Текст книги "Журнал «Логос» №5/2024"

Потребность обернуться, взглянуть на положение дел, преодолеть ограничения своего положения как будто заставляет вернуться к теологическим интерпретациям Кафки, к вопросу о знании и его разрушительной силе[66]66
  См.: Schepers G. Kafka's The Bridge // Humanities. 2002. Vol. 33. P. 86–87.


[Закрыть]. Но разве не Кафка настаивал на том, что само вопрошание, предполагающее наличие скрытого смысла или подлинного знания, и является частью механизма, скрывающего отсутствие тайны? Что «Экзамен» (Die Prüfung) выдерживает именно тот, кто даже не понимает вопросов?

Раньше я не понимал, почему не получаю ответа на свой вопрос, сегодня не понимаю, как мог я думать, что можно спрашивать[67]67
  Кафка Ф. Указ. соч. С. 789.


[Закрыть].

Что может открыться назвавшему себя мостом в момент переворота? Как указывает Финк, для игры, по крайней мере в ее творческой и фантазийной части, необходимо, чтобы играющие скрывали от себя, что именно они создали эту игру:

Созидая игровой мир, играющие не остаются в стороне от своего создания. Они не остаются вовне, но сами вступают в игровой мир и играют там определенные роли. Внутри созданного фантазией творческого проекта игрового мира играющие маскируют себя как «творцов», некоторым образом теряются в своих созданиях, погружаются в свою роль и встречаются с партнерами по игре, которые также играют определенные роли[68]68
  Финк Е. Указ. соч. С. 348.


[Закрыть].

Обращение играющих, их рефлексия над неопосредованным опытом paidia ведет к столкновению с шокирующей, непредставимой данностью самих себя – очевидностью того, что игра никак не определяется внешними причинами и позволениями, у нее нет каких-либо источников веселья, свободы и потенции к действию, кроме самого участия в игре. Paidia не терпит репрезентации, потому что в ней попросту нечего репрезентировать. В ней не скрывается никаких тайных знаний, никаких arcāna. Снова: игра есть дополнительное измерение и дополнительное время, которое, однако, не нуждается ни в чем основном, ни в каких основаниях.

Вспомним суждение рассказчика из начала параболы: не рухнув, невозможно перестать быть мостом. Игра, будучи событием, разрывающим повседневное воспроизводство порядка, всегда завершается – и независимо от того, победил ли кто-то в игре и была ли в ней вообще предусмотрена возможность торжества, само завершение игры есть крах, коллапсирование ее веселого (даже если жуткого) и свободного (даже если постоянно придумывающего себе препятствия) мира. Опыты игры – это история поражений, но таких, которые не уничтожают надежду на ее возобновление, а побуждают эту надежду не оставлять, отстаивать; то есть – комических поражений.

* * *

В статье, посвященной одновременно интерпретации «Моста» и долгой тяжбе вокруг кафковского архива, писательница Карла Намвали Серпелл предлагает прочесть притчу как описание конфликта двух суверенов. Спонтанное превращение в мост, открывающее притчу, она интерпретирует как чрезвычайное положение, с помощью которого человек-мост устанавливает свою власть на определенной территории; поведение незнакомца, в свою очередь, предстает как империалистическая эксплуатация, колониальное насилие. Противостояние суверенов, страсть одного из них доминировать, а другого – знать бесконечно обращается, так что кажется, что из этой апории насилия невозможен выход. Поэтому, опираясь на модель со-вместности Жан-Люка Нанси[69]69
  См.: Нанси Ж.-Л. Непроизводимое сообщество. М.: Водолей, 2011. С. 159–168.


