Текст книги "Зеркальный детектив"

– Девочек? Я слышал, пропала только одна…

– Вы не заметили, что девочки пропали из группы? Никто не говорил об этом с вами?

– Говорили, я…

– Что вы? Не беспокоились о них? Может быть, потому что знали, где они?

– Нет! Вы что?!

– Что, Андрей, что? Где сейчас Маша?

– Я не знаю!

– Наряд полиции уже едет с обыском. Скажите мне сами, и у вас будет шанс на смягчающие обстоятельства!

– Я ничего не делал! Вероника! Я был с Вероникой. Они… девочки влюбляются, но я ничего… я ничего им не делал!

– Вероника? Всё за вас делала Вероника?

– Прекратите! Мы ничего не знаем! – Вероника встала между Андреем и Таней. – Девочки пропали, но мы никак не связаны с этим. Они влюбляются в Андрея, но он никогда не пользуется этим!

– Пользуется? – Таня сделала шаг в сторону и посмотрела на Андрея. – Ты спишь с ними?

– Вы так говорите, словно какая-то грязь… Вы не понимаете.

– Где вы были в пятницу вечером?

– Он был здесь, – Вероника вновь загородила Андрея. – Это могут подтвердить двенадцать человек! В пятницу у нас было занятие и мы пригласили всех остаться на имбирный чай.

– А что было потом?

– Перестаньте так с ним разговаривать! Андрей не имеет отношения к исчезновению Маши.

– Я хочу посмотреть все комнаты.

– Пожалуйста.

Вероника отступила, и они переглянулись с Андреем.

Таня внимательно осмотрела комнату для занятий и кухню, заглянула в спальню. Там стояла двуспальная кровать. Под ней люк.

– Откройте.

– Да там картошка и соления.

– Откройте!

Вероника подвинула кровать к стене и потянула за дверцу люка.

– Отойдите к стене.

– Где наряд, о котором вы говорили?

– Отойдите к стене!

Андрей и Вероника подчинились. Таня посветила фонариком телефона в погреб. Полки с банками, мешки, ящики. Всего метра два на два. Человека не спрятать. Из ямы повеяло холодом и пылью. Таня закрыла дверцу.

– Покажите второй этаж.

На втором этаже Таня осмотрела две полупустые комнаты. Из мебели только лежанки, тумбочки и открытые полки. В углу стоял ящик, накрытый тканью. Таня подошла ближе и заглянула в него. Там лежали аккуратно упакованные в коробочки с прозрачной крышкой зеркала в резной оправе.

Андрей и Вероника объяснили, что зеркала им нужны для практики усмирения эго. Подарок для участниц продвинутой группы. Таня им не поверила и, потратив ещё полчаса, выяснила, что на самом деле зеркала дарили избранным девочкам, которых приглашали погостить в доме на выходные для проведения особой практики. Несмотря на усилия Тани, Андрей отрицал, что Маша и другие пропавшие девочки оставались в доме и участвовали в особых практиках. Под давлением Вероника написала все имена избранных.

На улицу Таня вышла, когда уже стемнело. Она оглянулась по сторонам. Окна горели только в доме Андрея и Вероники.

– Кто тут ещё живёт?

– Да никого, – Вероника поёжилась от холода. – В мае приедут, а пока холодно. У всех квартиры в пятнадцати минутах езды. В сады приехали и вечером домой.

– Что там за сарай?

– Это? – Вероника посмотрела в конец участка. – Там живёт дед Степан. Три дня уже бухает. Давно с ним такого не было.

В гостиницу Таня вернулась в два часа ночи. Двери уже закрыли, и пришлось будить портье звонком.

– Поздно вы сегодня, – дверь открыла сонная девушка в чёрном костюме и когда-то белой, а теперь застиранной серой блузке. – Вам, кстати, конверт оставили.

Таня почувствовала, как немеют руки.

– Держите!

Белый конверт, без штемпеля об отправке. На конверте напечатано: «Татьяне Задорожной».

– Кто его принёс?

– Не знаю, другая смена оставила, – девушка зевнула. – Думаете, сибирская язва?

Таня взяла конверт. Она знала, что внутри, до того, как почувствовала тяжесть зеркальца.

В конверте лежало зеркальце и записка «Ты следующая». Таня подумала, что написал похититель или похитительница в записке девочкам? Все они, получив подарок, скорее всего решили, что Андрей назначил их избранными. Скорее всего в записке указали место, куда прийти. Логичнее – дом Андрея. Там темно, пустынно. Если закричать – некому услышать.

