Текст книги "Пропагандистский дискурс в условиях цифровизации"

Проблема идентификации пропагандистских сообщений на сегодняшний день становится для исследователей актуальной по ряду причин. Во-первых, обнаружилось, что в цифровом обществе пропагандистская деятельность переживает своеобразный ренессанс, более того, она охватывает практически все сферы – от политики до экономики и культуры. Во-вторых, эта деятельность часто носит камуфлированный характер: чрезвычайно непросто распознать фейковую информацию (наиболее радикальную форму пропагандистского воздействия) в силу слабой верифицируемости ее содержания – в современном мире слишком много источников разнонаправленной информации, и вместо того, чтобы прояснять ее содержание, многочисленные попытки интерпретации этой информации вводят в заблуждение реципиента. В-третьих, как отмечалось выше, если в индустриальную эпоху источником пропагандистского воздействия почти исключительно выступало государство, то в условиях информационного общества любой интернет-пользователь может выступить в качестве пропагандиста.

Поэтому представители различных наук и научных направлений стремятся решить проблему фиксации пропагандистских посланий. При этом анализ содержания различных дискурсивных площадок находится в центре внимания как отдельных исследователей, так и целых коллективов, разрабатывающих эффективный инструментарий по выявлению методов и эффектов пропагандистских воздействий.

В этом отношении следует отметить работы Национального института США по междисциплинарным исследованиям в сфере киберпространства (Army Cyber Institute), который вовлек в свою деятельность Министерство обороны и армейские подразделения США, правительства разных стран, академические и промышленные киберсообщества. Исследования пропагандистских коммуникаций зиждутся на нескольких базовых принципах, выработанных институтом: проверка фактов из статей и постов через сайты Snoops, Politfacts и другие[218]218
  Snopes. URL: https://www.snopes.com (дата обращения: 06.09.2022); Politfacts. URL: https://www.politifact.com (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть], контент-анализ с использованием компьютерной лингвистики. Для проведения контент-анализа сотрудники института выделяют такие критерии, как оценочность заголовка, наличие описательных слов в тексте статьи или поста, оценка тона и наличие повторений. По мнению Ч. Сэмпла, К. Джастиса и Э. Даррей, именно эти факторы помогают выявлять как пропаганду, так и фейковые новости в сети[219]219
  Sample Ch., Justice C., Darraj E. Cyber conflict during competition // The cyber defense review. Special edition: International conference on cyber conflict (cycon u.s.), November 14–15, 2018. 2019. P. 171–192.


[Закрыть].

Исследователи из Университета Южной Флориды используют методы корпусной лингвистики для анализа, основываясь не только на ключевых словах, но и на последовательности лексических единиц, особое внимание уделяя просодическим ассоциациям, когда исследуются особенности тона, ударения и соотношения фраз и слов в устной речи для выявления специфических особенностей. Для этого ученые, например, проверяют, какие прилагательные чаще всего встречаются с существительными «обидчик», «лжец». Как и их коллеги из Национального института США по междисциплинарным исследованиям в сфере киберпространства, сотрудники университета уделяют особое внимание наличию повторений: так, по мнению ученых, использование слова «плод» вместо слова «нерожденный» – это сильный маркер политической позиции автора в отношении абортов. Вместе с тем исследователи учитывают общий корпус слов и отдельно ищут слова, выражающие эмоциональную составляющую передаваемых сообщений – с точки зрения специалистов, именно анализ эмоций в тексте является ключом к пониманию пропаганды[220]220
  Marcellino W. M., Cragin K., Mendelsohn J., Cady A. M., Magnuson M., Reedy K. Measuring the popular resonance of daesh’s propaganda // Journal of Strategic Security. 2017. Vol. 10, no. 1. P. 32–52.


[Закрыть].

Некоторые исследовательские организации изучают уровень цифрового влияния с помощью алгоритмов самих платформ, измерения уровня авторитарности страны – источника контента и пытаются отследить монетизацию пропагандистского контента. Например, подобные методы используют американские Институт национальной стратегической безопасности (Institute for National Strategic Security) и Университет национальной обороны (National Defense University) при публикации своих отчетов о цифровом влиянии[221]221
  Kalathil Sh. Teh evolution of authoritarian digital infulence // PRISM. 2020. Vol. 9, no. 1. P. 32–51.