[Закрыть], Намвали Серпелл предлагает рассматривать сам опыт прочтения новеллы как открывающий возможность альтернативной суверенности – динамической, преодолевающей неадекватность государственных границ и жестокость закона так же, как она пересекает пространственно-временные ограничения, позволяя читателю встретиться с Кафкой и его текстом:

Сюжет «Моста»… противопоставляет устаревшие модели суверенности друг другу, в то время как его чтение запускает то, что Нанси называет суверенностью «со-»[70]70
  Namwali Serpell C. Of Being Bridge // The Comparatist. 2012. Vol. 36. № 1. P. 15.


[Закрыть].

В конце статьи Намвали Серпелл выражает надежду, что такое понимание суверенности позволит и самого Кафку освободить от обращения с ним как с «хрупким, бледным имперским призраком»[71]71
  Ibid. P. 22.


[Закрыть].

Такое прочтение параболы, без сомнения проницательное, заставляет, однако, задаться вопросом – не получается ли в таком случае, что сама притча и описанное в ней сводятся к преподаваемому уроку, полезному опыту, который должен быть особым образом прочувствован и извлечен читателем в результате этически правильного обращения с материей текста? Не превращается ли комедия, которую Аристотель и впрямь определял как подражание худшему[72]72
  Аристотель. Поэтика // Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 647.


[Закрыть], в нравоучение? Для предложенного здесь прочтения «Моста» как описания игры принципиально важно отстаивать примат текста перед читателем, объекта – перед субъектом. Как полагает Агамбен, в произведениях Кафки действительно имеет место исследование суверенности, но как раз само пространство его текстов и есть та зона, где происходит субверсия и дезактивация правовых установок, игра с правилами:

Персонажи Кафки… имеют отношение к этой призрачной фигуре права в чрезвычайном положении и стремятся, каждый следуя своей стратегии, «изучать его» и дезактивировать его, «играть» с ним.

Однажды человечество начнет играть с правом, как дети играют с вещами, вышедшими из употребления, но не для того, чтобы вернуть им их каноническое применение, а чтобы решительно освободить их от него. То, что появляется после права, является не неким присущим и исходным значением применения, предшествующего праву, а новым применением, которое рождается лишь после него[73]73
  Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М.: Европа, 2011. С. 100. См. также: Snoek A. Agamben's Joyful Kafka: Finding Freedom Beyond Subordination. N.Y.: Bloomsbury Academic, 2012. P. 47–52.


[Закрыть].

Для теоретиков суверенитета, таких как Карл Шмитт, игра не имеет отношения к политике, противопоставляется ей как серьезному обороту дел, а если и допускается, то в прагматической форме политеса, придворных игр[74]74
  См. объемную шмиттовскую ссылку к «Понятию политического» о развлечениях и играх: Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016. С. 401–402. См. также агамбеновскую «Заметку о войне, игре и враге»: Агамбен Дж. Stasis. Гражданская война как политическая парадигма. Homo sacer, II, 2. СПб.: Владимир Даль, 2021. С. 90–126.


[Закрыть]. Отождествление спонтанности и произвольности суверенного решения со спонтанностью и произвольностью, царящими в paidia, ведет лишь к тому, что игру приходится рассматривать как подготовку к управлению одних и послушанию других; к тому, что всякий ребенок, объявивший себя правителем волшебной страны, предстанет доморощенным диктатором. И тогда в очередной раз все связанные с игрой вопросы будут подчинены одному беспокойству: как же наиболее эффективно ее ограничить во имя порядка и мира? Значит ли это, что игра и политика действительно несоотносимы? Только в том случае, если мы саму политику сводим к области суверенных решений и управлению, не можем или не желаем допускать, что опыт автономии и непредписанного действия не требует контролирующего наблюдения и институционального гаранта.

Предлагая свое определение демократической политики, то есть политики тех, за кем вообще не предполагается права властвовать и управлять, Жак Рансьер обращается к аристотелевскому определению добродетельного гражданина как способного «и властвовать, и подчиняться»[75]75
  Аристотель. Политика // Соч. Т. 4. С. 451.


