Автор книги: Коллектив авторов
Жанр: Прочая образовательная литература, Наука и Образование
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 77 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]
Актуальность и обусловленность криминализации как ее направление
В. Н. Бурлаков,
д-р. юрид. наук., профессор
(Санкт-Петербургский государственный университет)
В сфере борьбы с преступностью актуальность криминализации нужно понимать как наличие устойчивой негативной тенденции (распространенность) какого либо опасного явления и отсутствие (или недостаточность) юридического инструментария для его предупреждения. Недостаточность юридического инструментария также может быть связана с появлением проблем у правоохранительных органов при правовой оценке таких явлений (квалификационные проблемы, проблемы доказывания и др.). Таким образом, актуальность криминализации характеризуется следующими признаками: устойчивой негативной динамикой явления, подтвержденной качественной юридической и криминологической экспертизой; наличием непреодолимых проблем в практике его предупреждения; отсутствие в действующем законодательстве приемлемого юридического инструментария криминализации.
Полагаем, что актуальность криминализации напрямую связана с критериями криминализации, и выступает как форма некой совокупности таких критериев. Отсюда видно, что актуальность криминализации зависит от типичных критериев (оснований) криминализации, и сама по себе к ним не относится.
Обусловленность криминализации нечто большее, чем основания уголовно-правового запрета. Обусловленность охватывает широкий спектр причин: социальных, экономических, криминологических, политических и т.д. Обусловленность криминализации есть трудно достижимая цель, она всегда основана на компромиссе. Поле такого компромисса это поиск оптимального решения между двумя полюсами: от неправового закона, о котором в криминологии говорится как преступном законе, до закона, в отношении которого можно прогнозировать максимум позитивных результатов при минимуме негативных издержек (аналогично одному из общих начал назначения наказания, предусмотренному в части 3 ст.60 УК РФ, а именно влияние наказания на исправление осужденного и на условие жизни его семьи).
История действующего УК РФ может стать интересным объектом для изучения актуальности и обусловленности криминализации как направлений криминализации. Дискуссия в теории уголовного права о необходимости новой редакции уголовного кодекса прямо об этом свидетельствует. Мы бы отметили, что эта история также является примером т.н. искусственной актуальности и обусловленности криминализации, мотивы которой порой прямо не связаны с общественной опасностью явления. Например, сейчас в СМИ всплывает вопрос: нужно ли криминализировать деяния, совершенные лицами кавказской национальности, как относительно самостоятельные явления? Ведь можно начать с расширения административного контроля, а закончить введением уголовно-правового запрета. Но разве сама постановка такого вопроса не образует возбуждения ненависти и вражды по признаку принадлежности к определенной национальности (ст.282 УК РФ). Не хотелось бы, чтобы наивное рассуждение журналиста54 было воспринято законодателем как актуальность криминализации как в одну, так и другую сторону.
Понятийный аппарат учения о криминализации (декриминализации) деяний
К. В. Чемеринский,
канд. юрид. наук, доцент
(Пятигорский институт (филиал) Северо-Кавказского федерального университета)
Известно, что любое учение (теория) базируется на определенных категориях, определяющих в своей совокупности ее понятийный аппарат. Как справедливо отмечает С. И. Курганов, «одной из центральных логико-методологических проблем в науке является проблема оснований теории, т.е. тех основных понятий, принципов и положений, из которых (явно или неявно) исходит научная теория при получении результата»55.
В исследованиях, посвященных учению о криминализации (декриминализации) деяний, не наблюдается единообразного подхода к определению его основных, базовых категорий, что негативно сказывается на его дальнейшем развитии и совершенствовании. На существование проблемы «терминологической разноголосицы» в современных научных концепциях криминализации (декриминализации) деяний обращает внимание Ю. И. Бытко56.