Таня взяла блокнот и просмотрела свои записи. Потом открыла новый лист и написала имена подозреваемых.

Андрей. Глава «секты». Мотив:? Алиби: занятие и чаепитие. Мог предупредить Машу спрятаться и подождать, пока все уйдут?

Вероника. Преданная помощница Андрея. Мотив: ревность. Алиби: занятие и чаепитие. Могла уйти, и никто бы не заметил. Доступ к зеркалам. Пользуется доверием девушек.

Дед Степан. Мотив:? Алиби:? Доступ к зеркалам, находится в доме, куда мог заманить девочек. Почему сейчас? Ранее не совершал преступлений или хорошо скрывал?

Таня задумалась. Что-то она упускает. Она взяла в руки зеркальце. Бессмысленные вензеля. Попыталась достать зеркало из оправы, но оно не поддавалось. Достала маникюрную пилочку, нашла трещину и аккуратно подсунула её под стекло. Постепенно зеркало стало отступать от основы, Таня чуть нажала, и зеркало треснуло.

– Чёрт!

Таня ударила зеркалом по столу. Мелкие осколки разлетелись в стороны. Внутри оправы тоже вензеля. Они как будто продолжали узор, но Таня сразу узнала монограмму из двух букв: ВВ. Пальцем она провела по шраму на правой руке. Тот же символ. Те же буквы. ВВ. Владислав Воронцов. Влад.

Жестоким с ней он стал не сразу. Сначала были ссоры. Потом мелкие тычки, обидные слова. Первый раз он избил её через три месяца после свадьбы. Таня в тот же день поехала домой, но мать уговорила её вернуться. В другой раз мать даже не стала пускать её в дом, чтобы «бегать не привыкала, решала всё в семье». Последней стала ссора, когда он издевался над ней все выходные, вырезав монограмму ВВ на правой руке. После этого она нашла силы уйти, подать на развод. Жить пришлось у его бабушки. Единственной, кто ей поверил и пустил к себе. Таня, конечно, обращалась в полицию. Зимин посоветовал «найти подход к мужу, по-женски».

Бабушка… Тот самый дом! Схватив ключи от машины и куртку, Таня выбежала из гостиницы.

Уже начинало светать, и Таня ехала, выключив фары. Но шум двигателя всё равно бы услышали. Пришлось бросить машину. Засунув за пояс пистолет, Таня стала пробираться к дому Влада. Его бабушка умерла четыре года назад. Как раз тогда пропали две девушки. Потом через год ещё одна. Два года назад, когда Андрей открыл свою «секту», девушки стали пропадать чаще. Слишком лёгкая добыча? Или Влада раздражал другой мужчина, к которому девушки приходили сами? Несмотря на привлекательную внешность, Владу не везло в отношениях. Чаще всего девушки, начав с ним встречаться, не хотели продолжения.

Таня хорошо помнила планировку и знала, что, обойдя дом, можно забраться через маленькую дверцу в подпол. Замок легко сбился камнем. Таня поползла в темноту в поисках люка.

В комнате мог быть Влад, поэтому, прежде чем поднять дверцу наверх, Таня достала пистолет.

Пусто. Глаза уже привыкли к полумраку, и Таня тихо продвигалась вперёд.

Ещё одна комната – пусто. Половицы скрипели. Надо действовать быстро. Кухня – пусто. На второй этаж она не пошла, решив спуститься в погреб.

Только открыв дверь, Таня почувствовала запах мочи и пота. Включив фонарик, она увидела девушку. Руки связаны. Глаза дикие. Рот заклеен скотчем.

– Маша! Маша, милая, я нашла тебя! Всё будет хорошо, подожди, я сейчас разрежу верёвки.

Маша мычала и извивалась, пока она пыталась её освободить. В этот момент кто-то ударил Таню сзади по голове.

От удара Таня упала на пол и попыталась отползти в сторону. Голова кружилась и сложно было сохранять равновесие.

– Ну что, ты меня нашла, – прозвучал рядом голос Влада.

– Это ты. Это всё время был ты.

– Не такая уж ты и дурочка. Зря твоя мама ругала Светку, что она тебе позвонила.

– Влад, зачем тебе Маша?

– Потому что хочу.

– Где другие?

– Скоро встретишься.

– Ты хочешь меня убить?

– Хочу выбросить тебя. На свалку. Там место такому мусору. Мне казалось, что ты настоящая. Хотел жениться, заботиться. Но ты не хотела нормально жить.

– Ты бил меня.