[Закрыть] и предлагает трактовать его как парадокс: факт властвования и подвластности в этой формуле описывает единый акт. Следовательно, речь идет

…о бытии или существе, которое в одно и то же время является и агентом некоего действия, и материей, на которую это действие воздействует[76]76
  Рансьер Ж. Десять тезисов о политике // Он же. На краю политического. М.: Праксис, 2006. С. 198.


[Закрыть].

Если такова элементарная формула политики, то ее субъект не является сувереном, ибо не предпослан ей – он не реализует и не диктует политику, но лишь выступает ее функциональным оператором. А поскольку таким образом понятая политика не предполагает никого, в отношении кого бы осуществлялось властвование, кроме самих властвующих, то единственной операцией, которая осуществляется посредством политического субъекта, будет удостоверение наличного здесь и сейчас безусловного равенства – равенства каждого любому другому.

Акты такой верификации носят эстетический характер – в том смысле, что они принадлежат области чувственного: видимого и высказываемого; Рансьер описывает их как непредсказуемую игру связывания и разделения, в которой дает о себе знать

…способность каждого и каждой по-своему переводить то, что он или она чувствует, связывать это с каким-то особенным интеллектуальным приключением, которое делает их похожими на всех остальных, при том что само это приключение не походит ни на какое другое…[77]77
  Он же. Эмансипированный зритель. Нижний Новгород: Красная ласточка, 2018. С. 19.


[Закрыть]

…иными словами, способность выявлять соотношения и подобия, конституирующие опыт как собственный и как общий[78]78
  Характеристика этой способности как миметической опущена исключительно потому, что в своем анализе режимов искусства Рансьер разводит подобие и мимесис, понимая под последним уже полицейский принцип «кодификации и распределения сходств» (Он же. Разделяя чувственное. СПб.: ЕУСПб, 2007. С. 238).


[Закрыть]. Политика в понимании Рансьера выступает как ничем не обоснованное, исключительное измерение человеческой коллективности, противостоящее полиции как системе упорядочивающих операций, подсчета и распределения. Их соотношение иллюстрируется двусмысленностью понятия «разделение чувственного» (le partage du sensible)[79]79
  Он же. Несогласие: Политика и философия. СПб.: Machina, 2013. С. 51–53.


[Закрыть]: механизмы полиции беспрестанно разделяют, в смысле распределяют, делят на части то, что должны ощущать те или иные индивиды; операции политики нарушают функционирование этих механизмов, демонстрируя, что индивиды разделяют одно чувственное пространство, переживают опыт наравне с другими, присутствуют рядом, будучи неучтенными:

Политическая деятельность перемещает какое-то тело с того места, что было ему предписано, или меняет предназначение какого-то места; она заставляет увидеть то, видению чего не было места, заставляет расслышать речь там, где было место только шуму, услышать как речь то, что слышалось только как шум[80]80
  Там же. С. 57.


[Закрыть].

Такое описание политики обнаруживает сущностные сходства с игрой, какой она была представлена во время нашей прогулки по «Мосту» Кафки. Оба феномена имеют дело с самообоснованием и самополаганием, в котором участникам открывается возможность быть не теми, кем их определяет наличный порядок, и действовать не так, как этот порядок предписывает. Оба конфигурируют отдельное от сферы воспроизводства пространство, в котором отрицается принуждение, кроме такого, которое выбирают для себя сами участники[81]81
  «Всякая Игра, – пишет Хёйзинга, – есть прежде всего и в первую очередь свободное действие. Игра по принуждению уже более не игра. Разве что – вынужденное воспроизведение игры» (Хёйзинга Й. Указ. соч. С. 31).


[Закрыть]. Оба существуют локально и кратковременно, вне институтов и репрезентаций, но их завершение, даже если считать его поражением, всегда свидетельствует о возможности нового события, новой актуализации потенции к свободе и равенству. Ни в коем случае не будучи тождественными, игра и демократическая политика суть две области, в которых способность связывания и соотнесения интенсивно задействована и направлена на преобразование порядка вещей.