Одним из основных понятий теории криминализации деяний является его основание. Под основанием в философии понимается «необходимое условие, являющееся предпосылкой существования каких-либо явлений (следствий) и служащее их объяснением».57
В вопросе об основании криминализации деяний в уголовно-правовой доктрине, в целом, наблюдается единство подхода. Так, большинство авторов утверждают, что основанием криминализации деяния является наличие у него свойства общественной опасности.58 В то же время, А. И. Коробеев утверждает о наличии целой группы оснований криминализации: юридико-криминологических, социально-экономических и социально-психологических.59 Представляется, что в данном случае А. И. Коробеев смешивает основание криминализации деяния с его принципами и причинами (факторами, требованиями), поскольку, следует признать правильной позицию, согласно которой, основанием криминализации выступает именно наличие общественной опасности у криминализируемого деяния.
Не менее сложной проблемой является вопрос о понимании и содержании самой общественной опасности. В первую очередь, важно решить вопрос о присущности общественной опасности исключительно преступлениям либо и иным правонарушениям. Так, по мнению ряда авторов, общественная опасность является сущностным свойством не только преступлений, но и административных, дисциплинарных и гражданско-правовых деликтов.60 Представляется, что в данном вопросе следует исходить из консенсуального положения о наличии общественной опасности исключительно у преступлений, поскольку теоретически обосновать любую из названных позиций не представляется возможным. В связи с указанным, следует критически оценить положение, изложенное Конституционным Судом РФ в постановлении от 10 февраля 2017 г. о наличии у преступления, в отличие от иного правонарушения «криминальной общественной опасности».61 Полагаем, введение в правовую теорию подобной категории, предполагающей наличие и «некриминальной» общественной опасности, породит излишние схоластические споры, лишенные рациональной составляющей.
Общественная опасность в уголовном праве определяется как свойство деяния причинять вред либо создавать угрозу причинения вреда охраняемым уголовным законом общественным отношениям. При этом, отмечается объективный характер данной уголовно-правовой категории, получающей в результате ее оценки законодателем, свое нормативное воплощение в уголовно-правовом запрете определенного поведения. Сама общественная опасность характеризуется двумя критериями – характером (качественный критерий) и степенью (количественный критерий).
Применительно к проблеме криминализации деяний, Л. М. Прозументов считает, что установление уголовно-правового запрета обуславливается степенью общественной опасности деяния, характер же общественной опасности лишь определяет отнесение деяния к числу правонарушений вообще.62
Полагаем, что установление уголовно-правового запрета определяется именно характером общественной опасности какого-либо деяния, являющегося типичным для всех поведенческих актов данного вида, влияющим как на особенности его описания в уголовно-правовой норме. Степень же общественной опасности конкретного посягательства индивидуальна, определяется особенностями его совершения и влияет на индивидуализацию наказания.
Самостоятельной категорией рассматриваемого учения является категория принципов криминализации деяний, под которыми понимаются основные начала (идеи), определяющие сущность, содержание и направленность уголовно-правового запрета, обращенные к законодателю, правоприменителю и гражданам.
Анализ имеющихся в уголовно-правовой доктрине позиций позволяет заключить, что многие авторы включают в перечень принципов криминализации общественно опасных деяний одни и те же явления, называя их при этом по-разному (принципы, факторы, основания, критерии).
Не вдаваясь в анализ высказанных точек зрения по поводу как перечня принципов криминализации деяний, так и их содержания, и, исходя из понимания криминализации общественно опасного деяния как процесса выявления конкретной формы общественно опасного поведения, нуждающейся в уголовно-правовом противодействии, формулировании соответствующей модели запрещаемого деяния и ее адекватном описании в нормах уголовного закона с помощью средств юридической техники,63 полагаем целесообразным выделение двух уровней этой системы: 1) принципы формирования модели уголовно-правового запрета общественно опасного человеческого поведения (экономии уголовной репрессии, допустимости, системности, социальной целесообразности); 2) принципы отражения указанной модели в тексте уголовного закона (адекватности, единства и определенности терминологии). При этом, разделяем позицию К. К. Панько, считающего, что принципы уголовного законотворчества в целом и, криминализации деяний, в частности, пересекаются и поглощаются принципами уголовного законодательства, изложенными в ст. 3–7 УК РФ.64 Необходимо также оговорить, что формой криминализации общественно опасного деяния считаем уголовно-правовой запрет.
