Текст книги "Зарубежное Россиеведение"

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что эти подходы к оценке сталинизма в советологии были адекватны оценкам Л. Троцкого, высказанным еще в 1930-х гг. Среди тех, кто в наибольшей степени был близок к троцкистскому взгляду на сталинизм, был американский советолог И. Дойчер, который к тому же был убежден, что в своих основных чертах сталинизм являлся продолжением ленинизма.

Советологическая литература о Сталине и сталинизме составляет сотни книг и еще большее количество статей. Р. Конквест использовал для их обозначения специальный термин «сталинология». Для советологов Сталин был основным объектом изучения на протяжении всего существования советологии периода существования СССР. Даже большинство книг, написанных о Ленине, на самом деле являлись книгами о Сталине.

Тогда же сформировалась концепция командной экономию! СССР. Термин «командная экономика» был введен в употребление в 1963 г. американским советологом Г. Гроссманом, его соотечественник Р. Кэмпбелл разработал «общую теорию административной экономию!». Р. Гринслейд пришел к выводу о том, что рост советской экономию! может быть объяснен и понят лишь в рамках «теории бюрократизма». В сфере экономической истории социализма ряд советологов рассматривали экономику СССР как одну большую корпорацию, для которой характерен экономический дефицит, о котором начались дискуссии в США в 1980-е гг. (Я. Корнай) и всеобщая разбалансированность (Р. Порте, В. Брабант).

Представители тоталитарной школы рассматривали советскую экономику как нереформируемую командную систему, как некий монолит, который невозможно изменить, а следовательно, преувеличивали степень стабильности и мощи СССР, которые, по их мнению, держались на военной силе. Поскольку советологические исследования были востребованы властью, они влияли на политику Запада в отношении СССР. Так, концепция нереформируемости СССР (консервативное направление) служила обоснованием жесткого курса Запада в отношениях с СССР, усилением гонки вооружений, стремлением оказать идеологическое и политическое давление на Советский Союз, ограничением экономических и научно-техническ и х связей с ним. Развитие «тоталитарного» направления советологии продолжалось до середины 1980-х гг.

3. 1970-е-1980-е гг. В это время произошли серьезные структурные преобразования в организационной сфере советологии, укреплена ее финансовая база. По официальным данным, в конце 1960-х – начале 1970-х гг. на нужды развития, как назывались в западном мире советики и россики, из различных западных фондов ежегодно поступало в среднем около 60 млн долларов.

К середине 1980-х гг. около 3000 человек занимались советской историей. В США насчитывалось 150 советологических учреждений, среди них – крупные и с следовательские институты, десятки центров, кафедр, организаций и изданий. Аналогичные учреждения сформировались и в Англии, ФРГ (в этой стране их было 90, и они назывались «Остфоршунг» – «изучение Востока»), Франции и др.²⁴²

Только англоязычных периодических изданий по советологии насчитывалось до 400. Среди них «Проблемы коммунизма» (орган Информационного агентства США), «Русское обозрение» (орган Гуверовского института) и др.

В этот период были пересмотрены программы деятельности советологических центров, частично изменена их структура, внедрен принцип сравнительного исследования социалистических стран. На основе сравнительного метода исследований были перестроены программы Гарвардского университета, Института исследования Китая и СССР, Университета Дж. Вашингтона. Параллельно начали создаваться советологические учреждения, нацеленные на сравнительное изучение отдельных проблем развития социалистической системы, а именно – международных отношений СССР и других социалистических государств, правовых и национальных проблем (Институт по исследованию религии, Юго-Западный университет коммунизма, Институт по изучению социальной системы образования и др.).

В содержательном плане это было время, когда заявило о себе так называемое ревизионистское направление в советологии. Возникновение этого направления было обусловлено несколькими обстоятельствами. Во-первых, в советологию пришли молодые историки, которые привнесли в эту дисциплину новые концепции и подходы, такие как структурализм, бихевиоризм, ряд холистских моделей, объяснявших политические процессы через действия социальных сил и политических институтов, конфликты и борьбу между ними. Во-вторых, тоталитарная концепция, применяемая советологами в отношении СССР, уже не могла удовлетворить наиболее взыскательных исследователей в силу значительных перемен, происходивших в это время в Советском Союзе и социалистических странах.

