Текст книги "Развитие человеческого капитала"

М. А. Крылов. Записки японского студента. Чем японское образование отличается от нашего

Дверь в лекционный зал открывается, и, по усвоенному годами стереотипу, я вздрагиваю. Четыре года в МГИМО приучили к тому, что за десять минут до конца лекции может войти только куратор курса, «наше маленькое гестапо». Сейчас будет облава на прогульщиков и ритуальное жертвоприношение грозному богу Деканату.

Кураторы у нас были из бывших работников госбезопасности. Один преподаватель не без гордости говорил, что с нашим куратором познакомился еще в Тунисе (ладно не в Касабланке) по линии ГБ двадцать лет тому назад и что раз уж мы «ведомственный вуз» (какой апломб!), то все должны быть окружены заботой и вниманием органов. Наш диспетчер, суровая дама неопределенного возраста и пола, окружала нас заботой и вниманием в лучших традициях предыдущего места работы: пропуск занятия карался как измена Родине. Поэтому по звуку открываемой двери задние ряды просыпались и принимали умное и политически грамотное выражение лиц.

Привычка принимать умное выражение лица со мной осталась и в Японии, но здесь она оказалась без надобности. Вдруг оказалось, что мне доверяют. Мое образование – моя ответственность. Дверь открывается, и в зал спокойно входит коллега-студент, чтобы хотя бы в последние 10 минут лекции приобщиться к глубинам и высотам теории международных отношений.

Я хотел бы сразу оговориться, что мой опыт учебы что в российском, что в японском университете может сильно отличаться от вашего. Особенно это касается Японии, где каждый вуз сам себе указ, и единообразия мало. Поэтому не взыщите. Тем не менее кое-какие общие выводы в сравнении я сделать могу. Выводы не совсем приятные для российского образования, но что есть, то есть. Тот маленький факт, что в рейтинге 100 лучших университетов мира, опубликованном «The Times», пять японских вузов и ни одного российского, заставляет подозревать, что они что-то делают правильно, а мы нет.

Но это пусть у министра и «ведомственных вузов» с их оберполицмейстерами голова болит.

Прежде чем вы понесетесь со всех ног столбить место в Токийском университете, вынужден вас предупредить об одном печальном обстоятельстве.

Бесплатного высшего образования в Японии нет. Ну, или почти нет, потому что я-то как раз пользуюсь им бесплатно. Но таких счастливчиков, как я (стипендиатов японского правительства), в год со всего мира набирается чуть больше сотни. На 2 880 000 студентов в 2011 г. Так что считайте меня статистической погрешностью.

Начнем с азов. Карьерная гонка в Японии начинается очень рано. Чтобы в 6 лет поступить в хорошую начальную школу (начальное и среднее образование, по идее, бесплатное, но частные школы лучше, а там конкурс), нужно походить в хороший детский сад. После начальной школы (6 лет) нужно поступить в хорошую среднюю, после средней (3 года) – в высшую (также 3 года). Именно поступить: никто тебя автоматом не переведет. На каждом этапе идет настоящая бойня, достигающая кульминации при поступлении в университет (этот этап ласково называется 入学戦争 [ню: гакусэнсо: ] – «война за поступление»). Все это породило развитую сеть учреждений дополнительного образования – «дзюку» и «ёбико». Обычный японский школьник с утра учится в школе, потом у него «букацу» (внеклассная активность, клубы по интересам), потом он идет в дзюку, после чего возвращается домой делать уроки и спать.

Теперь не удивляйтесь, что где-то делают роботов, а где-то «Булава» не летает.

Дзюку – очень дорогое удовольствие. Не посещающий дзюку школьник, как правило, проигрывает их постоянным клиентам, натасканным на тесты, поэтому даже бесплатное по форме среднее образование создает нагрузку в объеме 20 % от среднего семейного бюджета. Это если в семье один ребенок и если он ходит в бесплатную школу. Так, годовой курс в популярном «Кавайдзюку» для родителей старшеклассника будет стоить в районе 1 млн иен (400 000 руб.).