[Закрыть]. В частности, кейс с освещением новостей о COVID-19 в разных странах эти структуры исследовали именно таким образом.

В то же время часть ученых полагает, что только количественные показатели и использование экспериментов могут продемонстрировать реальный уровень воздействия пропаганды на читателей. Ряд исследователей специализируются на вычислительной пропаганде и анализе нежелательных новостей. В этом отношении хорошо известен Оксфордский институт Интернета (Oxford Internet Institute), который изучает компьютерную пропаганду с 2012 г., фокусируя внимание на эффективности ее воздействия. В основном данные таких исследований касаются социальных сетей, так как в них можно отследить реакцию пользователей, основываясь на таких количественных показателях, как лайки, репосты, комментарии. Например, С. Крейг, Д. Л. Федер, А. Цветкова и О. Белфорд составили список ключевых слов, касающихся выборов (и прежде всего спорных тем, связанных с выборами), а затем запросили такой же список в программе мониторинга СМИ (Buzzsumo)[222]222
  Craig S., Feder J. L., Cvetkovska S., Belford A. Macedonia’s pro-Trump fake news industry had american links, and is under investigation for possible Russia ties // Buzz-FeedNews. 2018. July 18. URL: https://www.buzzfeednews.com/article/craigsilverman/american-conservatives-fake-news-macedonia-paris-wade-libert (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть]. Эта программа достаточно популярна среди маркетологов и экспертов, так как она способна выявлять рейтинг влиятельных фигур в том или ином сообществе, успешные посты и статьи по заданной теме, определять тренды на основе проведенного анализа. Алгоритм действий позволил ученым составить список ключевых слов самостоятельно, а затем сверить его со списком, предложенным Buzzsumo.

Главным критерием ранжирования стал параметр публикаций, получивших наибольшее вовлечение пользователей. Затем ученые исследовали аномальную активность читателей, пытаясь вычислить, на какой платформе размещается эффективный пропагандистский контент, а в каком случае активность формируется искусственно для привлечения внимания к той или иной публикации, и для создания такого внимания используются боты. Очевидно, что деятельность ботов по стимулированию активности пользователей за счет специальных алгоритмов и программ выступает осложняющим фактором, который мешает увидеть целостную картину, поэтому все более востребованной становится комбинация количественных и качественных методов для исследования феномена пропаганды.

Еще одна группа ученых – это специалисты, которые переносят методы сбора данных, построения социальных графов и отбора ключевых слов, применяемые обычно для отслеживания терроризма в социальных сетях, на исследование пропаганды. Выявить пропаганду, по их мнению, можно только вручную, так как именно конкретный пользователь может оценить, какое воздействие на него оказала та или иная публикация, в то время как любая работа с большими данными может иметь искажение в понимании результата и погрешности в статистических данных. Однако и эти ученые вынуждены прибегать к количественным методам. А. Амарасингем, Л. Доусон, Д. Парек и Д. Рутс, специалисты «Инициативы по исследованиям терроризма» (Terrorism Research Initiative), одного из крупнейших исследовательских консорциумов в области исследований терроризма, самым простым способом для работы с постами и отслеживанием их принадлежности к терроризму или пропаганде считают построение социальных графов[223]223
  Parekh D., Amarasingam A., Dawson L., Ruths D. Studying jihadists on social media: A critique of data collection methodologies // Perspectives on Terrorism. 2018. Vol. 12, no. 3. P. 5–23.


[Закрыть].

Одним из главных критериев, необходимых для выявления пропаганды, является авторитетность, в определенном смысле популярность, источника посланий, которую как раз и выделяют с помощью социального графа. Авторитетность в социальном графе можно анализировать разными способами. Самый простой способ предполагает сортировку участников по количеству входящих «ребер». Если их достаточно много (десять и более), то это свидетельствует об авторитетности источника информации. Другой используемый способ – это RageRank, то есть упоминание сообщения или его автора на других страницах и сайтах. Правда, этот метод универсален и используется не только для отслеживания пропаганды, но и во многих других сферах исследований.