В-третьих, в самом западном мире наметились перемены. В правящих кругах США были признаны неэффективными послевоенные доктрины «сдерживания» и «отбрасывания коммунизма». Дж. Кеннеди в своей книге «Стратегия мира» назвал эти доктрины «ловушкой» и «заблуждением». На смену им пришла стратегия «деидеологизации», теоретиками которой стали Д. Белл, Р. Арон, У. Ростоу, 3. Бжезинский, Р. Такер, А. Инкенлес, Т. фон Лауэ. Немного позднее в нее влились Дж. Хаф, А. Даллин, М. Левин, С. Коэн, Ш. Фицпатрик, А. Рабинович и др. Многие из них были академическими учеными.

Ревизионисты попытались пересмотреть однозначно черные оценки СССР в рамках тоталитарной школы и увидеть сложные противоречивые явления в обществе СССР. Они разрабатывали теорию конвергенции, полагая, что в ходе своего развития и успехов научно-технического прогресса (НТР) страны социализма примут ценности западной демократии.

Концепции ревизионистов, исходившие из неизбежности эволюции и трансформации советской экономической системы, во многом обусловливали внешнюю политику Запада, ориентируя ее на военную, политическую и идеологическую разрядку, на расширение экономических и других отношений. В начале 1980-х гг. в связи с обострением отношений между СССР и США в политологических центрах Запада советологи вновь возвратились к теме тоталитаризма²⁴³.

Дискуссии между представителями обеих концепций проходили в рамках развития методологических подходов, вырабатываемых западной исторической наукой, в частности теорий смены стадий экономического роста, известных как «общество услуг» (К. Кларк), «индустриальное» и «новое индустриальное общество» (П. Друкер, Р. Арон, Дж. К. Тэлбрейт), «общество массового потребления», перерастающее в общество «поиска нового качества жизни» (У. Ростоу), в дальнейшем – как переход к «постиндустриальному», «технотронному», «информационному обществу» (Д. Белл, 3. Бжезинский, Й. Масула). Эти теории получали все большее распространение в интеллектуальных кругах Запада, способствовали более объективному анализу советской экономики и политики.

II. Советская система советологических исследований в СССР

I. Организационные структуры изучения советологии. Советологические исследования рассматривались властью СССР как часть антисоветской программы западных государств по дискредитации советского режима и входили в перечень запрещенных изданий.

Для анализа антисоветологичекой литературы, выходившей в СССР, важны две проблемы: 1) организационные формы антисоветологии в СССР; 2) идеологические основания при выработке принципов критики западной историографии (советологии).

Критика буржуазной историографии – так назывались работы советских обществоведов по советологической проблематике – была составной частью советского обществоведения, причем наиболее политизированной, напрямую связанной с марксистско-ленинской идеологией и внешней политикой СССР. Направленность и острота этой критики четко зависели от общих партийных установок в отношении западных государств, соотношения в них разных политических сил и идеологических пристрастий авторов-советологов.

Критики советологов советскими обществоведами менялась в зависимости от провозглашаемого в тот или иной период курса СССР и оценок, публично озвучиваемых на партийных съездах, в официальных заявлениях первых лиц государства, в других документах КПСС.

Антисоветологическая проблематика присутствовала в той или иной степени в информационном пространстве СССР как пропагандистская мера, направленная на подержание режима и обоснование внутренней и внешней политики советского государства. Само информационное пространство формировалось в рамках иерархической структуры власти.

Таблица 1

Характер критики советологии в соответствии с такой структурой информационного пространства регламентировался на верхних этажах власти, где задавался основной вектор внешних отношений с Западом и внутреннего развития советского общества. Но эффективность антисоветологической деятельности советских специалистов на всех уровнях информационного пространства зависела от их знаний самого предмета этой критики – Запада.²⁴⁴

К началу 1950-х гг. для советской политической элиты стал очевидным тот факт, что она плохо понимает западный мир, что закрытость советского общества в предшествовавший период оказала пагубное влияние на развитие страны. Возможности сохранять status quo в мировом сообществе в новых исторических условиях были поставлены в зависимость от информированности советской элиты об идеологическом противнике – Западе и от борьбы с ним адекватным современности пропагандистским языком при сохранении марксистско-ленинской парадигмы развития. Иными словами, была признана необходимость «подтянуть официальную идеологию к международному уровню и требованиям современности»²⁴⁵.