Пройдя этот этап, выпускник сдает экзамены. Они есть двух типов. Централизованный экзамен (местный ЕГЭ) и вступительные в университет. Для поступления в государственный вуз надо сдать оба экзамена, причем посредственные результаты на централизованном экзамене (90 % и ниже) автоматически закрывают для абитуриента целый ряд топ-вузов. «Ну, теперь тебе только Тиба светит», – стандартная присказка. Тиба – провинциальный город к востоку от Токио. Университет Тибы – это, в переводе с местных реалий, что-то вроде Тверского государственного университета. Хорошо, но мало.

Все стремятся попасть в государственные вузы. Причин две. Первая: образование там качественнее, а диплом обеспечивает преимущество при трудоустройстве. Вторая причина – финансового толка. Государственные вузы получают дотации из бюджета, и обучение там в разы дешевле. Простой пример: 6 лет обучения на медицинском факультете Токийского университета стоит в районе 3,5 млн иен (1,3 млн руб.). 6 лет на аналогичном факультете частного университета средней руки Тохо стоит больше 30 млн иен. Почувствуйте разницу.

Поэтому абитуриенты со всей страны вступают в беспощадную борьбу за места в топовых государственных вузах. Кто не смог – раскошеливайся, если все еще хочешь закончить приличный университет, а не Международную академию магии и таро.

По идее, есть специальные стипендии и кредиты, но стипендии получают только самые выдающиеся и самые бедные студенты, даются они зачастую при условии возврата и не покрывают расходы полностью. Что до кредитов… Вчерашнему абитуриенту весьма затруднительно получить кредит в объеме, позволяющем купить неплохую квартиру, не правда ли?

Это создает некоторую «династийность» в образовании. Позволить себе заоблачную цену медицинского образования могут зачастую только дети врачей (врачи в Японии зарабатывают очень хорошо). Зато они очень мотивированы. Как сказал мой друг-медик Мицухико: «Если я завалю экзамен, мои родители меня убьют. 30 миллионов на ветер!».

Впрочем, самые блестящие абитуриенты, получившие на местном ЕГЭ больше 95 %, поступают в государственные вузы и наслаждаются «недорогим» образованием, а также поддерживаются, в случае чего, стипендиями.

Источник: www.Slon.ru

Глобальные вызовы образованию завтрашнего дня: школа утратила монополию на образование и социализацию детей и не умеет опираться на изменившиеся механизмы взросления и семейного воспитания. Система образования не успевает обновляться, чтобы отвечать на технологические, культурные и социальные изменения, на новые потребности семей и детей.

Наиболее реалистичным сценарием развития сферы образования и социализации в среднесрочной перспективе является модернизация школы, направленная на расширение ее социально-культурных функций, обновление содержания образования, улучшение преподавания в соответствии с новыми вызовами цивилизации. В то же время наиболее перспективным будет сценарий, при котором, наряду с традиционными институтами, специальную поддержку государства получит сфера неформального (открытого) образования и социализации.

Стратегия-2020

Раздел второй. Здравоохранение: смена акцентов

Существенные позитивные сдвиги в улучшении здоровья населения могут быть достигнуты при умеренном росте затрат за счет реализации комплексной стратегии, ориентированной на оптимальное сочетание медицинских и немедицинских факторов борьбы с заболеваниями. Наиболее значимые и недостаточно используемые резервы связаны с сокращением заболеваемости и смертности активной части населения, лиц в трудоспособном возрасте. Продолжая наращивать усилия по лечению тяжелых заболеваний, которыми чаще всего страдают лица пожилого возраста, необходимо вместе с тем кардинально усилить меры медицинской профилактики, поддержку здорового образа жизни и мероприятия экологического характера. Ключевым индикатором развития здравоохранения в широком смысле слова должен стать показатель продолжительности жизни, скорректированный с учетом нарушений здоровья.

