸⁴.

Создавалось впечатление, что эмигрантская пресса подозревала о назревании в Кронштадте каких-то необычных событий. Первые публикации о кронштадтском восстании сначала были оценены как «заведомо ложные известия»¹⁸⁵, а в последующем они же позволили большевикам сделать вывод о причастности эмигрантов к его планированию.

1 марта 1921 г. председатель РВСР Л. Д. Троцкий обратил внимание на публикации в эмигрантской прессе и предложил начальнику Политотдела Балтфлота Э. И. Батису¹⁸⁶ принять предупредительные меры в связи с сообщениями в конце февраля в заграничной печати «о заговорах и восстаниях в Кронштадте и Балтфлоте». Л. Д. Троцкий отмечал, что подобные слухи предшествуют действительным событиям, так как центры заговоров находятся за границей, и в иностранную печать «сведения о готовившихся покушениях поступают из эмигрантских белогвардейских кругов»¹⁸⁷.

Газете «Народное дело» в специальных выпусках от 28 февраля и от 1 марта 1921 г. публиковала материалы под названием «Восстание народа». Сообщалось о переходе забастовок рабочих в Петрограде и Москве «в обширное политическое восстание против Советской власти» с требованием созыва Учредительного собрания, которым руководит правое крыло партии социалистов революционеров. Утверждалось, что восставшие матросы «грозят бомбардировкой Петрограда»¹⁸⁸.

Кронштадтское восстание, происшедшее в марте 1921 г., стало первой серьезной угрозой большевистскому режиму после окончания Гражданской войны. Отсутствие полной и достоверной информации об обстановке в Кронштадте накануне восстания, настроениях среди моряков и красноармейцев заставило изменить отношение советского руководства о порядке предоставления политико-экономической информации в высшие инстанции¹⁸⁹.

В этих целях были внесены изменения в организацию работы органов ВЧК по сбору и анализу информации. В декабре 1921 г. в составе Секретно-политического управления ВЧК создается Информационный отдел¹⁹⁰ (ИНФО), основной задачей которого стали ведение и систематическая обработка материалов, полученных в виде сводок с мест о политическом и экономическом положении РСФСР¹⁹¹.

В ВЧК после Кронштадтского восстания сделали вывод о необходимости тщательного анализа материалов иностранной и эмигрантской прессы. В составе ИНФО было создано отделение иностранной информации, которое занималось обработкой иностранных газет.

С ликвидацией ВЧК и образованием Государственного политического управления (ГПУ) при НКВД РСФСР система государственной информации не изменилась. ИНФО ГПУ готовил основные виды информационных документов: ежедневные информационные сводки, спецсводки, ежемесячные обзоры политико-экономического состояния РСФСР, а также бюллетени прессы¹⁹², которые рассылались на места для «политической ориентировки»¹⁹³'.

Работа по составлению обзоров иностранной прессы в ГПУ началась в 1921 г. и прекратилась в 1923 г.

В ЦА ФСБ России за 1921 г. сохранились: «Политический обзор белогвардейской прессы с 15 апреля по 5 мая»¹⁹⁴, направленный Уншлихту, и «Сводки сведений из иностранной прессы о голоде в Советской России»¹⁹⁵ (№ 1–7) за август – сентябрь 1921 г.

В течение 1922 г. в отделении иностранной информации ИНФО была налажена подготовка сводок, названных «материалами к обзору», которые составлялись как выборки по материалам иностранных и эмигрантских газет. В среднем отделение обрабатывало, в том числе и при помощи переводов, от 30 до 60 газет по темам, касающимся внутренних событий в России, антисоветских партий и групп, эмиграции и других вопросов, которые в той или иной степени интересовали советские органы государственной безопасности.

В ЦА ФСБ России за 1922 г. хранятся «Бюллетени Бюро прессы Информационного отдела ГПУ»¹⁹⁶ с откликами иностранных газет о внутренней и внешней политике Советского Союза и деятельности русской контрреволюционной эмиграции за границей (№ 1-15) за май – ноябрь, направленные ИНФО Менжинскому. Они начали издаваться 13 мая 1922 г., были предназначены для «информирования местных органов ГПУ о работе контрреволюционных партий и групп за рубежом» и рассылались полномочным представительствам и губотделам ГПУ. За февраль – декабрь 1922 г. имеются «Материалы Бюро прессы ИНФО к обзорам иностранной прессы о политической и экономической жизни Советского Союза и деятельности белогвардейской эмиграции»¹⁹⁷.

