Текст книги "Возвращение домой: Крымский тустеп. Возвращение домой. Крымский ликбез"

– Однако какой иконостас ты отрастил, Дмитрий Васильевич! А это что такое?

– Это «Богдан Хмельницкий» 1-й степени за форсирование Днепра, а за этим вот летать пришлось. Этот американский, за высадку во Франции.

– В Москву летал?

– Нет, в Рейкьявик. Слышали, что там Черчилль с Рузвельтом встречались?

– А, вот чего тебя так гоняли туда-сюда! Там тебе Батов пакет оставлял, передали?

– Да, направил я лейтенанта Мальцева туда, куда просил командующий. И группу с ним. А что это за должность такая интересная у меня?

– Вот так вот мне твои задачи осветил Николай Герасимович! Два часа с ним разговаривали по этому поводу. А что за человек Батов? Вы же давно знакомы!

– Да, он еще генерал-майором был, командующим 51-й армии. Я с 23 декабря 1941 года при его штабе и работал. До самого Днепра, а потом его на 1-й Украинский отправили, а мы, Дунайская флотилия, продолжали десанты готовить на Третьем.

– Так ты только десантами занимался?

– Почему? Вся разведка, флотилия у нас довольно большая, более трехсот вымпелов. Большая часть, конечно, малоразмерные катера и самоходные баржи, но там тоже своя специфика: для них Черное море, как океан. А мы их с Волги получали, через Азов и Черное море перегоняли на Днепр и потом в Дунай. Я, правда, до Дуная не дошел. Меня раньше подстрелили, а потом в Англии был.

– А там что?

– Там готовили батальон рейнджеров по программе морской пехоты и батальона специального назначения. Вели разведку мест высадки для 1-й и 3-й армий США и британской армии. Мои люди первыми высадились во Франции и захватили пляж у Берка, затем обученный нами батальон захватил сам Берк и три железнодорожных станции возле него, и удерживал плацдарм в течение времени высадки основного десанта.

– Тяжело прошло?

– Да нет. Практически без потерь. Там весь смысл операции был в том, чтобы заставить союзников высадиться именно там, а не в Африке, как настаивали англичане.

– Так все-таки что за человек Батов? Вот укатил в войска, пятый день там, ни слуху, ни духу!

– Он не любит по штабам сидеть. Шинель или ватник набросит, и по передку лазит, если в обороне. Требует, чтобы в обороне солдат был чист, накормлен и ухожен.

– Вот с этим у нас проблемы! Рыбачий-то блокирован! Летом туда хрен чего доставишь! А 23-й УР там! Прорва народу!

– Ну, да! А тут в Горячем Ручье бойцов по землянкам ютим.

– Вот, слушай! Об этом не надо! У меня офицеры-подводники не все жилье имеют! Нет леса и строительных материалов.

– Надо в Англии боксы заказать армейские. Там освободились!

– А что за хрень?

– Их в Америке делают: такие полубочки с изоляцией, четыре окна. Устанавливаются за полчаса. Доставляются морем. И вообще, в том лагере готовили коммандос для высадки в Норвегии. Все их тренажеры и полосы препятствий надо здесь сделать и погонять своих десантников на них. В общем, я выйду на союзную миссию и все закажу, на все двадцать тысяч человек, в том числе и десантные пайки.

– А кто тебе позволит?

– Сталин. Его приказ я имею.

– И что приказал Верховный?

– Обратить особое внимание на морскую пехоту Северного флота, довести ее боеспособность до уровня спецназа.

– А почему такое внимание?

– Он особо не вдавался в объяснения, но сказал, что недоволен пассивностью, плохой подготовкой проведения десантов, и вообще, был недоволен положением на всем Карельском фронте. Сказал, что ждет таких же решительных и успешных действий, как на юге.

– Здесь местность другая, и оборона у противника создана мощная.

– Вот, наверное, поэтому он и решил попробовать что-то изменить в этом положении.

Дверь отворилась, и в кабинет зашел Батов, кинув ватник Банникову: «Зашей! И чаю сделай!» Вслед за ним вошел генерал-лейтенант Щербаков и генерал-майор Скоробогаткин – командующий и начштаба 14-й армии.