С этой целью советское руководство предприняло беспрецедентные усилия по созданию сети информационных и аналитических структур, которые начали серьезную работу по сбору и анализу различных сведений о Западе. Все структуры можно разбить на несколько групп.

Первая группа была представлена гуманитарными институтами при ЦК КПСС (см. табл. 1). Это Академия общественных наук при ЦК КПСС (АОН), Институт общественных наук при ЦК КПСС, работавший в закрытом режиме. Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (ИМЭЛ). Сотрудники этих учреждений располагали наибольшими информативными возможностями, так как получали для ознакомления различные закрытые цензурой издания.

Более низкие ступени и по интеллектуальному потенциалу, и по возможностям работы с информацией занимали партийные школы, институты при комсомоле (например, Институт молодежи).

Вторая группа была представлена институтами системы Академии наук СССР. Крупнейшие из них – ИМЭМО, ИСКАН, Институт международного рабочего движения (ИМРД). Все институты АН финансировались из государственного бюджета (объем финансирования не был предметом гласности), располагали штатом сотрудников в 200–400 человек, были достаточно самостоятельны в выборе исследовательских задач. Эти институты имели собственные издания, библиотеки. Руководство многими из них в разные периоды истории осуществляли ученые – члены ЦК КПСС (например, Г. Арбатов – директор ИСКАН, А. Яковлев – директор ИМЭМО и др.).

По мере усложнения мирового сообщества и новых процессов в экономике и политике в Академии наук создавались специализированные институты: Институт экономию! мировой социалистической системы (ИЭМСС), Институт Латинской Америки, Институт Африки, Институт Дальнего Востока, Всесоюзный институт системных исследований Государственного комитета по науке и технике и Академии наук СССР (директор Д. М. Гвишиани), в котором изучались закономерности развития социалистического хозяйственного механизма, сравнительный анализ экономических реформ социалистических стран.

Все эти структуры в той или иной мере занимались аналитической работой, располагали информацией зарубежного характера об СССР и странах социализма. Информированности научных сотрудников академических институтов содействовали не только доступность к закрытой литературе, но и знание иностранных языков, контакты с коллегами западного мира.

В течение нескольких десятилетий из их числа формировался корпус референтуры для отделов ЦК КПСС и секретарей ЦК, создавались «мозговые центры» по разработке партийных документов и концепций, пополнялся штат партийных издательств, журналов, газет, других СМИ. Именно в стенах этих институтов на базе критики буржуазной философии, истории, советологии и т. д. зарождалась реформаторская идеология, способствовавшая ревизионизму в рамках «генеральной линии КПСС».

Третья группа была представлена структурами по реферированию информации. Это Всероссийский институт научной и технической информации (ВИНИТИ) и особенно Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН). Его создание в 1969 г. было подготовлено опытом ВИНИТИ. АН СССР предприняла попытку преодолеть разрыв между информационной деятельностью и библиотечным обслуживанием в гуманитарных науках. ИНИОН стал мощным каналом распространения знаний об СССР, вырабатываемых западными гуманитарными науками. В издании его 12 нецензурированных ежегодных реферативных журналов по общественным наукам, сборников и аналитических обзоров по общим и конкретным темам философии, истории, методологии, социологии и проч. принимали участие наряду с сотрудниками десятки молодых выпускников гуманитарных вузов. Это создавало новую информационную среду для формирования теоретической основы освоения западных идей и меняло идеологические установки советских исследователей.

Обработкой советологической литературы занимались переводческие организации. В 1950-е гг. это бюро переводов ВИНИТИ, позднее – созданный на его базе Всесоюзный центр переводов научно-технической литературы и документации (ВЦП). Центр занимался научной работой, координацией переводческой деятельности в стране и комилектованием библиотек неопубликованных переводов.

