Текст книги "Новые молодежные движения и солидарности России"

Санкт-Петербургский паркур в трех измерениях:
практики, пространства и смыслы
Зиновьев Алексей

В статье представлены результаты исследования, где была предпринята попытка провести «многомерный» анализ такого «альтернативного спорта» как паркур. Исследование было проведено в Санкт-Петербурге, что, безусловно, повлияло на полученные результаты. Большой город дает большие возможности, но в тоже время оказывает более сильное влияние со стороны государственных и коммерческих структур. В работе рассматриваются теоретические рамки исследования городского пространства с точки зрения анализа новых спортивных практик. А также описываются три основных направления современного паркура в Санкт-Петербурге.

В данной публикации использованы результаты, полученные в ходе выполнения проекта «Новые социальные движения молодежи», выполненного в рамках программы Фундаментальных исследований НИУ ВШЭ в 2010 году. Фотографии представлены Федерацией Parkourcity. Официальный сайт: http://pkcity.ru/, группа вКонтакте: http://vkontakte.ru/ parkour_city.

Ключевые слова: молодежные сообщества, альтернативный спорт, паркур, идеология, духовное и физическое развитие

Введение

Субкультурный подход к изучению молодежи в последнее время подвергается серьезной критике, которая сводится к невозможности его применения в современных социальных условиях. Собственно, даже в начале своего становления субкультурный подход уже содержал в себе ряд ограничений, мешающих исследователю увидеть «полную картину». Как отмечает Омельченко Е., «подобные теории были ограничены классовым подходом, измерением субкультурности через девиантные/делинквентные бунты молодежи против семейно-соседского происхождения, гендерной и этнической слепотой (фокус на белых, гетеросексуальных мужчинах), евро-и западоцентризмом» [Омельченко, 2004]. Но, несмотря на все недостатки, субкультурный подход продолжал использоваться исследователями при изучении молодежи. Однако, сейчас все большее число ученых отказываются от него и ищут новые теоретические концепты, позволяющие уйти от жестких рамок субкультур, например, такие как «солидарности» [Золотухин, 2010]. С другой стороны, к отказу от субкультурного подхода «подталкивает» сама «социальная реальность». Современные молодежные движения отличаются крайней неоднородностью, где под неким общим «ярлыком» могут скрываться различные практики, смыслы, идеи и философия. Применялся субкультурный подход также и в исследованиях, анализирующих различные молодежные спортивные практики, но сейчас исследователи вынуждены искать новые теоретические постсубкультурные подходы и для изучения спорта [Wheaton, 2007]. Определенным вызовом для применения субкультурного подхода к спорту стало появление новых практик, которые не могли быть вписаны в рамки «традиционного» спорта. В социологии существует ряд терминов для обозначения таких практик: «новый спорт», «альтернативный спорт», «экстремальный спорт», «постмодернистский спорт», «постиндустриальный спорт», «панический спорт» (panic sport), «спорт стиля жизни» [Wheaton, 2004]. У этих новых спортивных практик есть определенные общие черты. 1. Это явления нового времени; в них делается акцент на «широком участии» населения, а не на его наблюдении за процессом (например, как это делается при просмотре футбольного матча). 2. Они основываются на потреблении новых объектов (например, досок для сноуборда, скейтбордов, BMX и так далее). 3. Требуют от своих «приверженцев» времени, денег, следования определенному стилю жизни, социальной идентичности. 4. У них есть специфическая идеология, сочетающая в себе веселье, гедонизм, самореализацию, свободу, экстрим и сопротивляющаяся попыткам институционализации, коммерциализации, регулированию. 5. В них наблюдается преобладание представителей среднего класса, белых и жителей западных стран. 6. В большинстве случаев эти практики неагрессивны и в них доминирует индивидуализм. 7. «Местами потребления» этих практик являются пространства на «свежем воздухе», а в некоторых случаях происходит адаптация или переопределение городского пространства [Wheaton, 2004]. Стоит отметить, что эти практики постоянно находятся в фокусе СМИ, «питающихся» их зрелищностью и яркостью, а также торговых корпораций, снабжающих представителей этих культур определенными товарами-атрибутами или использующих их образ в торговле. Очевидно, что для описания этих новых спортивных практик необходимо учитывать все множество различных «элементов», из которых они состоят, оценивать различное воздействие на эти практики и те изменения, которые происходят в них со временем. Другими словами, увидеть объект исследования с разных сторон, а не смотреть лишь на «фасад».