– Все в сборе? Что у вас здесь происходит? До нового светопреставления собрались в обороне валяться? Солдаты вшивые! Ободранные и полуголодные! До хрена они тут у вас навоюют! Особенно погано в 23-м УРе! Там вообще не понятно, как они еще не вымерли! Себе Кабанов хоромы отгрохал! А бойцы на Муста-Тунтури до сих пор, уже два года, в открытых окопчиках сидят!

Разорялся Батов минут двадцать на местных, потом ему на глаза попался Дмитрий, на которого он тоже наехал, что до сих пор не поступили десантные средства, что его люди живут в землянках, а Матвеев ничего не предпринял для того, чтобы нормально обеспечить формирование десантной дивизии.

– Чем занят?

– Сегодня прибыл из Архангельска.

– А почему до сих пор не в батальоне? Людей на первый шлюз отправил?

– Так точно! Лейтенант Мальцев и пятеро бойцов направлены в распоряжение 7-й армии.

– А почему так мало?

– У меня всего одна рота, товарищ генерал-полковник. А финский знают только пятеро, и то плохо. Надо на месте подбирать.

– Ну ладно, так где десантные средства?

– Не могу знать, товарищ генерал. Я еще не был в миссии.

– Ладно, вместе зайдем. Скоробогаткин! Сколько цемента на складах армии в Мурманске?

– Четыре вагона, товарищ генерал. Больше выбить не удалось.

– Плохо выбивал! Где план фортификационных работ?

Такого плана не оказалось.

– Вот вам и ответ, товарищи генералы и адмиралы, почему люди на Муста-Тунтури под открытым небом два года живут! Потому что он хотел провести эти работы нахрапом и авралом. Сдавайте дела. Владимир Иванович, есть кем его заменить?

Пожав плечами, тот предложил Герасева.

– Не знаю такого, бог с ним, пусть будет Герасев. На флоте цемент есть?

– Шестьдесят четыре вагона, товарищ командующий.

– Куркули! Организовать доставку на Средний!

– Как, товарищ генерал? День вот-вот начнется!

– А зиму что делали? Где инженер армии!

– В коридоре!

– Зови!

Вошедший представился генерал-майором Лейчиком.

– Вот вам задача: укрыть хода сообщений к хребту Муста-Тунтури. Срок – до пятого мая! Теперь ты, Дмитрий Васильевич! В кратчайшие сроки организовать постоянно действующие НП на участке от Одеж-ярви до побережья. Срок неделя!

Когда Павел Иванович сердится, лучше не перечить – крут! По окончании разноса, он спросил Дмитрия:

– Ты готов? Идем в миссию! Адмирал, переводчиком обеспечь!

– Тогда я с вами! – сказал Головко.

Миссия союзников занимает несколько комнат здесь же в штабе флота. Командует там английский контр – адмирал Р. Беван, от американцев – полковник Робертсон. Они недоуменно уставились сначала на форму рейнджера, а потом на медаль Почета. Заговорили по-английски с Димой, и только тогда выяснили, почему у него русские погоны. Дмитрий показал фотоснимки с награждения, где он был снят между Черчиллем и Рузвельтом. Дмитрий поинтересовался, где находятся грузы и корабли, заказанные в то время, когда он находился в Англии. Предъявил подписанное Эйзенхауэром и Маршаллом соглашение. Адмирал вышел в пункт связи, а Робертсон остался. В этот момент Дмитрий и попросил его связаться с Айком и запросить у него десантную форму, двадцать тысяч комплектов, рюкзаки, армейские боксы, нейлоновые 16-мм веревки, каталитические грелки и всякие мелочи согласно прилагаемого списка.

– Сроки? – спросил Робертсон. – Все, что вы запрашиваете, не находится в списке запрещенных средств и технологий, поэтому нет надобности выходить на командующего американской армией в Европе, достаточно моей подписи.

– Прекрасно! Нам это требуется как можно быстрее, но мы вас в сроках не связываем.

Вернувшийся адмирал передал, что техника и корабли сосредоточены в Рейкьявике и выйдут оттуда вместе с группой адмирала Фрэйзера.

– Тогда я успею догрузить их запрошенным вами снаряжением. Тем, что есть в Рейкьявике, – сказал Робертсон, после чего они предложили обмыть высшую награду Америки и знакомство с Дмитрием и новым командующим фронтом.