К советологической тематике имели отношение Агентство печати «Новости» (АПН), Советский комитет защиты мира, Комитет молодежных организаций, Советский комитет солидарности со странами Азии и Африки и др. Эти структуры выполняли пропагандистские функции: доказать преимущества советского строя западному читателю. Но при этом они располагали большими объемами разнообразной критической информации о советском обществе и советском режиме.

Западные представления об СССР проникали по каналам спецслужб СССР – КГБ, ГРУ и др. В их арсенале (как и на Западе) были собственные средства и силы для получения информации и разработки специальных отделов академических институтов, например, секретный отдел Института социологии АН, находившийся в двойном подчинении (КГБ И АН СССР)²⁴⁶.

Таким образом, в СССР существовала достаточно разветвленная организационная система изучения советологических исследований, представленная сетью партийных и научно-исследовательских институтов, специальных структур в СМИ и спецслужбах. Она имела государственный статус и выполняла функции защиты официальной идеологии советского государства от влияния немарксистских, с точки зрения режима, идеологий.

Такую же функцию выполняло и другое советское ведомство в СССР – Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит).

Главлит на протяжении советской истории подчинялся различным инстанциям в советской системе власти, но высшей контролирующей инстанцией над ним была КПСС в лице Идеологического отдела ЦК КПСС, Отдела пропаганды, Отдела науки. Они строго следили за поступавшей из-за рубежа обществоведческой литературой, а также за отзывами на Западе по поводу закрытости СССР²⁴⁷.

Задачи Главлита с первых лет существования определялись Декретом СНК от 6 июня 1922 г. как задачи «стоять на страже политических, идеологических, военно-экономических и культурных интересов Советской страны». Главлит выполнял функции предварительного и последующего контроля над издательской деятельностью в стране в целом, за исключением хозяйственных вопросов, финансовых и торговых. Главлит был инструментом советской цензуры – явления сложного, имеющего самостоятельную научно-исследовательскую проблематику.

Советологическая литература рассматривалась Главлитом как подцензурная, и ее отбор, ввоз в страну, переводы, издания, распространение, рецензирование находились в поле зрения многочисленных разностатусных цензоров Главлита. Но совсем отказаться от зарубежных изданий советская власть не могла по политическим соображениям, так как и во внутренней, и во внешней политике не могла отказаться от учета зарубежного общественного мнения.

Зарубежное общественное мнение интересовало советскую политическую элиту с первых лет советской власти. В 1917 г., наложив запрет на множество зарубежных и оппозиционных изданий Декретом о печати, введя Революционный трибунал печати (1918 г.), имевший право конфисковать типографии и репрессировать неугодных власти издателей, советские лидеры во главе с В. И. Лениным фактически ввели жесткую цензуру.

Однако само руководство начиная с 1920-х гг. систематически знакомилось с зарубежными изданиями. Оперативные сводки позволяли ему следить за настроениями эмиграции, изменениями в расстановке политических сил и отвечать на антисоветские выпады в отечественной и зарубежной прессе, влияя таким образом на общественное мнение в СССР и за его пределами.

В 1930-е гг. различные ведомства СССР также отслеживали содержание основных политических изданий за рубежом, формировали списки эмигрантских газет и журналов, обязательных для ознакомления руководством СССР. Регулярно издававшиеся с 1927 г. Информационным и Секретным отделами ЦК ВКП(б) «Сводки белоэмигрантской прессы», «Бюллетени заграничной печати», «Бюллетень оппозиции» (1929–1941 гг.), бюллетени о работе органов Исполнительного Комитета Коммунистического Интернационала (ИККИ) и компартий в период с 1927 по 1934 г. содержали разностороннюю информацию о событиях за рубежом и в СССР.

Система секретности информации развивалась параллельно с системой специальной доступности информации в основном посредством деятельности того же Главлита.

Еще в 1919 г. в целях создания в РСФСР единого государственного аппарата печатного слова был основан Госиздат, а в его структуре – Политотдел. Сотрудники его стали называться политредакторами. На базе этой структуры и возник Главлит – жесткая иерархическая система в союзных и автономных республиках, в округах – окрлиты, в районах – райлиты, в городах – горлиты и, наконец, на местах – политредакторы. Официально учреждения Главлита находились при исполкомах, фактически подчинялись высшим партийным органам.