Таким образом, мы видим, что среди специалистов зарубежных исследовательских институтов существует широкий диапазон мнений о том, как выявлять пропаганду. Пропаганда исследуется с помощью методов политической лингвистики, эмпирической социологии, математики, а иногда применяется даже включенное наблюдение.

Аналогично международные организации готовят доклады по проблематике исследований пропаганды. Например, в 2015 г. ОБСЕ представила доклад «Пропаганда и свобода массовой информации»[224]224
  Пропаганда и свобода массовой информации. Памятная записка Бюро Представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ / ОБСЕ. Представитель по вопросам свободы СМИ. Вена, 2015. URL: https://www.osce.org/files/f/documents/d/6/219726.pdf (дата обращения: 16.12.2020).


[Закрыть]. Важнейшей проблемой для организации в этот период стало выделение маркеров пропаганды, для чтобы дать четкую оценку материалам журналистов и СМИ. К сожалению, попытка оказалась не слишком успешной: ОБСЕ не сумела создать универсальную схему критериев для выявления пропагандистского контента. Эксперты ограничились лишь общими рекомендациями для правительств, сотрудников сферы медиаобразования и политиков стран, входящих в эту организацию.

В последнее десятилетие активно работают в этом направлении и отечественные исследователи[225]225
  См., например: Колмогорова А. В., Калинин А. А., Горностаева Ю. А. Разработка компьютерной программы автоматического анализа и классификации поляризованных политических текстов на английском языке по уровню их манипулятивного воздействия: практические результаты и обсуждение // Политическая лингвистика. 2017. № 64. С. 67–75; Паниотто В., Грушецкий А. Индекс результативности российской пропаганды // Вестник общественного мнения. 2015. № 1 (119). С. 106–115.


[Закрыть]. Выходит много обобщающих работ, описывающих тенденции развития и эволюцию приемов пропаганды, а также анализирующих методы ее исследования[226]226
  См., например: Василькова В. В., Трекин П. А. Компьютерная пропаганда: структурные характеристики и векторы исследования; Баранов А. Н., Паршин П. Б. Категория пропаганды в лингвистической экспертизе текста; Мазолин А. Исследования пропаганды в теориях массовой коммуникации // Аналитик. 2007. 2 октября. URL: http://rc-analitik.ru/file/%7B89440115-2a9a-4c24-a58c-9f7b01525937%7D (дата обращения: 06.09.2022); Коробова А. А., Болдырева Е. П. Политическая пропаганда в современной телекоммуникационной среде: механизмы повышения эффективности // Вестник Поволжского института управления. 2018. № 3. С. 96–105.


[Закрыть].

Кроме того, ряд независимых исследовательских групп косвенно касаются темы пропаганды в своих проектах. Так, в последней работе «Группы Белонавского» оценивается влияние пропаганды на политический настрой аполитичных людей. Эксперты группы вычленяют ассоциируемые с пропагандой выражения респондентов, полученные во время опроса[227]227
  Новый спектр политических настроений в российском обществе в 2020 году / Независимая исследовательская группа «Группа Белановского». [2019]. URL: http://sbelan.ru/Research-Presentations/NOVYJ-SPEKTR-POLITICh-ESKIH-NASTROENIJ-V-ROSSIJSKOM-OBShhESTVE-V-2020-g.pdf (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть].

Пропаганда становится предметом интереса и международных медиагрупп, работающих в России. Например, медиагруппа «Россия сегодня» подготовила доклад «Осьминог 2.0. Коронавирус в России»[228]228
  Осьминог 2. Мониторинг зарубежных СМИ по теме «Коронавирус в России». 12.03.2020–14.06.2020. URL: https://ст.россиясегодня.рф/i/files/Rossi-ya_Segodnya_research_2_2020.pdf (дата обращения: 18.09.2022).


[Закрыть]. По мнению экспертов, изучающих социальные последствия COVID-19, западные СМИ используют этот кейс как еще один информационный повод для антироссийской пропаганды.