В медицинской отрасли предстоит осуществить структурные сдвиги, нацеленные на оптимизацию соотношения стационарной и амбулаторно-поликлинической помощи на основе усиления координации и преемственности между ними, более целенаправленной и качественной подготовки медицинского персонала для амбулаторного звена и улучшения технической оснащенности медицинских учреждений.

Стратегия-2020

Н. В. Бондаренко, А. Я. Бурдяк, С. В. Шишкин. Отношение населения к гарантиям оказания медицинской помощи и участию в финансировании здравоохранения

Для разработки стратегии развития здравоохранения в рамках Стратегии-2020 принципиально важное значение имеет достоверное знание об отношении населения к существующим государственным гарантиям бесплатного оказания медицинской помощи, развитию платных медицинских услуг, возможностям изменения существующих условий получения медицинской помощи. Эта проблематика многократно затрагивалась в различных обследованиях населения в последние два десятилетия. Но при этом ощущается дефицит исследований, специально посвященных этому предмету и детально анализирующих различия в отношении разных социально-демографических и территориальных групп населения к государственным гарантиям в здравоохранении. Эти вопросы рассматривались в рамках исследования представлений населения о равенстве доступа к медицинскому обслуживанию, выполненного в 2007 г. Независимым институтом социальной политики совместно с Левада-Центром[53]53
  Шишкин С. В., Бондаренко Н. В., Бурдяк А. Я. и др. Доступность медицинской помощи для населения России // Российское здравоохранение: мотивация врачей и общественная доступность / Отв. ред. СВ. Шишкин. М.: Независимый институт социальной политики, 2008. С. 46–54.


[Закрыть]. Его основным результатом была констатация того, что здравоохранение рассматривается большинством граждан как такая сфера человеческой жизни, в которой любые факторы дифференциации доступности являются несправедливыми. Такая позиция не является универсальной, но представления подавляющего большинства населения России о способах обеспечения доступности медицинской помощи отражают ценности всеобщего равенства и патернализма.

В последние годы ситуация в здравоохранении динамично изменяется: размер государственного финансирования здравоохранения в 2011 г. превысил уровень 2007 г. на 26,3 % в реальном выражении, расходы населения на медицинские услуги выросли в реальном выражении за этот же период на 6,7 %, а на лекарства – на 38,0 %[54]54
  Рассчитано по данным Минфина России и Росстата.


[Закрыть]. Произошли ли при этом изменения в отношении населения к содержанию государственных гарантий в здравоохранении и к участию в оплате лечения?

В ходе работы над Стратегией-2020 экспертами были предложены новые варианты политики государства по отношению к гарантиям оказании медицинской помощи. Для формирования окончательных рекомендаций правительству важно было выявить отношение населения к этим новым возможностям.

Эти обстоятельства обусловили актуальность проведения в рамках работы над Стратегией-2020 специального исследования, цель которого состоит в выявлении отношения населения к конкретизации государственных гарантий оказания медицинской помощи и участию в финансировании здравоохранения.

Для получения необходимой эмпирической информации в октябре 2011 г. по заказу НИУ ВШЭ Левада-Центром было проведено обследование населения в возрасте от 15 лет и старше, по выборке размером 4000 респондентов, репрезентирующей городское и сельское население страны. В анкете содержался ряд вопросов из упомянутой выше работы 2007 г.[55]55
  Эмпирической базой исследования послужил проведенный по заказу Независимого Института социальной политики Левада-Центром в июле 2007 г. опрос населения в возрасте от 16 лет и старше, по выборке размером 2500 респондентов, репрезентирующей городское и сельское население страны.


[Закрыть], что позволило оценить изменения в соответствующих оценках населения.

Рассмотрим наиболее важные результаты проведенного исследования.

Для определения отношения населения к получению медицинской помощи бесплатно и за плату респондентам было предложено высказаться о предпочтительности одной из двух альтернатив:

• возможность получать бесплатную медицинскую помощь;

• наличие достаточного количества денег, чтобы оплачивать медицинскую помощь.