Конечно же, все сказанное выше не может избежать напрашивающихся упреков в своеобразной «эстетизации» политики; критицизме, фетишизирующем политические неудачи; пессимизме, отрицающем возможность представить и установить истинный порядок коллективной жизни. Но настаивание на принципиальной значимости пространств игры и политики даже тогда, когда последнее кажется схлопнувшимся, не следует принимать за наивность или отчаяние перед перспективой исторических трансформаций. Нашу современность характеризуют конспирологический цинизм и геополитическое галлюцинирование, для которых безусловность политического равенства представляется фантастической идеей, и экспансия индустрии, стремящаяся подчинить освобождающую спонтанность paidia извлечению прибавочной стоимости. Абсолютизация порядка в сфере государственного управления, наделяющая властные институты беспрецедентными возможностями контроля за гражданами, соседствует сегодня с разрушительной абсолютизацией игры в экономической сфере, зависящей от финансовых спекуляций и безостановочного потребления. Пространства игры и политики не являются чем-то по умолчанию сохранным и уж тем более чем-то, что отвлекает мысль от более серьезных и насущных проблем. Как возможно отстаивать и задействовать их – и есть наша насущная проблема, требующая от мысли с предельным вниманием и всей серьезностью отнестись к тому, на каких условиях разыгрывается и кого еще может в себя вовлечь наша общая комедия поражений.

Библиография

Агамбен Дж. Homo sacer. Чрезвычайное положение. М.: Европа, 2011.

Агамбен Дж. Stasis. Гражданская война как политическая парадигма. Homo sacer, II, 2. СПб.: Владимир Даль, 2021.

Адорно Т. Заметки о Кафке // Кафка Ф. Процесс. СПб.: Амфора, 2000. С. 297–331.

Адорно Т. Эстетическая теория. М.: Республика, 2001.

Аристотель. Политика // Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 375–644.

Аристотель. Поэтика // Соч.: В 4 т. М.: Мысль, 1983. Т. 4. С. 645–680.

Барт Р. Игрушки // Он же. Мифологии. М.: Академический проект, 2008. С. 121–123.

Батай Ж. Кафка // Он же. Литература и зло. М.: МГУ, 1994. С. 104–118.

Беньямин В. О миметической способности // Он же. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. М.: РГГУ, 2012. C. 171–187.

Беньямин В. Озарения. М.: Мартис, 2000.

Беньямин В. Учение о подобии // Он же. Учение о подобии. Медиаэстетические произведения. М.: РГГУ, 2012. C. 164–170.

Беньямин В. Франц Кафка. М.: Ad Marginem, 2000.

Винникотт Д. Игра и реальность. М.: ИОИ, 2002.

Декарт Р. Размышления о первой философии // Соч.: В 2 т. М.: Мысль, 1994. Т. 2. С. 3–72.

Делёз Ж. Критика и клиника. СПб.: Machina, 2002.

Делёз Ж., Гваттари Ф. Кафка: за малую литературу. М.: ИОИ, 2015.

Деррида Ж. Призраки Маркса. Государство долга, работа скорби и новый интернационал. М.: Logos-altera; Ессе homo, 2006.

Зенкин С. Н. Беньямин, Бодлер и мимесис // Шарль Бодлер & Вальтер Беньямин: Политика & Эстетика: Коллективная монография / Отв. ред. C. Л. Фокин. М.: НЛО, 2015. С. 9–20.

Зенкин С. Н. Роже Кайуа: игра, язык, сакральное // Кайуа Р. Игры и люди. Статьи и эссе по социологии культуры. М.: ОГИ, 2007. С. 7–30.

Кайуа Р. Игры и люди. Статьи и эссе по социологии культуры. М.: ОГИ, 2007.

Кайуа Р. Миф и человек. Человек и сакральное. М.: ОГИ, 2003.