Отдавая дань апробированным практикам по идентификации пропагандистских методов, следует вместе с тем отметить: проблема выявления универсалий, лежащих в основе пропагандистского дискурса, продолжает оставаться в научном знании остро востребованной. Действительно, исследования политологического, лингвистического, психологического и иного характера, связанные с изучением содержания и форм пропагандистских посланий, позволили выявить и детально описать целый комплекс способов и приемов, эффективно воздействующих на массовое сознание[229]229
  См., например: Почепцов Г. Г. Контрпропаганда и новые особенности пропагандистской войны // RELGA. 2016. № 15 (318). URL: http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?textid=4850&level1=main&level2=articles (дата обращения: 06.09.2022); Криницкий В. А. Политическая пропаганда экстремизма как средство манипулятивного воздействия на молодежь // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2019. № 11. С. 66–69; Долгова Ю. И. Модели политической пропаганды на ТВ: выбор России // Вестник Московского государственного университета. Сер. Журналистика. 2002. № 1. С. 104–113; Иванов А. А. Коммуникативное пространство войны: пропаганда и общественные настроения: учебно-методическое пособие. СПб.: Скифия-принт, 2017.


[Закрыть].

В то же время в России отсутствуют исследовательские центры, которые бы целенаправленно занимались изучением способов, методов и приемов распространения пропаганды. Опубликованы лишь единичные работы сотрудников разных университетов.

В то же время вопрос о структурных составляющих пропагандистской информации, своего рода «скрепах» таких посланий, продолжает оставаться нерешенным. Между тем решение данной проблемы является основой для возможности идентификации разного рода пропагандистских материалов.

Вопросы выделения матричных оснований пропаганды заставляют обратиться к теоретико-методологическому положению, зафиксированному в формулировках представителей различных наук: знания о мире состоят из структурных ячеек, то есть складываются из неких сценариев с определенным набором стереотипных ситуаций – фреймов[230]230
  Волосухина Н. В. К вопросу о трактовке понятия «концепт» и «фрейм» в современной лингвистике // Университетские чтения 2010: Материалы научнометодических чтений ПГЛУ. Пятигорск: ПГЛУ, 2010. Ч. 3. С. 41–46.


[Закрыть]. Фрейм помогает ответить на вопрос, что именно происходит в той или иной конкретной ситуации. Как отмечает американский исследователь Ш. Айенгар, ценность фрейминга состоит в том, что он позволяет понять причины и выбор решений основных политических проблем[231]231
  Iyengar S. Is anyone responsible? How television frames political issues. University of Chicago Press, 1991. P. 124.


[Закрыть].

Вместе с тем во избежание терминологической путаницы необходимо уточнить соотношение понятий «фрейм», «сценарий», «схема», «скрипт», «прототип» и «идеализированная когнитивная модель». Как пишет один из исследователей фрейма, Ч. Филлмор, многозначность трактовки приведенных и подобных понятий связана с тем, что их очень трудно разграничить, поскольку они представляют собой различные уровни фреймового знания: если у М. Минского это однозначно фреймы, то Дж. Лакофф говорит о «когнитивной модели», Р. Лангакер как эквивалент использует термин «основания» и т. д.[232]232
  См.: Fillmor C. Frame semantics // Linguistics in the morning calm. Ed. Teh Linguistic Society of Korea. Seoul: Hanshin, 1982. P. 173–174.


[Закрыть]

Фрейм при этом предстает как емкая категория, каркас, строение которого культурологически обусловлено и который заполняется объектами, образами, схемами и т. д., то есть концептами – структурами более мелкого порядка. По мнению Минского, фрейм – это «своего рода скелет, чем-то похожий на бланк заявления с большим количеством пробелов или щелей, которые нужно заполнить»[233]233
  Minsky M. Memoir on inventing the confocal scanning microscope // Scanning. 1988. Vol. 10, iss. 4. P. 128–138. https://doi.org/10.1002/sca.4950100403.


[Закрыть]. Ряд исследователей подразделяют фреймы на фреймы-структуры, фреймы-операции, фреймы-ситуации, фреймы-сценарии, фреймы-роли[234]234
  См., например: Головчинер М. Н. Введение в системы знаний: Курс лекций. Томск: Томский гос. ун-т, 2011.


[Закрыть]. Отсюда фрейм-анализ предполагает реконструкцию и детализацию искомых фреймов-структур, фреймов-сценариев, фреймов-ситуаций и т. д. на материале текстов разного рода.