Если в 2007 г. 56 % опрошенных «хотели бы иметь право на получение бесплатной медицинской помощи для себя и для своих детей», то в 2011 г. доля таких ответов составила 62 %. Таким образом, позиция сохранения гарантий бесплатной медицинской помощи в массовом сознании укрепляется. Вместе с тем доля респондентов, кто «предпочел бы иметь достаточно денег для оплаты медицинских услуг» в случае нужды в них, достаточно весома – так считает 31,6 % опрошенных (в 2007 г. – 37 %); 5,9 % респондентов не смогли определиться с ответом.

Распределение мнений населения мало меняется в зависимости от типа поселения. Возрастной профиль сторонников бесплатности медицинских услуг, напротив, демонстрирует вполне понятные различия: среди респондентов пенсионного возраста альтернатива платности медицины менее популярна, чем среди трудоспособного населения (рис. 1). Однако заслуживает внимания то, что довольно большая доля, почти 21 % опрошенных пенсионного возраста, предпочла бы платить за медицинскую помощь при условии достаточности доходов. Это, по всей видимости, отражает накопленный опыт лечения в постсоветской системе здравоохранения.

С ростом уровня образования приверженность к идее платности медицинских услуг возрастает, и среди лиц с высшим образованием почти 39 % выбрали данную альтернативу (рис. 2).

Рассмотрение ответов на вопрос о платности сквозь призму квинтильных групп по душевому доходу показывает, что позиции четырех из пяти групп мало различаются (за платность выступают 28–31 %) и лишь среди представителей группы с наибольшими доходами доля сторонников платности существенно выше – 38,3 % (рис. 3).

Дифференциация мнений респондентов в отношении платности является гораздо более выраженной при рассмотрении субъективной оценки уровня материального благополучия (рис. 4). Самая бедная категория населения, у которой денег не хватает даже на продукты, массово отстаивает идею бесплатной медицины (72,7 %). В то же время более 20,9 % из них согласны потреблять платные медицинские услуги при условии, что у них и у их детей будет для этого достаточно доходов. Такая заметная доля сторонников платной медицины среди самых бедных граждан может, с одной стороны, отражать их желание иметь более высокий доход, достаточный не только для покупки продуктов, но и для оплаты медицинских услуг. С другой стороны, это, по всей видимости, является отражением реальности: население видит, что платность в здравоохранении уже приобрела значительные масштабы, поэтому лучше иметь деньги для оплаты лечения, чем ратовать за бесплатность медицинских услуг.

Рис. 1. Распределение предпочтений населения между возможностью получать бесплатную медицинскую помощь и достаточностью денег для оплаты медицинской помощи по возрасту (в % от числа опрошенных по группе)

Рис. 2. Распределение предпочтений населения между возможностью получать бесплатную медицинскую помощь и достаточностью денег для оплаты медицинской помощи по уровню образования (в % от числа опрошенных по группе)

Рис. 3. Распределение предпочтений населения между возможностью получать бесплатную медицинскую помощь и достаточностью денег для оплаты медицинской помощи по душевым доходам (в % от числа опрошенных по группе)

Рис. 4. Распределение предпочтений населения между возможностью получать бесплатную медицинскую помощь и достаточностью денег для оплаты медицинской помощи по уровню субъективного доходного благополучия (в % от числа опрошенных по группе)

Как уже отмечалось, доля сторонников модели бесплатного здравоохранения выросла за последние четыре года, причем рост произошел главным образом среди обеспеченных групп населения (рис. 4). Самая богатая категория населения, респонденты, которые могут приобретать товары длительного пользования и делать дорогие покупки, стала намного чаще высказываться за то, чтобы они и их дети имели бы гарантии получения бесплатной медицинской помощи (в 2007 – 41 % опрошенных, в 2011 г. – 57 % опрошенных).