– Ты по-другому не понимала.

– Влад, я любила тебя.

– Думаешь, ещё что-то значишь для меня и я тебя пожалею? Ты для меня никто. Мусор. От. Которого. Надо. Избавиться.

– Те девочки были мусор?

– Те девочки были дурочки, как и все девочки. Пришлось их учить. Это нормально. Для девочек. Быть дурочками.

– Если они не хотят учиться – они мусор?

– Заткнись… Сегодня всё закончится. В это раз некуда тебе бежать. Никто за тебя не вступится. Всем наплевать на тебя.

– Зато тебе нет, Влад. Мог уже убить меня. Но нет. Болтаешь, смеёшься. Ты любишь меня. А я взяла и бросила. Уехала и не вспоминала. Спала с мужиками, показывала шрам, и мы ржали над тобой.

– Сука! – Влад размахнулся, чтобы её ударить, но в этот момент на него бросилась Маша. Он успел схватить её за волосы и ударить о стену.

– Не трогай её!

Влад обернулся. Таня успела достать пистолет и держала его на прицеле.

– Ты никогда не выстрелишь в меня.

Он шёл прямо на неё.

– Никогда не могла дать мне отпор. Никогда. Я тебя резал, а ты только плакала.

Таня отступила к стене. Он подошёл вплотную к дулу пистолета. Они смотрели друг на друга в упор. Влад разжал её пальцы, сжимающие курок.

– Ты не умеешь дать отпор. Слабая. Такая же, как все.

Он вытащил пистолет из её рук и отбросил в сторону. Сделал шаг назад, и в этот момент она нанесла ему удар ножом в шею. Глаза Влада расширились от удивления. Он скривился от боли, пытаясь закрыть руками рану.

– Знаешь, за это время я многому научилась. Теперь твои отпечатки на моем пистолете. Ты его вырвал, я защищалась. Теперь никто не скажет, что ты невиновен.

Влад упал на колени. Из шеи лилась кровь.

Таня подошла к Маше и обняла её.

– Всё хорошо. Ты в безопасности. Он больше ничего тебе не сделает. Он больше никому ничего не сделает.

К приезду полиции Влад был уже мёртв. Машу доставили в больницу.

Зимин пытался повесить на Таню превышение самообороны, но против него началось внутреннее расследование. Оказалось, на Влада не раз подавали заявления женщины, которых он избивал, но полиция их игнорировала. Статья об этом вышла в федеральных СМИ. Кто слил информацию прессе – до сих пор загадка.

После раскрытия дела Таня вернулась в Москву. Сидя на открытой террасе любимого кафе, она смотрела на неотвеченные звонки от матери. Знала, что скоро ответит, но время пока не пришло.

– Какая необычная татуировка, – официантка поставила кофе и задержала взгляд на Таниной руке. – Можно посмотреть?

– Конечно, – Таня протянула руку и подняла рукав. Больше она не боялась, что кто-то увидит её шрам.

Тиана Каракада́.
Кривые зеркала

– Дамы и господа, – тамада выдержал паузу, привлекая гостей, – как вы уже заметили, наша свадьба полна сюрпризов. Один из них приготовил жених. И я передаю микрофон фронтмену известной в городе кавер-группы Владу Элвису!

Большой зал «Эдема» искрился, переливался богатыми люстрами, хрустальными бокалами и драгоценностями дам. Сегодня Роман Григорьевич, владелец этого ресторана, а также «заводов, газет, пароходов», выдавал юную дочь за простого парня. А что поделать, если Элечка влюбилась? Придётся папе проталкивать зятя, помогать его карьере, чтобы единственное чадо ни в чём не нуждалось. Даже продюсера из Москвы пригласил, своего давнего приятеля. Примерно так шептались добрые языки за столиками свадебного пира.

С тех пор как группа «Элвис и ребята» начала выступать в ресторане папы, популярный в городе исполнитель каверов Влад стал кумиром Эли. Наивная, добрая девушка не замечала, насколько её избранник самовлюблён и эгоцентричен. Вот и сейчас Влад захотел свадьбу в стиле пятидесятых. И я догадывалась почему. Этот молодой мужчина использовал всех и вся для своей цели – стать звездой. Как можно, чтобы всё внимание было приковано к невесте? А он?! Надо признать, Влад очень похож на Элвиса Пресли. Брюки клёш, рубашка, причёска под Элвиса – всё притягивало внимание публики именно к нему. Но Эля не замечала уловки, она светилась и в наряде пятидесятых была прелестна: юбка чуть ниже колен с пышными подъюбниками подчёркивала изящность талии и плавные изгибы фигуры, а лиф делал декольте таким соблазнительным, что позавидовала бы сама Мерилин Монро.