Сегодняшние объемы информации, которые получает человек, очень сложны для создания системной, а не фрагментарной картины мира. По этой причине вместо потребителя некую законченную картину зачастую пытаются конструировать пропагандисты.

Для исследования посланий пропагандистского характера крайне важен такой структурный элемент фрейма, как когнитивная схема – обобщенная и стереотипизированная форма хранения прошлого опыта относительно строго определенной предметной области (знакомого объекта, известной ситуации, привычной последовательности событий и т. д.). Когнитивные схемы отвечают за прием, сбор и преобразование информации в соответствии с требованием воспроизведения устойчивых, типичных характеристик происходящего (в их числе прототипы, предвосхищающие схемы, когнитивные карты, фреймы, сценарии и т. д.).

Теория схемы получила развитие в трудах Д. Румельхарта и Э. Ортони. Авторы трактуют схему как «структуру репрезентации данных о типичных концептах, лежащих в основе объектов, ситуаций, событий, последовательности событий, действий и цепочек действий»[235]235
  Rumelhart D. E., Ortony A. Teh representation of knowledge in memory // Schooling and the acquisition of knowledge / eds R. C. Anderson, R. J. Spiro, W. E. Montague. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1977. Р. 101.


[Закрыть], включающую сеть взаимосвязей, которые удерживают вместе элементы концепта. Схемы обладают четырьмя основными свойствами: 1) содержат переменные; 2) могут входить в состав друг друга; 3) представляют типичные ситуации различной степени абстрактности; 4) являются структурами представления знаний, а не дефиниций.

Когнитивные схемы – это структуры, представляющие собой совокупность основных и часто бессознательных предположений о том, каков окружающий мир, какое место индивид в нем занимает и чего может ожидать от него. Схемы создаются в раннем детстве под влиянием опыта и могут оставаться скрытыми на протяжении длительных промежутков времени.

Таким образом, когнитивная схема – это своего рода шаблон, согласно которому человек получает и осмысливает информацию: оказавшись в знакомой ситуации, люди действуют по уже сформировавшейся схеме. Примером схемы может служить «осуществление покупки». Данная схема содержит следующие составляющие: товар, продавец, покупатель, способ оплаты.

Можно сказать, когнитивная схема является чем-то вроде инструкции, которая содержит несколько пунктов:

1) восприятие: что именно замечать в той или иной ситуации – человек не воспринимает всю ситуацию целиком, по крайней мере на сознательном, надпороговом уровне;

2) оценка: как оценить то, что воспринял;

3) эмоция: как переживать то, что оценил;

4) действие: как действовать под влиянием возникших переживаний.

Когнитивные модели не интерпретируют объекты или события вне нашего собственного сознания; скорее это продукты абстракции, возникающие исключительно на основе наших собственных активных познавательно-конструктивных операций. Они являются репрезентативными ценностями, поскольку не существуют вне нашего сознания. При этом функция когнитивных представлений имеет большое значение, поскольку без представлений невозможно обрабатывать информацию. Например, если два человека полемизируют, является ли смертная казнь оправданной, они оба ссылаются на когнитивную модель, предполагающую что справедливость есть (или должна быть). Назвав кого-то «фашистом», мы запускаем угрозу нашим ценностям, что вызывает автоматические реакции в ответ.

На уровне ментальности исследователи выделяют следующие типы схем:

• личностные схемы, ориентированные на конкретных людей: например, схема близкого знакомого может содержать информацию о его внешности, его поведении, его личности и его предпочтениях;

• самосхемы, сфокусированные на знании о себе; включают в себя знания человека о своем нынешнем «я» и его идеи о своем идеализированном или будущем «я»;

• социальные схемы, включающие общие знания о том, как люди ведут себя в определенных социальных ситуациях;

• схемы событий, сосредоточенные на моделях поведения, которые должны соблюдаться в определенных обстоятельствах; такие схемы действуют подобно сценарию, информирующему о том, как действовать и что говорить в конкретной ситуации.