В уголовно-правовой доктрине используется также категория «критерии криминализации», под которой А. И. Коробеев понимает «обстоятельства, характеризующие объективные и субъективные свойства криминализируемых деяний и подлежащие учету в процессе законотворческой деятельности с целью создания оптимальных моделей уголовно-правовых норм».65 В данном случае, как справедливо отмечает Н. А. Лопашенко, речь идет о криминообразующих признаках,66 с помощью которых описывается уголовно-правовой запрет при формулировании в уголовном законе криминализируемого общественно опасного деяния. При этом, эти признаки представляют собой нормативно воплощенные наиболее существенные свойства криминализируемого деяния, отражающие «в концентрированном виде»67 его общественную опасность и достаточные для правильного понимания уголовно-правового запрета и точной квалификации запрещаемого посягательства. Соответственно, использование термина «критерий», т.е. средства проверки того или иного утверждения, теоретического построения,68 представляется излишним, более предпочтительным видится применение понятия «криминализационный признак».
Считаем необоснованным определение криминализационного (криминообразующего) признака через признак состава преступления,69 поскольку криминализационный признак первичен по отношению к признаку состава преступления, становящегося таковым в результате адекватного отражения первичного признака в уголовном законе. Следует заметить, что М. Э. Авдалян замечает, что «Криминализирующий признак выступает неотъемлемой характеристикой поведения, еще до того, как в законе был определен его состав».70 При этом, содержательно и по объему криминализационный признак и соответствующий ему признак состава преступления, конечно же, совпадают.
В научных работах по проблеме криминализации общественно опасных деяний используется также термин «причины криминализации» (в другой терминологии: основания, условия, детерминанты, факторы и т.д.), т.е. явления порождающие необходимость криминализации какого-либо деяния. В качестве таких явлений называют: возникновение новых, не существовавших ранее видов общественно опасной деятельности людей, неблагоприятную динамику отдельных видов поведения, ранее признававшегося непреступным, научно-технический прогресс, необходимость усиления охраны конституционных прав и свобод личности, ошибки в проведенной ранее декриминализации преступного деяния и др.71 При этом, следует согласиться с мнением М. Э. Авдалян о невозможности приведения исчерпывающего перечня причин криминализации, в виду их детерминированности постоянно меняющимися общественными процессами.72 Подобное понимание причин криминализации подверглось небезосновательной критике со стороны Ю. И. Бытко,73 однако, в виду устоявшегося характера, полагаем оперирование термином «причины криминализации» в указанном выше значении вполне допустимо, хотя возможно использование и термина «детерминанты криминализации», предложенного Л. М. Прозументовым для описания процесса обусловливания криминализации деяний.74
Процесс осуществления криминализации деяния предполагает определенную протяженность во времени, связанную с прохождением соответствующих этапов законотворческой деятельности. В теории криминализации деяний выделяют различное количество этапов этой деятельности, однако изучение авторских позиций позволяет заключить, что принципиальных отличий в мнении авторов нет, различия в большей мере обусловлены степенью конкретизации процесса криминализации.
Оригинальной позиции по рассматриваемому вопросу придерживается А. Д. Нечаев, выделяющий два этапа: 1) дейнджеризация деяния (признание его общественно опасным) и 2) адекватизация уголовно-правового запрета.75
По мнению А. В. Иванчина этапов уголовного правотворчества, а, соответственно, и криминализации деяний, три: «1) формирование законодательной воли (применительно к процессу криминализации – идеи запрета общественно опасного поведения) под воздействием и с учетом правотворческих факторов (криминологических, политических, экономических, исторических и т.д.); 2) перевод законодательной воли в содержание и структуру уголовного права (компетенция внутренней подсистемы законодательной техники); 3) перевод законодательной воли во внешнюю форму уголовного права – текст уголовного закона (компетенция внешней подсистемы законодательной техники)».76 А. Ю. Николаев выделяет четыре стадии процесса криминализации деяний, содержательно не сильно отличающихся от ранее описанных.77
По нашему мнению, этапов криминализации деяний два: 1) формирование модели уголовно-правового запрета определенного, объективно общественно опасного человеческого поведения; 2) отражение указанной модели с помощью средств юридической техники в тексте уголовного закона. Как видно, несмотря на определенные различия, в данном вопросе наблюдается достаточно высокий уровень единообразия теоретических подходов.
