Текст книги "Методология моделирования и прогнозирования современного мира"

Рыбакова М. В.
Качественные методы в моделировании политических процессов

В политической науке существуют различные точки зрения определения политического процесса. Понятие «политический процесс» может иметь разные значения в зависимости от уровня непосредственно наблюдаемого объекта.

Существует три основных подхода к определению характера и содержания политического процесса в зависимости от характера политических акторов и временной единицы измерения. Институциональный подход рассматривает основные субъекты политического процесса в условиях трансформации институтов власти. Бихевиоральный подход в качестве субъектов политики рассматривает отдельных индивидов или группы людей. Основным недостатком является недостаточно полное отражение масштабных, структурных аспектов политического процесса. Временные единицы измерения в бихевиоральном подходе позволяют изучать политический процесс в основном в рамках повседневности. Структурно-функциональный подход рассматривает структуры политической системы и саму систему в целом, а также их функционально-ролевую структуру.

Структуру политического процесса описывают с помощью анализа взаимодействия между различными политическими акторами. Большое значение имеет также объяснение факторов, влияющих на политический процесс. Каждый отдельно взятый политический процесс имеет свою собственную структуру. Основными акторами политического процесса являются политические системы, политические институты (государство, гражданское общество, политические партии и т. д.), организованные и неорганизованные группы людей, а также индивиды.

Анализ политических процессов выявляет логическую последовательность взаимодействия его основных субъектов, их ресурсы, способы, условия их взаимодействия. В анализе политической ситуации особое значение имеет описание политического поведения и действий субъектов, степени принятия или непринятия ими политического изменения, возможностей, характера, форм и методов противодействия, анализ мотивации поведения субъектов.

Одним из актуальных подходов к исследованию политических процессов является социологический подход. Он предполагает анализ воздействия социальных и социокультурных факторов. Влияние социальных и социокультурных факторов может проявляться не только в особенностях индивидуальных или групповых политических акторов в виде интересов, политических установок, мотивов, способов поведения. Такое влияние проявляется также в виде специфики распределения власти и ресурсов. Социальные и социокультурные факторы могут оказывать влияние на структурные характеристики политической системы, определяя значения тех или иных действий акторов в сюжете политического процесса. Анализ этих факторов является неотъемлемой частью исследования политического процесса.

Моделирование политических процессов началось в начале XX в. В своей работе «Математическая психология войны» (1919 г.) Л. Ричардс впервые предпринял попытку разработать модель гонки вооружений между двумя национальными государствами. Сегодня в связи с совершенствованием программных средств, моделирование макро– и микрополитических процессов такое моделирование стало одним из перспективных направлений и развитии методологии политической науки.

При изучении политических процессов используются качественные методы: анализ документов, наблюдение, интервью, социометрический и другие методы. Далее на основе полученной информации возможно использование метода моделирования к анализу политических процессов. Метод моделирования связан с построением искусственных, идеальных, воображаемых объектов, ситуаций, представляющие собой отношения и элементы, сходные с отношениями и элементами реальных политических процессов. В рамках теории принятия решений необходимо упомянуть А. Даунса, создавшего теорию общественного выбора и адаптировавшего метод моделирования к изучению общественных процессов. Простейшие модели выбора в условиях представительной демократии предполагают наличие партий, конкурирующих за голоса избирателей. Для победы на выборах партии должны анонсировать предоставление такого объема общественных благ, который являлся бы желательным для большинства членов общества. Ключевое значение для теории общественного выбора имеет правило, выдвинутое Э. Даунсом в книге «Экономическая теория демократии»: «Партии формулируют свою политику с целью победить на выборах, а не побеждают на выборах с целью формулировать политику». Можно указать на три особенности теории общественного выбора, определяющие характер разрабатываемых на ее основе аналитических схем:

1) для описания поведения человека в политической сфере используются гипотезы экономической теории: следование личному интересу, полноты и транзитивности предпочтений, рациональной максимизации целевой функции;

2) процесс выявления предпочтений индивидов характеризуется рыночным взаимодействием: отношения между людьми в политической сфере могут быть описаны в терминах взаимовыгодного обмена;

3) в ходе исследования актуальны вопросы о существовании и стабильности политического равновесия, путях его достижения и его оценке с точки зрения принципа эффективности.