Главлит регулировал всю издательскую и библиотечную деятельность в СССР, формировал редакционно-издательские планы, утверждал их в соответствующих отделах ЦК и следил за их выполнением. Контроль Главлита над издаваемой литературой был многоаспектным, организационно включал разветвленный штат сотрудников различного научного профиля.

2-й отдел Главлита. Зарубежная литература находилась в ведении 2-го отдела Главлита. Контроль за ее ввозом осуществлялся через уполномоченных Главлита при государственных и общественных организациях, телеграфных агентствах, на почтамтах и таможнях. Число уполномоченных при каждом учреждении устанавливалось, назначалось и смещалось Главлитом. Большей частью уполномоченные Главлита были одновременно заведующими издательств. В контроле за печатной продукцией обязаны были участвовать и типографские работники – коммунисты.

При ввозе иностранной литературы сначала она проходила строгий досмотр на границе, затем шел ее отбор по разным каналам. Все зарубежные издания делились на две большие категории: для общего пользования – к открытому распространению в магазины, библиотеки и т. д. – и к закрытому – для пользования в зависимости от статуса пользователя и предназначения его обращения к зарубежной литературе.

Первый канал – перевод. В 1930-е гг. существовали генеральные ограничения – списки с перечнем закрытых зарубежных изданий, не предназначавшихся для переводов и публикаций. В них, например, входило более 400 ведущих политических западных газет, все эмигрантские издания за рубежом. О масштабах ввоза иностранной литературы свидетельствуют, например, такие цифры. За 1928 г. было ввезено в РСФСР книг на иностранных языках (за исключением технических книг) 55 400 экземпляров, журналов и газет – 250 948 экземпляров. Из них по разным причинам было задержано Главлитом книг3098 экземпляров (5,5 %), журналов и газет – 19 718 экземпляров (7,8 %)²⁴⁸.

Второй канал – классификация зарубежной литературы по степени секретности содержавшейся в ней информации и определение ее либо в общедоступные структуры (библиотеки и магазины), либо в спецхраны.

На этом уровне часть советологической литературы попадала в профильные структуры реферирования. В 1946 г. было создано Издательство иностранной литературы, редакции которого занимались этой работой. Г. Арбатов вспоминал, что после окончания факультета международных отношений МГУ в течение четырех лет работал в нем и имел возможность читать американскую, английскую, немецкую политическую литературу, с тем чтобы отобрать наиболее интересную для переводов и реферирования в «закрытых» (предназначенных для руководства) изданиях²⁴⁹.

Впоследствии работа по реферированию зарубежной литературы начала концентрироваться в редакциях созданного в 1963 г. на базе Издательства иностранной литературы издательства «Прогресс». Особой функцией издательства была деятельность по подготовке к изданию на русском языке небольшими тиражами советологической литературы под грифом «Для служебного пользования» (ДСП).

В библиотеке РГГУ сохранился комплект такой литературы, не уничтоженной согласно правилам Главлита. В списке насчитывается более 500 экземпляров монографий и сборников статей зарубежных авторов.

К сожалению, этот комплект в начале 2000-х гг. был разукомплектован, и теперь изучение советологических исследований, предназначенных для советской элиты, сопряжено с большими затратными поисками по каталогам библиотеки. Тем не менее выборочный список книг из этого комплекта весьма показательно свидетельствует о больших информационных возможностях советской элиты понимать и знать своих идеологических противников:

Форбнд Л. Сосуществование и разрядка. Надежды или опасность? 1968.

Киркпатрик Лимон. Подлинное ЦРУ. 1969.

Великий вызов. СССР – США. 1969. Т. 1. Вып. 1. Вып. 2. Т. 2. Вып. 1. Вып. 2.

Будущее советского общества. 1970. Вып. 1. Вып. 2.

Бжезинский 3. Между двумя веками: Роль Америки в эру технотроники. 1972.

Матти Голан. Секретные переговоры Генри Киссинджера: поэтапная дипломатия на Ближнем Востоке. 1976.

