Текст книги "Антология реалистической феноменологии"

Феноменологические основания различных философских дисциплин

Александр Пфендер. Логика

Суждения обычно выражаются в определенных языковых предложениях. В языкознании различают, вообще говоря, четыре типа предложений, а именно: 1. повествовательные, или утвердительные предложения, 2. вопросительные предложения, 3. желательные предложения,[138]138
  В русском языке ввиду отсутствия желательного наклонения глагола в особую категорию не выделяются. – Прим. ред.


[Закрыть] 4. повелительные – или побудительные – предложения. Эти различные типы предложений обобщенно различаются уже как чисто языковые образования, еще без привлечения связанных с ними мыслей. При нормальном употреблении этих различных типов предложений различны и выражаемые в них типы мыслей. В соответствии с различными типами мыслей по-разному именуются и типы языковых предложений. Нормальным смыслом утвердительного предложения является утверждение, вопросительного предложения – вопрос, желательного предложения – желание, а повелительного предложения – приказ. Несмотря на это, соответствующие типы предложений в аномальной функции могут выражать и другие мысли, отличающиеся от тех, что образуют их нормальный смысл. Вкратце поясним это.

Предложение: «Вы едете в Америку?»,[139]139
  В примере не соблюден обычный для вопросительного предложения в немецком языке порядок слов. – Прим. ред.


[Закрыть] – по языковой форме является повествовательным, или утвердительным предложением. Однако здесь оно выражает вопрос.

А вот в предложении: «Идешь ты к черту!», – в форме утвердительного предложения выражается пожелание.

Приказ выражается в утвердительным предложении: «Вы принесете чемодан в комнату 9».

Как утвердительные, так и вопросительные предложения могут функционировать аномально и выражать утверждения, пожелания или приказы. Так, в определенном случае вопросительное предложение «Разве это не отвратительно?» может выражать суждение «Это отвратительно»; вопросительное предложение «Не передадите ли Вы мне соль?» дает выражение соответствующему пожеланию. Если вопросительное предложение «Где моя шляпа?» обращено к служанке, то обычно оно представляет собой выражение приказа, и поэтому адекватно ответить на него значит не сказать «она – там», но подать шляпу.

Точно так же и желательное предложение: «Ах, мне бы ручку!», – иногда является выражением приказа, требующего, чтобы мне подали ручку.

Впрочем, в форму повелительного предложения уже и при нормальном употреблении могут облекаться не только приказы, но и просьбы, требования, советы, предупреждения и т. п.

В приведенных примерах аномального функционирования языковых предложений нормальный смысл еще в какой-то мере согласуется с аномальным смыслом. Но это согласие может постепенно уменьшаться и в конце концов полностью исчезать, так что иногда нормальный смысл предложения полностью перекрывает его латентный смысл. Остаток согласия, например, все еще имеет место в случае, если утверждение «Чтение за едой очень вредно» должно передавать просьбу «Отложи, пожалуйста, газету и побеседуй со мной». Латентный смысл высказывания, таким образом, перекрыт здесь смыслом, находящимся на переднем плане, еще не полностью, но уже весьма значительно. Использование предложений со смыслом, находящимся на переднем плане, и более или менее перекрытым латентным смыслом является «двусмысленной речью». Но иногда предложение может сообщать одновременно даже большее число латентных смыслов, которые можно угадать с большей или меньшей легкостью, в зависимости от характера находящегося на переднем плане смысла, их перекрывающего, и в зависимости от заданной ситуации. Так как женский пол, вообще говоря, охотно говорит двусмысленно или даже многосмысленно, а мужчина, как правило – однозначно, то между ними с необходимостью возникает множество недоразумений, если в одно и то же время женщина слышит и понимает двусмысленно, а мужчина – всего лишь однозначно. Так как латентные смыслы нескольких сказанных друг за другом предложений находятся, разумеется, по большей части в иной логической взаимосвязи, чем перекрывающие их смыслы, находящиеся на переднем плане, то, очевидно, величайшая нелогичность находящегося на переднем плане смысла может сочетаться с безупречной логикой латентного смысла, и наоборот, логика смысла, находящегося на переднем плане, – с величайшей нелогичностью соответствующего ему латентного смысла. Отсюда между мужчиной и женщиной легко возникают взаимные упреки в нелогичности, особенно если оба не подозревают, что женщина говорит и слышит двусмысленно, а мужчина – только однозначно.