В этой статье будут представлены результаты исследования, где была предпринята попытка провести «многомерный» анализ такого «альтернативного спорта» как паркур. Исследование было проведено в Санкт-Петербурге, что, безусловно, повлияло на полученные результаты. Большой город дает большие возможности, но в тоже время оказывает более сильное влияние со стороны государственных и коммерческих структур. Санкт-Петербургский паркур представлен четырьмя крупными командами: PKSPA, PK-City, Yukando и Spunchers. Изначально в городе существовала лишь одна крупная команда – PKSPA, которая затем раскололась на PK-City и Spunchers. Команда Yukando была организована трейсерами, не входящими ни в одну из вышеуказанных команд. Однако, было бы ошибочно полагать, что паркур-сообщество Санкт-Петербурга представлено только трейсерами, входящими в эти четыре команды. Существуют так называемые «вольные трейсеры», трейсеры, тренирующиеся в компании друзей, в дворовых компаниях. Собственно, могут возникать (и возникают) и другие команды, пусть не такие крупные, но также «суверенные».

Предыстория исследования: когда эмпирия конфликтует с теорией

Данное исследование началось с «испытательного» задания, полученного в Центре молодежных исследований. Задача состояла в том, чтобы найти новую для себя субкультуру/сообщество/солидарность и взять интервью у ее представителя. После составления внушительного списка из современных молодежных движений, мною был выбран паркур.

Причина выбора была связана, в первую очередь, с моей личной заинтересованностью в объекте исследования. Другими словами, я давно хотел сам узнать, что же это такое (желание появилось еще после просмотра фильма Люка Бессона «Ямакаси»). Другим пунктом задания был поиск работ западных и российских социологов, которые уже занимались подобной темой. Первой работой, которую я нашел, было исследование Майкла Аткинсона, проведенное им методом включенного наблюдения в небольшой группе трейсеров из Торонто [Atkinson, 2009]. Изучение результатов его работы я начал до вхождения в поле, рискуя при этом заранее сформировать определенное представление об объекте исследования. К сожалению (или к счастью), подобное представление у меня все-таки сложилось. В работе Майкла Аткинсона паркур представлен как некое новое протестное движение, где через определенные физические практики, осуществляемые в городском пространстве, происходит сопротивление капиталистической культуре (подробнее об этом будет рассказано далее). Однако, эмпирические данные, собранные после первого выхода «в поле», а именно участия в двух тренировках и беседы с трейсером, который играл роль инструктора, разрушили эти «предустановки» о том, что такое паркур, дав совершенно новую информацию, не анализируемую Аткинсоном. Во-первых, тренировка проходила в школьном зале, а не в городском пространстве, с использованием «традиционного» физкультурного инвентаря (также был возможен вариант тренировки в нескольких спортивных комплексах, среди которых был СК

«Жесть» со специальной паркур-площадкой, построенный по указанию губернатора). Во-вторых, само наличие тренировки с официальным графиком, тренером и даже разделением по уровню опытности, как в «традиционной» спортивной секции. В-третьих, как я узнал из интервью, в городе существует четыре крупные команды, некоторые из которых даже имеют статус общественных организаций (с внесением в реестр или без такового), самостоятельно организующие и участвующие в различных городских мероприятиях. Таким образом, эмпирические данные начали конфликтовать с теоретической рамкой, предложенной Аткинсоном, рассматривающей паркур только как особое протестное движение. Паркур в Санкт-Петербурге явно представлял собой нечто большее.