Через час командующий убыл на аэродром, он летел на Карельский участок фронта, а оттуда в Ленинград. Ставка поставила ему задачу: освободить Беломоро-Балтийский водный путь. Перед вылетом он тронул Дмитрия за рукав:

– Меня тут чуть не хлопнули возле ОП-5 у Муста-Тунтури. В ходе сообщения, в двухстах метрах от опорного пункта. Займись со своими! Век буду благодарен! Давай, Дима!

Просьба командира – приказ для подчиненного, поэтому через неделю, закончив размещение людей на новых наблюдательных пунктах, стали собираться на Средний. В первую очередь, патроны! Лучшие в мире целевые патроны производит небольшая фабрика Lee Metford. В условиях ленд-лиза, там стали производить и 7,62х54R, которые поставлялись из Англии. Целевые патроны имели темную крашеную гильзу зеленого цвета и плакированную неокрашенную пулю с серебристым носиком. Удобно использовать при стрельбе из автоматической и полуавтоматической винтовок, так как вылетающие «русские» латунные гильзы блестят на солнце и демаскируют снайпера. «Серебряный носок» был любимым и уважаемым патроном для всех снайперов. Очень хорошо отвешен заряд, выстрел резкий, сухой и совершенно одинаковый. Шесть пар снайперов готовилось к выходу. Каждой паре придавалась пара пулеметчиков, которые будут их прикрывать. В условиях почти начавшегося полярного дня это было необходимо предусмотреть. Кроме того, на Средний собиралась 120-мм минометная батарея. По информации из 23-го УРа, минометов такого калибра у них не было. Пришлось грузить и боезапас. Головко, который имел хорошую привычку провожать лично на ответственные задания корабли, лодки и десанты, пришел к пирсу в момент погрузки группы на американские катера «Хиггинс». Но в этот раз он вмешался в ход операции, увидев Дмитрия среди группы разведчиков. Поинтересовался маршрутом, и изменил его, запретив прорываться в Озерко.

– Следовать вокруг Рыбачьего в Большую Волоконную. Высадишь их в Пумманках! – приказал он каплею Шабалину.

Накат, шедший с запада, превратил переход в сплошные мучения. Вдоволь накупавшись, катера подошли к небольшому пирсу, там разведчики и высадились, и почти три часа добирались до КП 63-й бригады, который располагался на вершине горы Черноайви (высоте 342,0). Здесь, чуть за вершиной, расположили 120-мм минометы. Полковник Крылов был не доволен присутствием разведчиков: днем здесь никто не воюет, ни егеря 139-го полка, ни наши. Восемь ходов сообщения, ведущих к нашим опорным пунктам, просматриваются противником с высот Большого Муста-Тунтури. И он не мог даже предположить, что Батов пойдет на ОП-5.

– Стрелял Ганс, его позиция на высоте 122. Чуть левее вершины есть дот. Видите? Разрушить его у меня нет средств. Так и сидим. Но он парень спокойный, пожрать любит. Пока он обедает, можно успеть добежать до «пятерки».

На картах у Крылова почти ничего нет: помечены доты и приблизительные сектора обстрела. Позиций минометчиков нет. Данные аэрофотосъемки сюда не поступают. Бойцы Дмитрия начали подкрашивать «лешаки», подбирая цвет в тон местности, на которой придется работать. Аккуратно ведут наблюдение, намечая интересные места и прикидывая маршрут движения. Выдвигаться решили слева, там небольшие заросли полярной березы. Лес по-здешнему! Через пять часов медленного переползания, вся группа оказалась под вершиной высоты 135,0. Противник их не обнаружил. Там перекусили, Дмитрий попросил Крылова нанести артиллерийский удар по немцам у Тиг-ярви, дабы дать возможность минометной батарее пристреляться. Пристроившись в разломе, он откорректировал пристрелку. Фоничев, комбат, пристрелялся и дал отбой. Бойцы по одному уходили на позиции. Сам Дмитрий остался на месте: дистанция позволяла успешно вести наблюдение и корректировать движение остальных. Первым до ОП-5 добрался Дорофеев со своей группой. Настала очередь Димы выдвигаться вперед. До опорного пункта 1800 метров. Это расстояние группа преодолела за полтора часа. Здесь оборону держала рота капитана Жаринова из 3-го батальона 63-й бригады. Бойцы с интересом осматривали снаряжение разведчиков. Дмитрий прошел по окопу в землянку командира.