Предлагаем ввести в научный оборот понятие «объем криминализации» под которым понимается совокупность форм человеческого поведения, запрещаемых уголовно-правовой нормой в результате криминализации какого-либо деяния («границы запрета»), определяемая совокупностью соответствующих криминализационных признаков, с помощью которых формулируется уголовно-правовой запрет.
Введение указанного понятия представляется целесообразным, поскольку, формулируя уголовно-правовой запрет, законодатель по-разному определяет объем запрещаемого поведения (к примеру, с помощью установления различных стоимостных критериев уголовной противоправности экономических преступлений – 250 тысяч руб., 2 миллиона 250 тысяч руб. и т.д.), что существенно влияет на процесс криминализации деяний и его исследование. Объем криминализации деяния определяется каждым из криминализационных признаков, относящихся как к объективным, так и к субъективным свойствам запрещаемого деяния.
Представленный перечень категорий учения о криминализации общественно опасных деяний не является исчерпывающим. Своего теоретического осмысления, как представляется, требуют такие категории как: средства криминализации деяний, правила криминализации деяний и, возможно, некоторые другие, разработка которых, очевидно, осуществится в ближайшем будущем.
Проблема определенности уголовно-правовых запретов в процессе криминализации
Н. Т. Идрисов,
канд. юрид. наук, доцент
(Санкт-Петербургский институт (филиал) ВГУЮ (РПА Минюста России)
В 2021 году первому уголовному закону в новейшей истории Российской Федерации исполнилось 25 лет. Вот некоторые результаты анализа современного Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ). По состоянию на 12 ноября 2021 года в УК РФ нами насчитано 1262 составов преступлений, при этом в уголовном законе 368 составов преступлений небольшой тяжести (29,5% от общего числа), 279 составов преступлений средней тяжести (21,9%), 386 составов тяжких преступлений (30,73%) и 229 составов особо тяжких преступлений (18,23%).
Таким образом, в уголовном законе ныне преобладают составы тяжких преступлений, что свидетельствует о том, что уголовно-правовое регулирование общественных отношений связанных с совершением деяний, характеризующихся повышенной общественной опасностью, преобладает.
По нашему подсчету в уголовном законе по состоянию на 12 ноября 2021 года 58,37% составов преступлений являются формальными, 35,75% составов являются материальными, 2,26% – усеченными и 3,62% – формально-материальными. Данное обстоятельство приводит нас к выводу, что уголовный закон определяет в качестве преступных деяния, последствия совершения которых, лежат за рамками состава.
С момента введения в действие, в УК РФ появилось 127 новых составов преступлений, что свидетельствует о том, что легализация новых уголовно-правовых запретов является важным вектором современной уголовной политики и направлением правотворчества. Тенденция к расширению сферы уголовно-правового воздействия в современной российской социальной реальности подтверждается также мнением специалистов в области уголовного права. В мае-июле текущего года нами проведен опрос 94 специалистов в области уголовного права, посвященный проблемам уголовно-правового запрета и криминализации. На вопрос: «Характеризуется ли, на ваш взгляд, современная уголовная политика чрезмерной криминализацией?» 57,1% респондентов ответили положительно.
При этом на следующий вопрос: «В случае положительного ответа на предыдущий вопрос поясните, пожалуйста, отношения в какой сфере социальной жизни урегулированы чрезмерным числом запрещающих уголовно-правовых норм?», ˗ наибольшее количество респондентов указали общественные отношения в сфере обеспечения социального порядка и безопасности (28,6%), а также отношения в сфере экономики (21,4%).
Тенденция на расширение сферы социального управления посредством уголовно-правового запрета объективна, подтверждается как результатами правотворчества, так и срезом мнения специалистов в указанной сфере. Представляется обоснованной точка зрения Б. В. Яцеленко, который указывает: «Уголовно-правовой запрет является эффективным инструментом в уголовной политики только тогда, когда ее включение в механизм уголовно-правового регулирования является общественно необходимым и целесообразным, если данные аспекты адекватно отражены в уголовном законодательстве, так же, как и степень общественной опасности запрещенного деяния»78.