Те языковые предложения, где обычно выражаются суждения или утверждения в смысле, находящемся на переднем плане, являются повествовательными или утвердительными предложениями. В логике никак невозможно полностью избежать языковых утвердительных предложений, ибо они, во-первых, необходимы для фиксации суждений, подлежащих исследованию, а во-вторых, исследования, относящиеся к определенным суждениям, нельзя передать, если подразумеваемые при этом суждения не облечены в подходящие языковые формы. Тем более настоятельно следует указать на то, что ни языковые предложения, ни связь между определенными языковыми предложениями и определенными суждениями не составляют собственно предмета логической проблематики. Этот предмет заключается, скорее, лишь в выраженных суждениях. Для того, чтобы достичь его, следует перейти от опорных языковых предложений к определенным суждениям, подлежащим исследованию, а не оставаться привязанным к предложениям. А чтобы иметь возможность осуществить это со всей осмотрительностью, следует ясно выявить различие между языковыми предложениями и суждениями, образующими их смысл.

Языковое утвердительное предложение состоит из отдельных слов, а те, в свою очередь, состоят из отдельных букв. Оно является языковым образованием, состоящим из этих элементов. Зато суждение, выраженное в предложении, никогда не состоит из слов, а элементы суждения – понятия – никогда не состоят из букв. Суждение, напротив, состоит из понятий, которые никогда не образуют элементов языкового предложения.

Впрочем, различие между предложением и суждением обнаруживается уже в том, что при помощи одного и того же предложения в различных случаях могут выражаться весьма различные суждения. Этому соответствует и то, что одно и то же суждение можно передавать в различных предложениях, по крайней мере, в различных языках. Но если предложение и суждение могут варьировать независимо друг от друга, то они необходимо друг от друга отличаются.

Языковые утвердительные предложения можно строить и воспринимать совершенно бездумно, без вынесения при этом каких-либо суждений. Это было бы, разумеется, невозможно, если бы утвердительные предложения сами по себе уже были суждениями. С другой стороны, имеется множество случаев, в которых хотя и строятся суждения, но не строится утвердительных предложений; суждение выносится еще до того, как формируется подходящее языковое предложение.

Если, несмотря на это, иногда приходится слышать, как сами языковые предложения называют истинными или ложными, то может показаться, что сами предложения уже являются суждениями, поскольку, как заметил Аристотель, суждения характеризуются тем, что могут быть истинными или ложными. Но пристальное рассмотрение показывает, что предложения называются истинными или ложными только в переносном смысле, а именно в случае, когда истинны или ложны заключенные в них суждения, – и что предложения сами по себе могут быть только грамматически правильно или неправильно построенными, что, в свою очередь, еще совершенно ничего не значит для истинности или ложности относящихся к ним суждений.

Но так как утвердительные предложения сущностно отличаются от относящихся к ним суждений, то логическое исследование суждений не может ограничиваться только предложениями, а также не может напрямую переносить свойства и структуру предложений на свойства и структуру суждений.

Отношение, имеющее место между утвердительным предложением и выраженным в нем суждением, не является обратимым, т. е. предложение выражает суждение, а суждение предложение – нет. Предложение и суждение занимают в этом отношении совершенно различные позиции. Предложение является как бы внешним, суждение – внутренним, которое проявляется во внешнем и тем самым одушевляет мыслью это само по себе лишенное мысли внешнее.

Поэтому полным непониманием своеобразного отношения, имеющего место между предложением и суждением, было объяснение этого отношения как попросту «ассоциации». Ибо в такого рода ассоциации связанные члены занимают сущностно однородное положение, которое обнаруживает различие только в смежности и последовательности. Конечно, суждения связаны с языковыми предложениями только в сознании мыслящих существ, так как только мыслящие существа способны строить суждения. И конечно, слушание определенных предложений вызывает соответствующие суждения в сознании слушающего и мыслящего существа. Если, таким образом, утверждением о том, что между предложениями и суждениями имеет место ассоциация, не хотят сказать почти ничего, кроме сказанного, то это утверждение, безусловно, правильно. Но тем самым сущность выраженной связи, имеющей место между утвердительным предложением и принадлежащим ему суждением, никоим образом исчерпывающе не определена. Выраженная связь есть нечто большее, чем просто ассоциация. Определенное предложение может, например, настойчиво напоминать о некоторой мысли, хотя та никак не выражена в этом предложении и тем самым никогда не станет смыслом самого предложения. В таком случае эта мысль остается все же посторонней предложению, сколь бы тесной ни была с ним ассоциативная связь, тогда как мысль, образующая смысл предложения, словно бы внутренне вложена в предложение в качестве его мыслительного содержания.