– Здравия желаю, товарищ капитан 1-го ранга! Мне полковник Крылов сообщил о вашей задаче. Вообще, первый раз вижу, чтобы «долину смерти» днем кто-то пересек без стрельбы. Обычно немцы сразу начинают минометный обстрел. А тут не заметили. Так вам Ганс нужен?

– Да, желательно, да и вообще порядок навести не помешало бы.

– Вот труба, знакомьтесь с местом.

Снайперы расползлись по траншее вправо-влево в поисках удачных мест для маскировки. Через некоторое время доложили о готовности. Стояла тишина. Иногда несильный порыв ветра доносил звук играющей губной гармошки у немцев. Дмитрий определил направление.

– Да, где-то там Ганс и сидит. Он вообще-то не злобный, у соседей снайпер злее.

– И до него доберемся!

– Кончилась наша спокойная жизнь. А кто вы, и откуда?

– Начальник сухопутной разведки флота.

– Ого, и все по передку, и на брюхе! Чудны дела твои, господи! Давеча, дней восемь назад, здесь ком-фронта был, теперь вы. Не выбить тут немца! Зарылся по самое не хочу, и боеприпасов у него немеряно. А тут вот, это на весь день!

– Начали закрывать ход сообщений, скоро начнете вовремя меняться.

– Да, ну! Не верю! – но сам внимательно следил за приготовлениями Дмитрия, который занавесил амбразуру разрезанной на лоскуты тряпкой из шинельного сукна, положил в разрез винтовку, достал из кармана на груди теплый магазин, защелкал прицелом, выставляя замеренную стереотрубой дальность.

– Винтовочка у вас редкая!

– Помолчи! Ниже 2, возле блиндажа 4, есть амбразура. Похоже, дот.

– Не видел! Зафиксировал!

Где-то справа прозвучал выстрел. Спустя несколько секунд ударил немецкий пулемет, который тут же захлебнулся. На этот раз ожила обнаруженная амбразура – тяжелый пулемет. «Симоновка» привычно толкнула Дмитрия прикладом.

– Минное поле впереди есть?

– Не было, – поежившись, ответил ротный. В атаку ему не сильно хотелось.

Все стихло. Немцы не стали обострять обстановку. Теперь важно обнаружить их снайперов.

– Есть, засек, дот шесть, перископ, пятый, – доложился Васечкин из пятой группы по Мотороле SCR-536.

– В шестом четыре амбразуры, – сказал ротный.

Дмитрий передал его слова.

– Нам бы такую!

– Будут, будут!

Ротный опять попытался о чем-то поболтать, но Дмитрий его остановил. У немцев появилась каска-обманка, проявляют нетерпение.

– Манок, справа от 93,0, – в ответ послышались щелчки.

Слева грохнула винтовка Васечкина, и немецкая оборона ожила! Ударили все! Дмитрий показал большой палец капитану и начал корректировать огонь минометчиков, засекая и отмечая на карте немецкие минометные позиции. Все просто, как в учебнике: позиция минометчиков за каждым дотом! Спустя семь минут немцы на Безымянной замолчали.

– Вперед! – скомандовал Дмитрий. – Одним взводом! Мы прикроем!

Бойцы взвода редкой цепочкой быстро побежали вперед, прикрываясь справа небольшой грядой. Безымянная молчала. Справа от нее появилась цепочка егерей, на которую перенес огонь минометов Дмитрий. Он связался с Крыловым:

– Подавили немцев на Безымянной, веду ее атаку, справа противник пытается перебросить группу пехоты.

– Есть шанс, что прорветесь?

– Метров сто пятьдесят осталось.

– Там есть огнемет стационарный.

– Пока не работает, на прицеле.

– У меня две сорокопятки есть, – подал голос ротный, схватил трубку и стал срывающимся голосом подавать команды. За захват высоты можно было схлопотать орден и две недели в Мурманске. Несколько выстрелов прозвучало от Безымянной. В ответ резко хлопали снайперские винтовки, затем послышался автоматный бой у вершины Безымянной. Два года назад 135-й стрелковый полк потерял Безымянную и высоту 109,0, за ними дорога. Практически все снабжение немцев идет по ней. Зазвонил телефон у ротного:

– Ведут бой на вершине… Понял!