Влад поднялся на сцену, взял микрофон.

– Элечка, любимая! – слова прозвучали нежно и искренне: – Эту песню я написал для тебя. Так пусть она станет нашим талисманом.

Зазвучали первые джазовые аккорды.

Влад пел о рыженькой девчонке с чистым взглядом карих глаз и о своём счастье. Эля, прижав пальчики к губам, слушала, едва дыша. Джазовая мелодия перелилась в рок-н-ролл, и невеста, лёгкая, словно бабочка, вспорхнула на сцену. К ней присоединились и зажгли зал её друзья, ребята и девчонки из группы «Аллегро».

– Потрясающий голос, – шепнула я мужу, которого ещё со школы все звали Сатаной.

– Да, упустил твой братишка Элечку.

– Семь лет танцевать вместе, да они ж как брат и сестра. Я Эльку и Петьку и на занятия, и на конкурсы возила. Если б Петька женился на Эле, у меня было бы чувство, что я поженила своих детей.

– Петьку не скоро окольцуют. Шебутной, горячий, живёт на полную катушку.

– Петька разгильдяй. Он наслаждается жизнью, понимаешь?

– А Роман Григорьевич женат?

Отец Эли, крупный светловолосый и светлобровый мужчина, напоминал мне белого медведя. Но не из мультиков, а сурового опасного зверя.

– У него шуры-муры с Ольгой, заврестораном. Видишь, рядом с ним крупная платиновая блондинка? Она раньше с Владом крутила, до сих пор от него фанатеет. Сейчас переключилась на лямур с Романом Григорьевичем.

– И будет она Владу тёщей.

– Похоже так. Жаль, что Марья Ефимовна так и не смогла прийти на свадьбу. А Влад молодец, вот увидишь, он поднимет мать на ноги, вылечит.

Зазвучал твист Чака Берри «Tutti Frutti», и все ринулись танцевать.

– Иди и ты, покажи класс, – Сатана вытянул искалеченную ногу.

– Нет, я с тобой. – Мне не хотелось оставлять мужа.

– Ты сегодня сногсшибательна. Похожа на принцессу Фавзию.

– Это она на меня похожа.

– Ей больше девяноста.

– Ну, мерси за комплема́н, – я присмотрелась к своему отражению. – Разуй глаза, Сатана, я выгляжу моложе!

– Шикарный ресторан, между прочим, – огляделся Сатана, – и зеркала, зеркала, зеркала…

– Куда ни повернись, везде – мы. Ты и я внутри зазеркалья!

– А тебе не кажется, что в зеркалах всё видится иным?

– Смотри, Петька шепчет на ухо Эле. И моська лукавая. Вот шкода, уже что-то затеял, – я хорошо знала брата.

– Этакая жанровая картинка в зеркале, не находишь? А вон Влад. Внимательно слушает этого, из Москвы…

– Продюсера. Марика Левина.

– Каждое слово ловит, поддакивает. Гляди, Левин таки даёт ему визитку!

– И Ольга тут как тут! Визитку рассматривает. Если касается Влада, везде свой нос сунет, – эту хищницу я знала не первый год.

– Неужели продюсер приглашает Влада в Москву?

– Ничего удивительного.

– Ну да. А говорун тамада в уголок забился. Не туда, в зеркало смотри! Какой он невзрачный.

– Да, в зеркале это хорошо видно. А на сцене – орёл! Он в Эльку со школы влюблён. Страдает тайно. Об этом все знают.

– А в отражении его истинное лицо. Лицо печального клоуна.

– Ты просто видишь то, что хочешь видеть!

– Веруня, мы все видим то, что хотим видеть.

– Может, поэтому столько в жизни недопониманий.

– И преступлений.

Я огляделась: граница между реальностью и нереальным зеркальным миром исчезла, всё смешалось.

– Сатана, тебе не кажется, что зеркала как-то влияют на нас?

– Конечно. Мы внутри огромного зеркала. Действительность искажается. Страшно?

– Очень. Как мы теперь узнаем, где правда, где ложь?

– Давай выйдем из этого потустороннего мира кривых зеркал.

Я кивнула.

– Покурим?

– Ай-яй-яй, врач и курит.

– Сатановский! Не начинай! Ты тоже врач.

– Мне положено. Я – патологоанатом. И, между прочим, Сатана.