Камю А. Надежда и абсурд в творчестве Франца Кафки // Он же. Бунтующий человек: Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. С. 93–100.

Кафка Ф. Процесс. Замок: [Романы]. Новеллы и притчи. Афоризмы. Письмо отцу. Завещание. М.: АСТ, 2008.

Нанси Ж.-Л. Непроизводимое сообщество. М.: Водолей, 2011.

Подорога В. Мимесис. Материалы по аналитической антропологии литературы: В 2 т. М.: Культурная революция, 2006. Т. 1.

Подорога В. Парабола. Франц Кафка и конструкция сновидения. М.: Институт философии РАН; Культурная революция, 2020.

Рансьер Ж. Десять тезисов о политике // Он же. На краю политического. М.: Праксис, 2006. С. 193–221.

Рансьер Ж. Несогласие: Политика и философия. СПб.: Machina, 2013.

Рансьер Ж. Разделяя чувственное. СПб.: ЕУСПб, 2007.

Рансьер Ж. Эмансипированный зритель. Нижний Новгород: Красная ласточка, 2018.

Тимофеева О. В. Произведение-сновидение Кафки в интерпретации В. А. Подороги // Новое литературное обозрение. 2021. № 6 (172). С. 27–36.

Финк Е. Основные феномены человеческого бытия. М.: Канон+ РООИ «Реабилитация», 2017.

Хёйзингай. Homo ludens. Человек играющий. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2011.

Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М.; СПб.: Медиум; Ювента, 1997.

Шиллер Ф. Письма об эстетическом воспитании человека // Собр. соч.: В 7 т. М.: Гослитиздат, 1957. Т. 6. С. 251–358.

Шмитт К. Понятие политического. СПб.: Наука, 2016.

Agamben G. In Playland // Idem. Infancy and History: The Destruction of Experience. L.: Verso, 1993. P. 65–87.

Becker S., Hummel C., Sander G. Literaturwissenschaft. Eine Einführung: Reclams Studienbuch Germanistik. Stuttgart: Reclam, 2018.

Benjamin W. The Work of Art in the Age of Its Technological Reproducibility. Second Version // The Work of Art in the Age of Its Technological Reproducibility and Other Writings on Media. Cambridge; L.: The Belknap Press of Harvard University Press, 2008. P. 19–55.

Buck-Morss S. The Dialectics of Seeing: Walter Benjamin & The Arcades Project. Cambridge, MA: MIT Press, 1989.

Derrida J. Before the Law // Idem. Acts of Literature. N.Y.; L.: Routledge, 1992. P. 181–221.

Gross R. V. Fallen Bridge, Fallen Woman, Fallen Text // The Literary Review. 1983. Vol. 26. P. 577–587.

Hansen M. Cinema and Experience: Siegfried Kracauer, Walter Benjamin, and Theodor W. Adorno. Berkeley, CA: University of California Press, 2012.

Koelb C. The Turn of the Trope: Kafka's «Die Brücke» // Modern Austrian Literature. 1989. Vol. 22. № 1. P. 57–70.

Mishara A. L. Kafka, Paranoic Doubles and the Brain: Hypnagogic vs. Hyper-reflexive Models of Disrupted Self in Neuropsychiatric Disorders and Anomalous Conscious States // Philosophy, Ethics, and Humanities in Medicine. 2010. Vol. 5. Art. 13.

Namwali Serpell C. Of Being Bridge // The Comparatist. 2012. Vol. 36. № 1. P. 4–23.

Schepers G. Kafka's The Bridge // Humanities. 2002. Vol. 33. P. 77–87.

Schuman R. Kafka and Wittgenstein: The Case for an Analytic Modernism. Evanston, IL: Northwestern University Press, 2015.

Snoek A. Agamben's Joyful Kafka: Finding Freedom Beyond Subordination. N.Y.: Bloomsbury Academic, 2012.