Он надел мичманку, проверил пистолет, взял автомат ППШ, засунул за ремень две противотанковые гранаты.

– Ну, бывайте, товарищ кап-раз! Рота! Перебежками! Вперед! Занять высоту Безымянную!

А по ходам сообщения бежали бойцы 63-й бригады. Вторая рота сменила роту Жаринова на Безымянной. Под охраной снайперов и пулеметчиков саперы долбят ход сообщения. Через час в окоп свалился сам Жаринов, он тяжело дышал, запыхался от подъема на горку.

– Во, блин! Умаялся! Здорово у них там все сделано! Кафель!

Он кинулся докладывать, что его сменили.

– Шесть, шесть «огурцов» захватили, товарищ полковник. Два четырехамбразурных… Да, переделывают, закрепляются… Ждут… Конечно, поддержу, нам бы «грибочков» и шесть «палочек»… Да-да! Шесть всего… Здесь! Даю. Вас, товарищ кап-раз.

– Приказано вам передать приказ командующего об отходе вашей группы, пока противник молчит. Сам звонил, отходите ко мне.

– Я здесь свой пост оставляю, и на Безымянной тоже.

– Вас понял. Дайте Жаринова.

Дмитрий вернул трубку капитану. Тот покивал, расцвел. Положил трубку и веселым голосом приказал свертывать манатки.

– Через час меняемся! Все! Всем в баню!

На спуске он старался идти рядом с Дмитрием, время от времени поддергивая сваливавшийся автомат. На ходу рассказывал, что вытянул «несчастливую спичку» две недели назад и готовился сидеть весь полярный день на ОП-5, так как без потерь смену не произвести. А тут такая удача! Всего потерь в роте четырнадцать человек, из них шесть сегодня. Считай, что до осени все доживут. Сам из 135-го полка, с начала войны здесь, в 41-м был сержантом. На месте, где обстреляли командующего, работают саперы, отсекая ход сообщений бетонными перекрытиями. Строят по-немецки: со скользящей опалубкой. Безымянная всем мешала. Жаль, что языков не захватили, похоже, что у немцев был какой-то банный день или что-то в этом роде, потому что народа на Безымянной не было. Плюс одна из наших мин подорвала боезапас к немецким минометам и оборвала канатную дорогу, по которой снабжалась высота. В общем, немцы пока отошли, но чувствуется, что бои за эту высоту предстоят серьезные. Дмитрий рекомендовал Крылову забрать трос у немцев и соорудить такую подвесную дорогу на высоту, где находится ОП-5, чтобы снабжать Безымянную боеприпасами постоянно.

– Сделаем! Слышал, Безансон? Городи канат-ку. Так, Дмитрий Васильевич, к столу! Умаялись, небось? Вот, чем богаты! И ты, Трофимыч, прими чарку, и мыться!

Посидеть долго не дали немцы, которые начали обстрел высоты Безымянной и за короткую трехчасовую ночь предприняли две довольно мощные атаки.

– Дмитрий Васильевич! Оставьте батарею здесь! Без нее как без рук!

– Оставлю на неделю, но подгоняйте своих людей учиться. В течение недели поставим вам двадцать четыре таких в каждый батальон. Морская пехота флота начала перевооружение и переучивание. Здесь останутся еще шесть человек, которым надо помочь соорудить учебную десантно-штурмовую площадку. Старшим у них лейтенант Голованов. Разведчик он опытнейший, четыре крупных десанта за спиной. Из сержантов, кадровый. Ну, все! Сообщите об этом соседям, пусть тоже подтягиваются и помогают. Через восемь дней подойдет техника, начнем учиться.

– Вас проводить?

– Нет, спасибо, сами доберемся.

Днем прибыли в Полярный, Дмитрий проводил группу до расположения, расписался в журнале боевых действий, а сам поехал в штаб флота. Головко отсутствовал, уехал в штаб армии в Мурманск, доложился начштаба:

– Поставленную задачу выполнили, отбита высота Безымянная.

– Да-да, я уже нанес на карту изменения.

– Есть странности в организации обороны у немцев. Во-первых, на самих опорных пунктах народу у них немного. Группа и минометчики в течение семи минут смогли подавить огонь. Подкрепление снизу подняться не успело, а справа – было рассеяно и уничтожено огнем минометов и снайперов. То есть, Михал Иванович, проблема в тех канатных дорогах, которые наделали немцы. Скорее всего, это бугельные подъемники.