Для целей нашего исследования – выявления маркеров пропаганды – важен именно последний вариант когнитивной схемы событий. Весьма продуктивным в этом отношении выглядит подход американского ученого У. Найссера, который рассматривает схему уже не только как средство памяти, а как средство, позволяющее сформировать ожидание, точнее образ, картину ожидаемого результата действия. Схема позволяет предвосхищать и направлять. Главная идея Найссера состоит в том, что схема – это одновременно и результат, и средство познания[236]236
  Найссер У. Познание и реальность: смысл и принципы когнитивной психологии / пер. с англ. В. В. Лучкова. М.: Прогресс, 1981. С. 73–75.


[Закрыть]. Такая трактовка позволяет интерпретировать когнитивную схему как процесс познания или восприятия мира, окружающей среды исходя из диапазона ряда объяснительных моделей.

Отечественный исследователь С. Володенков вплотную подошел к определению составляющих когнитивных схем, лежащих в основе пропагандистских посланий: это стереотипизация, демонизация противника, преднамеренная неопределенность и пр.[237]237
  Володенков С. В. Интернет-коммуникации в глобальном пространстве современного политического управления. М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 2015. С. 246–248.


[Закрыть]Вместе с тем решение проблемы типологии данных схем способствует более детальному раскрытию их содержания и, соответственно, уточнению характера направленности. Более того, классификация схем, представляющих собой основу пропагандистских посланий, является остро востребованной в современной научно-практической деятельности: ее решение позволяет не только маркировать такие послания, но и создавать контент, успешно выполняющий функцию контрпропаганды.

Удачной попыткой представить спектр таких схем являются разработки Дж. Лакоффа. Автор, настаивая на том, что схемы являются формой организации знаний, пишет: «Структура мысли характеризуется когнитивными моделями. Категории ума соответствуют элементам этих моделей»[238]238
  Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи: Что категории языка говорят нам о мышлении? / пер. с англ. И. Б. Шатуновского. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 208.


[Закрыть].

Наиболее распространенными способами организации события, которые несут человеку понятные для него смыслы, как считает Лакофф, являются схемы «беды» и «спасения». Фактически эти схемы представляют собой сценарии развития событий, образуемые следующими онтологическими элементами: начальное состояние, последовательность происходящего и конечное состояние.

Компонентами когнитивной схемы «беды» являются:

• беда (негативное состояние);

• участник, подвергшийся беде;

• причина беды;

• спаситель;

• спасение (позитивное состояние).

В когнитивной схеме «спасения» базовые элементы выглядят следующим образом:

• жертва;

• злодей;

• злодейское действие;

• герой[239]239
  Lakoff G. The political mind. A cognitive scientist’s guide to your brain and its politics. Penguin Random House, 2009. P. 234–235.


[Закрыть].

Американский исследователь Ю. Слезкин, обращаясь в своем фундаментальном исследовании к феномену национализма, делает акцент на социализирующей функции когнитивной схемы и выделяет ее элементы, обладающие значительной спецификой:

• современное государство – семья;

• отцы-основатели;

• братья по оружию;

• сыновья и дочери нации и т. д.[240]240
  Слезкин Ю. Эра Меркурия: Евреи в современном мире. М.: Новое литературное обозрение, 2005. С. 189.


[Закрыть]

Анализ осуществленных исследователями разработок, а также опыта политических акций позволяет сделать вывод, что в основе типичной схемы, образующей пропагандистский посыл, лежит комплекс следующих элементов:

• наличие потенциальной/реальной угрозы;

• возможная катастрофа;

• исторические аналоги подобных ситуаций;

• враг, образ которого демонизируется;

• действия, которые необходимо совершить;

• силы, которые должны сплотиться для совершения действий.

Следует иметь в виду, что схемы, о которых идет речь, работают преимущественно в экстремальных социальных условиях: социального напряжения, военных действий, катастроф и т. д. Функционирование приведенных когнитивных схем в пропагандистских посланиях можно проиллюстрировать с помощью двух недавних кейсов: движения «желтых жилетов» во Франции и кампании против вакцинации в России.

Протест «желтых жилетов», зародившись в октябре 2018 г. как выступление против роста цен на бензин, почти сразу приобрел отчетливый антиправительственный характер: бойкотировали уже не только повышение цен на топливо, а правительство Макрона в целом.