Дальнейшее развитие качественных методов в политических процессах было связано с появлением прикладных политических исследований, связанных с применением моделирования. В связи с этим продолжалось развитие и теоретических положений в представлении о методе моделирования (В. Шродт, Р. Шэннон, Ч. Лэйв, Дж. Марч, К. Патон). Признанным специалистом в области моделирования является Г. Саймон, обосновавший концепцию ограниченной рациональности и продемонстрировавший возможности применения теории рационального выбора с помощью моделирования.

Сущность метода моделирования политических процессов состоит в замещении реального объекта политической действительности А объектом В, созданным искусственно и только повторяющим объект А или его наиболее значимые стороны. Модель есть образ объекта или структуры, объяснение или описание системы, процесса или ряда связанных между собой событий.

В анализе происходящих политических процессов качественные методы играют особую роль: они дают возможность услышать коллективное бессознательное, понять «правила повседневности» [1], обратить внимание на «голос и чувства респондентов» [2], прийти к осознанию тенденций политического развития общества.

Со второй половины XX в. в социологии выделяют качественные и количественные методы исследования. Качественные методы возникли гораздо раньше количественных. В современных методиках политологических исследований весьма сложно обозначить грань между ними, особенно в современных компаративных политических исследованиях, охватывающих до сотни сравниваемых объектов, где применяют как качественные подходы, так и новейшие математические и кибернетические средства сбора и обработки информации. Подавляющее число подобных исследований связано как с микрообъектами политики, так и с макросистемами – государствами или странами, которые практически невозможно анализировать без привлечения современных средств обработки информации.

Ранее активно использовавшиеся качественные методы, впоследствии вытесненные количественными, вновь завоевывают популярность. Среди многих причин, лежащих в основе противоречивости методов, необходимо выделить изменение научной картины мира последнего столетия. Современные политические процессы сопровождаются глубинными трансформациями. Качественные методы стали актуально использоваться в изучении причинно-мотивационных характеристик политического процесса, что неразрывно связано со многими неколичественными характеристиками. Появление новых акторов как на внутриполитической, так и международной аренах, возникновение новых форм актуализации политической воли и политических устремлений, формирование новых организационных характеристик политической реальности в значительной степени обусловили совершенствование методологического базиса политической науки. Значение качественных методов исследования возрастает в рамках изучения нестабильных обществ и нарастанием неопределенности социальных изменений. Возникает потребность в эффективных методах диагностики социально-политической среды, прогнозирования будущего и оценки рисков, основанных на адекватных научных моделях. В силу ряда факторов количественные методы в целом не могут отразить специфику политических процессов в них. В то же время возрастает необходимость научного прогнозирования политических ситуаций и событий, а также понимания мотивационных аспектов поведения отдельных политических субъектов или их групп. Решению данных задач способствует исследование политических процессов посредством качественных методов.

Количественные методы использовались для изучения эмпирической действительности с позиции позитивистской методологии. Но социальная, а тем более политическая реальность включает не только эмпирические данные, но и причины происходящих событий в определенном контексте.

Для решения подобных задач используются как количественные, так и качественные методы. Качественные методы часто используются для изучения политических процессов и рекламных компаний для их эффективного моделирования.

Социальный психолог и методолог Д. Кэмпбелл утверждает, что в реальной практике при изучении многогранного социума часто происходит перепроверка количественных результатов качественными методами. Качественные методы имеют свои важные познавательные функции, которые были описаны С. А. Белановским [3]:

– обеспечение связи с социальными проблемами;

– компенсатор слабости теории;

– формирование целостного образа объекта или проблемы;

– выявление значимых социальных фактов;

– обеспечение динамизма исследовательского процесса;

– формирование системы понятий научных исследований;

– заполнение пробелов в параметрах количественных исследований;

– смысловой распад логических спекуляций;

– изучение объектов, не поддающихся количественному описанию;

– преодоление «мифов»;

– взаимодействие с обыденным сознанием.

Качественные методы исследования включают: интервью, метод наблюдения, биографический метод, метод фокус-групп, ресурс-анализ, экспертную оценку, метод кейс-стади и другие.

Качественные исследования обычно критикуют из-за недостаточной надежности, большого влияния на них субъективного фактора. Повышение надежности возможно через комбинацию методологий или триангуляцию, на которой Н. Дензин[4] делал акцент.