– Ты Сатана не между прочим, а настоящий.

Я взяла мужа под руку и подстроилась под его шаг.

 
* * *
 

Неугомонный тамада подал знак музыкантам.

– Уважаемые гости, мне есть что сказать. Пока «свадьба пела и плясала», украли новобрачную!

– Кто посмел? – Влад протискивался сквозь толпу.

На сцену поднялся Петька. Рядом с крепким Владом он в свои двадцать пять казался мальчишкой.

– Не торопись, женишок. Что не жалко за суженую?

– За неё? – Влад сглотнул. – Жизнь!

Все замерли, кто-то крикнул: «Браво!» – и раздались аплодисменты.

– Сильно. – Петька откинул назад волосы пятернёй. – За правильные слова, дружище, я верну тебе невесту. Заслужил!

– Э, нет, – вмешался тамада, – по обычаю жених должен выпить из её туфельки.

– Да с удовольствием! Наливай!

Петька опустил стопочку водки в атласную туфельку и протянул жениху.

– За Элю! – выпив до дна, Влад повернулся к Петьке: – Где ты её оставил?

И они направились к выходу.

Через несколько минут тамада вновь нацепил на себя улыбку и приподнятое настроение.

– Друзья, минуточку внимания! Предлагаю встретить нашу прекрасную невесту громкими…

В это мгновенье в зал ворвался Петька.

– Там… это… Элю убили… кажется.

 
* * *
 

До сих пор не могу понять, как я мчалась на высоченных шпильках и не грохнулась.

В малом банкетном зале, его ещё называют серебряным, толпились люди.

– Вызывайте скорую!

– Вызвали уже.

Наконец я пробралась сквозь толпу. На полу, запрокинув голову, лежала Эля, бледные руки сложены на груди. На маленькой ножке переливалась стразами только одна туфелька, поэтому казалось, что это не Эля, а убежавшая с бала Золушка.

Рядом на коленях стоял Влад.

– Отошли! Отошли все! – орал он.

Я прикоснулась к шее девушки, кожа была тёплой, но пульса не было.

– Она мертва, – проговорила я, – вызывайте полицию.

– Это обморок! – Влад разорвал лиф свадебного платья. – Откройте окна! – он наклонился над Элей и попытался сделать искусственное дыхание.

Подошёл Сатана, взял Влада за плечи.

– Не надо, не трогай её.

Влад дрожащей ладонью провёл по волосам мёртвой невесты, сжал свою голову руками и зарыдал, громко, с надрывом, как плачут от горя сильные мужчины.

 
* * *
 

– Ну, что думаешь?

Когда всех вывели из зала, мы с Сатаной начали осмотр.

– Что тут думать? Задушили.

– Немыслимо. Все любили девочку. Светлый, чистый ребёнок. У кого рука поднялась?

– Вера! Опять? Только посмей вмешаться в расследование! Мне и первого раза хватило. Опоздай мы тогда с Бахриным…

– Ладно, ладно.

– И Бахрину накажу, чтоб держал язык за зубами.

– Бахрин – кремень, ты знаешь.

– Нет, я не понял, Вера, ты услышала меня?

– Иди к чёрту, Сатана. Услышала!

Дверь открылась, вошёл старший следователь Бахрин, а за ним и следственно-оперативная группа.

Бахрин – а по имени его никто не называет – давний друг нашей семьи. Сухощавый, энергичный, лет сорока, немногословный и категоричный. Он одинок, и только с нами суровый Бахрин поддерживает отношения.

– Что, Сатановские, устроили свадебный переполох? – начал было он, но увидев наши лица, осёкся.

– Жестоко. Очень жестоко, – наклонился над Элей Бахрин. – А ты почему здесь? – повернулся он ко мне.

– Я? Оказать помощь… Я ж думала, она жива.

– Только посмей вмешаться в расследование!

– Бахрин, и ты тоже! Вот прям слово в слово! Идите вы…

И я вышла, предоставив Бахрину и мужу работать дальше.

Меня беспокоили Петька и отец Эли. Но знакомый врач скорой помощи заверил, что Роману Григорьевичу сделали укол успокоительного, и я отправилась искать брата.

Поплутав по ресторану, нашла его в гримёрке. Петька сидел, забившись в угол, обхватив руками колени. Его била мелкая дрожь, и я знала, что это значит. В той аварии выжил только Петька; смерть родителей повлияла на десятилетнего брата так сильно, что он стал панически бояться умереть. Мне было двадцать, но я сделала всё, чтобы Петька не попал в детдом, вырастила его и знала, чем он дышит и чем живёт.