Так, из личной заинтересованности появился и исследовательский интерес к паркуру. Поэтому, после анализа первых результатов, я решил воспользоваться возможностью и провести это исследование в рамках проекта «Новые социальные движения молодежи»[19]19
  ТЗ 7.0 по Программе фундаментальных исследований ГУ-ВШЭ в 2010 году, руководитель – профессор Омельченко Е.Л.


[Закрыть]. Целью исследования было проанализировать все существующее сейчас многообразие практик паркура и смыслов, которые трейсеры Санкт-Петербурга вкладывают в свои занятия, а также понять, благодаря чему появилось данное многообразие. Для этого было необходимо решить следующие задачи. Во-первых, изучить работы социологов, посвященных паркуру, и адаптировать использованный в них теоретический аппарат для анализа практик паркура с учетом произошедших изменений. Во-вторых, собрать дополнительный эмпирический материал, чтобы более подробно изучить все существующие практики паркура. Для сбора эмпирического материала было решено использовать включенное наблюдение, которое позволило бы четче описать существующие практики и выявить различия. В качестве модели исследования была выбрана модель «участник-наблюдатель». С одной стороны, это было достаточно легко для меня как для исследователя, имевшего личную заинтересованность в объекте наблюдения. Иными словами, для меня не было проблемой разделять практики сообщества (более того, они позже стали частью моей жизни). С другой стороны, именно такая модель, как мне кажется, позволяет минимизировать влияние стороннего наблюдателя на представителей сообщества, делая их практики абсолютно естественными. Стоит также отметить, что некоторые важные отличия одного типа практик от другого, начинаешь понимать лишь тогда, когда примешь в них участие, что особенно касается телесных практик. Материалы наблюдения были дополнены данными интервью, которые позволили выявить смыслы, вкладываемые трейсерами в свои занятия, а также их оценку произошедших в паркуре изменений. Решение этих задач, по моему мнению, и помогло реализовать те цели, которые были поставлены в начале исследования.

Теоретический обзор: паркур как протестное движение?

В исследовании было использовано три базовых работы, на их основании и была сформулирована общая теоретическая рамка, которая затем была дополнена за счет других теоретических концептов. Этими работами стали исследования Майкла Аткинсона (Michael Atkinson) «Parkour, An-archo-Environmentalism, and Poiesis», Химены Ортуса (Jimena Ortuzar) «Parcour or l’art du deplcement. A kinetic Urban Utopia» и Нейлла Брауна (Neill Brown) «The Art of Displacement. Parkour as a challenge to social perceptions of body and space» [Atkinson, 2009; Ortuzar, 2009; Brown]. Несмотря на то, что работы разные как по используемым методам, так и по стилю написания, в каждой из них можно выделить основные аспекты паркура, которые находились в фокусе исследований. Во-первых, это взаимодействие трейсера и городского пространства. Во-вторых, анализ тела трейсера, как человека занимающегося специфическими практиками. В-третьих, то влияние, которое оказывает паркур на стиль жизни трейсеров.

Наверное, самый важный момент этих работ – это изучение взаимодействия трейсера и городского пространства. Собственно, именно специфика этого взаимодействия и привела к тому, что паркур стал рассматриваться как протестное движение. Отчасти это связано с выбранными исследователями подходами к рассмотрению городского пространства. Все множество подходов к изучению города, разработанных социологами, можно объединить в четыре группы: анализ морфологии города, социоструктурный подход, исследования культурного восприятия городского пространства и анализ локализации практик в городской среде [Чешкова, 2000]. Теоретические концепты анализа городского пространства в каждой из этих 4 групп обладают своими уникальными особенностями при рассмотрении городского пространства, а исследователь, выбрав один из этих подходов, начинает обращать внимание на определенные характеристики города. Теоретическую основу нашего исследования составляют работы авторов, придерживающиеся социоструктурного подхода.