В общественном мнении французов в этот период прочно утвердился посыл: именно от этого правительства, и в особенности от самого президента, исходит угроза обществу. Типичное понимание этой угрозы было сформулировано одним из участников движения: «Любые вопросы: экология, феминизм и равенство были извращены. Смысл этих слов специально извратили. Мы хотим вернуться к здравому смыслу. Мы хотим не косметических изменений, но изменить все до основания и во главу угла поставить не финансы, а Человека. Мы хотим вернуться к исконному смыслу этих слов»[241]241
  Бернер Е. Год «Желтых жилетов». Новая форма социальной борьбы или «протест XIX века»? // Красная весна. 2019. 31 декабря. URL: https://rossaprimavera.ru/article/343a89c4 (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть]. Французское общество фактически встало перед катастрофой – из социальной жизни выхолащивается само понятие человеческого[242]242
  См.: Там же.


[Закрыть].

Примечательно, что аналогами сложившейся ситуации идеологи движения считали исторические коллизии времен Великой французской революции, недаром граффити типа «Макрон = Людовик XVI», отсылающие к незавидной участи последнего французского короля, достаточно часто можно было увидеть как в Париже, так и в региональных центрах. Подобное же впечатление производит плакат: «Нет денег на бензин? Покупайте электромобили!» – явный намек на фразу про пирожные, приписываемую Марии Антуанетте.

Апофеоз посланий – программа «жилетов», представленная в их манифесте, опубликованном на сайте «Свободный мыслитель» (Le Libre Penseur), и состоящая из 25 пунктов. Эксперты отмечают, что текст программы, с одной стороны, во многом утопичен, поскольку в современных условиях абсолютно нереально, чтобы все масштабные политические решения принимались на референдумах, а с другой стороны, крайне эклектичен – движение представляется одновременно и левым, и правым. К примеру, если полный запрет на принятие мигрантов (пункт 24) – это повестка правых сил, то осуждение колониальной политики – ярко выраженное левое требование. В этой связи можно отчасти согласиться с мнением профессора Льежского университета Ф. Жеменна: «Борьба идет против налогов и пошлин, за повышение покупательной способности. Другими словами, против самого механизма перераспределения богатств. Я не думаю, что протестующие идентифицируют себя как правые или левые. Но их риторика все же в большей степени характерна для правых сил»[243]243
  Les gilets jaunes sont-ils foncièrement de droite? // RTBF. 2018. 23 novembre. URL: https://www.rtbf.be/info/belgique/detail_les-gilets-jaunes-sont-ils-foncierement-de-droite?id=10080135 (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть]. В целом же создается ощущение, что политические идеи занимают в движении далеко не первое место: целью политической пропаганды сегодня выступает не столько продвижение той или иной идеологии, сколько мобилизация на платформе решения социальных задач самых различных сил. Представляется, что именно эта тенденция требует переосмысления самой дефиниции термина «политическая пропаганда».

Российский кейс, связанный с протестами против вакцинации от коронавируса, в свою очередь, иллюстрирует, как работает когнитивная схема. Правда, в отличие от ситуации с движением «желтых жилетов», в пропагандистских коммуникациях которых преобладают компоненты когнитивной схемы «беды», в российском кейсе явно прослеживается доминирование схемы «спасения». В этом случае жертвой является все население страны, подвергшееся «новой информационной коронавирусной атаке, запущенной по всей планете»[244]244
  Катасонов В., Лычковский В. Валентин Катасонов. За COVID-19 маячит тень Билла Гейтса // Мировоззрение русской цивилизации. 2020. 3 апреля. URL: https://www.razumei.ru/blog/Belyj_Rus/6816/valentin-katasonov-za-sovid-19-maya-chit-ten-billa-geitsa?ysclid=l7yxemcvhe961944079 (дата обращения: 16.09.2022).


[Закрыть].