Каждому определенному суждению соответствует определенное положение дел. Суждению «сера желтая» соответствует положение дел, состоящее из вещества серы и его желтизны. Суждение проецирует из себя вовне это положение дел. Оно противопоставляет его себе таким образом, что проецируемое положение дел всегда находится вне проецирующего его суждения, всегда остается «по ту сторону» его, или же всегда ему «трансцендентно». Поэтому ни один элемент положения дел не образует элемента суждения. Так, в случае с только что приведенным суждением «сера» есть определенное вещество, поскольку она подразумевается как элемент положения дел, но ни в коем случае не элемент суждения. Точно так же в полагаемом положении дел не является элементом суждения «желтое». Суждение не содержит в себе в качестве своих частей ни этого определенного вещества, ни этого определенного цветового качества, но состоит, как мы еще проясним, из понятий, которые отличаются от всех материальных веществ и цветовых качеств. Уровень подразумеваемых положений дел следует, таким образом, строго отличать от уровня суждений, где эти положения дел полагаются. Конечно, каждому суждению необходимо принадлежит определенное положение дел. Но это «принадлежать» не означает необходимо составлять элемент того, чему это нечто принадлежит. И, разумеется, нельзя строить суждения, не проецируя некоторое положение дел. Но вследствие этого само спроецированное положение дел еще не является построенным суждением. Положение дел тем самым есть проецируемая суждением противоположная часть, «интенциональный коррелят» суждения.

Правда, имеются суждения, которые сами, в свою очередь, соотносятся с суждениями или с понятиями, утверждая нечто о самих суждениях. Это и есть логические суждения. Следовательно, в случае с такими особыми суждениями само проецируемое положение дел содержит опять-таки суждения и понятия. Но, несмотря на это, эти суждения и понятия, содержащиеся в положениях дел, тоже не составляют элементов соотносящихся с ними суждений, но противостоят им как назначенная им противоположная часть.

Различие между суждением и положением дел обнаруживается также в том, что предикаты «истинный» и «ложный» могут быть прямо приписаны только суждениям, а о положениях дел могут утверждаться лишь косвенно, в переносном смысле. Положения дел, напротив, могут наличествовать или не наличествовать, тогда как из утверждения этого о суждениях не получается правильного смысла.

И вот, очевидное отличие суждения от проецируемого положения дел с самого начала делает невозможными некоторые теории суждения, из коих одни причисляют определенную часть положения дел, такую, как субъектный предмет, к элементам суждения; а другие, напротив, помещают определенные элементы суждения – такие, как понятия субъекта и предиката – в проецируемое положение дел. Если говорится, например, что суждение состоит из субъекта и предиката и что в вышеприведенном суждении «сера» – определенное вещество – является субъектом, то субъектный предмет причисляется к элементам суждения и тем самым допускается только что охарактеризованное смешение. Если же, с другой стороны, заявляют, например, что позитивное суждение есть связь понятий, что оно подводит субъектное понятие, то есть, например, понятие «сера», под понятие предикатное, то есть под понятие «желтое», то упускается из виду, что суждение в этом случае соотносится вовсе не с понятиями, но с определенным веществом, и что связь понятий в суждении есть нечто иное, нежели связь определенного вещества с определенным цветовым качеством в положении дел. Ясно, что из-за путаницы и смешения столь существенно различных уровней, каковыми являются уровень суждений и уровень положений дел, необходимо должна была запутаться вся теория суждения.

Поскольку суждение, проецируя отличающееся от него положение дел, определяет его из себя самого, постольку, следовательно, суждение является первичным, а положение дел – вторичным. В качестве того, что проецируется исключительно суждением, положение дел полностью зависит от суждения. Оно проецируется суждением, как изображение – проекционным аппаратом. А языковые утвердительные предложения суть как бы штативы, поддерживающие проекционные аппараты.