– Что за хрень?

– Приспособление для подъема лыжников на вершину горы. Ну, да! Все верно! Они же австрийцы! А там горные лыжи – национальный вид спорта! Вот они здесь горнолыжный курорт и построили! Смотрите!

Дмитрий схватил аэрофотоснимки позиций.

– Вот эти канатки! И ведут они на самые вершины. У солдата крюк, бугель по-немецки, он цепляется за трос, и лебедка поднимает его за пару минут до вершины, а зимой – на лыжах. В конце стоит отбойник, он сбрасывает крюк с троса. И все! Пять-семь минут, и опорный пункт полон противником, а живут они под горой, где наши пушки их не достают вообще. У них настильная траектория. А сами немцы используют 105– и 210-мм гаубицы. И простреливают нашу оборону вдоль и поперек. Вот и нам надо на Средний гаубицы перебросить. Хотя бы 122– или 152-мм, и 120-мм минометов по штатной численности.

– Минометы вчера пришли, триста двадцать четыре штуки. Модернизированные. Сто восемьдесят штук – 82-мм, и 144 – 120-мм. К каждому по два «Доджа». Эти еще не пришли, будут через несколько дней. Разгружаем.

– Так, что получается: одна минометная бригада и четыре минометных полка, по одному в каждую бригаду. Отлично! А гаубицы?

– Надо в армию обращаться, у нас есть только четыре штуки, еще с Первой мировой. Они, конечно, живые, мы их использовали у Зап. Лицы в 41-м, потом в тыл отвели. Но они тяжелые, их не выгрузить и не затащить на сопки.

Взяв из справочника дальности, прикинули на карте и похоронили эту идею до появления командующего фронтом. Федоров позвонил в 12-ю особую бригаду и приказал прибыть для получения матчасти. Вместе с минометчиками в Мурманск прибыл командир 12-й бригады генерал-майор Рассохин. Его бригада стояла во второй линии обороны у Западной Лицы и медленно пополнялась после очень неудачного десанта у Титовки в прошлом году. Михаил Иванович представил Дмитрия по дороге к площадке выгрузки техники.

– Василий Васильевич, – генерал протянул руку первым, он был старше Дмитрия и по возрасту, и по званию. Открытое кругловатое лицо, волосы зачесаны назад по довоенной моде, открывая высокий лоб. Во время рекогносцировки на левом фланге участка Дмитрий так и не сумел с ним встретиться. – А вы и есть неуловимая фронтовая разведка, которая неуловима потому, что никому на фиг не нужна?

– Дмитрий Васильевич! Нет, я не фронтовая, я – флотская разведка, и начальник Центра подготовки морской пехоты Северного флота.

– Должности какие-то несерьезные.

– Не я их выдумал, тем не менее: ваша бригада первой начинает переформирование. Через пять дней вас на позициях сменит 186-я дивизия 14-й армии. Она сейчас базируется в Минькино. Вышлите туда квартирьеров, пусть решат вопросы с размещением. Там сейчас находится командир отдельного разведбата Сагалаев, на него возложено переучивание вашей бригады. По окончании переучивания смените 254-ю в 23-м УРе.

– Днем? Это сумасшествие.

– Днем, и это приказ.

– Я этого так не оставлю! Потери будут немеряные!

– Посмотрим, но это вряд ли. В первую очередь, всех переодеть!

– Не будут мои переодеваться! Все сразу на ветошь изведут! Пробовали уже! Во флотской форме теплее, она шерстяная. Думаете, от хорошей жизни бегаем во флотской, и нам жизнь не дорога?

– Значит, с вас и начнем. Андрушко!

– Я, товарищ капитан 1-го ранга.

– Надо, чтобы генерал-майор Рассохин показал личный пример своей бригаде, как должен выглядеть настоящий морской пехотинец. Привези все!

– Товарищ генерал-майор! Размер обуви подскажите! Или, если хотите, проедем со мной.

– Нет уж, вези сюда, мичман. Сорок первый. Не забудешь, год начала войны. – Помолчав, добавил: – Странный вы, вроде молодой, а говорите так, что и не поспоришь. Кто вы?