Проблема определенности и адекватного отражения уголовно-правового запрета в уголовном законе является одной из ключевых в определении эффективности уголовно-правового регулирования. Данная проблема присуща не только российскому уголовному законодательству. В зарубежной доктрине также подтверждается идея, что надлежащая правовая процедура требует не только того, чтобы уголовные законы были прописаны в книгах, но и того, чтобы они были легко понятны обычному человеку79. «Никто не может быть обязан под угрозой жизни, свободы или собственности размышлять о значении уголовных законов. Все имеют право быть информированными о том, что государство приказывает или запрещает»80.
Современный российский законодатель зачастую игнорирует принцип определенности уголовно-правового запрета, что приводит к снижению эффективности его реализации, а в отдельных случаях к созданию «мертвых» норм. Например, диспозиция нормы об ответственности за незаконное использование инсайдерской информации изложена в ст. 185.6 УК РФ сформулирована громоздко, запутанно, казуистично. Нагромождение конструктивных признаков уголовно-правового запрета нарушает принцип определенности криминализируемого деяния. Для уяснения смысла и содержания запрещаемого деяния в данном случае требуется комплекс специальных знаний, которыми, зачастую адресаты уголовно-правовых предписаний не обладают. Тем самым нарушается принцип законности, поскольку создание «тайного» уголовного закона исключает возможность знания поведения, которое запрещено и предусмотрено наказание.
В зарубежном уголовном праве установлены границы и требования определенности уголовного запрета. Так, Верховный Суд США в деле Соединенные штаты против Харриса установил, что запрет определен, если он понятен «обычному» интеллекту. Данный стандарт означает, что признаки запрещаемого деяния и его сущность понятны адресатам правовых предписаний без обращения за консультацией к адвокату. Возложение обязанности на гражданина о консультации с адвокатом для разъяснения содержания запрещаемого поведения есть переложение бремени государства об уведомлении о преступном поведении81.
Приведем пример иного характера. Федеральным законом от 26.07.2019 года № 206-ФЗ в уголовный закон внесены изменения и предусмотрена уголовная ответственность за воспрепятствование оказанию медицинской помощи в ст. 1241 УК РФ. Диспозиция статьи изложена следующим образом: «Воспрепятствование в какой бы то ни было форме законной деятельности медицинского работника по оказанию медицинской помощи, если это повлекло по неосторожности причинение тяжкого вреда здоровью пациента».
Представляется, признак объективной стороны деяния «в какой бы то ни было форме» характеризуется расплывчатостью и неопределенностью. Использование настолько расплывчатых понятий и терминов в законе, который запрещает определенный поведенческий акт, нарушает принцип законности и приводит к созданию «мертвых» норм, не участвующих в процессе уголовно-правового регулирования.
Данный вывод подтверждается материалами судебной практики, согласно которым с момента введения в УК статьи 1241 случаев привлечения виновных лиц к уголовной ответственности за данное преступление не установлено82. Отсутствие определенности уголовно-правового запрета влечет нарушение принципа законности, который является «краеугольным камнем» уголовного права. «Он защищает людей от произвола и злоупотребления властью со стороны государства, гарантирует заблаговременное информирование о запрете и возможном наказании. Только в случае соблюдения этого правила можно говорить о законности наказания»83.
Дефекты принципа определенности уголовно-правового запрета влекут нарушение вертикальных и горизонтальных связей во всей системе права вообще и в уголовном законе в частности, приводит к нарушению системности уголовного закона.
В рамках опроса специалистов в области уголовного права, указанного нами выше, мы задали вопрос респондентам: «Согласны ли Вы с мнением о том, что совокупность уголовно-правовых запретов, содержащихся в действующем уголовном законодательстве, характеризуется бессистемностью или нарушением системности?» 35,7% опрошенных ответили положительно, указав, что совокупность уголовно-правовых запретов в действующем уголовном законодательстве выстроена с нарушением системности. Еще 21,4% специалистов указали, что уголовно-правовые запреты в действующем уголовном законодательстве вообще не образуют систему вообще.
Указанное положение негативно характеризует современное уголовное законодательство, свидетельствует о нарушениях гарантирующей функции закона, который призван обеспечить правовую и фактическую безопасность населения.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