Приверженность большей части населения к бесплатному получению медицинской помощи сочетается с отсутствием готовности платить более высокие налоги, чтобы улучшить качество предоставляемых бесплатных медицинских услуг. Проведенный опрос показал, что лишь 4 % опрошенных готовы к этому полностью, и еще 17 % ответили, что скорее готовы платить более высокие налоги. Скорее не готовы – 31 %, а самый массовый ответ – категоричное «не готовы», так ответили 37 % опрошенных.

Рис. 5. Распределение готовности платить более высокие налоги, чтобы улучшить бесплатное медицинское обслуживание для всего населения России по уровню образования (в % от числа опрошенных по группе)

Готовность платить больше налогов возрастает с ростом образованности респондента (рис. 5). Среди группы с неполным средним образованием 12 % готовы нести повышенное налоговое бремя, а в группе с высшим образованием таких 29 %.

Готовность платить больше налогов за повышение качества бесплатной медицины выше среди представителей двух наиболее обеспеченных квинтильных доходных групп населения -26-27 % из них заявили об этом, против 17–18 % в трех других доходных группах (рис 6). Эти различия еще более выражены в группах, различающихся по субъективному восприятию респондентами своей доходной обеспеченности (рис. 7). Среди самых бедных и тех, у кого денег хватает только на еду или даже на нее не хватает, только 14–16 % готовы платить повышенные налоги для улучшения здравоохранения. Среди самых обеспеченных, которые могут приобретать товары длительного пользования и делать другие крупные покупки, такая готовность превышает 30 %.

Рис. 6. Распределение готовности платить более высокие налоги, чтобы улучшить бесплатное медицинское обслуживание для всего населения России по душевым доходам (в % от числа опрошенных по группе).

Декларируя приверженность модели всеобщего бесплатного здравоохранения, большинство российских граждан воспринимают возможности отдельных групп населения улучшить получение медицинских услуг за счет собственных денежных средств как несправедливые или, если и принимают их, то с оговорками. Так, 42 % опрошенных не согласны с тем, что более обеспеченные люди, даже если они честно заработали свои доходы, должны иметь право получать за плату медицинскую помощь быстрее других. Еще 42 % респондентов согласились бы с таким принципом, «только если это не в ущерб здоровью других людей».

Еще более выражены уравнительные настроения в отношении допустимых различий в качестве медицинского обслуживания населения разных по уровню экономической обеспеченности регионов: 82 % респондентов считают несправедливым, что жители более богатых регионов имеют лучшие возможности получения медицинской помощи, чем жители «бедных» регионов. Более того, настроения в пользу регионального выравнивания за прошедшие четыре года заметно усилились: в 2007 г. 66 % опрошенных считали несправедливым, что жители богатых регионов лучше обеспечены медицинской помощью.

Рис. 7. Распределение готовности платить более высокие налоги, чтобы улучшить бесплатное медицинское обслуживание для всего населения России по уровню субъективного доходного благополучия (в % от числа опрошенных по группе)

Примечательно, что установки в пользу сокращения различий в возможностях получения бесплатной медицинской помощи оказались более «выровненными» среди представителей основных социально-демографических групп, в отличие от 2007 г., когда оценки были более дифференцированы в зависимости от уровня материальной обеспеченности или от возраста респондентов (рис. 8 и 9). Причем различия сократились за счет того, что обеспеченные люди стали чаще высказываться в пользу «уравнительных» принципов получения медицинской помощи. В 2007 г. только 26 % наиболее обеспеченных респондентов высказывали несогласие с тем, что «хорошо зарабатывающие люди» должны иметь возможность за свои деньги получить медицинскую помощь быстрее. В 2011 г. эту позицию поддержали 41 % опрошенных, в 2007 г. 60 %, а в 2011 г. уже 81 % наиболее обеспеченных признавали несправедливой ситуацию, когда жители богатых регионов имеют лучшие возможности получения медицинской помощи, чем жители бедных регионов.

Рис. 8. Представления респондентов с разным материальным статусом о справедливости условий предоставления медицинской помощи (в % от числа опрошенных по группе)

Рис. 9. Представления респондентов разного возраста о справедливости условий предоставления медицинской помощи (в % от числа опрошенных по группе)