Spahr B. L. Franz Kafka: The Bridge and the Abyss // Modern Fiction Studies. 1962. № 8. P. 3–15.

Sutton-Smith B. The Ambiguity of Play. Cambridge; L.: Harvard University Press, 2001.

Fun on The Bridge: Notes on Parable, Play and Politics

Artem Serebryakov. National Research University Higher School of Economics (HSE University), St. Petersburg, Russia, [email protected].

Keywords: childhood; play; ritual; mimicry; mimesis; transition; parable; politics; Franz Kafka.

The article proposes a reading of Franz Kafka's parable The Bridge, in which the narrator's transformations into a bridge and his conflict with a stranger are treated as descriptions of play interactions. Based on the works of Walter Benjamin, Roger Caillois, Johan Huizinga, Eugen Fink, Donald Winnicott, Giorgio Agamben and other theorists, the main properties of play and its relationship with operations belonging to the sphere of ritual that organize and regulate reality are demonstrated through the examples from the short story. Play as a spontaneous activity (paidia) is configured through separation from everyday routine and creation of independent time and space where gratuitous freedom of the participants is affirmed. In the course of its unfolding, the impulse of spontaneous gaiety is transformed, producing the rules and conditions for the continuation of play, but at the same time also being confronted with external regulation.

Particular emphasis in the article is placed on the specifics of the mimicry play and its connection with the mimetic faculty – the creation of connections between things, the establishment of similarities and relationships. Mimicry, like the one that allows the narrator of Kafka's novella to appear as a bridge, implies the transformation of the player herself, of becoming the other, while the role chosen by the player is not determined and not regulated from outside. As an eventful and localized practice, play inevitably ends and the world of fun and spontaneous action collapses. However, this defeat implies the hope of a renewal of play and the knowledge that in our experience there is a possibility for something fundamentally different. At the end of the article the author suggests to compare the philosophical descriptions of play with the concept of democratic politics by Jacques Rancière. Play and politics of the powerless can be seen as structurally similar, though not identical, phenomena in which the mimetic faculty is directed towards transforming the order of things.

DOI: 10.17323/0869-5377-2024-5-13-37

References

Adorno Th. Esteticheskaia teoriia [Ästhetische Theorie], Moscow, Respublika, 2001.

Adorno Th. Zametki o Kafke [Aufzeichnungen zu Kafka]. In: Kafka F. Protsess [Der Prozeß], St. Petersburg, Amphora, 2000, pp. 297–331.

Agamben G. Homo sacer. Chrezvychainoe polozhenie [Stato di eccezione. Homo sacer], Moscow, Europe, 2011.

Agamben G. In Playland. Infancy and History: The Destruction of Experience, London, Verso, 1993, pp. 65–87.

Agamben G. Stasis. Grazhdanskaia voina kak politicheskaia paradigma. Homo sacer, II, 2. [Stasis. La guerra civile come paradigma politico. Homo sacer, II, 2], St. Petersburg, Vladimir Dal', 2021.

Aristotle. Poetika [Poetics]. Soch.: V 4 t. [Works: In 4 vols], Moscow, Mysl', 1983, vol. 4, pp. 645–680.

Aristotle. Politika [Politics]. Soch.: V 4 t. [Works: In 4 vols], Moscow, Mysl', 1983, vol. 4, pp. 375–644.

Barthes R. Igrushki [Jouets]. Mifologii [Mythologies], Moscow, Academic Project, 2008, pp. 121–123.

Bataille G. Kafka [Kafka]. Literatura i zlo [La Littérature et le Mal], Moscow, Moscow University Press, 1994, pp. 104–118.

Becker S., Hummel C., Sander G. Literaturwissenschaft. Eine Einführung: Reclams Studienbuch Germanistik, Stuttgart, Reclam, 2018.

Benjamin W. Frants Kafka [Franz Kafka], Moscow, Ad Marginem, 2000.