Он объединяет в себе множество различных теорий, но «главная исследовательская стратегия в данном случае – это наложение существующих представлений о социальной структуре на пространственную организацию города» [Чешкова, 2000]. Другими словами, городское пространство начинает отражать (воспроизводить) социальные отношения, существующие в обществе. Наибольший вклад в развитие социоструктурного подхода был сделан западными марксистами, в частности Анри Лефевром, чьи идеи использовались в данных исследованиях. «Анри Лефевр ввел в социальную теорию тезис о социальном конструировании пространства и воспроизводстве посредством этого пространства отношений доминирования в капиталистическом обществе» [Чешкова, 2000]. Так в городском пространстве «появляются» властные отношения, которые не просто отрефлексировать, так как они воспринимаются как «естественные». «Являясь результатом действий, совершенных в прошлом, оно (социальное пространство – Прим. А.З.) само позволяет действиям происходить, побуждая их или запрещая» [Лефевр, 2010]. Таким образом, городское пространство предстает как репрессивное, стремящееся контролировать все потоки: будь то потоки населения, товаров или капитала, о чем говорит Химена Ортуса, ссылаясь на концепт «очерченное пространство» («striated spaces»), разработанный философами Жилем Делёзом и Феликсом Гваттари.

Возвращаясь к анализу практик трейсеров, надо отметить, что при таком понимании городского пространства, эти практики могут стать важной составляющей протеста против власти, сосредоточенной в пространстве. Собственно, само слово трейсер (traceur) было выбрано, чтобы подчеркнуть уникальный способ передвижения – прямой, эффективный, быстрый и игнорирующий любые внешние ограничения [Edwardes]. Отсюда же идея о том, что трейсер редактирует городское пространство (по аналогии с чтением городского пространства в работах Мишеля де Серто). Трейсер переписывает значение городского пространства, подчиняя его своей цели, чему способствуют полученный в ходе тренировок навык, который Нейлл Браун называет «взгляд паркура» («parkour vision»). Если доминирующая (капиталистическая) культура «принуждает» нас не рассматривать определенные элементы городской архитектуры в качестве «препятствий, которые можно преодолевать», то «взгляд паркура» описывает измененный способ анализа архитектуры, которая находиться в пределах взгляда трейсера, что позволяет ему использовать ее в своих целях. Таким образом, в результате тренировок трейсер получает возможность видеть городское пространство иначе и перемещаться в нем, игнорируя ограничения, созданные властными отношениями, то есть «бросать вызов власти».

Специфические методики тренировок трейсеров, дающие им возможность осуществлять сопротивление, также попали в фокус анализируемых мной работ. «В то время как паркур провозглашается как творческая, свободная, выразительная форма деятельности, он также включает в себя строгое обучение и использование методов, которые мало чем отличаются от тех, что используют вооруженные силы и образовательные учреждения, методов, которые дисциплинируют и порабощают тело и таким образом контролируют его. Но методы, применяемые в паркуре, не ограничивают тело в перемещении. Напротив, они помогают ему перемещаться быстрее и эффективнее» [Ortuzar, 2009].