В любом суждении, выражаемом в языковом утвердительном предложении, следует, таким образом, хорошо различать три уровня, а именно уровень предложений, уровень суждений и уровень проецируемых суждениями положений дел. Несмотря на их различие, три этих уровня все же тесно связаны между собой: утвердительные предложения дают выражение суждениям, а суждения проецируют положения дел. Постигающее понимание утвердительных предложений, как правило, движется сквозь предложения к выраженным в них суждениям, но тут же сквозь эти суждения – к проецируемым ими положениям дел, и только в них находит статичное завершение. Следовательно, предложения обычно понимаются так, что они ведут к положению дел. Это замещение предложений, является, таким образом, объективным, или «реальным» замещением.

Одно и то же утвердительное предложение может, однако, в некоторых исключительных случаях постигаться и так, что за ним будет стоять не «положение дел», как обычно, а выраженное в нем «суждение». Это замещение предложения является, в таком случае, логическим или «формальным» замещением. Чтобы указать, что определенное предложение должно рассматриваться с точки зрения логического замещения, его обычно помещают в кавычки. Тем самым требуется, чтобы постигающее понимание предложения, несмотря на вынесенное суждение и спроецированное положение дел, все же не выходило в данном случае за пределы суждения и не останавливалось бы только на положении дел и его постижении, но было привязанным к суждению и опредмечивало его. Так как логика должна не исследовать сами предложения и сами по себе проецируемые положения дел, но использовать предложения лишь как опору для перехода к суждениям, которые она стремится сделать предметом своего исследования, то ясно, что логика должна рассматривать в большом объеме предложения, приводимые в ней в качестве примеров, в логическом замещении.

Точнее говоря, в случае с логическим замещением некоторого утвердительного предложения ситуация следующая. Предложение теперь здесь является не выражением суждения напрямую, но выражением понятия, и притом понятия, имеющего предметом то суждение, которое обычно образует значение предложения. Так, предложение «сера желтая» в логическом замещении рассматривается не иначе, как словесная структура «суждение /сера желтая/», взятая в объективном замещении.

Соответственно трем этим уровням: положению дел, суждению и предложению, предложение может рассматриваться не только в объективном и логическом, но и в языковом или «материальном» замещении. И тогда оно будет соответствовать самому языковому предложению. Если, например, рассматривать предложение «сера желтая» в языковом замещении, то под ним подразумевается само языковое предложение, то есть это языковое образование, состоящее из двух слов. В данном случае в этом предложении, следовательно, выражается не суждение, но понятие, и притом понятие, имеющее предметом само предложение. Грамматика обобщенно рассматривает предложения в языковом замещении, делая их предметом исследования.

После того, как посредством этих предварительных соображений суждение оказалось извлечено из оболочки, его следует исследовать само по себе.

В качестве примера простого суждения возьмем нормальный смысл утвердительного предложения «сера есть желтая». Это суждение соотносится с материальным веществом, серой. Отношение к этому веществу устанавливается через мыслительное содержание слова «сера». Если мы назовем это мыслительное содержание понятием «сера», то это понятие укажет на материальное тело и одновременно сделает его в этом суждении предметом, с которым это суждение соотносится; это понятие подчиняет вещество суждения, делает его субъектным предметом суждения.

Если теперь из сформулированного в языке суждения мы удалим не только слово, но и понятие серы, то суждение будет искажено; в нем будет отсутствовать сущностный элемент, а именно – тот элемент суждения, что определяет конечный пункт, предметное основание, субъектный предмет суждения. Но суждение будет тотчас восполнено, если вместо субъектного понятия «сера» мы поместим в искаженное суждение понятие «золото», «латунь», или даже понятие «серебро» (поскольку здесь важна не истинность этого суждения, но лишь полнота его как суждения). Обнаруживается, что ни одно из этих определенных понятий для суждения не необходимо, но что каждое можно заменить любым другим понятием, если только оно имеет в виду какой-нибудь предмет и делает его основанием суждения. Но все же ни одно из этих понятий нельзя просто опускать, но необходимо заменить каким-либо предметным субъектным понятием, чтобы суждение оставалось неискаженным полным суждением. Стало быть, каждому суждению вообще в качестве главного элемента сущностно и необходимо принадлежит субъектное понятие, выполняющее функцию полагания того предмета, к которому суждение относится и который подчиняется суждению. Это субъектное понятие – не субъектный предмет и не субъектное слово – в дальнейшем будет обозначаться знаком «S».