– Петя, Петька!

Мы обнялись.

– Это страшно, очень страшно. Надо пережить, – я гладила его по спине и чувствовала, как проходит дрожь. – А что было, Петруша? Ты повёл Элю в серебряный зал, так? Там кто-то был?

– Там… – начал было Петька, но зазвонил телефон. – Меня Бахрин зовёт. Он в кабинете Ольги Звягиной, ну, заврестораном.

Мы поднялись. Петька предупреждающе вытянул ладонь.

– Я сам! Не вмешивайся!

– Йоськин кот! И он туда же!

Я металась у двери кабинета Ольги, как лиса в клетке: прикладывала ухо к щёлочке, пыталась заглянуть, искала предлог, чтобы войти, всё было напрасно. Да ещё черти принесли Сатану.

– Так я и знал! А ну, марш отсюда! Быстро домой! Тех, кто во время убийства не выходил из золотого зала, отпустили.

– Как это – отпустили?

– По видеокамере определили, кто выходил. С ними работают.

– А кто убил Элю, нашли? По видеокамере?

– Нет. В ресторане меняют камеры на новые. Ольга перед свадьбой распорядилась. Только в золотом зале оставили, специально на этот день.

– Странно.

– Главное, вовремя.

 
* * *
 

– Бахрин, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Не знаю, что ты хочешь, но нет! Даже не думай!

Признаться, я была в отчаянии, Петьку закрыли в подсобке как главного подозреваемого.

Чтобы не смотреть на меня, Бахрин делал вид, что пишет. Я отлично знала, этот железный человек мог вынести многое, даже мои слёзы, но только не мою улыбку.

– Гражданка, это кабинет следователя, а не проходной двор.

– Это кабинет заврестораном, – я широко улыбнулась, и Бахрин поплыл.

– Горгона.

– Согласна. Дай поговорить с Петькой.

– С ума сошла?

– Бахрин, ты же сам не веришь, что Петька – убийца.

– Он главный подозреваемый, у него нет алиби.

– А мотив?

– Ревность. Эля от него ушла к Владу.

– Послушай, – я села рядом с Бахриным, – у Петьки после аварии танатофобия. Я столько лет лечила его. А сейчас… Элю… А он один в таком состоянии… Бахрин! Ты же не хочешь, чтобы у Петьки был срыв?

Он посмотрел на меня и устало потёр лоб.

– И ещё, – я плечом слегка толкнула плечо Бахрина, заглянула в лицо, – мне Петька выложит то, чего не станет говорить тебе.

– Подведёшь ты меня, Вер, под монастырь. Ну, хорошо, пойдём.

У подсобки на красной плюшевой банкетке сидел полицейский и пролистывал страницы смартфона. Бахрин открыл дверь, вложил ключ в его руку.

– Пусть поговорят. Потом закроешь.

Я вошла в подсобку.

Это была небольшая кладовка, заставленная ящиками и пустой тарой. Свет из небольшого окошка слабо освещал неуютное помещение.

– Эй, арестант, ты где? – я нарочно говорила бодрым голосом.

– Вера! – протянул ко мне руки Петька.

У него началась одышка, его ладони были влажными, и мне показалось, что Петино сердце бьётся часто-часто. «Господи, – молила я, – только не это!»

Мы сели на ящик.

– Петя, как всё было?

– А что говорить? Я уже рассказал Бахрину.

– Подробно?

– Нет. Я же не убивал.

– Йоськин ты кот, Петька! Рассказывай! Всё по порядку, и ничего не пропускай!

Вскоре я вышла. Теперь я знала, что делать. В первую очередь надо вытащить брата. Окошко из подсобки выходило на кухню. К счастью, там никого не было, и я осторожно, как мышка, пробралась к окну и повернула ручку.

– Вылезай. Только не громыхни чем-нибудь.

Петька подставил ящики и рыбкой скользнул в проём окна. Вскоре он был на улице.

 
* * *
 

Я входила в золотой зал, когда меня перехватил Сатана и уволок за кулисы.

– Это ты Петьке помогла бежать? Рехнулась? Что я тебе говорил – не лезь в это дело! Бахрин в бешенстве. Сыскари рыщут по всему городу, ищут нашего зэка.

– Сатана, миленький, помоги! Задержи следака. Мне осталось совсем чуть-чуть, мне кажется, я знаю, кто убийца.

– Что, правда раскопала?