Benjamin W. O mimeticheskoi sposobnosti [Über das mimetische Vermögen]. Uchenie o podobii. Mediaesteticheskie proizvedeniia [Doctrine of the Similar. Media Aesthetic Works], Moscow, RSUH Press, 2012, pp. 171–187.

Benjamin W. Ozareniia [Illuminationen], Moscow, Martis, 2000.

Benjamin W. The Work of Art in the Age of Its Technological Reproducibility. Second Version. The Work of Art in the Age of Its Technological Reproducibility and Other Writings on Media, Cambridge, London, The Belknap Press of Harvard University Press, 2008, pp. 19–55.

Benjamin W. Uchenie o podobii [Lehre vom Ähnlichen]. Uchenie o podobii. Mediaesteticheskie proizvedeniia [Doctrine of the Similar. Media Aesthetic Works], Moscow, RSUH Press, 2012, pp. 164–170.

Buck-Morss S. The Dialectics of Seeing: Walter Benjamin & The Arcades Project, Cambridge, MA, MIT Press, 1989.

Caillois R. Igry i liudi. Stat'i i esse po sotsiologii kul'tury [Les jeux et les hommes], Moscow, OGI, 2007.

Caillois R. Mif i chelovek. Chelovek i sakral'noe [Le mythe et l'homme. L'Homme et le sacré], Moscow, OGI, 2003.

Camus A. Nadezhda i absurd v tvorchestve Frantsa Kafki [L'espoir et l'Absurde dans l'œuvre de Franz Kafka]. Buntuiushchii chelovek: Filosofiia. Politika. Iskusstvo [L'Homme révolté], Moscow, Politizdat, 1990, pp. 93–100.

Deleuze G. Kritika i klinika [Critique et clinique], St. Petersburg, Machina, 2002.

Deleuze G., Guattari F. Kafka: za maluiu literaturu [Kafka. Pour une littérature mineure], Moscow, Institute for General Humanitarian Studies, 2015.

Derrida J. Before the Law. Acts of Literature, New York, London, Routledge, 1992, pp. 181–221.

Derrida J. Prizraki Marksa. Gosudarstvo dolga, rabota skorbi i novyi internatsional [Spectres de Marx: l'état de la dette, le travail du deuil et la nouvelle Internationale], Moscow, Logos-altera, Ессе homo, 2006.

Descartes R. Razmyshleniia o pervoi filosofii [Meditationes de prima philosophia]. Soch.: V 2 t. [Works: In 2 vols], Moscow, Mysl', 1994, vol. 2, pp. 3–72.

Fink E. Osnovnye fenomeny chelovecheskogo bytiia [Grundphänomene des menschlichen Daseins], Moscow, Kanon+ ROOI «Reabilitatsiia», 2017.

Gross R. V. Fallen Bridge, Fallen Woman, Fallen Text. The Literary Review, 1983, vol. 26, pp. 577–587.

Hansen M. Cinema and Experience: Siegfried Kracauer, Walter Benjamin, and Theodor W. Adorno, Berkeley, CA, University of California Press, 2012.

Horkheimer M., Adorno Th. Dialektika Prosveshcheniia. Filosofskie fragmenty [Dialektik der Aufklärung. Philosophische Fragmente], Moscow, St. Petersburg, Medium, Iuventa, 1997.

Huizinga J. Homo ludens. Chelovek igraiushchii [Homo ludens. Playing Man], Moscow, Ivan Limbakh Publishing House, 2011.

Kafka F. Protsess. Zamok: [Romany]. Novelly i pritchi. Aforizmy. Pis'mo ottsu. Zaveshchanie [Process. The Castle: [Novels]. Novels and parables. Aphorisms. Letter to My Father. Testament], Moscow, AST, 2008.

Koelb C. The Turn of the Trope: Kafka's «Die Brücke». Modern Austrian Literature, 1989, vol. 22, no. 1, pp. 57–70.