Некоторые проблемы мировой политики последней четверти XX века. 1976.

Рюль Л. Путь России к мировой державе. 1982.

Переоценка атомной энергетики: сборник материалов зарубежной печати.1988.

Что касается спецхранов, то история их возникновения относится к началу 1920-х гг., когда согласно специальному постановлению СНК 30 июня 1920 г. Книжная палата стала в обязательном порядке получать секретные эмигрантские газеты и журналы. В 1922 г. по инициативе Л. Троцкого в секретные отделы библиотеки Румянцевского музея и Петроградской Публичной библиотеки стали поступать конфискованные книги, изданные без разрешения цензуры. В 1923 г. спецхраны переходят в ведение Главлита и Главполитпросвета. В сталинские времена правила ужесточаются, в спецхраны отправляются издания, в которых каким-то образом упомянуты имена «врагов народа» (хотя бы и потому, что книга напечатана в Типографии им. Троцкого).

В 1958 г. 2-й отдел Главлита отправил в спецхраны 6 млн экземпляров книг, «содержащих антисоветские и антисоциалистические материалы».

Существовало четыре степени ограничений (Списки 1с, 2с, Зс и 4с.). Согласно этим Спискам все учреждения подразделялись на категории и получали определенный комплект зарубежных изданий. Всю зарубежную литературу получали ЦК партии, Комитет госбезопасности, Библиотека им. В. И. Ленина (спецхран) и ИНИОН.

В Список 2с уже не попадала часть литературы – одиозные материалы, посвященные лидерам Советского Союза, партийным разногласиям и т. п. Список Зс был с еще большими ограничениями, а Списком 4с пользовались в основном НИИ, Академия наук.

С 1970-х гг. возможности гуманитариев пользоваться спецхранами были достаточно велики. Об этом свидетельствуют следующие данные о количестве читателей в спецхране АН СССР²⁵⁰:

1973 г. – 311;

1974 г. – 290;

1975 г. – 202;

1976 г. – 265;

1977 г. – 259;

1978 г. – 205;

1979 г. – 205;

1980 г. – 246;

1981 г. – 323;

1982 г. – 358;

1983 г. – 386;

1984 г. – 380;

1985 г. – 491;

1986 г. – 428;

1987 г. – 474;

1988 г. – 220;

1989 г. – 214;

1990 г. – 214.

В годы перестройки в СССР начался интенсивный процесс возвращения зарубежных изданий из спецхранов в открытые фонды. Была создана специальная комиссия для пересмотра списков. В 1988 г. из спецхранов в отрытый доступ было переведено 7930 изданий. Советологическая литература на протяжении всего периода перестройки становилась доступной для широкого круга читателей. Однако данные о количестве читателей спецхранов в сравнении с общим числом всех читателей в одной из ведущих библиотек научного профиля – Библиотеке Академии наук – показывает, что они составляли всего около 1 %:

Окончательно спецхраны были ликвидированы одновременно с цензурой в связи с выходом Закона о печати и других средствах массовой информации²⁵¹, а все книги были переданы в общие фонды. В настоящее время бывшие спецхраны, как правило, превращены в отделы литературы русского зарубежья (сохраняя в обиходе прежнее название).

III. Критика советологии в системе советской пропаганды и советских гуманитарных наук

Критика советологии в Советском Союзе осуществлялась на двух уровнях: пропагандистском и академическом.

Пропагандистский уровень был представлен системами контрпропаганды, осуществляемой советскими средствами массовой информации и партийного образования.

С начала советской власти советский пропагандистский аппарат включал в себя за рубежом контролируемую большевиками и их агентами прессу, информационные бюро, а также идеологические центры, занимавшиеся в том числе печатной пропагандой. В число информбюро, или бюро печати, о необходимости создания которых в 1921 г. говорил В. И. Ленин, входили германское телеграфное агентство Стиннеса «Телеграфен-Унион», Газетное бюро братьев Петерман, подконтрольный Исполкому Коминтерна Инпрекорр (еженедельный бюллетень «Интернационале Прессе Корреспондент» (Инпрекорр) и одноименное агентство печати (ИККИ). В конце 1920-х гг. сбором и предоставлением иностранной информации занимались также иностранный отдел ТАСС (ИноТАСС), Профинтерн и Международный аграрный институт. Просоветскую информацию за рубежом распространяли также печатные органы иностранных социалистических и коммунистических партий и Коминтерн.