О «военном прошлом» тренировок паркура говорит и то, что их разработал военно-морской офицер французской армии Жорж Эбер (George Hebert) в 1903 году. Метод тренировок, получивший название «натуральный метод» (methode naturelle), состоял из «естественных» упражнений: бег, отжимания, подтягивания на турнике, прыжки и, самое важное, преодоление полосы препятствий. Действительно, этот метод получил распространение в армии, которая является так называемым тотальным институтом по Гофману. Интересно, что вместе с физическими практиками, данный метод тренировок содержал в себе определенную философию, критикующую современное общество. Эбер считал, что, находясь в естественных условиях (для него это были условия «вне современного города»), человек не нуждается в каких-либо специфических тренировках, так как само взаимодействие с окружающей средой развивает его физически. Однако, развитие во взаимодействии с окружающей средой невозможно в условиях современного города. «Непринужденность и комфорт современной жизни поощряют физическую лень» [Hebert]. Поэтому Эбер так активно использовал в своих тренировках полосу препятствий, которая часто находилась в лесной местности. Паркур же, как говорит Аткинсон, можно представить как своеобразный «городской стиль натурального метода» [Atkinson, 2009], а, следовательно, методики тренировок в паркуре имеют много общего с теми, что разрабатывал Эбер. Однако, если до этого мы говорили о том, что трейсер через свои практики осуществляет протестные действия по отношению к власти, то, очевидно, что дисциплина, присутствующая в этих методах тренировок, не сковывает его. Другими словами, дисциплина тренировок не ведет к контролю над телом (например, как это может быть в армии), а ведет к его освобождению. Химена Ортуса указывает, что в современном капиталистическом обществе тело – это потенциал, который человек должен самостоятельно контролировать. Отталкиваясь от идей Деллеза и Гваттари, она говорит о том, что дисциплинарные общества прошлого были заменены обществом контроля, где контроль сосредоточен в самой архитектуре. Современная архитектура сделала человека пассивным: не он управляет своим телом – им управляют структуры, передвигая его в строго заданном направлении и определенным способом. Дисциплинарные методы в тренировках позволяют вернуть индивиду контроль над своим телом, «вырвав» его из контроля структур, проходя не «через» них, а «вдоль». «Проходить через внешний слой, означает оставаться вне защищенного места дисциплинарной монотонности. Это также означает быть невидимым, поскольку скорость и проворство маневров трейсеров позволяет оставаться в мертвой точке господствующего общества» [Or-tuzar, 2009]. Другими словами, дисциплинарные методы в тренировках позволяют реализовать потенциал своего тела таким образом, чтобы его можно было использовать как «инструмент» для сопротивления власти. Об этом же говорит Нейлл Браун, когда указывает на существующую в современном обществе дихотомию между разумом и телом, что выгодно капиталистической культуре для управления людьми. «Это разделение, дихотомия разума и тела, может быть частично объяснена как культурное явление, как артефакт определенных способов производства и социальных установок» [Brown]. Тренировки в паркуре разрушают данную дихотомию, делая единым тело и разум человека, что позволяет ему самостоятельно распоряжаться своими физическими способностями, выбирая тот или иной способ передвижения, определяя удобную лично для него скорость. Аткинсон утверждал, что дисциплина в тренировках позволяет трейсеру отказаться от желаний, навязываемых современной капиталистической культурой, культурой потребления. Другими словами, у трейсера под воздействием тренировок формируется другой стиль жизни, близкий к аскетизму. Изменение стиля жизни подтверждается примерами положительного влияния паркура на человека. Аткинсон, например, указывает на это, когда приводит цитату из интервью, где трейсер рассказывает об освобождении «разума» от различных «негативных желаний»: наркотиков, on-line игр и так далее. Браун же в своей работе ссылается на опыт внедрения паркура в школьную программу в Вестминстере, где положительные эффекты наблюдались в снижении уровня преступности, отказе от наркотиков, антиобщественного поведения и социальной маргинализации.

Если подводить итог, то паркур в рассматриваемых теоретических работах представлен как специфическое протестное движение. Однако, следует понимать, что речь здесь идет не об открытом протесте, а скорее о «косвенном», не всегда рефлексируемом, который является лишь частью специфических физических практик. Например, если бы эти же самые практики реализовались в лесу, то о протесте не было бы речи, так как не было бы такого пространства, где бы была «сконцентрирована» власть. Ценность этих работ состоит в том, что в них учитывается специфика места, где осуществляются практики, и то, какой они могут иметь смысл. Действительно, перепрыгивающий через ограждение трейсер будет отличаться от тех людей, которые «принимают правила игры» современного городского пространства, и обходят ограждение в предусмотренном направлении.