Mishara A. L. Kafka, Paranoic Doubles and the Brain: Hypnagogic vs. Hyper-reflexive Models of Disrupted Self in Neuropsychiatric Disorders and Anomalous Conscious States. Philosophy, Ethics, and Humanities in Medicine, 2010, vol. 5, art. 13.

Namwali Serpell C. Of Being Bridge. The Comparatist, 2012, vol. 36, no. 1, pp. 4–23.

Nancy J.-L. Neproizvodimoe soobshchestvo [La Communauté désœuvrée], Moscow, Vodolei, 2011.

Podoroga V. Mimesis. Materialy po analiticheskoi antropologii literatury: V 2 t. [Mimesis. The Analytic Anthropology of Literature: In 2 vols], Moscow, Cultural revolution, 2006, vol. 1.

Podoroga V. Parabola. Frants Kafka i konstruktsiia snovideniia [Parabola. Franz Kafka and the Construction of Dreams], Moscow, IPhRAS Publishers, Cultural revolution, 2020.

Rancière J. Desiat' tezisov o politike [Ten Theses on Politics]. Na kraiu politicheskogo [Aux bords du politique], Moscow, Praxis, 2006, pp. 193–221.

Rancière J. Emansipirovannyi zritel [Le Spectateur émancipé], Nizhnii Novgorod, Krasnaia lastochka, 2018.

Rancière J. Nesoglasie: Politika i filosofiia [La Mésentente: Politique et philosophie], St. Petersburg, Machina, 2013.

Rancière J. Razdeliaia chuvstvennoe [Le partage du sensible], St. Petersburg, EUPRESS, 2007.

Schepers G. Kafka's The Bridge. Humanities, 2002, vol. 33, pp. 77–87.

Schiller F. Pis'ma ob esteticheskom vospitanii cheloveka [Über die ästhetische Erziehung des Menschen in einer Reihe von Briefen]. Sobr. soch.: V 7 t. [Works: In 7 vols], Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo khudozhestvennoi literatury, 1957, vol. 6, pp. 251–358.

Schmitt C. Poniatie politicheskogo [Der Begriff Des Politischen], St. Petersburg, Nauka, 2016.

Schuman R. Kafka and Wittgenstein: The Case for an Analytic Modernism, Evanston, IL, Northwestern University Press, 2015.

Snoek A. Agamben's Joyful Kafka: Finding Freedom Beyond Subordination, New York, Bloomsbury Academic, 2012.

Spahr B. L. Franz Kafka: The Bridge and the Abyss. Modern Fiction Studies, 1962, no. 8, pp. 3–15.

Sutton-Smith B. The Ambiguity of Play, Cambridge, London, Harvard University Press, 2001.

Timofeeva O. V. Proizvedenie-snovidenie Kafki v interpretatsii V. A. Podorogi [Kafka's Dream Work in Valery Podoroga's Interpretation]. New Literary Observer, 2021, no. 6 (172), pp. 27–36.

Winnicott D. Igra i real'nost' [Playing and Reality], Moscow, Institute for General Humanitarian Studies, 2002.

Zenkin S. N. Ben'iamin, Bodler i mimesis [Benjamin, Baudelaire and mimesis]. Sharl' Bodler & Val'ter Ben'iamin: Politika & Estetika: Kollektivnaia monografiia [Charles Baudelaire & Walter Benjamin: Politics & Aesthetics: A Collective Monograph] (ed. S. L. Fokin), Moscow, New Literary Observer, 2015, pp. 9–20.

Zenkin S. N. Rozhe Kaiua: igra, iazyk, sakral'noe [Roger Caillois: Play, Language, the Sacred]. In: Caillois R. Igry i liudi. Stat'i i esse po sotsiologii kul'tury [Les jeux et les hommes], Moscow, OGI, 2007, pp. 7–30.