– Бывший начальник разведки Дунайской военной флотилии, бывший начальник Центра подготовки рейнджеров американской армии. Все, пришли, – Дмитрий показал открывшуюся картину – «Доджи» и прицепленные к ним минометы.

– Вот эти вот – ваши. Сорок четыре миномета и восемьдесят восемь автомашин к ним. И пять «Студебеккеров» в автороту под перевозку боеприпасов к ним.

– Красота! Это ж подвижность какая!

– Вот документы, получайте, Василий Васильевич! – начштаба флота передал ему бумаги. Рассохин высвистал своих, у которых уже глаза разбежались при виде массы новой техники. Но пошуметь им не дали, быстро провели строем к машинам водителей, «заводи!», поехали. Над площадкой натянута маскировочная сеть, все прошло быстро и организованно. Дмитрий пригласил генерала в штаб флота, дескать, надо согласовать детали переучивания. Нехотя, тому пришлось ответить: «Есть». Достав из машины «уоки-токи», Дмитрий передал Андрушко все доставить в разведотдел. Доехали до Ваенги, там на пароме перебрались на западный берег. Рассохин уставился на иконостас Димы.

– Теперь более-менее понятно! – сказал он.

– А ты, Василий Васильевич, думал, что он казачок засланный, не иначе! – расхохотался Федоров. – Вот новое штатное расписание бригады! Утверждено Ставкой, как видишь. А что и как, тебе и твоим бойцам его бойцы покажут. В Минькино развернут батальонный учебный центр, а в Горячем Ключе – ротный, для разведрот батальонов. Так что поступаешь в его полное распоряжение. И учиться, учиться и еще раз учиться, как говаривал Ильич!

Раздался стук в дверь, Андрушко и два бойца принесли комплект формы для генерала, с уже притороченными погонами. Где достали только?

– А я думал, что это только у вас такая форма, – он с удовольствием крутил ее в руках.

– Нет, все будут одеты в такую. Здесь две куртки, два комбинезона, теплое и холодное белье, прыжковые ботинки, три масккомбинезона, складная лопатка, новые фляги с котелком и крышкой, десантный рюкзак, специальный жилет для боезапаса с надувным воротником для десантирования с воды, чтобы не тонуть. Страховочные ремни, ножи, несколько карабинов для буксировки и подъема грузов. В общем, все необходимое. Ну как? Наденут такую? И вот с таким беретом?

– Гм, а где я могу это сделать? Так, чтобы, действительно, быть первым в бригаде и походить на морпеха?

– Вон в той комнате, товарищ генерал!

А в Кольскую губу входила эскадра Фрейзера во главе с линкором «Кинг Джордж V». В ее составе было три судна-дока и пять «скоростных» транспортов. Услышав по телефону от дежурного про входящую колонну кораблей, все высыпали из штаба. Увидев уже знакомые очертания «Эшлендов» и какого-то нового корабля, Дима удовлетворенно потер руки. Немного странно, что их больше, чем планировалось. Все выяснилось чуть позже: на флоте остаются только два корабля, остальные были использованы для переброски десантных средств – катеров LST, LCM, LCU, нескольких средних десантных кораблей LSM, большого количества плавающих гусеничных транспортеров LVT, бронетранспортеров М3 и плавающих автомобилей DUKW-353. Транспорты перебросили через океан боксы для двадцати тысяч человек, обмундирование, снаряжение для десантников, большое количество флотских и десантных сухих пайков, тысячу радиостанций, много телефонных станций и большое количество провода. Транспорты прошли в Мурманск под разгрузку, а корабли встали на рейде Ваенги. Опять пришлось участвовать в торжествах по поводу удачного окончания похода эскадры. Американцы и британцы все его знали – оказывается, его сделали популярным в западных странах. Но дела есть дела, поэтому он с головой ушел в начавшуюся передислокацию 12-й особой бригады морской пехоты, приемку кораблей от союзников, погрузился в кучу бумаг, сопровождающую эти действа. Не забывая посещать полигоны в Горячем Ключе и в Минькино. Затем приступил к подготовке рейда по тылам противника в районе реки Лебяжки. Наблюдение за немцами 6-й горной дивизии, оборонявшейся в районе Зап. Лицы, севернее озера Дикое, выявило значительные разрывы в обороне противника. Немцы надеялись на свою мобильность и значительные силы, расположенные в районе реки Титовка. Плюс весьма хорошую воздушную разведку, которая велась регулярно и качественно. Приехавший Батов немедленно спросил у Дмитрия, что сделано. Дима рассказал. Павел Иванович уселся перед картой с последней обстановкой и «изобразил Чапаева», из известного фильма.