С января по декабрь 1922 г. ИНФО выпустило 107 сводок, бюллетеней, обзоров и докладов¹⁹⁸.

В ЦА ФСБ России также имеются обзоры польской¹⁹⁹, французской²⁰⁰ и финляндской прессы²⁰¹, подготовленные в структурах НКИД РСФСР, в которых содержится информация о советско-польских, советско-финских и советско-французских отношениях²⁰². За 1923 г. отложились «Материалы к обзорам зарубежной печати Отделения иностранной информации ИНФО ГПУ»²⁰³, направленные в адрес Дзержинского, Уншлихта, Менжинского, Ягоды, Трилиссера, Самсонова, Дерибаса, Агранова, Боки я.

Обзоры иностранной прессы²⁰⁴, готовившиеся ИНФО, содержали несколько разделов. Наибольший интерес для исследования темы «Зарубежное россиеведение» представляют такие разделы, как «Положение в России» («Сведения о России») и «Эмиграция». В первый из названных разделов включались сведения об административном и уголовно-правовом режиме в России, деятельности ГПУ, положении интеллигенции, об антисоветских партиях, организациях (меньшевики, кадеты) в Советской России и репрессиях против них, о сменовеховцах, студенчестве, о положении церкви, деятельности Американской администрации помощи (АРА) в Советской России и др. В разделе, посвященном русской эмиграции, обычно содержалась информация о русской интеллигенции за рубежом, социальном и экономическом положении эмигрантов, о русской военной эмиграции, объединениях, союзах и организациях эмигрантов, издательской деятельности и др.

В разделе обзора «Сведения о России» приводились выдержки из газет, выходивших за рубежом. Так, газета «Таймс» 12 сентября 1922 г. сообщала: «Центральное тюремное управление получило приказ увеличить количество концентрационных лагерей в Архангельске и Северо-Двинске. Уншлихт указал, что необходимо разгрузить центральные тюрьмы, которые переполнились за последнюю неделю благодаря массовым арестам до такой степени, что в настоящее время в камере, рассчитанной на одного человека, в среднем находится четыре»²⁰⁵.

В газете «Дни» 25 января 1923 г. в статье под заголовком «Тюрьма и ссылка» приводились данные о количестве репрессированных: «По данным Госполитуправления – докладам Наркомвнудела и Наркомюста 1-му съезду Советов на 1 декабря 1922 года значилось в административной ссылке 10 683 политических, из этого количества 25 % поселено в северных губерниях России, 40 % – в Сибири, 20 % – в Закаспийском крае и Туркестане и 15 % – на Урале. По социальному положению политические ссыльные разделяются: рабочих – 48 %, крестьян – 10 % и 42 % интеллигентных тружеников и лиц свободных профессий; по политическим убеждениям: 50 % числятся социалистами, 35 % – беспартийные, 10 % – монархистами, республиканцами и анархистами и 5 % – коммунистами. Политических заключенных, находящихся в тюрьмах, домах предварительного заключения и концлагерях, на 1 декабря 1922 г. значилось 48 819 человек; из них осужденных числилось 21 016 человек, остальные показаны как подследственные и ожидающие суда. Из осужденных 40 % приходилось на рабочих, крестьян и красноармейцев, 60 % – на интеллигенцию, бывшую буржуазию, аристократов и белогвардейцев. По политическим убеждениям 60 % из осужденных приходится на социалистов и беспартийных, 30 % – на монархистов, кадетов, республиканцев и 10 % – на анархистов и коммунистов»²⁰⁶.

О положении студенчества в Советской России сообщалось в газете «Руль» за 18 октября 1922 г. «Союз русского студенчества» устроил 14 октября доклад высланного из Советской России председателя бюро студенческой организации Москвы, члена студенческой секции при Общественном комитете помощи голодающим В. Д. Головачева о положении студентов в России. Головачев сказал: «Идеология студенчества самая разнообразная. Имеются монархисты, имеются и коммунисты. Однако последних в связи с нэпом осталось совсем мало, большинство из них вышло из партии. Эмигрантские политические партии потеряли всякий авторитет у русского студенчества. Особенно дискредитировано “сменовеховство”, пользующееся презрением всей студенческой массы. Характерная картина наблюдается в том, как меняется психология “рабфаков”. Советская власть рассчитывала получить коммунистических агитаторов, большинство рабочих при поступлении в университет стало немедленно подражать традиции старого студенчества, и в большинстве случаев после того, как был перенят внешний вид старого студенчества, – “рабфаки” также перенимают оппозиционную идеологию студенчества и даже выходят из партии».