Несмотря на его необходимость для суждения, одного субъектного понятия для образования суждения все-таки совершенно недостаточно. Если в некотором суждении, сформулированном в языке, имеет место лишь одно-единственное слово, одновременно функционирующее как субъектное слово, то содержание значения этого единственного слова, если оно всего лишь обозначает некоторый предмет, никогда суждением не является. Лишь в случае, если таким образом ограниченное содержание значения этого слова дополняется другими невысказанными элементами мысли, его мыслительное содержание может стать полным суждением. Эти другие необходимые элементы мысли мы предварительно установим нижеследующим образом, оставив за собой право впоследствии вернуться к возможным возражениям. Будем опять исходить из приведенного нами выше суждения «Сера есть желтая». Это суждение не только соотносится посредством своего субъектного понятия с материальным веществом, но и нечто о нем утверждает, а именно, что оно желтое. Стало быть, в этом суждении необходимо содержится второе понятие, подразумевающее цветовое качество «желтый». Если мы удалим это второе понятие из нашего суждения и оставим незаполненным пустое место, образовавшееся после его удаления, то этот остаток мысли суждением больше не будет. Если же мы заполним возникший пробел каким-нибудь другим понятием, имеющим в виду нечто предметное, какую-либо предметную определенность, то есть, например, понятиями «красное», или «круглое», или «большое», или каким-нибудь другим подобным понятием, то в таком случае вновь возникнут полные суждения, даже если большей частью они не будут истинными. Если мы теперь назовем понятие того, что в суждении «высказывается» о субъектном предмете, предикатным понятием, то в соответствии с полученными результатами к суждению также необходимо будет принадлежать предикатное понятие. Предикатное понятие — не предикатный предмет и не предикатное слово – в дальнейшем будет обозначаться знаком «P».

Но двух до сих пор указанных понятий «S» и «P» никоим образом недостаточно для того, чтобы сформировать суждение. Даже если во многих языках достаточно поставить друг подле друга два таких понятийных слова, как «сера» и «желтый», чтобы выразить полное суждение, то при этом все же содержание значения каждого слова самого по себе должно восполняться не выраженным в языке мыслительным дополнением, если здесь действительно должно иметь место суждение. Если такого дополнения нет, то мыслительное образование состоит только из двух не связанных между собой понятий, из коих одно имеет в виду материальное вещество «сера», а другое – цветовое качество «желтый», и это «желтое» никак не относится к сере. Такое образование, возможно, и является «понятийным лепетом», но никак не подлинным суждением. Подобно тому, как субъектное понятие не только имеет в виду определенный предмет, но в то же время должно подчинять его в качестве субъектного предмета суждению, так и предикатное понятие не только имеет в виду предметную определенность, но в то же время выполняет функцию приписывания этой особенности субъектному предмету, соотнесенности ее с ним. Этот элемент мысли, который необходимо должен добавляться к субъектному и предикатному понятию, а также относить предикатную определенность к субъектному предмету, в логике с давних пор называют «связкой» и в русском языке обозначают словечком «есть». Этим элементом, вообще говоря, анализ суждения завершается, и выясняется, что суждение вообще состоит из трех элементов: субъектного понятия, предикатного понятия и связки. Формула: «S есть P» должна характеризовать эти три элемента как необходимые и достаточные составные части суждения. Однако фактически анализ суждения еще никоим образом не исчерпывается выявлением трех этих элементов, ибо здесь все еще отсутствует один совершенно необходимый для суждения элемент, который, собственно, только и характеризует суждение как таковое.