Для моделирования политических процессов недостаточно только глубинных интервью. Источниками данных могут быть: наблюдение, статистические данные, материалы совещаний, собраний, митингов, забастовочных комитетов, протоколы профсоюзных заседаний. Множество использованных источников данных могут быть объектами триангуляции различных типов:

– временная триангуляция (помогает проследить неизменные процессы во времени);

– пространственная триангуляция (позволяет сбор данных на разных уровнях объекта исследования);

– исследовательская триангуляция (привлечение большего числа исследовательских мнений об объекте);

– теоретическая триангуляция (предполагает использование различных теоретических концепций, применимых к объекту исследования).

При применении триангуляции различных типов могут возникнуть следующие проблемы: 1) сложность в определении и применении различных теорий к объекту; 2) ограниченность ресурсов и данных об объекте исследования.

В моделировании политических процессов наиболее применимы данные, полученные с помощью различных типов интервью.

Развитие метода интервью связывают с английским ученым Чарльзом Бутом. В своей книге «Жизнь и труд жителей Лондона» он впервые применяет интервьюирование для анализа жизни наиболее бедных слоев рабочих Лондона. Дальнейшее развитие метода связано с чикагской школой, в рамках которой работали У. Томас и Ф. Знанецкий, опубликовавшие результаты своих исследований в книге «Польский крестьянин в Европе и Америке».

В зависимости от цели исследования существуют различные типы интервью:

– нарративное интервью представляет собой свободное повествование о жизни рассказчика без наводящих вопросов со стороны интервьюера;

– структурированное интервью предполагает наличие обязательных вопросов связанных с проблемой и гипотезами исследования;

– полуструктурированное интервью предполагает наличие тематических блоков с перечнем обязательных вопросов;

– биографическое интервью является разновидностью полуструктурированного, но предполагает изложение респондентом жизненных событий в определенной последовательности;

– фокусированное интервью применяется в том случае, если необходимо получить максимальное количество информации об одном конкретном жизненном событии;

– глубинное интервью преследует цель получения спектра мнений по изучаемому вопросу.

В данной статье мы более подробно остановимся на рассмотрении процесса подготовки и проведения глубинного интервью.

Глубинное интервью – личная беседа, проводимая по заранее составленному сценарию и основанная на использовании методик, которые располагают респондентов к продолжительным и информативным рассуждениям по интересующим исследователя вопросам. Данный метод предполагает гибкость интервьюера и его диалог с респондентом.

Особое внимание необходимо уделить цели, от которой не следует отклоняться в течение всего исследования. Также важно правильно составить гайд-вопросник, исходя из цели, исследовательского вопроса, теоретического анализа и гипотез исследования. Вопросы гайда формируются посредством анализа теоретических концепций, раскрывающих сущность объекта исследования.

В проведении глубинного интервью особенно важным является социально-психологическое взаимодействие исследователя и респондента.

Интервьюер, как один из важнейших структурных элементов интервью, должен обладать набором качеств и характеристик, такими, как: коммуникабельность, нейтральность, честность, последовательность, наблюдательность, высокая восприимчивость, эмпатия, готовность к непредвиденным обстоятельствам, умение импровизировать и добиваться реализации поставленных задач исследования и другие.

В качественных исследованиях следует обращать внимание на пол интервьюера. В зависимости от целей и задач исследования, а также гендерных особенностей респондентов целесообразно выбирать только интервьюера-мужчину или только интервьюера-женщину. Существует ряд работ, посвященных влиянию гендерных аспектов на ход интервью, хотя их выводы варьируются. В исследованиях, посвященных статусным и ролевым особенностям, женщины-респонденты дают ответы более феминистской направленности интервьюерам-мужчинам, хотя в других случаях мужчина-интервьюер чаще получает более обширную информацию от респондентов женского пола, нежели женщина-интервьюер.

Важными являются также социальное положение и внешний вид интервьюера. Эти два аспекта тесно связаны друг с другом, так как именно внешний облик и одежда являются основными индикаторами социального статуса. Поэтому интервьюер должен детально продумывать свой облик, ориентируясь на группу, в которой проводится исследование, так как от этого может зависеть ход исследования.

Речь интервьюера должна быть четкой, понятной, грамотной. Очень важным является понимание культуры респондентов.