О новой экономической политике в Советской России сообщалось в статье С. Прокоповича, опубликованной в газете «Дни» за 31 октября 1922 г.: «Противники новой экономической политики, возвещенной речью Ленина 15 марта 1921 года на политическом съезде, утверждают, что она принесла с собою расцвет хищничества и спекуляции и не дала ничего положительного. Напротив, ее сторонники говорят, что она привела к возрождению русского народного хозяйства. Нужно найти объективный критерий, который в бесспорных данных установил бы, как именно отразилась новая экономическая политика на народном хозяйстве России. Таким критерием при отсутствии необходимых статистических данных о размерах национального производства может быть лишь величина денежного обращения, выраженного в довоенных золотых или товарных рублях». С. Прокопович продолжал: «Чем больше выпускается бумажных денег, тем сильнее падает их цена, потому что страна нуждается лишь в таком количестве денежных знаков, которое соответствует размерам товарной массы, обращающейся на рынке. Первая величина – количество выпущенных денежных знаков – зависит целиком от воли или произвола правительства. Вторая величина – курс этих бумажных денег в переводе на валюту или товары, их цена в материальных ценностях – в сильной степени зависит от количества выпускаемых в обращение денежных знаков. Но третья величина – стоимость всей массы бумажно-денежного обращения, выраженная в золотых или товарных рублях, – при отсутствии кредита и денежных суррогатов зависит исключительно от количества товаров на рынке и быстроты их обращения. Поэтому если мы разделим всю массу денежного обращения на индекс товарных цен, то получим стоимость всей массы денежного обращения в золотых рублях, показывающую, как велик спрос на деньги со стороны товарного рынка. Величина эта с некоторыми оговорками может служить показателем размеров товарного рынка в стране. Таким образом, с переходом на новую экономическую политику товарный рынок не только перестал падать, но даже начал, по-видимому, расти…. Очевидно, для восстановления товарного рынка в России недостаточна та мера отказа от коммунистических принципов, которая нашла свое выражение в так называемой новой экономической политике. Пока мы не будем иметь в России правительства, которое даст свободу частной хозяйственной инициативе и создаст правовые нормы для защиты этой свободы, до тех пор не может быть и речи о восстановлении русского народного хозяйства и его производительных сил».

Достаточно много публикаций в иностранной прессе было посвящено высылке интеллигенции из России за границу или в окраинные районы России. Так, в газете «За свободу» 14 октября 1922 г. сообщалось о том, что «целая группа выдающихся русских инженеров разослана по северным и сибирским губерниям. В числе высланных называют инженеров Сахарова, Бриллинга (автомобилиста), Кравец и П. А. Велихова (бывшего члена Государственной Думы). Некоторые сосланы в Ялотуровск (на верную голодную смерть)».

Газета «Дни» часто публиковала материалы, связанные с тем, что «большевики расширяют все более и более область гонений на религию».

Так, в номере газеты от 19 декабря 1922 г. сообщалось о том, что «в Царицине поставлена антирелигиозная живая “газета”… В Харькове состоялась лекция: “Откуда взялся Бог?”… В Трубчевске диспут о “живой церкви” продолжался два дня… В Белеве ученый Хатунский читает лекции о религии и о Боге… В 33-м стрелковом полку началась кампания по проведению антирелигиозной пропаганды… В Вятке… По всей России, словом, развернута “антирелигиозная пропаганда”. Так называемому всероссийскому коммунистическому союзу молодежи поручено специально на Рождественских праздниках заниматься этим делом. Из центров во все места разосланы специальные лекторы… Самым серьезным образом и не без довольно серьезного напряжения государственных ресурсов создан еще один новый внутренний фронт для борьбы с Господом Богом. Самые разнообразные приемы и способы были пущены в ход, чтоб расколоть “православную церковь”. И духовенство раскололи, зато паству сплотили. И теперь сами коммунисты кричат, что с “живой церковью” выходит хуже, чем с патриархом Тихоном. Они ведут яростную пропаганду против русской церкви – и тем самым выковывают в народных массах обостренную, активную, сознательную преданность к унаследованному от предков православию, – не к тому казенному, синоидальному, победоносцевскому, а к настоящему народному русскому православию»²⁰⁷.