– Ага. Проверить надо. Успокой Бахрина. Заговори, коньячку с ним по чуть-чуть…

– Коньячку? Правда, что ли?

– Он отходчивый.

– Я тоже, если по коньячку…

 
* * *
 

Золотой зал померк. Тёмная сцена с сердцами на заднике и покинутыми инструментами была словно из последнего акта какой-то пьесы. Казалось, с весёлой свадьбы прошла вечность. Время разломилось на две части и остановилось. Я стояла в точке излома и из настоящего смотрела на прошлое: на сервированные столы с блюдами, вазами, поблёскивающими бокалами, зеркальные стены, украшенные цветами и серпантином.

В тусклом свете бра, точно застывшие привидения, сидели люди, среди которых был убийца.

– Петьку арестовали. – Я присела на краешек стула. – Прошу вас, может кто-то его видел во время… – я глянула на Романа Григорьевича и осеклась.

Первым заговорил тамада.

– Меня уже допрашивал следователь Бархин… э-э, Бахрин, кажется. Ничего нового не добавлю. Я посетил туалетную комнату, там был Влад. Он сполоснул лицо и вышел. Я – вслед за ним.

– Сразу?

Тамада задумчиво почесал кончик носа.

– Почти.

Я наматывала прядь волос на палец. Эта привычка с детства помогала мне думать.

– Получается… да, получается, вы – алиби друг друга.

– Именно так, – тамада зажал между пальцами сигарету, но не зажёг, развёл руками. – Среди нас априори не может быть убийцы.

– Почему? Ольга, например.

– Что-о? Нет, ну нормально, вообще? – Ольга достала из пачки тамады сигарету и, не дожидаясь мужской услуги, прикурила от своей зажигалки. – Вы – следователь? Нет? Вот и не лезьте со своими вопросами. Мы не обязаны вам отвечать.

Роман Григорьевич поднял голову.

– Мне позвонили.

Я положила ладонь на его руку. На большом пальце краснела свежая царапина.

– Это… – смутился мужчина.

– Не надо. Вас я ни о чём не спрашиваю.

– Гремела музыка, и я вышел на улицу, чтобы поговорить.

Ольга выдохнула сигаретный дым.

– А где были вы со своим муженьком? А?

– Мы с муженьком, – с ней я была резка, – не входим в число подозреваемых.

– Остаётся ваш Петька!

– Это ещё надо доказать!

– Ха! А тут и доказывать нечего. Эля его бросила. Ревность, знаете ли, страшная пытка. И он последний, кто видел Элю в живых.

Ольга, подняв лицо и выдвинув вперёд челюсть, медленно выдохнула дым.

– У вас, Ольга, тоже была причина. Вы Владу проходу не даёте.

Ольга заюлила, заговорила фальцетом:

– Я?! Что за чушь?!

– И что такое ревность, вы отлично знаете.

Я встала и направилась к выходу.

– Ненормальная какая, – услышала я нервный шепоток Ольги.

 
* * *
 

Глубокая ночь нагоняла сон. Сатану я нашла в вестибюле, он мирно спал в кресле. Было жаль будить мужа, и я какое-то время с нежностью смотрела на его смуглый лоб, резкие, будто вырезанные, черты лица, чуть капризные губы.

– Сашка, – позвала я тихонько.

– Где тебя носит? – не открывая глаз, пробормотал он.

– Везде, – рядом стоял Бахрин. – Когда-нибудь, Вера, я тебя посажу.

– Я случайно. Правда, правда.

– Как ребёнок! – Бахрин устало махнул рукой. – Жду завтра Петьку у себя.

Я улыбнулась.

– Ты самый лучший Бахрин на свете.

– Уйди, лиса. Все по домам. На сегодня всё.

– Не всё. Смотри, – Сатана смахнул сон, зевнул и достал из кармана маленький прозрачный пакетик, – лежало под телом.

Я уставилась на содержимое пакетика, открыв рот.

Это была визитка Марика Левина.

 
* * *
 

Я позвонила соседям.

– Вы?

– Пришла сделать Марь Ефимовне укол.

Марья Ефимовна, мать Влада, была женщиной стальной воли, резкой, решения принимала молниеносно. В юности была замешана в убийстве и отсидела срок от звонка до звонка. Она не любила говорить об этом, но отпечаток того времени чувствовался в её манерах, образе жизни, общении с сыном.

Я змейкой проскользнула мимо Влада, остановилась в прихожей и продолжила шёпотом.

– Влад, я знаю, кто убил Элю.