Исследователь должен, исходя из цели и задач, правильно определить критерии отбора респондентов. Рекрутинг осуществляется как на основе общих факторов (пол, возраст, национальность, уровень образования, уровень доходов и др.), так и на основе глубины и широты компетентности. Выборка может осуществляться [5]:

– с точки зрения изучения перспективных направлений развития всего мира (лидеры, выпускники, родители, политические деятели);

– по географическому признаку;

– по целевому критерию:

• экстремальные или отклоняющиеся случаи;

• интенсивная выборка;

• выборка максимальной вариации;

• гомогенная выборка;

• типичный случай;

• критический случай;

• выборка методом снежного кома.

После получения необходимой информации и ее транскрибирования исследователь приступает к анализу данных интервью. Анализ интервью – это творческий субъективный процесс интерпретации; главное – понять мир исследуемых людей и то, как они конструируют свою реальность.

В исследованиях, изучающих политические процессы и их моделирование, необходим сбор объективной информации, на основе которой возможен качественный анализ.

На этапе анализа происходит систематизация, структурирование, кодирование, индексирование информации. Страусс и Корбин выделяют три типа кодирования: открытое, осевое и выборочное (рис. 1) [6].

Рис. 1. Три типа кодирования (Страус и Корбин, 2006).

При кодировании целесообразно использовать сравнительный метод.

Далее следует заключительный этап – написание отчета и построение концепции, позволяющей перейти к моделированию политических процессов.

Моделирование становится достаточно эффективным для изучения политических процессов, особенно для исследования процесса принятия решений, позволяет определять механизмы развития политического процесса, ориентироваться в сложном электоральном процессе, находить связи между элементами процесса, недоступные другим методам изучения политического процесса. С помощью моделирования проводятся исследования общественно-политической ситуации и формулируются стратегии политического поведения.

Использование моделирования в политологии позволяет провести глубокое осмысление и обобщение объективных закономерностей функционирования и развития общества.

Литература

1. Абельс Х. Романтика, феноменологическая социология и качественное социальное исследование // Журнал социологии и социальной антропологии. – 1998. – Т. 1. -№ 1. – С. 98–124.

2. Marcus G., Fischer М. 1986: Anthropology as Cultural Critique: An Experimental Moment in the Human Sciences. – Chicago: University of Chicago Press.

3. Белановский С. А. Глубокое интервью. – М.: Николо-Медиа, 2001.

4. Denzin N., Lincoln Y. (eds.) Handbook of Qualitative Research. – CA: Sage, 2004.

5. Семина М. В. Метод интервью в социологии и маркетинге. – М.: КДУ, 2010.

6. Корбин Дж., Страус А. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники. – М.: Эдиториал УРСС, 2001.

Чуклинов А. Е.
Теоретико-методологические основания моделирования процессов принятия политических решений

Теория принятия политических решений является сравнительно молодой отраслью политической науки, в силу чего механизмы моделирования в рамках данной предметной плоскости нуждаются во всестороннем теоретико-методологическом исследовании. При этом было бы заблуждением считать, что на протяжении столетий ученых не волновали проблемы функционирования механизмов выработки и реализации решений в области государственного властвования и управления.

На богатую «родословную» теории принятия политических решений указывают как зарубежные, так и отечественные специалисты в области политического знания. Именно а рамках истории политико-правовой мысли, начиная с самых древнейших времен, поступательно формировалась методология анализа и моделирования управленческих решений вообще и политических в частности.

Используя цивилизационный подход, можно заключить, что уже древние научные школы вплотную подошли к конструированию своего рода исследовательских парадигм в предметном поле теории принятия политических решений.

Так, древневосточные мудрецы всячески пытались выстроить тренды управленческих процессов, опираясь на достижения этики и аксиологии. На первое место среди детерминант властно-политической деятельности здесь выходят такие понятия, как «добродетельность побуждений», «нравственность правителей», «добропорядочность подданных». «Если править с помощью закона, улаживать, наказывая, то народ остережется, но не будет знать стыда. Если править на основе добродетели, улаживать по ритуалу, народ не только устыдится, но и выразит покорность», – выражал уверенность Конфуций [1].

Политические решения, таким образом, рассматривались сквозь призму оценки моральных последствий их реализации. Фактически политико-правовые учения Древнего Востока предвосхитили актуализацию теории категорического императива, причем применительно не только к социально-политическому участию индивидов, но и к процессу выработки управленческих решений субъектами политической власти.