28 апреля 1923 г. газета «Дни» информировала читателей: «За церковниками последовали и свободомыслящие религиозные люди. Только что закрыто в Москве “Вольное содружество духовных течений”, учрежденное “толстовцами” и представителями некоторых других религиозных течений для взаимного общения. В нарковнуделе решено также закрыть московское “Общество истинной свободы в память Л. Н. Толстого”, довольно широко развернувшее за последние годы свою культурно-просветительную работу, и даже… Вегетарианское общество. Ближайший друг Л. Н. Толстого В. Г. Чертков и бывший секретарь Льва Николаевича В. Ф. Булгаков приговорены наркомвнуделом к высылке за пределы РСФСР на три года. Последний уже покинул Россию и в настоящее время находится в г. Збарславле (Чехословакия). Между прочим, одновременно с Булгаковым выслан за границу деятель Всемирного Христианского Студенческого Союза, популярный лектор В. Ф. Марцинковский. В Праге В. Ф. Булгаков был принят президентом Чехословацкой Республики проф. Масариком, которому он привез привет от семьи и друзей Л. Н. Толстого, знакомых с профессором Масариком по его прежним посещениям Ясной Поляны при жизни Льва Николаевича»²⁰⁸.

О завершении деятельности Американской администрации помощи в Советской России сообщала газета «Руль» 6 июля 1923 г.: «АРА заканчивает свою деятельность в сов. России. В честь ее представителей устраиваются банкеты и большевики произносят хвалебные речи. Однако со слов возвращающихся в Соединенные Штаты служащих АРА выясняется, как тяжело им приходилось и как недружелюбно была настроена по отношению к ним советская власть.

История деятельности “АРА” полна случаев недоразумений с советским правительством. В конторах “АРА” были поставлены сыскные агенты для наблюдения и слежки за служащими. Их почта, несмотря на официально предоставленные им дипломатические привилегии, вскрывалась и просматривалась. Советские газеты нападали на представителей “АРА” как на контрабандистов»²⁰⁹.

Достаточно информативным в обзоре иностранной прессы являлся раздел, связанный с положением русских эмигрантов за рубежом. Высланные из Советской России летом и осенью 1922 г. представители интеллигенции вели за границей активную жизнь. Они выступали с лекциями и докладами, публиковали статьи в зарубежной прессе, участвовали в диспутах и конференциях.

В конце сентября 1922 г. газета «Сегодня» регулярно публиковала материалы о высылке большевиками из Советской России «лучшего цвета русской интеллигенции»: «Это были представители науки, журналистики, кооперации и политических партий. В газете сообщалось, что в числе высланных за границу находились бывший министр земледелия при Временном правительстве Пешехонов, Мякотин, Питирим Сорокин, известные философы Лапшин, Лосский и Карсавин, профессор технологии Зубашев, профессор-биолог Вислоух, журналисты Волковысский, Харитон, беллетрист Е. Замятин, издатель А. Каган; профессора и ученые Кизеветтер, Бердяев, Франк, Ильин, Степун, Ясинский, Розенберг, Айхенвальд, Осоргин, Угримов, Зворыкин, Кудрявцев, Озерецковский, Изюмов, С. Е. Трубецкой, Дм. Кузьмин-Караваев, священник Абрикосов, финансовый деятель Цветков, кооператоры Булатов, Любимов, Матвеев, Сигирский, Бакал, Титкин Н. В. Малолетников и Н. П. Ромодановский. На вопрос о том, почему большевики высылают лучших представителей русской интеллигенции как раз в тот момент, когда сама советская власть формально объявила эпоху строительства и уступок, один из ответственных советских деятелей заявил, что именно наличие в стране крупных интеллигентских центров представляет большую политическую опасность. Вокруг университетов, журналов, кооперации и проч. проявлений самодеятельности собираются оппозиционные и недовольные элементы. Интеллигенция будто бы объединяет недовольных, снабжает их особой идеологией, противостоящей официальному курсу правительства. Как отмечала иностранная пресса²¹⁰, из России высылали «людей, не отказывающихся просто мыслить, не удовлетворяющихся той духовной пищей, которой питает всю Россию совершенно выдохшаяся коммунистическая партия. Такие бесстрашные люди, как Е. Д. Кускова и С. Н. Прокопович, сознательно оставались в России до нынешнего года. Они считали, что долг русской демократической интеллигенции обязывал ее оставаться на месте, не оставлять русского народа, попавшего под власть лжецов. Но и они, в конце концов, покинули Россию, не выдержав этого умственного и культурного рабства. Даже “мыслящий тростник” неприемлем для советской власти»²¹¹.