Проблема состоит в том, что паркур хотя и выступает новым явлением в плане физических практик, но он весьма схож с другими существующими альтернативными видами спорта. Заслуга работы Майкла Аткинсона состоит в том, что он четко ограничил объект своего исследования (небольшая группа трейсеров в Торонто). Однако, он указал, что в фокус его исследования не входит анализ воздействия процессов спортизации и коммерциализации на паркур. Вместе с тем, данные процессы всегда оказывали влияние на развитие альтернативных видов спорта, формируя новые практики и смыслы, тем самым проводя новые границы внутри сообщества. Игнорируя влияние этих процессов, мы рискуем не увидеть значимые изменения внутри того или иного альтернативного спорта, продолжая описывать его в состояние «статики».

Влияние процесса коммерциализации на паркур можно проследить довольно четко. Здесь, в первую очередь, следует упомянуть СМИ, которые, как пишет Аткинсон, стали конструировать из паркура субкультуру, ориентированную на стиль. После такой «трансформации», торговые корпорации получили возможность «снабжения» различной продукцией как самих трейсеров (например, одежда, обувь, различные дополнительные «атрибуты» с символикой), так и эксплуатации образа паркура для продажи товаров (например, компьютерных игр, музыки, телевизионных шоу и других товаров, где для продвижения нужна «эффектная картинка»). В какой-то момент паркур начинает продвигаться как бренд, а специфика бренда состоит в том, что в нем «преувеличены» определенные, выгодные для «продавца», черты (эффектность, яркость, вызов и так далее) и приуменьшены другие (изнурительные тренировки, риск получения травмы, философия и так далее). А так как СМИ и торговые корпорации обладают большими экономическими ресурсами, то их образ паркура начинает стремительно распространяться по миру, изменяя практики паркура и конструируя новые идентичности трейсеров.

Не менее важно оценить влияние процесса спортизации, который был описан еще в работах Норберта Элиаса, анализировавшего процессы становления спорта в той форме, которая сейчас рассматривается как традиционная, хотя изначально это были «народные игры», направленные на получение удовольствия. «Преобразование полиморфной английской народной игры в «футбол» носило характер довольно длительного развития в направлении большего упорядочения и унификации правил. В 1863 г. это завершилось кодификацией игры практически на национальном уровне» [Элиас, 2006]. Народная игра постепенно преобразовывалась благодаря введению формальных правил, а окончательно «стала» футболом после появления организаций, следящих за тем, чтобы везде соблюдались единые установленные правила. Процесс спортизации можно также описать, как попытку включения альтернативных видов спорта в существующий «спортивный мейнстрим», для чего необходимо конструировать их исходя из определенных спортивных стандартов. Осуществляется это посредством их формализации, институционализации, воспроизводства иерархии и последующей организацией через соревнования, где будет происходить исключение аутсайдеров и формирование спортивной элиты. Воздействие процесса спортизации на альтернативный спорт может приводить как к появлению новых практик, несвойственных «классическому» альтернативному спорту, так и, в крайнем случае, к полному переходу к «формату» спорта.

Таким образом, теории, рассматривающие паркур как протестное движение, были дополнены анализом воздействия процессов спортизации и коммерциализации. Это необходимо было сделать потому, что альтернативный спорт не существует в неком «вакууме», а постоянно изменяется под воздействием различных процессов, проходящих в обществе.

Эмпирическая часть

Как говорилось ранее, основными методами сбора эмпирической информации для данного исследования было включенное наблюдение, дополненное интервью. Сбор эмпирического материала осуществлялся в период с мая по июль 2010 года. Событиями для наблюдения становились тренировки, проводимые двумя командами, а также несколько «публичных мероприятий» по паркуру. Тренировки, в которых мне довелось участвовать, проводились как на улице, так и в зале (спортивный зал в школе, спортивный комплекс «Жесть», спортивный клуб «Igels»). Я считаю, это очень значимым для исследования, так как понять специфику тренировок в разных пространствах невозможно на основании интервью. Уличные тренировки проводились в различных местах Санкт-Петербурга: старая сцена в парке, стены дома около магазина, специально оборудованные площадки, просто парк.