Врагами в данной ситуации может выступать очень широкий круг акторов – от «мировой закулисы» (чаще всего она ассоциируется с именем Билла Гейтса) и до российских чиновников самого высокого ранга. Так, к концу 2020 г. на первый план в качестве главного врага выдвинулись лоббистские группы (в том числе и в Минздраве), которые активно продвигают интересы крупных фармацевтических компаний. В качестве подтверждения этого сторонники так называемого вакцинодиссидентства приводят следующий факт: «Неслучайно группа медиков и общественников обратилась в Следственный комитет и ФСБ с требованием привлечь Попову и других лоббистов ВОЗ и прочей партии коронавируса к уголовной ответственности по статьям об измене Родине и др.»[245]245
  Минздрав развязывает руки Поповой: вакцинация от коронавируса стала частью календаря профилактических прививок // Русский дозор. 2020. 17 декабря. URL: https://rusdozor.ru/2020/12/17/minzdrav-razvyazyvaet-ruki-popovoj-vakci-naciya-ot-koronavirusa-stala-chastyu-kalendarya-profilakticheskix-privivok/ (дата обращения: 06.09.2022).


[Закрыть].

В глазах организаторов и двигателей данной пропагандистской кампании грядущая катастрофа выглядит следующим образом: те, кто организовывал вакцинацию и в результате массовую смерть, готовят армии для вторжения на пострадавшие территории, которые уже не в состоянии себя самостоятельно защитить. Отсюда предложение добровольно объединиться в одно государство для упрощения защиты. На самом же деле речь идет об упрощении контроля за миром: единое правительство, единая валюта, единый язык. Так, идеологи движения утверждают: «Сам “коронавирус” – это обычный грипп, который используют в качестве приманки, чтобы сформировать у людей потребность в вакцинировании. То есть делаем псевдоболезнь, говорим “эта болезнь опасная” – все выстраиваются в очередь, их выборочно по плану прокалывают медленно действующим ядом с периодом действия больше 180 дней. И через год-два-три наступает летальный исход, как это было в прошлом веке. Первая мировая война, половине Европы проставили прививки от брюшного тифа – и через два года 100 миллионов человек умерли от “испанки”»[246]246
  Там же.


[Закрыть]. Примечательно, что в этом фрагменте представлены все типологические элементы когнитивной схемы: и угроза, и вполне вероятная катастрофа, и ее исторические аналоги. Образ рекомендуемых действий укладывается в несколько простых лозунгов: «Первое – не позвольте себя уколоть непонятным дерьмом. Лечитесь сами. Массовая вакцинация – это смерть. Избегайте этого»[247]247
  Там же.


[Закрыть].

Конечно, в нашем исследовании продемонстрирован наиболее одиозный вариант пропагандистских посланий, в большинстве случаев эти послания носят более завуалированный характер. Однако необходимо отметить: гарантом эффективного продвижения в сознание масс большинства подобных пропагандистских схем является высокий уровень энтропии – ситуация неопределенности становится благоприятным фоном для распространения различных фобий, панических настроений и создания образа врага. Академик РАН Владимир Сергиев, говоря о развернувшейся в мире «вакцинной гонке», обращает внимание на пропагандистскую роль массмедиа в создании ситуации тотальной неопределенности и нагнетании чувства страха: «СМИ перегружены темой коронавируса. Люди, помимо того, что болеют и некоторые тяжело, в основном напуганы. Если бы СМИ перестали говорить, то мы бы сделали для здоровья населения гораздо больше»[248]248
  См.: Сачивко С. 73 % россиян против прививки, а нас убеждают в обратном. Зачем? // Свободная пресса. 2020. 7 декабря. URL: https://svpressa.ru/society/article/283834/elenanew/ (дата обращения: 06.09.20212).


[Закрыть].

Анализ кейса с вакцинацией позволяет сделать вывод: распространение пропагандистских схем в условиях энтропии приносит колоссальный эффект – по данным исследований «Левада-центра»^*, к ноябрю 2020 г. 59 % россиян высказались о своей неготовности сделать прививку от коронавируса (скептиков, кстати, стало на 5 % больше, чем в августе). Еще более показательны данные опроса, проведенного «Единой Россией»: к вакцинации не готовы 73 % респондентов[249]249
  Сачивко С. 73 % россиян против прививки…


[Закрыть]. Поэтому изучение параметров эффективности пропагандистского воздействия, измерение этой эффективности сегодня становится одной из самых острых проблем как российского, так и международного социума.