– И я знаю.

– Ты о Петьке? Тоже мне, друг называется.

– А кто тогда?

– Здравствуйте, Марья Ефимовна! – бодрым голосом сказала я в открытую дверь. – Как вы себя чувствуете?

– Ничего, Верка, нормально, как после инсульта.

– Сейчас укольчик поставлю, и всё будет хорошо.

Я протёрла руки спиртовой салфеткой, приготовила инъекцию.

– Сынуля заходил, – женщина кивнула на вазочку с конфетами, – а Элька, краля, наверняка дрыхнет.

Я отвернулась, чтобы себя не выдать.

– Да, Эля спит.

 
* * *
 

На кухне сидели двое: Влад и Ольга. Я усмехнулась.

– И почему я не удивлена?

Бутылка виски, две стопки и блюдечко с сыром украшали стол. Ольга, всё ещё в коктейльном платье, выглядела уставшей. При моих словах она недовольно вздёрнула подбородок, но промолчала.

Влад сидел за столом, его опущенные плечи выражали безысходность.

– Ольга, вы так и не объяснили, где были во время убийства.

– И не собираюсь.

– Возможно, дело было так: вы устраняете Элю. Из мести, что он вас бросил, подставляете Влада. Потом выходите замуж за Романа Григорьевича и прекрасно живёте с его миллионами.

Влад поднял мутные глаза. Перекошенное, опухшее от слёз лицо его было страшно. Влад налил виски и резко махнул их в горло.

– У Ольки кишка тонка.

– У твоей Ольки нет алиби. Зато есть мотив.

– А-а, ну если так, тогда конечно. Олька. Точно!

Ольга ахнула.

– Я не убивала!

– Или Петька. Мой лучший друг! – Кулачище Влада стянул скатерть и грохнул что есть силы по столу. Стаканы и бутылка перевернулись, виски залил скатерть.

– Влад, когда Петька повёл прятать невесту, ты пошёл за ними. Так? Ты не следил, ты хотел сказать им, что Марик Левин приглашает тебя в Москву. Что ты увидел в серебряном зале? Они обнимались?

– Да-а! Я стоял в этих душных портьерах и искал в карманах долбаную визитку. Поднимаю глаза и вижу в зеркалах, в этих чёртовых зеркалах, Эля сидит на диване и смеётся. А Петька уже залез ей под юбку! Тварь! – Влад помотал головой, затем продолжил: – Я не знал, что делать, как поступить. Меня бросило в жар, в висках – молоты: бум, бум, бум! Я выскочил, в туалете умылся. И ушёл. Там ещё этот, тамада, крутился.

– И что, Петьке даже морду не набил? Бред! Всё было не так, – я старалась говорить спокойно. – Эля подвернула ногу, и Петька усадил её на диван. Он снял с её ножки туфельку, помассировал ступню. Наверное, было щекотно, Эля засмеялась, и шутя накрыла его пышной юбкой. Всё. А в зеркалах ты увидел то, что хотел увидеть. Ты сполоснул лицо и вернулся, но Петьки уже не было. – Я прикурила от спички, помахала ею, чтобы затушить пламя. – Она всегда смеялась, когда на неё кричали. Это нервное, понимаешь? Защитная реакция. А ты… – я помолчала. – Ревность, как кривые зеркала, искажает реальность, подсовывает нам то, чего нет.

Влад смотрел исподлобья, его лицо багровело, сжатые кулаки тяжелели, казалось, они наливались свинцом.

– Визитку, что дал тебе продюсер, нашли под телом Эли. Наверняка на ней твои отпечатки. Влад, – я посмотрела ему в глаза и отчеканила каждое слово: – Это ты убил Элю.

Через мгновение я лежала на столе в луже виски. Жёсткие пальцы сжимали горло. Было больно. Я когтями впивалась в руки Влада, царапала ему лицо, пинала ногами, но силы оставляли меня.

– Олька, держи её! – хрипел Влад, – Держи ноги!

Передо мной склонилось перевёрнутое лицо Ольги, её безумные глаза.

«Вот и всё», – подумала я.

– Я не… Я не… – залепетала Ольга, схватила бутылку и с маху треснула Влада по голове.

В полуобмороке я увидела, как, толкая друг друга, вбежали Бахрин, Петька и Сатана.

 
* * *
 

Я стояла на ступеньке и жмурилась от яркого солнышка. Отъезжающая полицейская машина увозила Влада. Трое мужчин вышли из подъезда, остановились рядом и сделали вид, что меня не замечают.