24 сентября 1922 г. газета «Сегодня» сообщила, что «высланный из Советской России бывший при правительстве Керенского комиссаром XII армии социал-демократ меньшевик Дюбуа» выступил с докладом по поводу положения в Советской России, которая, по мнению докладчика, «превратилась в страну новой буржуазии, происходящей от коммунистов. Новые богачи охотно желали бы установления такого строя, при котором награбленное ими имущество было бы гарантировано законом. Дюбуа не надеется на эволюцию. Более вероятно предположение, что коммунистический строй будет свергнут. Необходимый для этой цели элемент в Советской России находится в достаточном количестве, не исключено также участие красной армии. Этим объясняется то обстоятельство, что советское правительство высылает и арестовывает всех тех, кто, по его мнению, мог бы нанести вред советам»²¹².

5 октября 1922 г. газета «Руль» опубликовала сообщение о том, что на общем собрании Союза русских журналистов и литераторов, состоявшемся под председательством В. И. Немировича-Данченко²¹³, П. А. Сорокин прочел «блестящий доклад»²¹⁴ о положении в Советской России. Сорокин отмечал: «Население России по сравнению с довоенным временем понесло громадные потери в количественном отношении. В 1914 г. население равнялось 160–176 млн, а в 1920 г. оно составляло лишь 129 млн. В пределах самой советской республики, не считая отпавших территорий, убыль равнялась 21 миллионам. Деградация произошла и в качественном отношении, так как погибли элементы наилучшие по своим биологическим и интеллектуальным качествам. Остался второсортный человеческий материал, произведен, т. е., “отбор шиворот-навыворот”. А история падения крупных государственных образований учит, что такой отбор является одним из важнейших факторов гибели. В начале революции все социальные верхи были сброшены вниз, теперь начался мало-помалу обратный процесс. Рабочие, занимавшие всякие ответственные посты, возвращаются в первобытное состояние, уступая место “спецам”, деятелям старого режима и старой буржуазии. В госполитуправлении и комиссариате внутренних дел много крупных фамилий с титулами. Старые охранники и жандармы, вплоть до генерала Комиссарова²¹⁵, снова заняли свои места… Современный режим можно охарактеризовать так: все отрицательные стороны царизма и капитализма без их положительных качеств». Переходя к характеристике хозяйственного положения, докладчик заявлял, что «никогда в истории России не было такого “мотовского поколения”, растратившего 70 % всех накопленных богатств. Наш золотой запас составляет всего 15 % прежнего, продукция сельского хозяйства – 25 %, продукция рабочих – 20 %, транспорт понизился до 15 %. Покупательная способность населения с 30–40 руб. на душу упала до 3 р. 40 к. На 1 мая 1922 года было выпущено 124 триллиона бумажных рублей, что равняется, однако, всего 60 млрд зол. рублей. Теперь в обращении свыше 200 трлн. Колоссальные налоги, которые в любой стране Европы вызвали бы рабочую революцию, ничего не дают. В 1921 году поступило налогов 259 млрд, а денежных знаков за тот же период выпущено 16 трлн. На хлебном займе власть проиграла. “Стабилизированный” рубль за три дня упал вдвое».

С введением новой экономической политики деревня стала оживать, так как появился стимул к труду. Докладчик отмечает невероятный рост индивидуализма и появление мелкой деревенской буржуазии – владельцев хуторов: «В общем, революция полностью выполнила аграрную программу Столыпина. Оживает и мелкая промышленность, зато крупная, национализированная, продолжает приносить огромные убытки.