Наличие этого элемента мысли в суждении мы с наибольшей отчетливостью обнаружим, если сравним суждение с соответствующей «голой» мыслью или с соответствующим вопросом. «Голая» мысль «сера есть желтая» только относит «желтое» к полагаемому субъектному предмету «сера», ничего не утверждая, не вынося суждение о том, что сера желтая. Она оставляет неопределенным, в подвешенном состоянии то, как обстоят дела с желтизной серы. Хотя субъектное понятие, предикатное понятие и связка в ней и присутствуют, но отсутствует именно тот элемент, какой превратил бы голую мысль в суждение, а именно момент утверждения. В соответствующем вопросе: «Есть ли сера желтая?» также присутствуют три вышеназванных элемента, а именно субъектное понятие «сера», предикатное понятие «желтая» и связка «есть». Несмотря на это, таким образом составленное мыслительное образование суждением не является. Желтизна серы никоим образом в нем не утверждается, но остается под вопросом. Правда, вместо момента утверждения вопрос содержит, помимо трех этих элементов, еще и вопросительный момент. Однако удаление этого вопросительного момента еще не делает это мыслительное образование суждением, но опять-таки превращает его в «голую» мысль. В суждении, дающем ответ на этот вопрос, такой вопросительный момент заменяется своеобразным утвердительным моментом. Не замечая этого, традиционная логика отождествляла этот момент со связкой «есть». Но этот момент требует, очевидно, отчетливого выделения, так как он не только относится к необходимым элементам суждения, но и определяет его характерную сущность. Ибо суждение по существу есть утвердительное мыслительное образование. Таким образом, в этой обобщенной формуле суждения вообще в содержание связки «есть», помимо функции отнесения предикатной определенности к субъектному предмету, вкладывается, безусловно, еще и этот мыслительный утвердительный момент, если только эта формула представляет полное суждение. Зато в связку не нужно вкладывать временно́е значение слова «есть». Только в силу случайной двусмысленности словечка «есть» может возникнуть соблазн считать, что в каждом суждении связка одновременно полагает существование. Впоследствии мы увидим, что слово «есть» в различных логических формах, куда оно входит, имеет различные значения. В общей форме суждения вообще это всего лишь знак для сопрягающей и утверждающей функции связки.[140]140
  В русском языке связка, как правило, формально не выражается, но лишь подразумевается. – Прим. ред.


[Закрыть]

Учитывая то внимание, что мы впоследствии уделим возможным возражениям, возникающим, прежде всего, из-за так называемых экзистенциальных и безличных суждений, мы можем, таким образом, резюмировать наше предшествующее исследование, сказав, что каждое суждение необходимо состоит из трех понятий, из коих субъектное понятие полагает предмет суждения и предоставляет его суждению в качестве основания, тогда как предикатное понятие полагает предметную определенность, которая затем посредством связки сопрягается с субъектным предметом. Одновременно связка выполняет функцию утверждения, выделяя конституированную до сих пор целостность положения дел и полагая ее наличествование из себя самой.

Обобщенная форма суждения, следовательно, никоим образом не говорит ни того, что человек фактически производит свои суждения в этой форме, ни того, что в своем суждении он должен следовать этой формуле, ни того, что эта формула представляет форму идеально полного суждения. Чтобы познать необходимые и достаточные элементы суждения и строение суждения, состоящего из этих элементов, психологических исследований человеческого мышления не требуется. Поэтому и результаты здесь не являются всего лишь относительно – только по отношению к человеку – значимыми результатами, но совершенно независимы от природы мыслящего человека и любого другого мыслящего существа, следовательно, они значимы для всякого мыслящего существа. Ибо в сущности самого суждения заключено то, что оно должно состоять из этих элементов и строиться именно таким образом.

Эти три члена суждения определенным образом упорядочены относительно друг друга. Первым и основополагающим членом является субъектное понятие. К нему привязывается первая функция связки и ведет через него к предикатному понятию, проходит сквозь это последнее и сопрягает предикатную определенность с субъектным предметом, который поддерживается и удерживается субъектным понятием; наконец, поверх этого целого накладывается вторая функция связки – утверждение. В формуле «S есть P» последовательность знаков соответствует этому внутреннему порядку суждения, только специальная функция утверждения не находит в ней особого знака.

Для языковой формулировки суждения нет необходимости в том, чтобы каждый член суждения выражался особым словом. Чтобы выразить полное суждение, иногда бывает достаточным двух, а в некоторых языках, таких, как латинский, даже одного слова. Точно так же языковое выражение может изменять прямую последовательность членов суждения и ставить предикатное понятие на первое место, а субъектное – на третье. Логический порядок членов тем самым не изменяется.