Между тем, древневосточная традиция вовсе не умаляла значения собственно административных методов в управлении государством. «Правитель, опираясь на указ, распоряжается народом, а народ на основе указа служит правителю. То, что провозглашает указ, соблюдается народом. То, что отвергает указ, отвергает и народ». Такое утверждение содержится в книге китайского мыслителя Ли Гоу «План успокоения народа» [2]. Это высказывание позволяет сделать ввод о том, что та теоретико-методологическая модель, которую в современной науке называют формально-юридической парадигмой, была не чужда системе политического знания стран Древнего Востока.

Античная цивилизация, в свою очередь, демонстрирует нам весьма прагматичный взгляд на проблему моделирования процесса принятия политических решений. Согласно аристотелевской традиции для прогностической деятельности большой утилитарный интерес представляет исследование не столько внутренних побудительных мотивов тех субъектов, которые принимают решения (в том числе и решения властные), сколько сам субъектный состав властвующих [3]. Именно от количественных и качественных характеристик данного состава, как считает Аристотель, зависит степень эффективности принимаемых управленческих решений. «Решение всего круга дел может быть поручено либо всем гражданам, либо части их, или же решение некоторых дел может быть предоставлено всему составу гражданства, а решение других – части его» [4].

В основе процесса принятия политических решений, согласно теории Аристотеля, лежат не столько морально-этические факторы (хотя их Стагирит, как известно, не сбрасывал со счетов, трактуя политику как «общее благо»), сколько рассудительность и осознанный выбор. Благодаря суждениям великого афинского философа, в системе политического знания античной цивилизации возникает методологическое направление, валоризирующее идею рациональности в процессе моделирования управленческой деятельности и прогнозирования ее последствий.

В результате античных мыслителей интересовали проблемы формально-юридического закрепления оптимальных властно-управленческих моделей. Ученые Древней Греции и Рима довольно близко подошли к пониманию того, что процедура принятия наиболее значимых политических решений, формализующихся в законах, должна иметь четкое легальное (говоря современным языком, конституционное) закрепление. И если древневосточных мудрецов волновали нравственно-поведенческие аспекты властвования, то их античных коллег больше занимали его институциональные и рационально-легальные составляющие.

Эти две порой противостоящие, порой противоборствующие, а временами соприкасающиеся парадигмы и стали определяющими в развитии теоретических взглядов на механизмы моделирования процесса принятия политических решений вплоть до XX столетия.

ХХ век, в свою очередь, стал мощным трамплином для формирования традиций полипарадигмальности и интердисциплинарности в сфере гуманитарного знания. И примечательным здесь стало то, что наряду с методологической конфронтацией стали наблюдаться диаметрально противоположные тенденции: нередко в рамках одной парадигмы происходила имплементация методологических приемов других парадигм, направлений и даже наук и научных дисциплин [5]. Так происходило становление новых теоретических школ в широком предметном поле социально-политического знания. В контексте совершающихся методологических революций осуществлялась интеграция различных фрагментов знания о механизмах принятия политических решений, что в результате и привело к конституированию автономного теоретического направления, именуемого «теорией принятия политических решений».

В современной политологии сформировалась методологическая позиция, согласно которой «отправной точкой» в становлении прогностической составляющей теории принятия политических решений принято считать работы Г. Лассуэлла⁷ и Г. Саймона [6], изначально направленные на содействие институциализации системы политического знания в США.

«Мы можем представить политико-управленческие науки в качестве дисциплин, имеющих отношение к объяснению процесса принятия решений и исполнения решений, а также как к аккумулированию данных и их интерпретации, обеспечивающих решение соответствующих политических проблем в определенный период», – высказывал мнение Г. Лассуэлл [7]. При этом Лассуэлл утверждал, что политические исследования второй половины ХХ в. постепенно приобретают дуалистический характер. С одной стороны, они требуют от ученного всестороннего теоретического анализа универсальных политических процессов, протекающих в рамках политических систем, а с другой, заставляют исследователей формулировать постулаты, которые могут быть полезны в процессе практического принятия и исполнения решений.