С введением нэпа нарождается новая буржуазия, в значительной части состоящая из людей, проповедующих разрушение капитализма. Буржуазия эта зоологическая, занимающаяся спекуляцией и мошенничеством. Но ее плюс заключается в полносочности. Никакими “идеями” ее не пробьешь. Принцип собственности бьет из всех пор русской жизни, особенно с верхов ее. Нэп принес и новые кризисы – перепроизводство товаров (так как покупательная способность населения ничтожна) и безработицу. В одном Петрограде на 700 тыс. жителей приходилось несколько сот тысяч безработных, выброшенных на улицу. Огромная деградация произошла и в морально-правовом отношении. Если в 1914 г. коэффициент преступности в Москве принять за 100, то в 1920 г. он по некоторым видам, как, например, вооруженный грабеж, увеличился до 28 500. 70 % населения Москвы имело лишние хлебные карточки, т. е. обкрадывало государство. Административный произвол, взяточничество и бандитизм вообще нельзя учесть никакими цифрами. Ужасную картину представляет и половая распущенность населения. Правда, против нее начинается реакция, особенно среди женщин.

На народное образование из бюджета 1922 г., равнявшегося 1800 млн зол. рублей, было отпущено всего 24 млн (1200 млн – на “оборону”). Вся школа, от высшей до низшей, разгромлена. 50 % старых школ закрыта. Крестьяне не желают отдавать детей в школу, “где не учат Закону Божьему”. Газета сообщала, что профессор П. Сорокин не верит в “персональный уход большевиков”. Население истощено и дезорганизовано, а в руках власти послушная красная армия и великолепный сыскной аппарат. Сам докладчик рассчитывал “вернуться годика через 4”. В заключение Сорокин сказал, что он оптимистически смотрит на будущее. Тот народ, который сумел справиться с анархией, справится и с коммунизмом, не погибнет, и России еще суждено пережить великие исторические судьбы»²¹⁶.

По просьбе редакции газеты «Сегодня» (1922 г., 10 октября) высланный из России бывший министр земледелия Временного правительства и редактор «…рассказал о положении в советской России: «Политической жизни нет. Так или иначе, но политическая мысль в России работает крайне вяло. В результате не слышно никаких лозунгов, не заметно никаких определенных течений общественной мысли, не происходит какой-либо заметной группировки общественных сил. Задача эмиграции – обдумать все происшедшее, проложить русло для дальнейшей работы общественной мысли и наметить пути дальнейшей общественной борьбы, которая выпала на долю той русской интеллигенции, которая находится за границей». Пешехонов подчеркнул: «Советской власти – в смысле власти советов как представительных учреждений – в действительности вовсе нет. Это только декорация. Вся полнота власти сосредоточена не во ВЦИКе и совнаркоме и, тем более, не в съезде советов, а в партийных учреждениях… Если в совнаркоме, например, возникает какой-либо вопрос неразрешенный в соответствующем партийном учреждении, то он снимается с очереди, а в случае его неотложности – заседание совнаркома прерывается и возобновляется лишь тогда, когда этот вопрос будет рассмотрен в партийном “Политбюро”, решения которого принимаются потом совнаркомом без рассуждений»²¹⁷.

Информация о положении в Советской России, о нищете, трудном положении советского правительства достаточно часто публиковалась на страницах западной прессы. Однако, как считал советник германского посольства в Москве Г. Хильгер, иностранные корреспонденты не только сообщали о трудностях в Советской России, но и преувеличивали их, а также выдумывали дополнительные²¹⁸.