– Что предполагаешь, Дмитрий Васильевич?

– На этих участках оборону держат две разных дивизии. Есть подозрение, что три. Еще и 210-я пехотная. То есть на участке Петсамо – Титовка – Зап. Лица сосредоточен 19-й армейский корпус 20-й горной армии в составе трех дивизий: 2-й, 6-й горных и 210-й пехотной дивизий. Командует корпусом генерал-лейтенант Георг Риттер фон Хенгль, бывший командир 2-й горной дивизии. Уже несколько дней как командует.

– А до него кто был?

– Шернер, «цепной пес» Гитлера. Генерал-лейтенант. Уехал на Украину в сороковой корпус, командовать обороной Винницы. Были пышные проводы в Пет-само.

– Хрен с ним, показывай, что есть.

– Вот так вот, Пал Иваныч! – показал карту с нанесенными отметками.

– То есть все сосредоточены у моста через Титовку?

– Да, у Титовки.

– Тебе это что-нибудь напоминает?

– Конечно, товарищ генерал, Днепр и Донбасс.

– Ты меня понял?

– Конечно! Но есть нюансы, товарищ командующий. Надо надавить на Среднем, для этого требуются 152– или 122-миллиметровые гаубицы. А их на флоте нет.

– Для чего?

Дмитрий объяснил.

– А корректировку кто обеспечит? Позиции закрытые!

– Я тут предположил, что есть возможность высадить две группы справа и слева от высоты 109,0. С минометами…

– С дуба рухнул, что ли? Справа сплошная скала! От самого обреза!

– Да есть у меня один лейтенант, Абалаков его фамилия. Он справа уже в шести местах закрепил блоки для верхней страховки, и перила провесил. Альпинист он. Мастер спорта.

– Опять ты со своими фокусами, как в Крыму!

– Что делать, Пал Иваныч. Не добраться мне пока вот до этого мостика, – он ткнул пальцем в мост у Киркенеса. – Подождите немного, доберусь! Жаль, ночь кончилась!

– А назад как?

– Тем же путем. Американцы веревки привезли хорошие и очень прочные. Абалаков наделал разных при-способ, чтобы быстро подниматься и спускаться. Тренируем людей, по готовности батарей на Среднем проведем операцию.

– Сколько требуется орудий?

– Три-четыре батареи, чтобы была достаточная плотность огня. Задача – захватить «Яйцо» и высоту 109,0, переместить туда стодвадцатки и перекрыть немцам снабжение боеприпасами и продовольствием. Ну, или значительно затруднить его. Плюс нанести максимальные потери 139-му и 633-му полкам. Особое внимание уделить домикам с лебедками под позициями. Есть предположение, что с помощью этих лебедок снабжается вся позиция. Неплохо было бы найти их электростанцию и уничтожить ее, но место ее дислокации пока не установлено.

– А почему ты считаешь, что это возможно сделать?

– Потому что, по данным наблюдений, немцы считают это направление не танкоопасным. Но позиции на «Яйце» и на сто девятой вполне могут быть уничтожены тяжелыми огнеметными танками. Артиллерийских дотов на левом фланге у немцев нет. Наиболее плотно они стоят правее. Там есть два артиллерийских дота. Левый фланг охраняет батарея на Могильном. А это – далековато, товарищ командующий.

Операцию утвердили. Задействовали два катера LST Mk4 и три средних десантных корабля LSM. На катера погрузили девять КВ-8, а на LSM’ки две батареи минометной бригады. Прорываться в Озерко было бессмысленно: там танки пройти через перевал не могли. Поэтому высаживались в Пумманках, затем довольно долго поднимались на плато, почти полдня добирались до КП Кабанова на горе Сюит-веста-пахта. Отсюда путь вниз, который предварительно освободили от всех, так как не разъехаться в некоторых местах. До брода дошли довольно быстро, после него в трех километрах крутейший спуск с поворотом налево в самом конце. Один танк потеряли там: сгорели фрикционы на спуске. С огромным трудом оттащили его в сторону, начали ремонт.