Примечателен тот факт, что Лассуэлл и Саймон считаются родоначальниками двух взаимодополняющих методологических направлений в рамках так называемого «когнитивного» подхода в сфере моделирования процессов принятия политических решений. Суть данного подхода заключается в актуализации собственно интеллектуальной, гносеологической деятельности, посредством которой и конструируются потенциальные модели результатов государственного властвования и администрирования. Однако, если Лассуэлл настаивал на приоритетном значении иррациональных, психологических детерминант, учет которых необходим в политической прогностике, то Саймон предлагал делать акцент на «ограниченной рациональности», то есть на утилитарных, прагматичных действиях организационных структур. «Мы можем представить себе административные организации в виде фабрик по производству информации», – утверждал Саймон [9]. Таким образом в рамках теории принятия политических решений синтезировались методологические достижения бихевиоризма и прагматизма.

Параллельно с концептуальным оформлением базовых положений теоретического направления, именуемого в США «policy sciences», происходила актуализация проблемного поля теории государственного администрирования (public administration).

Именно данная теория, называемая зачастую «политическим менеджментом», обращала максимально пристальное внимание на моделирование процессов принятия политических решений, причем с учетом и политико-коммуникационной, и формально-юридической составляющей. Теория государственного администрирования с самого начала была призвана раскрыть сущность, характер и механизм взаимосвязи политической системы общества с другими системными образованиями в рамках конкретного социума. В качестве конечных результатов такого рода взаимодействия политическим менеджментом рассматривались государственные решения, в силу чего процессам их моделирования, разработки, принятия и реализации уделялось огромное внимание.

Однако не следует связывать становление теории политических решений исключительно с постулатами политического менеджмента. Феномен политического решения с развитием политической науки и практики становится своего рода цементирующим элементом для всех областей политического знания. Постепенно становится устойчивой традицией через политическое решение определять функциональное предназначение базового для политологии явления – института политической власти.

«Мы определяем власть как способность принимать и навязывать решения, которые обязательны для соответствующих коллективов и их членов, поскольку их статусы подпадают под обязательства, предполагаемые такими решениями», – утверждал Т. Парсонс [10]. Таким образом, во второй половине XX в. политическое решение начинает рассматриваться целым рядом ученых как системообразующая доминанта политики, требующая доскональной теоретико-методологической проработки [11].

В силу такого методологического подхода все уровни политической науки так или иначе оказались объективно вынужденными обращаться в рамках своего предметного поля к разработке и развитию теории политических решений, конструированию наиболее эффективных и продуктивных методов моделирования и прогнозирования в данной области.

Так, политическая философия и политическая теория все чаще ставят своей целью рассмотрение первичных механизмов политического властвования, которые выступают в качестве базисных детерминант процесса принятия политических решений. Одним из основных понятий политической теории в данной плоскости во второй половине XX в. становится понятие целеполагания.

О целесообразности (или целеполагании) как основе политической науки говорили еще Аристотель, Н. Макиавелли, Г. Гроций и др. Парадигма, рассматривающая процесс принятия политических решений как мыслительную деятельность и прикладную науку, направленную на достижение общего блага, восходит своими корнями еще к античной традиции. Однако только с развитием прагматизма и утилитаризма была выведена проблема четкой взаимосвязи между конкретными целями, стоящими перед политической системой, результатами деятельности данной системы (то есть политическими решениями) и внутренними механизмами реализации политической системой своих функций (то есть разработкой политических решений в соответствии с экспекциями иных социальных систем).

Теория международных отношений и теория национальной политики в условиях социально-политической нестабильности современности и «постсовременности» с неизбежным постоянством выводят на первый план проблему эффективности отдельно взятых политических решений, принимаемых конкретными правительствами в ситуации политического дисбаланса. Политическое решение теоретиками международных отношений и национальной политики рассматривается преимущественно в качестве технологического механизма снятия политических противоречий. Одним из базовых теоретико-методологических оснований в данной области являются корпоративизм и неокорпоративизм, апеллирующие к механизмам представительства в процессе моделирования властно-управленческой деятельности. «Корпоративизм можно определить как систему представительства интересов, в которой основные составляющие организованы в ограниченное число отдельных, обязательных, неконкурирующих, иерархически упорядоченных и функционально дифференцированных категорий, признанных и зарегистрированных государством и наделенных представительской монополией внутри этой категории в обмен на осуществление контроля за отбором лидеров и выражение требований и поддержки» [12].