В статье корреспондента «Нью-Йорк Геральд» Мак-Куллака «Большевизм на пороге смерти угрожает Вселенной» от 21 апреля 1922 г. приводятся яркие, субъективные оценки внутриполитических процессов. Насколько они соответствовали действительному положению дел, показало время. Автор заметки писал: «Я считаю, что причина лежит не в антибольшевистском заговоре, не в иностранных интригах, как склонны иногда гадать в иностранных миссиях и противники советской власти – русские. Ответ очень прост. Большевизм испытал роковое внутреннее сотрясение, подобно дому, построенному на песке. Встревоженные оползнями в фундаменте и осадкой стен, большевики ищут объяснения во внешнем мире, не подозревая, что всему виною безумцы-архитекторы. Этот процесс легко превратится в распадение, так как большевики не встречают теперь вооруженного сопротивления внутри России. Трудно определить причины или границы этого процесса, так как большевики изолируют иностранные миссии совершенно… Мое положение при падении большевиков не было бы лучшим, чем при обвале дома, так как крушению Советской Республики будет предшествовать неминуемо резня сидящих в тюрьме и всех иностранцев, находящихся в России. Об этом мне цинично намекнули в Че-Ка… Еще одна опасность – это практическая смерть Ленина и вера в то, что смерть диктатора просто скрывают. Большевики признают, что Ленин является стыком в советской арке… Ненависть к большевикам настолько велика, что они сплошь и рядом скрывают свою принадлежность к компартии. Массовые аресты русских, посещавших иностранные миссии, вызваны расчетами чекистов найти ключи к иностранному заговору. Так как заговор этот не существует, то и ключи будут фальшивыми. Женщины, обезумевшие в одиночном заключении, под угрозой смерти обвиняют кого угодно и в чем угодно. Че-Ка еще больше встревожится, и нужно ждать нового усиления террора, который большевиков не спасет. Он только ускорит их гибель, так как поведет к взаимному истреблению друг друга коммунистами. Москва в настоящее время напоминает Пекин накануне боксерского восстания. Иностранные миссии ожидают наступления со смертью Ленина полного хаоса, нападения большевиков на миссии и отправки из Европы карательной экспедиции… Британский представитель, порядочный человек, отрезан от всякого общения с большевиками. Единственным исключением является германский представитель, поддерживающий с большевиками добрые отношения. Но с ним обращаются невежливо и до сих пор не ответили на 3.000 прошений германско подданным о возмещении убытков. Присутствие всех этих миссий хуже, чем бесполезно. Они не в состоянии завязать отношений с настоящей Россией или облегчить торговые сношения. Вся их работа сводится к отказу в визах замаскированны м большевикам и к переводу советских газет, что можно делать у себя на родине. Для всякого цивилизованного правительства теперь просто непорядочно требовать, чтобы они отправлялись служить в Москву. Это означает в социальном отношении общение с преступниками, чьи руки ни один честный человек не должен пожимать. Я не говорю о выдающихся преступниках вроде Чичерина или Литвинова, но о второстепенных негодяях, вроде Когана, Вейнштейна, нагнанных из Нью-Йорка к благополучию этого рода… Как политическая и экономическая система, большевизм заслуживает презрения, но как живущий организм он опасен наравне с чумными микробами. Западные писатели восхищены его энергией, но чумные микробы энергичнее. Большевизм умирает, и если не найдутся могильщики – он отравит своим гноем Россию»²¹⁹.

Иностранные журналисты внимательно изучали публикации в советской прессе о реформах в Красной Армии. Об этом свидетельствует содержание письма, направленного в 1940 г. из издательства газеты «Франкфуртер Цейтунг»²²⁰ в германское посольство в Москве. В этом документе, оказавшемся в распоряжении 3-го отделения 2-го Спецотдела НКВД СССР, речь идет о преобразованиях в советской армии: «В течение последних месяцев в советской армии наблюдаются решительные изменения. Из опыта войны с Финляндией, а также из наблюдений за искусством германских операций Советское государство извлекло хороший урок. Ошибки были немедленно исправлены, старые идеологические предрассудки выброшены без всяких размышлений за борт. С заменой Ворошилова маршалом Тимошенко в истории советской армии произошло самое крупное изменение, имевшее место за последние двадцать лет. Советская армия начала войну с Финляндией еще под знаком дуализма. Наряду с военными командующими имелись равноправные политические контролеры, чьи права после устранения Тухачевского (1937 г.) были расширены настолько, что каждый приказ командующего должен был быть подписан комиссаром в высшей инстанции и даже многочисленным военным советом… Комиссар, поскольку он остался, не является больше контролером – он является своего рода офицером-преподавателем, который поддерживает командующего, а командир является абсолютным начальником, и никто не имеет права вмешиваться в его распоряжения. Как выражение этой неограниченной власти придуманы новые знаки отличия, введение которых было постановлено Президиумом Верховного Совета вскоре после окончания войны с Финляндией.