Концептуальную основу контрпропаганды составляли установки съездов КПСС, материалов пленумов, других партийных документов. Эти установки действовали вплоть до реформ М. С. Горбачева 1985–1991 гг. Даже на XXVII съезде КПСС (февраль – март 1986 г.) в политическом докладе ЦК советология и борьба с ней характеризовались следующим образом: «Изворотливости и беспринципности буржуазных пропагандистов должны быть противопоставлены высокий профессионализм наших идеологических работников, мораль социалистического общества, его культура, открытость информации, смелый и творческий характер нашей пропаганды. Нужна наступательность – и в том, что касается разоблачения идеологических диверсий, и в доведении правдивой информации о реальных достижениях социализма, социалистическом образе жизни»²⁵².

Пропагандистская составляющая критики советологов достигла своего совершенства в 1980-е гг. Тогда появились специальные обществоведческие разработки, сделанные крупными советскими обществоведами в области марксистско-ленинской идеологии²⁵³.

Показателен в этом отношении изданный в 1984 г. издательством «Мысль» курс лекций «Теория и практика идеологической работы», прочитанных в Академии общественных наук при ЦК КПСС в 1980–1983 гг.

Общее редактирование этого почти 500-страничного тома принадлежало редакции научной и учебной литературы Академии, а в состав редакционной коллегии входили ведущие специалисты в этой области – Ж. Т. Тощенко, Л. Н. Пономарев, В. Ф. Правоторов и др.

В книге два раздела специально посвящены западным теориям идеологии. В итоге констатировалось: «Буржуазные теории идеологии с самого начала были ориентированы на идеологическую борьбу против научного социализма в теории и против реального социализма на практике… Знать враждебные концепции… уметь их критиковать, разоблачать их антинаучную сущность – важнейшая задача пропагандистов и агитаторов, всех работников идеологического фронта»²⁵⁴. Представление о понимании контрпропаганды советскими идеологами может дать оглавление брошюры «Коммунистическая контрпропаганда: содержание и основные принципы»²⁵⁵:

«1. Современная идеологическая борьба и задачи коммунистической контрпропаганды.

2. Коммунистическая контрпропаганда в идеологической деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса.

3. В. И. Ленин о коммунистической контрпропаганде.

4. Коммунистическая контрпропаганда – составная часть идеологической, политико-воспитательной работы КПСС.

5. Принципы коммунистической контрпропаганды.

6. Контрпропаганда в лекционной практике».

Академический уровень антисоветологии был представлен институтами, издательствами и журналами Академии наук СССР. В предвоенное и первые послевоенные годы создание науки о Западе проходило под большим давлением идеологии сталинизма. Советская элита всерьез ожидала повторения Великого кризиса 1929–1933 гг., способного подорвать силы «исторически обреченного» капитализма, и в значительной степени оказалась заложницей собственной пропаганды, уверовав в декларируемые постулаты и не имея адекватных представлений об окружающем мире.

После XX съезда КПСС (1956 г.) начались преобразования в обществоведческих науках и создание серьезных научных структур, функции которых включали в себя два противоречивых начала. С одной стороны, власти требовались достоверная информация, аналитические выкладки и объективные прогнозы. В этом ключе работали советские обществоведы, пытаясь создать реалистическую картину внешнего по отношению к СССР мира. В институтах АН СССР велись серьезные исследования мирохозяйственных и международно-политических проблем Запада (ИМЭМО), региональных проблем (ИСКАН), научно-международного рабочего движения (ИМРД) и др. Эта информация ложилась на стол сотрудников различных ведомств – от Политбюро, отделов ЦК до Совета Министров СССР и управлений различных министерств. Их деятельность включала в себя как информирование «директивных органов» о новейших тенденциях в мировой экономике и международных отношениях, так и анализ и прогнозирование развития этих тенденций²⁵⁶.